Янус определяет сознание Будды 27 страница
Генерал Монтекукули, в известную войну от неприятеля с торопливостью отступая и незапно в реку Ин пистолет свой уронивши, некий австрийский путник, пять лет спустя с пригожею девкою вдоль сей реки гуляя, так возразил: «Пожалуйте, сударыня, сей реки весьма поберегитесь; ибо в оной заряжоный пистолет обретается». — На что сия нарочито разумная девица не упустила засмеяться; да и он того же учинить не оставил.
Федот Кузьмич Прутков (дед)
Часть II. Всходы
Ordo в Китае
36–35 гг. до н. э. дают яркий пример из жизни одной из орд, одного из отрядов невозвращенцев. Настолько яркий, что на него еще в 1941 г. обратил внимание Гомер Дабс.[993] Читая его статью сейчас, надо помнить, что в 1941 году сама мысль о подобном бое италиков и ханьцев-китайцев казалась сумасшедшей:
«Если армии этих двух держав (Рима и Китая, — Д. Н.) имели соприкосновение, то это могло произойти только в Центральной Азии, потому что римляне отходили на дальнее расстояние к востоку от Средиземного моря, а китайцы редко продвигались к западу от Памира. Возможность такой встречи не была установлена до настоящего времени, потому что наше единственное свидетельство заключается в одной странной фразе в китайском историческом произведении I в.
Эта встреча произошла в связи с тем, что в 36 г. до н. э. наместник западных пограничных районов (Китайский Туркестан) совершил, под свою собственную ответственность, экспедицию в Согдиану против гунна Шань-юя Шиши. Гунны (по-китайски Сюнну) (хунну, — Д. Н.) оккупировали в то время современную Монголию. Претендент на гуннский престол (владыка гуннов назывался Шаньюй), носил родовое имя Люаньди, собственное имя Хутууцзы, а императорский титул Шишигудуху, так что обычно его называли Шаньюй Шиши. Он убил китайского посланного и бежал на запад, куда его пригласил царь Согдианы прогнать вторгавшиеся кочующие племена. Вдохновленный своими феноменальными успехами, Шаньюй Шиши возмечтал основать империю в Центральной Азии и выстроил себе столицу на реке Таласе (около 71° восточной долготы и 43° северной широты)[994], взыскивая дань с окружающих племен, включая и некоторые из находившихся под покровительством Китая. Помощник китайского наместника Чэнь Тан увидел в этой новой державе возможную опасность для интересов Китая. Он сформировал войско из китайской армии, находившейся в западных пограничных районах, и вспомогательных войск из местных государств, убедил своего начальника сопровождать экспедицию и выступил в поход.
|
|
|
Войска успешно совершили длительный поход в несколько тысяч миль к столице Шиши, которую они немедленно взяли приступом. Об этом блестящем подвиге сообщалось неоднократно; последняя работа на эту тему написана д-ром Дайвендек. Он указал, что китайская История раннего Хань, единственный наш источник, использовала в значительной мере сведения из некоторых рисунков, изображавших сражение, посланных Чэнь Таном императорскому двору. В этом отчете есть необычайное замечание о том, что при начале штурма около города Шипга было «более ста пехотинцев, выстроенных в линию с каждой стороны ворот и построенных в виде рыбьей чешуи». То обстоятельство, что это странное замечание было сделано на основании описания рисунка, придает ему исключительную убедительность.
|
|
|
«Построение в виде рыбьей чешуи» представляет собою маневр, отнюдь не легко выполнимый. Эти солдаты должны были сгруппироваться вместе и накрыться своими щитами. Этот маневр, требующий одновременности действия со стороны всей группы, особенно если он выполнялся перед самым нападением, требовал высокой дисциплинированности, какая возможна только в профессиональной армии. Единственными профессиональными, организованными в регулярные части солдатами того времени, о которых имеются данные, были греки и римляне, — кочующие и варварские племена бросались в бой беспорядочными толпами».[995]
|
|
|
Яркость и необычность этой истории настолько вызывающая, что историки предпочитают ее просто не замечать:
«Хуханье победил в междоусобной войне за счет экономических ресурсов Китая, даже не встречаясь со своим братом на поле боя. …В 35 г. до н. э., Чжи-чжи нашел свою смерть от рук ханьских воинов во время военной кампании в Западном Туркестане».[996]
Сейчас мы, благодаря трудам востоковедов, располагаем большими данными, чем были у Дабса.
