Памяти моего любимого дедушки, 36 страница
Ниджу тем временем упаковал всё в лодку и подошёл ко мне и моему дереву. Схватив за ремень ружьё, прислонённое к стволу берёзы, волк ловко закинул его на плечо и протянул мне огромную шерстяную лапу:
- Ну что, пошли?
- Поехали, - ответил я, кивнув на лодку, стараясь таким образом намекнуть на недальновидность в словах Ниджу. Однако волк этого не воспринял за укор, а лишь ухмыльнулся и потянул меня вверх за протянутую мной руку и ответил:
- Тогда уж поплыли... - и мы вместе с Ниджу направились к лодке.
3.
Темнело. Солнце по левую руку приблизилось к водной глади океана, растворив в ней свой багряный румянец. Август близко, а это значит, что скоро опять придут холода. Неужели солнце алеет уже на мороз? А ведь только недавно мы с ребятами ходили на пляж… Последние ночи были прохладными, но днём стояла летняя погода, а значит, есть ещё время исправить свои ошибки и поскорее вернуться домой… Интересно, как оно там, дома? Что чувствует мама? Неужели я так её подвела… А может, спасла? Кто знает, во что бы всё это вылилось, не перейди мы с ребятами к радикальным мерам. А, может, эти меры всё и испортили...
Все мысли мои, все думы были о том, что я сделала. Всю свою жизнь я верила в судьбу и считала, что всё предначертано, но в этот самый миг я понимаю, что мои решения и ошибки изменили не только мой путь. И самое страшное то, что… предначертанность судьбы уже не даёт мне покоя. Раньше всё, что я делала, шло своим чередом, и я не думала, что мои поступки что-то значат. Только сейчас я поняла, что всё могло быть иначе. Каждый шаг, каждое сказанное мною слово могло оказаться решающим в нашей игре, и я не понимала только одного - что являлось источником моих действий? Судьба, что пишет нашу жизнь по своему плану, или же всё это моих рук дело? А может, это и вовсе воля Всевышнего или какого-то мирового сверхразума? Просто вот даже… что было бы, если бы я не ушла из Нома? Не ушла и всё тут! Наверное, ничего катастрофического бы не случилось, и папа бы во всём разобрался. Но ***… Неужели тогда бы мы с ним остались в ссоре? Ох, да, мы ведь и расстались с ним поссорившись… Неужели так можно было, а?! Как же так!
|
|
|
И я забыла уже о конфликте, что поселился во мне, и начала вспоминать о конфликте, что случился между мной и ***. Я думала о любимом друге... Странно, даже мысли о нём сделали жизнь легче, заставили забыть терзания и смятение, предали сил. Наверное, потому, что *** всегда заряжал меня энергией. Да, я... понимаю, что он не всегда делал то, что мог сделать, но в таком случае всю свою силу *** отдавал мне, безвозмездно и самоотверженно. Он - молодец. Но я - не хуже. В отличие от него я просто стараюсь делать всегда, не глядя на риск. Но от этого я не должна быть хуже, ведь раз уж я взялась за дело, то должна буду довести его до конца. Да, пускай *** никогда не руководствовался таким девизом (решительности ему явно недоставало порой), но целеустремлённости у него - хоть отбавляй! Вот ею он и делился со мной, и, видать, растерял себя, сдался...
|
|
|
Может, я во всём виновата? Вероятно, я требовала от него слишком много, больше, на что ему попросту не хватило сил. Но он старался, старался до конца, и тут я снова его подвела. Если он всё же пустился следом за мной, то... не представляю, просто не представляю, каким самообладанием нужно владеть, чтобы вот так вот переступить через свои переживания, усталость и нравы. А ещё через нерешительность, которой *** также успел прославиться. Да, порой, он рубил сгоряча (чего только стоила их с Кионой вылазка в архив), но при этом он не считал себя готовым к испытаниям, всегда продумывал самый плохой исход любого события, который его, на самом-то деле, всегда останавливал перед принятием решения. Более того, *** никогда не был уверен в самом себе. Этот человек всегда чувствует свои возможности, знает свои слабости, анализирует их, но не всегда находит в себе силы переступить через свои недостатки. Он любит надёжность и боится риска, которого можно избежать. Однако ради меня... ради всех нас он рисковал, причём столько раз! Сам бы *** ни за что не полез бы в администрацию, в чужой дом, может, даже не пошёл бы без полиции спасать Коди. Но это я его понимала, видела в нём изъяны и достоинства, коих другие разглядеть не могли. Я давно поняла это, детская дружба не терпит секретов. Что-то видится в нём нехорошим, но я знаю – он не такой. А когда все хвалят ***, то я знаю, что, порой, не заслуженно. Все повадки, все манеры и ходы были раскрыты ещё в детстве. Только ситуации в жизни становятся круче, а характер *** - сложнее. Эх, детство-детство… Куда же ты улетаешь?! Зачем, почему? Нам так было хорошо с тобой! Как мы весело играли в снежки во дворе, как строили замки из снега и песка, как лазали по старому судну на берегу… И только тогда, когда мы высадились, воспоминания отпустили меня.
