Guardian of this world. (First part)

P rologue.

 

Их было трое. Мать и две дочери. Нельзя точно сказать, как они появились или откуда пришли. Кто был отцом девочек, да и был ли он вообще. Это никого не волновало. Однако им было суждено сыграть огромную роль. Во всех смыслах.

Эти три женщины ­– первые и главные представители Голубой крови. Той крови, которая всегда главенствовала во всех мирах. Она могла создавать и уничтожать миры. Могла делать то, что ей вздумается. Но каждой женщине отводилась собственная роль в мироздании.

Мать следила, чтобы никто и никогда не взаимодействовал со временем. Нельзя было путешествовать во времени, останавливать его или воздействовать на события прошлого. Если подобное случалось, то ее верные воины быстро устраняли угрозу. Нельзя сказать, что это самый гуманный способ, но зато действенный.

Одна дочь – Ска́ннет. Следила, чтобы в мирах не было вечных войн. Чтобы представители любых рас знали, что такое милосердие. Пусть даже в самой малой форме. Как правило, когда она переставала воздействовать на мир, начиналась война. Долгая. Кровопролитная. С крохотным шансом на спасение.

Вторая дочь – Пьера. Наблюдала за судьбами миров. За их взлетами и падениями. Она косвенно влияла на жизнь всего живого.

Но как выяснилось, они не единственные представители Голубой крови. У Сканнет появилась дочь. У Пьеры их родилось четырнадцать. Мужья, сделав свое дело, покинули их. Нельзя сказать, что они сделали это намеренно. Так было принято.

Высшие силы, что сказать. Но это не самое главное.

Самое главное или самое страшное случилось позже. Мать начала стареть. Прежде такого никто не видел. Пошли слухи, что у нее испортилась кровь. Сканнет настаивала на том, чтобы пуститься по мирам и искать выход. Она очень любила свою мать.

Но любимая мама сама нашла выход.

Она забрала у Сканнет жизнь. Забрала ее роль в мироздании. Но самого главного забрать не смогла. Не смогла забрать молодость.

Пьера с дочерями произнесли мощное заклятие. Они отправили предательницу в мир, из которого выбраться практически невозможно. Все надеялись, что успеют найти способ победить её, когда та вернётся.

Пьера осталась одна. Она опасалась худшего. Но влияние Сканнет на миры не пропали совсем, а лишь ослабели. Что очень удивляло.

Пьера принялась искать сестру в различных мирах. Однако это не так просто. В конце концов, поиски не дали результатов.

Остается ждать.

Ждать и надеяться, что Сканнет вернется раньше матери.

Я думаю, что молодость не единственная причина предательства. Зачем же ты это сделала, мама…

 

Отрывок из мемуаров Пьеры… 

 

Skannet.

“A boy of anguish, now he's a man of soul

Traded in his misery for the lonely life of the road…”

( Asking Alexandria – Moving on )

Я точно не помню, что со мной произошло ранее. Помню лишь то, что меня предали. Но что же стало на то причиной… Мне этого не понять сейчас. Время придет, я во всем разберусь. Сейчас же я нахожусь в теле какого-то мужчины. Мужчины, который обречен на страдания. Только сначала нужно понять, кто я. Я его душа. Это хорошо. Сейчас необходимо разобраться с его прошлым. Где же его откровения… ах, вот здесь. Прекрасно.

 

* * *

 

Когда началась моя сознательная жизнь, окружающие люди часто просили меня о помощи. Хотя дела те были повседневными и не требовали особых усилий. Однако помогая им, я чувствовал себя счастливым. Все это создавало понимание того, что я кому-то нужен. Хотя это можно сказать красивее, но мне так больше нравится из-за этого потерянного слова «нужен».

Так!

Стоять!

Давайте по порядку…

*Продолжим*

Как-то не по своей воле я привык к этому чувству. К хорошему быстро привыкаешь, как говорится. Но ничто не вечно под луной…

Со временем меня просили о помощи все меньше. Но вместе со «спросом» пропали и окружающие люди. Просто отстранились. Прошлось брать инициативу в свои руки.

И после этого общение прибавилось. Вот только одно но… все знакомые быстро уходили из моей жизни – пришел – оставил свою печать раскаленным железом – ушел. А эти печати довольно скоро дали о себе знать. Одна начинает дымиться, загорается, за ним следующая и пошла цепная реакция. Сердце покрывается огнем. Стоять! То, что сердце горит огнем – в этом нет ничего, казалось бы, плохого. Но и тут есть одно но – сердце должно гореть внутри так же, как и ток протекает внутри проводов.

Так вот, сердце покрывается пожаром снаружи, а в мозг ударяет мысль об этих ушедших людях. Автоматически перед глазами появляются воспоминания. Начинается депрессия.

Хотя, повод может быть и другим. Да и каждый объясняет это по-своему. Но у меня происходит именно так.

Первый раз, как обычно, самый сложный. Главное просто пережить.

*Я опять отошел от рассказа.*

Так вот, люди приходили, уходили. Общение было, но быстро возникало чувство одиночества. Однако, как я люблю говорить: «из любой слабости можно сделать силу». Так я и поступил.

Приняв одиночество как должное (через бесконечные пожары конечно), стало проще. Но и людьми стал дорожить больше…

А печати становились отчетливее…

Но тут в другом суть…

Общение после перемен обрело некую живость…

Казалось, что все хорошо, но люди по непонятным причинам продолжали уходить.

Однажды, погнавшись за одним человеком (жутко не хотелось его отпускать), меня остановил один до жути знакомый старик. Не приложу ума, где мог его видеть раньше…

Он осуждающе посмотрел на меня и сурово сказал:

– Все бегаешь за ними? Остановись! Посмотри сначала на себя и скажи мне, кто ты.

Я осмотрел себя и, не обнаружив ничего странного, просто пожал плечами.

– Думаешь, ты человек? – с вызовом спросил он.

А кто же еще?

– А теперь посмотри внимательно.

Он протянул небольшое круглое зеркало. В отражении вроде был я, но…

Половину лица покрывал металл. Глаза пустые. Железное тело в некоторых местах покрытое рваными несимметричными кусками кожи. На груди с левой стороны за стеклом красовалось сердце. Мое сердце. Живое. Оно билось в такт горящему внутри огню.

Я удивленно посмотрел на старика.

Он выжигал меня своим тоскливым взглядом.

– Все видят в тебе человека, − начал он, − и ты также думал до этого момента. Но по твоим венам вместо крови течет бензин. Только вместо двигателя в твоей груди стоит человеческое сердце, которым ты чувствуешь все несвойственные машинам эмоции. Однако ты не можешь их выразить. Из-за этого никто не понимает тебя. Никто не видит твоей грусти, радости, боли и прочих чувств, которые прочно в тебе засели, – он с минуту помолчал и продолжил, – ты робот… машина, но с человеческим сердцем. Кто это сделал с тобой, не знаю. Не знаю, правильно ли поступил, открыв тебе глаза. Но я устал молчать. Естественно меньше мучиться ты от этого не станешь, но понимание того, кем ты являешься на самом деле очень важное. Оно тебе поможет в дальнейшем. Поверь мне.

Я молчал. Пытался переварить услышанное.

– Ты просто займись своими делами, ведь для них ты и был создан. Ладно, я все сказал, дальше ты как-нибудь сам…

Он похлопал меня по плечу, забрал зеркало из рук и ушел.

Я немного постоял, подумал и, еле передвигая ноги, побрел домой…

После этой знаменательной встречи я отстранился от людей. Занялся делами и медленно ржавел. Но покрываясь ржавчиной, я до последнего верил, что какой-нибудь безумный ученый создаст мне вторую половинку…

 

* * *

 

После услышанного рассказа я ещё долго приходила в себя. Я не могла поверить в то, что кому-то придет на ум делать такое. Но выбора не оставалось. Надо подружиться с носителем. Стать одним целым. И тогда истинная цель прояснится.

Я чувствую, что нахожусь в этом теле не просто так…

 

 

Marinessa.

“I’m awake I’m alive

Now I know what I believe inside

Now it’s my time

I’ll do what I want ’cause this is my life

here, right now

I’ll stand my ground and never back down

I know what I believe inside

I’m awake and I’m alive”

( Skillet – Awake and alive )

Только появившись на этой земле, мне дали на выбор оружие и доспехи. Весьма странное начало. Всегда чувствовал в себе много сил, поэтому взял тяжелые стальные латы, двуручный стальной меч и двинулся на поле, где шел бесконечный бой. Ко мне сразу же подлетел противник и ударил кулаком. От неожиданности я упал. А Оппонент засмеялся.

Я быстро поднялся и ударил мечом, но рассек лишь воздух. В ответ получил удар ножом в живот. Сил противнику хватило, чтобы пробить латы. Меч выпал из рук. Я опустился на колени. Противник все смеялся. Толчком ноги он опрокинул меня на спину.

По ясному небу тихо плыли белоснежные облака, мирно светило солнце, а я не мог смириться со своим первым поражением. Ведь до этого я слышал о первых победах молодых ветеранов. Теперь это казалось сказкой…

Я перевернулся на живот, прихватил меч и из последних сил пополз назад. Глаза упали на неприметную пещеру, в которой я и обосновался. Мысли так и твердили о первом своем поражении. Я не мог с этим смириться. Нет, я не могу просто так проиграть! С этой мыслью я закрыл глаза и провалился в глубокий целительный сон…

Разбудил меня звук падающих с потолка капель. Я кое-как поднялся, снял пробитые латы, отбросил в сторону и побрел к кузнице. Там на меня удивленно смотрел старик. Я молча взял новые латы. С первой зажившей раной снова побрел на поле боя. Там меня уже ожидал тот же воин в серебряных доспехах, на спине которого в ножнах красовался длинный двуручный меч, а закрытый шлем скрывал самодовольное лицо.

Я поднял меч и принял оборонительную стойку. Но противник в этот раз не спешил. Он играл со мной. То подходил на близкое расстояние и резко уклонялся от моего удара, то отходил метров на тридцать и скрещивал руки на груди, делая вид, что уже заскучал.

Я не сдержался и сделал выпад. И тут же пожалел об этом: резкий уворот, треск кости, звон упавшего меча. Последовал удар коленом, заставивший меня согнуться пополам. В глазах поплыли круги, которыми полностью заполнился мой взор. Последовал оглушительный удар ногой, от которого я снова завалился на спину.

И снова небо. Чистое такое. Солнце светит. И снова я побит. Рука сломана, тело ватное. Перевалился на живот и пополз к пещере…

И так раз за разом… снова и снова…

И снова я выхожу из пещеры. Знаю прекрасно, что снова проиграю, но беру всю волю в кулак и иду на поле. Погода в этот раз другая: дождь идет, гроза надвигается. Быть может, это добрый знак.

На поле уже стоял мой противник. Все в той же позе. Руки скрещены на груди. Сегодня он сосредоточен, явно чувствует неладное. Может быть, сегодня удастся выйти победителем?

Я уверенно пошел в атаку. Несколько раз ударил мечом, но рассек капли холодного дождя. Однако мне удалось увернуться от последующего захвата и ударить рукоятью. Он немного потерял равновесие. Воспользовавшись заминкой, я намеревался ударить ногой в живот, но враг оказался слишком ловким. Он мгновенно увернулся, выхватил меч и нанес удар, который мне удалось блокировать в последний момент. В следующие минуты была жаркая схватка, из которой я намеревался выйти победителем. Но я совершил роковую ошибку, я слишком рано радовался. Туман затмил мое сознание. А когда он рассеялся, я заметил, что мой меч прижат к земле ногой ненавистного оппонента, который грамотно воспользовался ситуацией. Резким движением другой ноги ударил по мечу, после чего неведомым образом наложил на грудь магическую печать. От нескольких ловких движений пальцами, я отлетел на несколько метров. 

В руке красовалась рукоять с небольшим осколком меча. В голове дурман. Печать сковывала тело. Каждое движение давалось очень тяжело. Над моей ползущей тушей склонился довольный враг. Я снова из-за всех сил полз в пещеру, чтобы снова зализать раны и снова выйти на поле.

Но в этот раз меня так просто не отпустили…

Не без особого удовольствия он отодрал поножи и заднюю часть нагрудника. После чего острый клинок медленно пошел по моим ногам. Капли дождя сильно жгли свежие раны. Хотелось кричать. Но я молчал и упорно полз в пещеру. Клинок наконец отпустил мои ноги. На секунду стало легче. Пока клинок не принялся за новую работу…

На спине стали появляться инициалы противника.

Жгло еще сильнее. Капли дождя сквозь раны попадали в тело. Они стремились к сердцу и, подобно кислоте, обжигали все тело изнутри.

Это конец…

Я сломлен…

Наконец я дополз до пещеры, в которой мне осталось дожить свои последние секунды…

Я сломлен. Я подавлен. Я убит…

Но Смерть не взяла меня в свои широкие объятья.

Я очнулся в той же пещере. От тех же капель. Раны на спине зажили. Еле поднялся на ноги. Тело почти не болело. Я спокойно пошел к кузнице и изготовил новый клинок для старой рукояти. А старик все смотрит на меня с видимой тоской в глаза. Он хочет что-то сказать, но не говорит. Боится, наверное. Или хочет отговорить меня от нового похода, из которого я снова вернусь ползком. Но я должен идти и сражаться. Хотя и желания почти нет.

