Виды переводческих лексических соответствий (эквивалентов) 15 страница

в) Уподобление. Этот переводческий прием очень близок к
предыдущему. Разница между ними лишь в том, что уподобляемые
слова скорее называют понятия, соподчиненные по отношению к
родовому понятию, а не подчиненное и подчиняющее понятия, как
было в предыдущем случае. Например, бомбачи — шаровары, ма­
чете — тесак, боличе — кегли, ранчо — хижина. Степень понятий­
ного сходства таких межъязыковых соответствий (неполных эквива­
лентов) выше, чем у соответствий родо-видовых.

г) Перифрастический (описательный, дескриптивный, экс-
пликативный) перевод. В этих случаях соответствия устанавлива­
ются между словом (или фразеологизмом) оригинала и словосочета­
нием перевода, объясняющим его смысл: алъпаргатам соответству­
ет сандалии из пеньки или матерчатые сандалии, пучеро — похлеб­
ка из говядины, сельве — тропический лес. Перифраза тоже нередко
совмещается с транскрипцией, заменяя подстрочный комментарий и
делая более естественной и соответствующей оригиналу переводную
авторскую речь, коль скоро ее не прерывает сноска. «Хуана поставила
на стол пучеро, похлебку из говядины, и все принялись за еду» —
пример совмещения транскрипции и дескриптивного перевода.

д) Калькирование. В художественном переводе этот прием
характерен не для передачи значений слов-реалий, то есть обще­
употребительных слов в определенной национальной общности, а
при воссоздании индивидуально-авторских неологизмов, когда пе­
реводчик, соперничая с автором, придумывает столь же выразитель­
ные, как в оригинале, окказиональные слова. Таких словесных
«придумок» и калек много среди нарицательных имен и так назы-

118

ваемых говорящих имен собственных. Но об этом речь впереди. К калькированию прибегают и при переводе пословиц и поговорок, когда в силу различных причин необходимо сохранить не только их смысл, но и их образно-смысловую основу (подробнее см. § 19). Структурно-семантическое калькирование иноязычных слов часто применяется в переводах научной литературы.

Предложенное деление способов передачи слов, называющих реалии не совпадает с мнением С. Влахова и С. Флорина, которым предусматривается несколько приемов передачи реалий в переводе: I — транскрипция (транслитериция), II — собственно перевод. Он включает: 1) неологизмы (калька, полукалька, освоение, семантиче­ский неологизм), 2) замена реалий, 3) приблизительный перевод (родо-видовая замена, функциональный аналог и описание, объяс­нение, толкования), 4) контекстуальный перевод¹.

Причины такого несовпадения заключаются в следующем: Во-первых, авторы ставят в один ряд окказиональные (переводче­ские) заимствования, образующиеся в результате транскрипции, и заимствования, усвоенные и освоенные². Иноязычные заимствования могут быть усвоенными, т. е. вошедшими в тот или иной язык, но не­освоенными до конца, т. е. не подчинившимися грамматическим за­конам принявшего их языка. Примером тому могут служить колибри, сомбреро, танго, кенгуру, пенсне, кашне. Те же заимствования, ко­торые «освоились» (ассимилировались, укоренились) в новой грам­матической системе, делаются, говоря словами А. А. Реформатского, «незаметными», и «их былую чужеземность можно открыть только научно-этимологическим анализом». Спорт, штаб, солдат — это освоенные заимствования. Освоение — длительный процесс, в кото­ром участвуют многие носители языка, а создаваемая переводчиком транскрипция слова-реалии — акт единичный. Когда переводчик имеет дело с часто повторяемыми в переводах с конкретного языка словами-реалиями (например, в переводах с испанского — эстансия, ранчо, асадо, агуардиенте), он по существу лишь повторяет уже ис­пользованный ранее переводческий прием и этим в известной степени способствует освоению иноязычного слова. Когда же переводчик

¹ См. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М., 1986. С. 96—105; см.
также: Флорин С. Реалии под микроскопом // Тетради переводчика, № 9. М., 1972.
С. 67.