|
|
|
До самого Уэйлса я утопала в воспоминаниях, и только когда из-за поворота в сумерках показались огни города, я растаяла от восторга! Пожалуй, это был самый красивый город на Аляске!
Кругом всё было в огнях, и только по бокам от скромного городка располагался лес, сквозь крону которого просвечивали тусклые лампочки фонарей. Но удивляло не это, а то, что город, казалось, был многоэтажным. Да-да, многоэтажным! Подплывая к пристани, я смотрела на это маленькое чудо и не могла оторвать глаз! За одним скромным домиком возвышался другой, за другим – третий, а между ними хаотично были разбросаны лестницы, узенькие дорожки и площадки, освещённые фонарями, светом окон или однотонных, но красивых гирлянд, которые на побережье, казалось, и вовсе служили основным источником света. Всё вокруг было жёлто от ламп, и только серо-голубые стены города и цветы на скромных террасах выделялись своей пестротой, но делали Уэйлс от этого не менее красивым, а даже наоборот. Городок был совсем маленьким по площади и протяжённости, но, находясь на крутом склоне скалы, что тянулась вдоль этого побережья, он взбирался на неё дом за домом, вверх, оставляя между домов лишь узкие лесенки. Разве что вдоль города виднелись чуть более широкие улицы, но и те не остались без красочных сюрпризов. Всё побережье городка занимал порт, однако от него вглубь Уэйлса уходили специальные заплывы для водного транспорта. Над ними-то и располагалось множество мостов, что пересекали водные части города. Настоящая Венеция! Красота, да и только!
|
|
|
Любуясь всем этим, я и не заметила, как мы причалили. Случилось это у самой южной пристани, что вырастала, как и многие другие, из портовой части города. Эта самая портовая часть вся держалась на сваях, и народ, который активно бегал по ней, можно сказать, ходил над водой.
Но пришло время и мне ступить на этот импровизированный берег, и мы с отцом со своими рюкзаками ловко взобрались на прочный деревянный настил. Он специально снижался ближе к водной глади, чтобы удобнее было разгружать лодки. Однако от этого настил был постоянно мокрым и скользким, отчего я чуть было не упала. Отец подхватил меня столь молниеносно, что я даже не успела испугаться. Вот это я понимаю – реакция!
Вслед за нами сошли Билли и Френсис. Мальчик, не смотря на скользкие доски под ногами, пританцовывал от радости. Ещё бы, просиди в его возрасте столько, да на одном месте! Мало того – встреча с мамой была для него близко, и наверняка всё вокруг походило для мальчишки на сказку. Жаль только Френсис не поддерживал этого позитива. Наш водитель был явно уставший с дороги, и лишь грустно улыбнулся мальчишке, после чего указал нам на лестницу, что вела к основному, высокому причалу. Хм, будто бы у нас много других дорог посреди океана! Впрочем, парень быстро сопроводил свой жест комментарием:
- Подождите у выхода, мне нужно организовать разгрузку…
Интересно, и где нам искать этот выход? Но не успела я о чём-то подумать, как маленькая площадка наполнилась людьми, которые начали здороваться с Френсисом. Часть из них попрыгали в лодку и начали отвязывать фалы, а мы с отцом и Билли поскользили к лестнице.
