КНИГА ВТОРАЯ: СТЕКЛЯННАЯ ЧАША 12 страница
– Столько чар обучения потеряли, – она выудила страницу из канала, посмотрела на растекшиеся чернила. Теперь разобрать написанное не удавалось. – Ты когда‑нибудь читал книгу Катарре?
Мило кивнул.
– Могло быть хуже. Могло быть как в Портелло или как…
Он не закончил, но она знала, что он думал. Или как могло быть с Казой Диветри. Она снова представила, как стекло взорвется на их острове. Мастерские, кухни, окна в доме – все это пронзит дерево, кости и плоть.
Мило молчал, и Риса сказала:
– Ты переживаешь, что Толио узнает, что мы делаем. Что у Камиллы будут проблемы, если нас поймают.
Мило дальше направлял гондолу по каналу.
– Нас не поймают. Это точно.
Бегущие шаги зазвучали на улицах сверху. Риса повернулась, насторожившись из‑за шума. Топот утих вдали, она расслабилась. Мило так не переживал. Он замедлился у очередной развилки, стал поворачивать на восток.
– Я видел книгу Катарре. Про мечи. Книга была мамина, – вспомнил он. Риса снова представила его покойную маму, беловолосую, пухлую и добрую, давшую Мило книгу по созданию мечей, пока она расчесывала его светлые кудри. – Я не забыл ни страницы оттуда.
– В этом красота чар Катарре, – сказала Риса. – Была красота, – она не могла думать о потерях, это пугало ее. Она сменила тему. – Куда мы направляемся?
– О, тебе понравится у Мины, – Мило расслабился. – Это таверна для артистов. Мы едим там почти каждую ночь.
|
|
|
– Ты не ешь дома? – кроме редких ужинов в другой казе или дома Тридцати, Риса почти никогда не ела вне Казы Диветри. Она не была в таких местах.
Мило рассмеялся.
– У нас с Камиллой нет кухни, как у Диветри. И слуг. Хотя были, когда мы жили на Виа Диоро, – Риса удивленно охнула, и он быстро добавил. – Это не был большой дом! Просто комнаты над одним из магазинов. Но у нас был слуга. Это было до смерти мамы. Теперь мы едим только у Мины, – он пожал плечами. – Так проще.
Они плыли мимо центра города, каналы стали шире и ниже. Берега с высокими и мрачными знаниями у воды были с каменными лестницами, которые вели от дверей прямо в воду. В богатых районах Кассафорте дома строили с небольшими причалами, где семьи и слуги привязывали гондолы. Тут по бокам канала были длинные судна, столпившиеся у дверей. Они порой собирались до шести лодок. В тусклом свете фонаря гондолы Риса смотрела, как кто‑то полз по гондолам, чтобы добраться до входа.
– Кто живет в этих местах? – спросила она, пока Мило плыл по каналу дальше. Из‑за гондол у низких стен оставалась только узкая полоска воды для них. Из балконов доносились звуки семей, общающихся за ужинами, писк детей, смех и крики. Она услышала даже флейту, грустно играющую в темноте. На длинных веревках сверху висела одежда. Запах стирки, отходов людей и рыбы с капустой заставил ее зажать нос.
|
|
|
Мило пожал плечами.
– Тут живут семьи. Рабочие. Слуги, – было что‑то странное в том, как спокойно он говорил. Риса поздно поняла, что они с Камиллой, наверное, жили в одном из таких старых домов, теснились в комнате вместе. Это сильно отличалось от жизни на Виа Диоро.
– Выглядит уютно, – она пыталась быть бодрой. Он не ответил. Она ощущала себя ужасно, несмотря на запах, она нагло забыла, что хорошие люди жили в этих домах. Она не хотела выглядеть как многие из Тридцати, полные важности. Но оскорбила его.
Они завершили путь в тишине. Говорить было бы почти невозможно, ведь вокруг было шумно и людно. На мосту над ними дети и взрослые сидели на краю кирпичной стены и кричали паре мужчин в коротких туниках, сражавшихся между собой. Их вопли было слышно в двух улицах от них. Из разных заведений звучали пение и танцы, на верхних этажах женщины в нарядах склонялись из окон и заигрывали с мужчинами в лодках.
Мило направлял гондолу на север, потом на восток, пока они не попали туда, где поток нес бы лодку сам, если бы он не управлял шестом.
