Теоретические подходы к обеспечению международной безопасности

Лекция №7. Современная международная безопасность: проблемы и перспективы.

Цели: сформировать представление об основных проблемах и перспективах современной международной безопасности.

Задачи: сформулировать понятие безопасности в международных отношениях, охарактеризовать основные подходы к её обеспечению, раскрыть военно-политические аспекты международной безопасности, показать место организованной преступности и наркобизнеса среди угроз международной безопасности, раскрыть сущность проблемы современного международного терроризма и основные подходы к ее разрешению.

План:

Понятие безопасности в международных отношениях и подходы к её обеспечению.

2). Военно-политические аспекты международной безопасности:

       а) гонка вооружений и контроль за вооружениями;

Б) поставки оружия и торговля оружием.

Проблема организованной преступности и наркобизнеса.

Современный терроризм: сущность проблемы и попытки ее разрешения.

Понятие безопасности в международных отношениях и подходы к её обеспечению.

       Основные подходы к пониманию безопасности

       Проблема безопасности − классическая в Вестфальской поли­тической системе мира. Государство с момента своего возникнове­ния заботилось о сохранении суверенитета, т.е. о своей националь­ной безопасности (англ.: national security), понимаемой изначально прежде всего как недопущение внешней агрессии. В современных условиях это понятие включает и вопросы, связанные с опасностью внутренней дестабилизации. В связи с ростом взаимозависимости мира проблема получает дальнейшее развитие в рамках региональной бе­зопасности (англ.: regional security) и международной безопасности (англ.: international security).

       Все три термина характеризуют государственные и межгосударственные отношения. Они чаще используются в реалистичес­кой и неореалистической концепциях.

       При этом исходной точкой служило положение, согласно которо­му необходимая для реализации национальных интересов и влияния на международную ситуацию мощь государства определялась преж­де всего на основе его военной силы или, по аналогии с компьютер­ной терминологией, на базе «основной мощи» (англ.: hard power). А не на основе культуры, силе авторитета на мировой арене и другом своего рода «программном обеспечении» (англ.: soft power). В ре­зультате проблема военной силы была центральной в международ­ных отношениях и в практическом, и в исследовательском планах.

       Ситуация изменилась в конце XX столетия. Одними из первых, кто обратил внимание на невоенные угрозы безопасности, были специалисты в области экономики и финансов, а также окружаю­щей среды. Первые заговорили об экономической составляющей безопасности, вторые − о том, что нарушение экологического равновесия загрязнением представляет огромную угрозу человече­ству как на национальном, так и глобальном уровнях. Правда, споры вызвало то, в какой мере экологические проблемы обусловлены деятельностью человека, а в какой − объективными причинами, а также то, как эта проблема может быть решена.

       Другим фактором, повлиявшим на переосмысление проблем безопасности, стала революция в области новых технологий. В ре­зультате негосударственные акторы оказались способными играть большую роль в области безопасности, которой у них не было ра­нее. Это привело к пониманию, что недостаточно строить концеп­ции безопасности, основываясь на том, что угроза может исходить только от другого государства или их группы. С особой очевиднос­тью это показали события 11 сентября 2001 г., когда угнанные террористами самолеты врезались в здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и Пентагона в Вашингтоне, а также захват заложников в театральном центре Москвы 23-26 октября 2002 г. Несмотря на то, что цели поражения остались такими же, как и предполагались стратегическими доктринами ведущих государств: крупные города, центральные министерства, ведомства − источ­ник угроз оказался крайне аморфным и неопределенным.

       В конце XX столетия многие исследователи, в том числе придерживающиеся реалистических взглядов, для которых характерен акцент на военных аспектах и межгосударственном взаимодействии, стали говорить о возрастании таких факторов в обеспечении наци­ональной безопасности, как образование, развитие новейших тех­нологий, рост экономической мощи, распространение наркоти­ков, СПИДа и т.п. В рамках неореализма одной из важнейших ра­бот такого направления стало появившееся в 1983 г. исследование Бари Бузана (В. Buzan) «Народы, государства и страх» (People, States, Fear), в котором показаны ограничения традиционного понима­ния безопасности.

       Кроме этого автора, так называемое «широкое» определение проблем безопасности, включающее не только военные аспекты, связано с именами ряда европейских исследователей, в частности У. Бека (U. Beck). Одновременно с работой Б. Бузана в том же году опубликована в журнале «International Security» ста­тья американского исследователя Р. Уллмана.Он пи­шет, что акцент на военных проблемах безопасности приводит к тому, что из виду упускаются иные угрозы, включая идущие из­нутри самого государства.

       В настоящее время продолжаются дискуссии относительно соот­ношения военно-политических факторов, с одной стороны, и со­циально-экономических, экологических, информационно-техноло­гических − с другой. Сторонники «широкого» подхода к проблемам безопасности указывают на усиливающуюся роль экономических и других факторов. Их противники возражают: в этом случае проблема безопасности «размывается» множеством существующих в междуна­родных отношениях и мировой политике других аспектов.

       Еще один важный в теоретическом плане вопрос − соотноше­ние проблем национальной, региональной и международной бе­зопасности. Здесь тоже нет однозначного решения. Как отмечает российский исследователь Т.В.Юрьева, «представления о путях согласования национальных интересов государств − суть концеп­ций региональной, международной, глобальной безопасности, хотя только согласованием национальных интересов государств эти про­блемы не исчерпываются. Совпадение национальных интересов группы государств порождает разного рода региональные и меж­дународные союзы, руководствующиеся опять-таки определенными представлениями (концепциями) о путях согласования и отстаи­вания своих групповых интересов как в отношениях между собой, так и в отношениях с третьими странами».

       В связи с этим вопросы международной и региональной безо­пасности, очевидно, тесно связаны с проблемами международных организаций. В современных условиях среди институтов, которые заняты обеспечением международной безопасности, следует прежде всего упомянуть ООН. Значительную роль в вопросах безопасности играют и региональные структуры, особенно в Европе, где они имеют достаточно четкое оформление. Это в первую очередь ОБСЕ, НАТО. Основные проблемы, которые в настоящее время интен­сивно дискутируются, − реформирование ООН, с тем, чтобы сде­лать ее деятельность в области сохранения и поддержания мира более эффективной, а также место и роль НАТО в европейских структурах обеспечения безопасности. С учетом того факта, что эта организация была образована в годы холодной войны с опреде­ленными целями и задачами.