Благо наверху уже было сухо. Эта часть пристани стояла на высоких сваях, и от неё уходили вниз такие же маленькие лесенки к другим настилам для погрузки и разгрузки лодок. Да, видимо, товарооборот здесь кипит полным ходом! Или сбыт, или ещё чего… Однако когда мы приблизились к настоящему берегу, стало ясно, что имел в виду Френсис под выходом. Вся южная пристань, видимо, служила исключительно для грузовых судов, и вход на неё был огорожен рабицей с воротами. То-то я заметила, что люди на соседней пристани выходят с достаточно большого корабля на нормальный сухой настил, видимо, специально для сего предназначенный. Но это мелочи жизни, нам с отцом выбирать не приходится, да и чего мне сдались столь скромные, весьма сомнительные удобства?
Впрочем, это занимало какое-то время мои мысли, пока мы ждали Френсиса. Только Билли не мог стоять на месте, и всё переминался с ноги на ногу со своим рюкзаком, пока мы с отцом его не отобрали. Билли сопротивлялся, но ноша была, как нам казалось, слишком тяжёлой для такого маленького мальчика, и мы решили понести её сами. Эх, разобраться бы нам со своей ношей…
Однако Френсис не задержался. Он быстро добежал до нас, выхватил-таки у меня мой рюкзак (вот подхалим!) и двинулся вперёд, открывая на ходу ворота.
- Сейчас пока разгрузят… минут тридцать… - с перерывами проговаривал он, закрывая за нами дверь. – Потом мне точно нужно быть здесь. Желательно поспешить, а то мне может влететь от начальства! – улыбнулся парень и с моим рюкзаком наперевес обогнал нашу скромную компанию.
Мы двигались вслед за Френсисовм по портовой части города. Мы с отцом натянули капюшоны пониже, чтобы лишний раз не светиться. Однако в такой толпе, которая была тут как на распродаже, ей Богу, как по мне - нам ничего не грозило. Разве что…
В плечо так сильно и резко врезались, что меня невольно развернуло. Больно толкнув меня всем телом, мускулистый пёс повернулся в мою сторону и даже застыл на месте в ожидании чего-то. Не прошёл мимо, не извинился, не впал, наконец, в растерянный ступор, а надменно пилил меня наглыми глазами! Я уже, было, собралась посмотреть ему в лицо и сказать всё, что думаю по этому поводу, но не успела. Папа среагировал моментально, не менее больно схватив меня за руку и потянув за собой. Я даже не успела остановиться и поднять глаза!
- Ау, больно! – тихо зашипела я через пару метров, потирая прижатое папиной рукой запястье.
- Прости, дочка, - спокойно ответил отец и, не останавливаясь, наклонился над моим ухом и прошептал: - Не стоит реагировать – это могут быть провокации.
Я, недоумевая, посмотрела на папу.
- Они могут быть где угодно. Возможно, кто-то просто хочет проверить, мы ли это. Будь осторожней.
На этом отец замолчал, а я осталась в задумчивости до конца дороги. Однако пришли мы быстро. Почти сразу после папиных слов мы свернули по узкой лестнице наверх и вышли на скромную пешую улицу, на которой машина и та вряд ли бы поместилась. Однако поднявшись на ещё один ярус выше, я увидела полноценную пыльную дорогу, настоящую, земляную, а не мощёную камнем как раньше. Эта улица была широкой, с двухполосным движением, и бело-бело освещалась высокими фонарями. Вдоль улицы стояли, наверное, самые высокие в городке четырёх и пятиэтажные дома, на первых и вторых этажах которых располагались магазины, бары и прочие заведения. Эта улица превратила «Венецию» в «Китай», по которому, однако, ходили не китайцы, а всевозможный, какой только можно найти на Аляске, люд. Но задерживаться здесь мы не стали, а перешли дорогу и поднялись ещё на ярус повыше, где вышли уже на однополосную дорогу. Пройдя по ней метров сорок, мы вновь свернули около какого-то кабака и поднялись на его второй этаж по лестнице с торца здания. Тут-то и встретил нас коридор.
Пройдя по его тёмным дебрям и завернув налево, мы вышли в какой-то скромный внутренний двор. Тут стоял красный, убитый временем диван, огромная пальма в углу и стол, на котором расположилась одинокая пепельница. Напротив входа на верёвках было растянуто чьё-то постиранное бельё, и только прямо за ним мы нашли то, что искали. Проползая под мокрыми сорочками и футболками, штанами и полотенцами, мы очутились у маленького крылечка с длинной синей лампой над входом. Её синий свет был настолько насыщенным, что окрашивал всё вокруг в свой оттенок и немного раздражал глаза. Одним словом, пока я шла сюда – я запуталась в этих улицах, коридорах и двориках. Благо, что мы не отправились глубже в эти красивые дебри!
