Глава 5. Боль, благодарность и понимание

Рассказы                                                                                                                                                                                                               2

Экзоскелет.......................................................................................................................................................................................... 2

Маша, я вернусь................................................................................................................................................................................ 8

Кукла................................................................................................................................................................................................. 13

Шальная............................................................................................................................................................................................ 23

Конец пути........................................................................................................................................................................................ 25

Прыжок............................................................................................................................................................................................. 30

Хладный демон................................................................................................................................................................................ 34

Бандитская сага............................................................................................................................................................................... 38

Испытание веры.............................................................................................................................................................................. 41

Учитель............................................................................................................................................................................................. 47

Выбор................................................................................................................................................................................................ 53

Дневник памяти.............................................................................................................................................................................. 57

Мама, а папа скоро придёт?.......................................................................................................................................................... 62

Я умею делать выбор...................................................................................................................................................................... 65

Чёртово колесо................................................................................................................................................................................ 69

Химера.............................................................................................................................................................................................. 73

Я был отмычкой............................................................................................................................................................................... 78

Миниатюры....................................................................................................................................................... 80

Судьба и надежда........................................................................................................................................................................... 80

Граната.............................................................................................................................................................................................. 82

Пошли домой, папа......................................................................................................................................................................... 84

Стихи                                                                                                                                                                                                                   85

Девчушка, Прощён....................................................................................................................................................................... 85

Покинутый город, Сокрытые туманом................................................................................................................................... 88

Ты верил в дружбу....................................................................................................................................................................... 90

До-шёл............................................................................................................................................................................................ 91

Двухсотый...................................................................................................................................................................................... 92

Ложь................................................................................................................................................................................................ 93

De Facta........................................................................................................................................................................................... 94

Счастье даром.................................................................................................................................................................................. 96

Рассказы

Дмитрий Чекан

Экзоскелет

Что есть экзоскелет? Доспех Бога, дарующий необычайную силу и выносливость. Я решил подойти к этому вопросу иначе. Что если экзоскелет – это не дар, а проклятие? Плата за возможность ходить в Зону? Единственный шанс сохранить жизнь?

 

Я вернулся в лагерь на рассвете, чуть живой. Ног я почти не чувствовал и с трудом мог передвигать ими. Руки опухли и покраснели, вены сильно вздулись, а распухший палец никак не желал ложиться на спусковой крючок. К счастью, или может, к сожалению, мне на пути не встретилась ни одна тварь – Зона не давала мне шанса покончить с муками, умереть раньше времени. Она лелеяла меня, своё изуродованное дитя, довела меня до лагеря и там покинула, оставив наедине с отравой, медленно расползающейся по моему измученному телу.

Я остановился возле прогнивших деревянных ворот, привалился к ним и замер, тяжело дыша. Что-то случилось с моими лёгкими, говорить и дышать становилось всё труднее. Всякий раз, когда я вдыхал воздух, откуда-то изнутри исторгался хрип. Я стянул с головы шапку и швырнул её на землю, коснулся рукой лба, затем встряхнул головой.

На землю посыпались клочья, и я с ужасом принялся ощупывать голову. Так и есть, я почти лишился волос, лишь пара жалких прядей ещё уцелели и теперь спадали на виски в гордом одиночестве.

Я провёл языком по пересохшим губам и озарённый внезапной мыслью коснулся зубов. Слава Богу, они ещё целы. Достав из кармана блестящую зажигалку, я принялся разглядывать своё отражение.

На меня смотрел почти полностью лысый, измученный человек с морщинистым лицом. Уронив зажигалку, я уселся прямо на землю и заплакал от бессилия что-либо изменить.

- Сиди на месте, - послышался знакомый голос и, подняв голову, я увидел над собой Саню Сокола. – Отвечай кто такой и где… - его голос оборвался, похоже, Сокол узнал меня.

- Мишка, ты что ль?! Где же тебя так угораздило? – Саня в ужасе смотрел на моё изуродованное лицо. – Чего же ты сидишь? Пойдём скорее, тебе к врачу надо!

Саня помог подняться, подставил плечо. Сидящие у костра бродяги с ужасом и отвращением смотрели нам вслед.

“Наверное, считают мутантом”, – с горечью подумал я.

Путь до почерневшего от времени и дождей дома показался вечностью. Мы еле ковыляли, плелись черепашьим шагом. Когда, наконец, оказались на крыльце, Саня одной рукой придержал меня, а другой постучался в дверь госпиталя.

- Да-да, - донеслось изнутри.

- Скальпель! Тут человек помирает, открывай скорее!

Послышалась возня, щёлкнула задвижка и дверь отворилась. На пороге стоял Григорий Попов, в миру Скальпель – местный фельдшер и бывший полевой хирург. На нём был видавший виды халат, некогда белоснежно-белый, чёрные брюки и армейские берцы. Увидев меня, Скальпель поспешно втащил нас обоих в госпиталь и закрыл дверь.

- Господи боже, где же вас так? – в ужасе спросил он, усаживая меня на кушетку. – Снимайте одежду.

- Тяжёлый день у меня был. В паутину попал, потом в ржавое гнездо и гнойник, – с трудом ответил я, стягивая с себя толстовку, майку и штаны.

Скальпель принялся обследовать меня - заставлял открывать рот, мерил давление, слушал сердце, светил фонариком в глаза. В общем, делал все, в чём я лично не видел никакого смысла. Но врач всё-таки он.

Когда дело дошло до градусника, Скальпель ужаснулся – у меня была температура под сорок.

- Мне очень жаль, - доктор старался говорить спокойно, но я видел, как он волнуется. – Но… вы уже не жилец. Продержитесь ещё двое-трое суток, а по истечении этого времени отрава Зоны достигнет головного мозга и… Мне очень, очень жаль. Простите, – непонятно зачем извинился Скальпель и, опустив голову, вернулся к своему столу. Взгляд его упал на какую-то брошюру, лежащую посреди разбросанных бумаг.

У меня внутри что-то оборвалось. Я, конечно, понимал, что рано или поздно сдохну в Зоне, но всё же…

“Всё. Допрыгался. А чего ты хотел? Знал ведь, на что подписывался, когда в Зону шёл. Хорошо хоть с Настей проститься успею. Кстати о Насте…”

- Доктор, а это не заразно? – спросил я хриплым голосом.

- Нет, можете не бояться заразить кого-нибудь, – ответил Скальпель, задумчиво глядя на брошюру. – Постойте-ка. Кажется, у вас ещё есть шанс.

Он протянул мне ту самую брошюру, которую до этого так внимательно изучал. Я взял её своими уродливыми руками. На обложке был изображён то ли робот, то ли человек в костюме робота. Нечто подобное я видел давным-давно в одном старом фантастическом фильме. Там был парень в чёрной броне и шлеме, он ещё хрипло дышал постоянно.

- Это последняя разработка. Экзоскелет. – сказал доктор, и мне послышалось что-то знакомое в этом названии. – Стоит огромных денег. Сама операция по вживлению человека в экзоскелет тоже стоит недёшево. Но зато в нём вам не страшны никакие болезни и травмы. Правда и о людских радостях придётся забыть – вы не сможете ни есть, ни пить, ни спать, ни…

- Сколько? – оборвал я, прекрасно понимая, к чему он клонит.

- Восемьдесят тысяч за экзоскелет и сорок за операцию, - назвал цену доктор.

Я задумался. Такая сумма у меня имелась. Сто пятьдесят тысяч лежали в сейфе, в моём доме в Андреевке. Но я копил их на свадьбу и счастливую жизнь.

- Согласен, - говорить становилось всё труднее. – Я принесу вам деньги. Когда операция?

- Экзоскелет привезут из-за периметра через два-три часа, после того как я его запрошу. Вместе с ним приедет и хирург-специалист. Операция продлится от четырёх до шести часов.

- Хорошо. Скоро вернусь, – я поднялся с кушетки и стал одеваться. Впереди меня ждал нелёгкий разговор…

 

* * *

 

- Господи, Мишка! – увидев меня, Настя отшатнулась и негромко вскрикнула. Я шагнул вперёд, бросил на пол доверху набитый добытым в Зоне добром рюкзак. Последний хабар.

- Что с тобой случилось?! – в ужасе спросила Настя. Её прекрасные карие глаза были расширены, на лице проступила непередаваемая гамма эмоций, от страха до жалости.

- Сегодня Зона отвернулась от меня, - прохрипел я и принялся стягивать сапоги с ног.

- Господи, да ты же сам на себя не похож! – воскликнула Настя и помогла мне стянуть толстовку. – Мишка! Что же с тобой произошло?!

- Вляпался я, капитально вляпался. Всю гниль Зоны на себе испытал, - я прошёл в комнату и уселся в кресло. Настя устроилась на стуле рядом.

- Настя, я… я умру скоро, - с трудом выдавил я и посмотрел на неё. Она, кажется, поняла всё ещё на пороге, увидев меня в этом страшном обличье. Губы её задрожали, она закрыла лицо руками и расплакалась.

Я поднялся и неловко обнял её, вдохнул аромат её волос, осторожно коснулся кожи. 

- Доктор сказал, что сможет спасти мою жизнь, но для этого нужны деньги. Меня замуруют в экзоскелет. Я превращусь в машину, не смогу наслаждаться простой человеческой жизнью…

Она подняла на меня заплаканные глаза.

- И мы больше никогда не сможем?..

- Нет, - ответил я и добавил, пожалуй, самую банальную и затёртую фразу. – Но я буду любить тебя. Ведь любовь важнее плотских утех.

Настя только молча кивнула и спросила:

- Где мы будем жить? Здесь в Андреевке или уедем отсюда?

Этот вопрос застал меня врасплох. Чувствуя себя последней сволочью, я ответил:

- Мы продадим этот дом, и ты купишь себе квартиру где-нибудь в городе.

- Себе? – удивлено спросила она.

- Да. Мы не сможем жить вместе, – я опустил голову, чтобы не глядеть ей в глаза. – Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. Видела меня каждый день таким… Нам… нам придётся расстаться.

- Но, но как же… - она не договорила, и я буквально почувствовал на себе её взгляд. – Убирайся. Убирайся и забирай свои деньги. Я с самого начала поняла, что ты помешан на своей Зоне. Закрывала на это глаза, притворялась, что всё хорошо, кого я обманывала?! Убирайся!

Я поднялся и подошёл к сейфу. Палец не попадал по маленьким кнопкам, я скрипнул зубами от бессильной злобы. Наконец мне удалось ввести код. Дверца скрипнула и отворилась. Внутри лежали деньги, пачки банкнот заработанных моей кровью и потом. Я отсчитал сто двадцать тысяч, остальное оставил там.

- Прости Настя, но… мы не сможем так жить.

Она ничего не сказала, просто сидела на стуле и плакала, и слёзы, стекая по её красивому лицу, падали на пол.

- И я так не смогу, - тихо добавил я, закрывая за собой дверь…

* * *

Я сидел на скамейке, возле дома Скальпеля, и последний раз в жизни курил сигарету. В голове моей не было никаких мыслей, кроме желания поскорее покончить с этим. Распухшие пальцы с трудом удерживали крохотную сигаретку, а я делал затяжку за затяжкой, выдыхал дым, кашлял, вновь затягивался.

На улицах лагеря было пустынно, не то, что в Андреевке, за периметром. Немногочисленные обитатели лагеря наверняка пили водку в одной из деревянных хибар, резались в карты или готовились к очередной ходке.

- Всё готово, молодой человек, - в дверях показался Скальпель в чистом халате и маске. – Проходите.

Я последний раз затянулся и швырнул окурок в траву. Скальпель посторонился, давая мне пройти.

Внутри я увидел операционный стол, столик с инструментами и его – непоколебимый стальной костюм, стоящий в углу. Стальной шлем с хищными обводами дыхательной маски и чёрными невидящими линзами на месте глаз. Стальной панцирь с сервоприводами, дыхательным баллоном за спиной, стальные пластины на груди. Механические конечности и железные мускулы. Скоро я стану с ним одним целым.

Из соседней комнаты вышел ещё один человек в белом халате, должно быть тот самый хирург-специалист.

- Ну-с, приступим.

Я разделся и улёгся на операционный стол. Зябко поёжился.

- Михаил, вы в очень плачевном состоянии, только экзоскелет сможет поддерживать в вас жизнь.

Я кивнул.

- Отрава быстро распространяется по вашему телу, ноги придётся ампутировать. Вот здесь, - Скальпель показал, где именно мне отрежут ноги.

Я вновь кивнул, мне было всё равно.

- Ваши лёгкие так же поражены. Их придётся заменить имплантатами. Так же ваши руки, с них придётся снять кожу, чтобы обнажить нервные окончания, с которыми будет связан экзоскелет. И наконец, ваши глаза, пока что вы этого не замечаете, но ваше зрение также повреждено, глаза будут заменены на специальные сенсоры.

Я снова кивнул, что мне ещё оставалось? Говорить я уже не мог – чёртов вирус окончательно вывел из строя мой речевой аппарат.

- Начинаем, - Скальпель взял со столика ампулу и отломил кончик, наполнил шприц её содержимым. Я почувствовал лёгкий укол в вену, и холод быстро стал распространяться по моей руке, а затем и по всему телу.

“Снотворное действует” – подумал я.

В голове проносились мысли, воспоминания о моей жизни, о родителях, учёбе и уходе в Зону. О Насте…

Я задумался о смысле своей никчёмной жизни. Чего я добился? Чего мог бы добиться, не свяжи свою жизнь с Зоной? Наверное, я буду вечно ходить по Зоне, собирая добро, продавая его скупщикам и складывая деньги в нычку. Чтобы жить, мне не нужна будет еда и питьё, я смогу круглосуточно бодрствовать, что конечно большой бонус в Зоне. Но ради чего всё это? Не лучше ли прожить остаток отпущенных мне Богом дней с любимой?

“Стойте! Остановитесь!” – хотел закричать я, но из моей глотки вырвался лишь сдавленный хрип.

- Снотворное вот-вот должно подействовать, - раздался, словно откуда-то издалека голос Скальпеля. – Вот-вот…

Я хотел вскочить, закричать, чтобы они не делали этого со мной, вернуться к Насте в наш дом в Андреевке, но не мог. В последний раз, дернувшись, я отключился…

* * *

Первым, что я увидел, открыв глаза, была… темнота. Тьма, чёрная непроницаемая тьма окружала меня.

“Ослепили” – подумал я. “Или может я уже умер?”

- Он очнулся, - послышался голос Скальпеля, что-то щелкнуло, и включились оптические сенсоры, заменяющие мне глаза.

- Что со мной, доктор? – мой голос звучит непривычно глухо, словно из склепа.

- Операция прошла успешно, Михаил, - говорит Скальпель. – Теперь вы с экзоскелетом – единое целое.

Я рывком поднялся и сел на операционном столе. Осмотрел своё тело, а точнее экзоскелет, в который я был вживлён.

Стальные руки сжались в кулаки, я встал на металлические протезы. Вдохнул воздух вживлёнными в грудь имплантатами, которые теперь заменяют мне лёгкие.

Хотелось убить Скальпеля и его молчаливого коллегу. Хотелось, но повода не было. Я сам на это подписался. Я сам в этом виноват.

- Вам придётся раз в две недели приходить ко мне, чтобы пополнить запас питательных веществ, которые автоматически поступают в ваш желудок каждые три часа.

Я кивнул в ответ и поднялся. Подобрал с кушетки, кажущийся лёгким и невесомым «Калашников».

- Не забудьте – каждые две недели, - донёсся мне вслед голос Скальпеля.

