Рассказы, не включеные в книги 51 страница
Финочка (перебивая) . Это Матильда! Вы от папы, Матильда? Здравствуйте!
Матильда . Добрый день, барышня. Вам записочка. Велели спешно, так я уж тут подождала.
Финочка . Записка? От папы? Значит, он… Он дома? Ответ нужно? (Берет записку, хочет распечатать.)
Матильда . Об ответе ничего не приказывали. Я уходила – так дома были, к ним двое господ пришли по делам.
Финочка . А, хорошо. (Читает записку.) Хорошо, хорошо. Спасибо, Матильда. Если еще застанете барина дома, скажите – хорошо, мы ждем.
Матильда . Слушаю. До свиданья, барыня; до свиданья, барышня.
Елена Ивановна (снимала шляпку, поправляла волосы, разглядывала Матильду. Кивает головой) . До свиданья.
Матильда уходит. Марфуша за ней.
Елена Ивановна . Что это, в чем дело?
Финочка . Он пишет, мама, что опоздает часа на полтора или на два. Пришли к нему по делам. Обещал очень аккуратно, оттого и пишет.
Елена Ивановна . Ну вот вздор, какие формальности. Теперь или через час, – да когда может. Из простой вещи делается grand cas. Хотел он заехать ко мне – пожалуйста, я ничего не имею против, мы же не враги, слава Богу. Нет времени – не надо. А торжественностью такой обставлять…
Финочка . Это я, мама. Я просила, чтобы точно.
Елена Ивановна . И напрасно. Мы вот сами опоздали. Не застал бы – другой раз бы приехал. Я даже рада сейчас, что никого нет: утомляют души, полежать, отдохнуть хочется. (Ложится на кушетку.) Или в спальню не пойти ли? Там на кровати удобнее.
|
|
|
Финочка . Как хочешь, мама.
Входит Марфуша.
Марфуша, а ты яиц не сварила? Маме надо позавтракать.
Марфуша . Сейчас. На машинке поставлю. У меня здесь еще посуда не убрата.
Выходит в спальню, потом возвращается, несколько раз приходит и уходит, иногда что-то ворчит про себя.
Финочка . Ты скорее, Марфуша. Потом некогда, гости будут. Папа приедет. Папа приедет!
Марфуша . Папаша? Вон как. Вон оно что. Ну что ж. Мало у нас гостей бывает. Барин Михаил Арсеньевич сколько разов был. Без треску, без звону…
Елена Ивановна . Чего ты опять? Каким тоном говоришь? Пожалуйста, не забывайся.
Марфуша . Есть мне время забываться. А только Питер этот ваш, как угодно, надоел. Что шляпки на всех, да трамваи по людям ездиют, так на эту низость довольно наглядевшись. (Уходит.)
Елена Ивановна . Ужасно дерзкая. (Смеется.) И что она про Михаила Арсеньевича? Влюбилась в него, что ли? А он правда, симпатичен; журналист, а какой – светский!
Финочка . А он и прежде, мама, такой был?
Елена Ивановна . Какой? Светский?
Финочка . Да нет. А такой… ну, равнодушный, что ли. Ведь ты знаешь, мы дядю Мику все зовем: дядя, потерявший вкус к жизни.
Марфуша вошла.
Елена Ивановна . Неостроумно. Впрочем, я слышала о нем давно, что у него были какие-то серьезные переживания. Любил какую-то женщину… Она или изменила или что-то слукавила, не знаю уж. Ну, он тогда ей все в лицо высказал и оставил ее. Потом вдруг получает письмо, что она умерла.
|
|
|
Финочка . Ах, как ужасно!
Марфуша . У всех у них одна низость. (Ушла.)
Елена Ивановна . Я уж забыла, но, кажется, дело в том, что она не умерла, написала, чтобы попугать. Прилетел – а она и не думает. Ну, уж он тогда, конечно…
Финочка . Обрадовался, что жива?
Елена Ивановна . Ах, ты ничего не понимаешь. Ведь она это нарочно. Ему – потрясение сильнейшее.
Финочка . Вот странные какие люди были!
Елена Ивановна . Кто – Михаил Арсеньевич странный?