– Врата впереди, – объяснил он, кивая на север. Канал стал шире, Мило приблизил гондолу к зданиям. Свет лун мерцал на волнах. – Тут сложно.
|
|
|
Он, казалось, направлялся к острову в канале – или полуострову, торчащему из стены, созданной Портелло. Этот полуостров направлял течение воды в сложную систему каналов Кассафорте. Каждый дюйм земли полуострова был в таких же старых зданиях, но она видела, что здание на юге выпирало в канал. Теплые желтые лампы сияли в окнах, смешиваясь с белым светом лун на воде.
– Это «У Мины», – сказал ей Мило.
Из‑за двери таверны доносилось пение мужчин и женщин под лиру и барабаны. Риса выбралась на крыльцо, поправила одолженную форму. Мило привязал гондолу. Она встревожилась. Она сможет убедительно изобразить стража? Она попыталась выпрямиться как можно сильнее.
– Не переживай, – Мило поднялся к ней. – Ты со мной. Мы – два стража, прибывшие на ужин. Ты будешь в порядке, – она смотрела на него, желая расслабиться, но шум пугал ее.
Поверх его плеча она и увидела интерьер таверны. Свет лился из каминов по краям комнаты, масляные лампы висели с широких балок. Запахи дыма, горящего дерева, рыбы и вина наполнили ее нос, как и духи, пот и затхлый запах воды канала. Все улыбались, и это ее успокоило. Артистка с лирой закончила выступать под аплодисменты, заглушившие крики и смех группы мужчин н женщин, играющих в сложную игру за несколькими столами.
|
|
|
– Мило! – они только пошли по комнате, когда седой мужчина поймал плечи стража и встряхнул его. – Рад видеть, мальчик!
– Это Мило! – воскликнула одна из служанок таверны, проходя мимо с подносом чашек и оливок с начинкой. Риса ошеломленно озиралась. Все знали ее друга. Многие приветствовали его по имени, отвлекаясь от ужинов или кружек вина, чтобы похлопать его по спине или плечам. Многие мужчины и женщины искренне радовались, одна женщина встала и крепко обняла его, отметила, что он похудел, и это вызвало смех у остальных.
Мило не знакомил ее ни с кем, не привлекал к ней внимания. Риса была рада. Если кто‑то спросит ее о форме, она сможет малое рассказать. Люди кивали ей, пока они шли мимо рядов столов. Она давно не видела столько улыбок. Она стала расслабляться.
– Мило! – крупная женщина за тридцать опустила поднос, чтобы поймать ладонями голову стража. Она поцеловала накрашенными губами его в лоб, тут же облизнула ладонь и стала стирать след. – Эдмундо переживал за тебя, – сказала она, оттащив его в сторону, вытирая его лоб. – Ты знаешь, какой он. Думает о тебе, как о своем сыне. Тебе нельзя так долго пропадать без вестей! Ладно! Иди и поздоровайся! – она весело рассмеялась.
– Мило Сорранто! – закричал старик за одним из столиков у сцены. Он допил вино и встал. Риса гадала, все ли тут знали имя Мило.
– Эдмундо! – Мило помахал. Он был радостным, пока они шли по комнате, но особенно тепло встретил этого мужчину.
– Я как раз говорила ему, как ты, – сказала крупная женщина, стряхивая воображаемую пыль с юбок.
– Садитесь! Мы приберегли места для тебя и Камиллы, хотя тебя тут не было уже две ночи… ах, это не сестра? – Эдмундо растерялся, но вежливо поклонился ей.
– Это Муриэлла, – они заранее придумали имя. – А это Эдмундо, его дочери Карла и Мисса, – девушки были возраста Мило, хлопали ресницами и хихикали при виде него, но едва посмотрели на Рису. – Мина, это моя подруга Муриэлла, – Мило опустил ладонь на спину крупной женщины. Она говорила с одним из мужчин за столом, но притихла и посмотрела. – О, здравствуй… хм, Муриэлла, да? – она посмотрела в глаза Рисы, подмигнула и протянула руку. – Значит, Муриэлла! – Риса боялась, что она не обманула хозяйку таверны, но женщина улыбнулась и тепло пожала ее руку. – Всегда рада стражам короля тут. Возвращайся чаще!