² См. Реформатский А. А. Введение в языковедение. С. 135—136; Будагов Р. А.
Введение в науку о языке. С. 113 (Р. А. Будагов называет такие заимствования неуко­
ренившимися и укоренившимися).

119

нескольких видоизменяет транслитерированное слово, подгоняя его под грамматическую модель родного языка (на четырех с лишним тысячах страниц переводных текстов встретилась лишь одна такая адаптация: болеадорас — болеадоры), то и тогда он делает лишь один шаг в освоении заимствованного слова. Короче говоря, освоение нельзя рассматривать как переводческий прием. Это лексическое по­нятие, означающее процесс грамматической и фонетической ассими­ляции заимствованного языком слова.

С другой стороны, транскрибируемое слово не механически вво­дится в язык перевода при помощи его графических средств. На са­мом деле, окказиональное заимствование сразу же подвергается, хотя бы в небольшой степени, адаптации: фонетической — ведь русский читатель все равно не произнесет транскрибированное французское слово так, как его произносит француз¹; грамматиче­ской — в русском языке окказионально заимствованное существи­тельное, если оно не оканчивается в единственном числе на е, и, у, о, тотчас включает в систему падежей: две арробы маиса, он взял бом- билью, рюмку текилы, она надела чупалью, мы заказали пиццу, пять солей, просторы пампы и т. п. А русские слова мужик, водка, само­ вар сразу «обрастают» в испанском языке артиклями: el (un) mujik, el vodka, el (un) samovar. Любое транскрибированное слово, даже когда язык заимствует его хотя бы к случаю, лишь на один раз, адаптируется, приноравливается, пусть робко и незначительно, к заимствующей языковой системе.

Во-вторых, представляется необходимым дифференцировать под­ходы к лексико-стилистическим характеристикам слов оригинала и их эквивалентам в переводе. Как уже говорилось, слова-реалии — неотъ­емлемая часть конкретного национального языка, часть, хорошо из­вестная носителям языка, общеупотребительная. Современные пере­водчики не рискуют выдумывать на замену таким словам собствен­ные неологизмы или калькировать их. Недаром авторы упомянутой книги иллюстрируют словотворчество и калькирование лишь не­многими примерами, заимствованными из языковедческих пособий.

Наконец, в-третьих, предлагаемый как название одного из способов перевода термин «приблизительный перевод» и вкупе с ним «приблизительный синоним» представляются слишком неопределенными, расплывчатыми.

¹ Кто из испанистов в пору ученичества не попадал впросак и не узнавал в mujik родного слова мужик!

120

16.

неологизмы и окказиональные слова в оригинале и в переводе

Современные лингвисты, регистрируя в речи появление новых слов, обычно выделяют среди них два типа: общеязыковые неоло­гизмы или просто неологизмы, и индивидуальные, речевые неоло­гизмы, или, как их чаще называют, окказиональные слова, окказио­нализмы¹. Как известно, обычные неологизмы — это закрепляю­щиеся в языке новые слова или значения, которые называют новые предметы мысли. В век научно-технической революции и ускорен­ного духовного прогресса таких слов появляется множество, и обра­зуются они по различным продуктивным моделям языка². Помня о дихотомии языка и речи, важно подчеркнуть, что в конечном итоге, неологизмы относятся к фактам языка, ибо они вызваны к жизни не столько экспрессивно-эмоциональными надобностями индивидуума, сколько коммуникативной потребностью общества, словесно детер­минирующего новые предметы, явления, факты, понятия и т. п.

В сфере перевода при воссоздании неологизмов обычно не возни­кает особых проблем. Они переводятся по общим правилам: либо с помощью эквивалентного неологизма, имеющегося в языке перевода (сходные процессы научно-технического роста, присущие развитым странам, и быстрое распространение научных, технических, бытовых и культурных новшеств приводят к почти одновременному возникно­вению многих равнозначных неологизмов в различных языках), либо транскрибируются или переводятся описательно.