Римляне в черепахе китайских источников были в основном не из войск Красса, а Антония. Те были моложе, еще не укоренились, да и не забыли еще строевой подготовки.[997] Перебежчики-дезертиры из армии Антония предпочли стать невозвращенцами и сразу оказались ввязанными в войну хуннских вождей за власть.[998] Подобных дисциплинированных шаек в Азии было много. Именно они первыми вторгались в Индию, Тибет и Китай, тылом им служили укоренившиеся пленные Красса.
Талас (каз. борьба) — знаменитая в истории река, протекающая по территории Киргизии и Казахстана. На левом берегу реки расположен административный центр Таласской области Киргизии Талас, а ниже по течению — административный центр Жамбылской области Казахстана Тараз. В 751 году вблизи современного Тараза состоялась битва, в которой конница Аббасидского халифата наголову разбила армию Танского Китая. Решающую роль в сражении сыграл внезапный переход карлукских наёмников на сторону арабов и удар в тыл китайцам. В итоге этой исторической победы над китайцами арабы принесли ислам в тюркскую степь, а карлуки образовали Карлукское ханство на этих землях.[999]
|
|
|
За почти восемь веков до прихода арабов, как пишет Л. Н. Гумилев, «кангюйский царь радушно принял хуннского шань-юя. Он дал ему в жены свою дочь и сам женился на дочери Чжи-чжи... Первый удар союзники обрушили на усуней. В 42 г. до н. э. хунны разгромили их столицу — Чигу, т. е. Город Красной Долины, расположенный в верховьях Нарына. Усуням пришлось бросить свои западные кочевья и увести население на восток. Другим объектом хуннских набегов оказалась Ферганская долина, но, видимо, Чжи-чжи ограничился ограблением ее, так как осада крепостей была хуннам не под силу. Накопленная добыча требовала места для хранения.
В долине р. Талас Чжи-чжи выстроил для себя и своего отряда крепость (Л. А. Боровкова полагает, что лагерь был на реке Или, — Д. Н.). 500 рабочих строили ее два года. Она была окружена земляным валом и двойным частоколом со сторожевыми башнями, что показывает на влияние не греческой или парфянской, а римской фортификации. В числе гарнизона этой крепости было свыше 100 пехотинцев, которых считают римлянами. Предполагается, что это были легионеры Красса, сдавшиеся парфянам и направленные ими служить на восточной границе. Но почему они попали к Чжи-чжи?» Хуннский шань-юя разрыв с кангюйским царем. «По необъясненным причинам последний чем-то оскорбил Чжи-чжи, а тот, в свою очередь, убил свою жену, кангюйскую царевну, и несколько сот знатных кангюйцев, причем тела последних были изрублены на мелкие кусочки и брошены в реку».[1000]
В Парфии шла гражданская война, а у саков-юэчжи и хунну достигло совершеннолетия первое поколение сыновей от отцов-лагерников. Чжи-чжи был дедушкой римской молодежи. Как и царь Кангюя. Но тести не нашли взаимопонимания и один не помог другому отбиться от китайцев. Причиной ссоры была молодая женщина и убийства множества мужчин-союзников. А точнее, шайка дезертиров Антония, плохо представлявшая себе возникший пред ними новый мир. Убивать гостей-союзников да еще в таких количествах немыслимо для обычаев кочевников.[1001] В республиканском Риме яростные стычки в сенате и перед народом[1002] были делом обычным.[1003] В одной их них за десяток лет до, пал заколотым Гай Юлий Цезарь.
Подобная ссора, закончившаяся сражением шайки Энея с шайкой Турна, считается завершением недописанной Энеиды Вергилия.
