В котомках растут, подрастают потомки 2 страница
Глянула на часы, мамочка моя! Через пятнадцать минут начнется заседание. Бегом по проспекту Стачек. Успела. Народу уже полно. Толпятся у буфета. Мне он ни к чему. Иду в зал. Вовремя. На сцену начали выходить члены Президиума.
Торжественное заседание открыл секретарь Горкома. Доклад сделал наш управляющий. Говорил хорошо. Но что это? Я слышу свою фамилию. Говорит: С таких женщин мужчинам пример надо брать, и дальше, Людмила Фурсова решением руководства трестом награждается путёвкой в дом отдыха. И меня выкликает.
Я ладонь ко рту приложила. Дохнула, разит. Черт с ним. Все побывали в буфете. Чем я хуже. Иду, а колени дрожат. Впервые я выхожу на сцену. Одно дело на стройплощадке материться с работягами, а тут свет слепит, народ на тебя глаза пялит. Я чувствую себя голой.
Аплодисменты, рукопожатия и я спускаюсь в зал. В руке путевка. Уже на месте прочла – Дом отдыха «Строитель», посёлок Лазаревское. Начало двадцать восьмого августа, окончание десятого сентября. Бархатный сезон.
Досидела до конца торжественной части, а на концерт не осталась. Голова разболелась. А что вы хотите? На голодный желудок выпила сто граммов водки. До метро «Петроградская» я доехала за сорок минут. Белые ночи уходят, но ещё светло. На Площади Льва Толстого полно молодых людей. Спешат на последний сеанс в кино «Арс». Мне видна афиша – «Пацаны». Я не видела. Да где мне в кино ходить. Сдавали трехсекционный дом рабочей комиссии. Через неделю приедет на объект ГАСК. Там председателем баба. Зверь, а не женщина. Наташей зовут. Молодая, но до того принципиальная, что спасу нет.
|
|
|
Вышла на Большой проспект и там народу полно. Чего людям не сидится дома? Напротив кинотеатра «Молния» светятся витрины кафе. Меня так и тянет туда. Собрала волю в кулак и прошла мимо. Отец дом один. Порадую его своей путевкой. Закисает он у меня. Не хорошо это. До пенсии ему три года, а он уже на работу ходит как из-под палки. Какая бы ни была моя работа трудная, а я на площадку иду с удовольствием. Власть у меня небольшая, но и она меня бодрит, что ли.
Мы с папой живем на улице Лахтинской. Он там прожил всю свою жизнь. Оттуда в 1943 году уехал на «Большую землю», то есть на восточный берег Ладоги. Откормили, подлечили и направили в Мурманск, в школу юнгов. Воевал на тральщиках. Один раз тонул. Боевой у меня папа.
Отца я застала сидящим на кухне с соседом. Они заядлые шахматисты. Играют на время. Десять минут. Я прозвала эту игру заячьей. Бьют по часам как зайцы по барабану. Играют и пьют пиво. В бутылках не признают. Пьют исключительно разливное. Стоят в очереди и ходят вместе. Там выпьют по большой кружке, с собой возьмут трехлитровую бутыль. Иногда и бидон заполнят. Тетя Маша ругается. Она в нем молоко носит.
|
|
|
Вошла в прихожую и слышу голос дяди Бори: Дочка Брежнева настоящая проститутка. И в ответ отец: Ты, что ли свечку держал? Факты давай, а так не болтай.
Я прошмыгнула к себе в комнату. До семи лет моих мы жили в одной комнате. Потом эта освободилась, и нам после долгих мытарств Райисполком предоставил её. Комнатка маленькая. Всего десять метров, но из-за одного метра и вышел весь сыр-бор. На человека полагается девять метров. Идиоты какие-то. Жилую площадь как колбасу не нарежешь же.
Когда я поступила в институт, папа с мамой купили мне диван-кровать. Дефицит.
Мама так и сказала: Береги до свадьбы. Диван двуспальный.
Мама, мамочка, знала бы ты, кем станет твоя дочь.
Нету у меня мужчины. Нет. Конечно, есть один мужик, с кем я могу «расслабиться». Но в мужья он не годится.
Переоделась и пошла на кухню. Невтерпеж похвастаться наградой.
- Анатолий, - дядя Боря сидит лицом к двери, - дочка твоя пришла.