Теоретические подходы к обеспечению международной безопасности

 

      Международная безопасность рассматривалась в теории и практике международных отношений как отсутствие непосредственной военной угрозы. В таком традиционном понимании международной безопас­ности акцентируются два момента, во многом взаимоисключающие друг друга. Первый связан с физическим выживанием государства и его правом и возможностью вести себя в международной системе, руководствуясь, прежде всего, своим суверенитетом. На практике это стимулирует сильного к нарушению международной безопасности в пользу собственных интересов. Второй момент − гарантированное поддержание мира в отношениях между государствами в пределах некоего политического пространства. При этом не ставится вопрос о том, на какой объективной основе кроме стремления участников будет поддерживаться мир и как он может быть гарантирован на про­тяжении длительного времени.

В мире непрерывных войн даже несколько лет передышки каза­лись счастьем, а долгий мир − недостижимой мечтой. Сегодня перед мировым сообществом стоят новые задачи, без эффективного реше­ния которых международная безопасность не будет ни стабильной, ни долговременной. Одна из них − предотвращение распростране­ния оружия массового поражения. В связи с этим особое внимание привлекают так называемые пороговые государства, в которых суще­ствуют предпосылки для создания собственного ядерного оружия. Если это произойдет, то будет нарушен баланс сил на региональном, а возможно и глобальном, уровнях.

       Чрезвычайно актуальна проблема борьбы с международным терроризмом, так какпоследствия террористических актов на атомных электростанциях, химических предприятиях и подобных им объек­тах могут привести к серьезным катастрофам.

       В современном мире все большее значение приобретают эконо­мические и информационные аспекты обеспечения безопасности.    Экономические кризисы в условиях глобализации мировой эконо­мики могут в считанные часы дестабилизировать народное хозяйство стран, расположенных друг от друга за тысячи километров. Трудно представить себе и возможные последствия сбоев в функционирова­нии информационных сетей, поскольку информация − важный эко­номический, политический и социальный ресурс. Нерешенные гло­бальные проблемы современности − экологическая, энергетическая, продовольственная − также наполняют новым содержанием поня­тие международной безопасности.

       Изменились и общественно-политические условия, в которых должны решаться принципиально новые задачи в системе междуна­родных отношений в целом и в сфере международной безопасности. Если раньше у государства были две четко разграниченные области деятельности − внутренняя и внешняя и безопасность в них обеспе­чивалась самыми разными способами, то на рубеже XX и XXI вв. эта грань размывается. Раньше государство, добившись внутренней ста­бильности, было вполне уверено, что сможет постоять за себя и во­вне.

       В наше время международная сфера может, в принципе, сломать любое, внутренне сколь угодно стабильное, государство, даже не обна­руживающее никаких признаков внешней агрессивности (например, в случае мировой ядерной катастрофы были бы «попутно» уничто­жены десятки нейтральных стран). С другой стороны, международ­ная сфера может стать мощным фактором внутренней безопасности государства, недостижимой по каким-либо причинам иными средст­вами.

       Международные отношения пока в большей степени распутыва­ют проблемы, доставшиеся человечеству от прошлого, чем пролага­ют путь в будущее. По существу, сегодня лишь закладывается основа для международной безопасности. Наличие же международной без­опасности будет определяться не отсутствием войн и вооруженных конфликтов, не сохранением всевозможных статус-кво и не поддер­жанием военно-стратегического равновесия, а способностью миро­вого сообщества в целом предвидеть и своевременно осуществлять назревшие перемены.

      К проблемам обеспечения безопасности можно подходить и на основе теории международных режимов.

      Участие того или иного государства в любом международном режи­ме безопасности определяется его собственными интересами, и прежде всего интересами обеспечения собственной национальной безопас­ности. Национальная безопасность, таким образом, является базовой категорией, отправной точкой для определения понятия междуна­родной безопасности. Традиционно под национальной безопасностьюпонимается защищенность жизненно важных интересов личности, об­щества и государства от внешних и внутренних угроз. Состояние без­опасности означает, что данному государству не угрожают войной либо иными покушениями извне на его самостоятельное и независи­мое развитие, сохраняется гарантия его территориальной целостно­сти и полноценного участия в системе международных отношений. Нетрудно заметить: при таком подходе к вопросу безопасности пре­обладают политические и военные акценты, что в современных усло­виях уже недостаточно. Сегодня не менее важное значение имеют экономическая, экологическая, гуманитарная и иные виды безопасности. Соответственно на глобальном и региональном уровнях можно говорить, например, о режимах экономической или экологической безопасности.

      Если иметь в виду традиционное военно-политическое понима­ние феномена безопасности, то можно выделить три основные моде­ли режимов безопасности для любого региона современного мира: режим общей безопасности, режим коллективной безопасности, ре­жим безопасности на основе сотрудничества.

      Международный режим общей безопасности предусматривает добровольный взаимный отказ от конфронтации. Основными принципами такого режима могут быть названы следующие: 1) отказ от исполь­зования военной силы как способа урегулирования международных конфликтов и применение ее исключительно в целях самообороны; 2) отказ от традиционной стратегии достижения военного преиму­щества над другими государствами; 3) признание того, что безопас­ность государства не должна зависеть от уровня его военной мощи; 4) признание сокращения вооруженных сил и вооружения базовым принципом общей безопасности.

      Концепция общей безопасности утвердилась тогда, когда стала ясна бесперспективность старых представлений о роли вооруженной силы в международных отношениях, особенно в связи с осознанием бес­смысленности применения ядерного оружия.

       Идея коллективной безопасности имеет давнюю историю, а в XX в. она нашла и свое практическое воплощение. Под коллективной без­опасностью понимается такой порядок межгосударственного сотруд­ничества, при котором любой акт агрессии против кого-либо из уча­стников подобной системы расценивается как агрессия против всех остальных ее участников. Коллективная безопасность направлена не только вовне, против не участвующих в данной системе государств, но и против участников этой же системы, допускающих агрессивные акты в нарушение своих обязательств. Особенности системы коллек­тивной безопасности заключаются в предельном масштабе универ­сальности, включающей требования необходимых действий от каждого члена системы; в автоматизме применения санкций в случае необхо­димости; в приверженности членов системы статус-кво и отсутствию разногласий в понимании агрессии и необходимости реагировать на нее.