Глядя с Востока ее описал Л. Н. Гумилев: «Этикет (правила вежливости, — Д. Н.) требовал, чтобы хан выступал как миродержец и диктовал народам свою волю. Так же составляли свои ноты все тогдашние суверенные государи: германские императоры, греческие базилевсы, арабские халифы и китайские «сыны Неба». Когда эта манера выражения воспринималась буквально, возникали эксцессы, часто кровавые. Послов убивали, а за гостеубийство монголы шли в карательные походы. Да и не могли не идти, ибо их этническая психология была основана на принципе взаимовыручки и признания юридической ответственности коллектива за все поступки его членов. Хан не мог поступать вопреки сложившемуся стереотипу поведения, даже если бы он этого желал. Но ведь он сам был членом этого коллектива, думал и чувствовал так же, как его ратники, а следовательно, неизбежно вступал в войны ради обеспечения приемлемого мира. Увы, незнание соседей и невнимание к их особенностям иногда дорого стоили легкомысленным правителям и их невежественным подданным, полагавшим, что их задача — только подчинение султанам, королям, царям и князьям. Но об этом пойдет речь ниже, а пока отметим, что члены разных этносов реагируют на одинаковые возбуждения разнообразно. Если монголы XIII в. не мыслили, что предательство может остаться безнаказанным, и справедливости ради уничтожали население городов, где были убиты их послы, то переднеазиатские мусульмане считали убийство посла пустяком, из-за которого не стоило волноваться, а «франки» — европейцы, пошедшие в Крестовые походы, — не считали нужным кормить своих воинов, из-за чего последние голодали, будучи вынуждены покупать пищу у венецианцев по повышенным ценам, в то время когда их герцоги давали роскошные пиры и балы. А южные китайцы — чиновники и помещики — так прижали своих подчиненных, что вынуждали их бежать в джунгли и составлять банды, жертвами коих становились сами. Доказательство последнего читатель найдет в популярном романе Речные заводи (XII в.). Скажу только, что для ликвидации этих банд потребовалась военная операция, которой руководил лучший из китайских полководцев, Йо Фэй, позднее казненный не за неудачи, а за победы, вызвавшие зависть придворных интриганов. Таков был мир перед началом Монголии».[1004]
Войсками ханьцев, пришедших карать самозванного Шань-Юя, командовали Гань Янь-шоу и Чэнь Тан. После успешного длительного перехода в несколько тысяч миль они взяли приступом римскую столицу Чжи-чжи.
Необычность противника с которым они встретились, была отражена во множестве рисунков, ставших позже источником для описания штурма в Истории раннего Хань Бань Гу, а непосредственно после экспедиции рисунки вызвали большое любопытство как двора, так и женщин императорского гарема (что необычно).[1005]
Римляне запомнились китайцам благодаря своей черепахе — боевому порядку «в виде рыбьей чешуи». Когда при Каррах воины Публия Красса были отрезаны от основной части войск, они удалились на песчаные холмы и сомкнули щиты, но эти воины, поднявшиеся на холмы, выделялись над уровнем щитов, и таким образом были убиты парфянами. Через 18 лет воины Антония усовершенствовали тактику: когда на них было также сделано нападение парфянскими всадниками — стрелками из лука, первый ряд воинов опустился на колени, поставив щиты на землю, для того чтобы защитить ноги воинов, находившихся сзади; следующий ряд держал щиты на уровне головы, а остальные, воины держали их над головами, образуя таким образом testudo-черепаху. Благодаря этому все войско было защищено от стрел парфян, и воины Антония вышли невредимыми.[1006]
Однако против самострелов не помогла и черепаха,[1007] лагерь китайцы взяли штурмом.
Рассказ Чэнь Тана о бое с участием римлян перевела Л. А. Боровкова. По выкладкам Боровковой дело было не на Таласе, а именно на реке Или, реке в Китае (Или-Казахский автономный округ в Синьцзян-Уйгурском автономном районе) и в Алматинской области Казахстана, где в 1729 году произошло сражение казахов и джунгаров.[1008]
«На следующий день прямо подошли к городу Чжи-чжи на реке Дулай. Остановились в 3 ли (1,2 км, — Л. Б.) и заняли позиции. Было видно, что над городом шань-юя водружены пятицветные знамена. Несколько сот латников находились на стенах, несколько сот конников скакали туда — сюда под стеной и более ста пехотинцев у ворот строем, (подобным) рыбьей чешуе, упражнялись с оружием. Находившиеся на стенах то и дело кричали: «Подходите, сразимся!»
