Часть I. НАСЛЕДИЕ БОГИНИ ТХУТМЕРТАРИ. 3 страница
Однако в ближнем бою чудища были страшны и почти непобедимы. Своими здо-ровенными мечами они владели в совершенстве. Каждый удар такой громадины оз-начал не ранение, а верную смерть. Змеяды также хорошо метали копья, особенно на близких и средних дистанциях. И даже безоружный, змеяд мог легко размозжить человеку голову одним ударом кулака или переломать ноги броском сильного хвос-та. Чтобы убить змеяда, нужно было либо стрелять с безопасного расстояния, либо обладать поистине тигриной силой и ловкостью, а также безукоризненно владеть ис-кусством контактного боя.
Схватка разгоралась по всему фронту. Сверху Конану было хорошо видно, как отряды змеядов вгрызались в людское море, словно клыки в живое тело. Свирепость этих чудищ поражала даже его, видавшего виды борца со злом. Казалось, они гото-вы изрубить друг друга, лишь бы забрать побольше людей в мрачное царство Сета. У них не было какой-либо стратегии или тактики. Природная сила и природная зло-ба заменяли змеядам знания военного искусства. Они мечтали не победить, а унич-тожить. Им не нужны были богатства человеческого мира, не нужна власть над лю-дьми — в сущности, они хотели того, чего не захотела добиваться Тхутмертари: они всего лишь жаждали очистить свою землю от завоевателей-людей.
Сражающиеся с чудищами воины не относились к числу друзей Конана. Это были стигийцы, змеепоклонники, то есть, его враги.
|
|
|
Ещё меньше, чем стигийская армия в целом, киммерийцу был симпатичен её нынешний главнокомандующий. Принца Джосера он знал как самого отъявленного негодяя среди тех, кого его верный меч пока не успел отправить на Серые Равнины. По глубине и силе зла, причиненного людям принцем Джосером и его неразлучной половиной, принцессой Камией, они могли бы успешно соперничать с самыми гну-сными чародеями-чернокнижниками, хотя сами, к счастью, колдунами не были. К Джосеру и Камии киммериец имел и личные счеты.[4] Он знал, что рано или позд-но поквитается с ублюдками. Но не теперь! Нынче Джосер сражался с чудовищами, врагами всего человеческого, и Конан, как бы ни относился он лично к Джосеру и его воинам, не мог не желать людям победы над монстрами.
Сражение между тем все больше напоминала резню. Киммерийцу казалось, что люди гибнут вдесятеро чаще, нежели змеяды. Стрелы и копья стигийцев не собира-ли такой богатый урожай трупов, как гигантские мечи чудовищ. Конан видел, как по ходу боя принц Джосер пытается перегруппировать свои войска.
Он, впрочем, уже не был принцем — после гибели старшей сестры Джосер зако-номерно сделался королём Стигии, и рубиново-золотая корона лишь обозначала то, что было и так ясно: отныне у древней державы змеепоклонников есть достойный вождь. Если, конечно, новый король Стигии переживёт эту баталию!
|
|
|
В ближнем бою стигийцы терпели поражение, поэтому Джосер приказал пехоте отступить. Змеяды бросились вдогонку. Наперерез им ринулись боевые колесницы. Атаку возглавил сам король. Тяжёлым двуручным мечом, почти таким же громадным, как мечи змеядов, он рубил головы врагам. Конан стиснул зубы. Дорого бы дал он, чтобы быть сейчас на месте Джосера! Неправильно, когда такой подонок сражается со злом! А, к Нергалу, нынче все перемешалось, и сами боги, видать, запутались, где теперь зло, а где — добро…
Тем временем стигийские лучники заняли холм. Не обращая внимания на Конана и Аманду, стигийцы стали поливать змеядов стрелами. Те вконец рассвирепели, строй их распался, они сражались группами, а то и поодиночке. Разумно было бы с их стороны атаковать холм, подумал Конан, — но действия разъярённых чудищ были какими угодно, только не разумными. Вместо того чтобы расправляться с лучника-ми, змеяды обращали свой гнев против остатков стигийской пехоты. Против той добычи, которая была им ближе.