Я вижу, что выпили они больше, чем умещается в трехлитровой банке.
- Людмила, - папаша пытается встать с табурета, - ты пришла.
- Сколько же вы выпили, новоявленные Капабланки?
- Люсенька, - спешит ответить дядя Боря, - так мы же с Анатолием пивка только.
|
|
|
- Лгать плохо, дядя Боря.
- Ну, малька раздавили. Так мы же отдыхаем.
- И не ели ничего.
- Ели, дочка, - отец отчаялся встать, - Вот и кастрюля.
Они ели пельмени. Бедные мужики. Приходиться стать кухаркой. Хорошо, у нас наборы давали. Так что есть мясо. Варить долго. Изжарю куском, наварю картошки. Между рам стоит банка с кислой капустой.
Через тридцать минут мы уже ужинали. Дядя Боря работает на заводе имени Климова. Ужасно засекречен, но под действием пива и «малька» он начал рассказывать, какие они двигатели изготовляют.
- Аналогов в мире нет. Америкашки миллион бы дали за любые сведения о них.
- Договоришься, Борис.
- Ты что ли стукнешь? Теперь не Сталинские времена. Помяни мое слово, скоро мы ими торговать будем по всему миру.
Съели мясо, выпили чаю.
- Как ты-то? – наконец очередь дошла до меня.
- Папа, меня путевкой наградили.
- Проставиться надо, - дяде Боре лишь бы выпить.
- Где в такое время купишь? – папа готов поддержать приятеля.
- Знаю одно место, - не унимается дядя Боря, - но одному туда идти опасно.
- Нет вопросов, - папа опять пытается встать с табурета.
Нет уж, лучше я пойду с дядей Борей. Все равно не успокоятся.
Как хорошо-то на улице. Настоящее бабье лето. Дядя Боря настоящий кавалер, взял меня под руку и не отпускает. Сделав пять шагов, я понимаю, иначе он может упасть. Кормила, кормила, а всё едино, пьян наш разработчик самолетных двигателей. То ли он ведет меня, то ли я его, но мы подвигаемся к следующей улице, названной по имени города в области – Гатчинской.
|
|
|
- Нам сюда, - дядя Боря тычет пальцем в окно на перовом этаже.
Окно темно.
- Спят люди, - я почему-то говорю шёпотом.
- Ни черта они не спят. Зашухарились. Слышат, что мы пришли. Мало ли кто. А вдруг милиция. Знак надо знать, - дядя Боря тихо свистит.
- Видишь, свет зажгли. А что я говорил.
Шторка отодвигается и из форточки высовывается рука. Не понять, женская она или мужская.
- Суй деньги, - командует дядя Боря.
Я кладу в ладонь пять рублей и рука исчезает за занавеской. Ждем. Проходит минуты три и опять высовывается рука. В нем пакет.
За пять рублей я получаю бутылку водки. Ничего себе рентабельность. 0,8.
- Пошли отсюда скорее, - дядя Боря тянет меня из подворотни.
Погода прелестная. Не хочется уходить. Народу никого. Проехали машины поливалки, и от асфальта тянет влажной прохладой. Мы с дядей Борей идем не спешим. Куда спешить? Завтра суббота. Можно расслабиться. Одно беспокоит меня, чем кормить мужчин.
- Людмила, ты не беспокойся, - подслушал мои мысли дядя Боря, - У меня есть настоящая тушенка.
Отмечали мою награду до первых петухов. Спросите, где я нашла петухов в городе с население в четыре миллиона? Отвечу. У соседей по двору. Старик и старуха поселилась в нашем дворе. Сын привез их из деревни ухаживать за внуком. Они и притащили петуха. Ровно в пять утра он начинал свои ку-ка-ре-ку.
Мужчинам я оставила грязную посуду, а сама пошла спать. И проспала до двенадцати дня. Выспалась! Морда даже опухла. Вспомнила маму. Как она по утрам почти час сетую, наводила марафет. Когда папа говорил ей: Зачем тебе этот грим, она отвечала, Я в театре работаю.
Надо бы перед отъездом в незнакомое мне Лазаревское сходить к ней на могилу.
Умылась холодной водой, выпила стакан холодного кефира и, не заходя к папе, ушла. День в разгаре. Что ни магазин, то очередь. Народ запасется продовольствием на неделю.
