ТЕРМИНОЛОГИЯ ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКАЯ

В естественных науках и отчасти в лингвисти­ке слова, обозначающие понятия, которые изучаются этими дисциплинами, точно и одно­значно определены. Если одно понятие обо­значается разными словами (терминологиче­ская синонимия) или объем его недостаточно строго очерчен, то это ощущается как недо­статок.

В литературоведении тоже есть разделы, где однозначные термины необходимы: стихо­ведение, некоторые разделы поэтики, стилис­тики (ямб, цезура, троп, синекдоха). Компо-

зицию художественного произведения мож­но успешно изучать только при отчетливом представлении о таких категориях, как сюжет и фабула.

Однако текст художественного произведе­ния содержит явления такой сложности, что исследователи прибегают «к вариациям и к многообразию терминов к одному явлению» (М. М. Бахтин). Некоторые стороны худо­жественных текстов поддаются не описатель­но-аналитической, но лишь образно-обобщен­ной характеристике. Если в физике, на­пример, возникшие метафорические термины стремятся к однозначности и сохраняют об­разность лишь как воспоминание о своем происхождении (счастица с положительным шармом», ^свобода воли электрона»), то в литературоведении образные термины вовсе не стремятся отбросить те смысловые оттен­ки, которые в них возникают. Таков термин «субъектные призмы» (введен советским фи­лологом В. В. Виноградовым) при описании художественного повествования, когда изо­браженная действительность как бы прелом­ляется всякий раз по-иному в сознании раз­ных героев. Некоторые сложные явления ли­тературы охарактеризованы до сих пор толь­ко в обобщенно-метафорическом виде. Б. М. Эйхенбаум писал, что М. Ю. Лермон­тов ^напрягает русский язык и русский стих, стараясь придать ему новое обличье, сделать его острым и страстным». Эта метафориче­ская характеристика остается и по сей день кратчайшим и лучшим определением поэтики Лермонтова и его вклада в русскую поэзию. Сила этого талантливого определения в том, что оно выражает ощущение от мира поэта в целом.

В гуманитарных дисциплинах понятия дви­жения и прогресса науки иные, чем в естест­венных. Если там новая авторитетная теория целиком вытесняет старую вместе с ее тер­минологией («флогистон» в химии), то в ли­тературоведении, как правило, нет полностью «отмененных» теорий и прежние термины про­должают употребляться.

Большую устойчивость в литературоведе­нии обнаружили термины-концепции, за ко­торыми стоят глубокие теории их авторов: внутренняя форма слова (В. Гумбольдт — А. А. Потебня), мотив (А. Н. Веселовский), остранение (В. Б. Шкловский), теснота сти­хового ряда (Ю. Н. Тынянов), полифонизм (М. М. Бахтин), образ автора (В. В. Вино­градов). Тем, кто хочет по-настоящему усво­ить эти понятия и термины, нужно обратиться непосредственно к книгам этих ученых.

В литературоведении нет абсолютно единой, принятой всеми терминологии. Поэтому вся-

кому читающему труды представителей раз­ных его направлений и школ, особенно зару­бежных, нужно уметь ориентироваться в мно­гообразных терминологических языках.

ТИПИЗАЦИЯ

Всякий раз, когда речь заходит о типичном в жизни и литературе, возникает представ­ление о явлениях повторяющихся, наиболее распространенных, тех, что в обиходной речи обозначаются для простоты каким-нибудь условным, нередко литературным, име­нем: Плюшкин, Базаров, Кабаниха, Самгин, Нагульнов, Теркин — или собирательно: ма­ниловщина, обломовщина, глуповцы и т. д. Однако задумаемся: так ли уж часто нам встречаются в жизни люди, про которых можно сказать: «Вылитый Собакевич!» или: «Точь-в-точь Павка Корчагин!»? Вовсе не часто; пожалуй, даже это редкая удача — усмотреть в окружающей действительности типаж, получивший постоянную прописку в истории литературы; ситуацию, отражен­ную в сюжете романа, рассказа или басни; поступок, ассоциирующийся с тем или иным персонажем художественного произведения, т. е. типическое в жизни.

Иными словами, возникая как художествен­но-эстетическое отражение явлений жизни, типическое в литературе (и других видах ис­кусства) несводимо обратно к своим дейст­вительным или потенциально возможным про­тотипам.

Лирический герой «Евгения Онегина» — главное лицо пушкинского романа в стихах —

не только воплотил в себе неповторимый ду­ховный облик самого поэта, но и явился обоб­щенным образом представителя целого по­коления передовой дворянской интеллигенции 1820-х гг. Базаров соединима себе портрет­ные, социальные, психологические, интеллек­туальные черты многих людей, виденных И. С. Тургеневым: врачей, естествоиспыта­телей, литераторов — вплоть до Н. А. Добро­любова и Н. Г. Чернышевского. Однако в об­щественное сознание 1860-х гг. (и более позд­него времени) он вошел как символическая фигура «нигилиста», демократа-разночинца, «реалиста». Горьковский Павел Власов мас­штабнее реальной личности большевика Пет­ра Заломова, факты жизни которого исполь­зованы писателем в работе над повестью «Мать», — это обобщенный образ рабочего-ревалюционера времен первой русской рево­люции.

Фантастический главначпупс Победоноси-ков из пьесы В. В. Маяковского «Баня» по самой сути избранной художником гротескно-сатирической типизации не может иметь ре­альных прототипов. Однако обобщающие воз­можности этого образа, обличающего «ком-чванство» и бюрократизм как типические и социально опасные явления советской дейст­вительности в 20-е гг., очень велики. На это указал в 1922 г. В. И. Ленин, отметив направ­ленное против бюрократизма стихотворение Маяковского «Прозаседавшиеся» как прин­ципиальную политическую удачу поэта, та­лантливо выявившего новую разновидность необычайно живучего «типа русской жиз­ни» — Обломова.

Типизируя явления действительности (не только характеры людей, но и обстоятельст-

---

Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 157; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!