(Вдруг) более ста конников устремились к лагерю (ханьцев), но, встреченные лавиной стрел, повернули назад. (После этого Чэнь Тан) послал множество командиров и воинов обстрелять конницу и пехоту у городских ворот, но те ушли внутрь (города). (Воспользовавшись этим), Яньшоу и Тан приказали войскам под бой барабанов подойти к стенам и окружить город со всех сторон. Каждый знал свое место: (одни) прорывались через ров (сянь), (другие) заваливали ворота, щитоносцы вышли вперед, за ними стали лучники и начали стрелять вверх в людей на вышке (лоу-шань-жэнь), и люди с вышки спустились вниз.
Перед земляной стеной (ту-чэн) была двойная деревянная стена (чжун му-чэн). Из-за деревянной стены (осажденные) убили и ранили многих осаждавших. Осаждавшие стали подносить хворост, чтобы поджечь деревянные стены. Ночью несколько сот конников хотели выехать (из города), но (осаждавшие) стрелами перебили их.
Сначала шань-юй, узнав о походе ханьских войск, хотел бежать, но засомневался: канцзюйцы ненавидят его и поддержат ханьцев изнутри, (а извне) выставили, как он узнал, войска Усунь и все царства, бежать некуда. И Чжи-чжи, уже выехавший из (ставки), вернулся, сказав: «Лучше упорно обороняться. Ханьские войска пришли издалека и не смогут долго нападать». Затем шань-юй, облачившись в латы, поднялся на вышку. (Даже) жены шань-юя (яньчжи) и несколько десятков наложниц стреляли в осаждавших. Стрела осаждавших попала в нос шань-юя, погибли и многие наложницы. Шань-юй спустился (с вышки), сел на коня и, передав (командование) сражением, (удалился) в свои покои (да-нэи). За полночь ханьцы прорвались за деревянные стены. Осажденные ушли за земляную стену и с нее стали кричать, (так как) в то время более чем 10-тысячная канцзюйская конница с десятка направлений (подошла) и окружила город. При поддержке (осажденных) она ночью несколько раз нападала на лагерь (ханьцев), но безуспешно, и отступила.
На рассвете (ханьцы) со всех сторон подожгли (деревянные стены), командиры и воины от радости громко закричали. От барабанного боя задрожала земля. Канцзюйские войска ушли. Ханьские же войска под прикрытием щитоносцев прорвались через земляную стену внутрь. Более ста сынов и дочерей шань-юя укрывались в покоях, и ханьские войска подожгли (их). Когда командиры и воины с боем ворвались (в покои шань-юя), он уже умер от раны. Цзюнь-хоу-цзячэн Ду Сюнь отсек голову шань-юя (которую затем доставили в Чанъань. — Л. Б.). Были обнаружены две верительные грамоты ханьских послов и написанные на шелке письма Гу Цзи и других. Все захваченное имущество было отдано тем, кто его добыл. Убили жен (шань-юя), великого наследника, известных ванов и (знатных людей) ниже (по статусу) — всего 1518 человек; 145 человек взятых в плен живыми, более 1000 сдавшихся были переданы правителям 15 царств Западного края, выставивших (войска в этот поход)».[1009]
Из описания похода Чэнь Тана также известно, что стены взятого города были построены за два года ежедневной работы 500 человек. То есть, строительство лагеря было начато еще до разгрома Антония и велось неторопливо. Город был огражден рвом без воды, двумя частоколами и земляным валом. В город был один вход. Переводчик подчеркивает, что кочевники таких сложных сооружений делать не умели. Как видим, к началу осады население города составляло около 3000 человек.
В. В. Тарн: «Я не могу припомнить, чтобы где-нибудь можно было встретить, в литературе или археологии, греческий город с частоколом вокруг стен».[1010] Удивил римский лагерь и китайцев, раз они оставили столь подробное его описание.
Квадратные хуннские города, как считают археологи, построенны при помощи ханьских специалистов.[1011] Но китайцы и греки никогда не обносили лагерь двойным частоколом. Римляне же это делали с завидным постоянством. Кроме того нет данных, что в китайской армии того времени широко использовалась лопата.