       Однако режимы коллективной безопасности не являются абсо­лютно идеальными. У них есть определенные недостатки. Например, существует так называемая проблема коллективного действия, кото­рая заключается в том, что некоторые участники режимов коллек­тивной безопасности стремятся пользоваться преимуществами такого участия без адекватного вклада в поддержание самого режима. При­нятые в системах коллективной безопасности процедуры принятия решений практически замедляют ответные шаги на агрессию в слу­чае ее возникновения.

       Преимущество режимов коллективной безопасности состоит в том, что их распространение, вовлечение в них новых государств делает агрессию все менее вероятной и, следовательно, укрепляет всеобщую стабильность.

       Если в рамках системы коллективной безопасности государства объединяются против общего возможного (или действительного) агрессора, то концепция безопасности на основе сотрудничества ис­ходит из принципа общего участия, при котором наличие формаль­ных институтов является не обязательным, а поддержание нефор­мального диалога представляется более уместным и эффективным.

       Как отмечает современный российский исследователь В. Петров­ский, эта концепция «во многом сходна с концепцией общей безопас­ности. Безопасность на основе сотрудничества часто определяется как дипломатическое сотрудничество между государствами в области обес­печения безопасности. В то время как традиционные концепции балан­са сил рассматривают в основном возможные действия государства в условиях военной конфронтации, концепция безопасности через сотрудничество акцентирует роль превентивной дипломатии и мер военно-политического доверия, т.е. налаживание регулярных кана­лов межгосударственного диалога по вопросам безопасности, выра­ботку механизма консультаций и принятия решения».

       Если в рамках системы коллективной безопасности государства объединяются против общего агрессора, то концепция безопасности на основе сотрудничества опирается на принцип общего участия, при котором на первое место выступает не наличие формальных инсти­тутов, а поддержание неформального диалога.

2. Военно-политические аспекты международной безопасности:

       а) гонка вооружений и контроль за вооружениями;

       Проблема гонки вооружения и разоружения крайне остро стояла в годы холодной войны. В этот период расходы государств на воору­жения достигли рекордной отметки (пиком считается 1985 г.). Они и сегодня продолжают сохраняться на довольно высоком уровне, хотя после окончания холодной войны относительная доля в ВВП веду­щих государств, затрачиваемая на вооружения, снизилась.

       Очевидно, что военная мощь государства определяется не только тем, сколько государство тратит на военные нужды, но и тем, какое именно оружие оно имеет. Характер и количество вооруже­ний были определяющими факторами на мировой арене периода холодной войны. Стороны постоянно наращивали военную мощь, что вело к гонке вооружений (англ.: arms race).

       Споявлением ядерного оружия, ЯОи применением его Соединенными Штатами Америки против Япо­нии в августе 1945 г. наступает ядерная эра. Ядерное оружие стано­вится одним из ведущих, если не ведущим, фактором в междуна­родных отношениях. Существует два типа ядерного оружия: атом­ное (англ: A- bomb), основанное на расщеплении атомных ядер, и термоядерное, или водородное (англ.: H- bomb), с термоядерным синтезом в основе. Первый тип более прост и менее дорог, но при этом обладает меньшей мощностью.

       Ядерное оружие является оружием массового уничтожения (ОМУ), предназначенным для масштабного поражения противника, и дей­ствует не избирательно − только на вооруженные силы, а охваты­вает и гражданское население. По сравнению с другими видами оружия оно обладает наибольшей разрушительной силой и дли­тельными последствиями. Вследствие всех этих свойств ядерному оружию уделяется особо пристальное внимание.

       «Официальными» членами «ядерного клуба», или государства­ми, обладающими ядерным оружием, ЯОГ , являются все пять постоянных членов Совета Безопасности ООН − Великобритания, Китай, Россия, США, Франция. Имен­но за этими государствами, которые до 1 января 1967 г. произвели и взорвали ядерное оружие или другое ядерное устройство, со­гласно статье IX.3 Договора о нераспространении ядерного ору­жия, подписанного в 1968 г., закреплен статус ядерных государств. Наибольший ядерный потенциал − у России и США.

       Кроме названных, ядерным оружием обладает ряд других госу­дарств. Индия, например, еще в 1974 г. провела ядерные испыта­ния, а в 1998 г. ядерные испытания были проведены Индией и Пакистаном. Считается, что, по всей вероятности, первая облада­ет несколькими десятками боеголовок, второй − более чем деся­тью. В 1980-е годы произвела ядерное устройство ЮАР, которая затем ликвидировала свою ядерную программу и уничтожила не только сами устройства, но и мощности по их созданию. По оцен­кам многих специалистов, обладает ядерным оружием и Израиль. Северная Корея согласилась в 1994 г. заморозить ядерную програм­му в обмен на гуманитарную помощь, хотя абсолютно достовер­ных данных на этот счет нет. Вызывали опасение разработки Ира­ка в ядерной области, и в последние годы это государство нахо­дится под особым вниманием ООН.

       Некоторые страны, имея необходимые для приобретения ядер­ного оружия ресурсы, добровольно отказались от него (в частно­сти, Япония, Германия). После распада СССР в 1991 г. ряд госу­дарств бывших советских республик стали обладателями ядерного оружия. Однако все они позднее добровольно отказались от него. Осталось оно только у России как правопреемника СССР.

      В последние десятилетия самую большую угрозу всеобщему миру и безопасности на глобальном уровне представляло ядерное оружие. Хотя с окончанием холодной войны вероятность крупномасштабного военного конфликта с при­менением ядерного оружия резко снизилась, опасность исходит из самого факта существования такого оружия. Одним из механизмов обеспечения ядерной безопасности является существующий режим нераспространения ядерного оружия. Данный международный режим зафиксирован в Договоре о нераспространении ядерного ору­жия (ДНЯО) 1968 г. Нормы договора обязывают:

* государства, обладающие ядерным оружием, не передавать кому
бы то ни было ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства и контроль над ними; не помогать, не поощрять и не по­буждать какое-либо государство, не обладающее ядерным оружием, к приобретению ядерного оружия, ядерного взрывного устройства и контроля над ними;

* государства, не обладающие ядерным оружием, не принимать пе­редачи от кого бы то ни было ядерного оружия или других ядер­ных взрывных устройств и контроля над ними; не производить и не приобретать каким-либо иным способом ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства;

* неядерные государства, пожелавшие приобщиться к использованию
ядерной энергии в мирных целях, осуществлять такое приобщение
под контролем МАГАТЭ, которая может проводить инспекции
и требовать отчеты от государств по использованию расщепляющих материалов.