Атака на колесницах захлебнулась. Из полусотни колесниц уцелели меньше тре-ти. Однако вылазка Джосера принесла некоторые результаты. Впервые с начала сражения число убитых с колесниц змеядов превысило количество павших стигий-цев. Тем временем копейщики также перестраивались, занимая более удобные по-зиции для нападения.
|
|
|
Стигийцы встретили возвращение короля торжествующими криками. По команде Джосера взлетели копья. Они собрали неплохой урожай, убив и ранив несколько десятков чудовищ. Следующий бросок оказался ещё более удачен.
Однако в это время стала обнаруживаться нехватка стрел у стигийских лучников. Да и запас копий подходил к концу. Рукопашной не избежать, отметил для себя Конан. Понимал это и Джосер. Копья и стрелы ещё летели, а стигийский король уже о чем-то оживлённо переговаривался со своими полководцами. Лица их были бледны. Вот один из военачальников упал на колени перед королём, и Джосер, недолго думая, снёс ему голову.
После этого военачальники более не возражали королю. Затрубили горны. Луч-ники и арбалетчики прекратили стрельбу, экономя последние стрелы. Копейщики расступились, пропуская на передний край меченосцев и конницу. Стигийцы пост-роились клином и решительно бросились на змеядов, а конница зашла с флангов.
|
|
|
Конан оценил соотношение сил. Из пятнадцати тысяч имперских воинов могли сражаться не более трети. Остальные либо уже покинули мир, либо скоро сделают это; легкораненых почти не было. Рать змеядов сократилась вчетверо. Таким обра-зом, пяти тысячам стигийцев противостояли меньше тысячи змеелюдей. И всё же Конан не решился бы предсказывать исход этой схватки. Но, будь он на месте Джо-сера, он делал бы то же самое!
С невольной ревностью киммериец следовал взглядом за стигийским королём. Тот был воистину великий воин, даже более, чем его знаменитый отец. Конан всег-да отдавал должное мужеству Джосера, его силе, ловкости и уму. Он ценил эти ка-чества так же, как ненавидел подлость, неверность и бессмысленную жестокость. Все эти качества удивительным образом уживались в сыне Ментуфера, отчего ким-мерийцу всегда хотелось не просто убить Джосера, а прикончить его в настоящем мужском бою. Этот человек достоин умереть смертью свирепого льва, а не трусли-вого шакала.
Король Джосер сражался в пешем строю, своим примером вдохновляя стигийских воинов. Боги миловали его; мелкие раны были не в счёт. Сначала он действовал мечом и большой трехклинковой дагой,[5] затем, когда змеядский клинок разрушил дагу, Джосер подхватил в левую руку ещё один меч. Он уже убил троих чудовищ, а они не могли угнаться за ним. Джосер сражался умело и ловко. Да, это был бы до-стойный противник, снова и снова думал Конан, наблюдая за сражением.
Змеяды пытались окружить вражеского короля. За неистовством битвы они не за-бывали, что именно этот человек вероломного убил их предводителя. Но преданные Джосеру гвардейцы отбивали атаки чешуйчатых чудищ, предпочитая смерть отступ-лению.
Между тем дела у стигийцев обстояли неважно. Змеяды вновь прорвали фронт и теснили людей. Мечами и собственными хвостами они перерубали ноги лошадям, а затем расправлялись с всадниками. Видя всё это и слыша торжествующий рёв чудо-вищ, стигийцы не горели желанием вступать в рукопашную схватку и пятились. Про-звучал новый сигнал горна. Лучникам надлежало взять в руки мечи и копья и атако-вать змеядов с тыла. Приказ повис в воздухе. Лица стигийцев были серыми. Они не хотели идти на верную смерть. Некоторые, склоняясь к самой земле, так, чтобы не видели начальники, пытались покинуть поле боя…
И вот настал момент, когда целые центурии бросились в бегство. Свирепые воп-ли офицеров лишь подстегнули его. Гвардейцы короля ещё сражались, но среди простых солдат разрасталась паника. Джосер вылетел из гущи сражения, поймал какого-то скакуна, оставшегося без седока, пришпорил его и бросился вслед за сво-ими солдатами. На голове его больше не было короны, и этот окровавленный чело-век с горящими глазами был сам едва ли не страшнее чешуйчатых демонов. Он обогнул холм и встретил убегающих солдат с тыла. Джосер осадил коня, воздел руку с окровавленным клинком и проревел:
— Стигийцы! Вам не нужно бежать с поля боя. Я сам отпускаю вас. Уходите — но прежде, чем вас и ваших близких сожрут эти чудища, расскажите своим жёнам и детям, где вы предали своего короля!