Я не ответил. Молча сжимая в конечностях автомат, я вышел вон из дома Скальпеля и теперь двигался вперёд. Куда? Прочь отсюда. Прочь из этого места. Прочь от этих людей. Туда, где уже ждала меня самая коварная особа, из всех кого я знал. Зона…

 

Леонид Сурженко

Маша, я вернусь…

 

Всё, это мелочь… Осталось сущая мелочь: проскочить за Периметр. Через колючку не пройти: ток, мины… Камеры. Патрули, опять же… Засекут нелегала – всё. Тут уж не отмоешься и не отмажешься. Нужно к Морде. Сегодня, кажись, он дежурит. Бабок, правда, чуток поубавится… Зато остальное донесёт. Туда, за Зону… Где Маша.

Блин… Не думай пока об этом. До дома ещё добраться надо… А башка уже трещит, и руки трясутся… И со вчера не жрал ни хрена. Хотя… Какое «со вчера»? Сегодня что? Чёрт его знает. Недавно ещё помнил… Теперь и посмотреть негде. В рюкзаке – фляга, кое-какие пожитки да засаленные денежные купюры. Всё, что удалось выгрести у местных барыг за хабар. А хабар был… Хороший хабар. Только добыть – полдела. Продать, обналичить – совсем другое. А вот уйти с нажитым… Вот эта задачка теперь и предстояла. Если бы не нога, ошпаренная «Студнем», может, и полегче было бы… Да вот… С горлом что-то. Кровь на язык попала. Дозу хватанул, это факт… Ничего. Идти-то можно. Ноги-руки пока слушаются. Рюкзак пока держу… А вот «ствол» придётся бросить. Хотя бы тут… Зарыть или засунуть куда… На пост со стволом – никак. Никакой Морда не поможет.

Сталкер тяжело поднялся. Опёрся на приклад изящной, как молодая лань, «вертикалки». Ага… Вон салага какой-то появился. Не сидится… Поубивал бы скотов, мать их… Своими руками резал бы… Там, за постом этим – моя Маша. Ползоны излазил, подыхал раз двадцать, радиации нажрался как столетний тополь под ЧАЭС, а… Суки…

Ладно, успокойся, сталкер… Успокойся. Тебе бы только за периметр. Там… Там её руки. Глаза… Помню, Машуля, всё помню… Какие у тебя глаза-то? Какие глаза? Какие же… Иду. Ну к бесу, ничего прятать не буду… Не вернусь больше. Нет уже фарту… И сил нет. Да и денег… Хватит нам денег, Машенька… Хватит. И тебе, и мне… И дочурке. Хватит… Только бы за периметр…

 Давай, «подруга», полежи тут… - сталкер бросил тяжёлый «ТОЗ» на землю. Верно ты мне послужила. Не раз жизнь спасала… Тебя бы на стену, на ковёр… Был у них ковёр? Был, наверное… Машу помню, запах её помню, руки… Ковёр… Ковёр… Да брось. Какое «ковёр»? Тут «подружка» останется. Тут… Сколько выдержит вороной твой? Сталь-то хорошая, долго ржаветь не будет… Может, кто и подберёт… Ой, не хочется, чтобы ты какому-нибудь гаду досталась. Много их, гадов этих, здесь… Много. Ничего, Маша… Поживём ещё. Поживём. И машинку автоматическую тебе купим – чего ладони порошком портить? Ладони у тебя… Ради этих рук… Машенька, если б ты только знала, что я ради этих рук… Жди, родная. Скоро я… Скоро…

Ладно, потопали… Не торопись, шаг ровнее. И не дёргайся. «Схватят» прожектором – стой на месте, руки в стороны. Деньжата по всему телу расфасованы, в карманах да в рюкзачке. Даст Бог, пронесёт… Не убьют сразу, гады… А если в хату потащат – нормалёк. Откупимся…

Всё складывалось. Должно же было, наконец, повезти. Хоть немного… Днём назад один барыга навёл на него «чертей». Знал, сука, что никого за ним нет – ни друганов, ни банды… Понял, что слинять он готовится. Навсегда слинять. Гнали долго. Молодые да здоровые, козлы… Ну, а он не мальчик уже, поди… Только и гонору, что побольше их по Зоне шастал… В Гнилом Овражке схоронился. Туда «пионеры» не ходят. Потому что хабар - хабаром, а жить охота. Там же кругом – смерть. И фонит, и фонит… Сколько он рентгенов-то отхватил? На пол-Киева хватит. Там же и в Студень влез… Ох, ребята-очкарики, а видели вы в своих больничках, как мясо живое на теле плавится? Видели? Видели, сволота гражданская? Где ж вы были, гуманисты хреновы, эскулапы, отцы наши родненькие, когда он сам, ножом своим армейским, у молодого сержантика выменянным, горящее мясо с себя соскребал… Видели вы такое?

Прекрати, прекрати, сталкер. Не то крышу снесёт. Она и так у тебя на тоненьких соплях приклеена. Ничего… Там, там Маша. Там всё будет нормально… Маша – она всё сможет. Только она и нужна… Милая Маша…

Почти сутки мариновали его молодые. А счётчик щёлкал, быстро-быстро щёлкал… И от щёлканья этого сдуреть было впору. Каждый щелчок – как секунда жизни. Отматывает в обратную сторону… Быстро-то как, сука! Оставил бы немножко… Чуть-чуть оставил бы! До дому только чтоб добраться… Деньжат принести… Сдохнут они там без деньжат, сдохнут! Ведь ради него Маша в такую глухомань забралась. Где там – работа? Какой там заработок? С его хабара – вот и весь приварок… Как они вообще там с Алинкой? Чем кормятся-то? Уходил – денег-то почти не оставалось.

Ушли, трупоеды. Ночью ушли. Тварь какая-то вспугнула. Кто – Бог знает. Но спасибо ей. А сам он уже ничего не боялся. Ноги не чувствовал вообще. Руки до плеч отлежал… Голова кружилась, тошнило – мама не горюй. Это радиация. Это они проходили… Сожрал весёленькие таблеточки, все, что в запасе были – оранжевые с жёлтым, и давай вертеться, как червяк. Чтоб хоть руки заработали…

Смог. Выполз. Нога болела страшно, кричать хотелось. Но – работала. Хреново, но работала. Да выбрось из головы! Прошлое это, будешь сидеть в нём – задавит, затопит мутью вонючей и холодной. Теперь… Руки расставь. Скоро заметят…

Мать! – из темноты выныривает ободранная, мерзкая тварь с оскаленной гниющей мордой.

Откуда… Пошла… Сука, тварь… В руку… Отцепись, падла… Ножом в бок её, ножом… Думаешь, взять меня просто? Думаешь, доходяга, ноги не держат? А хрен тебе… Ножом, ножом… Твою… Заметили. Ох, хреново-то как… Теперь пришьют. Точно пришьют… Мужики… Не стре… Не… Гадина!!! Сдыхай, сдыхай, мразь слепая… Сдыхай… Тебе это, и ещё раз… На!

Тварь сдохла. Не могла не сдохнуть, исполосанная вдоль и попёрёк.. А сталкер всё крошил и крошил гниющее холодное мясо… Он жутко ненавидел их – эти порождения Зоны… Разве это живое существо? Разве это плоть? Разве можно жить, зная, что где-то на одной с тобой земле бродит Такое?

А вот с рукой совсем худо. Прокусила её тварь… Насквозь. Клыками своими гнилыми, мерзкими. Теперь… Теперь хоть режь. Да ладно - с рукой. Дойдёт – залечит. Или отрежет, это уж как масть ляжет… Не дошёл ещё, чтоб голову забивать…

Идут. Не стреляли – и за то спасибо. Либо совсем зелёный молодняк на вышке, либо кто-то с головой… Спасибо ему. Может, и выберусь…

 

Их было трое. Трое парней в форме, с короткими автоматами наперевес. Двое подобрались вплотную и теперь рассматривали лежащего в кровавой грязи человека с некоторым опасением. Третий остановился чуть поодаль, прикрывая остальных.

- Глянь… Живой. Кто такой?

- Не стреляйте, ребятки… Пустой я. Заблудился. Пустой… К начальнику мне б…

Нормальная смена. Может, того? Пронесёт? Выпустят? Нет, поделиться придется, он не жлоб… И не дурак. Полрюкзачка на стол…Ладно-ладно, весь… Ну, чего там? Мол, не видели никого… Блин… Собака. Собака рядом совсем… Не любят «погоны», чтобы следы от сталкера оставались. Ох, хреново…

 

Замком блокпоста Пелин был, в общем, человеком неплохим. Служебное рвение для него осталось в далёком юношеском прошлом, как нечто светлое, но начисто лишенное каких-либо связей с реальностью. В настоящий период времени Пелин служил Родине творчески – задницы, в общем, не надрывал, порядок на вверенной ему территории старался держать в полном соответствии со своими представлениями об этом самом порядке. То есть: граница, естественно, на замке… Но если действительно нужно – то нужно. Родина не обеднеет, если какой-то сталкер домой вернётся, не так ли? Особенно если этого сталкера ты знаешь лично. Да и в кармане, глядишь, что-то да нарисуется… Исходя из таких соображений, Пелин решил поставить в известность своего непосредственного начальника, Лосева, которого он запросто называл «Петровичем», о наличии нарушителя.  

- Слышь, Петрович… Там сталкер нарисовался… Пока в «каморе» сидит. Это… Ну, чего ж не знать. Да, Егор, живёт недалеко. Из местных. Того… Может?

Лосев, он же Петрович, всецело полагался на мнение своего помощника. Поэтому возражать не стал. И Пелин бодро выглянул в коридор:

- Ко мне, молодой… Мотанись к той липке… Лопату возьми. Корней тебя подстрахует. Зароешь там… Задание понял? Выполняй…

 

Не пустят… Заперли, с-суки…Не пустят. Грохнут, грохнут тут же, в этой комнатке… Стенки-то вон какие – ни штукатурки, ни краски… Кирпичи щербатые.... Тут пули и не заметишь… Грохнут. Не видать мне тебя, Машка. Не дойти до тебя… Какие же суки… Денег взяли, падлы хреновы, и… Ладно, отольются вам… Ага, по мою душу… Смотри ты, салагу прислали. Он меня, что ль, «исполнять» будет? Ладно, пошли… Чего ты тем лепечешь? Что бы тихо всё и что я тут не был? Ага, проходили, знаем. Это чтоб не рыпался. Что б поверил, что отпустят. Чтобы подальше от поста отвести и пулечку в лобик. А то ведь тащить придётся… Кто по доброй воле на смерть пойдёт? Ладно… Посмотрим… А может, денег ему предложить? Тут ещё есть… Осталось чуток… И не «чуток» даже. Или…

- Солдат… Ты это… Закурить бы дал… Я уж неделю как без курева.

Смотри, дурень, подходит… Ах, «зелень» ты «зелень». Куда ж вас, дурачков таких…

Дело секунды: Егор плотно охватывает рядового искусанной левой рукой, правой нашаривает у того на поясе штык-нож и тут же выверенным, жёстким движением всаживает длинное лезвие под правый бок солдату. Мальчишка охает, испуганно смотрит прямо в лицо Егору и, не в силах удержаться на слабеющих ногах, оседает на землю. 

- Тихо, тихо, солдат… Не надо было тебе… Не надо было… Я только туда, я к Маше… Я ж всё равно пройду… Из шкуры вылезу, а пройду…

 

Тревожная сирена. Тени в ночи, прожектор. Злые голоса:

- Какого хрена… Петрович, да отпустили мы… Михлюнов выводил… А он его… Да хрен его знает… Крыша поехала… Да… Да… Есть. Да вроде… Да вроде нормальный мужик… Был… Понимаю… Вернее, сам не понимаю… Есть.

 

Вот и дом… Маша, я вернулся. Вот он я, Маша… Окошко светится, или показалось? Ма-ша… Господи, дошёл… Добрался. Земля-то своя, родная, она поддержит. Она сама вынесет. А там – там Маша. Только б руки её почувствовать, глаза увидеть… Всё пройдёт. Всё забудется… И… Ага, шмотки в хату не тащить. Фонит от них, как от реактора. Нельзя. Машка там, Алинка там. Нельзя… А вот…Ах, с-суки… Не дойти мне сегодня, Маша… Прости уж…

 

- Что, «разденем» деда?

- Глянь, Лысый, у него под шмоткой чтой-то рисуется…Помацаем?

Молодые. Шпана. Часто они тут – жрать-то и им что-то нужно. Шастают по периметру, ловят таких, как он. Бизнес… Четверо. Ножа нет, на заставе забрали нож. Ничего больше нет. В рюкзаке вроде «Эфка» была… Запамятовал совсем выложить перед постом… Да рюкзак там и остался. Гады… руками рвать буду, зубами пилить… Пока сам не сдохну… Козлы вонючие… Сталкера взять хотите? А хрен вам… Кишка тонка…Подавитесь…

Сталкер стоял, мрачный и тёмный. Его шатало, пальцы заметно подрагивали. Взгляд, страшный, как у бешеного, давил чёрной тучей.

- Да ну его… Слышь, братва, чумной он какой-то… Пошли отсюда…

Компания растворилась в ночи. Каждый уносил в себе нехорошее, тревожное чувство – как будто все они заглянули в страшную, бездонную ледяную пропасть…

 

Машенька… Вот окошко родное. Вот… Светится, не ошибся… Светится окошко. Где ж вы там?... Маша… Настоящая… Родная моя, я сейчас, я тут уже… Что читаешь ты? Почему согнулась, как от горя непомерного? Всё, кончились наши горести. Я это, Егор… Я вернулся… Вернулся. Я…

Прости, Машенька. Дурень я. Голова пустая… Не вернулся. И вернуться уже не смогу. Нет меня уже… Там я остался. Весь. Я ж… Мне ж не шмотку менять… Я ж сам – реактор… Мне не от укусов лечится… Я сам уже тварь… Мутант. Монстрище… Сожрала меня Зона, Машка, всего сожрала… Куда ж ты со мной – с психом таким? Нельзя нам рядом… Нельзя… Прости, Маша… Деньги вот… Вот тут, в ящичке почтовом. Найдёшь… И уходи. Уезжай… Дай хоть взглянуть на тебя на прощанье… Моя Машенька…

 

Сталкер аккуратно выложил мятые грязные купюры в деревянный ящичек, ещё раз похлопал себя по груди здоровой рукой. Оглянулся. Провёл ладонью по лицу.

Ещё через несколько мгновений он почти растворился в темноте – хромающий, изломанный, согнутый. Он уходил. Уходил туда, где теперь была его новая родина. Его единственный дом. Он возвращался в Зону… 

 

Анатолий Смакаев

Кукла

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

А Вы когда-нибудь были в такой ситуации, когда цепляться за жизнь не хочется, находясь даже на волоске от смерти? Наверняка нет. Когда просто идешь вперед, соблюдаешь все правила игры, в которой принимаешь участие, а награда за победу тебя не интересует? Сомневаюсь...

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Четыре недвижимых тени стояли в нескольких десятках метров от сталкера. Их разделяла всего лишь высокая трава и ночная темнота. Четыре призрака сталкеров, глупых марионеток, выполнявших неизвестно чьи команды. Их жалко. Нет, их было жалко; день, месяц, год назад их было жалко, а сейчас нет. Сейчас они куклы хитрого игрока.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Ах, да, я не представился. Вават. Смешное прозвище, согласен. Его дал мне один из стариков-отшельников, которые скитаются по Зоне. Тогда, когда еще с Анимусом я ходил на...