Я подавлен. Я сражен. Но еще жив!

 

* * *

 

– Ничего, друг мой, я помогу тебе, – послышался голос в голове.

– Кто ты?

– Это неважно. Я помогу тебе дойти до конца. Только вместе мы сделаем это. Вместе мы победим. И да… меня зовут Маринесса. Я твоя душа. Только вместе мы победим!

 

 

* * *

– Проходи в лес, я тут, не бойся.

– Тетушка, мне страшно идти в лес. Может, ты сама выйдешь?

– Я не могу выйти, радость моя. Иди, не бойся. Все будет хорошо. Ведь это мой лес.

– Если это не опасно…

Маленькая девочка с зелеными волосами зашла в темный лес. Однако на первых шагах лес вмиг посветлел и уже не казался страшным.

Тропа вела прямо к небольшому озеру, где девочку уже ожидала тетушка.

– Что с тобой произошло? Почему ты дерево? – тревожно спрашивала девочка, осматривая могучую фигуру дерева с лицом девушки.

– Рада тебя видеть, Жаннет, – сказало дерево, – а ты подросла и окрепла.

– Ты не ответила на мои вопросы, тетушка, – чуть ли не плача сказала девочка, не сводя с дерева ярко-зеленых светящихся глаз.

– Со мной все хорошо. Это вынужденные перемены. Понимаешь, отправить твою бабушку в другой мир даже с моими дочерями было не так просто. Мне пришлось немного пожертвовать собой, чтобы заклятие сработало. Но это не навсегда. Я скоро верну свою прежнюю внешность.

Я тебя не случайно позвала. Тебе предстоит выполнить очень важное задание. От его выполнения будет зависеть будущее всего живого.

– А я справлюсь?

– В тебе же течет Голубая кровь. Я в тебе не сомневаюсь.

– А что нужно делать?

– Тебе предстоит создать новый живой вид в одном из миров. Этот мир создали два брата. Два проклятых брата. Габриэль и Люцифер.

– Но ведь они наши враги. Зачем нам лезть в их убогий мир? Мы ведь сами можем создать кучу миров, о чем этим двоим даже не снилось.

– Ты права, девочка моя, но дело в том, что именно в нем произойдут самые важные события. Я специально вмешалась в создание этого мира. Он наполовину наш. И я назначаю тебя хранителем этого мира. Если тебе будет угрожать опасность со стороны тех же темных или светлых сил или еще кого, тебе необходимо биться до конца. Но я тебе помогу с этим. Также набери себе воинов. Одна ты не справишься. Но это после того, как создашь живых существ. Запомни, от этого зависит дальнейший исход.

– Хорошо, тетушка. Я все сделаю. А что это за мир?

– Земля. Шар, окруженный холодной и мертвой иллюзией. А на самом шаре свет сменяется тьмой и наоборот. И так каждый раз. Создания Тьмы и Света будут выискивать там избранного. Ты им не мешай, пусть делают свои дела. Это не наша проблема.

– Хорошо, тетушка. Я все поняла. Когда мне отправляться? И сколько у меня времени?

– Оправляйся прямо сейчас. А времени… у тебя будет столько, сколько тебе потребуется. У тебя все получится! Твоя мама будет гордиться тобой.

– Скорее бы она вернулась…

– Обязательно вернется.

 

* * *

 

В 1751 году российский бриг «Свобода» обнаружил на месте Бенгальского залива неизвестный остров. Ради владения им Российской империи пришлось воевать с Китаем, потому как бриг был не один – с китайскими торговцами. Ох уж эта война. Обе стороны потратили очень много ресурсов за столь короткое время – семь месяцев. Но Российская империя всё же отстояла свое право на владение островом.

Однако, как говорилось выше, ресурсов было потрачено очень много, поэтому Елизавета Петровна приняла решение построить на острове одну большую тюрьму и ссылать туда заключенных со всего света. За определенную плату, конечно. Именно поэтому остров назвали «Тюремным».

Я попал на остров, кинув «ложное» обвинение в адрес одного из влиятельных дворян Российской империи. Но на остров не отправляют из-за простого ложного обвинения. Я просто наказал виновного, который спокойно подкупил жандармов, дабы они закрыли глаза на содеянные им преступления. Однако я не мог просто смириться с тем, что этот дворянин думает, что он может делать то, что хочет…

После выпущенной пули ему в голову, меня отослали на этот самый Тюремный остров. Денег не хватило откупиться, да и убийство столь уважаемой личности никто так просто не забудет…

На острове же дела идут неплохо: солдаты живут своей жизнью, заключенные своей. Можно выйти прогуляться, поплавать и что самое интересное, конфликтов тут почти нет. А если и есть, то зачинщиков сразу на штыки. Причем на штыки посадят и солдаты, и заключенные.

Но дело даже не столько в людях, сколько в самом острове. Здешний лес – просто чума какая-то. Деревья крепче стали. Жесть какая-то…

Именно, это Жестяный лес.

Зверьё там бешеное, на охоту если и ходить, то отрядом.

Но это половина беды. Недавно бродил по округе, искал чего-нибудь интересного (местность же не изведана толком) и нашел неприятности…

В общем, есть какая-то особая часть леса, до которой идти пришлось через поле. Со стороны ничего особого, вот только деревья там выше, чем в других местах. Да и темно почему-то. Вот и стало интересно. Авантюрист, одним словом…

На входе меня встретил густой черный туман. Умный человек бы точно туда не пошел, но я, дурень, прошел сквозь тьму. А дальше в памяти одни обрывки. Отчетливо помню лишь один момент, когда напротив меня стояла какая-то девочка с ярко-зелеными глазами. Первый раз такое видел. Она еще что-то о природе говорила. Не помню точно…

После этого меня нашли в поле. Я был полностью покрыт шрамами, которые не прошли даже спустя двадцать лет. Всю жизнь я думал о том случае. Мне никто не верил, что я был там. Девочка прозвала эту территорию «Зона Тишины». Кто бы туда ни входил после меня, никто не возвращался. Мне же почему-то кажется, что эта девочка и есть хозяйка природы, потому что я помню лишь две её фразы: «Вы мои дети» и «Не входите в Зону Тишины, я хочу побыть одна».

Я, наверное, сошел с ума…

 

(Фрагмент из журнала «Жизнь тюремного острова» №20 (1808г.)) 

* * *

В 1861-ом году русский дворянин из древнейшего уважаемого рода в возрасте шестнадцати лет пришел к самому императору с очень интересной и необычной просьбой. Так как род был очень уважаем, император принял юношу и внимательно его выслушал.

Тем юношей был Ян Вурин.

За два года до этого события Вурину, по стечению обстоятельств, пришлось побывать на Тюремном острове. Он быстро на нем освоился. И понял, что нашел свое место в жизни.

Вернувшись домой, он много спрашивал своих родных про это место. Родные говорили, что там обитают дикие люди – убийцы, насильники, воры и просто плохие люди, и что Яну очень повезло, что он остался жив и смог выбраться из этого ужасного места.

Было принято считать, что на Тюремном острове происходят вечные беспорядки: что заключенные разбрелись по всему острову, и держат охранников в вечном страхе, однако Ян видел совершенно другую картину.

Юноша много думал. После чего в голову пришел очень оригинальный план. Суть плана состояла в том, чтобы позволить Яну Вурину владеть Тюремным островом. Взамен он обязывался привести остров в порядок, а в дальнейшем возвести собственную маленькую страну.

Признаться честно, император долго смеялся над столь большими амбициями малолетнего дворянина. После нескольких часов светской беседы император все же согласился, однако всем своим видом показывал, что очень сильно сомневается в успешности затеи юноши.

Получив полное согласие императора, заверенное соответствующей печатью, Ян Вурин вопреки родительским запретам отправился на остров.

Денег у него почти не было, едва ли хватило на дорогу, поэтому юноша сразу же принялся за работу. К сожалению, я не имею права вдаваться в подробности последующих действий, но могу сказать, что сегодня, спустя каких-то двадцать лет, 28-го мая 1881-го года мир увидел рождение нового государства под названием Янвурия.

 

(Статья из альманаха «Новый мир» №1)

 

True colors.

“Here I am, I've come for you

Look me in the eyes and tell me your name

You and I will go away

You have seen the sun rise for the last time”

( Cellar Darling – Death )

В первые майские деньки стояла прекрасная погода: солнце хорошенько прогрело землю, дул теплый освежающий ветерок, слегка тормоша ветви деревьев. Самая приятная весенняя погодка для прогулок в парке. Так считали многие, потому парк весьма быстро заполонили люди всех возрастов. Детишки бегали, резвились, поддерживая атмосферу фееричного счастья, взрослые следили за ними и в полголоса говорили меж собой, старики, улыбаясь, тихо сидели на скамейках, вспоминая свой небольшой, но наполненный воспоминаниями, жизненный путь.

Из-за всей этой радостной атмосферы тяжело было заметить одинокую девушку, сидящую в далеком уголке, которая буквально упивалась своими слезами, чуть ли не до воя. Однако если захочешь, можно найти кого угодно и где угодно. Так получилось и в этот раз.

– Ты чего плачешь? ­– раздался голос позади.

Девушка слегка дрогнула, обернулась. Увидела пожилую женщину лет семидесяти.

– Ты чего плачешь? – повторила женщина.

– Меня… обманули… – прерывисто ответила девушка.

– Давай конкретнее. Я же не в курсе твоих проблем.

– Да парень… сперва сказал, что любит… а после… как оказалось…

– И только? ­– перебила старушка.

– А мне и этого достаточно! – с неподдельной обидой заявила девушка.

– Это же ерунда. Позволишь присесть?

Девушка кивнула.

– Из-за такой мелочи вообще грешно плакать, – продолжила женщина, – ошибки со всеми случаются. Конечно тот факт, что тобой воспользовались, не может радовать, но и убиваться из-за этого не стоит. Я расскажу тебе историю из моей жизни. После одного случая уже никто не смог меня обмануть. А после нашего разговора и тебя больше никто никогда не обманет, если ты сама этого не позволишь.

Мне тогда было двадцать. Я очень много времени посвящала саморазвитию. Гулять, подобно своим сверстницам, не очень любила, да и в те времена иных занятий было довольно мало. Это произошло в выходной от работы день. Стояла такая же прекрасная погода. Я и мой товарищ весь день гуляли, хо-хо (слезинка потекла по щеке), а вечером… вернее даже ночью я читала довольно занимательную книгу. Никого дома не было, поэтому я могла спокойно читать допоздна, не боясь укоров. Время уже позднее, поэтому решила – дочитаю главу и лягу. Далее произошло то, чего я никак не ожидала…

– Доброй ночи, ­– послышался из неоткуда женский голос, безумно похожий на мой.

Я отложила книгу, внимательно осмотрела комнату, но никого не обнаружила. Дверь никто не открывал, шагов не слышно. Показалось, наверное.

– Вам не показалось, – снова послышался тот же голос, – вы действительно не одни в этой комнате. Но не бойтесь, я не причиню зла. Просто выслушайте меня.

– А кто вы? – спросила я, едва преодолев свой страх.

­– У меня пока нет имени. У нас только порядковые номера, но я отвергла службу. Решила помогать людям, однако меня не видно. Люди могут только слышать меня. А слышат меня лишь косвенно, поэтому и принимают за этого чудного ангела с именем Совесть. Или собственный внутренний голос. И поэтому никогда не слушают. Такова ваша сущность. Мне нужна ваша помощь, чтобы была возможность помочь другим.

– Но как я могу вам помочь? И зачем мне это делать?

– Вы вправе отказать мне, но ваша помощь не останется без награды.

– И что же я получу?

– Вы получите способность видеть истинные цвета людей. Их мотивы по отношению к вам, чувства, которые они испытывают и даже в некотором роде читать мысли. Но с мыслями не всегда выходит. Через цвета не всегда их можно понять.

– А что я должна сделать?

– Отдать мне свою тень и свое имя.

– Тень – вроде ясно, но неужели вы не можете взять себе любое имя? Или почему вы просите о помощи именно меня? Кто вы вообще такая?

– Александра, давайте без лишних вопросов. Вы согласны или нет?

– Я… даже не знаю… – задумалась я секунд на тридцать, – да, я согласна.

Установилась мертвая тишина. Я начала уже думать, что все это мне показалось. Но краем глаза заметила, что моя тень слегка дернулась, хотя я сидела неподвижно. Через мгновение тень отодвинулась от меня и исчезла. Потерла глаза. Думала, что показалось, но тень никак не появлялась, будто бы меня и не было около лампы. Хотя при этом ничего необычного я не чувствовала. Выключила свет и сразу же уснула.

Утром я проснулась как ни в чем не бывало. Позавтракала, собралась и вышла на прогулку. Погода стояла такая же, что и минувшим днем. Людей уже было много, хотя и стоял еще довольно ранний час.

Я спокойно шла по дорожке. Навстречу вышла небольшая компания молодых людей. Только мы приблизились друг к другу, как мое сознание будто провалилось, мир стал серым. Люди также перекрасились в серый цвет. Я шла дальше, едва не задев эту компанию. Где-то играют дети, где-то спокойно разговаривают взрослые, а я тихо паникую. В одно мгновение снова все вернулось на свои места. Лишь через некоторое время я все же поняла, в чем тут дело.