Френсис постучал. Ничего. Френсис постучал снова, а мы в ожидании хмыгали носами и продумывали речь. Впрочем, как это всегда и бывает в подобных ситуациях. Звонка предусмотрено не было, так что пришлось наращивать как силу, так и частоту ударов по двери, пока в это дело не вмешался Билли. Малыш отодвинул уже начавшего нервничать Френсиса в сторону и достал из-под грязного коврика с надписью «Welcome», что лежал у двери, маленький, чуть погнутый ключик. Ловко вскрыв им дверной замок, мальчик вошёл и театрально выставил руки вперёд, приглашая всех нас войти. Однако Билли не выдержал этой позы, рассмеялся и побежал вперёд, скинув обувь и крича: «Я дома, дома!». Темнота комнат растворила тело маленького мальчика, и уже скоро где-то слева зажёгся свет. Доселе только из окна напротив лился мягкий бархат света фонарей, прерванный лишь яркими автомобильными фарами. По эту сторону второй этаж дома находился почти на уровне первого. Ну, разве чуть выше…
Билли мигом вернулся к нам, с грустным лицом и досадливо топоча ногами:
- Мамы нет дома, вот так всегда! – чуть было не расплакался мальчик.
- Ну, малыш, не расстраивайся… - хотела было я успокоить мальчишку, но Френсис меня перебил:
- Мама скоро придёт, Билли, - и, взглянув на часы, добавил: - Минут через сорок. Давайте обменяемся с вами телефонами, на всякий случай… - и когда они с отцом это сделали, Френсис добавил: - А мне пора убегать, а ни то меня там четвертуют, ей Богу!
- А… что нам тут делать-то? – замялся отец, чувствуя себя совсем неловко.
Но Френсис уже скрылся в дверном проёме, и только бельё на верёвках весело запрыгало, будто бы кто-то в нём отплясывал весёлую ламбаду.
4.
Перед сном Ниджу сказал, что мне понадобятся силы. Но зачем – я так и не понял. Весь день мы просто плыли по болоту или по озеру. Сейчас я уже плохо видел между ними разницу. Для болота было слишком глубоко, а для озера – неестественно. Чем дольше мы плыли, тем чаще по пути попадались рёлки, на которых росли деревья и кусты. Из воды торчали страшно изогнутые ветки мертвых деревьев. Иногда мы лавировали между ними, и уродливые куриные лапы веток цепляли нас за одежду. Казалось, что вот-вот из зелёного тумана покажется избушка бабы-яги. Но дальше было только всё то же – редкие рёлки, сухие стволы деревьев и бесконечное море зелёной болотной тины. Тина и ил мешали толкать лодку жердью, а ряска мешала вёслам. Поэтому двигались мы очень медленно и плавно, и только звуки волн и бурление воды, пузырями выстреливающей со дня болота, нарушали тишину.
Мало того – меня всего трясло. Не знаю, толи от холода, толи ещё от чего, только с самого утра зуб на зуб не попадал. Да и рука у меня, кажется, начала гноиться. А ещё немного гореть, но это, думаю, ничего. Всё будет хорошо, как ступим на сушу – обязательно её обработаю.
И в этой гнетущей атмосфере болота и холода только и оставалось, что думать. Я думал всё о том же, разве что понимал, что получить ответы на многие вопросы можно сиюминутно. Если всё это было подстроено с корыстной целью, то разумнее было предположить, что Ниджу был готов к моим расспросам. В такой ситуации, оказавшись в лодке, было просто некуда деться от разговоров. И даже если Ниджу готов был отвечать – я всё равно не мог больше мучить себя ожиданием и загадками.
- А куда мы плывём? – решился я спросить. Голос мой дрогнул от дрожи. Я начинал издалека.
- Ясно дело куда – на Север, - отозвался Ниджу.
После этого во влажном и смрадном туманном воздухе повисло молчание. Но Ниджу, как и я, счёл его бестактным и решил в этот раз посодействовать сам:
- Ты что, замёрз, ***?