Финочка . Да, и еще я про ту женщину. Какие были странные. Даже нельзя понять.
Елена Ивановна (мечтательно) . Тебе непонятно, а это такая естественная психология. Любила, хотела вернуть… Любя не рассуждают, не взвешивают.
Финочка . Не знаю. А только наверно дядя Мика не из-за того вкус к жизни потерял, что ему какая-то глупая женщина соврала. Наверно уж так, вообще. Он очень глубокий, мама, он все видит, все понимает. И добрый. А это хорошо, если старые… если они добрые.
Елена Ивановна . Какие пустяки! Михаил Арсеньевич старый! Скажешь тоже.
|
|
|
Финочка . Да ведь он почти как папа.
Елена Ивановна (приподымается с кушетки) . А папа твой очень постарел? Поседел, я думаю! (Совсем встает.) Ну, он-то что! Не годы, – горе старит. Горе и болезнь. Я еще совсем молода, а после болезни у меня вот, на левом виске… есть-таки седые волосы. (Подходит к зеркалу.)
Марфуша (в дверях) . Яйца готовы. Сюда, что ли, подать?
Елена Ивановна . Нет, нет. Я там. Отдохну еще кстати. Нервы шалят. Ты идешь, Фина?
Финочка . Я не хочу.
Елена Ивановна . Ну, как хочешь. (Уходит в спальню.)
Финочка одна. Ходит по комнате, смотрит на часы, потом на окно. Видимо волнуется. Взяла какую-то книгу, села с ней, опять встала, опять села. Слышен, наконец, стук в дверь коридора. Финочка бросается туда, распахивает первую, вторую. Говорит что-то отцу. Кажется: «Здесь, здесь! А ты внизу раздевался?» Входят оба. Вожжин с мороза вытирает платком усы.
Вожжин . Так, значит, ничего, что опоздал? Вы дома? Пришли там ко мне по делу по одному, спешному. Я испугался, что засидятся, ты будешь ждать…
Финочка . Совсем ничего, папочка! Мы вернулись, мама завтракала, отдыхала. И ничего. Так я скажу ей, папочка, хорошо? Я сейчас… (Уходит быстро в дверь налево.)
Вожжин некоторое время один. Осматривает комнату. Берет книгу, которую читала Финочка, перелистывает, кладет. Прохаживается медленно. Садится в кресло, о чем-то думает. Из дверей спальни выходит Елена Ивановна. Она в том же платье, но сверху накинула довольно красивый цветной шарф с блестками.
|
|
|
Елена Ивановна . Ипполит Васильевич! Очень, очень рада!
Вожжин вскакивает, они долго жмут друг другу руки, потом Вожжин целует руку у Елены Ивановны.
Елена Ивановна (несколько приподнято весело) . Ну, садитесь. (Садятся – Елена Ивановна на кушетку, Вожжин рядом.) Дайте на вас поглядеть. Ничего, сколько лет минуло, – и ничего, в бороде только седина, а вид здоровый. Не то что я, все худею, все худею…
Вожжин (откашливаясь) . Вы все нездоровы, Елена Ивановна.
Елена Ивановна . Ах, я так была больна! Не красит болезнь, не молодит. Теперь мне уж лучше, души здешние, конечно, вздор, это Фина умоляла попробовать, но все-таки… В общем, я теперь поправляюсь. Нервы у меня никуда не годятся, Ипполит Васильевич.
Вожжин . Да, еще бы… Я вполне понимаю. Вам надо серьезно отдохнуть, полечиться.
