В котомках растут, подрастают потомки 1 страница
Николай Беспалов
Золотое сечение
Сборник
Воспоминания о былом
Пролог
- То, что было, никогда не повторится, - вот уже час я слушаю его. Я в растерянности. Мне женщине пятидесяти одного года от роду, имеющей два высших образования, бывшей два года назад преуспевающей business-lady, занимавшей положение в обществе доставляет удовольствие общаться с ним. Два года, как мы с Ипполитом обосновались в городе Плимут, штат Массачусетс. О нём я, может быть, расскажу, но позже.
Несколько слов об Ипполите, о нём самом и о тех обстоятельствах, при которых мы познакомились.
Напрягите воображение. Напрягли? Теперь представьте парк в Павловске. Скажите, как представить парк площадью в 600 га. И все же. Представьте, что Вы идете от Руинного каскада к речке Смолянке. Представили? Вот и хорошо. На берегу речки виден один из «пасторальных павильонов» - Пиль Башня. Отменно потрудился Бренна. Тот, что В.Ф. Каковы фрески на стенах башни Петра Гонзаго! Но я не об этом. У статуи Аполлона, потерявшего лиру, я лоб в лоб столкнулась с ним.
- Что за напасть, - с этих слов началось наше знакомство. Сказано это было без злобы. Я бы сказала, с усмешкой, - куда ни сунься везде прекрасные дамы.
- Вы кого имеете в виду? – спросила я его, - Уж не жену ли Павла?
- Это полная ересь, - и опять мне не стало обидно, и я не рассердилась. Я чувствовала исходящую от этого низкорослого и худого, не до безобразия, мужчины некую силу, - Жена этого несчастного императора не заслуживает того, чтобы её обозвать, - вновь меня не коробит такой оборот речи, - прекрасной, pretty woman. А то, что касается Софьи-Доротеи-Августы-Луизы принцессы Вюртемской, то более несчастной императрицы я не знаю. Я имею в виду Марию Федоровну. Ту, что образовала Мариинское ведомство.
|
|
|
- Послушайте, чудак человек, Вы меня обозвали, - я употребила им же использованный глагол, - прекрасной? Мне Вас искренне жаль.
- В ряду див Вы, безусловно, занимаете не первое место. Но то, что Вам дал Бог, достойно вне всяких сомнений.
Вот так мы встретились. Через минуту полил дождь. Начало октября не та пора, когда можно беседовать под дождём.
- Побежали? – он не стал дожидаться ответа, а просто схватил меня за руку, ну и силища у этого чудака, и потянул за собой. Представляете я, я, которая с легкостью управлюсь с таджиками, молдаванами и прочим людом из числа гастрбайтеров, побежал, влекомая им. Струи воды бьют мне в лицо. И зачем я утром почти сорок минут провела перед зеркалом. Спасибо фирме Шанель и сети магазинов Риф Гош. Тушь не потекла. На губную помаду мне начхать.
|
|
|
Мы бежали в сторону Чугунных ворот. А там и до вокзала недалеко. Того, что строил мастер инженерного подхода в архитектуре господина, вернее гера Штакеншнейдера.
- Через сорок пять минут я буду поить Вас грогом.
- Вы не спросили, хочу ли того.
- Это не предмет обсуждения. Отныне я в ответе за Вас.
- Наглец. Да кто Вы такой, чтобы так говорить?!
- Я мужчина. Просто мужчина. Этого Вам достаточно?
Оказалось, что достаточно. Да ещё как достаточно, как выяснилось скоро. Неожиданно для меня скоро.
В вагоне электрички было относительно тепло. Все же господин Чубайс не смог до конца разрушит нашу энергетику.
Уже сидя на лавке, покрытие которой было изрезано и из дыр торчали клоки поролона, я заметила за спиной чудака маленький рюкзак. Из него-то он и достал термос и пакет из пищевой фольги.
- В пищеводе человека находится самое большое количества аксонов, - определенно это человек невменяем, - Так что и наибольшее удовольствие мы получаем при поедании пищи. Прошу, - он протягивает мне бутерброд.