       В настоящий момент в мире сложилась следующая ситуация с распространением ядерного оружия. Все государства можно разделить на пять групп в зависимости от обладания ими ядерным оружием, наличия или отсутствия экономических и технологических предпо­сылок для его производства и участия или неучастия в ДНЯО.

       В первую группу входят пять официально признанных ядерными государств, параллельно являющихся постоянными членами Совета Безопасности ООН. Это США, Российская Федерация, КНР, Великобритания и Франция. Ядерный потенциал данных государств неодинаков. Наибольшим ядерным потенциалом обладают Соединенные Штаты и Россия. К концу 1990-х гг. у США было 7250 стратеги­ческих ядерных боеголовок [2], Российская Федерация располагала 6200 ядерными боеголовками стратегического характера [3]. У дан­ных государств имеются разнообразные средства доставки ядерного оружия: межконтинентальные баллистические ракеты наземного и морского (включая атомные подводные лодки) базирования, крыла­тые ракеты и т, д. КНР в середине 1990-х гг. располагала 435 ядерными боеголовками [4]. Экономические и технологические возможности Китая позволяют ему в ближайшие двадцать лет увеличить ядерный боезапас еще примерно на тысячу единиц, что существенно изменит стратегический военный баланс в мире. Произойдет ли это на самом деле, будет зависеть от развития международных отношений на гло­бальном и региональном уровнях. Великобритания и Франция име­ют относительно небольшой запас ядерного оружия: у Франции − 450 ядерных боеголовок [5], у Великобритании — 185 [6]. Эти госу­дарства не стремятся наращивать своей стратегический потенциал, но и не обнаруживают намерения его сокращать, мотивируя такую по­зицию незначительными размерами своих ядерных арсеналов по срав­нению с российскими или американскими.

       Наличие ядерного оружия уофициально признанных ядерными государств сегодня не вызывает в мире особых опасений, поскольку у власти этих государств находятся ответственные лидеры, понима­ющие необходимость крайне осторожного обращения с ядерным во­оружением, которое рассматривается скорее как средство осуществле­ния политики, чем как средство ведения военных действий. Проблемы заключаются в наличии больших запасов ядерного оружия у США и РФ, а также в том, что Франция и КНР не участвуют в ДНЯО, хотя и соблюдают нормы самого режима нераспространения.

       Во вторую группу входят Израиль, Пакистан и Индия. Израиль обладает ядерным оружием как минимум с 1970 г., в настоящее время у него имеется около 200 ядерных боеголовок и средства их доставки дальностью до 1000 км [7]. Израиль придерживается следующих прин­ципов: не испытывать ядерного оружия, не декларировать его и не подтверждать наличия. После того как Индия и Пакистан в 1998 г. параллельно провели ядерные испытания, стало ясно, что эти госу­дарства де-факто вошли в число обладателей данного вида оружия. Опасность, которую представляют государства второй группы, заклю­чается в том, что они не участвуют в ДНЯО, имеют неопределенный статус по отношению к ядерному оружию, тем самым в целом расша­тывают режим нераспространения такого вида оружия.

       Специалисты считают, что наибольшая опасность в перспективе может исходить от третьей группы − так называемых пороговых го­сударств. В разное время в эту группу включали Алжир, Ливию, Иран, Ирак, Северную и Южную Корею и целых ряд других госу­дарств. В последнее время ситуация изменилась. Некоторые страны, например Южная Корея, Алжир, Ливия, отказались от планов разра­ботки и производства ядерного оружия. Иран, Ирак и КНДР прези­дент США Дж. Буш-младший обозначил как «ось зла» и основную угрозу для стабильности и безопасности современного мира. Поэтому Соединенные Штаты оказывают давление на эти государства, не оста­навливаясь даже перед применением силы в обход международных норм и правил. Однако такой подход таит серьезную опасность в себе, поскольку может подтолкнуть государства «оси зла» и некоторые другие к интенсификации усилий по созданию оружия массового по­ражения. Кроме этого необоснованные и непродуманные меры на­сильственного характера могут повлечь за собой совершенно непред­виденные последствия. Так, вторжение в Ирак было мотивировано наличием у режима Саддама Хусейна оружия массового поражения и нежеланием последнего добровольно сотрудничать с международ­ными инспекторами. В прошлом работы над созданием ядерного ору­жия в Ираке проводились, а химическое оружие даже применялось против курдов и шиитов, но после введения режима международных санкций доказательств наличия оружия массового поражения аме­риканцы здесь так и не нашли, как не нашли и не представили за вре­мя Оккупации. В то же время ситуация в Ираке и вокруг него остается неурегулированной и является источником уже другой опасности − опасности исламского экстремизма и терроризма.

      Относящиеся сегодня к четвертой группе Алжир, Аргентина, Бра­зилия ранее активно вели ядерные исследования и подошли вплот­ную к созданию ядерных боезапасов, но отказались от подобных пла­нов и присоединились к ДНЯО на правах безъядерных государств. К этой же группе относятся бывшие советские республики: Белорус­сия, Казахстан и Украина. В первые годы после распада СССР на их территории сохранялись стратегические ядерные силы, перешедшие под юрисдикцию Российской Федерации. С выводом ядерных сил на российскую территорию эти государства приобрели статус безъ­ядерных и в этом качестве участвуют в ДНЯО. Особое место в чет­вертой группе принадлежит Южно-Африканской Республике. В го­ды режима апартеида в ЮАР, так же как и в Израиле, было создано ядерное оружие, хотя этот факт не признавался. После отказа от апар­теида и перехода власти к черному большинству населения ядерное оружие было уничтожено и ЮАР стала участницей режима нерас­пространения как неядерное государство.

       И государства четвертой группы, и государства пятой группы, име­ющие возможность обладать ядерным оружием, но обоснованно от нее отказывающиеся, сегодня участвуют в режиме нераспростране­ния. Большинство же стран не входят ни в одну из вышеназванных групп, они не имеют ни возможности, ни намерений создавать ядер­ное оружие. Однако нет гарантии, что при изменении международ­ной обстановки в отдельных регионах или в мире в целом положение в сфере ядерных вооружений не изменится.