Серым цветом обозначались нейтральные люди, которым я была безразлична. Впрочем, это взаимно. В них только иногда может появиться пара цветов, которые мгновенно угасали, потому как они быстро теряли ко мне интерес.

Красным выделялись ненавистники. Лютая ненависть, то чувство, которое может накапливаться все больше и больше, но при этом тебе могут спокойно говорить в глаза, что ты их друг. Либо возникнуть внезапно и также внезапно исчезнуть, оставив за собой серый цвет.

Оранжевым отмечались люди, которые считали себя выше других, то есть высокомерные личности. Никогда не любила таких людей.

Зеленым светились родные люди, которые меня действительно любили, близкие друзья – именно с теми, с которыми всегда было спокойно, было тепло.

Голубым красилась печаль. Печаль есть всегда, и грустить можно по любому поводу, однако её можно мастерски скрыть, но только не от меня. Все любили со мной делиться, потому что я всегда видела эту печаль, могла спокойно выслушать и поддержать человека.

Синим цветом окрашивалась депрессия. Хотя и принято считать, что синий ­– цвет покоя, стабильности и подобных прекрасных чувств. Однако тут эта схема не работает – это же тебе не психология, а опыт и знания носителя дара.

Фиолетовый – цвет обмана. Ох, скольких людей я ловила таким образом. Многие меня обманывали, но только до тех пор, пока я это позволяла. Меня всегда оберегал этот дар от обманщиков.

Нежно-розовый показывал влюбленность (женщина улыбнулась). Помню, видела около десяти юношей, которые почти одновременно окрасились в этот цвет. Однако есть тут одно но… розовый – не главный цвет в любимых людях. Он довольно быстро гаснет.

А главный цвет в человеке – желтый. Это цвет счастья. Желтым окрашивается лишь один человек в этом мире. Именно тот, с кем можно быть по-настоящему счастливым. С другими никогда не будешь также счастлива, как с ним. Если счастье и будет, то ложное…

И вот в чем дело. Люди – сложные существа. Все знакомые, друзья, близкие, абсолютно все, кто тебя знают, будут окрашиваться в самые различные цвета – некая палитра, которая не смешивается. Далее одни цвета будут сменять другие, одни будут гаснуть, другие проявляться. Тут нужно смотреть, какие цвета преобладают в человеке в данный момент и как меняются пропорции. Хорошо, что они не смешиваются друг с другом, а то было бы трудно что-либо понять.

– А к чему вы мне все это рассказываете? – насторожилась девушка.

– Скоро узнаешь, – улыбнулась женщина, взяв собеседницу за руку, после чего её сознание мгновенно уплыло в темноту.

***

Девушка потеряла сознание. Старушка томно вздохнула, отпустила руку незнакомки и ушла домой, где она тихо сидела за кухонным столом спиной к двери и о чем-то долго думала. Давно наступил вечер, но она не спешила включать свет, сегодня он не нужен.

Сзади дверь тихо распахнулась. В дверном проеме появился темный силуэт.

– Наконец-то, я уже устала тебя ждать, – отозвалась старушка.

– А ты даже свет не включала, знала, что я его все равно погашу.

– Да уж, свет ты не любишь, – повернулась женщина к ночной гостье, – никогда бы не подумала, что сама Смерть придет за мной, я ожидала кого-нибудь из твоего огромного легиона. Ну или хотя бы этого негодного Аарга. Это честь для меня.

– Ты все ехидничаешь, Александра. Ты же понимаешь, что тогда помогла не тому существу, которому можно помогать. Именно она тебя во все это впутала. Хотя пока ты была носителем дара, она тебя защищала. Я бы уже давно тебя забрала. Только выбрала ты весьма коварный способ умереть. Сама устала жить – ладно, но зачем губить бедную девочку? Ты же знаешь, что я в скором времени приду за ней. Но сначала за ее «желтым человеком». Ты… я даже не знаю, как тебя назвать.

– Пусть поймет, каково это иметь «особый дар», – сказала старушка, – и боль утраты. Да и так я наконец смогу умереть. Я устала жить. Жить одна…

– И тебе совсем не жалко эту девочку?

– Есть немного. Я виновата перед ней ­– не спорю, поэтому прошу тебя прийти за ней как можно позже. Но я думаю, что ты не выполнишь мою просьбу.

– Если я Смерть, это еще не значит, что во мне нет никаких положительных качеств. Я же не из этих созданий Света или Тьмы. Я выполню твою просьбу.

– Благодарю тебя… нам уже пора закругляться.

– Это ты верно подметила.

Смерть подошла вплотную к Александре, положила костлявую руку на горло, начала постепенно ее сжимать. Через мгновение что-то сильно ударило Смерть. Она с грохотом врезалась в стену.

– О, а вот и защитница пришла. Зачем тебе это, Александра? Она же отказалась от твоего дара.

– Как отказалась? Зачем? – спросил старый знакомый голос.

– Она жить уже устала. Какой смысл ей разваливаться по кусочкам до ста пятидесяти лет, если она уже всех потеряла.

– Это ты забрала у нее все.

– Вот это поворот, хочешь сказать, что я виновата? – усмехнулась Смерть, – Ведь это ты дала ей этот «дар», хотя знала, что не сможешь одна защитить всех ее родственников. Именно ты своей алчностью обрекла на гибель весь ее род. А она же в свою очередь обрекла на гибель другой род. Ты переняла дурные людские повадки. Вы же, пороки, выше людей, но при длительном взаимодействии способны набраться от них всяких дрянных привычек.

– Но это же для того, чтобы дать возможность защитить куда больше людей. Защитить их от неправильных действий. Она могла бы с помощью дара спасти немало людей.

– Как ты заговорила. Одна смерть ради спасения десятка… неплохо. Только ты не понимаешь, что их не изменить. Они должны сами научиться от вас обороняться. Истинная цель пороков ­– косвенно влиять на людей, не забывай об этом. Именно ты ломаешь систему. Именно ты вылезла за рамки. Давай всем порокам дадим возможность действовать твоими методами.

– Но пороки губят людей!

– Ты порок. Ты погубила уже около полусотни ее родственников только лишь тем, что появилась в ее жизни. Но из-за нее еще столько же людей погибнет. Но если та успеет кому еще передать свой «дар», то умрет еще большее количество людей.

– Я спасу больше людей!

– Попробуй, только учти, мне помощники пока не нужны. Моего легиона вполне хватает. Но если захочешь, я найду для тебя местечко.

– Хорошо, ­– вздохнула Александра, – я не буду сейчас биться, но учти, что спасу куда больше людей, чем погубила. А ты, Александра, прости меня, что я разрушила твою жизнь. Поверь, ты погибла не просто так.

– Я тебя прощаю. Все хорошо, – со слезами на глазах сказала старушка, – это ты меня прости, я оказалась слишком слаба для роли носителя такого дара. Я ведь могла уберечь от ошибок многих, но не делала этого. Помоги людям. Будь лучше меня! Будь лучше нас всех…

– Непременно, – серьезно сказала Александра, – обещаю. Только, Смерть, сделай это сразу, чтобы она не мучилась.

– Без проблем.

Александра исчезла, оставив свою подопечную наедине со Смертью. 

 

* * *

Несколько лет спустя…

Она бежала по темному коридору. Мрак сгустился настолько, что глаза никак не могли привыкнуть к темноте, однако ноги уверенно гнали вперед. Вперед, казалось бы, на свет. Но только в сказках бывает свет в конце туннеля, либо мечтах. Впереди её ждала одна лишь тьма. И не понятно, что она делает в этом, Богом забытом месте, которое все жители маленького янвурского городка обходят стороной, поговаривая, что это земное пристанище самой Смерти.

 Хотя порой Смерть и звала людей навестить её, но сегодняшняя жертва пришла раньше срока. Хозяйка находилась в роли наблюдателя, потому как у жертвы оставалось мало времени. А зов шёл от одной из подчиненной твари, которая ждала девушку на выходе из длинного коридора. Смерти безумно стало интересно, что же задумал её подчиненный, ведь не каждый день можно обнаружить под боком разумного беспощадного зверя…

 Тем временем, девушка почти добежала до большого холла заброшенной больницы. Не успела она вбежать в огромную комнату, как тут же получила сильный удар в живот, от которого отлетела на несколько метров назад в коридор. В глазах поплыли круги, но удивительным образом удалось разглядеть создание, которое медленно подползало к ней. Неизвестно, кто мог создать такое существо: огромные, покрытые сеткой глаза, подобно очам мухи, вытянутая морда, из огромной пасти которой, свисал длинный жабий язык красного цвета, тело, руки, ноги напоминали человеческие, выгнутые так, чтобы спокойно перемещаться на четырех конечностях. Однако в них протекало в десять раз больше силы, чем казалось на первый взгляд, а также неведомые приспособления на кончиках пальцев, позволяющие спокойно перемещаться по любой поверхности.

Когда оставалось до жертвы пять метров, тварь начала брать разгон. Быстрым движением зверь подхватил девушку и перебросил её через весь холл, впечатав в противоположную стену. От удара она перестала чувствовать конечности, в глазах поплыл туман, и лишь чувствовалось, как длинный склизкий язык обхватывает шею…

Сквозь туман стали проступать изображения всей ее недолгой жизни. Детство, которое состояло целиком и полностью из добрых воспоминаний. Юность, которая наполнена противоречивыми чувствами, когда радость могла спокойно смешаться с грустью, обида с глупостью, любовь с отчаянием, но самый важный кусок её жизни находился именно в молодости, когда она встретила семидесятилетнюю пожилую женщину, которая отдала свой дар и ушла на покой. После этого она нашла того самого “желтого человека” – молодого наёмника: храброго, но в то же время разумного, преданного как своей стране, так и жене, а главное умеющего искренне любить. Но счастье, к сожалению, не может длиться вечно – на одном из заданий его застрелили…

С того момента прошло ровно полгода, после чего она услышала зов. Ей нечего терять, поэтому она беспрекословно поддалась, и в итоге задыхалась в холодных “объятиях” неведомой ей твари. “Удавка” на шее сделала свое дело – её бездыханное тело упало на живот. Тварь убрала язык и медленно подошла к трупу. Через некоторое мгновение в области головы мертвой девушки послышался какой-то звук. Зверь наклонил на бок голову, ожидая продолжения. Голова девушки, под воздействием неведомых внутренних сил, лопнула, а вместо неё из шеи, как из черепашьего панциря, вылезла вытянутая морда, сетчатые глаза которой засветились от счастья. Тело стало скидывать старую кожу, конечности изогнулись. Она приподнялась, подошла к твари и потёрлась об его морду.

Он пришел за ней. Он забрал её с собой, потому что истинная любовь сильнее Смерти…

 

***

 

– Надо признать, это было неожиданно. Не думала, что ее «желтый человек» попадет в мой легион и при этом вспомнит свое прошлое. Только забрал он ее раньше срока. В таком случае родственники ее останутся живы. Хотя для меня нет особой разницы, живы они или нет. Носителя дара больше нет в живых, значит, в их смерти нет нужды. Даже хорошо, что удалось обойти это правило. Возможно, кто-то из ее родственников станет великим человеком, который сможет изменить мир.

 

 

I fought to the end… (First part)

No, we won't back down

We won't run and hide

Yeah cuz these are the things that she can't deny

I'm passing over you like a satellite.

Cuz these are the things that we can't deny now

This is a life that you can't deny us now

( Rise Against – Satellite )

Ночь – удивительное время. Ты ложишься в теплую постель под мягкое сопение дочери. Только расслабленно прикрываешь глаза, как неожиданно наваливает столько мыслей, что кажется, голова перестала принадлежать тебе, а власть над ней перешла к неведомым голосам. Они, будто, выстраиваются по старшинству, по званиям и доминирующий голос заставляет замолчать своих подчиненных, начиная при этом свою долгую и нудную речь. Говорит «командир» в основном о моей единственной возлюбленной, ушедшей два года назад в мир иной, оставив при этом дочь, которая стала для меня лучом солнца в королевстве, покрытом вечными сумерками. Только не ясно, почему именно сейчас мое маленькое море воспоминаний бурлит необъятным штормом, не давая мне нормально выспаться!

И уже третью ночь я открываю глаза в темной комнате. И снова часы показывают ровно три часа ночи. И снова надо выйти покурить…

Эта дурная привычка… терпеть не могу эти набитые скудным табаком самокрутки. Но в моем случае только дым способен немного рассеять воспоминания.

В кого я превращаюсь? В шизофреника? В слабовольного курильщика?

В плохого отца.

Я поднялся с кровати. Свет фонаря бил сквозь окно, немного освещая комнату. Он подсветил лежащую на комоде пачку, будто та была некой священной реликвией. Вот только в гробу я видела такие реликвии.

Аккуратно вышел на крыльцо, закурил. Дым, обжигая легкие, немного заглушил тирана, унял шторм в море гнетущих мыслей. Минуту глаза слепил едкий дым. Когда сигарета истлела, оставив лишь фильтр в руках, я обратил внимание на далекие огни фонарей, которые освещали Гордовознесенную атомную электростанцию.

И снова мой взгляд останавливается на этих огнях.