Год как умер наш бровастый звездоносец. Какие изменения произошли за это время? Начали устраивать настоящие облавы на прогульщиков. Это раз. Во-вторых, появилась «Андроповка». Водка такая. Ещё расстреляли директора Московского магазина «Елисеевский». Министр внутренних дел не стал дожидаться суда и застрелился сам. Болтали, что жена его стреляла в Андропова. Сам же Юрий Владимирович занял пост Председателя Президиума Верховного Совета Союза. С этих пор он придумывает проекты Законов, и сам их утверждает. Удобно.
Влезла в троллейбус и поехала. На кладбище пусто. Четырнадцатого августа был медовый спас, но в этот день посещать кладбища не в обычаях. Сегодня день Успения. Конец земной жизни Богородицы. Опять спросите, откуда я, член КПСС знаю об этом? А вот возьму и не скажу. Вы же не из Комиссии партийного контроля. Знаю и всё тут.
В этот день тоже кладбище не посещают. Идут православные в церкви молиться.
Посидела на могилке мамы до тех минут, когда в церкви Святого Серафима начали бить в колокола к вечерней службе.
Двадцать девятого я уехала на Черное море.
Шестьдесят часов я добиралась до поселка Лазаревское. Половину, если не больше этого времени я спала. Отсыпалась за весь год.
На море я была первый раз. Нельзя же считать нашу Маркизову лужу морем. В пансионате «Строитель» я не обнаружила самих строителей. Кого там только не былою Работники торговли были. Служащие контор «Рога и копыта» были. Был даже один милиционер.
- Ваш брат приедет в январе, - ответила на мой вопрос администратор, - А нам все равно кого обслуживать.
Меня определили в корпус стоящий за линией железной дороги. До моря мы добирались по дорожке, проложенной под мостом. В номере со мной уже обосновалась женщина из Ростова. Она хоть какое-то отношение имела к строительству. Надя работала на складе металлоизделий. Металлический прут шёл на вязку арматуры.
- Я сюда приехала не только в море бултыхаться. Этим морем я сыта по горло. Ты уж не обижайся, я бултыхаться буду с кобелями.
- Подхватить гонорею не боишься? – это мы говорим после первого нашего совместного ужина. С вином.
- Волков боятся в лес не ходить. Дома муженёк цыган. Отлупит вожжами за один взгляд на сторону. А мне мужиков не хватает. Такая я, ненасытная.
- Что же мне надо делать?
- А ни чего. Хочешь тут же будь. Я не стеснительная. Даже заводно будет. Хочешь, уходи куда.
Такой жизни мне не надо и я пошла к администратору.
- У нас всё занято, но я придумаю чего-нибудь.
В обед она подошла к нашему столику с женщиной лет сорока.
- Вот она согласна переехать в твой номер.
- Согласна, согласна, - скороговоркой сказала дама, будто боялась, что я откажусь переезжать.
Тут же и свершили обмен местами. Теперь мне не надо спускаться под мост и не придется слушать стоны совокупляющейся сучки из Ростова.
Думаете, на этом мои «приключения» кончились? Как бы ни так. Там, куда я переехала, жила другая ненормальная. Ей, видишь ли, нужен режим. Подъем в шесть, отбой в девять. Ну, ни сволочизм ли. Дома режим и тут он. Весит эта дама килограммов девяносто. И когда она в шесть утра начинает делать зарядку, то моя койка подпрыгивает.
Вообще, закончилось всё тем, что я стала спать на террасе. Номер на первом этаже, так что мне не составляло труда перелезть через перила, не разбудив соседку.
Кормили хорошо. На территории пансионата работал киоск. Там я раз в день покупала бутылку сухого белого вина. Фрукты брала у торговки у платформы.
Надю я видела редко. Наверное, она на пляже заниматься любовью не любила. У меня оставалось три дня до отъезда, когда мы повстречались. Как изменилась Надя! Она была загорелой и раньше. Теперь же она буквально почернела. Но какова её фигура. Всего-то десять дней, а какой эффект.
- Ты на солнцепеке трахалась? – без стеснения спросила я.
- Знаешь, подруга, это что-то. Он возил меня в море на катере. Волны качают, и он «качает». Чудо! Зря ты съехала. В номере мы с ним другим занимались. Он дико богатый. Чем только не угощал.