       Как и предсказывал в свое время Г. Моргентау, ядерные сверх­державы в соответствии с логикой гонки вооружений накопили ядер­ного оружия гораздо больше, чем его нужно для достижения любых мыслимых военных целей. Когда стало ясно, что дальнейшее попол­нение ядерных арсеналов иррационально, США и СССР приступили к переговорам по вопросам установления контроля над вооружения­ми и разоружения. Еще в годы холодной войны в этом направлении удалось достичь определенных успехов. В соответствии с Договором о ликвидации ракет средней и малой дальности от 1987 г. к 1990 г. были полностью ликвидированы эти два вида вооружений. Договоры об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1 и ОСВ-2) и договоры о дальнейшем сокращении и ограничении стра­тегических наступательных вооружений (СНВ-1 и СНВ-2) преду­сматривали существенное сокращение ядерных арсеналов обеих сверх­держав. Правда, в полном объеме все достигнутые договоренности не были реализованы, поскольку вступление в силу и выполнение при­нятых обязательств осложнились трудностями объективного и субъ­ективного характера.

       Большое значение для обеспечения безопасности в годы холод­ной войны имел заключенный в 1972 г. между СССР и США Дого­вор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). Он огра­ничивал возможности создания двумя государствами таких средств, которые гарантировали бы полную защиту от ядерной атаки другой стороны, что сохраняло механизм сдерживания, основанный на ба­лансе взаимных угроз. После окончания холодной войны в США стали раздаваться голоса в пользу пересмотра ряда прежних договоренно­стей как устаревших в новых условиях. В частности, был поставлен вопрос о судьбе договора о ПРО. В связи с появлением угрозы со стороны «стран-изгоев» (Иран, КНДР и т. д.,) были оглашены планы создания так называемых нестратегических систем противоракетной обороны, способных перехватывать единичные пуски ракет с ядер­ными боеголовками. Однако создание таких систем было невозмож­но без нарушения положений Договора 1972 г. Для администрации США создание нестратегических противоракетных систем стало од­ной из приоритетных целей, и было принято решение об односто­роннем выходе из договора о ПРО. Правильность подобного шага многими экспертами ставится под сомнение как из-за недоказанности самой возможности создания эффективного средства со стопроцент­ной гарантией защиты от ядерных атак «стран-изгоев», так и в силу того, что невыполнение Договора 1972 г, нарушает стратегическую стабильность.

       Если американские планы напрямую не затрагивают военную безопасность России, стратегической потенциал которой способен лег­ко преодолеть планируемые системы противоракетной обороны, то для КНР ситуация может измениться. Развертывание американских противоракетных систем, причем одна из них должна будет нахо­диться на территории Восточной Азии (ПРО ТВД), может побудить континентальный Китай к наращиванию стратегических ядерных сил, что, в свою очередь, вызовет цепную реакцию других государств. Все это вызовет очевидные негативные последствия для стабильности и безопасности и на региональном, и на глобальном уровне.

       Дискуссия между Россией, резко возражавшей против этих пла­нов, и США была острой. Одним из результатов этой дискуссии стала активизация застопорившегося в середине 1990-х гг. процесса сокращения ядерных вооружений. Двадцать четвертого мая 2002 г. президентами России и США был подписан Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (ДСНП), а 1 июня 2003 г., после обмена ратификационными грамотами, он вступил в силу. В со­ответствии с этим договором Россия и США обязались на взаимной основе сократить к 31 декабря 2012 г. количество имеющихся у них стратегических ядерных боезарядов примерно в 3 раза, т. е. с «потол­ка» в 6 тыс. единиц, установленного Договором СНВ-1 от 1991 г., до 1700-2200 единиц [8]. Если Договор СНВ-1 и не вступивший в силу Договор СНВ-2 предусматривали конкретные «потолки» по триаде ядерных вооружений, то ДСПН предоставляет сторонам гиб­кость: они теперь вольны сами определять состав и структуру своих стратегических сил. В ДСПН содержится ссылка на обязательства России и США по статье VI ДНЯО (о проведении переговоров о ме­рах по прекращению гонки ядерных вооружений и ядерному разору­жению). Тем самым юридически фиксируется позиция поддержки двумя странами всей системы ядерного нераспространения. Преду­сматривается и то, что еще до истечения срока действия договора стороны могут заменить его новым соглашением, еще более пони­жающим допустимое количество ядерных боезарядов (до 1500 у каж­дого из государств).

       Химическое и бактериологическое оружие, как и ядерное, буду­чи оружием массового уничтожения, также вызывает беспокойство в современном мире. Химическое оружие рассчитано на использова­ние различного рода токсичных соединений в боевых действиях для поражения противника. Бинарное оружие предполагает применение малотоксичных реагентов, которые при взаимодействии друг с дру­гом во время боевых действий образуют высокотоксичное отравляю­щее вещество. Бактериологическое оружие основано на использова­нии бактерий, вирусов и продуктов их жизнедеятельности.

       По сравнению с ядерным технологии производства химичес­кого и бактериологического оружия относительно доступны и де­шевы, в связи с чем эти виды оружия получили название «оружия для бедных». В то же время оно обладает значительным поражающим эффектом. Особую тревогу относительно возможности его использо­вания вызывают политически нестабильные, с авторитарными фор­мами правления страны, а также террористические организации.

       В истории военных действий химическое оружие использова­лось редко. Впервые это произошло во время Первой мировой вой­ны в апреле 1915 г., когда был применен иприт. Обеспокоенность возможностью использования химического оружия в будущем при­вела к тому, что в 1925 г. по результатам многосторонних перегово­ров 37 государств подписали Женевский Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. СССР присоединился к данному Про­токолу в 1927 г., а к настоящему времени его подписали более 100 государств. Во время Второй мировой войны и Германия, и СССР обладали химическим оружием, но не применяли его. В 1980-х годах оно было использовано Ираком против Ирана.

       Протокол 1925 г. предусматривал неприменение химического оружия, но не затрагивал вопросы его производства и хранения. Проблема в том, что первое довольно сложно поддается обнару­жению, поскольку сходный процесс возможен и в мирных целях. Однако не раз возникали ситуации, когда та или иная страна об­винялась в производстве химического оружия. Подобные подозре­ния были, например, в 1990-е годы у США в отношении Ливии, Судана, Ирака.