Мило знакомил ее с другими за столом, и все казались членами большой семьи Эдмундо. Наконец, он добрался до крупного мужчины, поедающего жаркое. Кровь Рисы застыла в венах. Этот человек сразу ее узнает.
– А это Амо, – спокойно сказал Мило. – Друг Камиллы.
Стеклодув тут же протянул большую ладонь, другой отрывая кусок хлеба. Пока их плоть не соприкоснулась, он не посмотрел на нее. Амо перестал жевать, моргнул, глядя на Рису в одолженной форме, а потом на Мило, хмурясь, словно хотел спросить, что за шутку они решили разыграть.
– Муриэлла, – повторил Мило. – Из стражи.
Амо замешкался, а потом кивнул и подвинулся на скамье, указал Рисе сесть. Эдмундо тоже встал и нежно попросил дочерей подвинуться, чтобы Мило сел с ними. Хоть они смотрели на сцену, Риса заметила, как они хитро поглядывали на него.
«Дурочки», – подумала она. Она посмотрела на их кудри, аккуратно собранные в сеточки сзади, на фарфоровые лица и камни в ушах. Они не были из Тридцати, но подражали им.
Она вздрогнула от своих мыслей, извинилась, когда поняла, что Эдмундо говорил с ней.
– Говорю, не помню, чтобы я видел тебя в городе, – повторил он.
– Я…
– Она новенькая, – сказал Мило.
– Я ее видел, – сказал Амо в тот же миг. Они с Мило переглянулись, испугавшись, что их ответы отличались. Амо продолжил, жуя мясо. – Твой пост на одной площади у морской стены, да? – Риса благодарно кивнула.
– А ты видел всех стражей в городе, Мундо? – хотела узнать Мина. – У тебя времени больше, чем у меня!
Эдмундо фыркнул и покачал головой.
– Жуткие времена. Говорят, принц – безумец, – сказал он Мило, кивнул Рисе. – Ужасное время для работы стражем, я говорю тебе, парень. А если принц скажет убивать невинных, как плохой король в старые времена? – Эдмундо налил им обоим рагу из котелка в центре стола. Он оторвал по куску от буханки и подвинул угощение новоприбывшим.
– Мы не принимаем приказы принца, – Мило благодарно взял ужин. Он стал зачерпывать его ложкой в рот. – Стражи отвечают только тому, у кого Оливковая корона. Капитаны просто приняли предложения принца.
– Это сейчас ты так говоришь, но всегда можно назначить новых капитанов, которые будут радостно плясать под дудку принца, – Эдмундо кивнул на сцену в углу возле них, где женщина в пышной юбке плясала под ритм барабана. – Лучше уйти, пока не попросили сделать то, что перечит твоему сердцу.
– Быть стражем – мое призвание, – сказал Мило. Одна из девушек – вроде, Карла – захихикала, прижав пальцы ко рту. Мило подмигнул ей, пока жевал.
Риса подавила странное желание ударить девушку. Она не знала, почему, может, потому что не любила бесполезных девушек в кружевах, которые не занимались ремеслом, а только хихикали, надеясь, что этим обеспечат себе хороший брак. Вместо этого она повернулась к рагу. Хоть миски тут были не такими, как в казе, пахло вкусно. Она осторожно попробовала.
– Его мать была стражем, – сказала Мина Рисе. – И ее родители. О, мы любили Тару. Она была мне как дочь! Настоящая дочь! – слезы заблестели в ее глазах. Она вытащила из объемной груди платок и высморкалась в него.
Риса не сдержалась, отвернулась от спектакля эмоций и выпалила Мило:
– Твоя мама была стражем? – она закрыла рот, понимая, что пялится.
– Ты не знала? Не просто стражем, – щеки Амо раздулись от мяса во рту. – Она была из отряда короля. Телохранитель короля.
Риса потрясенно смотрела на Амо и Мило. Она представляла мать Мило как пухлую старушку на кухне семьи. То, что она была из стражи короля, означало, что она была из самых опасных и сильных бойцов Кассафорте. Конечно, у нее была книга Катарре про мечи!
– Но…
– О, Тара была лучшей, – сказал Эдмундо. – Кралась как горная кошка, когда нужно, и так же быстро прыгала. Четыре раза ее награждали за храбрость! Четыре! Больше всех из стражи короля.
Мило не смотрел ей в глаза. Он ел ужин, а она глядела на него.
– И тебя наградят однажды, Мило, – сказала Карла, хихикая. – Ты точно такой же смелый.