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Уже и не помню, куда мы тогда ходили. А забавное прозвище ''прилипло'' ко мне прочно. За что меня тот старик назвал Ваватом я так и не понял, несмотря на то, что друг умудрился-таки найти объяснение этому странному слову. Однажды, пробивая кличку в Интернете, он наткнулся на похожее латинское слово. Оно означает кукла.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один…

Невдалеке различима высокая труба Чернобыльской АЭС, а рядом испускает в небо синие молнии главный комплекс генераторов. Шарообразные конструкции кажутся отсюда небольшими, но на самом деле они огромны. К ним и лежит мой путь.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

В принципе, терять мне уже нечего. Как и приобретать что-либо. За те пять лет, что провел в этой чертовой Зоне, я потерял все: сперва имя, потом совесть, друга, и, наконец-таки, себя... И это самое страшное. Когда убиваешь себе подобных, чтобы они не убили тебя. Когда практически перестаешь спать. Когда в любом организме, будь то безобидная ворона или дружественный свободовец, видишь своего врага.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Но самое ужасное, когда видишь врага в зеркале...

 

К четырем теням добавилась пятая. Молниеносными движениями она всадила нож первому монолитовцу в шею, туда, где у экзоскелета практически нет защиты; в следующий миг две бронебойных пули из ''ВАЛа'' нашли свою цель в окулярах шлема другого. Вават упал на землю, и двое противников, не ожидавших такого маневра и не успевших отреагировать, застрелили друг друга. Перекат в сторону, и тень вновь продолжает свой путь.

Душа - уникальный артефакт. Его эффект заключается в комплексном воздействии на кровеносную систему: она начинает работать в несколько раз быстрее, за счет этого работает активнее и мозг - время реагирования организма на внешние раздражители стремится к нулю, все члены становятся легкими и очень сильными. Как побочный эффект наблюдается сильный износ органов кровеносной системы.

Уходя в рейд, Вават взял все три имевшихся у него подобных артефакта, лежавших в личном ящичке в баре, понимая, что этот путь наверняка окажется для него последним. И плевать на печень, плевать на сердце. Просто надо найти себя, хотя бы потеряв жизнь...

И вновь все сначала.

 

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

А чем Вы занимаетесь во время однообразной работы? Правильно - думаете, погружаетесь в воспоминания. Вот и Вават решил вспомнить былое.

 

***

 

Тихо присев, Вават начал медленно продвигаться вперед по узкому коридору. Сзади привычно зашуршал единственный верный друг – Анимус. Сталкер повернулся к нему и прошипел:

- Тише можешь?

- Могу, - ответил слегка смутившийся парень лет двадцати пяти. Вообще непонятно, как он попал в Зону: красивый, высокий, с голубыми глазами, из которых лучилось добро и счастье, когда они с Ваватом отдыхали в баре. С такой внешностью можно было сделать себе неплохую карьеру на Большой земле, но все сложилось как всегда. А именно, не так как надо.

Информатор сказал, что в южных частях завода ''Росток'' находится богатый тайник. Именно туда и пробирались Вават и Анимус. Но все дело осложнялось тем, что на их пути встали некие люди, являвшиеся то ли наемниками, то ли элитными бандитами. Друзья уже успели уничтожить троих и теперь абсолютно не хотели встречаться с остальными представителями этой странной организации. Но тайник найти необходимо: дорого информатор взял за наводку.

Судя по карте, ящик с артефактами находился в нескольких десятках метров от них, но достать его - весьма проблематичное занятие.

Коридор, в котором находились два друга, соединял два корпуса завода на уровне второго этажа. На улице стоял холодный осенний вечер, ветер тащил по земле всяческий мусор, издававший неприятный шелест, изредка поскрипывало что-то. В коридоре ровно посередине не было целого фрагмента стены. Частично образовавшийся проем был закрыт листами шифера, но, не смотря на старания неизвестного строителя, намного меньше он от этого не стал. Вавату и Анимусу нужно преодолеть эту часть пути очень быстро, чтобы не попасться на глаза плохим дядям, возможно разгуливающим внизу.

- Анимус, сейчас ложимся и по-пластунски ползем. Только зад свой не поднимай, и все хорошо будет, - объяснил Вават, заметив некоторую нервозность друга, выражавшуюся в непривычно грустном, сосредоточенном выражении лица и напряженной позе.

- Да, я понял. Давай ты вперед, - ответил он, казалось бы, прислушиваясь к шуму на улице. Вават пожал плечами - что делать? Не хочет Анимус первым, ползти ему.

Опустившись на бетонный пол, он сразу понял - ползти будет трудно. И не потому, что на полу можно было запросто расцарапать куртку или штаны об осколок стекла; у обоих друзей было некое предчувствие, как будто сейчас что-то случится.

Осторожно, едва шевелясь, я медленно пополз вперед. Ветер на улице не переставал дуть, а вечер плавно перетекал в ночь. Подползая к дыре в стене, сталкер поудобнее перехватил автомат в правой руке, все сильнее убеждаясь в том, что сейчас начнется перестрелка...

Когда мужчина достиг середины проема, сердце колотилось в бешеном темпе. Он поднял голову, и.. никого не увидел. Сразу как камень с души упал. Немного приободрившись, Вават завершил переправу через опасный участок и, сев на корточки, посмотрел на Анимуса. Друг был слегка бледен, но, все же, смог выдавить улыбку на лице. Повторив все его действия, напарник оказался рядом, и они продолжили путь.

Спустя полчаса сталкеры вновь были в этом коридорчике. Изменилось лишь то, что их рюкзаки были доверху набиты артефактами, а в руках лежали новенькие ''ВАЛы''. Пора было начинать переправу в обратную сторону.

Вават вновь пополз первым. Теперь ему приходилось тащить рюкзак и автомат в одной руке. Шурша, пыхтя, мужчине удалось кое-как проползти. Сзади были едва различимы сдавленные смешки друга. Встав уже на той стороне, он тихо сказал:

- Анимус, кидай его мне: быстрей пробираться будет.

Друг молча кивнул и с размаху перекинул двадцатикилограммовый рюкзак. Только до конечного пункта он не долетел. Прозвучал громкий выстрел, и груз с артефактами разорвало на части. Как будто синяя молния ударила в него через проем в стене. Вават остолбенел, не понимая, что произошло.

Спустя несколько секунд, до него дошел смысл произошедшего. Вават и Анимус щелкнули затворами бесшумных автоматов и начали тихо подбираться к проему с двух сторон. Товарищ аккуратно выглянул и тут же влетел обратно, спеша уйти с линии огня неведомого противника. И вовремя: несколько новых зарядов сделали дырки в противоположной части стены. «Да что такое! Так хорошо шло и сорвалось, зараза!», - выругался про себя Вават.

Он посмотрел на Анимуса: парень прислонился к шиферу и еле дышал. Высунуться точно не получится.

«Вероятно, нас решили застать врасплох: держа по отдельности, легче замкнуть западню.

Что там есть у меня в рюкзаке: пара пачек патронов к ''ВАЛу'', пустые магазины - вот растяпа! Надо наполнить, пока время есть...», - думал Вават, пока бешеный темп сердца успокаивался.

Принявшись набивать магазины патронами, он размышлял, как выбираться из этой западни. Но самое главное - как вытащить из нее Анимуса! Бедняга даже выглянуть не может, не то, что перейти.

Магазины заняли свое место в карманах разгрузки, а внимание переключилось на остальное содержимое рюкзака: на артефакты.

«Так, что у нас тут есть... Ломоть мяса - нет, не пойдет. Хотя, можно использовать вместо мишени для противника».

Вават взял контейнер с артефактом в руку и кинул его другу. Естественно, ценная вещь адресата не достигла: очередная молния разорвала контейнер, как будто тот был сделан из бумаги, а не легированной стали. Анимус удивленно посмотрел на него. Сталкер в ответ лишь пожал плечами и продолжил рыться в рюкзаке.

К тому времени, когда рюкзак был опустошен, окончательно наступила ночь. Нетронутыми остались лишь три контейнера: с мамиными бусами, батарейкой и кристаллом. Вават лишь смутно представлял, что надо делать. Для начала одеть кожаные перчатки, конечно же, что бы не дай Бог не получить дозу раньше времени. Анимус шикнул на него:

- Что ты делаешь, болван?

- Ничего, сейчас увидишь, - тихо ответил мужчина, доставая веревку.

«Как бы это все сделать? Да так, что бы работало?»

Он перекрестился. Первый раз в Зоне. Родители научили не упоминать имя Всевышнего всуе, а тут Вават особенно чувствовал неуместность жестов веры. Не место милосердию в таком жестоком месте. А вот благословение Божие никогда не помешает.

По очереди вытащив артефакты из контейнера, он вновь задумался.

«Как жаль, что у меня нет третьей руки!»

План был таков: совместить артефакты. Так как неизвестное оружие стреляло чем-то похожим на молнии, то батарейка, повышающая защиту от электричества, была как раз кстати. Просто выпускать молнию человек не умеет, а, следовательно, у снаряда должно быть твердое ядро - тут сгодятся мамины бусы, создающие мощное гравитационное поле вокруг носителя. Ну а кристалл нужен для того, что бы вся эта конструкция не ''фонила'', как четвертый энергоблок ЧАЭС.

Взяв в левую руку пустышку, представляющую собой два диска и цилиндр из тонкой пленки, соединяющий их и наполненный некой плотной субстанцией, правой он достал нож. Теперь предстояла самая сложная и ответственная часть работы: совмещение артефактов.

Резким движением сделав надрез в пленке, Вават отложил нож и взял кристалл, начав проталкивать его в отверстие. Дело шло крайне туго, вследствие чего мизерные капельки пота выступили на его лице, начинавшем краснеть. Наконец, артефакт занял свое место внутри немного сдувшейся пустышки; теперь дело встало за бусами.

Спустя пару минут сборка была изготовлена: пустышку с кристаллом и мамиными бусами внутри сталкер обмотал веревкой, чтобы удобней было держать, так же для предотвращения утечки содержимого из вскрытого артефакта.

«Ничего, можно ради жизни пожертвовать чем угодно. А попытаться все же стоит…»

Перехватив удобнее левой рукой сборку, а правой держа автомат, Вават приготовился к бегу. Проем небольшой, да вражеские снайперы не дремлют. Собравшись с духом, он кинулся в проем...

Едва тело сталкера оказалось в открытой части коридора, как где-то недалеко прозвучал выстрел. В тот же миг синее пламя объяло его. Воздух зашумел, зашипел, и взорвался сотнями нестерпимо ярких песчинок.

Все закончилось в тот же миг: в глазах потемнело, шум превратился в тишину.

- Анимус, ты здесь? - спросил Вават, шаря вокруг руками. Глаза до сих пор отказывались видеть что-либо.

- Анимус, ты где?!

Наконец, зрение начало постепенно возвращаться, и первое, что увидел Вават, повергло его в недоумение. На улице было светло...

Когда сталкер включил ПДА, еще большее волнение охватило его – на часах было 9:43, вместо нужных 00:43. Ни Анимуса, ни неизвестных снайперов не было.

Долго еще скитался одинокий человек в поисках друга по закуткам ''Ростка'', но найти его так и не удалось. Не появлялись больше и неизвестные противники со своим оружием. Сложилось ощущение, что сталкер перенесся на девять часов в будущее.

Позже Вават приносил сборку ученым, но седые головы тут же накидывались с расспросами, что да как. А попутно предлагали найти десяток подобных артефактов. Но он отказался, оставив светлые умы в неведении относительно путешествия во времени.

С тех пор прошло девять месяцев...

 

***

 

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Вот такая история. Найти друга мне так и не удалось. А недавно ко мне попала информация, скажем, совершенно секретного характера.

По убедительным просьбам ученых с Янтаря я все-таки взялся за их задание: принести несколько таких же сборок. Но в обмен потребовал информацию о подземных комплексах рядом с ЧАЭС. Мне все-таки удалось их убедить в равноценности обмена: технология путешествия во времени и информация о секретных лабораториях. Естественно, что получив свое, я не стал работать на ученых. ''Яйцеголовые'' и сейчас вероятно ждут сборки, а я иду к своей цели.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Саркофаг был всего в четырех километрах. Большинство сталкеров рвутся именно к нему, но моя цель лежит не совсем там.

Генераторы аномального поля... Многие считают, что желание исполняет некий Монолит, но судя по документам ученых, он является лишь приемником. А интерпретатором и исполнителем являются генераторы. Следовательно, есть центр управления ими. Вот он-то мне и нужен...

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Кстати, этому приему меня научил Анимус. Человеческий мозг обрабатывает информацию с периодом приблизительно три секунды. Если подавать информацию с периодом не кратным этому числу, то спустя небольшой промежуток времени мозг просто не воспринимает ее. На проговаривание слов ''двадцать один'' уходит ровно полторы секунды. А, следовательно, если передвигаться с такой периодичностью, то можно пройти мимо любого охранника незамеченным. А еще это нужно, чтобы не попасть на мушку первому же монолитовскому снайперу.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

Над Зоной царил ночной мрак. Невидимый и неуловимый, я шел к своей цели. До нее оставалось уже немного.

 

***

 

Вопреки канонам устройства заброшенных секретных лабораторий, в коридоре, ведущем к центру управления генераторами, было светло и сухо. Вход, оставшийся позади, представлял собой небольшое углубление в чистом поле. Если бы не документы, то вряд ли бы я нашел его.

Прятаться тут особого смысла нет, так как прямой, хорошо освещенный лампами дневного света коридор, углубляющийся под небольшим углом, отлично просматривался на полкилометра вперед. Ответвлений, судя по карте, не было, но дальше начинался лабиринт всевозможных переходов, залов и разветвлений. Там можно было запросто устроить не один десяток засад. А, следовательно, нужно продумать свой путь.

Я остановился и лег на пол, достав предварительно из рюкзака карту. Спустя десять минут путь был найден, осталось просмотреть, прочувствовать его, вычислить опасные участки. На это ушло еще не менее десяти минут. Зато теперь можно смело отправляться в путь.

Я поднялся, отряхнул штаны и плащ: если за освещением кто-то явно наблюдает, то чистота полов не входит в епархию неведомого смотрителя. Руки и ноги начали немного побаливать, появилась легкая отдышка. Видимо, Душа начинала ''выдыхаться''. Чтобы не терять время далее, я решил поменять артефакт сейчас. Дело это в некотором смысле нелегкое - необходимо прикладывать Душу к сердцу, к голой коже. Сняв плащ, затем бронежилет и теплую рубашку, я увидел небольшой слабо пульсирующий серый комок, присосавшийся к центральной части груди. Бр-р-р, прохладно тут. Взяв ''свежую'' Душу, попробовал отсоединить ''выдохшийся'' артефакт. Тот легко отошел от груди, оставив на ней участок покрасневшей кожи с расширенными порами. Я приложил новый артефакт к этому месту, и он мгновенно ''присосался'', а старую Душу сложил в контейнер - чтобы не мусорить, тут и так не убираются.

Спустя пару минут я вновь бодро шагал по коридору, держа автомат в одной руке. До начала лабиринта оставалось совсем немного, поэтому пора начинать маскироваться.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

 

***

 

Ни одной засады. Ни одной! Лабиринт я преодолел за пятнадцать минут, ни разу не встретившись с противником. Такое ощущение, что все монолитовцы вымерли или перестали охранять подобные важные объекты, что еще сомнительнее первой догадки. Наверняка где-то здесь будет один единственный охранник, отстреливающий расслабившихся дурачков.

Шаг, двадцать один. Шаг, двадцать один...

А вот уже и тяжелая, освинцованная дверь, за которой, судя по карте, и располагается центр управления. Значит засада где-то здесь...