Больше я Надю не видела, но слышала, что тот армянин увез её к себе на родину, в Нахичевань. В Лазаревском он был в командировке. Бедняга муж цыган.
Уехала я. Еду и думаю, как же разнообразны твари человеческие. Одной подавай мужиков, как овес лошади. Другая истязает тело свое режимом и диетой. Я не исключение. Мне подавай власть над людьми. Для чего я жилы рву на стройке? Рубля длинного ради? Платят нам неплохо, но не это для меня главное. Сегодня я начальник участка. Этого мне уже мало. Надо вылезать наверх, в Главк. Так сказать, расширять горизонты.
Обратная дорога всегда кажется длиннее.
__________________________________
Ипполит
Ипполит Порфирьевич Подольский был рожден в сороковом году в небольшом провинциальном городке Тверской губернии, Калининской области по советским скрижалям. Имя тому городу Торжок. Ведет город свою историю с 1139 года. Вот и считайте, сколько веков прошло с того времени. Почти тысяча годков.
Папаша Ипполита служил в церкви. Был исторгнут оттуда комиссарами, и промышлял сапожным делом. Мать Ипполита, бывшая попадья стала врачевать. Знала она секрет трав. Её настойки буквально поднимали людей. Недолгим был её путь на этом поприще. Обвинили в незаконной деятельности и осудили на пять лет лагерей. Отец ушел на фронт, мать где-то на Севере. Ипполита взяла к себе соседка. С нею он пережил войну. Мать вернулась в октябре сорок шестого года. Отца посчитали без вести пропавшим. В Торжке им не стало житья. Собралась Евдокия и уехала с сыном в Ленинград.
- В большом городе нам с тобою, сынок легче будет затеряться.
В сорок седьмом году Ипполит, как и все детишки, пошел в школу. Маму взяли на работу на завод «Светоч». Сначала разнорабочей, а уж потом поставили на станок, что резал кипы бумаги. Денег постоянно не хватало, и она вечерами подрабатывала шитьем. Из всего нажитого в Торжке скарба она в Ленинград привезла швейную машинку «Зингер».
Судьба была добра к Евдокии. В сорок девятом году к ней посватался мастер цеха. У того сын и у женщины сын.
- Вдвоем легче будет поднять пацанов, - о любви речи не было.
Но, как говорят – стерпится, слюбится. Скоро и дочь народилась. Евдокии в ту пору было двадцать восемь лет.
Ипполит старший в семье. Окончил семь классов и пошел в Ремесленное училище. Как говорили, ремеслуху.
Сколько семей в те годы проживали так же.
От сверстников Ипполита отличало его необыкновенное упорство, в дальнейшем переросшее в здоровое честолюбие. Умен был юноша и рассудителен не по годам.
Один пример. Когда в марте 1953 года умер Иосиф Сталин, он единственный в классе не плакал. Матери же дома сказал: Люди сошли с ума. Это какое-то средневековье. Товарищ Сталин всех бы их отругал. Товарищ Сталин был настоящим коммунистов.
Через год Ипполита приняли в ряды ВЛКСМ. В училище юноша скоро стал лучшим по профессии. Учили в том РУ на газосварщика. Два года пролетели, как один день.
- Мама, дядя Коля, - он так и не научился говорить сожителю матери «отец», - я принят на работу. На завод.
- Мать, такое событие надо отметить, - мастер цеха любил заложить за воротник.
- С каких таких барышей? У меня аванс через три дня, - возражает мама.
- У меня есть деньги, - Ипполит со своей стипендии умудрился скопить приличную по тем временам сумму.
Дядя Коля накинул телогрейку и как был в домашних шлепанцах побежал в гастроном.
Жили они тогда на улице Подковырова, на служебной площади. Магазин на Большом. Мастер цеха обернулся за десять минут. Кто знает Петроградскую сторону, поймет, что значит такое время.
Сестру малолетку мать накормила кашей с медом и та тут же уснула. Сын дяди Коли был в те дни у бабки в деревне. Так что за стол сели втроем.
Это был вечер двадцать третьего июня 1956 года. Ласковый был денёк. Водку Николай Петрович охладил в раковине под струей холодной воды. Мать быстро сварганила блины и открыла НЗ – банку маринованных огурцов. Была и колбаса, докторская. Кроме того на столе была отварная картошка и ржаной хлеб. Пир горой. Запивали компотом из сухофруктов.