Елена Ивановна . Ах, Ипполит Васильевич, лечение лечением – но ведь так часто душа болит! Сколько пережила я, сколько ран на душе! Что ж скрывать? Я чувствую – вы меня сейчас понимаете, врагами мы никогда не были…
Вожжин . Какими же врагами, Боже сохрани…
Елена Ивановна . Да, да, и сейчас я чувствую, что меня слушает понимающий друг. Это так отрадно, так редко мне случается испытывать эту отраду, ведь, я, в сущности, одинока… В смысле необходимости дружеского участия. Фина – ребенок. Говоришь ей – но разве она поймет глубину переживаний? О, я не жаловаться хочу, я не люблю жалоб – да и кто виноват, виноватых нет, каждый должен мужественно нести свою судьбу. Оттого уж не жалуюсь, что я ни в чем, ни в чем не раскаиваюсь. Как прямо я вам сказала восемь лет тому назад, так и теперь говорю; да, я полюбила Семена Спиридоновича истинной, большой любовью, той, которая не останавливается ни перед чем, которая сама в себе носит оправдание…
Вожжин . Да, но если объект любви… То есть я хочу сказать – если с течением времени…
Елена Ивановна . При чем тут время? Разве есть время для любви? Любовь есть любовь. Она вечна и сама себя оправдывает. Время! Да больше: если б я, скажем, в минуты падения даже перестала ее, любовь, чувствовать, видеть в себе – все равно, я верила бы: в самых потаенных глубинах моей души она жива! Эта вера только и поддерживает меня, Ипполит Васильевич. Она только и дает мне силы переносить кое-как мою тяжкую, действительно тяжкую жизнь.
Вожжин . Но, однако, если даже любовь перестает как бы ощущаться…
Елена Ивановна (не слушая) . Тяжела моя жизнь, Ипполит, тяжела и в мелочах, в повседневности… Я – вы меня знаете! я съеживаюсь от всего, малейшая пылинка меня уже царапает, – а тут приходится глотать кучи пыли, задыхаться, терпеть и, – если я кричу, то когда уже физически совсем истерзана, когда боль физическая…
Вожжин . Да зачем же, Господи, мучить так себя? Ведь и другие около вас должны мучиться?
Елена Ивановна (не слушая) . Больше скажу. Если судьба окончательным, бесповоротным образом разлучит нас, если я буду знать, что никогда уже не должна видеть того, кого полюбила – все равно! я буду верить, что любовь живет в моей душе!
Вожжин . Господи, Елена Ивановна… Лена… Бедный друг мой… Кто же станет отнимать вашу веру, если она вас поддерживает. Успокойтесь, ради Бога. Я не о том, я вообще о жизни. В жизни вы сами… то есть я хочу сказать, что вы создаете себе много внешних мучений. Для чего? Если любовь не зависит?.. То как же не подумать о спокойствии, о своем здоровье?..
Елена Ивановна . Я должна нести свой крест до конца. (Заплакав, другим голосом.) У Семена Спиридоныча… такой тяжелый характер! Такой тяжелый! Просто иногда не знаю, что и делать. День за днем, день за днем, истории, истории! Он меня оскорбляет… Поневоле голову теряешь. Но не могу же я… не могу же… раз я его полюбила…
Вожжин (взяв ее за руку) . Успокойтесь… Милый друг, успокойтесь, молю вас. Мы подумаем… Верьте, я от всего сердца… Главное, успокойтесь.
Елена Ивановна . Спасибо, спасибо. Я спокойна. Высказалась, стало легче. Не жалейте меня, у меня есть сокровище – моя любовь. Жалости не надо. Участие мне дорого.
Вожжин . Если б я вам мог помочь…
Елена Ивановна (улыбаясь) . Вы уже помогли тогда, давно, когда сразу поверили в мою любовь, так скоро и хорошо дали мне свободу. А теперь… такова моя судьба, кто может помочь?
Вожжин (встал и прошелся по комнате) . Да, судьба… У всякого своя судьба… Конечно… Я так рад, Елена Ивановна, что увидел вас, что вы признали во мне друга, отнеслиь с доверием, открыто… Ей-Богу, рад. Теперь мне легче с вами и то обсудить, с чем к вам ехал…
Елена Ивановна . Что же это? Насчет чего? Я вам ясна, Ипполит Васильевич; я моей души от вас не скрываю. Все могу сказать вам.
Вожжин . Нет, что ж, это конечно… Нет, я насчет Финочки хотел поговорить.
Елена Ивановна (с удивлением) . Насчет Фины? Что же насчет нее?
Вожжин . Да вот… Я слышал, гимназию она оставила…
Елена Ивановна . Ах, это пустая история какая-то вышла. Фина же и была, кажется, виновата, – толком и не добилась я от нее ничего, – но упрямая: настояла, чтобы я ее взяла домой. Теперь у нее два учителя, прямо к выпускному готовят.