Я остановился. На двери стоял кодовый замок. Приехали... Кода мне никто не сказал! Что же делать теперь? Может ученым сообщение отправить? Или в документах еще раз порыться?..

Отвернувшись от двери, я столкнулся лицом к лицу с не менее неприятным дулом автомата. Монолитовец выстрелил бы сразу, значит это не войн Зоны. А вдруг он потерял связь с центром?

Я начал медленно отодвигаться вбок, надеясь, что противник останется недвижимым, но ствол автомата последовал за мной. Еще лучше. В плен, наверно, хочет взять. Нет, уж лучше умереть, чем жить без воли!

Резко наклонившись вправо, левой рукой я отстранил автомат монолитовца, а правой наставил свой ''ВАЛ'' на его шею. Но так и не выстрелил... Из шлема экзоскелета монолитовца на меня смотрели добрые, голубые... знакомые глаза!

- Анимус? - несмело предположил я. Человек не пытался вновь наставить на меня автомат.

- Да, - странно прозвучал его голос из динамиков костюма.

- Откуда ты здесь? Почему в такой форме? Как... - начал я спрашивать, но ответа не дождался: очередь ударила в спину моего друга.

Не дожидаясь, пока он упадет и придавит меня к полу, я наклонился и выглянул со своим автоматом. Тут же монолитовец, стрелявший в Анимуса, получил свою долю свинца в шлем и, прислонившись к стене, скатился по ней на пол, оставив красный след. Я подхватил друга.

- Тридцать три... Два нуля, - тихо прошептал мой бывший напарник, - Код... Тридцать три... Два нуля...

Недалеко послышались шаги, и я поспешил набрать цифры на кодовом замке. Тяжелая дверь со скрипом начала открываться. Надев автомат на плечо, ухватил своего друга и начал затаскивать его в открывшееся помещение. Как только мы оба оказались в центре управления, дверь начала закрываться. Я снял автомат с плеча и положил на пол - больше он мне не понадобится. Дверь громко хлопнула по железной раме, а пули затрещали по ее внешней стороне.

Я снял шлем с головы Анимуса. Лицо его было в крови, она текла из носа, с уголков рта.

- Спасибо, - прошептал он. Вместо следующих слов вырвался хрип и кровавые брызги. Анимус дернулся и замер.

- Извини, друг, - я закрыл его веки.

Как же так? Только нашел, и вновь потерял. Необъятная печаль одолела меня, разум словно погрузился в сон…

Спустя какое-то время я очнулся и поднялся, оставив погибшего друга.

Глазам моим открылось большое, хорошо освещенное круглое помещение. В центре как будто рос из пола пустой круглый стол. Я начал разглядывать свое искаженное отображение в зеркальных стенах центра управления. И к чему здесь такая роскошь?

Подойдя к столу, стало понятно, что это что-то вроде интерактивной панели. Экран светился ровным белым цветом, не было привычных окон графического интерфейса. Только я собрался нажать на него, как на нем высветилась надпись: ''Включить полноэкранный режим?'' А почему бы и нет? Включим. Я нажал на участок экрана с виртуальной кнопкой ''Да''. Вдруг весь зал наполнился неясными цифрами, буквами, прочими символами... Спустя несколько мгновений пространство вокруг меня наполняли разнообразные геометрические, объемные фигуры с надписями.

- Э... - только и смог я сказать, открыв рот от удивления. Похоже, без справки тут ничего не сделаешь. А вдруг он и голос понимает?

- А где тут стул, - пробормотал я, разыскивая взглядом мебель. Вдруг из пола прямо подо мной начал выдвигаться цилиндрический участок. Когда высота цилиндра достигла полуметра, он остановился. Вот тебе и стул...

 

***

 

Одинокий человек сидел в пустом помещении. Перед ним висело электронное изображение листа. На нем была всего одна надпись: '' Последнее желание''. Человек думал.

Как все просто в этой жизни! Плывешь по течению, не замечаешь никого и ничего. Жизнь течет, и ты течешь вместе с нею. А времени на то, чтобы оглянуться, - нет. И это в некотором смысле хорошо, потому что, обернувшись, видишь только редкие радостные моменты и тонны, тонны навалившихся будней. Будущее же кажется бесконечной пропастью. Никогда ты не задумываешься, почему делаешь все именно так, как делаешь: надо, так надо.

Человек, выбившийся из этой жизни, мучительно осознает, что все цели - ложь. Человек, не имеющий абсолютно никакой цели, может все. Но ему незачем что-то делать, у него нет стимула, причины... цели! Так что же такое истинная цель, обретя которую, человек не теряет возможностей? Что же это за цель, с которой человек по-прежнему может все? Есть один ответ. И насколько бы ни был он банален, ни что не способно заменить его.

 

Я как будто очнулся от сна. Перестав быть куклой, глупо идущей неизвестно куда, я обрел цель. И до нее оставался лишь один шаг.

Смотря на лист, я начал водить по нему пальцем, оставляя черные следы, складывающиеся в буквы.

Символы сложились в простую фразу: «Хочу творить добро».

10.03.2010

 

 

Велимир Шут

Шальная

- А ты помнишь, кровососы гнали нас, как сопливых щенков из заброшенной деревни? - спросил Сидорович, наливая собеседнику водку в граненый стакан.

- Петро тогда в электру попал, а Кагор… - возникла пауза. Сталкер и торговец вспомнили то, что было очень давно, то, что хотелось забыть навсегда.

Оба – одни из первых сталкеров. Одни из тех, кто подался сюда за легкой наживой. Поверившие сказкам о безбедной старости, они шли за «легкими» деньгами.

Но Зона решила за них, кому и кем быть. Сидорович быстро остепенился, ему опостылели бесконечные поиски артефактов, стрельба, смерть на каждом шагу, а может страх заставили его забиться в относительно самый тихий уголок Зоны. Уже седьмой год он торговал, ел, пил, спал, справлял другие жизненные потребности в своем бункере, в лагере новичков, «под крылышком» у военных.

Сидящий напротив не просто сталкер – он Чёрт, Бес, Дьявол, эти имена и многие похожие давали ему бандиты.

Боялись.

Его боялись те, кто жил не по чести. О нем знал Монолит, все военные группировки были бы рады принять отставного полковника в свои ряды, и он бы жил у них безбедно, даже шикарно.

Но! Есть одно «но» - он не хотел. Не хотел зависеть, не хотел жить по чьим-то указам. Сталкер хотел заработать денег, чего никогда не скрывал. Он знал, что когда-нибудь настанет момент проститься с Зоной и тогда нужно будет уйти с чистой совестью, с гордо поднятой головой, в надежде, что она отпустит безболезненно. Он жил по её законам, но в то же время не нарушал свои.

Другие звали его Батя. Иногда Отец, новички по неразумению или по глупости звали Дед. Хотя в чем-то они были правы. Его лицо уже было покрыто морщинами, сквозь бороду сталкер только улыбался неопытным мальчишкам, которым потом помогал в самые трудные минуты. Порой спасая от мутантов, а то и от самих себя, свернувших на «извилистую» дорожку.

Он десять лет отслужил Зоне. Теперь же хотел уйти.

- Давай, не чокаясь, за всех наших ребят, тех, кто не дожил до сегодняшнего дня, – сталкер встал, за ним медленно поднялся Сидорович. Они выпили. Батя поставил стакан на стол, взял с тарелки соленый огурчик, поднес его к носу, шумно втянул воздух и положил огурец обратно.

На столе у барыги заскрипела рация, а из динамика с треском донесся голос:

- Приём, карета подана.

- Ну, вот и всё, – Батя поднял с пола вещмешок, закинул его за спину.

- Спасибо тебе за всё Андрюха, - Сидорович подошел к сталкеру и крепко обнял. - Пиши только чаще, хорошо? – попросил торговец.

- Приеду в Киев, сразу напишу, не переживай Сидор, - Батя улыбнулся, перекинул за спину автомат, обернулся. Как веревка на шее, его душили слёзы, он знал, что никогда уже сюда не вернётся, но это место навсегда останется в его жизни, в памяти, в сердце.

В последний раз он поднимается по ступенькам этого бункера.

В последний раз он видит эти обшарпанные бетонные стены, которые за много лет успели набить оскомину, но сейчас он так не хотел идти дальше. Каждый шаг давался ему с адским трудом.

Перешагнув через последнюю преграду в виде деревянного ящика, лежавшего у входа в бункер, Батя вышел во двор лагеря новичков.

Ранняя весна только-только приходила в Зону. Всего лишь конец февраля, а сугробы совсем растаяли. Поистине не понятна природа Зоны. А если честно никогда он ее не понимал.

Батя посмотрел под ноги: маленький ручеек, журча и переливаясь солнечными лучами, ударялся об армейские ботинки сталкера, обтекал их с двух сторон. Над его головой качала сухими ветвями берёза. Сквозь них пробивалось огненными стрелами Солнце. Природа просыпалась после долгой зимы, начиналась новая жизнь.

Батя стянул с головы вязаную шапку и провел рукой по седым волосам. Совсем рядом раздался гудок, сталкер обернулся, метрах в ста от перевернутого ЛиАЗа его поджидал УАЗик, который по просьбе Сидоровича был готов беспрепятственно вывести сталкера за периметр.

- Ну что? – Батя одел шапочку. - Здравствуй, новая жизнь! - он пошатнулся и упал. Из прострелянного виска на белый снег текла кровь.

 

... Сталкер в зеленом берете подбежал к другому, в кожаной куртке, судорожно сжимавшего в руках СВД.

- Идиот, кретин, дятел тупорылый, дебил недоношенный, я тебе для чего СВД дал?

- Протереть от грязи, - промямлил новичок.

- А какого черта ты с него палишь?! - орал красный от гнева сталкер.

Второй что-то попытался сказать в ответ, но лишь мямлил и виновато хлопал глазами.

- Сопля зеленая, отдай, – «зеленый берет» вырвал у молодого винтовку и отвесил тому затрещину.

- Зачем я тебя взял, толку от тебя как от козла молока, - продолжал сокрушаться сталкер. - Только от базы отошли, а ты палить!

- Да я почистить хотел, только на колени положил и начал тряпкой водить, а ружье как пальнёт, - начал оправдываться молодой, шагая за учителем.

- Подохнешь. Таких, как ты Зона не любит, - прошептал себе под нос зеленый берет, включая ПДА.

…Через три часа молодой попал в аномалию…

 

Андрей "Nero" Емельянов

Конец пути

 

До сих пор помню тот день. Был конец ноября, пора, когда природа готовится уйти в зимнюю спячку, чтобы проснуться через пять долгих месяцев. Остатки желто-красных листьев еще висели пожухлыми лохмотьями на старых деревьях, а птицы уже улетели, спасаясь от ледяного дыхания зимы.

В тот день шел дождь, нудный и долгий. За весь следующий год я привык к таким дождям, потому что в этом краю вечной осени это было почти каждодневное явление… Но тогда, год назад, мое настроение было предельно подавленным. Решение отправиться в Зону, вокруг которой вился целый рой слухов, теперь не казалось таким уж взвешенным и правильным. Романтический ореол, который окружал всю нашу задумку, был развеян еще на КПП, развеян этим пронизывающим ветром и холодным дождем.

Мой брат, с которым я и добрался до этого гиблого места, который и подбил меня на это дело, выглядел моей полной противоположностью. Это место – суровые солдаты, враждебно глядевшие на чужаков, серые каменные стены, колючая проволока – давило на психику, подавляло своей гнетущей силой. Я мрачнел с каждой секундой. А он, напротив, с интересом оглядывался вокруг, отпускал свои обычные едкие шуточки и вообще не казался обеспокоенным.

Я помню тот день полностью, до мельчайших подробностей. Как мы приехали на ржавой попутке в небольшой поселок в пяти километрах от Периметра. Как повстречались с проводником, который обещал обо всем договориться. Как подозрительно глядели на нас немногие оставшиеся здесь жители, лица которых давно опухли от беспробудного пьянства – потому что больше здесь делать было нечего. Как шли через КПП, а солдаты делали вид, что ничего не замечают. Притом, что никто не давал гарантии, что один из этих обреченных на гниение здесь, на самом отдаленном блокпосте, не откроет огонь нам в спину.

Помню, как рвали колючку и заметали следы. Помню, как шлепнулись лицами в грязь, когда неподалеку протянулась пулеметная очередь. Помню первые глотки грязного воздуха по эту сторону Периметра. Первые шаги по этой земле. Первую аномалию. И как ближе к вечеру мы завалились в бар к Сидоровичу, где уставший от всего проводник сдал нас его ребятам.

Все это было. Ровно год назад, и с тех пор многое изменилось. Мой брат Алексей прибился к опытному сталкеру по имени Рой. Рой проникся к нему симпатией и взял под свое покровительство. Целые дни они пропадали в рейдах где-то в Центре, забредая на Юг все реже. Алексей постепенно отдалялся от меня, у нас с ним было все меньше и меньше общих интересов. Наши разговоры сводились к его восторженным монологам, когда он с огнем в глазах и фанатичной уверенностью рассказывал о своих планах – поиске каких-то артефактов, помощи науке и всему человечеству.

Для него Зона была чудом. Чудом, которое было даровано человечеству, и которым нужно было воспользоваться правильно, так, как и было задумано теми, кто подарил нам его. Что до меня, то я всего лишь считал это место средством для быстрого обогащения и обустройства собственной жизни. Я не думал о глобальном, я думал о себе. Своя рубаха ближе к телу, как говорится.

Я работал. Много и часто. Подряжался к любому, кто готов был платить. Не гнушался самой грязной работы. Я лазал в поля аномалий за редкими артефактами. Уничтожал небольшие бандитские группировки, брал заказы на отдельных сталкеров, чистил тайники для тех, кто был слишком слаб духом, чтобы идти против мифического «сталкерского братства». Какое братство? На этой несчастной земле каждый был сам за себя, каждый защищал собственную шкуру. Слабые придумывали какие-то «законы», которые нельзя было нарушать. Такое, знаете ли, оправдание собственной трусости. Я же плевал на все их законы. Брался за все. Не можешь убить сталкера, который когда-то тебя выручил, а должником быть не хочется? Пожалуйста, я сделаю это за тебя, ты главное плати вовремя. Или тебя прельстил редкий артефакт, случайно замеченный в чужом тайнике? Попроси меня, и я принесу его тебе. За определенную плату, разумеется.

Я и сам не заметил, как стремительно изменился. Тихий и наивный маменькин сынок по имени Виктор исчез. На его место пришел наемник. Хладнокровный, лишенный какой-либо морали наемник по прозвищу Всадник. Так меня прозвали сталкеры, намекая на одного из четырех Всадников Апокалипсиса. Я не имел ничего против. Прозвище мне даже понравилось. Я действительно был Всадником. Вершил собственное правосудие, сеял собственные порядки. Меня стали бояться и уважать.

За этот год я побывал везде, где только можно и где нельзя. Мой авторитет уважали везде. Если человек имел какую-то вещь, которую ему дал Всадник, он сразу поднимался выше в глазах окружающих. Новичок с рекомендацией Всадника никогда не стал бы ничьей «отмычкой». Мои же «отмычки» выживали редко, но если все-таки выживали, то вполне могли рассчитывать на отсутствие проблем с другими сталкерами в обозримом будущем.

Так все и было. Я чувствовал себя высшим существом, выше всех этих жалких мерзких людишек вокруг. Никто не был в силах мне помешать. И я был рад этому, совершенно забыв, что когда-то Зона казалась мне полным романтики местом, что когда-то старший брат привел меня сюда, руководствуясь только тем, чтобы иметь в Зоне родного человека.