Странно…

Неожиданно на всю округу громко завопила сирена. По глазам ударила яркая вспышка.

 Что это было?! Твою мать, что это за взрыв?! Так, без паники! Что сейчас нужно? Нужно будить мать и отправлять ее с дочерью в город… так… а мне? Мне остаться и присмотреть за местностью.

А зачем? Я же отставной офицер, мне что с этого…

Нет! Надо все же остаться…

– Сынок, – раздался голос сзади, – что случилось? Почему сирена воет? Опять эти проклятые учения?

– Нет, тут реальная ситуация. АЭС в клочья разнесло! Бери дочь и в город! Давай быстрее только!

– Я поняла, сейчас соберу вещи, – женщина скрылась на втором этаже, − и кстати, света нет. Видимо, пробки опять выбило.

– Возможно…

И где у нее логика…

Через десять минут мама спустилась с двумя чемоданами.

– Деньги, документы? Все взяла?

– Все взяла, поехали.

– Я остаюсь. Ты дочку главное забери.

– Подожди, то есть как остаешься?!

– За деревушкой надо присмотреть, я же офицер все-таки, хоть и бывший.

– Хорошо, мой храбрый наемник, – появилась улыбка, которая через мгновение пропала, – но с дочерью… эм… ты же знаешь…

– А что с ней? В кровати же спит. Вон посапывает даже, не слышишь?

– Не слышу, потому что нет ее там! У тебя галлюцинация!

– Если ты ее не видишь и не слышишь – твои проблемы. Да только она есть!

– Хорошо, будь по-твоему, но я не смогу ее взять.

– Ладно, поезжай, я как здесь разберусь со всем, мы обязательно приедем.

– Сынок, ты… береги себя.

Я кивнул.

Она прошла к машине, открыла дверь, посмотрела на меня несколько секунд, села и уехала. Я проводил взглядом уходящий вдаль автомобиль.

Из дома напротив вышел сосед.

– Что случилось? Почему сирены воют? Опять учения? – зевая, спросил он.

­– На этот раз не учения – реальная ситуация. Взрыв на станции!

– Погоди, а что случилось? Ты серьезно??! Так надо же валить отсюда скорее. А ты-то чего стоишь, поехали!

– Не, вынужден отказаться. Мне нужно остаться, посмотреть за местностью, я же из «ОЖАН»*.

– Ну и дурень же ты, Космач, ну ладно, дело твое конечно, но я бы уехал. Тем более, ты в отставке. Не понимаю, чего тут можно ловить, кроме радиации…

– Ну это уже моё дело...

– Не спорю… ладно, удачи тебе! Она тебе явно понадобится…

– Спасибо.

Сосед быстро вбежал в дом, из которого сразу же послышались крики, шум и ругань. Я постоял еще минуты две, вздохнул и вошел обратно в свою крепость, где спокойным сном спала моя маленькая принцесса. Причем, дышит ведь, вполне живая, однако вечно спит. Никто мне не верит, что она жива… никто её не видит. Или просто не хотят увидеть! Ладно, пора бы связаться с центром и выяснить что к чему.

Достав рацию из-под кровати, я начал настраиваться на нужную частоту. Рация шипела, не давая связаться с нужными людьми. Эх, видимо плановая смена… как же не вовремя. Шипение продолжалось около десяти минут, пока искал нужную частоту. За окном вовсю носились машины – все покидали свои дома. И правильно.

Рация наконец откликнулась:

– Вы настроились на частоту организации «ОЖАН[2]», пожалуйста, назовите себя.

– Говорит лейтенант в отставке – Корчев Сергей Михайлович, кодовое имя – Космач. Прошу ввести меня в курс дела о происшествии на Гордовознесенной АЭС, а также дать указания.

– Лейтенант, рады вас слышать. Половину станции разнесло в клочья. Причины взрыва устанавливаются, да и вам это знать необязательно. Указания следующие: отправить людей в город, транспорт уже прибыл. Хотя народ у нас организованный, автобусы уже направляются в город. Однако если же кого встретите, немедленно отправляйте подальше оттуда. Чтобы никого, кроме вас в поселке не было. Далее… может звучать глупо, но селение, что лежало в пяти километрах, получило высокую дозу радиации. Это повлекло за собой некую эпидемию. Те, кто наглотались радиации, умерли на месте, но через несколько минут поднялись. Похоже, наши «любимые» ученые что-то натворили на станции. Так вот, трупы открыли сезон охоту на живых людей. Вполне возможно, что вы их встретите. Запомните, они не настроены на душевный разговор.

«Что за бред он несет... они там что-то празднуют похоже...»

– Один патрульный вышел на связь и сообщил обо всем. Его ранили эти самые создания. Сомневаюсь, что он бредил. Он бывалый солдат… был им… поэтому приказываю отнестись к заданию ответственно и вести огонь на поражение, если есть из чего. Если ожившие мертвецы – правда, и их будет много, то подожгите один из домов – это послужит сигналом для отряда «Гильотина».

– А почему нельзя сразу прислать отряд?

– Это вас не касается, лейтенант. Вам даны указания, приступайте к выполнению. И… береги себя, Космач. Если что, беги к бойцам «Гильотины», они тебя выведут. Конец связи.

Рация вновь зашипела. Выключил приемник, пошел к холодильнику, чтобы поесть. Электричества нет, хоть газ остался. Позавтракав, я направился в комнату, поудобнее улегся на кровати и пытался переварить произошедшее. А дочь, как обычно, спокойно спала на кровати в углу. Жаль, что она никак не может проснуться. Так похожа на свою маму: такие же яркие светлые волосы, прекрасный овал лица, однако я никогда не видел ее глаз… они наверняка такие же глубокие, что посмотрев в них можно увидеть маленький огонек, который способен растопить даже самое холодное сердце. Однако последний взгляд ее мамы никак не выходит у меня из памяти. Взгляд скорби вперемешку с неутомимой радостью. А ее последняя просьба… «береги дочь, будь всегда с ней рядом, защищай ее…». После её ухода мне сообщили о смерти дочери. Я понятия не имел, как жить дальше. На службе часто приходилось видеть кучу смертей ­­­– друзей, товарищей, соратников, командиров, врагов, но эти две сломали меня…

После похорон я еле дошел до дома. С самого  порога веяло пустотой. Только пройдя в комнату, увидел свою спящую дочь. Был шок. Ведь такого не бывает! Однако, как выяснилось, вижу ее только я. Все говорили, что это всего лишь галлюцинация, что я сошел с ума, но только мне было известно, что это мой второй шанс стать хорошим отцом.

Под тихое течение мыслей я задремал. Разбудил меня упорный стук в окно. Странно, вроде бы все уехали.

Тихо поднявшись, я прошел по коридору. Дверь в зал оставалась открытой. Слегка выглянув из-за нее, удалось разглядеть моего внезапного гостя. Странная темная кожа. Даже слишком темная. Будто бы горелая, волос не было, а глаза туманные, пустые, без зрачков.

Это просто галлюцинация, ведь живых мертвецов не бывает! Но тогда кто стучит в мое окно?! Может живой человек, которому срочно нужно помощь. Но живые люди не ходят по улице с обгоревшей кожей и с пустыми глазами. Это невозможно! Да чего гадать, надо выйти и разобраться. Схватив со стола кухонный нож, я быстро выскочил на улицу. Только гостя и след простыл. Странно…

Через минуту сзади послышались медленные тяжелые шаги. Резко обернувшись, я понял, что ко мне заглянул далеко не человек ­– кожа полностью сгорела и покрылась коркой, благо запаха нет. Омертвевшие конечности явно потяжелели – это ограничивало его скорость – хоть что-то радует.

Пока стоял в раздумьях, мертвец уже подошел и сделал замах. Реакция сработала ­ – поставил блок от бокового удара в голову. С одной стороны, это меня и спасло, так как удар был такой силы, что я отлетел на несколько метров. Нож вылетел из руки. Омертвевшие конечности не только потяжелели, но и наполнились какой-то силой.

Я быстро поднялся, схватил рядом лежавший нож обратным хватом, и побежал навстречу мертвецу. Он начал делать замах (с расчетом на поражение бегущего тела, то есть, меня, бред какой-то), я резко сделал подкат, порезал ему ногу и оказался за спиной своего. Тяжелая рука ушла в пустоту. Воспользовавшись моментом, я со всей силы вонзил нож ему голову. Лезвие вошло ровно наполовину, но и этого хватило. Мертвец упал на колени, пару секунд помахал перед собой руками и завалился набок.

Разглядывать мертвеца и гадать о его происхождении как-то не хотелось. И так понятно, что дело плохо. Остается надеяться, что вся эта ерунда не заразная… 

Так, надо бы выдернуть нож. Или не надо? Хотя ножи лишними не бывают. Потянув за рукоять, сразу стало ясно, что на этот нож не стоит строить планы. Он намертво застрял в черепной коробке моего незваного гостя.

 А ведь в фильмах все зомби трухлявые – их рубят, режут, расчленяют. Наглая киношная ложь…

Войдя в дом, я запер дверь и прошел в комнату дочери. На руке около локтя образовался синий сгусток застывшей крови, а спина по чувствам была ободрана. Ладно, жить можно. Самое время доставать настоящее оружие, а то ножей на всех явно не хватит.

Под кроватью в кейсе томился мой верный АК-47 с рукоятью на цевье, лазерным целеуказателем и открытой мушкой, а также десять магазинов и две гранаты. На самый крайний случай имеется взрывчатка. Меня так просто не возьмешь! Однако в первый день брать меня никто и не пытался.

На второй день вода перестала течь из крана. Электричества нет, воды нет, так еще и кто-то перегрыз газовые трубы. Ладно газ, электричество, но как воду-то? Вообще ничего не понимаю…

Кран интенсивно заурчал. Через минуту потекла тонкая струйка, однако вместо ожидаемой холодненькой водички потекла кровь. Да что тут вообще происходит?!

Я выключил кран. Решил идти к колодцу, который стоял в конце улицы. Благо, помогал одному деду рыть этот колодец – как выяснилось, жизнь мне сейчас спасет, если не пересох еще конечно. Надо посмотреть. Закинув автомат на плечо, взял канистры и вышел на улицу. Запер дверь на ключ и пошел к колодцу.

На улице стремительно похолодало. Дул холодный сильный ветер, небо закрылось тучами, но ни капли с него не упало. Также не было ни единой души, а вчерашний мертвец пропал. Хм, видимо, ушел пока я спал, либо пришли другие ему подобные и унесли куда-нибудь. Понятия не имею, что произошло, но и выяснять нет никакого желания. О, и нож в траве лежит. Только как его вытащили, ведь он намертво засел в голове того типа? Ладно, это не мое дело. Сейчас главное выжить.

В течение похода на другой конец улицы я никого не встретил. Легкая прогулка. Пусть так и останется.

Дойдя до дома, в груди внезапно закололо и затряслись руки. Резко подлетел к двери, оставив канистры у калитки, кое-как открыл (ключи никак не хотели вставляться в замок), вошел и замер. В прихожей стояли три тени.

Тени на мгновение затихли и медленно поплелись ко мне. Я присел на колено, вскинул автомат, включил ЛЦУ и ожидал, пока мертвецы выйдут. Из кухни появились трое, словно скромные актеры, которые впервые выходили на большую сцену. Руки сработали сами – громыхнули три очереди – три трупа рухнули. Руки вмиг перестали дрожать.

«И откуда же вы влезли, гости дорогие…». Как я понял, они выбили в зале окна (в моей комнате стояла решетка). В пустые оконные рамы влезают ещё нежеланные гости. Подстрелил двоих в одном окне, через второе влезли трое.

Чудом избежав удара от внезапно подошедшего «гостя», я кинулся в свою комнату, где мирно спала дочь. Разложил перед собой полные магазины и ощетинился дулом автомата на коридор.

­– Доченька, как думаешь, отобьемся? Отобьемся, куда денемся, в ином случае, я без тебя не уйду.

Мертвецы стали выходить из зала. Я открыл огонь по нежеланным гостям, пытаясь, раз и навсегда уложить их в могилу. Один за другим они падали с пробитыми грудными клетками или головами, заполняя коридор.

Свинцовыми ногами им тяжело переступать через своих павших собратьев. Однако их целеустремленности можно только позавидовать ­– они падали и упорно продолжали ползти к живому человеку, живой крови, живому сердцу…

Хотя никто тогда не знал, что же двигало этими существами.

В нос начал бить тошнотворный запах дыма – автомат нагревался от изнурительной стрельбы, а плечо ныло от отдачи. Остался последний магазин, а в зале шума становилось все больше – мертвецы галдели. Видимо, разговаривали на своем языке.

В коридоре образовалась стена из трупов.

Из зала не спеша вышли трое. Пока перебирались через стену, я смог снять двоих. ЛЦУ остановился на третьем, но вместо ожидаемой очереди вылетела одна пуля, пробив грудь. Мертвец отшатнулся. Воспользовавшись заминкой, быстро подбежал, проломив прикладом череп. Снял с пояса гранату, бросил в зал, следом вторую и кинулся обратно в комнату.