Уверяю Вас, Вы такого бутерброд не едали. Опять попрошу напрячь Ваши извилины. Представьте городской батон за 22 рубля. Теперь разрежьте его вдоль. Намажьте обе половинки сливочным маслом. Намазали? Хорошо. Положите на них по толстому ломтю вареной колбасы. И в довершение сдобрите этот конгломерат горчицей. Той, что продают в тюбиках.
|
|
|
За бутербродами последовал напиток, который чаем можно назвать с трудом. Деготь и тот светлее. Под стать цвету и вкус. Я не удержалась и спросила: Вы не боитесь заработать диабет?
- Вы не любите сладкое? Сахар дает нам силы. Избыток его, болезни. Раз в сутки можно позволить себе сладкое. В нашем случае это просто необходимый протектор от простуды. Если бы мы с Вами оказались в зоне повышенной радиации, я предложил Вам спиртное. Водку.
Я одолела-таки этот бутерброд гигант, и чай допила.
Мы вышли из вагона, на этот раз он не тащил меня, на платформе Купчино. Дождя тут не было. Асфальт был сух. У торгового комплекса группка людей о чем-то спорила, один из дисскусантов держал плакат - Верните нам наши деньги или отдайте дом.
Боже мой! Это по мою голову. Но об этом не надо. Просто не надо портить впечатления от знакомства с Ипполитом. Так он представился в вагоне.
- Моя обитель располагается вот в том доме. Как он Вам?
Длинным пальцем Ипполит указывал на тот дом, что мы сдали в позапрошлом году. Слава Богу, тогда обошлось без эксцессов. Не было пикетов. Не было сотен обращенных в суд исков. Иду со спокойной совестью ведомая чудаком человеком.
|
|
|
Лифт вознес нас на двенадцатый, последний этаж.
- Вас ожидает пристанище изгоя.
- Не бедно живут изгои, - в этом доме квадратный метр стоил на 15 % больше.
- Не судите о бедности или богатстве человека по стоимости квадратного метра в жилом доме, - не так прост Ипполит, - Это жилище мне досталось в качестве отступного. Но это сугубо интимное дело.
Вошли. Боже мой! Я вновь упоминаю имя Христа всуе. Но то, что я увидела, стоило того.
- Вы, что же тут ничего не меняли?
- А, зачем? Это всего лишь прихожая. Можете именовать её прохожая. Прошли и забыли. Идемте же, прекрасная незнакомка.
- Какая разница, как меня зовут. Сразу скажу, мне сорок лет, не замужем, детей не имею. Бог не дал. Владею ООО.
- Это что за чудо?
- Неужели Вы так далеки от жизни, - Ипполит успел разгрузить рюкзак и теперь что-то искал в шкафу. Интересно, сколько лет этому монстру? Начал сверху и постепенно спускался. По мере этого его костлявая фигура изгибалась. Он гуттаперчевый.
- Этот шкаф путешествует со мной везде. Представляете, он побывал на Новой земле.
- Неужели Вы так стары, - чего мне его стесняться, - что были участником испытания водородной бомбы?
- Я стар, но водород я не взрывал. У меня там были сугубо мирные интересы. Там расположен самый большой в СССР покровный ледник. По первой профессии я гляциолог. Жили мы с Вероникой на берегу Маточного Шара в доме из гофрированного алюминия. Она у меня была художницей. Рьяной поклонницей Рокуэлла Кента.
Наконец, Ипполит разогнулся.
- Вот! – он воздел руки, - Это то, чем я намерен Вас покорить.
- Не надо меня покорять, пожалуйста. Я в неволе не размножаюсь.
- На пингвина Вы не похожи. Все остальные твари размножаются, где попало. Фрагмент бивня мамонта, - и сунул мне в руки какой-то темно серый кусок. То ли камень, то ли невесть что.
- Спасибо, конечно, за подарок, но зачем он мне.
- Ничего Вы не поняли. Я и не думал дарить Вам этот реликт. Просто прикоснитесь. Он сам сделает свое дело.
- Какое такое дело? - меня начинал пугать Ипполит.
- Все зависит, с какими мыслями Вы его приняли.
Неужели я попала в дом сумасшедшего? А вдруг он маньяк? Заговорит и потом изнасилует. Это ещё ничего. А начнет истязать. На роль партизанки Зои Космодемьянской я не гожусь.
- У меня, господин Ипполит мысля одна. Как бы отсюда умотать. Я жалею, что подчинилась Вам. И, вообще, я кушать хочу, - есть я не хотела, но хотела таким образом отвлечь внимание маньяка от кости доисторического животного. Черт его знает, а может быть она и вправду обладает чудодейственной силой. Я сделал такое предположение потому, что Ипполит видоизменился, как взял в руки её.