Мы давно не виделись с Алексеем. Я не знал, где он, чем занимается и как относится к моему ремеслу. Да мне, собственно, было все равно. Наши дороги разошлись на обычной развилке, и я ничуть не жалел об этом. Каждый сам выбирает свой путь, в меру своих потребностей.

 

***

 

Ровно год назад я пришел в Зону. И тогда, и сейчас был грустный ноябрьский день. Ливень, низкие темные тучи над головой, ветер, играющий сухими листьями, которые попадали в аномалии и исчезали различными способами… Я закрыл глаза на мгновение и подумал, что ничего не изменилось. Уныние и депрессия – как тогда, так и сейчас. Какой-то ступор. В животе недовольно бурчит, а внутренности как будто зажаты в чьем-то железном кулаке.

Это Зона, братец.

Нечего разводить нюни и жалеть себя. Надо делать дело. На кону огромные деньги, которые я намерен получить.

Вчера вечером мне позвонили. Холодный бесстрастный голос, словно пропущенный через модулятор, сообщил мне, что есть новая цель. Сообщил, что дело несложное, не очень пыльное и хорошо оплачиваемое.

Мы обговорили все условия. Небольшая опушка в Волчьем лесу, пара километров к северу от Болот. Группа ученых с небольшим сопровождением. На вертолете. Новенький Ми-54, немного доработанный специально для аномальных условий Зоны. Ученые будут что-то замерять на этой опушке, используя какой-то редкий новый прибор. Суть в том, что опушку покинуть не должен никто. А прибор должен исчезнуть, чтобы появиться вновь в условленном месте для передачи посреднику. В моих руках. Дело – раз плюнуть.

Да, раз плюнуть. Да только раз плюнуть не получалось. Вечером, когда уже почти стемнело, я добрался до своего схрона на краю Ильинцов, оккупированных группировкой «Грех». И все это время меня грызло беспокойство, предчувствие чего-то плохого. Я переночевал в схроне и рано утром встал. Я взял свой чуть-чуть усовершенствованный «Винторез», приберегавшийся для особых дел, пару снаряженных магазинов, две аптечки и небольшой запас еды и воды. Сложив все припасы во вместительный рюкзак, я отправился в Волчий лес.

И вот, я сижу за кустами на краю опушки, закрыв глаза. Стрелка часов тянется к двенадцати, вертолет вот-вот появится с севера. Я открываю глаза и понимаю, что сегодня моей карьере суждено завершиться. Это – мое последнее дело. И не потому, что я устал, и не потому, что скопил уже достаточную для неплохой жизни сумму. Мне нравилось мое занятие, я получал от него спокойное удовольствие. Но сейчас начались тревожные симптомы. Депрессия, подавленное настроение и тревожное предчувствие. Все это значит, что пора завязывать. Последние жертвы. Последний груз. Последнее рандеву с представителем заказчика. Последнее вознаграждение. Последний марш-бросок по Зоне. И – домой.

Или туда, что можешь считать теперь своим домом. Путь обратно в семью мне был заказан. Да и не хотел я к родным. Возвращение к родным не поменяло бы ничего, даже при наличии кучи денег. Все тот же серый город, унылые будни, мерзкие лица вокруг. И множество нахлебников. Нет, это не по мне. Надо найти себе местечко получше. Уехать подальше, туда, где тебя никто не знает и не ткнет носом в собственное прошлое, как кота тыкают носом в кучку дерьма, положенного не там. Стать независимым. Начать новую жизнь, не обремененную заботами и отсутствием перспектив. Переродиться и стать другим человеком.

Я думал обо всем этом, вслушиваясь в окружавшую меня гармонию, надеясь заранее уловить любое ее нарушение, стрекотание лопастей вертолета, например. В такие моменты всегда норовишь рассеять концентрацию, притупить внимание. Долгое сидение на одном месте практически без движения никогда не вдохновляет. Однако я уже научился не расслабляться во время заданий, быть предельно внимательным. Это несложно. Хорошо мотивировав себя, ты костьми ляжешь, а задание не провалишь. Возможно, именно из-за своей концентрации я все еще топчу эту загрязненную землю и дышу этим тяжелым воздухом.

Пилот оказался пунктуален – мои часы показали двенадцать как раз тогда, когда вертолет пошел на снижение. Высокая трава колыхалась под потоками ветра, создаваемыми винтами. Я устроился поудобней. Мои противники пока не должны были меня видеть, в то время как я должен быть видеть все, что происходило на поляне. Вертолет сел, винт с затухающим шумом остановился. Двери открылись, и из железной птицы по очереди выпрыгнули пятеро ученых в спецкостюмах последней модели. За ними выбрались пилот и четверо вооруженных какими-то заграничного производства винтовками охранников. Пилот стал что-то проверять под днищем вертолета, а охранники рассредоточились по поляне. Ученые, в своих зеленых костюмах почти сливавшиеся с окружающей средой, достали из вертолета длинный узкий ящик серого цвета. Один из них, видимо, самый главный в группе, вскрыл ящик и начал доставать из него различные детали прибора. Я заметил серо-стальной кубический корпус, какие-то мелкие примочки, похожую на раскрытый зонт антенну. Весила вся эта конструкция никак не меньше двадцати пяти килограмм, и не было сомнений, что это именно искомый прибор, который мне предстояло тащить несколько километров до точки встречи.

Я решил, что пора действовать. Один из охранников был слишком близок ко мне. Это и было его последней ошибкой. Выпрыгнув из-за кустов, я схватил его голову и перерезал горло ножом. Хлынула кровь, и охранник обмяк. Я бросил его за кустами, а сам отошел назад, где меня не было видно. Вскинув «Винторез», я прильнул к оптическому прицелу и снял еще одного охранника. Тихий выстрел, мягкий, едва заметный, толчок в плечо. Минус два. За год я хорошо наловчился.

Тело второго охранника я прятать не стал – пустая трата времени. Я выбрался из кустов, меня по-прежнему никто не видел: ученые возились с аппаратом, пилот копался в чреве вертолета. Еще один выстрел – и пилот уже беззвучно лежит под своим вертолетом. Тут меня, наконец, заметили – один из ученых громко вскрикнул, заметив смерть пилота. Оба охранника бросились ко мне, на бегу вскидывая винтовки. Две коротких очереди – и охранники перестали быть помехой. Я неторопливо сменил магазин. Пятеро ученых застыли вокруг своего прибора, переводя взгляд с мертвых тел на меня и обратно. Один из них некоторое время смотрел, не отрываясь, на меня, а потом опустил голову. Я не видел его лица за стеклом шлема, и мне почему-то стало неуютно от этого.

Дальше все происходило, как в замедленной съемке. Вот я медленно поднимаю винтовку, ученые перестают глазеть по сторонам и смотрят только на меня. Черт, я чувствую себя энкавэдэшником, расстреливающим группу «врагов народа». Но не могу уже остановиться. Пальцы сами делают свое дело, и «Винторез» изрыгает пламя. Ученые падают карикатурно, не сразу, а по очереди, как куклы, смешно размахивая руками.

Я подошел к ним. Добить. Никто не шевелится, кроме одного. Тот самый, что смотрел на меня. Пули всего лишь перебили его плечо, не нанеся особого вреда. Я вскидываю винтовку, но вдруг у меня появилось желание увидеть его лицо. Я приподнимаю стекло его шлема и кричу. Кричу от неожиданности и ужаса.

Знакомое с детства лицо. Карие глаза жмурятся от солнца. Густые темные брови, темно-русые волосы, высокий лоб. Нос шнобелем, тонкие губы. И шрам под левым глазом. Это он. Мой брат Алексей. Алеша. Леха.

- Это ты, - прохрипел он. – Здравствуй, брат. Слыхал я про твои подвиги. Молодец, ничего не скажешь. Добился своего. Денег заработал. Неважно, каким способом, главное – результат. Молодец, брат. Мать бы тобой гордилась…

Он улыбнулся. А я не знал, что на это ответить.

- Ну что, убьешь меня? – продолжал он. – Убивай. Потом возьмешь прибор и отнесешь его заказчику. И получишь денежку. «И на эти деньги купил себе колоду крапленых карт», - вдруг пропел он. – А помнишь, тебе было шесть лет, и ты боялся выйти во двор? Боялся, потому что там тусовалась кучка больших ребят, которые отбирали у малышей деньги, данные родителями на мороженое. И я вышел вместо тебя. Меня жестоко побили, зато ты остался невредим. А помнишь еще, мы рыбачили на озере на резиновой лодке, и лодка вдруг начала спускать – прохудилась, видимо. Ты запаниковал, потому что плавать не умел. Я тоже не очень-то умел, но тащил тебя на себе до берега два километра. А еще, когда отец умер – я тебе стал вместо него. И вот, мы здесь. Я лежу весь в крови, вокруг трупы – и мой младший брат собирается меня убить. Давай, Витя. Дерзай.

Я отшатнулся. Бросил винтовку. И побежал от этой поляны, куда глаза глядят. Там остался истекать кровью Алексей, а я бежал и бежал, и горячие слезы струились по моим щекам. И в этот момент мне показались такими смехотворными мои успехи, а моя работа – такой позорной. Я бежал и бежал. Сейчас я покину Зону самым коротким путем. Тут недалеко болото. И бегу я прямиком туда. Может, и добегу, а может, нарвусь на аномалию. Или на мутанта, или на бандитов. Мне уже все равно. Бежать, бежать – до самого конца. Чтобы поставить точку.

 

Июнь-Июль 2010

Гатчина – Солнцев Берег 

 

 

Иван Стальной

Прыжок

Он ненавидел дождь. Раньше даже любил, когда тяжелые капли падали на голову и стекали бодрящими холодными ручейками по лицу, но сейчас люто ненавидел его и проклинал Зону с ее аномальной погодой. Одежда и обувь промокла насквозь – как назло вокруг ни малейшего намека на укрытие от нескончаемых осадков и ветра. Дождь то утихал и превращался в нудную морось, то становился нещадным ливнем. Зона продолжала издеваться над одиноким и загнанным в тупик человеком.
Изредка между черных как гудрон туч проглядывала луна и освещала серебром продрогшего от холода мужчину, скрючившегося в позе эмбриона на мокрой поверхности высокого нефтехранилища. Как спящий ребенок с куклой, сталкер бережно сжимал дрожащими руками единственное оставшееся у него оружие. Запах пороха и смазки пистолета успокаивал бьющийся в истерике разум и пробуждал уголек чуть теплившейся надежды.

Человек на короткий миг улыбнулся во сне, затем небритое лицо перекосило от боли – острый спазм пустого желудка прервал беспокойный сон. Сталкер застонал и, выпустив из рук ПМ, схватился за живот. Чувство голода терзало с каждым часом все сильней. Трясущимися руками он положил в рот измочаленный конец армейского кожаного ремня и стал жевать его. Несколько маленьких кусочков удалось отгрызть, и мужчина с жадностью проглотил их, стараясь заглушить неутолимое чувство голода. Запив водой из лужицы, которых на крыше было полно, он буквально обнял пистолет, скрючился и снова погрузился в терзаемый дождем и холодом сон.
Внизу взвыл кровосос, затем еще один. Монстры нашли еду и ужасающим ревом оповестили округу о пиршестве, но сталкер не слышал их – бесконечно долгие дни, которые он просуществовал на нефтехранилище, заставили привыкнуть к кровососущим соседям. Мужчина лишь вздрогнул во сне и еще крепче обнял оружие.

 

***

 

Большая ворона сидела на ржавом поручне заборчика, окаймляющего поверхность гигантской цистерны, и подозрительно глядела на человека, который притаился и очень медленно наводил на нее такой же черный, как и птица, пистолет. Боясь спугнуть потенциальный обед, изможденный сталкер осторожно снял оружие с предохранителя и в мыслях поблагодарил Бога за предусмотрительно оставленный боеприпас в патроннике. Впрочем, ворона решила не рисковать своим присутствием вблизи подозрительного существа и расправила крылья, намереваясь взлететь. Этого человек допустить не мог, и в утренней тишине прогремел поспешный выстрел. Пуля пробила крыло, в воздух взметнулись угольные перья, и ошеломленная каркающая птица спланировала вниз.

Сталкер отбросил пистолет в сторону, в два прыжка подскочил к перилам и возмущенно проследил за коротким падением несостоявшегося обеда. Ворона, кружась, как волчок, упала на землю и в исступлении принялась скакать и каркать, чем привлекла внимание кровососов. Один из монстров стремительно подскочил к раненой птице, в один укус отгрыз ей голову и щупальца бережно, но жадно высосали всю кровь из маленького существа. Человек крепко схватился за ржавые поручни и стал трясти их, словно собирался вырвать ненадежные железки и швырнуть в монстров. По округе разнесся разгневанный крик:

- Суки! Гребаные кровососущие твари, чтоб вы сдохли! Чтоб вам спидозник попался или сифилитик, чтоб вы, долбанные осьминоги двуногие, заразились и сдохли в мучениях! Это был мой обед! Слышите твари? Это мой обед, мать вашу!

Сталкер упал без сил, его измученное лицо перекосила кривая усмешка – стало смешно от собственных слов. Осьминог, а с двумя ногами. Чем больше он вникал в суть фразы, тем громче становился смех – истерика плавно переходила в безумие. Острый спазм изголодавшегося желудка заставил человека сложиться пополам. Бессильные руки сжимали живот, стараясь защитить от нападок неведомой силы, которая крутила и мяла маленький желудок как рука кусок пластилина.

Безумный от боли взгляд сталкера наткнулся на черные перья. Мучаясь от боли, он старательно собрал их в кучку и достал зажигалку. Маленький язычок пламени мгновенно расплавил останки от улетевшего обеда в черные хрустящие шарики. Человек торопливо засунул воняющую горелыми перьями еду в рот, быстро прожевал и проглотил. Несколько глубоких глотков дождевой воды успокоили разбушевавшийся желудок и человек смог встать и оглядеться.