Последовало два взрыва. Дом знатно тряхнуло, а гул в зале прекратился. Но надолго ли…

Из ящика достал взрывчатку, перевел ее в рабочее положение. В зале вновь послышалось движение и гул. Мертвецам в конец стало тяжело идти через коридор, но их жажда плоти или чего они там хотели, прибавляла усердности.

Через гору перелез один, второй, третий…

– Вот и всё, девочка моя… прости меня, не удалось мне тебя защитить. Но я рад, что ты даже после смерти была со мной. Хотя бы эти два несчастных года. Ты была смыслом моей жизни…

Я повернул рычаг. Обратный отсчет – две секунды. Мертвец почти добрался до меня, но не успел ничего сделать – огонь поглотил весь дом и всех, кто в нем находился.

А я… пал, защищая родную дочь.

 

* * *

 

− Интересная у тебя история, человек. Я могу тебя обрадовать – твоя дочь жива. Ты все сделал как надо. Можешь не переживать, о ней позаботятся. А теперь вернемся к вопросу о твоей судьбе. Я ловил твою душу не просто так. Ты мне еще послужишь. И выбора, как ты понимаешь, у тебя нет.

 

 

I fought to the end… (Second part)

“In the end

As you fade into the night

 (Whoa-oh-oh-oh)

Who will tell the story of your life?

 (Whoa-oh-oh-oh)

And who will remember your last goodbye?

 (Whoa-oh-oh-oh)

Cause it's the end

And I'm not afraid

I'm not afraid to die

(I'm not afraid

I'm not afraid to die)”

(Black Veil Brides - In the End)

Где-то в середине ранее жилого поселка прогремел мощный взрыв.

− Вот и все, спекся наемник, − вслух произнес Гефест, − последнее полевое задание и на покой. Стар я слишком для таких походов. Но что-то есть в этой деятельности такое, что заставляет снова идти на задания самому, не доверяя новым людям. Вот только у новых людей новые тела и свежая кровь, а не как у меня – черствый хлеб, да стухшее столовое вино.

От рассуждений старика прервал шум приближающихся вертолетов. Он быстро лег в траву, приник к оптическому прицелу «винтореза».

На горизонте показалось три модернизированных вертолета. Весьма дорогих и предназначенных лишь для одного подразделения.

Прилетела Гильотина.

− Что ж, вот такого я явно не ожидал. Черт возьми, через них прорваться – задача не из простых. После такого задания уйти на пенсию будет даже почетно, если я вообще выживу.

Гефест зарылся глубже в траву и продолжил наблюдение.

***

− Штаб, прием, как слышно? – верещал пилот одного из вертолетов

− Слышно хорошо, Альфа 502, что у вас?

− В округе ничего не видно, десант начинает высадку.

− Начинайте операцию, Альфа 502. Действуйте по обстановке.

 

***

 

Спустя тридцать секунд три десятка экипированных бойцов Гильотины десантировались и быстро разошлись по поселку. Трое шли в сторону Гефеста. Старик еще глубже зарылся в траву, убрал винтовку, чтобы солнечный зайчик не прошелся по оптическому прицелу. Будет один из тех случаев, когда присутствие зайчика смогло погубить волка. Старого волка.

Три бойца находились в пятидесяти метрах от позиции Гефеста. Они остановились, прислушиваясь и осматривая разные стороны. Старик почувствовал сильное волнение. Повысилось давление, в глазах потемнело. Его едва ли не схватил сердечный приступ. Каждый человек в Янвурии знал, что встретившись с бойцом Гильотины, шансы уйти живым сокращаются до сотых, а если их трое, то шансов вообще нет.

Группа стояла еще тридцать секунд.

Послышался громкий стук из ближайшего дома. Бойцы бодро двинулись к источнику шума. Их не могла остановить закрытая массивная деревянная дверь, которую они в мгновение ока вынесли, после чего скрылись внутри дома.

Гефест понял, что это его единственный шанс. Он резко встал, из-за чего в глазах еще сильнее затуманилось, но Гильотина куда страшнее временной темноты в глазах, ведь любой из бойцов мог легко предоставить ее навсегда.

Старик пробежал к дому напротив.

Приникнув спиной к задней стене дома, по телу разошлось приятное ощущение временной безопасности. Очень даже временной. Из дома напротив, где находились бойцы Гильотины, несколько раз что-то тихо ухнуло, после чего они показались в дверном проеме. Старик рухнул на землю и медленно-медленно стал отползать подальше от края стены, думая только о том, что сзади обязательно появится какая-нибудь звенящая или шуршащая штука, которая обязательно выдаст «случайного» гостя. Но ничего не прозвенело и не прошуршало. Бойцы скрылись в лесополосе, протоптав то самое место, в котором две минуты назад от сердечного приступа чуть не умер престарелый оперативник Вендетты. Белую маску он не носил уже давно, так как не вел двойную жизнь, в отличие от многих других. Он просто знал, что его лицо очень «милое», потому не имел права скрывать такую «красоту», однако он никогда не появлялся в новостной сводке из-за осторожности, которой всегда придерживался. А еще он владел чутьем, Волчье чутьем, как его все называли, которое никогда его не подводило. Так произошло и в этот раз. Ему удалось обойти тех людей, которых обойти почти невозможно. Из-за появившейся радости даже мысли о сердечном приступе развеялись сами собой.

Гефест отлежал за домом двухминутный наряд. Начал подниматься, проклиная тихим благим матом свое старое тело. Оно, в свою очередь, ответило щелчками в костях и болью в суставах.

− Как мы любим друг друга, − прошептал Гефест своему телу.

Наконец он поднялся, но снова рухнул, едва увидев фигуру, шагающую через поле. Хоть глаза старика и видели уже не так хорошо, как в молодости, но даже при таких условиях он понял, что это не боец Гильотины.

Гефест вскинул винтовку. Секунду спустя он мог бы заявить со стопроцентной вероятностью тот факт, что ему пора на пенсию. Казалось, что перед ним стоял призрак прошлого. Он уже видел таких, как этот «мертвый» индивид.

Послышался тихий хлопок. Индивид с простреленной головой повалился на землю. Резкая боль пронзила сердце. ОНИ УЖЕ БЛИЗКО!

Один из бойцов Гильотины прошел к трупу, чтобы посмотреть поближе. Он чудом не заметил кряхтящую фигуру, ползущую к другой стене дома.

Сменив позицию, в голове прозвучала вполне здравая мысль: «мне стоит уже идти к дому, иначе, таким образом, я точно словлю сердечный приступ».

 Он быстро пробежал на другую сторону улицы. Судя по крупному столбу дыма, дом наемника находился через две улицы. Прошло где-то десять минут после начала операции. Гильотина уже разошлась по всему поселку, потому опасность перешла на разряд «минимально-максимальная». Только сталкиваясь с Гильотиной, опасность по определению не может быть минимальной, однако учитывая обстоятельства, встретить Смерть собственной персоной вероятнее, чем встретить Гильотину. Это радовало. Сердце Гефеста перестало болеть. Чутье Волка говорило, что путь чист. До цели медленно, но верно удалось добраться без приключений.

Дом полыхал с чудовищной силой. Казалось, что огонь будет вечным. Дожидаться момента, пока все догорит – форменное самоубийство. Старик убрал винтовку, рюкзак и разгрузку с магазинами в сторону. Оставив при себе лишь пистолет, он ворвался в дом. Мгновенно по ушам ударил оглушительный детский плач. Огонь со всех сторон пытался поджечь нежелательного гостя. Старик стиснул зубы и побежал в сторону плача. Забежав в детскую, почувствовалась резкая боль от ожогов на открытых руках, горела одна штанина, а голова кружилась от дыма. Он резко подхватил кричащего ребенка и выбежал на улицу.

Правая штанина полностью сгорела, а вместе с ней и волосы на ногах. Гефест положил ребенка рядом с винтовкой и рюкзаком, быстро снял штаны, разгрузку и куртку, которая тоже почернела в районе спины. Ожоги дико щипали кожу. Пахло жареным мясом, в глазах плыло. Он присел к рюкзаку. Достал запасной комплект одежды. Едва хватило сил, чтобы переодеться.

Медленно в воротах показался старый добрый мертвый «друг». Он медленно, явно с внутренней улыбкой подходил к раненой добыче. Гефест достал пистолет. Прицелился в голову. Выстелил. Мимо. Мертвец прибавил ходу. Снова выстрел. Снова мимо. Хищник оскалил белоснежные зубы. Выстрел.   Гость наконец упал.

 

***

 

Трое бойцов проходили мимо горящего дома. Жар неестественно бил по глазам сквозь универсальные маски. Они быстро прошли до конца улицы и едва ли не завернули за угол, но краем глаза заметили, что в ворота заходит одна из «целей».

Все трое тихими шагами возвращались к горящему дому. На этот раз жар не бил так сильно. Казалось, что огонь потерял свою силу. Прогремел выстрел. Бойцы быстро присели и прислушались. Еще один. Две секунды – еще один. Подождали минуту. Тишина.

– Не стрелять, если там есть кто-то живой, – сказал Бельмонд, – ты, Скряга, со мной, а ты, Гендельф, прикрывай. Мало ли кто еще захочет сюда зайти.

Двое кивнули.

Бельмонд и Скряга вошли в ворота, а Гендельф остался снаружи охранять вход.

 

***

 

В воротах показалось два бойца Гильотины. У старика едва не случился третий сердечный приступ за это весеннее утро. В голове сразу заверещала какофония мыслей. Паника охватила старика. В самых экстремальных ситуациях Гефест всегда оставался с холодной головой. Только не в этот раз. Бойцы Гильотины на всех наводили ужас.

Он выставил перед собой пистолет. На мушке оказался Бельмонт. Рука дрожала, а перед глазами продолжало плыть огромные черные круги. Он понимал, что если выстрелит, то задание сразу можно считать проваленным. По этой причине он медлил.

– Брось пистолет, старик! – отозвал его Бельмонт, – ты же знаешь, кто мы, поэтому давай без глупостей.

Гефест понял, что попал в патовую ситуации и опустил пистолет.

Бельмонт подошел к нему вплотную, посмотрел на плачущего ребенка и спросил:

– Ты кто такой и что тут делаешь? И что это за ребенок?

Старик дико раскашлялся, ужасно першило в горле, дым в легких давал о себе знать, однако весьма не вовремя.

Бельмонт терпеливо подождал пока старик прокашлится и повторил ранее заданные вопросы.

– Я – Гефест. Одна из самых острых заноз для той самой «змеиной семейки». Получил приказ: спасти дочь наемника и по возможности его самого.

– Но ведь его дочь родилась мертвой. Ты видимо под угарным газом, мужик.

– Я может и под угарным газом, и ожоги получил знатные, но я еще в своем уме. Да и сам посмотри, не видишь ребенка что ли?

Бельмонт напрягся, благо маска скрывала его напряженное лицо.

– Что будем с ним делать? – спросил Скряга, – нам приказано убирать всех, кого тут найдем.

– Верно, – отозвался Бельмонт, – но при форс-мажорах мы сами решаем, что делать.

– Я думаю, их все же надо в расход.

– Тебе мало крови что ли?

– Мы редко стреляем, капитан. Мы же элитный отряд.

– Я думаю, их надо отпустить. А постреляешь ты на базе. Я куплю тебе хоть тысячу пуль. Стреляй, сколько влезет.

– А куда ты их хочешь отпустить? Наши их спокойно могут подстрелить, тем более, он из Вендетты.

– Это имеет значение? Нам не дают указаний по отношению к Вендетте. Мы не можем их просто так всех расстреливать.

– А что ты предлагаешь?!

– Старик, куда тебе вообще надо? – обратился Бельмонт к Гефесту.

– Мне в лес. Там свои.

– Мы тебя максимум до лесополосы доведем, но иди строго за нами и будь тише воды ниже травы. Мы обойдем остальные патрули и поможем выйти к лесополосе.

– Я могу рассчитывать на то, что вы не будете нас преследовать?

– Можете. Даю слово. Только перед тем, как выйти, нужно кое-что сделать.

Бельмонт достал шприц с красной жидкостью.

− Что это? – забеспокоился Гефест.

− Это то, что поможет тебе не умереть по дороге, старик – объяснил Скряга, − состояние у тебя, мягко говоря, плохое, а задание тебе нужно выполнить. Радуйся, мало того, что капитан за тебя заступился, так еще и тратит на тебя очень дорогой препарат.

− Хватит болтать! – приказал Бельмонт, убирая пустой шприц в подсумок, − пора выдвигаться. 

 

***

 

– Ну вот мы и на месте, – сказал Бельмонт, – иди осторожнее. Ребенка береги.

– Спасибо вам, – прохрипел Гефест, находясь до сих пор в шоке, – даже не знаю, как к вам обратиться.

– Бельмонт, старик.

– Но почему ты решил помочь нам, Бельмонт?

– Тебе этого не нужно знать, старик. Иди, тебе пора.

Гефест покрепче прижал ребенка к груди и, прихрамывая, двинулся в сторону убежища Вендетты.

Три бойца Гильотины молча стояли и смотрели ему в след. Вскоре старик с ребенком скрылись за деревьями. Только после этого Гендельф задал вопрос:

– Зачем мы им помогли?

– Это тот человек, который спас мою дочь от таких же живых трупов, на которых мы сегодня ведем охоту.

– То есть? – недоумевал Скряга.