Ипполиту мама разрешила выпить малюсенькую, сохранившуюся с тех лет, когда она была молоденькой попадьей, серебряную рюмку водки.
Наверное, именно в тот момент Ипполит решил, что, если он станет пить, то только из таких посудин.
Ипполит вышел на работу на завод Ленполиграфмаш на место уволенного в связи с уходом на службу в армию газосварщика.
Обратно тот не вернётся. Его убьют в Будапеште осенью того же года.
Можно ли сделать карьеру, будучи рабочим? Праздный вопрос. Если есть у человека стремление расти профессионально, то и рост обеспечен. Ипполит честолюбием полон. Работает хорошо, начальство его хвалит. Оно, это самое начальство рассуждает как? Тянет воз? Наложи больше. Опять тянет? Добавь. И тянул Ипполит. После смены хватало сил выполнять поручения профорга. К комсомолу у молодого рабочего отношение несерьезное. Поначалу он начал было ходить к ним, в бюро. Потом понял, легкие они. Как пар или дым. Начадят, наболтают и пшик один. Настоящего дела не было. Не повезло Ипполиту с комсоргами. Профсоюз другое дело. Там дело. Взять хотя общественную комиссию по контролю за столовкой.
Послали Ипполита в командировку на шефмонтаж, в Кондопогу. Три месяца провел рабочий на берегу Кондопожской губы Онежского озера. Отработал смену и айда на берег. Рыбалка там превосходная. Там, на берегу, сидя на валуне, Ипполит любовался природой Карелии. Там он начал собирать камни. Присмотришься, какая красота в них. Умей разглядеть.
Домой Ипполит вернулся с рюкзаком полным вяленой рыбы и камней. Они положили начало коллекции и стали толчком для увлечения геологией.
Семья мастера завода «Светоч», к тому времени мать дала согласие на брак, в 1957 году получила две комнаты в новом доме. Знала бы Евдокия, что её законный муж в это время валил лес на берегах реки Норд-Саскачеван, что течет из штата Саскачеван в штат Альберта в Канаде.
- Мама, мне повестка в военкомат пришла. Собирай сына на службу государеву, - начитан молодой рабочий.
- Когда? – Евдокия была спокойна.
- В понедельник приказано явится.
- Это хорошо. В воскресенье новоселье мы с Николаем решил устроить. Заодно и тебя проводим.
На новоселье пришли товарищи мастера по цеху, две подружки мамы. Выпили все прилично. Пели песни.
- А мой папа погиб? – улучив момент, когда мам вышла на кухню, спросил Ипполит.
- Не знаю, Ипполитушка. Прописали, пропал без вести. А что это значит, не знаю. Может, убили, а может быть, в плен попал.
- Если плен, то тогда где же он? Сколько лет прошло.
- Все может статься.
- Я бы в плен не сдался. Стыдно же.
Восьмого мая 1958 года к семи утра Ипполит прибыл на сборный пункт. А уже в пять часов вечера он в группе таких же призывников стоял перед воротами части недалеко от города Кондопога. Знакомые места. Будущего рядового Подольского постригла наголо, переодели в форму цвета хаки Б/У, и повели строем в казарму. Ему предстоит три месяца учить уставы, оружие и часами вышагивать на плацу. Строевой подготовке командир уделял особое внимание.
Марш-броски поначалу выматывали, но скоро Ипполит освоился и даже опережал своих товарищей по взводу.
В августе Ипполит прибыл на заставу за другим Карельским городом, Сортавала. Началась настоящая служба. Беречь границу СССР почетная и ответственная служба. Так наставлял новобранцев майор, замполит отряда.
Три года молодой человек проведет на заставе. Один раз ему предоставят отпуск. Лучше бы его не давали. Дома Ипполит узнает, что мать тяжело заболела. Что нашелся-таки его кровный отец. И зачем он объявился, этот канадский лесоруб? У мамы начались неприятности, она и заболела.
Сын за отца не отвечает, так когда-то сказал товарищ Сталин, но каково, же было удивление бойца Подольского, когда он, вернувшись на заставу, узнал, что его отстранили от несения службы на границе. Отныне он служит в хозвзоде отряда.
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 70; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!