- Вода и каша пища наша, - я видела, что он надо мной насмехается. Ах, гад. Апсид подколодный. Ну, я тебе сейчас устрою. Голос меня сильный. Бог не обидел.
- Быстро на кухню! Бегом марш!
- Вам бы у нас служить. Бегу, - и он побежал. Умора!
_________________________________
У меня было время осмотреть более внимательно комнату. Кроме шкафа, в котором производил «раскопки» Ипполит, на противоположной окнам стене стоял большой и такой же старинный диван. Такой или подобный я видела в кино о Ленине. Кожаный диван в том фильме играл немаловажную роль. На нем Ильич сидел и гладил кошечку. Такая сцена по замыслу режиссера, наверное, должна была внушить смотрящим это кино вдовам офицеров, утопленным с баржей, помершим под палящим солнцем Прикаспия в лагерях концентрации контрреволюционного элемента, так сказать, превентивное наказание, успокоение. Он же кошечку гладит. Такой человек не мог придумать все эти изуверства.
Что-то я отвлекаюсь. Диван…Да диван, а рядом торшер. Тоже в своем роде уникум. Во времена моего детства торшеры были дистрофичны. Этакие тонкие головастики. Этот же разительно отличался о своих сородичей. Во-первых, основанием он имел большую, в метр высотой, вазу. Опак крыт глазурью и росписью. Я не знаток, но похоже на китайскую живопись тушью. Абажур творение лудильщиков и ткачей, обтянут шелком. Он тоже в китайском, а может быть, японском стиле.
Как малое дитя я дергаю за шнурок. Дёрг-дёрг. То зажжется, то погаснет. Задумалась я. Какая сила заставила меня прийти сюда. В отрочестве я была подвержена лунатизму. Опять?
- Вам нравится мои раритеты? Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста.
- Вы на узбека не похожи. Куда прикажите?
- Неужели Вы смотрели этот фильм? – и вновь его рука ведет меня.
Кухня. Его кухня. Рассказала бы, если не мой желудок. Едва в нос ударили ароматы, он взбунтовался – жрать давай.
Начали мы с королевских креветок. Это, как сказал Ипполит, подготовит наш желудок для приема более насыщенной белками и углеводами пищи. Креветки мы поглощали, поливая их лимоном и запивая пивом в банках. Потом была баранина со спаржей. Это запивалось вином.
- Это настоящее Кахетинское вино. Мой подельник, - глянул и замолчал, - Удивлены? Да я совершил в свое время преступление в группе. Скажу иначе, мой товарищ по несчастью передал с пилотом с Украины. Миша Саакашвили после того, как ему дали по роже в августе, совсем сдвинулся умом. Даже те самолеты, что летят в дружественную ему Украину, велит досматривать. Жевал бы галстук и молчал.
После баранины мы ели бананы.
Всё. Больше в мое брюхо ничего не лезет. Ну, что ж. Есть минутка описать кухню Ипполита. С чего бы начать? Пока он занят чем-то у холодильника, я для поддержания бодрости духа хлопну маленькую рюмку водки. Итак. Окно затянуто жалюзями. Они закрыты. В данный момент. На подоконнике ваза из бересты, а в ней ветка можжевельника. Я же говорю, он ненормальный. Нормальные люди в вазы торкают цветы. Кстати, рюмка не простая. То ли мельхиоровая, то ли серебряная.
Ипполит, буркнув что-то, вышел. Я же продолжу. Плита, вернее газовая панель и электрический духовой шкаф. Вытяжка из металла. На её карнизе три фигурки. Отсюда не разглядеть. Встать же лень. Потом рассмотрю. Залавок как залавок и шкаф над ним ничем не примечателен. Холодильник большой, трехкамерный.
- Скучаете?- не успела закончить, - Я предлагаю, пока на дворе не дождя, выйти прогуляться. Я знаю тут одно местечко, где можно приятно и без вреда здоровью провести минут тридцать.
Это не входит в мои планы. Как говорится, пора и честь знать. Кроме того, завтра у меня сложные переговоры в ЗАКС,е. Не путать с ЗАГС,ом.