Специальной переводческой проблемы, связанной с общеязыко­выми неологизмами, видимо, не существует, но в диахронном плане она, безусловно, есть и в литературоведении, и в теории перевода. Восприятие, например, художественной литературы — категория ис­торическая. У оригинала текст канонический, а восприятие его меня­ется от поколения к поколению. Многие из слов, которые для читате-

¹ Именуют их и по-другому: стилистические (индивидуально-стилистические) неологизмы, литературные неологизмы, индивидуальные слова, одноразовые неоло­гизмы, неологизмы контекста, слова-самоделки, эгологизмы и т. п. • ² Из работ, в которых прослеживается история возникновения неологизмов и описыва­ются их семантические и словообразовательные типы, следует упомянуть: Брагина А. А. Неологизмы в русском языке. М., 1973; Лопатин В. В. Рождение слова. М., 1973. Зем­ ская Е. А. Как делаются слова. М., 1963; Новые слова и значения. М., 1971 и рецензию Pi А. Будагояа на этот словарь-справочник (см.: «Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз », 1971, т. XXX, вып. 4. С. 359—363).

121

ля конца XIX в. были неологизмами, стали для нашего современника обычными словами. А некоторые обычные слова того века преврати­лись в архаизмы. Однако в эпоху создания произведения любой неологизм вводился автором с определенными функциональными целями, ради усиления выразительности и точности речи. Как же воспримет эти функциональные цели современный читатель, если неологизм перестал быть неологизмом? А как быть с обычным сло­вом, которое сделалось архаизмом и воспринимается уже по-иному, вовсе не так, как думалось автору? Канонический текст художест­венного произведения не есть нечто закостенелое и неизменное. Не меняется он только внешне, а внутренне он живет по своим законам, зависящим от темпов и характера развития языка я общества. Мас­совое восприятие произведения меняется в связи с обстоятельствами общественной жизни, ростом образованности носителей языка, из­менениями культуры, быта, нравов и т. д.

Другое дело — индивидуально-авторское словотворчество, состав­ляющее важную особенность прежде всего художественной речи. Оно многообразно и определяется не только характером и широтой исполь­зования лексических и грамматических ресурсов языка, не только свое­обычностью тропов автора и манерой его письма, но и особенностями авторских неологизмов. Широкое и систематическое изучение окказио­нальных слов началось сравнительно недавно¹. Обычно утверждают, что термин этот появился в 1957 г. Однако справедливости ради следу­ет напомнить, что индивидуально-авторские неологизмы анализирова­лись нашими филологами и в 30-е годы, а термин «окказиональный» впервые в печати употребила Розалия Шор, когда писала об «окказио­нальных выражениях» в своей незаслуженно забытой книге «Язык и общество», не потерявшей научной ценности и в наши дни.

¹ См. Фельдман Н. И. Окказиональные слова в лексикографии // «Вопр. языкознания», 1957, №4; Винокур Г. О. Маяковский — новатор языка. М, 1943. С. 15—35; Ефимов А. Я. Язык, сатиры М. Е. Салтыкова-Щедрина. М., 1953. С. 319—363; Смирницкий А. И. Объ­ективность существования языка. М., 1954. С. 16—19; Хохлачева В. И. Индивидуальные словообразования в русском литературном языке XIX в. // Материалы и исследования по истории русского литературного языка. Т. V. М., 1962; Земская Е. А. Как делаются слова. М., 1963; Он же. Окказиональное словообразование В. В. Маяковского (оты­менные глаголы и причастия). АКД. М., 1966; Он же. Об окказиональном слове и окказиональном словообразовании // Развитие словообразования современного русского языка М., 1966; Ханпира Эр. Окказиональные элементы в современной речи // Стили­стические исследования. М., 1972; Аржанов А. Закон есть закон // «Журналист», 1968, № 3; Лыков А. Г. Заметки об окказиональных и потенциальных словах // «Вопросы современного русского языка». Краснодар, 1968; Он же. Окказиональное слово как лексическая единица речи // «Филологические науки», 1971, Л» 5; Лопатин В. В. Рожде­ние слова. М., 1963. С. 62—145.