       В январе 1993 г., после нескольких лет переговоров в Париже, была подписана Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и его уничтожении, КХО. На начало 2002 г. к ней присоединились 145 государств, хотя среди них нет Ирака, Ливии, Северной Кореи. Конвенция предусматривает запрет на производ­ство химического оружия, а также строгие санкции в отношении тех, кто нарушает данные договоренности, включая неприсоеди­нившиеся к Конвенции страны. Для выполнения договоренностей и уничтожения запасов химического оружия России, по ряду оце­нок, придется потратить более 5 млрд американских долларов.

       Бактериологическое оружие имеет ряд сходных характеристик с химическим по производству, использованию и контролю. Од­нако в отличие от химического этот вид оружия не был использо­ван в массовом порядке, за исключением случая его применения Японией в нескольких китайских деревнях во время Второй миро­вой войны. В 1972 г. была подписана Конвенция о запрещении разра ботки, производства и накопления запасов бактериологического (био­логического) и токсичного оружия и об их уничтожении, КБО, к которой присоединилось на начало 2002 г. более 140 государств.

       Оружие массового поражения требует средств доставки . Их наличие определяет военно-политическое поло­жение государства не в меньшей степени, чем сам факт обладания ядерным оружием и технологиями его производства. Средства дос­тавки подразделяются на два вида — стратегические и тактичес­кие.

       Стратегические средства доставки, имеющие целью поразить противника на его территории, предполагают преодоление довольно больших расстояний (например, между Россией и США). Основ­ными среди них являются баллистические ракеты. Они различаются по расстоянию, которое могут преодо­левать, точности попадания и тому, какой несут заряд. Баллисти­ческие ракеты могут быть стационарного базирования или нахо­диться на мобильных платформах. В последнем случае они стано­вятся менее уязвимыми для противника.

       Наибольший радиус действия у межконтинентальных баллис­ тических ракет, МБР. Этим видом оружия обладают в основном Россия и США. Значи­тельно меньшее по сравнению с ними количество МБР имеют дру­гие ядерные страны. Ракеты средней дальности, РСД  находятся на вооружении Франции, Великобритании, Китая. Имеются они также у России и США. Их радиус действия от 1000 до 5500 км. Размещение на европейском континенте ракет сред­него радиуса действия последними двумя странами ограничено до­говором, подписанным в 1987 г. Ракеты меньшей дальности, РМД с радиусом действия от 500 до 1000 км обладают, как правило, большей точностью попадания. Они могут использоваться также для доставки обычных боеголовок, как это, в частности, было во время войны в Персидском заливе.

       В качестве средств доставки могут использоваться и крылатые ракеты. Они представляют собой небольшие беспилотные снаряды, оснащенные собственной двигательной ус­тановкой. Крылатые ракеты обладают высокоточной системой наве­дения для поражения цели и могут нести как ядерный заряд (такими крылатыми ракетами обладают Россия и США), так и обычный.

       Кроме ракет, стратегическими средствами доставки оружия, прежде всего ядерного, являются бомбардировщики и подводные лодки (тоже оснащенные ракетами и ядерными торпедами). Эти три вида составляют так называемую стратегическую триаду, по­этому на переговорах по разоружению и ограничению вооружений они обычно рассматриваются в комплексе.

       Тактическое ядерное оружие предназначается для использова­ния на самом театре ведения боевых действий. Оно доставляется с помощью ядерных боеголовок для тактических ракет, артиллерий­ских зарядов, боевых надводных кораблей, многоцелевых подвод­ных лодок, авиации, ядерных мин.

       При разработке ядерной стратегии первоначально американс­кие эксперты исходили из того, что противник должен быть унич­тожен. В связи с этим среди военно-политических аналитиков по­явился термин «гарантированное взаимное уничтожение» . Он характеризовал гипотетическую ситуацию, которая может возникнуть как результат ядерного про­тивостояния, и предполагал уничтожение противника в случае на­несения ядерного удара. Позднее, когда стала очевидной бессмыс­ленность идеи «взаимного уничтожения», а это особенно ясно проявилось во время Кубинского кризиса, американская военная стратегия стала ориентироваться на принцип адекватного ответного удара. Смысл его состоит в том, что ответ должен соответ­ствовать причиненному ущербу.

       В годы холодной войны появляется и логически связанная с разработанными ядерными стратегиями доктрина ядерного сдер­ живания. Исходила она из того, что сама возможность применения ядерного оружия удерживает противника от агрессии. Эта доктрина основана на посыле, что участники международных отношений стараются вести себя ис­ключительно рационально, чтобы избежать разрушительных по­следствий использования ядерного оружия. И согласно ей, госу­дарство должно быть уверено в том, что такая угроза − не просто слова; ядерное оружие действительно может быть применено в случае агрессии.

       У этой доктрины были и свои противники. Их аргументация строилась на том, что, во-первых, сама логика постепенного раз­вития конфликта может в итоге привести к ядерному столкнове­нию. Во-вторых, не исключена случайная ошибка, которая будет интерпретирована противоположной стороной как ядерное напа­дение, что повлечет за собой фатальный исход.

       Разработки были и в области ядерной обороны. Так, США за­нимались стратегической оборонной инициативой, СОИ , или так называемыми «звездными войнами». Она получила развитие в 1980-е годы, при президенте Р. Рейгане, а суть заключалась в попытках создания оборонного щита для США на случай ядерной угрозы. Однако в практическом плане идея так и не была реализована.

       Одной из наиболее важных в военно-политической области является проблема нераспространения оружия массового уничтоже­ния, прежде всего ядерного, а также средств его доставки. Разли­чают так называемое горизонтальное распространение оружия, когда увеличивается количество стран, обладающих им, и вертикальное. Послед­нее подразумевает наращивание имеющихся возможностей. Одна­ко когда говорят о нераспространении ядерного оружия, в первую очередь имеют в виду именно горизонтальный вариант.

       Существуют различные подходы к проблеме нераспростране­ния. Авторы, ориентированные на реалистическую традицию ис­следований международных отношений, в целом более спокойно относятся к этому вопросу, не видя особой опасности в распрост­ранении, поскольку, как они полагают, государства будут вести себя рационально и не прибегнут к его использованию. В этом пла­не показательна точка зрения К. Уолтца, который исхо­дит из того, что расширение «ядерного клуба» даже поможет со­хранить мир, так как здесь влияет фактор устрашения, сдержива­ющий военную конфронтацию сторон.