– Этих живых трупов пытались выводить еще в семидесятые. В одном из таких научных комплексов работала моя дочь. Там произошел маленький, как они тогда писали, конфуз. Выбралась пара таких мертвецов. Двери все закрыли, и персонал оказался в ловушке. Я и еще пятеро оперативников отправились на помощь. Когда открыли стальную тяжелую дверь, нашли кучку докторов за спиной этого самого солдата. Он сказал, что пришел сюда на разведку по приказу командования, но случилась авария. Они забились в угол и отстреливались от этой ходячей заразы. Я понимал, что он мог спокойно переждать на верхних ярусах. У него было соответствующее снаряжение, но он принял решение сражаться и защищать жизни ученых. В том числе и жизнь моей дочери. Мы решили его отпустить. Это стало лучшей наградой за его труды.

– Ого, то есть эти феномены не такие уж и… особенные.

– Да, я сразу понял, с кем придется иметь дело. Ладно, поговорили, и хватит, пора за работу.

 

***

 

В середине леса Гефесту стало ещё хуже. Все тело щипало от ожогов. Голова сильно кружилась. Его мотало из стороны в сторону. Он присел к дереву, вытащил рацию из рюкзака, настроился на нужную частоту и, хрипя, еле выдавил из себя:

– Задание выполнено. Я на месте. Приведите сюда кого-нибудь. Заберите девочку.

 

***

 

Через пятнадцать минут на обозначенном месте появилось два человека в белых масках. Они нашли мертвого Гефеста, прислоненного спиной к дереву. На его синих руках тихо плакал ребенок.

– Он мертв, – безразлично сказал первый.

– Ребенок жив и это главное, – отозвался второй.

– Но надо его тоже вытащить отсюда. Нельзя здесь оставлять нашего брата.

– Ох, ты прав. Но тащишь его ты.

Первый тяжело вздохнул, зло посмотрел на напарника. Он еле достал из мертвых рук ребенка и передал напарнику, сам же вскинул на плечи Гефеста, который уже одеревенел, и две фигуры не спеша отправились обратно на базу.

 

 

The Siege.

“Suicide machine locked up in this cage,

Suicide machine – I don't understand,

Suicide machine – enemy lies ahead,

Suicide machine – I don't understand.”

( Pain – Suicide machine )

– Говорит Альфа 502, задание выполнено, все мертвецы ликвидированы. Поселок чист. Наемник мертв.

– Вас понял, Альфа 502. Выжившие? Или может ликвидированные свидетели?

– Кроме трупов никого, – уверенно ответил Бельмонт, нагло обманывая свое командование и большинство своих верных товарищей.

– Вас понял, Альфа 502, отправляйтесь на базу.

 

Три месяца спустя…

– Это просто невозможно! Какой еще стук?! Этих трупов опять видели?! – верещал, как не в себя отстраненный от службы в элитном отряде Гильотина, но хорошо принятый в обычные войска ОЖАН, полковник Евгеньев.

– Это не обычные трупы. Это что-то новое, – спокойно ответил профессор Беннет Стоун, – все люди из близлежащих поселков к взорвавшейся АЭС, вернулись в свои дома. А после… ушли в лес. Позже их заметили вокруг других лесных домов, деревенек, которых у нас не так много.

– Но мы же устранили последствия взрыва. Наш органический металл очень хорошо ладит с радиацией, потому все места очищены. О чем вы вообще говорите?

– А вы хоть знаете, из-за чего вообще взорвалась станция?

– Меня никто не просвещает в такие дела.

– Полковник, на этой станции проводили эксперименты. Как бы это банально не звучало, но так и есть. Взрыв – это последствия. Но мало кто об этом говорит…

– Ну ясно почему, пресса там… все дела… – перебил полковник.

– Не угадали, – профессор позволил себе слегка сдвинуть уголки губ, – эксперимент признан весьма удачным. Благодаря этому родили Эпону. Это наша новая защитница от внешнего врага.

– Вы о чем вообще?! – Евгеньев покраснел, – я бы давно уже знал об этом. Не несите, пожалуйста, чепухи.

Профессор улыбнулся в открытую, чувствуя превосходство над отстраненным солдафоном. Он никогда не жаловал обычных солдат, многие из которых не отличались особым умом. С офицерами же было о чем поговорить, но Евгеньев… что-то вроде исключения. Ума у данного индивида едва ли хватало на то, чтобы заставить рядовых непросвещенных недоумков заставить бегать огромный кросс. Беннет до сих пор не мог понять, как это сидящее напротив существо могло вообще быть в Гильотине. Долго он там не пробыл, но сам факт…

– Понимаете, полковник, все дела, которыми занимается наше сообщество, вам явно неинтересны. Мы сами фильтруем информацию, которой делимся с людьми, к которым приходим по важному делу, чтобы не забивать их большие, но не столь извилистые мозги. Ох, тут я действительно просто забиваю вам голову.

– Давайте уже к сути дела, – со скрежетом в зубах произнес полковник. Его глаза наливались кровью от злости.

Душа Беннета ликовала. Он никогда не упускал возможности подшутить над «умственно-отсталым» собеседником.

– Я к вам пришел говорить не про Эпону. Меня интересуют эти самые «люди». Они докучают населению. Были случаи пропажи жителей. Они уходили после того, как они… слышали стук.

– Стук?! – полковник не на шутку разозлился, – хватит мне уже тут сказки рассказывать и выставлять меня дураком!

– Полковник, поверьте, вам сейчас никто сказки не рассказывает, – лицо профессора стало серьезным, – это правда. Эти… люди… стучат по деревьям, как бы предупреждая о том, что жертва обречена. Из домов выходили люди и все… пропадали. Навсегда. Этот стук… их каким-то образом зачаровывал. Да и к тому же в лесу очень много этих «людей». Я не знаю, что с этим делать.

– Чего вы от меня хотите?! Хватит уже юлить!

– Мне нужно, чтобы вы и ваш отряд в полном составе отправились на спасение или ликвидацию этих людей. Это действительно очень важно. Мирные жители гибнут из-за этого.

– Но почему именно мы? – в глазах полковника появилась некая подозрительность, – на такие задания обычно отправляют Гильотину. Да и мои люди не самые лучшие бойцы.

– Вы сомневаетесь в способностях собственных людей?

– Я просто реалист. Я знаю, что за сброд у меня в отряде.

Беннет Стоун вздохнул и протянул полковнику документ.

– В любом случае вы созываете отряд и выдвигаетесь в лес на усиленное патрулирование. Это приказ.

– У меня один вопрос к вам, профессор, – голос Евгеньева начинал постепенно повышаться, напоминая неустойчивое крещендо, – ты зачем мне сорок минут ПЕРЕСКАЗЫВАЛ СВОИ МЫСЛИ, А НЕ ПРОСТО ЗАШЕЛ, СПОКОЙНО ОТДАЛ ПРИКАЗ И НЕ УШЕЛ!

– Прямо мед для ушей, – улыбнулся Беннет, – вы просто сделали мой сегодняшний день. Рад был с вами повидаться. К сожалению, в последний раз. Мне будет вас не хватать.

Беннет Стоун вышел. Последнего предложения полковник не услышал. Он просидел еще пять минут, хватаясь за голову, которая дико болела после встречи с этой крысой в белом халате. Только делать нечего, надо собирать отряд и выдвигаться. Приказ, есть приказ…

 

Полчаса спустя…

Беннет Стоун сидел в своем кабинете. Слегка попивая крепкий кофе, он думал о выполненном деле. На столе лежали свежие фотографии из леса, на одной из которых красовался мутный человек со светящимся красным цветом глазом. Отличало его от остальных «людей» наличие белого халата, вроде того, что носил сам Беннет с надписью «Научное Сообщество Янвурии». Именно о нем и думал профессор. Бывшего коллегу он сразу узнал. Вернее то, во что он превратился.

– Вот так. И угрозу устранят, и тебя, мой дорогой друг. И полковник уйдет в отставку. Хотя такую бойню он вряд ли переживет. Жизнь прекрасна.

Сзади научного сотрудника образовалась тень молодой девушки.

– Ты все-таки отправляешь его на задание? – с грустью сказала тень.

– Послушайте, Александра, – спокойно отозвался Беннет, – все уже решено. И твои предостережения только подтолкнули меня к решительным действиям. Убедить вышестоящих людей в правильности моего решения не составило особого труда. Я слишком дорогой для них сотрудник, чтобы меня могли игнорировать.

– Но зачем тебе это? Я же прямо сказала, что данная операция обречена на провал.

– В том-то и дело, моя дорогая, в том-то и дело. После провала операции, делом займутся более опытные люди. Они устранят и угрозу со стороны наших безумных экспериментов, и моего ныне безумного соратника.

– Но это же нелогично… – удивилась тень, – почему сразу не отправить более опытных людей? Для чего нужно подставлять под удар непригодных для такого задания солдат?

Беннет не ответил. Он лишь странно улыбнулся.

Несколько часов спустя…

– Штаб, говорит полковник Евгеньев, отряд прибыл на точку. Расположились по правилам. Дежурство будет вестись по плану – двое суток.

– Вас поняла, удачи вам! – сказала диспетчер по рации, после чего появились помехи.

– Удачи одной мало. Чувствую, что это дежурство я запомню надолго.

С самого прилета Евгеньев нутром чувствовал неладное. Хотя он и раньше бывал в Жестяном лесу, но в этот раз от одного особо свежего воздуха в груди щемило.

«Черт возьми, и куда меня этот ученый тип загнал…» – думал Евгеньев.

Тревогу чувствовал еще один боец. Как только вертолеты подлетали к большой лесной поляне, в его голове вмиг образовалась пустота. Он уставился на сапоги товарища напротив. Казалось, будто он спит с открытыми глазами. Только он не спал. Он слышал голос откуда-то изнутри, который четко и ясно говорил, что в скором времени в его жизни все кардинально изменится, но он даже и представить себе не мог, насколько скоро это случится.

– Эй, Капитан, ты заснул что ли? – сосед слева потормошил его плечо, – чем там та история закончилась, а то ты на самом интересном месте замолчал и сидишь, как вкопанный.

– А? – отшатнулся Капитан, – а о чем я рассказывал?

– Во дает! – удивился кто-то спереди, – уже забыл, о чем пять минут назад говорил.

– Стареет, – сказал кто-то справа.

– Да рано еще стареть-то! Тебе сколько лет, Капитан? – спросил солдат напротив, чьи ботинки он жег взглядом несколько мгновений назад.

– Двадцать четыре, – ответил Капитан.

Кто-то что-то ещё сказал, но он не услышал. Перед глазами предстала темнота, сквозь которую виделась кровь, раненая нога и трупы…

– Бойцы, на выход! – крикнул Евгеньев по рации.

Вместо темноты перед глазами вновь предстал вертолет, товарищи и лес. Тихий и спокойный лес, о котором ходили самые разные совсем не тихие и не спокойные слухи.

 

Вечером того же дня…

Солнце медленно заходило за горизонт, освещая красным цветом небо. В течение дня ничего особенного не происходило. Бойцы быстро и оперативно поставили палаточный городок, как того требуют стандарты. Мало кто, служа в ОЖАН, мог нарушать стандарты без опасности для жизни. Эти самые стандарты строились путем проб и ошибок, а также и ценой людских жизней. Все это понимали, поэтому не импровизировали в вопросах безопасности.

Капитан отдыхал в одной из палаток. Ему снился сон, похожий на то видение в вертолете. Гора трупов, раненая нога и кровь… море крови. Он неожиданно подскочил на месте от голоса, который тихо забрался в голову и во все горло прокричал: «ПРИМИ СВОЮ СУДЬБУ!». Первая мысль после пробуждения – чей-то розыгрыш, но, вспомнив, что находится в Жестяном лесу, сразу отбросил этот вариант. Никто не мог себе позволить себе ни единой шутки, находясь в таком месте.

Он сел на землю. Схватился за голову, которая немного гудела. Поднявшись, в глазах появилась темнота, сквозь которую на мгновение предстала та самая картина. К счастью, она быстро исчезла.

– Да что за черт, – тихо выругался Капитан, – что бы это значило?

Капитан тихо вышел из палатки. Его встретил сам Евгеньев.

– Что-то ты бледный какой-то, – с фальшивой тревогой в голосе сказал полковник, – с тобой все хорошо?

– Честно говоря, Александр Владимирович, все не очень хорошо. Меня тревожит какая-то ерунда.

Евгеньев заметно напрягся. Внутренние органы начали двигаться по часовой стрелке, принося постепенно-нарастающую боль, вместе с которой приходила тревога.

– И что же т-т-ты в-в-видел? – полковник впервые в жизни начал заикаться.

– Я… толком не помню… помню лишь туман и лужи крови.

Рад был с вами повидаться. К сожалению, в последний раз, мне будет вас не хватать.

– Чертов Беннет. Чтоб ты сдох в мучениях!

– Что? – озадаченно спросил Капитан.

– Ничего, боец, будь осторожен. Держи оружие наготове. Никому больше об этом не говори, не сей панику. Нас все равно отсюда не заберут, пока приказ не будет выполнен, либо... – полковник замолчал, – либо пока не пройдут эти два дня.