Зона просыпалась. Мелкая противная морось надоедливо витала в воздухе прохладного утра. Вокруг, как обычно, ни души. Да и кто попрется в эти гиблые и зараженные места? Только его принесла нелегкая в гиблые края. Думал артефактами разжиться, бабла заработать, а оказалось что? Еле ноги унес от кровососов. Защищаясь от монстров, потерял автомат, разбил КПК со встроенным детектором аномальных полей – с тех пор вся Зона уверена, что сталкер Митяй погиб, а он уже как месяц сидел на крыше исполинской железной банки и не мог спуститься, потому что внизу было самое настоящее логово кровососов. Рюкзак порвался от когтей тварей, когда сталкер взлетал по мокрой лестнице на нефтехранилище. Думал: «Повезло-то как – лестница!» Оказалось очередная издевка Зоны. Почти все припасы высыпались, пока лез как очумелый вверх. Как он не старался тянуть с едой, но она закончилась уже неделю назад…

Сталкер тяжело плюхнулся на корточки у края мокрой крыши и уставился на висящий внизу большой мыльный пузырь. Конечно, это не совсем мыльный шар, то была пространственная аномалия, ведущая черт знает куда. Куда? А не все ли равно… Пузырь около трех метров в диаметре переливался всеми цветами радуги на высоте четырехэтажного дома, чуть ниже крыши нефтехранилища и призывно манил человека сигануть вниз. Сталкер давно уже отметил, что пространственная аномалия в пределах досягаемости прыжка, но как прыгнуть с высоты пятиэтажки навстречу неизвестности? Как? Даже собрав всю волю в кулак, он не раз останавливался у самого края крыши и истерично начинал искать другой выход, которого не было. Сколько раз он плакал от бессилия и проклинал Зону и ее создания? Бесконечно…

Четыре пережитых Выброса аномальной энергии из центра Чернобыльской Зоны отчуждения! Четыре! Сталкер был уверен, что ни один из людей, обитающих в Зоне не поверил бы в его живучесть. Это все «Золотой шар», артефакт, исполняющий желания. Легенда! Он его нашел случайно, в Рыжем лесу, «грязи» там много и везде, поэтому народ старается избегать тех мест – не у всякого есть надежная защита от радиации. В тот момент, когда он наткнулся на легендарный артефакт, была только одна мысль: «Где скрыться от предстоящего Выброса?» Не мудрено, что единственным желанием оказалось: «Сделай так, чтобы я всегда выживал при Выбросе!» Артефакт исполнил желание, и после Выброса человек очнулся за территорией Рыжего леса, но он запомнил, где находится «Золотой шар»…

Уже четыре раза сталкер пережил смертоносный выброс энергии, но как? Сутки после этого он лежит без сознания, еще пару дней мучают ужасные головные боли. Сталкер точно знал, что следующий Выброс он не переживет.
Нужно прыгать. Набраться смелости, отваги и прыгнуть… Легко сказать… Человек встал, склонился над поручнем и посмотрел вниз. Сначала страшно, потом привыкаешь к высоте, когда долго смотришь на нее, как на своего врага. Уже несколько дней сталкер часами проводил на краю крыши, стараясь одолеть страх. И вот теперь страх отступил. Сдался. Стало легко. Человек понял, что способен прыгнуть и покинуть этот тупик Зоны. Сталкер выпрямился, отошел назад, скинул тяжелую от влаги куртку, чтобы облегчить вес, несколько раз глубоко вдохнул и подумал: «Будь что будет. Либо переломаю ноги и, возможно, позвоночник, и тогда растерзают кровососы, либо попаду в пузырь и выпрыгну где-нибудь в другой заднице Зоны. Все равно хуже, чем сейчас, не будет. Твари ждут, не дождутся когда обед спуститься к ним на блюдечке. Хрен вам! Сил у меня хватит, чтобы выпустить пулю в свою голову. Сталкер Митяй не сдается!»
Человек перекрестился, яростно закричал и побежал навстречу неизвестности. Оттолкнувшись от поручня, сталкер со всей силы прыгнул в сторону мерцающего пузыря и исчез в нем, махая руками, словно птенец.

 

***

 

Со стороны сталкерской базы шли три человека, одетые в черные куртки. Набитые рюкзаки и сумки заставляли людей прикладывать много сил, и им приходилось чаще останавливаться для отдыха. К тому же медленному продвижению мешали дождь и грязь под ногами. Ботинки то и дело скользили, и командир небольшой группы бандитов свернул с вытоптанной тропы на покрытую густой и мокрой травой землю и остановил своих людей.

- С погодкой нам не фартит. Так мы два дня грязь месить будем.

- Это точно, не фарт.

- Есть выбор? – спросил третий бандит, догадываясь о чем пойдет речь.
- Есть. Справа, в километре от нас, «Лифт». Месяца три назад пользовался им, он выходит в Темную долину.

- Думаю, резонно пойти через него, иначе застукают нас с барахлом сталкеров и чухнут, кто пошурудил на их базе и завалил пять оболтусов и скупщика.
- Точно. Кнут, давай лучше срежем. Береженого Бог бережет. Да и топать меньше.

- Добро. Тогда идем дальше. Кстати, КПК выключаем. Пусть теперь гадают куда мы делись.

- Кнут, ты молоток. Класс! Замутил с чужими КПК.

- Это называется дезинформация. Противник думает, что другие ребятки провернули разбойчик и будет искать их.

- Хе… А этим ребяткам псевдопсы уже все нутро прохавали. Молоток!
Через час тяжелой дороги бандиты остановились в трехстах метрах от аномалии. Трехметровый пузырь «Лифта» радужно и приветливо сиял и готов был переправить усталых путников.

- Почти пришли.

В этот момент пузырь бесшумно выдавил из себя полураздетого человека. Бандиты настороже присели и вскинули автоматы. Человек вскочил, с выражением счастья обернулся на аномалию и стал прыгать как радостный ребенок, потом увидел бандитов, закричал что-то, и, раскинув руки, побежал к ним.

- Это что за фраер к нам колеса двинул? – спросил Кнут и всмотрелся в оптический прицел «Винтореза».

- Что он базлает там?

- Люди, кричит, люди… Вот придурок. Че с ним делать бум?

Командир прицелился и мягко нажал на спусковой крючок. Слабая отдача и хлесткий звук сопроводили заглушенный выстрел. Человек, выбежавший из аномалии, остановился, словно налетел на невидимое препятствие и упал разорванным затылком в зеленую сырую траву. Маленькое отверстие во лбу заполнилось кровью, и поток дождя размазал багровые ручьи по бледному, покрытому щетиной лицу сталкера.
    - Не повезло паре.

- Нам свидетели ни к чему. Быстрее валим к аномалии, раз парень оттуда пришел, значит там можно жить, – усмехнулся Кнут и, закинув «Винторез» на плечо, шагнул в сторону призывно сверкающей пространственной аномалии.

 

Мила [Millia-Rayne] Ван Дель Скай

Хладный Демон

 

- Аццко тут! – выделяя «ц», в который раз за этот день проговорила Регина, кутаясь в стащенный плед и дуя на застывшие пальцы, приближая их к самому рту. Даже в перчатках они слушались плохо и то и дело немели. Сидевший рядом с ней Афанасий заботливо приобнял девушку за плечи и прижал к себе. Она только уткнулась носом в широкую мужскую грудь и вздохнула.

Последние дни февраля выдались жутко холодными. Двадцать второго температура резко упала с минус десяти почти до минус сорока градусов. Все обитатели Зоны, не успевшие добраться до тёплых мест вроде баз Свободы и Долга, бара и Янова, военных КПП и бандитских притонов, искали себе пристанище, где можно было бы хоть как-то согреться. Кабаны, плоти, псы и снорки лишились своей обычной активности и апатично лежали под редким кустарником, постепенно покрываясь мелким колючим снегом, контролёры, кровососы и химеры где-то попрятались, тушканы наводнили пустые дома, и стало практически невозможно найти свободное от них убежище. Бюрерам в подвалах было всё равно. И каждый день сталкеры, рискнувшие выйти наружу, находили на снегу замёрзших ворон – видимо, птицы пытались добраться до более тёплых мест, но не смогли.

- Аццко тут, – повторила Регина, вжимаясь лицом в тёплый свитер друга.

- Ничего, потерпи. Пройдут морозы, и пойдём домой.

- Может, проще прямо сейчас пойти?

Афанасий опустил голову. Несколько часов назад, когда он сидел у выхода, на его глазах контролёр, ковылявший по смерзшемуся снегу, остановился и упал. Наверное, в другое время года над ним кружили уже бы вороны, но теперь его труп только обдувало холодным ветром да посыпало колким снежком.

 

Регина с Афанасием возвращались к Периметру, когда начало холодать. Первое время они продолжали упорно идти, несмотря на то, что оба уже почти не чувствовали пальцев на руках и ногах. А потом, когда столбик на маленьком термометре, висевшем на рюкзаке Афанасия, начал опускаться ниже минус двадцати семи, они занялись поисками места, где можно было бы переждать непогоду. Небо было предельно ясным, на чёрном бархате его купола медленно рассыпались светлые искорки звёзд. Дыхание вырывалось изо рта с облачком пара, на меховой оторочке по краю капюшона поселилась изморозь и, кажется, надолго. Материал, из которого сделан рюкзак, загрубел и стал твёрдым, согни чуть-чуть – сломаешь.

Вскоре Афанасий увидел в бинокль небольшую землянку. Может быть, до первого взрыва она и не была землянкой, а полноценным домом, но Выбросы укатали её, почти сравняли с землёй, прижали к ней, и крыша едва-едва поднималась на метр. Зато в темноте под крышей был люк с лестницей вниз – туда с некоторым трудом и спустились сначала Афанасий, придерживая рюкзаки, а затем и Регина. Неподалёку от люка они развели костёр и стали отогреваться сами и отогревать пищу.

На второй день Регина нашла в дальней комнате подвала запасы воды, консервов и тёплых вещей. На третий от их собственных запасов осталась половина. Нормальных сухих дров не было, и им приходилось греться теплом друг друга и стараться сохранить его.

На шестой день, когда Регина забылась зыбким сном, в котором её то и дело мучили кошмары на предмет смерти от переохлаждения, Афанасий, копавшийся в своём ПДА, осторожно поднялся со своего места, взял автомат, тихо, чтобы не потревожить сон Регины, передёрнул затвор, проверяя, не замёрз ли механизм. Механизм работал исправно. Афанасий успокоился, застегнул по самое горло сталкерский комбез, натянул до переносицы шарф, шапку – до бровей, оставив лишь узкую прорезь для глаз. Потом мысленно попросил помощи и благословения Чёрного Сталкера и поднялся по лестнице. Прищурил глаза, защищая их от солнечного света и ветра, и выбрался из землянки.

 

Регина, оставшаяся в подвале землянки, видела сон.

Будто она смотрит сверху, а её друг и напарник, сталкер Афанасий, изредка поглядывая на ПДА, идёт по снежной равнине с редко торчащими кустарниками и искореженными деревьями. Поверхность снега будто отшлифована и настолько гладкая и блестящая, что слепит глаза. Афанасий идёт, скрипя сапогами, прикрывая глаза ладонью, и на перчатке оседает изморозь.

С высоты своего взгляда Регина отмечает, как изменилась Зона. Подснежные аномалии различаются легче, чем их «неодетые» собратья. Вокруг «жарок» снег не просто тает, а плавится, из последних сил истекая кровью-водой, силясь потушить аномальное пламя, поэтому «жарки» шипят и заходятся горячим паром – ни вода, ни огонь не могут побороть противоположную стихию. Возле «каруселей» снег упорно отказывается лежать спокойно, и крупными хлопьями кружится в вечном вальсе по спирали, разрываемый под конец на мелкие снежинки мощью аномалии. А вон там что за впадина посреди ровного снега? Афанасий кидает болт, и во впадине его сплющивает, прижимает к земле, превращает в стальную лепёшку – так и есть! – «комариная плешь», учёными называемая «гравиконцентратом». Всё, что попадает в зону её влияния, она притягивает к себе и спрессовывает – так что снег над ней сейчас плотный и слоёный, как торт «Наполеон».

Регина не понимает, что Афанасий ищет в промёрзшей Зоне. Пару раз ей мерещится в порывах ветра чей-то рык, да в поднявшейся вдруг метели мелькает чья-то неясная тень. Солнце скрывается за слоями снега, поднявшегося в воздух, но ясно, что сталкеру от этого не легче, потому что усиливается ветер, да и видимость резко падает. Вот Афанасий делает несколько шагов и оборачивается. Позади него не видно собственных следов. Ну что же. Видимо, обратного пути нет.

Постепенно темнеет. Регине всё сложнее различать, где идёт Афанасий. Она может спутать его с торчащим из-под снега деревом или полузанесённым трупом мутанта. Вой ветра смешивается с рыком, идущим откуда-то из глубины Зоны, и Афанасий останавливается, чтобы оглядеться. Сначала он вглядывается в экранчик ПДА – на нём то ли карта, то ли детектор аномалий. Потом сталкер включает налобный фонарь и светит им по сторонам. Тонкий луч едва-едва пробивается сквозь метель на расстояние нескольких шагов, но вдали виден чей-то исполинский силуэт. Заметив его, Афанасий поднимает автомат и даёт несколько коротких очередей. В ответ ему раздаётся громоподобный рык, и ветер бросает прямо в лицо, наверное, целый сугроб мелких колких снежинок.

Регина понимает, что Афанасий борется с кем-то – фонарик начинает пляску среди деревьев, похожих в темноте на протянутые руки скелетов, под порывами ветра и в объятьях метели. Короткие очереди раздаются всё чаще, иногда они перемежаются с приглушёнными шумом буйства природы хлопками гранат. Им вторит нечеловеческий-неживотный рык, не похожий ни на один из производимых зверями Зоны. Некоторое время длится этот танец смерти, и вдруг Афанасий останавливается, осторожно идёт вперёд, свет фонарика выхватывает из тьмы сугроб, и сталкер, достав нож, втыкает его по самую рукоять прямо в снег. Или это не снег? Регина видит, как то, что казалось ей сугробом, издаёт предсмертный протяжный стон, и из раны, нанесённой Афанасием, течёт густая, блестящая при свете фонаря кровь.

Метель прекращается, становится светлее. Афанасий, обессилев, падает на снег, и теперь уже его потихоньку обдувает ветром. Регина хочет бежать ему на помощь…

…и просыпается.

 

В подвале было чуть теплее, чем раньше. Достав маленький термометр, оставленный Афанасием, Регина проверила температуру. И правда – когда она засыпала, столбик был ниже. Зевая и потирая заспанные глаза, Регина на ощупь стала искать фляжку с водой, чтобы умыться. Когда это ей удалось, девушка плеснула холодной жидкости себе на ладонь и протёрла лицо. Холод взбодрил, помог собрать воедино расползающиеся мысли и обрывки сновидения. Регина вспомнила свой сон, позвала Афанасия – он не отозвался, и спешно собралась наружу.

Наверху ярко било солнце. С минуту Регина стояла, прикрыв глаза ладонью, привыкая, а потом убрала руку и ахнула. Снега не было – как и привычной по-осеннему жухлой травы, как и мокрой грязи. Вместо этого поляна перед землянкой была покрыта молодой изумрудной травкой. Где-то щебетали птицы, ветер нёс лёгкий флёр свежести. И всё было каким-то новым и праздничным.

Из-за деревьев, которые тоже успели обзавестись зелёной листвой, вышел сталкер, в котором Регина без труда узнала Афанасия. В руках он нёс букетик маленьких белых ветрениц. Обняв бросившуюся ему навстречу Регину и протянув ей цветы, он сказал:

- С весной тебя, дорогая моя женщина!

 

***

 

А где-то посреди Зоны возле трупа неведомого мутанта, покрытого длинной белой шерстью, лежал труп мужчины, да в неизвестном подвале осталось тело замёрзшей в одиночестве девушки.

 

Андрей «Abn1983» Матвеенко

Бандитская сага

 

На этот раз место засады было выбрано Лохматым с умом - узкая дорога меж двух покрытых радиоактивным хламом холмов, условно связывающая Агропром со Свалкой, была довольно проходным местом и обещала богатый улов. Бурно разросшийся по краям дороги кустарник обеспечивал прекрасную защиту охотникам, залегшим в кустах.

Впрочем, день пока был неурожайным, два квада долговцев и четыре вольных сталкера, идущих одной группой, с ними я решил не связываться. Вот и теперь Лохматый подал знак, что на дороге замечено движение. Я приник к оптике. По узкой тропинке шла, хотя, наверное, правильнее будет сказать, еле тащилась, группа людей. Серые безликие комбинезоны и бельгийские автоматы тут же выдавали принадлежность путников к наиболее скрытной и загадочной группировке – наемники. Мало кто в своем уме решится напасть на них. Но именно сейчас соблазн был очень велик. Отряд насчитывал пять человек, один из них был в лежачем положении, которого несли двое на самодельных носилках. Еще один, с перебинтованной правой ногой, сильно хромал, и чтобы иметь возможность передвигаться, практически повис на плече впереди идущего. Да и ходячие выглядели неважно - посеченные пулями и осколками костюмы говорили, что недавно им пришлось выдержать серьезный бой.