- Вы идите, куда хотите, а мне домой надо.
- Не смею перечить. И мне нет никакой нужды идти куда-то. Хотел показать Вам местную достопримечательность. Удивительная личность.
- Не последний раз видимся, - я произнесла это чисто механически, но в тот, же миг промелькнула мысль о том, что я хочу ещё раз увидеть его, слушать его с хрипотцой голос.
- И я так думаю. Петербург город большой, но маленькая деревня. Свидимся.
Ипполит проводил меня до Дунайского проспекта.
- Вы не обратили внимания, что я не спросил Вашего имени?
- Это мой промах, - я готова была произнести свое имя, но он опередил.
- Вас, Людмила Васильевна, я знаю с того момента, как вложил деньги в дом. Не утруждайте свою память. Нас, таких дураков много, Вы одна.
- Так говорили продавцы во времена оные.
- Теперь тоже так говорят. Но не продавцы, а весь народ. Посмотрите последний номер журнала некоего Forbs,а.
- Меня там нет.
- Довольно препираться. Езжайте к себе на Бассейную.
- Вы знаете даже, где я живу?! – моему возмущению нет пределов.
- Определенно, Вы живете отрешено от реалий жизни. Так сказать, в виртуальном мире. Курс валют, котировки акций, транши и бонусы. Вот Ваш мир. Да вспомните же Вы прошлогодний май.
- В мае я была в ЭфЭрГе.
- И Вам не доложили?! Впрочем, это обычная история. Нас тогда у Вашего дома хорошо обработал ОМОН. Кто же будет распространяться о своих подвигах в борьбе с плебсом.
Опять пошел дождь. Я остановила проезжавшую машину маршрутного такси и юркнула на переднее сидение. Только он меня и видел.
Пауза.
__________________________________
ООО «Стройинвест» и его
хозяйка
Людмила
- Расскажите свою биографию, - дядечка в сером в полоску костюме с лоснящимися локтями, несвежей сорочке и галстуке «регат» был угрюм.
Я начала: Родилась пятого июля 1951 года в Ленинграде в семье инженера и учителя словесности. Услышав это слово, дядечка поднял голову. Я остановилась.
- Продолжайте.
- Закончила среднюю школу номер 47 с серебряной медалью. Поступила на первый курс ЛИСИ, на архитектурно-строительный факультет.
- Довольно. Я Вашу биографию знаю. Мне важно было услышать, как Вы её будете рассказывать.
- Я, что в театр пришла наниматься?
- Мне говорили, что Вы в институте отличались своим норовом. Это хорошо.
Тут я должна сказать, где я нахожусь и с кем разговариваю.
Меня распредели в институт по проектированию объектов военного назначения. ЛенВоенпроект. Допрашивающий меня дядечка заместитель директора по режиму.
Одна тысяча девятьсот шестьдесят третий год. Так называемая оттепель постепенно уступала место заморозкам. Никита Сергеевич, я имею в виду Хрущева, оседлав страну, крутит и вертит ею, как ему его бог на душу положит. Разгромив выставку художников в Манеже, он принялся за писательскую братию. Моя мама, простой учитель литературы и русского языка, «баловалась» беллетристикой. В журнале «Нева» публикуется её первый рассказ. В Ленинградском отделении Союза писателей ей предоставляют возможность читать свои произведения для отборной аудитории. Кто-то её хвалит, а кто-то поносит. Этот второй кто-то и накатал анонимку в Союзный Союз. Маму понудили уйти из школы, и она работает теперь в районной детской библиотеке.
Я оканчиваю школу. Потом пять лет в ВУЗ,е и я молодой специалист.
Я получила распределение в «закрытый» проектный институт.
Дядечку зовут Иннокентий Федорович. Он определенно все обо мне знает, но пытает. Такая у него работа.
- Пока мы Вас определим в отдел нормо-контроля.
- Но я, же настоящий инженер строитель.
- Я же сказал, пока.
- Что пока? – я его не боюсь. Меня одну с курса направили сюда. Остальные разошлись по трестам. Никита Сергеевич усилено боролся с излишествами в архитектуре, и в проектных институтах прошла волна сокращений.
- Пока мы проверим Ваши слова. Вы хотели, мы ответили. Идите в кадры.
Так десятого августа 1963 года я должна выйти на работу в ЛенВоенпроетке.