Беглецы замерли, точно наткнувшись на невидимую стену. Никто не осмеливался поднять глаза, а некоторые пали на колени. Джосер воскликнул: — Ну же, ступайте! Я отпускаю вас. Разве лишняя луна-другая вашей жизни не стоит жизни вашего ко-роля?! — Живи вечно, великий король, мы не оставим тебя! — взорвались криками стигийцы и, повинуясь приказу Джосера, устремились обратно — туда, куда указы-вал им королевский клинок.
Бежать с поля брани больше не желал никто. Отныне каждый стигийский воин мечтал отдать жизнь за своего великого короля.
Издали Джосер приметил Конана. Недобрая ухмылка пробежала по губам стигий-ца. Он пришпорил скакуна и поскакал на холм.
Стараясь превозмочь боль, Конан приподнялся. Он отчётливо слышал, как скри-пит и рвётся, точно пересушенный пергамент, его собственная кожа. Скакун встал перед ним, и варвар заставил себя поднять голову.
— Ну что, киммерийский пес, вот ты и стоишь предо мной на коленях, — рас-смеялся Джосер. — Может быть, теперь ты захочешь сразиться за меня вон с теми чешуйчатыми демонами? Помнится, прежде ты не отлынивал от такой работы!
Взгляды скрестились; в серых металлических глазах Конан увидел насмешку, а в синих Джосер прочитал лишь ненависть. Опираясь на свой меч, киммериец поднял-ся на ноги. Его шатало, он был бледен, как мертвец, но струи пота и крови, стека-ющие по трещинам обожженной кожи, явственно свидетельствовали, что этот чело-век ещё был жив.
— О да, моя безвременно усопшая сестра неплохо потрепала тебя, — заметил стигийский король. — Знаешь ли ты, на кого сейчас похож? На облезлого шакала, угодившего в костёр! Полагаю, теперь тебя свалит даже годовалый ребёнок. Где тебе сражаться с демонами!
— Ублюдок и король ублюдков, — прохрипел Конан. — Я ещё увижу, как ты бу-дешь подыхать!
Джосер расхохотался, и этот странный в устах негодяя беззлобно-презрительный смех сильно задел Конана.
— Ну, что же, погляди, если ни на что другое не способен!
Слова стигийца резанули, как удар клинка. Киммериец застонал, а Джосер, не глядя больше в его сторону, устремился вниз, к своим воинам, чтобы возглавить но-вую атаку. Конан шагнул вперед. Верный меч был в его руке, и он тоже жаждал схва-тки. Не дело, если Джосер и его стигийские ублюдки покончат со всеми чешуйчаты-ми монстрами! Пусть они сражаются за своего короля — он будет сражаться за прос-того человека.
С такими мыслями киммериец сделал ещё несколько шагов, а затем предательс-кая слабость овладела им и изгнала остатки сил — и огромный варвар рухнул наземь, едва не налетев на собственный меч. Конан пережил немало страшных ночей и дней, его сознание выстояло в неравных схватках с превосходящими сознаниями и нече-ловеческими разумами — но теперь оно малодушно отступилось от него и трусливо нырнуло в спасительный океан забвения.
* * *
| С |
лова Джосера и Конана с трудом пробились к воспаленному сознанию Аманды.
Она смогла увидеть то, что творилось вокруг нее. Пьянящий рёв схватки застав-лял забыть о собственных переживаниях. Да, в этой схватке ей представлялась ред-кая возможность отринуть тяжкие мысли о карлике, о Конане, о собственном бессилии — и показать всем этим людям, на что она способна. Она, воительница из их далекого будущего.
Аманда поднялась с земли, подбежала к трупу какого-то стигийца, раздела его, сама облачилась в сандалии, поножи, завернула на поясе обрывки его туники, оде-ла наручи и попыталась приладить панцирь на голое тело. Но то ли панцирь сти-гийского воина не был предназначен для женщин, то ли Аманда не умела управля-ться с ним, так или иначе, защитить грудь ей не удалось. Тогда Аманда выбросила панцирь, решив, что, быть может, без него ей будет лучше, во всяком случае, удоб-нее. Не стала надевать и шлем. Взяла стигийский меч и, недолго думая, устреми-лась в тыл к змеядам.