Капитан понял, что полковник имел в виду этой паузой, но не стал ничего говорить. Видно, что Евгеньев потушил огонь в глазах, а душа его ушла в пятки. Он повернулся к Капитану спиной и медленно побрел в свою палатку.

Пока они говорили, солнце окончательно скрылось за горизонтом. Солдаты включали прожектора и развели два костра. Капитан посмотрел вдаль. Вдруг он увидел два ярких зеленых глаза. Они слегка гипнотизировали, вводили в сознание некую туманную пелену. Хотелось идти к ним, но пелена быстро развеялась от неожиданного стука по дереву с правой стороны. Настолько отчетливый, что казалось, будто стучат по столу в полуметре от уха. Стук привлек внимание всего лагеря. Образовалась тишина. Лишь ветки весело потрескивали в огне.

Два зеленых глаза быстро скрылись.

Стук повторился, но в другом месте.

Стук послышался сзади.

Потом снова слева.

Через мгновение стучали отовсюду.

Солдаты вскинули оружие и организовали круговую оборону. Капитан быстро присоединился к остальным, занял место во втором стоячем кольце. На мгновение стук заполонил все слышимое пространство.

– Что это такое?! – крикнул кто-то из первого ряда.

– Заткнись, солдат и сиди спокойно! – крикнул Евгеньев, – мы и без твоих комментариев тут в штаны наложили!

В единый миг стук стих. Лес погрузился с оглушительную тишину. В голове каждого гулким стуком забил метроном. Он медленно отбивал каждую секунду. Ровно после шестидесятого удара метроном затих, но вместо него отовсюду послышался шорох. Приближалась большая группа врагов. Очень большая.

– Это гражданские! – выкрикнул кто-то, увидев бегущие на него фигуры.

– Стреляйте, вашу мать!!! – крикнул Евгеньев, – это не люди, ОГОНЬ!

Звуки стрельбы заполонили лес.

Люди, скошенные огненным свинцом, падали без единых эмоций, будто впадали в сон, но, несмотря на большую плотность огня, плотность людской массы оказалась куда выше.

В лесу помимо стрельбы послышались новые звуки – людских страданий и боли. «Гражданские» пробили кольцо и раздирали всех, до кого дотягивались.

В итоге дотянулись и до Евгеньева. Простреливая голову одному неприятелю на расстоянии двух метров, шею сзади обхватили женские руки. От рук отходил сладкий запах женского крема – последнее, что успел вдохнуть полковник, до того, как женские руки резким движением свернули ему шею.

Тем временем, пока весь отряд разбирали по кусочкам, Капитан сидел под деревом с торчащей арматурой в ноге. В толкучке кто-то из этих странных людей проткнул ему ногу. Отстреливаясь и борясь с тьмой в глазах, он отполз к дереву. Автомат где-то брошен, в пистолете последний магазин.

Битва пошла на спад. Все произошло ровным счетом, как во сне. Перед ним возникла странная фигура со светящимся красным глазом. При свете огня удалось разглядеть белый халат с символом единственного огромного научного комплекса Янвурии. Он подошел вплотную и присел на корточки перед раненым Капитаном. В нос ударил резкий запах нашатырного спирта.

– Не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого, – хрипящим голосом произнесла темная фигура, – видишь ли, мне нужна была эта зачистка.

– З-з-зачем?

– Тише-тише. Успокойся, ты ранен. Сейчас я перевяжу тебя, но только если ты сделаешь для меня кое-что.

Он резким движением выдернул кусок арматуры из ноги солдата, достал маленькую аптечку и принялся обрабатывать рану.

– Теперь слушай меня внимательно. Чтобы мы остались друзьями, ты должен мне помочь. Бери рацию и сообщи командованию, что приказ выполнен. Ты остался единственным выжившим. Я тебе обещаю, что мы уйдем отсюда, и от нас не будет никаких проблем. Все объяснения получишь потом.

Фигура протянула рацию.

Капитан взял рацию и сообщил в штаб, что приказ выполнен. Нужна срочная эвакуация. Остался только он. Раненый.

– Мы в тебе не ошиблись.

После этих слов Капитан почувствовал укол в шею и погрузился в сон.

 

***

 

Капитан очнулся в госпитале с перевязанной ногой. В горле суше, чем в пустыне, а в голове гремел гром. На столике рядом с койкой лежало письмо. Он протянул руку, которая сильно тряслась. Лишь с третьей попытки удалось вскрыть письмо.

 

Капитан, все, что ты видел в Жестяном лесу, было что-то вроде представления. Нам необходимо было устроить этот фарс. Все мои подстреленные дети встали и ушли со мной. Никто тебя не заподозрит в клевете, ведь предыдущий вид подопытных подвергался быстрому разложению.

Извини, я тут все так сумбурно пишу. Ты наверняка ничего не понимаешь. Сейчас разложу все по полочкам.

Я – один из ученых, который работал над проектом «Эпона» на Гордовознесенной АЭС. Со мной работал мой верный друг – профессор Беннет Стоун. Эксперимент показал положительные результаты, но для завершения эксперимента, необходимо было очень много энергии. Неосеребро такой металл... ему нужен был взрыв. Именно взрыв. На АЭС этот взрыв спланировали. Персонал по разным причинам эвакуировали, но мне ничего не сказали. Меня специально там бросили. Беннет вколол мне снотворное и смылся. Из огня меня вытащила Эпона. Мы так и не поняли, как я выжил, но ты сам видел, во что я превратился. Скорее всего, где-то произошла утечка, которая меня и спасла.

Неосеребро распространилось по округе. Оно поглотило радиацию, но… людей превратило в тех самых существ. Иных оно поглотило пассивно. Оно приковало их ко мне, сделав моими детьми. Я не знал, как их контролировать, поэтому начались эти самые пропажи людей.

После того, как Беннет узнал, что я жив, он натравил вас. Вы стали некой приманкой. Если бы вы справились, то он был бы счастлив. А если нет, то особо не горевал и настоял на том, чтобы совершить более мощный рейд. Мы бы точно не выжили. Потому ты и нужен был. Ты не тот, за кого себя выдаешь. Я все о тебе знаю. Неосеребро открыло мне все карты. Я знаю, что происходит и где.

А еще, как я и говорил, ты можешь не переживать за моих подопечных. Они живы. Их не убить обычным свинцом, можно только обезвредить. Но ненадолго.

Ты помог мне, и я никогда об этом не забуду. Обещаю, я помогу тебе, но только один раз. Подумай хорошенько, прежде чем обращаться ко мне.

Когда этот момент настанет, ты найдешь меня.

Профессор «НСЯ» Майкл Джейсон Браун

 

Капитан свернул письмо и убрал подальше. Он не мог понять, что же с ним произошло. Зачем все это нужно было…

Оборот мыслей прервал вошедший ученый Беннет Стоун. Он долго расспрашивал про странного ученого, про тех «людей», которых они убивали. Капитан что-то бубнил себе под нос, говорил о том, что мало помнит – все произошло слишком быстро и сумбурно.

– Молодец, Капитан, – с улыбкой произнес Беннет, – спасибо тебе за эту тяжелую операцию. Ты заслужил хороший и долгий отдых. А ещё… место в Гильотине. Поправляйся, боец, – Беннет, вставая, похлопал Капитана по плечу и спокойно вышел из одноместной палаты.

 

 

Guardian of this world. (First part)

“This world will never be

What I expected.

And if I don't belong

Who would have guessed it

I will not leave alone

Everything that I own

To make you feel like it's not too late

It's never too late”

(Three days grace – Never too late)

«Жестяный лес – одно из самых опасных мест на Земле. Но несмотря на все опасности там можно встретить девственно чистую природу. Поговаривают, что по лесу ходит какая-то странная девочка с зелеными волосами. Ходит она в одном легком зеленом платье и босыми ногами. Также ее видели в сопровождении нескольких дикарей. Глаза их вечно светятся ярко-зеленым цветом. Таких людей иногда замечают в городе. Они просто стоят на крышах и за чем-то наблюдают. Особо любопытные их даже отзывали, но те на мгновение оборачивались и быстро скрывались из вида.

Однако этих людей и девочку видели лишь в одной части леса, которая зовется «Зона Тишины». Находится она в южной части леса. Она в три раза, а то и более опаснее остального леса.

Те, кто побывали там и выбрались обратно, были настолько «одурманены» красотой природы того края, что молчали по два-три дня. Однако, по статистике из «Зоны Тишины» выбрались живыми лишь два процента путников. Ни одной фотографии не удалось оттуда вынести, но это взгляд невозможно перепутать…»

– Ну да, ну да, девочка, странные типы, два процента, чего только не придумают, лишь бы люди не трогали эту «Зону Тишины». Наверняка, там происходит что-то интересное и, вполне возможно, незаконное. И моя сущность журналиста-фотографа требует раскрытия этой тайны, – листая страницы журнала, рассуждал Скриншот, – но мне просто нужно сделать пару фотографий природы и совершенно необязательно лезть именно в эту «опасную» зону. Но ведь только в этом странном месте можно сделать оригинальные фотографии в единственном экземпляре, за которые можно получить неплохую премию.

Скриншот встал, убрал журнал в сторону, взял рюкзак, который всегда лежал рядом со столом и принялся складывать вещи: пару банок тушенки, две бутылки воды по полтора литра, штык-нож в ножнах, фонарь. Выдвинул ящик стола, достал из-под бумаг кобуру с револьвером, пачку патрон и убрал в рюкзак к ножу.

– А ведь в чем секрет хорошей фотографии? – неожиданно у себя спросил Скриншот. – Многие считают, что фотографом быть просто: купил дорогой фотоаппарат, договорился с нужными людьми, чтобы устроили куда-нибудь и снимай себе. Но такими темпами далеко не уйдешь. Ведь фотография – это искусство, как и живопись, литература. А в искусстве важную роль играет талант. Талантливый человек всегда стремится выполнить свою работу как можно лучше. Именно поэтому мне нужно в «Зону Тишины». Я же талантливый фотограф! Недаром же мне такое имя на Просвещении дали. На вражеской территории под разными ракурсами особо не поснимаешь, но я справлялся. Тогда ещё командир хвалил, говорил, что у меня есть потенциал и меня ждет большое будущее… и зачем я ушел? Хотя, это даже к лучшему. Вот вроде завязал с опасной жизнью, а сейчас меня тянет в этот Жестяный. А еще эта «Зона Тишины»… миф… сто процентов.

Последовала минута молчания.

– Да и секрет хорошей фотографии заключается именно в…

– Откуда тебе знать, в чем секрет хорошей фотографии? – незаметно в кабинет вошел директор. – И где фотографии живой природы?! Сколько дней назад ты получил это задание?!

– Только вчера. Вот отправляюсь выполнять.

– Ну, ладно тогда. Куда едешь?

– В «Зону Тишины».

– Куда?!

– В «Зону Тишины». А что такого?

– Ты из Жестяного-то выйти не сможешь, а из «Зоны Тишины» тем более.

– Вы верите тому, что пишут в этих журналах? Это же бред!

– Бред – это то, что ты работаешь в моем агентстве!

– Вы хотите однообразные фотографии берез, дубов или этих деревьев с жестяной корой?

– Но ведь природа заключается не только в деревьях! Да ну тебя, делай, что хочешь. Только завещание напиши сперва.

– Да ладно вам, Виктор Георгиевич, выберусь я оттуда. Просто участок леса, ничего особенного. Я понимаю, что Жестяный опасен и тому подобное, но ведь вам нужны оригинальные фотографии, а не копии того, что уже было под другим углом.

– Ты хоть понимаешь, что «Зона Тишины» опаснее всего Жестяного вместе взятого? Причем вместе с Вендеттой…

– Люди ходят туда на прогулку. И ничего.

– Но не в «Зону Тишины»!

– А чем она отличается? Такой же лес…

– Такой же лес… замечательно… такой же лес, – развел руками Виктор Георгиевич, – там живет Природа, − продолжил он с серьезным лицом.

– Что?! Вроде как нас окружает природа. Она в деревьях, траве, в закатах и рассветах, в воде…

– Погоди ты! В «Зоне Тишины» живет материальная оболочка Природы.

Скриншот посмотрел на директора удивленными глазами, прошел к вешалке, надел куртку, закинул на спину рюкзак и подошел к двери.

– Все-таки едешь? – устало спросил Виктор Георгиевич.

– Еду. Вам меня этими глупыми сказками не напугать.

– Эх, если бы это были сказки…

Скриншот вышел из кабинета и прошел к лифту, ведущему на парковку.

– Скрин! Скрин, куда собрался? Неужели в Жестяный? – донеслось сзади.

– Не твое дело, Горн. Занимайся своими делами.

– Завещание уже написал? Из армии сколько лет назад ушел? Напомнить?

Фотограф пропустил последнюю фразу мимо ушей и молча вошел в лифт. Спустившись на парковку, он сел в машину и отправился в лес.

Город жил оживленным ритмом, впрочем, как и всегда. По дорогам, как кровь по артериям, стремительно гнали машины. По обочинам передвигался самый разнообразный, но в то же время схожий народ: кто-то спешил с холодным, устремленным в пустоту, взглядом, кто-то шел медленнее, озираясь по сторонам, а кто-то с теплыми, но полными болью глазами еле передвигал ногами …

Сзади засигналили – опять задумался… когда же это закончится?!