122

Окказиональные слова — достояние речи. Они всегда экспрес­сивны, создаются конкретным автором, порождаются целями выска­зывания и контекстом, с которым связаны и вне которого обычно не воспроизводятся. Даже в обычной речи основная их функция не но­минативная, как у простых неологизмов, а характеристическая. Сло­ва эти иногда и становятся общеупотребительными, т. е. входят в лексическую систему языка, но такая метаморфоза случается редко и, главное, они на нее не претендуют, ибо это не просто слова, а осо­бые слова, специально предназначенные для экспрессивных и худо­жественных целей. Вошедшее в язык слово теряет колорит необычно­сти и новизны, но для окказиональных слов в .художественной речи важно быть «неожиданными», важно привлечь внимание к своеобра­зию своей формы и содержания, важно дать понять читателю, что эти слова не воспроизводятся в речи, а творчески создаются в ней.

Спустя десятилетия после своего создания многие окказионализмы не теряют своей новизны, яркости и продолжают отражать индивиду­альность словотворца. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечис­лить хотя бы несколько окказиональных слов, созданных М. Е. Салты­ковым-Щедриным: всенипочемство, вертопрашество, подкузъте-ние, головоушибание, рылокошение, рылобитие, беспощечинность, убаюкиватели (общества), белибердоносцы (литературные), каплун-ство, халдоватостъ, натяфтяфкать. душедрянствовать, топта-тельные (поползновения), ежоворукавичный (смысл), заднекрылеч-ное (знакомство), намазанно-колеснейшие (прорицатели) и др.

Окказиональные слова можно подразделить на две разновидно­сти: потенциальные (потенциализмы) и индивидуально-авторские «(эгологизмы) слова. Это два полюса своеобразия, новизны и экс­прессивности окказионализмов. Эгологизмы, примеры которых только что приводились, создаются по необычным или малопродук­тивным моделям языка и отличаются индивидуально-авторским своеобразием и броской новизной. Чаще всего они появляются в письменной речи и наиболее часты в сатирических, юмористиче­ских, пародийных литературных жанрах. Потенциальные слова — тоже новые лексические единицы, которые создаются в процессе общения на основе высокопродуктивных словообразователь­ных моделей. Авторская индивидуальность почти не влияет на их создание, они очень похожи на существующие в языке слова. Окра­ска новизны как бы стушевывается в них благодаря высокой регу­лярности словообразовательного типа, к которому принадлежит соз­данное слово. Ракетообразный, рюмкообразный, стакановидный,

123

бочковидный, грушеподобный. ракетоподобный и т. п. — все это при­меры потенциальных слов. Такие лексические единицы словно бы скрытно существуют в языке, и нужен лишь определенный экстра­лингвистический стимул для их появления в речи. Но все-таки, как справедливо считают сторонники отнесения потенциальных слов к окказионализмам, эти слова создаются в момент речи, к «подходя­щему случаю» и не воспроизводятся как «готовые к употреблению» лексические единицы. Создаются каждый раз конкретным индиви­дом для нужд контекста. В них всегда ощущается известная доля но­визны. В литературном творчестве любое потенциальное слово, как и любой другой окказионализм, выполняет художественную и экспрес­сивно-эмоциональную функции. Все это позволяет в дальнейшем рас­сматривать окказиональные речевые единицы без дифференциации их на потенциальные и индивидуально-авторские слова¹.

Окказиональные слова используются в творчестве самых разных и разноязычных писателей. К сожалению, внимательное отношение к окказионализмам не является переводческим правилом. Очень часто переводчики просто не замечают окказионализмов, принимая их за неизвестные им общеупотребительные или региональноупот-ребляемые слова, и переводят окказионализмы обычной лексикой. Даже воспринимая окказиональное слово, многие переводчики не решаются заняться словотворчеством и прибегают к более или ме­нее удачным описательным эквивалентам. Обратимся хотя бы к пе­реводам произведений Хосе Марти.