Осторожность и жадность вели в моей душе неравную борьбу, жажда наживы вышла победительницей.

Когда отряд наемников оказался в центре ловушки, я выпрыгнул из кустов и, наставив ствол дробовика в лицо шедшему впереди, закричал:

- Всем стоять, не двигаться. Волыны на землю!

Вынырнувшие с разных сторон условного треугольника, Лохматый и Соха синхронно со мной, повторили приказ. Наше нападение произошло настолько внезапно, что наемники просто не успели отреагировать.

- Сказано, ствол на землю! Глухой, мля? – заорал Лохматый, сбивая одного из наемников, несшего раненого, на землю прикладом калаша.

Наемник, смотрящий в ствол моего дробовика, после небольшого колебания медленно снял автомат с плеча и бросил на землю. Я переместил прицел дробовика на повисшего на его плече хромого:

- Тебя это тоже касается!

Хромой, зло сплюнув, бросил автомат.

Я так был увлечен стоящими передо мной, что даже не понял, что произошло. Раздался глухой пистолетный выстрел, громкий вопль Сохи и стрекот захлебывающегося в длинной очереди автомата Лохматого. Голова еще не осознала, что происходит, а руки уже действовали. Палец раз за разом нажимал на спусковой крючок.

Буквально две секунды, и пять трупов наемников лежат на тропе, а я, забросив дробовик за спину, бегу к лежащему на земле Сохе. Слава богу, живой. Матерится и пытается рукой зажать рану в области левой половины груди.

- У лежачего, гниды, ствол оказался! – ответил он на мой немой вопрос.

Подошедший Лохматый пинком ноги перевернул труп наемника в носилках, в не разжавшейся даже после смерти руке покойника матово блеснул ствол «беретты».

Я наскоро осмотрел рану Сохи. Пуля прошла навылет, несмотря на защиту бронника. Впрочем, на таком расстоянии, на котором был произведен выстрел, он почти бесполезен.

- Плохо, повреждено легкое, – сообщил я Лохматому, перевязывая Соху и вкалывая ему обезболивающее. – До нашего схрона он в таком состоянии не дотянет. Придется в Доме Приведений остановиться.

Мы, быстро собрав рюкзаки с трупов и несколько навороченных бельгийских винтовок, нагрузились трофеями, так что еле могли передвигаться и, взяв Соху под руки, поспешили покинуть тропу. Мало ли кто мог на ней в любой момент показаться. А светиться нам было противопоказано.

До Дома Приведений добрались еще засветло. Соха был совсем плох. На губах пузырилась кровавая пена, тело часто сотрясали приступы неудержимого кашля, несколько раз он терял сознание.

Старый двухэтажный дом с частично обрушившейся крышей встретил нас угрюмым молчанием. Густые заросли плюща, непроницаемым ковром оплетавшие внешние стены дома, делали его практически незаметным среди густо разросшихся кустарников. Среди сталкеров дом пользовался дурной славой, что, впрочем, играло нам на руку и практически гарантировало отсутствие случайных путников, также решивших провести эту ночь в его стенах.

Старые, уже основательно подгнившие доски деревянного пола подозрительно поскрипывали и прогибались под ногами. Несколько ступенек лестницы, ведущей на второй этаж, было проломлено и зияли черными, ведущими во тьму провалами, но нас лестница, тем не менее, выдержала. Для безопасности расположились на втором этаже.

Да и наблюдать за близлежащей территорией оттуда было проще.

Пока Лохматый хлопотал над Сохой, меняя повязку и вкалывая новую порцию антибиотиков, я проводил ревизию захваченных трофеев. Содержимое рюкзаков было до безобразия однообразным: банка тушенки, фляга воды, несколько аптечек, патроны. Вот, собственно, и все… На дне одного из рюкзаков блеснул небольшой контейнер для артефактов. Скептически хмыкнув, я открыл замки крышки. «Капля», «кровь камня» и «кристалл»… У меня перехватило дух. «Кристалл» был в три раза больше обычного артефакта, он с трудом поместился в предназначенную для него ячейку контейнера. За арт таких размеров ни один барыга бабок не пожалеет. Это ж целое состояние! Я, аккуратно вытащив «кристалл» из ячейки, быстрым движением засунул его в один из боковых карманов разгрузки. Взглянул на Лохматого: нет, похоже не заметил.

Я, как можно непринужденнее достав из контейнера «кровь камня», привлек внимание Лохматого.

- Смотри, что я нашел у наших серых друзей: дай Сохе, может, поможет.

Лохматый молча взял арт и вернулся к своему пациенту.

Дальнейший осмотр вещей наемников, к сожалению, больше никаких приятных неожиданностей не принес.

За окном быстро темнело. Не разводя огня, поужинали сухпайком, распили бутылку водки на двоих с Лохматым, конечно, в чисто медицинских целях. В голове приятно зашумело.

- Ладно, я дежурю первым, в час разбужу, – придя в благодушное настроение, сказал я.

Дважды Лохматого упрашивать не пришлось. Проверив состояние Сохи, он, растянувшись прямо на пыльном полу и подсунув под голову для мягкости скрученный в клубок плащ, тут же засопел. Дыхание Сохи было настолько слабым и тихим, что приходилось мучительно вслушиваться в ночную тишину, чтоб понять, дышит ли он.

Я сидел без света, выглядывая в раскрытые настежь окна. Небо привычно затянуто низкими рваными облаками, в просветы которых, периодически выглядывает молодая луна, на несколько минут озаряя Зону своим призрачным светом, и снова стыдливо скрываясь в туманной дымке облаков. Время от времени срабатывающие аномалии озаряют окрестности тусклыми вспышками. Тоскливо шелестят под слабым ветерком кроны деревьев, плача падающими листьями о безвозвратно уходящем лете. Тишину ночи время от времени разрывает раздавшийся вдали одинокий выстрел, либо печальный вой отбившегося от стаи слепого пса.

Вдруг мое внимание привлекло слабое отчетливое шуршание, раздавшееся с первого этажа. Я, включив налобный фонарик и взяв в руки любимый дробовик, тихонько спустился по предательски поскрипывающей лестнице на первый этаж.

Входная дверь закрыта и придавлена комодом, окна первого этажа наглухо заколочены досками. Все так, как мы и оставили. Я вышел на центр комнаты и прислушался. Снова раздалось тихое шуршание, словно кто-то невидимый притаился под половыми досками и время от времени чешет об них спину.

Может, полтергейст шалит. Недаром у дома плохая репутация, обычно слухи на голом месте не рождаются. Я, не спуская с комнаты взгляда, стал спиной подниматься по лестнице наверх. Неожиданно левая нога провалилась в пустоту, я совсем забыл о поломанных ступенях. Пытаясь удержаться, я резко переместил вес на ступеньку, на которой другая нога имела опору, но та ступенька неожиданно проломилась и я, громко матерясь, упал в неглубокий каменный мешок, находящийся прямо под лестницей. Наверное, раньше здесь был погреб.

Во все стороны от меня с писком юркнули какие-то маленькие тела. Крысы? При падении налобный фонарь погас, но при нажатии кнопочки вновь зажегся. Лучше б это были крысы. Погреб просто кишел тушканами. Мое падение для них так же было неожиданностью и теперь, справившись с первым испугом, их маленькие злобные глазки изучали меня явно с гастрономическими целями. Их были десятки, если не сотни… Я знал, что моя карта бита, но попытался сыграть в мизер и, вытянул на прикупе два туза, сдаваться без боя совсем не собирался. Палец нашарил спусковой крючок, и подвал озарила первая вспышка выстрела дробовика. Серая волна маленьких тел качнулась мне навстречу…

Умирать было не страшно. Я знал, что рано или поздно это случится. Придя в Зону, ты тут же автоматически ставишь свою жизнь на кон безумной фортуны, в надежде сорвать джек-пот. Обиднее всего умирать в шаге от победы. Трофейный артефакт оттягивал карман разгрузки, еще день-два и я покинул бы Зону с карманами, набитыми бабками и забыл бы ее, как страшный сон. Увы, я забыл главное правило любого сталкера – из Зоны не возвращаются, и Зона тут же услужливо напомнила мне о нем.

Маленькие, острые, как бритвы, зубы в клочья рвали броник, пытаясь добраться до вожделенной плоти, а я, отбросив ставший теперь ненужным дробовик, выхватил обычный сталкерский нож, который можно встретить у любого новичка и, истекая кровью, пытался подороже продать свою жизнь.

 

Анатолий Смакаев

Испытание веры

Последние лучи садящегося за многоэтажкой солнца ласкали лицо Крэка, пересеченное справа налево свежей раной. Смертельно уставший сталкер лежал на полу старого ЛиАЗа, ожидая прихода темноты. В Припяти довольно опасно и днем, но ночь вне укрытия в мертвом городе напрочь лишает человека шансов выжить. В темное время суток все ужасы Зоны Отчуждения выползают из своих укрытий, не давая людям и носа высунуть из своего лагеря.

Сталкер попытался подняться, схватившись за спинку сиденья, и его пересеченное шрамом лицо исказила гримаса боли. Чудовищным усилием воли ему удалось удержать себя от падения, но сломанная левая нога сильно мешала сесть на испорченное временем сиденье. Изо всех сил он оттолкнулся целой, но изрядно ушибленной ногой и вытолкнул свое тело на прогнившее кресло.

«Ух, как нога-то болит!» - думал Крэк, стараясь расположить на покоренных сиденьях сломанную конечность. Дело шло туго, так как сталкер сильно устал за день. За самый обычный близкий рейд Зона высыпала на него все неприятности, какие только могла.

Еще с утра, когда Крэк вышел из лагеря сталкеров на месте старой прачечной, у него было какое-то неясное предчувствие. «Беда должна случиться» - предупреждало подсознание; «Останься в лагере» - умолял разум; «Авось пронесет!» - сказал сам себе тогда сталкер и пошел. А ведь сразу было понятно: не доведет этот рейд до добра. В начале стайка собак - пустяк. Для бывалого сталкера расстрелять из хорошего ствола три-четыре бешеных пса, несущихся в лоб, - не дюжая проблема. Не то, чтобы совсем раз плюнуть, определенный страх остается, но когда ты узнаешь об опасности раньше того, кто составляет ее для тебя, можно считать, что дело наполовину уже сделано. Потом снорк - бешеный мутант чуть не разнес в клочья череп Крэка, когда зазевавшийся сталкер пропустил опасность, притаившуюся за большим булыжником. Тогда он понял, что рейд без жертв не завершить, но упрямство взяло верх. Когда цель была уже совсем рядом, буквально под ногами, появилась главная проблема, которая и причинила сталкеру такой большой ущерб. Ничего не подозревающий Крэк, уже три часа рыщущий по подвалам старого Универмага, завернул за угол и столкнулся лицом к лицу... с бюрером! Мерзкий мутант не растерялся в отличие от человека - мощная волна кинетической энергии откинула сталкера на три метра, вырвав винтовку из рук. И он приземлился аккурат на ящики, при этом неестественно вывернув ногу. Тогда еще, выхватывая «Беретту», он не успел ничего почувствовать, но, когда бюрер с десятком пуль в мощном лбу наконец-таки упал, тело пронзила острая боль. С того момента спокойному дню пришел конец. Дистанция, которую человек преодолел за полчаса, превратилась в марафонскую. Половину пути он не мог отталкиваться даже целой правой ногой, потому полз, перебирая только руками. Через некоторое время дорогая винтовка, рюкзак, мечта о бесценном артефакте и спокойной жизни остались позади, а перед Крэком были лишь два старых автобуса, с облупившейся красной краской. Дозиметр не показывал особого отклонения от нормы, потому для передышки сталкер решил заглянуть в один из них. Когда «Эверест» лестницы покорился, силы окончательно покинули покалеченного мужчину на пыльном полу.

Теперь ему предстояло провести целую ночь в оживающем мертвом городе. Крэк извлек единственный бинт из разгрузочного кармана своего прегрязного бронежилета. Остальные медикаменты, а так же патроны и лечебные артефакты остались где-то далеко позади. Скрипя зубами, он дотянулся до сломанной ноги, чтобы осмотреть ее. Оправдались самые худшие опасения Крэка – была полностью раздроблена коленная чашечка и порваны сухожилия, от чего конечность и вывернулась таким неестественным образом. Закусив зубами повязку, скрывающую нижнюю половину лица, сталкер принялся за работу.

***

Крэк очнулся через несколько часов. Именно очнулся, а не проснулся. Мужчина попробовал вспомнить события, произошедшие недавно, но сломанная нога напомнила о себе раньше. Человек издал сдавленный крик, стиснув зубы. Он отлично понимал, что совсем рядом могут быть мутанты, поэтому надо быть осторожным, но дикое, рвущее дергающее ощущение было сильнее разума.

Когда боль в ноге стала несколько привычной, сталкер принялся размышлять, что же ему делать дальше.

«Ясно, что никуда отсюда мне ночью не уйти… не отползти, если быть более точным. И парни до меня не доберутся – не рискнут. Черт, что же делать? ПДА в рюкзаке остался, а тот в Универмаге. Если в воздух стрелять начну, только мутантов на поздний ужин позову. Значит придется здесь ночевать. А раз так, то надо бы проверить остатки боезапаса».

Мужчина потянулся к правой ноге, но тут же сообразил, что просто так пистолет ему не достать. Крэк аккуратно поднял забинтованную левую ногу и отодвинул от правой, чтобы та не защемляла пистолет. Когда сломанная конечность была транспортирована, человек потянулся за своим оружием.

Внезапно крик огласил старый автобус.

Закричал сам сталкер, потому что левая нога его сорвалась с узкого сиденья и упала на пол. Конечность пронзила дикая боль, а на повязке начали проступать темные пятна.

- Черт, да что же за день сегодня такой! – ругался он, забыв об осторожности, - Дьявол подери того, кто придумал этих жирных тварей!

Крэк не стал уже трогать ногу – пусть лежит как есть. И так много боли он вытерпел за сегодня. «Точно, пистолет!» - вспомнил сталкер и достал-таки свое оружие.

«Беретта» приятно легла в ладонь, и он вновь почувствовал себя человеком, а не измученным калекой. Крэк машинально вытащил обойму, отщелкнул два патрона из оставшихся девяти и вставил ее на место.

У всех есть какие-то вещи, которые помогают сосредоточиться на мыслительных процессах. Один крутит в руках ручку, другой перебирает четки, а Крэку нужно всего лишь два патрона, что бы углубиться в размышления.

«Как же ночь мне пережить? Так умирать не хочется… рано мне еще… Теперь только на Всевышнего да и надеяться» - подумал сталкер и тут же сморщился. Он, сколько себя помнил, никогда не верил в Бога. Мать водила его в храм, но он лишь повторял за ней движения и слова, думая, что это ничего ему не даст. Когда умерла бабушка, все крестились над ее гробом, а он лишь плакал и проклинал Бога. Крэк считал несправедливым, что добро разделяется между людьми не поровну. «Если бы он был, то всем было бы хорошо. А так-то что?… одним хорошо, другим не очень, а третьим хоть застрелись. Да, впрочем, мне этой ночью успеют еще помочь покинуть эту жизнь. А хотя…»

Рассуждая, человек не заметил, как тихо шаркающая тень брела, пошатываясь, к автобусу.

- Паца-а-аны! А что-о-о й…а вижу-у-у!

«Черт, это что еще за хреновина! – испугался Крэк, не ожидавший присутствия здесь других людей, - как же он меня увидел в темноте? Да нет, не мог!» Сталкер прислушался: шаркала только одна пара ног. «Точно, да это же зомби! Как я сразу не догадался» - обрадовался Крэк, но скоро понял, что это еще хуже, чем он думал. Старая присказка опытных сталкеров гласила: где один зомби, там и десять!