Чуть ли не сразу она поняла, что следовало всё-таки подумать, прежде чем так поступать. Прямой клинок ей показался чересчур тяжёлым. К тому же, при ближай-шем рассмотрении мечи змеядов произвели на неё куда более внушительное впечат-ление, чем оттуда, с холма. Её едва не убили в первые же мгновения схватки. Уво-рачиваясь от рванувшегося к ней лезвия, Аманда представила, что сталось бы с гнус-ным чудищем, будь у неё в руках не эта никчёмная стальная палка, а настоящая базу-ка. Или винтовка М-16. А уж если бы у неё был вертолёт «Черный коршун»… Доду-мать эту мысль до конца Аманда не успела, так как змеяды явно не собирались ждать, пока у неё появится вертолет. Она запустила свой меч в чудище и ретирова-лась.
Скуластое лицо воительницы пылало гневом. Нет, так легко она не сдастся! Вдруг она увидела перед собой арбалет, брошенный кем-то из людей, и колчан со стрелами. Аманда обрадовалась. Конечно, самострел — не винтовка, но и не меч! «Плох тот рейнджер, кто не может подбить из арбалета воробья с дистанции в пол-тысячи футов», — говаривал как-то её дружок Джейк Митчелл, покойный ныне, и в этом мерзавец был прав. Она подхватила арбалет, бегло осмотрела его — и не смогла сдержать крик радости. Это оказался дублетер.[6] Со знанием дела Аманда зарядила оружие, прицелилась и выстрелила.
Она сама сперва не поверила своим глазам. Обе стрелы попали в цель! Одна торчала в глотке здоровенного змеяда, другая вонзилась меж лопаток его не менее крупного соседа. Оба чудища заваливались набок, чтобы уже не встать никогда. Дро-жа от радости и возбуждения, Аманда перезарядила дублетер. Теперь она почти не прицеливалась; годы тренировок довели ее умения до совершенства. Оружие словно понимало и слушалось её, они словно нашли друг друга — воительница из Будуще-го и этот древний арбалет.
Второй выстрел — и еще два змеяда отправились к своему богу-змею. Аманду заметили воины Джосера. Сначала на бронзовых лицах отразилось недоумение: от-куда взялась на этом холме одинокая бледнокожая амазонка? После третьего выст-рела недоумение сменилось восторгом. Король Джосер тотчас воспользовался этим моментом. Он не стал разбираться, кто эта женщина и зачем она здесь. Король не без основания полагал, что лицезрение обнаженной выше пояса воительницы, стре-ляющей, равно истинная Дэркето во плоти, поднимет дух его убывающего воинства.
— Стигийцы! — заорал Джосер, указывая на Аманду. — Глядите: с нами боги! Так покажем, достойны ли мы их милостей!
С ликованием стигийцы ринулись в новую атаку.
Змеяды также приметили Аманду. Ещё более суеверные, чем люди, ящеры все-рьез решили, что она и есть богиня дев-воительниц во плоти. А разве кто из смерт-ных способен делать выстрелы из колдовского оружия столь метко? В рядах змеядов возникло смятение. Какой-то их генерал, смекнувший, что нежданное явление новой богини — как будто одной Тхутмертари им было мало! — грозит змеядам поражени-ем, поднял копьё и с именем Сета на устах запустил его в Аманду. Копьё пролете-ло мимо, а спустя несколько мгновений стрела из дублетера настигла этого воена-чальника. Но его пример оказался заразителен, и третье копьё попало Аманде в го-лень. Оно прошло мимо кости, но женщина, не сдержав крика боли, опустилась на землю. Арбалет выпал из её рук.
Вот так змеяды поняли, что это не богиня — или, может быть, дух великой Дэр-кето покинул смертную женщину? Они разразились победными воплями. Стигийцы приуныли, и тут Джосер громовым голосом воскликнул:
— Эта женщина одна прикончила десятерых! Так неужели мы её слабее?!
Услыхав такие слова, солдаты империи позабыли страх. Они бросались на зме-ядов, умирали, но и уносили с собой жизни врагов людского рода. Раненая в ногу Аманда, придя в себя, призвала на подмогу всю свою волю и вновь подняла арба-лет. Нога сильно кровоточила, Аманда не могла стоять — но и с колен она стреляла почти столь же метко, как стоя.