По размерам разоренный лагерь был сопоставим с величинами упомянутых в 97-ой главе Вэй Шу столиц Западного края (Восточного Туркестана). В V в. они имели в окружности: Шаньшань (Чарклык) — 0,55 км, Яньци (Карашар) — 2 ли (1 км), Гуйцы (Куча) — 5 ли (2,6 км), Юйтянь (Хотан) — 8–9 ли (около 4,5 км), Шулэ (Кашгар) — 5 ли. Все эти столицы соединены дорогами восточной части Шёлкового пути. Это бывшие римские лагеря.[1012]
Хунны и римляне в лагере были сродственниками. И это представляет историю мятежа Чжи-чжи уже в ином свете:
«Чжи-чжи, убивший [ханьских] послов, сознавал свою вину перед Хань; услышав, что Хуханье стал еще сильнее, он стал опасаться неожиданного нападения [с его стороны], а поэтому хотел уйти подальше. В это время правитель владения Канцзюй, постоянно теснимый усунями, стал советоваться с сихоу; они нашли, что сюнну большое государство, которому усуни издавна подчинялись. Ныне, когда шань-юй Чжи-чжи попал в бедственное положение на чужбине, его следует пригласить и поселить на восточной границе, а затем общими силами захватить [земли] усуней и поставить его управлять ими, что навсегда избавит [Канцзюй] от опасности [нападения] сюнну. К цзяньгуням был немедленно отправлен гонец для переговоров с Чжи-чжи. Чжи-чжи уже давно жил в страхе, к тому же он был зол на усуней, а потому очень обрадовался, услышав о плане правителя Канцзюй, заключил с ним союз и двинулся во главе войск на запад. [Правитель] Канцзюй, со своей стороны, направил навстречу Чжи-чжи высокопоставленных лиц, а также [послал] несколько тысяч голов верблюдов, ослов и лошадей. У Чжи-чжи в дороге от холода погибло много людей и в Канцзюй пришло только три тысячи человек. Впоследствии духу Гань Янь-шоу и его помощник Чэнь Тан с войсками прибыли в Канцзюй и обезглавили Чжи-чжи. Об этом рассказывается в жизнеописаниях Гань Янь-шоу и Чэнь Тана. После того как Чжи-чжи был казнен, шань-юй Хуханье, почувствовавший и радость, и страх, послал императору письмо, в котором говорилось: "Мне всегда хотелось представиться Сыну неба, но, поскольку Чжи-чжи находился на западе, я боялся, что он может совместно с усунями напасть на вашего слугу, а потому не мог посетить Хань. Ныне Чжи-чжи казнен, и мне хотелось бы явиться к вашему двору для представления"».[1013]
«В рисунках о победе Чэнь Тана (весьма отличных от традиционных китайских картин) можно разглядеть нечто похожее на римские триумфы, подобных тем, что проходили по улицам Рима по случаю побед Помпея или Цезаря. То, что в отряде невозвращенцев были ветераны обоих, сомнений не вызывает».[1014]
Пленных римлян привели в Китай и поселили в приграничье. В 35 г. до н. э. в провинции Ганьсу возникает город с названием Ли-сянь. Гипотеза о том, что название города — Александрия — связано с пленными римлянами обоснована Дабсом.[1015] Потом ее веско уточнил Вельгус.[1016] В войске Антония было много выходцев из восточных провинций и Египта: этим можно объяснить выбор названия для города в провинции Ганьсу — Александрия.
В 9-м году уже новой эры узурпатор китайского престола Ван Ман, следуя конфуцианской доктрине выправления имен, переименовал Ли-сянь в Цзе-лу, что значит, согласно Дабсу, «Негодяи-трусы, (захваченные) при штурме» или же «Трусы-негодяи, (cформированные к) сражению» или же, согласно Вельгусу, «Разоблаченные пленники-рабы» или скорее как город «Обнаружения варваров».[1017]
Вельгус ставит важный вопрос: с чем было связана дача городу названия с бранным оттенком Ван Маном через 40 лет?
Ван Ман стал правителем Китая в 7 г. н. э. (7–23 гг.). В китайской исторической традиции он считется узурпатором. После этого дипломатические отношения стран Центральной Азии и Китая были прерваны.
Историки Тан Чанг и Лю Маоцай понимают имя цзе или цзеху (кит. ху, иностранец, варвар; цзе-ху, варвары-цзе) в разное время по разному: 1) западные варвары; 2) северные варвары. В смутное время насчитывали пять враждебных племен ху, разорявших Китай: хунну (匈奴), цзе (羯), ди (氐), кяны (羌) и сяньби (鲜卑). Исследователи отмечают европеидность цзе, считая их пришельцами или потомками юечжей.[1018]
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 150; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!