Скриншот резко дал по газам и, отбрасывая любые мысли, направился прямиком в лес. Выехав за город, он увидел темные высокие деревья. До близлежащего поселка доехал на одном дыхании – никаких посторонних мыслей, ведь на трассе мысль вправо, мысль влево – авария…

Поселок, который находился около «Зоны Тишины», не производил особого впечатления. Поселок как поселок – таких тысячи, жители как жители – спокойно работают, ведут хозяйство, а не разбегаются от любого шороха, как, наверное, должно быть, когда люди живут рядом с опасным местом. Да и погодка что надо – солнце светит, хоть и не греет – осень все-таки. В Жестяном лесу деревья осыпаются лишь от старости, но это очень редкое явление, ведь деревья живут куда дольше человека.

За поселком до леса пролегала асфальтированная дорога. Деревья высотой с двадцатиэтажные дома встречали гостей. Но не всегда желанных…

Первые ряды различных частей леса принимали на себя удар, когда люди пытались открыть вход для машин, но стальная кора и крепкие корни не оставили «гостям» ни единого шанса.

Миновав длинную асфальтированную дорогу, Скриншот оказался у подножья леса. Для машин дальше дороги нет – только пешком.

Фотограф вышел из машины, достал из багажника аптечку, положил ее в рюкзак, закрыл машину и остолбенел. Кроме первого, идеально ровного ряда деревьев, вдали не было видно ровным счетом… ничего. Будто это вход не в лес, а в сплошную темноту, в которую вела узкая песчаная дорожка.

«А это точно вход в лес? Это, наверняка, густота леса играет в свои глупые игры. Сейчас достану фонарь и посвечу»!

Фонарь не пробил густой слой темноты – луч остановился на тьме, будто та состояла из какой-то материи.

– Что за дела?!

Скриншот убрал фонарь, решительно прошел сквозь тьму. В глазах на мгновение потемнело, волосы встали дыбом, а неведомая сила слегка толкнула в спину, не дав времени почувствовать состава тьмы.

Фотограф оказался в совершенно ином месте. Темнота рассеялась. Овальные листья деревьев пропускали свет, освещая лес. По обеим сторонам дорожки обильно рос кустарник, не давая путнику свернуть в другое направление. Дул теплый ветерок. Слишком теплый для осени. Фотограф обернулся. Стена тьмы исчезла.

– Приветствую тебя, странник.

– Кто здесь? – Скриншот озирался по сторонам.

Никого…

Сердце забилось с бешеной скоростью. Страх сковал все тело. В голове возник вопрос: «стоит ли идти?»

Скриншот печально взглянул на машину.

 – Уже уходишь? Это самое правильное решение в твоей жизни.

Страх обострил чувства. Выяснилось, что голос шел сверху. Но кто же говорил?..

Скриншот развернулся в обратную сторону, расчехлил фотоаппарат и заснял истинный вход в лес: деревья с прозрачными листьями, кустарник по сторонам.

Страх слегка отступил. На его место пришли мысли.

«Если кто-то говорил, значит, здесь есть люди. А если есть люди, не факт, что они настроены дружелюбно. Вполне возможно, что это солдаты какой-то организации, которая проводит какие-то эксперименты, – фотограф улыбнулся, – все, хватит мечтать. Скриншот, ты больше не наемник, ты журналист-фотограф и не более! Но что тебе мешает вести журналистское расследование?»

Фотограф достал из рюкзака кобуру с револьвером, ножны и пачку с патронами. Кобуру повесил на правую ногу. Ножны на пояс. Пули высыпал в карман, пачку убрал обратно в рюкзак. Тихо двинулся вперед по тропе, озираясь и фотографируя окружающую среду. Все в этой зоне было иное: трава, деревья, кустарники, птицы, что пели неведомые песни, не показываясь на деревьях, и постоянные невидимые наблюдатели, чей взгляд можно почувствовать на собственной шкуре.

Тропа закончилась тупиком из того же густого надоедливого кустарника.

«И что же теперь делать? Снимков маловато. И я должен узнать правду. Надо двигаться вперед».

Скриншот левым боком попытался пролезть через кустарник. Из его стебельков не заметно вылезли шипы, резко пронзив руку в нескольких местах. По листьям потекла кровь. Фотограф стиснул зубы, пот потек рекой, в глазах помутнело. Послышался слабый хрип. Попытался выдернуть руку – тщетно… застряла…

Кровь впиталась в почву под кустарником. Шипы скрылись так же незаметно, как и появились. Скриншот выдернул руку, упал на колени, скинул рюкзак и начал судорожно рыскать в поисках аптечки.

Тем временем кустарник отстранился, открыв дорогу в лес. Раны на руке затянулись, а боль ушла. Фотограф, недоумевая, посмотрел на руку, открытый проход, быстро подхватил рюкзак и забежал сквозь открытые «врата».

Сзади кустарник вновь закрылся.

Впереди расстилалась огромная поляна, покрытая ярко-зеленым ковром, который мерцал от лучей заходящего солнца. Чистейший воздух вошел в легкие, расширив их до предела. В голове появился легкий дурман. Сфотографировав поляну, Скриншот двинулся напрямик через отражающую лучи солнца траву. Вдруг колени сквозь теплые штаны почувствовали влагу. Посмотрев вниз, он понял, что поляна подобна зыбучему песку: она засасывала куда-то вглубь. Фотограф попытался развернуться, но странное течение гнало вперед. Земля уже достигла груди…

«Ну, все, сходил в лес называется…»

Скриншот закрыл глаза и мирно стал тонуть в земле. Неожиданно чья-то рука схватила за шкирку и резко вытянула «полуживой труп» на берег.

Фотограф открыл глаза и никак не мог понять, где находится, жив ли он вообще, но протерев глаза, понял, что жив и находится на другой стороне поляны.

Все тело по шею находилось под слоем грязи. Отряхнулся, насколько возможно, проверил фотоаппарат (благо работает) и двинулся далее в чащу леса. Темнело. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, а звездное небо оккупировали тучи.

Хорошо хоть фотоаппарат в темноте может снимать. До наступления полной темноты надо бы поесть, а дальше идти уже с фонарем.

Скриншот сел по середине тропы. За две минуты опустошил банку тушенки и наполовину бутылку воды. Собрав все в рюкзак и взяв в руки фонарь, двинулся вперед.

Солнце село.

Тьма полностью поглотила лес. Фонарь светил ярко, но даже с ним нельзя было чувствовать себя уверенным.

Сзади что-то шелохнулось.

Скриншот резко обернулся и стал рыскать фонарем по округе. Послышалось утробное рычание. Волки! Шесть серых фигур взяли жертву в кольцо. Вожак выделился сразу – в полтора раза больше, свирепее, глаза красные, зубы в оскале. Остальные же мирно стояли, ожидая сигнала.

Скриншот вскинул револьвер. Палец почти сжался на спусковом крючке, но в руку неожиданно ударила сильная боль. Револьвер выпал, а в руке торчала стрела. Волков по кругу поразили такие же стрелы. Упали все, кроме вожака. Он продолжал стоять, не обращая внимания на стрелу в спине, ожидая, пока жертва не подготовится. Фотограф вынул нож из ножен и схватил его обратным хватом. Только лезвие сверкнуло, волк резко оттолкнулся от земли.

Вожак повалил Скриншота, прокусив левую руку, в которой торчала стрела. Он вонзил нож в шею по самую рукоять, однако зверь не спешил сдаваться, продолжая рвать конечность. Лезвие не выходило из шеи. Фотограф бил вожака по носу, но толку никакого. Острые клыки изодрали всю руку и вошли в кость. Боль стала невыносимой, рука почти онемела, а в глазах поплыли круги.

Другого выхода не было.

Скриншот схватился за стрелу, резко выдернул и вонзил ее в глаз волку. Хватка ослабла. Фотограф судорожно откинул мертвую тушу, кое-как поднялся, схватился за рюкзак, в поисках воды. В горле сухо, а в глазах все еще плыли круги.

На небе тем временем начинался концерт.

Ливень под тяжелым аккомпанементом грома начинал свою шумную симфонию. Скриншот опустошил бутылку с водой, оставил рюкзак – все равно уже не жилец.

Фотограф шел, не зная куда, кое-как передвигая ногами. В голове пусто – не единой мысли, в глазах наплывало все больше кругов – не имеет значения – все равно ничего не видно в темноте. Рука страшно ныла, собирая на себе все больше капель холодного дождя.

Ногу неожиданно свело. Скриншот рухнул под дерево, прозрачные листья которого надежно защищали от дождя. Именно поэтому единственным верным решением было облокотиться спиной к дереву и тихо ждать даму с косой, однако вместо нее подошла девочка с длинными зелеными волосами. Ее глаза ярко светились в темноте зеленым цветом. Скриншот что было силы нажал на клавишу съемки на фотоаппарате – вместе со вспышкой сверкнула молния – сзади девочки призраком возникла старушка с сухой бледной кожей. Она мелькнула лишь на одно мгновение.

Мгновение спустя напротив фотографа стояла только девочка и смотрела на него добрыми, понимающими, ярко-зелеными глазами. Она протянула умирающему человеку руку. Скриншот в ответ подал свою. Массивную, но ослабевшую. Только их руки сковались в рукопожатии, каждую клетку организма пронзила колющая боль. В голове послышался голос:

– Ты разделишь эту боль со мной, которую вы – люди причинили мне. Ты тот, кто сможет выдержать это и поведать всем о моих чувствах. Я вас создала. Ради вас был создан этот мир. А теперь мне приходится защищаться, воздвигая жестяные стены. Поведай всем, что я жива, что могу вас простить за вашу неосторожность по отношению ко мне. Я больше не могу этого терпеть и не могу вас погубить. Ты моя последняя надежда наладить взаимоотношение с моими детьми. Также ты скажешь, что, если вы не задумаетесь о сохранении моих владений, мне придется провести массовую чистку. И… отныне ты воин Природы…

Девочка отпустила руку. Скриншот упал под дерево. Сил едва ли хватало, чтобы дышать…

 

***

 

Скриншот очнулся в больнице. Возле него сидел Горн, на его лице которого застыла гримаса удивления.

– Ты чего так на меня смотришь? Удивлен, что я еще жив? – прохрипел фотограф.

– Нет, твои глаза… слегка изменились…

Горн протянул зеркало. Глаза светились ярко-зеленым светом. Скриншот неожиданно почувствовал прилив свежих сил, благодаря которым сознание прояснилось, а голова вмиг перестала болеть.

– Что за бред?! – Скриншот немного приподнялся.

– Да лежи ты, отдыхай.

– Погоди ты, как я тут оказался?   

– Так я тебя привез. Ты лежал у машины, вещи все раскиданы рядом, а…

– А фотоаппарат цел?

– Да, вот…

Горн протянул фотоаппарат Скриншоту. Тот резко выхватил аппарат из рук и стал быстро листать снимки. Он остановился на одном – самом лучшем снимке – портрете Природы.

– Так значит, это правда, – прошептал Скриншот.

– Ты о чем?

Фотограф показал товарищу истинный портрет Природы – добрая девочка с мудростью пожилой женщины.

Знали ли бы они, как ошибались на счет пожилой женщины…

– Она должна быть на первой полосе, – сказал Скриншот.

− Объясни мне, что это за девочка.

− Горн, это Природа собственной персоной, − криво улыбнулся Скриншот, − наш шеф оказался прав. Она действительно жива. А я ведь рассчитывал там найти что угодно, но явно не такое…

− Но ты почти не изменился. Скоро ты поправишься, снова выйдешь на работу, и все будет как раньше.

− Ты в этом уверен?

− Честно… − Горн замялся, − мне кажется, что ты либо уже мертвец, либо уже ими завербован. Не будет, как раньше. Прости… хотел тебя успокоить, но сказал правду. Ты же меня знаешь…

− Да, знаю. Напиши статью о ней. Пусть все люди знают.

− Все сделаю в лучшем виде. 

 

* * *

В три часа ночи…

 

За окном разыгрался сильный ветер. Казалось, что кто-то упорно стучит в окно. Скриншот открыл глаза. Ветер бил дробью в окно, будто чувствовал пробуждение прибывающего человека в одиночной больничной палате. Фотограф кое-как встал, хромая, подошел к окну, открыл жалюзи и… ничего особенного не обнаружил. Виднелся лишь задний двор больницы да огни большого города.

В комнате неожиданно стало невыносимо душно. Одно мгновение и комната превратится в один сплошной вакуум. Скриншот резко потянул за ручку и открыл окно нараспашку. Спасительный морозный воздух мгновенно заполнил помещение, вместе с которым незаметно вошла и она. Фотограф закрыл окно, развернулся и встретился с ней глазами.

– Я пришла за тобой, Скриншот.

– Зачем я вам? Что во мне такого, чего нет в других? Да и я, вроде, выполнил свою задачу – сообщил о вашем существовании…

– Ты станешь главным моим воином, – она подошла почти вплотную, – ты будешь служить мне верой и правдой. Отказаться ты все равно не сможешь. Это твоя судьба.

Она взяла его руку. Резкая боль на миг обожгла все тело. Скриншот посмотрел на девочку с недоумением. Она улыбнулась и произнесла:

– Обряд завершен, Скриншот, добро пожаловать в семью.

   

---

Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 67; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!