- Да… - замялся я и выкрутился. – Так, не особо.
- А то смотри! – обеспокоенно отозвался Ниджу с кормы лодки. – Время – оно, конечно, поджимает, но здоровье – это в первую очередь. Если что – говори. Остановимся обогреться.
- Спасибо, Ниджу, - искренне ответил я, польщённый заботой волка. Хм, и какое, спрашивается, время?
- Да ты не бойся – говори как есть. Оно и так вон уже холодает – я чувствую. Вот увидишь – когда хочешь и снег пойдёт!
- В конце июля?
- А что, ты Аляску не знаешь? – усмехнулся волк. Я видел его усмешку, стараясь поворачиваться к нему при разговоре, параллельно работая веслом. – Но ты прав – это маловероятно. Хотя в лесу явно становится холоднее. Циклон на юг уходит, видать, к завтрому дождей уже ждать не придётся. Разве что холод…
Ниджу, казалось, уже разошёлся поболтать, но чего-то осёкся и опять замолчал. Тогда я решил спросить его напрямую:
- Вы ведь ждали совсем не меня, разве нет?
Волк обождал с ответом, но ухмыльнулся.
- Да. Мы ведь уже об этом говорили.
Я положил весло на колени и отвлёкся от гребли, чтобы повернуться к Ниджу и смотреть прямо на него.
- Зачем Вы мне помогаете?
Волк ещё раз оттолкнулся жердью от илистого дна и тоже положил её на борта лодки.
- Ты ведь шёл вместе с Газом, верно?
- Да, но у Вас ведь нет этому доказательств, - хотел я докапаться до истины.
- А как же его карта с пометками?
- А что его карта? Неужели такую же не могут распечатать другие?
Ниджу замялся и признался:
- Другие не пишут ему личных писем и не отмечают такие координаты, я их перепроверил… Прости…
- Вы подсмотрели их, пока я спал? – удивился я наглости волка.
- Да, не лучший мой поступок, извини! – с наигранной раздражённостью выпучил глаза Ниджу. – Но я ведь, должен был убедиться, сам ведь твердишь об этом же! Ты спал как убитый…
Теперь уже улыбнулся я. Видимо, и у волка всё шло не очень гладко. Определённо это путешествие им не планировалось, а иначе он сверился бы с картами ещё у себя в избушке. Что-то произошло после моего отхода, точно что-то произошло…
-Хм, ладно. Но всё равно – зачем тогда Вы мне помогаете, раз Вы мне не доверяете?
- Не понимаю, тебе от этого плохо?
- Пока, кажется, наоборот.
- То-то же! – с некоторой ироничностью произнёс волк и, снова взяв жердь в руки, начал проталкивать вперёд давно остановившуюся в тине лодку. – А если серьёзно – я дал слово. Дал слово, что помогу Газу всеми возможными средствами, и слово, что…
- Что?
- Ай. Не важно.
- Но…
- Это уже не твоего ума дела, малец! – раздражённо ответил мне до того жизнерадостный Ниджу. – Если ты мне не доверяешь – так и скажи. Можешь в любой момент времени сойти с дистанции – я не возражаю. Мне же проще будет.
Я удивлённо взглянул на своего провожатого и погрузил весло в воду.
- Хочешь сейчас, хочешь потом, когда хочешь. Но я советую сделать это на берегу, а там я уже тебя сориентирую. Там и связь берет – не потеряешься.
После слов волка мне стало очень и очень стыдно. Я почувствовал себя полным ничтожеством и бездушной мразью... Хотядо конца и не понимал, что сделал не так.
- П…прости… - произнёс я, не оборачиваясь.
- Да ладно, ничего. Пустяки. Ты тоже меня прости – вспылил. Я бы в твоей ситуации ещё не так бы осторожничал. Но знаешь… иногда всё не так уж и плохо. И хорошее тоже, порой, становится реальностью. А иначе тогда какой смысл жить, если не верить в чудо? Пускай даже самое маленькое?
Я промолчал.
- Ладно, не бери в голову. Короче, я тебя понял. Это всё они…
- «Нервы» - ответил я за волка почти про себя, но он, к моему безумному удивлению, услышал меня.
Дата добавления: 2020-04-08; просмотров: 97; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!