Известно, что язык апостола кубинской революции неповторимо своеобразен. Габриеле Мистраль писала, 'fro его языковой стиль — это сочетание «оригинальности манеры, оригинальности словаря и. оригинальности синтаксиса». Своеобразие письма Хосе Марти про­являлось не только в особом семантическом ореоле, которым он ок­ружил обычные значения слов, и в ярких тропах, не только в умелом использовании архаизованных слов, диалектизмов и суффиксов субъективной оценки, не только в пристрастии к эллипсисам, ана­форам и гипербатонам, но и в прямом словотворчестве. Марти гово­рил: «Я употреблю устаревшее слово, если оно хорошее, и создам

¹ Особо следовало бы сказать об окказионализмах в научно-фантастической лите­ратуре, когда ими называют вымышленные объекты мысли или им придается значе­ние и форма научного термина. Во всех этих случаях художественная функция наро­чито сводится к функции номинативной, хотя нельзя отрицать и того факта, что с помощью этих «псевдотерминов» писатель-фантаст описывает место действия и социосферу.

124

новое, если это необходимо» ("Usaré lo antiguo cuando sea bueno y crearé lo nuevo, cuando sea necesario.")- И он действительно создавал новые слова. В одной из статей Эрминио Алмендрос приводит дале­ко не полный список неологизмов Марта, насчитывающий, однако, 82 слова¹. Больше всего среди них прилагательных с суффиксами -oso(a)-, -esco(a)-, udo(a)- и др.: tortugosos (alemanes), momentosa (comida), festosa (muchedumbre), invernosos (pueblos), senuda (moza), selvudos (árboles), idolesco (rostro), ogrescas (naturalezas), vociferas (espíritus), antiática (muchedumbre), mandariega (gente), blandflocuo (hombre), festual (mesa), poémico (color), aurialado (poeta), auriteniente (hombre), colegiaje (situación), gansescas (gentes) и др.

Немало окказиональных существительных, образованных по раз­ным моделям: terrívoras, reyecía, hojería, nonente, nativez, criavirtud, degregación, dueñez, lecturísta, bebedería, filoclasta, cazanubes, alzacolas и др.

Наконец, глаголы: comedifícar, andantear, enmontañarse, velocear, buitrear и т. п.

Не все прозаические и стихотворные произведения X. Марти, в ко­торых есть окказионализмы, переведены на русский язык, но в тех, что переведены, нам не встретилось примеров воссозданных автор­ских неологизмов. Даже опытная П. Глазова предпочитает «описы­вать» окказионализм, а не воссоздавать его. Сравним^фразу перевода и оригинала, взятую из репортажа Хосе Марти «Нью-Йорк летом».

 

«Envíense conversadores de alma sana por esos barrios bajos; regálenseles periódicos amenos, que no les enojen con pláticas sermoníacas de virtudes catecismales, sino que llevan la virtud invisible envuelta en las cosas que al pueblo interesan»2.

«Пошлите в бедные кварталы бодрых духом и чистых сердцем проповедников! воздайте для народа занимательные газеты и журналы,   где   не   будет опостылевших ему душеспаси­тельных бесед на темы прописной морали, но где нравственный урок будет     преподноситься      в ненавязчивой форме и на материале, интересном для народа. . .»2

¹ Almendros Herminio. Notas sobre Marti innovador en el idioma // "Casa de las
Américas". La Habana, 1967, N 41. P. 31—44. (Конечно, в список могло попасть не­
сколько слов, не изобретенных Марти, а услышанных им и затем использованных, о
чем предупреждает Алмендрос, но и эти слова ведь тоже окказионализмы).

---

Дата добавления: 2021-04-05; просмотров: 78; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!