Жара сменялась прохладой. Дожди засухой. Люди уезжали на море. Другие возвращались оттуда загорелые, посвежевшие. Мой отпуск «зажали». СССР гнался за США. Больше ракет, больше и стартовых площадок. Поспевай, брат строитель.
- Дочка, - мама в жару умудрилась простудиться и хрипит, - ты хотя бы в выходные поехала в Курорт. Там пляж чистый.
- С кем я поеду? Одной мне скучно.
- А где Алик? Вы так хорошо дружили, - моя мама осталась в пятидесятых годах. Тогда девочки ходили в чулочках на резинках, носили юбки до щиколоток и волосы заплетали в косички. Алик просто изнасиловал меня. Может быть, я выразилась излишне эмоционально, но и не далеко от истины.
- Алик отправлен в Кириши. Там он будет строить что-то грандиозное. Забудь о нем, моя милая мама.
- А подружки? – не унимается мама.
Режу правду матку в лицо бывшему лучшему в городе учителю словесности: Нет и быть не может у меня подружек.
Слово подружки я произношу по слогам.
- Ты хочешь сказать, что у тебя нет девочек, с которыми ты могла делать одно дело. Так я поняла тебя?
- Так мама, - я ухожу. Знала бы я в тот момент, что мамин хрип вызван не пошлой простудой. У неё развился отек легких и через час после моего ухода врач «Скорой помощи» констатировал смерть.
Был бы рядом кто-нибудь, успел бы сделать ингаляцию, на худой конец заволок бы её в ванную и включил горячущий душ. Пар позволил бы продержаться до приезда врачей.
Мне выходить на работу, а в доме траур. Для нас, особенно для отца, смерть мамы катастрофа. На ней исключительно держалась наша семья.
Похороны, поминки я пережила, находясь в состоянии сомнамбулы.
О работе в ЛенВоенпроекте говорить не хочу. Одно скажу, опыт работы там мне пригодился и, пожалуй, я им пользуюсь по сию пору.
Проработав там десять лет и пять месяцев, я уволилась оттуда и поступила в Строительный трест. Конец семидесятых. Строительный бум. Партия сказала, строитель ответил есть.
Трудилась от зари до зари. Сначала в производственно-плановом отделе, потом меня «бросили» на участок. Тут я хлебнула. Вы знаете, что такое «лимитчики»? То-то. А я узнала. Я девица ничего себе, а у них одно на уме. Им бы затащить в койку, а там, глядишь, и в ЗАГС. Для прописки. Ничего! Они у меня скоро стали как шёлковые. Как тот шёлк, что они привозили из своей Средней (до сих пор думаю, что это не географическое понятие) Азии.
В августе восемьдесят третьего года наш трест по итогам второго квартала получил переходящее Красное Знамя. Меня, как одного из лучших начальников пригласили на торжественное собрание. Руководство треста не поскупилось. Сняло зал во Дворце культуры Кировского завода, носящего имя Ивана Газа. Кто таков это Газ, я не знала, но имя его на меня произвело впечатление.
Мое место в пятом ряду с краю. Я не в обиде. Если очень наскучит, то удобнее уйти. Приехала я туда за час до начала. Начало в четыре, я приехала на проспект Стачек, 72, когда на часах было без пятнадцати минут три. Погода «шепчет». Куда пойти? Так просто шляться я не привыкла. У меня шило в одном месте. Так мне говорит мой бедный папа. После смерти мамы он сник. Но иногда, когда примет сто с прицепом, начинает шутить.
Из проходной завода, что напротив, в глубине аллеи повалил рабочий класс. Честно говоря, я им позавидовала. Отработали смену и домой. Конечно с заходом в рюмочную. Была, ни была, пойду и я с ними. Не убьют же.
В помещении, куда я вошла вслед за группой мужчин, было уже сильно накурено. Мужики ведет свои разговоры. О чем? Кто о начальстве, что всегда неправо. Кто о футболе: Зенит опять продул на своем поле. А кто и делах семейных. Я слушаю. Заняла место за стойкой в углу и уши навострила. Им, то есть, рабочим выделили участок под садово-огородное товарищество. Вот об этом и разговор. Говорят о фундаментах, досках и прочем строительном материале. Наверное, тогда и зародилась у меня мысль о создании фирмы по строительству таких садовых домов.
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 52; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!