– Уверена, ты смелее! – Мисса придвинулась и сжала руку Мило. – И сильнее, – она сжала его бицепс.
Риса с презрением смотрела на девушек.
А потом толпа захлопала. Руки поднялись и хлопали, и Риса на миг потеряла лицо Мило из виду. Когда она увидела его, он смотрел на нее, делая глоток из фляги. Она думала о нем иначе, узнав о нем больше? Разве она могла сказать, что он стал еще важнее, раз его мать была одним из самых уважаемых стражей в стране? Он был просто Мило. Порой забавным, порой серьезным, порой улыбающимся. Его было невозможно не любить, кем бы ни были его родители.
– Вы тут за Рикардом? – шепнул Амо ей на ухо, когда аплодисменты стали утихать. Она кивнула, и он указал на сцену. Рикард был уже там, помог Тане подняться. Его костюм был лучше мешка, в котором он был до этого. Хоть костюм тоже был ярким, ткань была дороже, покрой был по моде. Таня тоже была в новой одежде, которая подходила ее кудрявым волосам. – Он следующий, – продолжил Амо. – Лучше остановите его сразу. Толпа тут не любит, когда развлечение прерывают.
Риса посмотрела на Мило, тот уже встал. Он шагнул к сцене, Карла и Мисса схватили его за руки.
– Ты только пришел! – сказала одна.
– Мило, ты не можешь уйти сейчас! – сказала другая.
Лютня Рикарда утихомирила толпу. Риса смотрела, как он поклонился, не убирая пальцы с инструмента. Таня за ним стала отбивать ритм на барабане, и он запел:
– Пронзительный крик раздается в ночи.
От страха город притих.
В замке высоком правитель лежит,
Лежит неподвижно – он мертв.
– Мисса, я не могу остаться, – сказал Мило. Он пытался вырваться из хватки девушки, но она сдавила как тиски.
Риса встала и обошла стол. Она заметила, что некоторые в таверне уже подпевали. Хотя она слышала песню только утром, она была простой, и Рисе не нравилось, что она сама могла бы ее напеть.
– Топот копыт на мосту гремит,
Несется волной над водою.
– Отпусти его. У нас осталось дело стражи, – рявкнула она Миссе. Она удивилась, что девушка тут же послушалась, даже немного устыдилась. Риса отметила, что было даже приятно в форме стража. Мило уже поспешил от стола к сцене.
– Отец, не бросай! – слышится тихий крик,
Кричит дочь стеклодува с…
Никто не услышал, что было дальше, Мило накрыл рот Рикарда рукой и оттащил его со сцены. Струны лютни звякнули в тревоге.
Таня повернулась, оказалась одна на сцене и продолжила постукивать в барабан, глядя, как страж тащит Рикарда по таверне. Ноги поэта едва касались пола. Когда Таня спрыгнула, чтобы пойти следом, Риса поймала ее за руку и потянула. Глаза Тани расширились в тревоге от формы Рисы, но когда она увидела, кто ее уводил, ее глаза чуть не вывалились из глазниц.
Толпа уже возмущалась. Некоторые кричали и трясли кулаками. Другие встали на ноги и орали на них.
– Это официальное дело! – крикнула Риса, но она знала, что ее едва было слышно поверх шума. – Это дело короны!
Громкий смех перебил шум. Хозяйка встала на скамью возле стола Эдмундо.
– Вот, что бывает, – крикнула она, – если петь тут не в ноты!
Все засмеялись. Напряжение в комнате пропало. Хозяйка таверны щелкнула пальцами, и девушка с лирой вернулась на сцену и заиграла.
Рикард и Мило уже спорили снаружи. В свете открытой двери таверны было видно их яростные красные лица.
– Ты просишь невозможного! – кричал Рикард, слюна летела из его рта.
– Что такое? – хотела знать Таня. – Мило, я люблю драмы, но я предпочитаю знать сценарий заранее! – она уперла руки в бока, готовая спорить.
– Он хочет, чтобы мы перестали петь новую балладу! – сказал ей пылко Рикард.
– Что? Мне нравится песня! Она чудесна!
– Это моя вершина! – согласился Рикард.
– Это опасно, – сказал Мило. – Каждый раз, когда ты ее поешь, ты подвергаешь Рису опасности.
Они посмотрели на Рису.