Вожжин . С учителями она плохо учится…
Елена Ивановна . Да, ужасно упрямая. Положим, возраст такой, характер ломается. Не следует обращать внимания.
Вожжин (горячо) . Нет, следует! Нет, по-моему, на многое следует обращать внимание! (Тише.) Словом, я хочу сказать, жаль все-таки, девочка такая умненькая, без систематических занятий…
Елена Ивановна . Да… Ну что ж. Будет старше, будет и сама серьезнее относиться. Я же тут все больна…
Вожжин . Конечно, конечно. В том-то и дело. Отлично понимаю. Вам следует чаще путешествовать, лечиться. Вот в Крым, например.
Елена Ивановна . В Крым я думала как-нибудь. Если сложатся обстоятельства, конечно.
Вожжин . Вот-вот. (Встает, ходит по комнате.) А Финочку я думаю к себе взять.
Елена Ивановна . Кого?
Вожжин . Да Финочку. Дело совершенно ясное…
Елена Ивановна . Куда взять Фину?
Вожжин (продолжая ходить, нетерпеливо) . Ах, Боже мой, к себе, чтобы она жила у меня. Надо же ей… Отдам в хорошую частную гимназию, будут подруги, среда, занятия… Потом на курсы… Надо же ей, в самом деле… Взрослая, шестнадцать лет. Пойдет на курсы.
Елена Ивановна (машинально) . На курсы… (Следит за ним глазами.) На курсы…
Вожжин . Вы будете путешествовать, приезжать… Вы сами понимаете, Елена Ивановна, мы не имеем права, молодое существо начинает жить, надо создать благоприятную обстановку, дать все возможности. У меня она именно попадает в такую обстановку, жизнь будет правильная, тихая, рабочая. Да не только мы с вами – и сама Фина понимает, что те условия, в которых она до сих пор находилась… находится… что они не соответствуют… Ненормальны… Фина сама…
Елена Ивановна . Что? Что? Фина сама? Что?
Вожжин . Да где она? Ведь ясное же дело. Такое простое, естественное дело. Фина! (Кричит.) Фина! Поди сюда!
Из спальни быстро выходит Фина. Вожжин – посреди комнаты, увлеченный своими словами, торопливый, Елена Ивановна в непроходящем оцепенении, сидит недвижно.
Вожжин . Финочка, вот я говорю маме… Что так дольше нельзя. Ты будешь в здешнюю гимназию ходить… Потом на курсы. Помнишь, ведь ты сама?.. И уж больше мы не расстанемся.
Финочка (просияв) . Ах, папочка! Так правда? Неужели правда? Ах, папочка!
Делает движение к нему; в эту минуту Елена Ивановна пронзительно и коротко вскрикивает, Фина кидается к ней, но останавливается.
Елена Ивановна . Ты сама? Сама? К нему жить? А я? меня одну? Мать, как собаку?., как больную собаку?., на курсы… нормально… а меня бросила… меня не надо… как собаку.
Фина . Мамочка, да что ты? да что ты? Как ты можешь?..
Елена Ивановна . Иди, иди, ступай! уходи! Бросай мать! Туда ей и дорога! Уходи к нему! (Истерически кричит, падает на подушки.)
Финочка (бросается к ней) . Мама, мама, ты не поняла, да мама же! Да никогда я тебя не брошу! Никогда я не уйду. Ей-Богу, честное слово, я не про то, ну ей-Богу! Мама! (Вскакивает, оборачивается к отцу, который стоит в растерянности посреди комнаты. Говорит быстро и горько) Папа, что ты ей сказал? Зачем ты? Ведь она так поняла, что я к тебе уйду, а ее оставлю? Так поняла?
Вожжин . Фина, милая… Но я думал… Ведь как же?.. Я и думал…
Фина (зовет) . Марфуша! Скорее! Дай капли там на столике! (Возится с матерью, которая продолжает рыдать и что-то бессмысленно повторяет.) Да перестань же, мама! Никуда я, никуда от тебя!