«Ладно, подождем-с… вдруг пронесет. А не пронесет, - он посмотрел на пистолет, - не пронесет, так там посмотрим».

***

Спустя полчаса выяснилось, что не пронесло. Семь живых мертвецов кружили вокруг ЛиАЗа, внутри которого сидел сталкер. Крэк отдыхал, перекидывая два патрона с пальца на палец и размышляя.

«А что теперь терять? Девять патронов, семь зомби… А еще говорят, что Бог существует...»

Нога уже начинала затекать. Хотелось непременно встать, попрыгать, размяться. Да вот только перелом и семь зомби, разгуливающих вокруг автобуса, мешали это сделать.

«Ну как же так? Я пожить еще хочу! - слезы вытекли из глаз его, - Если ты есть, то сделай что-нибудь! Я обещаю, что тогда непременно уберусь из этой чертовой Зоны!»

Крэк уже сам не понимал, что делал. События этой ночи повлияли на него неестественным образом. Сталкер достал из разгрузки болт с привязанной к нему веревочкой. Так делают, чтобы не потерять этот металлический предмет, частенько спасающий жизнь в Зоне. Мужчина развязал узел и вернул болт обратно. «А, нечего мне больше терять: поможет, не поможет, пронесет, не пронесет» - думал Крэк, связывая два патрона, лежавшие в руке, крест-накрест. «Конечно, коряво, но за крестик сойдет. Ну что, Боже, поможешь?» - просил отчаявшийся человек. И ответа, естественно, не дождался.

Крепко сжав в левой руке импровизированный крестик, он привел пистолет в боевое положение и начал подтягиваться ближе к окну. «Последний рывок?» - спросил он сам у себя. Сталкер достал тот же болт и кинул в окно. Деловитое шарканье ног тут же прекратилось: зомби услышали. Тогда вслед за первым полетел и второй болт, он так же громко звякнул, ударившись о потрескавшийся асфальт. Мертвецы побрели на звук, не ожидая никакого подвоха и руководствуясь лишь правилом: еда всегда издает звук. Когда шарканье слышалось только в нескольких метрах от окна, Крэк поднес крестик к губам и, резко оттолкнувшись, поднялся.

В этот момент кто-то невидимый схватил его руку. Сталкер в испуге попробовал дернуться, но рука с пистолетом сама нацелилась на группу мертвецов. Палец без команды Крэка семь раз нажал на курок, и «Беретта» семь раз послушно дернулась в руке.

За окном лежало семь неподвижных тел.

- Спасибо тебе, Господи, - прошептал мужчина и упал на сиденья.

***

Спустя месяц.

Ночью в баре на станции Янов было как всегда многолюдно. Сталкеры стояли за барными столами, сидели на лавках, лежали в койках. Крэк, не задерживаясь в главном помещении, прошел через половину «Свободы» в комнатку местного врача - Костолома.

Тот как всегда сидел за своим столом в задумчивости.

- Привет, Костолом.

- Ба! Вы посмотрите! Пришел и не хромает! Рад видеть тебя, дружище.

Крэк достал из своего рюкзака крупный сверток, обернутый серой газетной бумагой:

- Спасибо тебе за все, ты - настоящий врач. Держи и пользуйся.

- Это же... Но... - начал было возражать Костолом, но сталкер быстро пресек эту попытку:

- Отказы не принимаются.

Крэк обменялся крепким рукопожатием с Костоломом и вышел из комнатки.

«Теперь к проводнику нужно», - подумал он. Проводник нашелся сразу же в баре. Узнать его было не сложно: это единственный человек, который не позволяет себе выпивать. Крэк подошел к нему, приготовив в кармане другой сверток, поменьше.

- Здравствуй, - поздоровался он.

- Мхе... - усмехнулся тот, - Ну, здорова, Крэк.

- Мне бы из Зоны уйти, - начал мужчина, но, увидев округлившиеся глаза проводника, вытащил конверт из кармана и придвинул его проводнику, прижав рукой к столу, - я хорошо заплачу. Только пошли скорей.

Тот, подозрительно глядя на сталкера, взял конверт и, не пересчитывая, засунул во внутренний карман.

- Такое дело затяжки не терпит. Ну что, Крэк, готов?

- Готов. Только у меня имя есть - Алеша...                               

 

14.02.10

 

–РЕН-т-ГЕН-

Учитель

Глава 1. Уважение

 

Шел проливной дождь, небо словно взбесилось и решило залить землю всей водой, что была в наличии. Капли барабанили по крышам домов базы «Долга», промокшие долговцы на заставах укутывались в непромокаемые плащи и ходили туда-сюда, чтобы хоть как-то согреться. Они мечтали о том, как ввалятся в бар и выпьют свои положенные сто грамм, потом еще, еще и еще. Но сейчас была служба, им надлежало оберегать базу от мутантов и непрошеных гостей.

Бар же в это время был забит под самую завязку - никому не хотелось лазать под разверзшимися небесами. Сталкеры обступили столы, сделанные из обычных досок и отполированные рукавами комбинезонов посетителей бара. Бармен же только и успевал, что носить бутылки с водкой и разные закуски из склада к своей двери с окошком.

Раньше, конечно, тут была специально сделанная барная стойка, но Бармену быстро надоело, что любой пьяный сталкер может взять его за шкирку, если ему что-то не понравится. А теперь, за толстой дубовой дверью, обшитой снаружи металлом, Бармену ничего не грозило, и он мог спокойно заниматься своим делом.

- Сдавай оружие и проходи, не задерживайся, - послышалось в предбаннике бара.

Те сталкеры, что выпивали у самого входа, обернулись, чтобы узнать: "Кого это там в такую погоду по улице носит?"

- Мир вам, бродяги! - сказал вошедший.

Это был Сява Сволочь, в прошлом бандит, но быстро наученный уму-разуму и перешедший в сталкеры-одиночки. Одет в обычную для своего клана форму: - коричневую куртку и черные штаны, за спиной рюкзак и противогаз.

Сам Сява ходил по Зоне без недели месяц, но соответствующую кличку и отношение к своей персоне успел крепко закрепить за собой. О своих бандитских привычках, а главное, наглости и злобе, он не забывал никогда. А потому такое приветствие услышать от Сявы, было просто невероятно!

- Сява, ты ли это? - спросил один из сталкеров в баре.

- Да я, - ответил вошедший, - А что?

- Да не Контролер ли часом на базе? - сказал все тот же голос.

Бар взорвался смехом, оценив шутку сталкера.

- А что? – заговорил Сява, когда смех утих, - Человек измениться не может?

- С какого это перепугу? - спросил уже сам Бармен из-за своей двери.

- Меня Учитель изменил.

- Учитель? Это кто ж такой?

- Очень уважаемый человек, - Сява осмотрел всех. - Сам Редрик Шухов.

- Черный сталкер?! - удивленно воскликнул кто-то.

- Для вас он Черный сталкер, для меня Учитель!

- А ну просвети нас, где ты его надыбал?

- На прошлой неделе…

 

Глава 2. Страх

 

На прошедшей неделе Сява пошел на Янтарь. Какой черт потянул его туда, он и сам толком не знал. То ли от злости на всех этих придурков в лагере новичков, то ли просто жажда наживы, то ли еще что-то. Короче не важно, пошел так пошел, главное, что он нарвался на Болотного кровососа.

Эта тварь отличалась от обычного кровососа зеленым цветом, что маскировал его в камышах болота, более длинными щупальцами и когтями, острыми, как хороший самурайский меч, и с такой же проникающей способностью, что позволяло твари разрезать пополам любого, кто попадется ей на пути.

Услышал, что кто-то сломя голову бежит к нему, Сява сразу же понял, что кроме этой твари никто так по болотам шуровать не может. Он осмотрелся в поисках пути к отступлению или убежища, но кроме камыша ничего кругом не было. Обернувшись в сторону приближающегося кровососа, он сильнее схватился за цевье автомата и приготовился встретить смерть.

На небольшой пятачок, где стоял, приготовившись стрелять, Сява Сволочь, выбежало оно - исчадие ада, машина убийства, легенда Зоны, которую все боялись, но где-то глубоко в душе уважали, за её способность убивать. Кровосос встал напротив человека и зарычал так громко, что, наверное, ученые в своем бункере перекрестились, а тупые зомби повернули в сторону рыка свои полусгнившие головы.

Сталкер стоял онемевший. Казалось вот: бери и стреляй, но все тело сковал страх, и руки, сжавшие автомат, не смогли пошевелиться.

Кровосос спокойно подошел к сталкеру, обнюхал его, снова прорычал в лицо сталкеру, так что тот упал на землю. Болотная тварь изготовила свои когти, для того чтобы убить Сяву, как вдруг кто-то рядом выкрикнул:

- Стой!

Кровосос и Сява повернули голову. На краю пятачка стоял человек в черном плаще, лицо его не было видно, в руках не было оружия.

- Он мне нужен. Скоро здесь пройдут двое, они твои, - сказал загадочный человек.

Кровосос фыркнул, посмотрел своими зелеными, с красными точками посредине, глазами на спасителя Сявы и скрылся в камышах.

 

Глава 3. Презрение и злость

 

Сява встал, отряхиваясь от земли, что налипла к комбезу. Поднял автомат и направился дальше, прочь от этого болота.

- И это вся твоя благодарность? - послышалось от стоявшего сталкера.

- Да пошел ты, - ответил Сява и, не оборачиваясь, продолжил продираться сквозь камыш.

Через минуту он снова вышел на пятачок, на краю которого стоял все тот же человек в черном плаще.

- Черт! - Сява развернулся и побрел сквозь камыш, но уже ориентируясь по карте ПДА. Он указывал, что сталкер шел точно на север. Вскоре камыш снова закончился, и сталкер оказался на том же пятачке, который он покинул пару минут назад.

Сява ошарашено посмотрел сначала на ПДА, потом на все того же человека в плаще. ПДА показывал, что он все на том же пятачке, где его прищучил кровосос.

- Чё те надо, сволочь?! - выкрикнул Сява.

- Ну, сволочь это твое прозвище, меня же зовут Редрик Шухов, - ответил человек в плаще и сел на землю.

Сява усмехнулся и тоже сел:

- И что же Черному сталкеру понадобилось от меня?

- Я хочу изменить тебя в лучшую сторону. Я чувствую, что в тебе много добра, а зло, что ты несешь, лишь маска, что скрывает слабого человека.

- Ты ошибаешься, я не слабак!

- Нет, ты не слабый физически, твой дух – он требу…

- Да не читай ты мне нотаций, на хуторе у бабушки я видел твои поучения! Дай мне уйти.

- Как знаешь, но я тебя предупредил.

- Все, нотации окончены? Я свободен?

- Да, иди.

 

Глава 4. Удивление

Сява очень быстро забыл о встрече с двумя легендами Зоны в один день и о том, что одна из них хотела изменить его. Сява только усмехался при мысли об этом. В таких раздумьях он не заметил, как прошел Янтарь и оказался в Рыжем лесу.

- Что зелено-молодо, - послышалось за спиной, - заблудился?

Сява Сволочь обернулся, этого персонажа он уже знал без представления. Это был Лесник, на нем была шапка ушанка, за спиной ружье, одет он в телогрейку, ватные штаны, на ногах меховые сапоги.

- Нет, не заблудился, у меня карта есть, - сталкер указал на ПДА, что был прикреплен к руке.

- Да я не про дорогу спрашиваю, я про душу.

- Да что Вы все заладили?- удивленно спросил сталкер.

- Да потому, - Черный сталкер вышел из-за дерева, - что ты заблудшая душа, которая еще способна стать доброй.

- Правильно Редрик говорит, - продолжил Лесник. - Душа твоя может много добра сделать, а если запустить её, то много беды она принесет, и вся Зона будет залита кровью.

- Да отцепитесь вы от меня!

Сява развернулся и бросился бежать сквозь лес, то и дело огибая толстые, черные от радиации, деревья.

- Стой! - закричал Лесник. - Убьешься!

Но было уже поздно, сталкер вступил в поле действия «трамплина». Аномалия с легкостью пушинки подбросила сталкера выше деревьев, и его тело, пролетев над рыжими верхушками, шлепнулось на землю.

 

Глава 5. Боль, благодарность и понимание

 

Очнулся Сява в какой-то хижине. Он лежал на столе. Возле стены стояли шкафчики со стеклянными дверцами, за которыми находилось множество каких-то баночек с жидкостями.

Сява пошевелился, но боль прожгла все тело, так что он закричал.

- А не надо было шевелиться, - сказал чей-то не знакомый голос.

- Где я?

- У Болотного Доктора, - сказал уже до боли знакомый голос Редрика Шухова.

- Что произошло?

- По "трамплинам" не надо было бегать, - сказал голос, который, вероятно принадлежал Доктору. - Я вас оставляю, но только не сильно на него дави, он еще слаб.

- Хорошо Доктор.

- Я хоть ходить смогу? - спросил Сява, когда дверь за Доктором хлопнула.

- Сможешь. Но теперь у нас будет много времени, чтобы поговорить о твоей душе.

- Мне и так хреново, а еще ты со своей болтовней.

- Ты мне должен. Ты помнишь?

- За что?

- Да я тебе два раза жизнь спас и от болотной твари, и от «трамплина». Забыл что ли?

- Помню, сколько я тебе должен? Я отдам, как только смогу ходить по Зоне.

Черный сталкер рассмеялся.

- Мне не нужны деньги, в Зоне есть вещи, которые не купишь за деньги.

- Например?

- Дружба.

- Дружба ничто, если двое друзей найдут большую сумму денег, то один обязательно пристрелит другого.

- Да это бывает, но…

- Что «но»? Это аксиома. Дружба продается и покупается. Ты сейчас скажешь любовь? Любовь продажней дружбы, это самое грязное, что можно купить за деньги, и что человек так превозносит, как самое чистое из чувств. Ты скажешь любовь к родителям, родине, еще к чему-то. Да в жопу это все! Родители любят тебя, потому что ты им нужен как опора в старости. А родина - это только то место, где крутятся твои деньги, и если оно пропадет, то пропадут и твои деньги. Потому-то ты и уважаешь свою родину!

- Ладно, пусть ты прав. Тогда объясни мне это.

Свет в комнате мигнул, и они очутились в просторном помещении. Сява стоял на ногах, не ощущая боли; Черный сталкер был рядом. Перед ними был громадный кристалл «Монолита», он освещал все бледно-голубым светом, а перед кристаллом был человек.

- Чего ты хочешь? - произнес «Монолит», так что у Сявы заложило уши.

- Я хочу богатства! - выкрикнул человек перед «Монолитом».

- Ты получишь то, что заслуживаешь!

С потолка, прямо на сталкера посыпался водопад монет, он начал их собирать, но дождь денег усилился. Сталкер испуганно начал метаться, но поток монет все преследовал его, сыпля и сыпля монеты. Вдруг дождь мгновенно кончился, но на месте, где только что был сталкер, осталась лишь громадная куча денег.

- Ну что, стал счастлив?

- Нет, - ошарашено ответил Сява.

- Вот видишь, а ты говоришь, что деньги основа всего. Они не дают счастья, а значит и не могут быть основой всех чувств человека.

Свет мигнул, и они снова очутились в доме Доктора.

- Теперь ты согласен, что деньги не самое важное?

- Да, согласен.

- Ладно, тогда я продолжу…

 

---

Дата добавления: 2020-11-23; просмотров: 74; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!