       Противоположную позицию занимают исследователи и анали­тики, которые разделяют иные теоретические взгляды. Для них про­блема нераспространения крайне важна, поскольку в распростра­нении оружия массового уничтожения они видят одну из основ­ных угроз миру. При этом они не без основания подчеркивают, что государства, и в первую очередь их лидеры, могут не вести себя рационально. Кроме того, в современных условиях особую тревогу вызывают возможность попадания ОМУ в руки террористических организаций, а также опасность техногенных катастроф, связан­ных с хранением этого оружия, человеческой ошибкой и т.п.

       Государства, обладающие ядерным оружием, также довольно чувствительны к вопросам его нераспространения. Они стараются ограничить круг участников, имеющих ЯО и соответствующие тех­нологии. Однако у этой проблемы есть и другая сторона. Дело в том, что технологии, которые могут быть использованы при про­изводстве ядерного оружия, тесно переплетаются с технология­ми, используемыми в мирной атомной энергетике.

       Наличие средств доставки ядерного оружия контролировать сложнее, чем обладание самим ядерным оружием. В настоящее время ракеты средней и меньшей дальности разрабатываются Ираком, Ираном, Израилем, Саудовской Аравией, Индией, Пакистаном, Северной Кореей, а также, возможно, Бразилией и Аргентиной.

       Во время холодной войны страны накопили огромный арсенал оружия. Как следствие, вопросы разоружения и контроля над воору­ жениями остаются и сегодня одними из клю­чевых в мировой политике. Под контролем за вооружениями по­нимаются усилия двух или более стран по регулированию отноше­ний в этой области.

       Значимым импульсом к проведению переговоров по разоруже­нию был Кубинский (Карибский) кризис 1962 г., когда угроза ракетно-ядерного конфликта стала явной. Вскоре после него, в августе 1963 г. в Москве представителями СССР, США и Велико­британии был подписан Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Он носил бессрочный характер и был открыт для подписания (к нему впоследствии присоединилось бо­лее 100 государств).

       В 1968 г. подписан Договор о нераспространении ядерного ору­ жия, ДНЯО. Данные догово­ренности получили продолжение 5 марта 1970 г. (присоединились 187 стран).

       Различают две категории стран-участниц Договора о нераспространении ядерного оружия − обладавшие этим видом оружия на 1 января 1967 г. (Великобритания, Китай, СССР, США, Фран­ция) и те, кто не имел его. Неядерные страны обязывались не приобретать ядерное оружие и полностью следовать нормативным положениям Международного агентства по атомной энергии, МАГАТЭ , которое занимается мониторингом развития и распространения ядерных технологий. Проблема в том, что ряд государств, которые обладают или являются потенциальными обладателями ядерного оружия, не подпи­сали договор о нераспространении (например, Израиль). В 1993 г. МАГАТЭ покинула Северная Корея. Однако, как отмечалось, по­зднее она провела переговоры и обязалась заморозить свои ядер­ные программы в обмен на оказание экономической помощи. В сентябре 2002 г. Северная Корея вновь заявила о стремлении про­должать ядерную программу.

       В целом же речь идет о режиме ядерного нераспространения. Под ним, согласно российским исследователям во главе с В. А. Орловым и Н. Н. Соковым, понимается «совокупность международных дого­воренностей и организаций с участием как ядерных, так и не­ядерных государств, а также внутренних законодательств стран-участниц, целью которых является предотвращение приобретения ядерного статуса теми из них, которые не имели его к 1967 г.».

       Ряд важных договоренностей в области разоружения и контро­ля над вооружениями был достигнут в 1970-е годы. Среди них прежде всего следует назвать Договор об ограничении систем противоракет­ ной обороны, Договор по ПРО, подписанный в 1972 г. Он ограничивает возможности каждой из сторон − США и СССР/России −использовать противоракетную оборону для отражения ядерного удара. В начале 2000-х годов в США стали строить планы относительно возможного выхода из Договора по ПРО (1972) и создания национальной ПРО − НПРО. Аргументация основывалась на том, что договор тридцатилетней давности не отвечает современным реалиям. В XXI в., согласно официальным американским заявлениям, угроза исходит не от России, а от террористических организаций, что особенно четко показали события 11 сентября 2001 г. Кроме того, предполагалось, хотя и не афишировалось, что НПРО станет стимулом к развитию новых технологий в СИТА

       Стремление в одностороннем порядке выйти из Договора по ПРО осложнило российско-американские отношения. Насторожен­но отнеслись к этим планам США и многие другие страны, в том числе их европейские партнеры по НАТО. Основное опасение в целом сводилось к тому, что нарушение российско-американских договоренностей может повлечь за собой совершенно непрогнози­руемые последствия. Если соблюдение прежних договоренностей заставляло другие государства также следовать в их русле, то их нарушение даст стимул к разработке ими собственных «правил игры», что окажется особенно опасным в условиях общей полити­ческой трансформации мира, усиления угрозы терроризма и т.п. В 200! г., во время ряда встреч президентов России и США, были достигнуты договоренности о проведении консультаций в области национальной ПРО; тем не менее позиции оставались различны­ми. И в конце 2001 г. США официально уведомили Россию о выхо­де из Договора 1972 г., а в июне 2002 г. вышли из него.

Другими важными документами периода холодной войны в области ограничения вооружений были Временное соглашение и договор по ограничению стратегических наступательных вооруже­ний, ОСВ-1 и ОСВ-2, соответственно 1972 и 1979 гг., которые получили дальнейшее раз­витие в договорах 1990-х. Договор о сокращении и ограничении стра­ тегических наступательных вооружений, СНВ-1 подписан в 1991 г. Согласно ему и Рос­сия, и США должны были сократить свои стратегические арсена­лы примерно на 30%. В течение последующего года проводились дальнейшие переговоры, и 3 января 1993 г. в Москве был подпи­сан договор СНВ-2, ратифицированный Россией 8 лет спустя. Он предполагал сокра­щение оставшихся вооружений еще на 50%, в соответствии с чем Россия может иметь 3000 боеголовок, США − 3500. Однако он не был ратифицирован американской стороной. По сути, действую­щим договором так и остался СНВ-1. В совместной Декларации о новых стратегических отношениях между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки, подписанной по итогам мос­ковской встречи двух президентов в мае 2002 г., подтверждается, что Договор-1991 остается в силе.

       Еще один Договор между СССР и США о ликвидации их ракет средней дальности и меньшей дальности, или Договор РСМД, подписан в 1987 г. Он на­правлен на ограничение количества ракет средней и меньшей даль­ности, а также пусковых установок, которые каждая сторона мо­жет разместить в Европе. Этот Договор, как и договоры по СНВ, предусматривает проведение инспекций.

       Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, ДВЗЯИ  подписан в 1996 г. по результатам долгих переговоров и ориентирован на ограничение дальнейших разработок в области ядерных вооружений. Он был ратифицирован Государственной Думой в апреле 2000 г. Однако его реализация возможна лишь после ратификации теми государ­ствами (а их 44), у которых, как предполагается, есть соответству­ющие технологии в области ядерных вооружений. В этом плане имеется ряд сложностей. В 1999 г. Сенат США, например, проголосо­вал против ратификации данного Договора. Не подписала его и провела ряд ядерных испытаний Индия. То же сделал и Пакистан. В настоящее время остается актуальной проблема сокращения ядерного потенциала, и переговоры в этой области продолжаются. В 1997 г. России и США в рабочем порядке удалось достигнуть до­говоренностей по основным параметрам СНВ-3. Согласно им, ядерный потенциал обеих сторон ограничивается 2000 боеголовок. Тем не менее у России и США он остается намного большим, чем у других крупнейших ядерных держав, в частности Франции, Вели­кобритании, Китая, которые имеют по нескольку сотен ядерных боеголовок каждая. При этом если Франция и Китай направляют усилия на развитие собственных разработок средств доставки, то Великобритания предпочитает использование американских систем.

       Важный элемент в области контроля над ядерной угрозой пред­ставляет собой создание безъядерных зон, или зон, свободных от ядер­ ного оружия, ЗСЯО. Впер­вые с инициативой создания в Европе таких зон, предусматрива­ющих запрет на развертывание атомных военных соединений и каких-либо видов атомного и водородного оружия, выступил в 1956 г. СССР. Затем, в 1960-е годы, были заявлены идеи создания зон, свободных от ядерного оружия, на Балканах, в области Сре­диземного моря и Адриатики, на Дальнем, а также на Ближнем и Среднем Востоке, в некоторых других регионах мира. В результате длительных переговоров, дипломатических усилий и деятельности различных организаций достигнуты договоренности о четырех безъядерных зонах −в Латинской Америке (Договор Тлателолко), южной части Тихого океана (Договор Раротонга), Юго-Восточной Азии (Бангкокский договор} и в Африке (Договор Пелиндаба). Назы­ваются и другие регионы, в которых возможно появление безъя­дерных зон, в частности Корейский полуостров, Центральная и Восточная Европа, Центральная Азия. В 1996 г. по инициативе раз­вивающихся стран 129 голосами при трех против (Великобрита­ния, США, Франция) и 38 воздержавшихся (в том числе Россия) была принята Резолюция ГА ООН 51/45В о провозглашении Юж­ного полушария зоной, свободной от ядерного оружия.

       Обычные вооружения также находятся в центре внимания по­литиков и общественности. Они широко используются в совре­менных конфликтах. Например, именно их применял Ирак в Пер­сидском заливе в начале 1990-х годов для оккупации Кувейта и ракетного обстрела Израиля. Обычные вооружения использовались в бывшей Югославии и других региональных конфликтах 1990-х − начала 2000-х годов.

       В 1990 г. был подписан Договор об обычных вооруженных силах в Европе, ДОВСЕ. Он предполагал сокращение обычных вооружений в Европе с уче­том имеющихся арсеналов НАТО и Организации Варшавского Договора (ОВД). Переговоры продолжались 17 лет, прежде чем были достигнуты договоренности. Однако после подписания Договора ОВД распалась, но участники придерживаются его, хотя в связи с конфликтами в Европе были и нарушения, например в бывшей Югославии. В географическом отношении Договор распространя­ется на территорию от Атлантики до Урала, однако под его дей­ствие не попадают государства, которые образовались в Средней Азии после распада СССР.

       Серьезной политической проблемой, особенно из-за распространения внутренних конфликтов, является использование противопехотных мин, которые устанавливаются с целью контроля над территорией. Минные поля в Афганистане, Боснии, Анголе и других конфликтных точках привели к большому количеству жертв среди мирного населения, причем их число продолжает увеличиваться и после окончания конфликта. Так, согласно данным Дж. Гольдштейна, жертвами мин становятся ежегодно около 25 тыс. человек, треть которых составляют дети. В конце 1990-х годов ряд неправительственных организаций выступили за запрещение противопехотных мин, за что организатор этой кампании Дж. Уильяме  удостоена в 1997 г. Нобелевской премии мира. В том же году более ста государств подписали Договор о запрещении использования противопехотных мин. Россия также присоединилась к данному Договору.

       На пути контроля над вооружением и разоружением возникает немало барьеров. Прежде всего нельзя не учитывать, что возмож­ны нарушения договоренностей какой-либо страной. По этой при­чине большое внимание уделяется различным процедурам прове­рок с использованием, например, инспекций на местах. . Часто договоры предусматривают такую возможность. Однако не все вопросы оказываются решаемыми: государства затягивают их проведение, возражают по персональ­ному составу инспекции, как это было, в частности, с инспекци­ями ООН в Ираке в 1990-х годах. Кроме того, если страны, для которых они организуются, фактически отказываются от сотруд­ничества, то подобные инспекции малоэффективны. Другой спо­соб проверок заключается в использовании национальных техни­ческих средств контроля −спутников, сейсмических станций и т.п. Но с их помощью далеко не все поддается проверке: например, сложно определить, сколь­ко зарядов несет одна ракета.

Серьезную проблему представляет постоянное совершенство­вание вооружений с внедрением новых научных и технологических разработок. Как следствие, переговоры и заключаемые по их результатам соглашения практически всегда запаздывают по отно­шению к реальному положению дел. Например, появление ракет с разделяющимися боеголовками − РГЧ ИН, резко увеличило воз­можность нанесения ударов по разным объектам при том же коли­честве ракет.

Существует немало и внутриполитических барьеров на пути разоружения. Ряд аналитиков, в частности, исходят из того, что разоружение вовсе не ведет к уменьшению напряженности. С этих позиций они выступают в политических институтах своих госу­дарств, и это влияет на принятие политических решений. К ним присоединяются представители военно-промышленного комплекса, ВПК, экономически заинтересо­ванные в увеличении военных заказов.

И все же в целом, несмотря на сложности, процесс разоруже­ния и контроля над вооружением имеет поступательную направ­ленность.

---

Дата добавления: 2021-02-10; просмотров: 884; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!