– Знаешь, – сказала Таня, – красный тебе идет. Выделяет глаза.
– Вы не понимаете, – Мило злился.
– Мило о том, – сказал тихий и дружелюбный голос, – что твоя ценная песня, милый, привлекает внимание к той, кому оно сейчас не нужно, – Мина появилась из ниоткуда. Она обвила руками Таню и Рикарда, улыбнулась им по очереди. – Может, она обычная девушка, как Муриэлла, которая просто хочет работать, а не слышать свое имя в песне по всему городу. Ты бы не хотела такого на ее месте, да?
Женщина смотрела на нее. Риса кивнула и поймала хитрую улыбку Мины. Она знала. Она все время как‑то знала. Риса благодарно кивнула.
– Вот. Видите? – сказала Мина.
– Это моя лучшая песня! Она нравится людям! – возмущался Рикард.
Риса захотела вмешаться:
– Песня хорошая. Если ты написал такую, то следующая будет еще лучше. Прошу, Рикард.
– Ее опасно петь, – мягко сказал Мило, подражая тону Рисы. – Принц может желать узнать, кто трубит в рог в оставшихся казах. Любой из Тридцати может попытаться навредить им. Кто‑то уже нападал на Рису, – Таня охнула, поняв слова Мило.
– Боги знают, в этой таверне достаточно тех, кто продал бы мать за луни! – Мина поежилась. – Послушайся Мило, парень.
Рикард посмотрел на Мило, Рису и обратно, выпятив губу. Даже Таня была мрачной.
– Думаете, я смогу написать песню лучше? – сказал он, наконец.
Риса взяла Рикарда за руку.
– Я знаю, что ты сможешь. Но прошу, пока это не кончится… не пой эту. Умоляю.
– Сколько раз вы исполняли ее сегодня? – спросил Мило.
Рикард и Таня виновато переглянулись.
– Сложно сказать, – сказала Таня. – Мы начали в Каза Диветри и двигались от площади к площади.
– И по всем тавернам, – сказал Рикард. Его будто мутило.
Таня медленно кивнула, тоже обеспокоившись.
– Мы исполнили ее сорок…
– Или пятьдесят раз?
Они застыли от новости в тишине.
– Все не так плохо, – сказала Мина. – Небольшие группы людей в…
– Нет, – Таня посмотрела на них с болью. – Некоторые толпы были большими.
– Но песню хотя бы не продают на брошюре! – бодро сказала Мина. От паники на лице Рикарда она покачала головой. – Рикард, нет!
Рикард кивнул.
– Димарко купил ее. Он стал печатать ее на таком же дереве, как «Девицу пирата», когда мы уходили.
– Останови его! – сказала Мина.
– Он захочет денег. Я не могу просто попросить его. Он заплатил мне целый лундри за это! Лундри, Мило!
Риса перестала играть Муриэллу и сказала:
– У меня есть мешок лундри от стекла, которое я продала для отца. Я отдам тебе, сколько нужно, чтобы выкупить все копии у того торговца, – она представила, сколько это будет. Брошюры популярных песен расходились по городу. Тысячи людей собирали их, даже у Джулии были красивые песни, лежали между досок в ее комнате. Если такая брошюра доберется до кого‑то из Тридцати, они легко покажут это принцу.
– И лундри за усилия, – сказал поэт спешно, просчитывая, пока она говорила.
– Рикард! – возмутилась Таня.
– Ладно, – сказала Риса, пока он не передумал. Она вытащила монеты из мешочка под туникой.
Рикард улыбнулся, проверил зубами монету. Он убрал монеты в карман.
– Хорошо, казарра. Твое желание будет исполнено! Идем, сестра, на миссию милосердия! – он ушел в сумрак, наигрывая на лютне. Рикард поманил сестру за собой.
Таня задержалась на миг, взяла Рису за руки.
– Прости, – она поцеловала ее в щеки. – Я прослежу, чтобы он все сделал.
– Хорошо, – Риса отпустила ее.
– Миссия милосердия, – буркнул Мило. – Милосердие только в том, что он не попросил лундри за все беды, что натворил.
– Дети, – рассмеялась Мина. Она отряхнула фартук и повернулась к таверне света и музыки. – Не недооценивайте силу золота. Некоторые все за это сделать готовы!
24
Когда дом горит, почему не согреть ладони?
– кассафортийская поговорка
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 48; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!