Вбегает Марфуша с каплями.
Фина (к отцу) . Папа, теперь уходи. Лучше уйди, а я ее успокою. Иди же, папа. (Берет его за рукав.) Я завтра к тебе сама… А теперь не надо. Видишь, она больная, она тебя не поняла…
Вожжин (пятясь к двери) . Я уйду. Но, Финочка, я и думал… Ей надо лечиться, путешествовать… А ты со мной. Ты сама говорила…
Фина (остановилась, пораженная) . Папа, что? Так ты вправду? Ты – это придумал? Чтобы я ее бросила?
Вожжин . Я не говорил: бросила. Зачем сейчас же – бросила? Но ведь ты сообрази…
Фина . Чтобы я – ее, такую несчастную, на тебя переменила? О, папа, ты не думал так, ты не хотел так, ведь я же люблю тебя, папочка, и не мог ты… (Обрывает себя.) Молчи, молчи, уходи! Я приду завтра. Я тебе скажу… (Тихонько толкает его к дверям.)
Вожжин . Ну завтра, завтра… (Другим голосом, бодрясь.) Только помни, я решил твердо. Я не уступлю. Тут надо действовать с разумом. Помни, ты говорила сама.
Фина . Уходи! (Почти кричит.) О Господи, ну что ж мне делать, ну что ж мне делать?
Вожжин уходит. Фина опять бросается к матери, с которой возилась в это время Марфуша. Рыданья тише.
Фина (нарочно весело) . Мамуся, родная, и тебе не стыдно? Ну разве можно так? Ну посмотри на меня… Тебе не стыдно было такое вообразить? Что я от тебя уйду? Папочку только напугала. Он и не думал…
Елена Ивановна (слабо) . Что ж… и отлично… и живи у него…
Фина . Да глупости! Ведь глупости же! Ну как это я у него буду жить? Я у него – а ты неизвестно где? Разве можно?
Марфуша (ворчливо) . И очень просто, что дело невозможное.
Фина . Я рассержусь, мамочка, если ты мне не поверишь. Папа совсем не о том, чтобы я тебя бросила.
Марфуша (так же, прибирая лекарства) . Ну еще о чем же!
Елена Ивановна (жалобно и сердито) . Однако, ты сама… Он говорит, ты сама недовольна, ты любишь его, хотела бы не расставаться. Ну и не расставайся… ну и сделай милость, только не лги, и сознавай, что ты…
Фина . Я рассержусь, мама! (Помолчав.) Ты успокоилась? Так вот что. Никогда тебя бросать не хотела. А это правда… Я папочку люблю. Я верю, что он… что ты… (Горячо.) Ну, почем я знаю? Разве я могу все знать? Я думала, что вы как-нибудь… что папочка как-нибудь придумает… и всем будет хорошо, и никто не будет расставаться. Вот! (Помолчав.) Папочка может придумать. А ты его сразу напугала.
Елена Ивановна (приподнялась на подушках, слабо улыбнулась, вздохнула) . Глупенькая девочка! Ты забываешь меня, мою жизнь, мой крест… Мы не знаем своей судьбы, нельзя ничего предрешать, но пока есть силы – надо крест нести. Ипполит Васильевич это понимает. Я обманулась в нем, он так грубо предложил это переселение… насчет тебя… ах, не могу! (Нюхает что-то, успокаивается.) Но это-то он понимает: ни для кого в мире… даже для тебя… я не имею права сейчас отказаться… Съехаться опять с твоим отцом. Разве это возможно?
Марфуша . Да уж как перед Истинным, что нет никакой возможности. Я слуга, да и то понимаю. Из одного из человеколюбия слушать странно.
Елена Ивановна . Что странно? Что такое? Если понимаешь, тем лучше. Тебя не спрашивают.
Марфуша . Да уж спрашивают ли, нет ли, а я так понимаю, что барин Ипполит Васильевич и в уме не держит по-ба-рышниному, чтобы такое предложение. Барышне-то где разобрать, а небось у него в доме, у самого-то, уже заведено. Жена не жена, а с ноги не скинешь.
Дата добавления: 2020-12-22; просмотров: 79; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!