Её возвращение в битву, умелые действия Джосера и его полководцев, бесстра-шие стигийских воинов — всё это окончательно переломило ход сражения. Яростный дух змеядов оказался сломлен. Они, впрочем, не собирались сдаваться на милость злейших врагов своей расы, и прежде, чем пал последний монстр, прошли ещё ча-сы, показавшиеся Аманде десятилетиями.
Опустошённая и обессиленная, она опустила арбалет. У неё закончились стрелы. Аманду мутило от большой потери крови; льняная повязка, которой она обернула рану, набухла и стала багровой. Но теперь — не тогда, когда они с Конаном пора-зили богиню Тхутмертари, а именно теперь! — она чувствовала себя настоящей по-бедительницей.
Джосер вдруг встал перед ней: — Кто ты, женщина? Ужели ты сама Дэркето?!
— Зови меня Амандой, чужестранец, — отозвалась та. — Да, я неплохо стреляю.
— Неплохо?! — не пытаясь скрыть своё восхищение, изумился Джосер. — Кля-нусь всеми шестью щупальцами Сета, я не видал, чтобы смертный стрелял подобно тебе! Должно быть, тебя обучали сами боги!
Аманда криво усмехнулась. Даже если это была всего лишь лесть, она никогда не слышала лести приятней! Эх, видели бы её сейчас парни!
— Ты прав, мои наставники были богами в своем деле. Но я могла бы убить больше, если бы эти стрелы не были такими кривыми.
— Во имя Сета! Да ты и так убила два десятка чудищ. Больше тебя убил их лишь я сам!
Воительница помотала головой: — Я прикончила семнадцать чудищ, не меньше и не больше. Мне лишней славы не надо.
Вокруг них собирались люди. Джосер нашёл глазами своего лекаря, который также был писцом и зодчим, и коротко обратился к нему: — Имхотеп! Вылечишь эту женщину! Невысокий мужчина с печальным лицом поклонился.
— Повинуюсь, Ваше Величество.
— Значит, ты — король? — спросила Аманда.
Джосер кивнул ей и спросил: — Почему ты сражалась на стороне Стигии?
— А на чьей же стороне мне сражаться? — фыркнула Аманда. — Не за этих же двуногих ящеров! Но ты тоже ничего, король Стигии. Как твоё имя?
Джосер улыбнулся: эта женщина понравилась ему. Разумеется, не как женщина и даже не как союзник, а как полезное орудие. Она была сильна, бесстрашна, но гла-вное, достаточно глупа, на его взгляд.
— Ты дерзкая, Аманда, — заметил он, — но победителей не судят! Скажи, возь-мёшься ли ты обучить моих людей, воинов короля Джосера?
Воительница хмыкнула и задала первый вопрос любого наёмника:
— А что я с этого буду иметь?
— Жизнь и славу! Разве этого мало? Ну и всё, что к ним причитается.
Только теперь Аманда смогла как следует разглядеть этого человека.
Перед ней стоял дюжий красавец лет сорока, от него веяло силой и мужеством; многочисленные раны, подтёки и кровь, которой он забрызган был с ног до головы, украшали его более, нежели богатые доспехи. Идеальный орлиный нос сидел на правильном хищном лице, и черты этого лица то заострялись, то, наоборот, разгла-живались. У него были змеящиеся смоляные волосы, мохнатые брови, тонкие губы и глубоко посаженные серые глаза, сверкавшие особым металлическим блеском.
Этот неповторимый блеск глаз вместе с другими чертами Джосера придавал ему в представлении Аманды некую зловещую притягательность. Аманда много хуже раз-биралась в физиогномике, чем в военном ремесле, но даже её поверхностных поз-наний хватило, чтобы сделать вывод: этот человек привык побеждать, он считает се-бя вправе решать свою судьбу и судьбы окружающих. Она видела его в деле. Чем-то Джосер напоминал ей Конана — но в то же время трудно было бы вообразить двух столь непохожих друг на друга людей. Облик Конана дышал благородством велико-го воина — облик Джосера источал сумрачное очарование жестокой силы. Но этот-то пугающий шарм и притягивал Аманду! Без сомнения, король стигийцев показался ей опасным человеком, а всякая опасность возбуждала и манила её. Ей не о чем было размышлять, она вообще не привыкла много думать — она любила действовать.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 101; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!