ВТОРАЯ ТЕТРАДА - ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ
Промежуточные, или согласующие, ценности являются произвольными и намеренными. Поэтому они ассоциируются с деятельностью Самости.
Динамизм ценностей требует сознательного звена, чтобы примирить универсальные и естественные ценности. Естественные ценности могут испытываться Самостью, но не контролироваться ею. Универсальные ценности могут испытываться Самостью, но не создаваться ею. Мы принимаем участие в универсальных ценностях в силу нашей связи со сверхестественным порядком. Мы также существуем и как часть Природы и обнаруживаем, поэтому, что на нас воздействуют все естественные ценности. Промежуточные ценности являются характеристикой человеческого опыта; в силу своей двусмысленности - как одновременно природные и сверхприродные - эти ценности никогда не являются полностью либо теми, либо другими. Эта двусмысленность - характерная черта человеческой Самости, которая не только участвует в обоих порядках (природном и сверхприродном), но совершает это как посредством мотивации, так и посредством способа своих действий. Человеческая Самость двусмысленна, поскольку ее Реальность эссенциальна, и, однако не может реализовать себя иначе, чем в Существовании.
Наша способность суждения в Сфере Ценности проистекает из двоякой приверженности к ценностям нашей экзистенциальной природы и к ценностям нашей эссенциальной природы. Если мы тренируем эту способность, мы обращаемся к руководствуемся в своем движении теми ценностями, которые являются личностными для нас и которые мы сами должны создавать.
|
|
|
Персональные ценности формируют тетраду: две являются мотивирующими и две - инструментальными. Основанием намеренной деятельности является поиск ценностей. Когда человек пробуждается к пониманию того, что существует нечто, что должно быть найдено, и что не содержится полностью в природе, его желания начинают замещаться целью. Желание причинно и структурно. Мы желаем потому, что находимся под известными влияниями, принадлежащими к структурам случайности, конфликта, заботы, радости. Когда мы принимаем какую-либо цель, то стремимся не к тому, чтобы нечто было найдено, но к тому, чтобы нечто было создано.
Воспользуемся словом "Надежда" для того, чтобы выразить качество основного состояния творческой деятельности. Поиск ценности с самого начала устремляется не к тому, что есть, а к тому, что может быть. Неудовлетворенность заложена в природе человеческой Самости. Тем не менее Самость никогда не испытывает неуверенности относительно шаткости своего положения в Реальности. Эта тема умело развита Хайдеггером и его последователями. Через свое знание о смертности Самость поднимается из Природы в тот мир, где Бытие является Становлением. Это мир стремления к Цели - которая никогда не может быть реализована полностью в рамках ограничений Семейства Самостей - и достижения некоего надежного места в Космической Схеме. Осведомленность об этой Цели помещает Самость в положение "долженствования", из которого нет выхода.
|
|
|
Инструментальные члены двойственны. Здесь мужские и женские источники взаимно изменяют свои характеристики сообразно с природой деятельности. Решительность, мужество и целенаправленность проистекают из жажды Реальности. Но направленность требует также мудрости, проницательности и признания того, что ценности, подобно чувствительным растениям, разрушаются от слишком большого жара. Голод - состояние восприимчивости; голодающий человек не торгует своей пищей. Мудрость также восприимчива и молчалива; мудрый не полагается на собственную активность. Помимо этих добродетелей, требуемых для реализации персональных ценностей, мы имеем также два источника, на которых основываются инструментальные члены.
Надежда
Мы обнаруживаем в своем опыте тенденцию к примирению нашей осведомленности о случайностях в природе с верой в сверхъестественную цель; это апелляция к некоему неясному, хотя и очень личностному чувству, что должно существовать разрешение дилеммы. Ценность, пробуждающую это чувство, мы ассоциируем с качеством Надежды. Поступая так, мы как будто вступаем в противоречие с "теологической" триадой (Вера-Надежда-Любовь), помещающей Надежду за пределы естественного порядка и связывающей ее с Верой и любовью. Однако, существует и личностная надежда, не обладающая сверхприродными качествами надежды на то, что усматривается за пределами Существования. Именно личностная надежда является основным мотивом, делающим жизнь для человека посильной; он может иметь такую надежду без всякого представления о Реальности за пределами жизни. Благодаря Надежде мы и отправляемся на поиски ответа на такие вопросы, которые даже не знаем как сформулировать. Следовательно, надежда совершенно отлична от целенаправленной деятельности, которую мы наблюдаем в естественном порядке, и нам не следует смешивать надежду с "направленностью органической деятельности".
|
|
|
Направленность может быть результатом комбинации причинности и структуры, управляющей природным порядком. Надежда означает гораздо больше, чем направленность, но она также означает, и меньше, чем направленность.
|
|
|
Поиск Ценности, на его начальной стадии, не совершается в предопределенном направлении, подобно тому, как растение ищет воду в почве, или как голодное животное ищет пищу. Прежде чем мы пойдем дальше, следует отметить одно затруднение, общее для всех персональных ценностей. Поскольку Самость человека может быть разного рода и Семейство Самостей включает в себя Материальную, Реагирующую, Разделенную и Истинную Самости (определение которых дано в главе 31 Второго тома), то существуют поэтому и различные типы Надежды.
Надежда Материальной Самости фиктивна. Это не истинный поиск, но лишь "эффективная причинность". Надежда Реагирующей Самости обычно возникает под "влиянием минуты" и столь же быстро исчезает. Надежда Разделенной Самости может быть стабильной, но ложной, заимствованной от других. Лишь надежда Истинной Самости - подлинный ценностный опыт поиска понимания[44].
В заключение следует отметить сходство между Надеждой и Случайностью. Обе являются весьма неопределенными факторами нашего опыта. Такова характеристика исходного положения /ground state/ всех тетрад. Это можно сравнить о положением категорий целостности и потенциальности, занимающих аналогичные позиции на шкале Категорий Факта (2 глава Первого тома).
Нужда
В течение дня приходит время, когда неясное чувство дискомфорта и усталости переходит в понимание того, что мы голодны и нуждаемся в пище. Первое состояние может быть названо мотивационным, второе - инструментальным, ибо оно посылает нас на поиск пищи. В духовной жизни неясное волнение, заставляющее нас искать цель или причину, которые могли бы удовлетворить нас, иногда принимает форму осведомленности о какой-либо ценности, в которой мы непосредственно заинтересованы, но реализовать которую не в наших наличных силах.
Ценности подобного рода не принадлежат к естественному порядку. Они не могут быть поняты в терминах причины и действия или измерены, а говоря современным языком, "квантированы". Эти ценности пробуждают в нас потребность (Нужду) "расшевелить себя", "выйти из собственной шкуры"; именно благодаря им существуют такие личные ценности, как самоуважение, мужество, доброта или честность. Когда мы осознаем, что этих ценностей нам недостает, то переживаем это как дефект своего существа. Однако и они являются инструментальными ценностями, или добродетелями, посредством которых достигаются цель Самости - Безопасность (Защищенность).
Такое суммирование всех ценностей, ассоциируемых с характером - или моральных добродетелей - и описание их в целом как Нужда может показаться странным и нерезонным. Столь же странным может показаться утверждение, что все моральные ценности указывают на наше несовершенство; но, по размышлении, мы легко увидим, что Самость, достигшая своей цели - единения с Индивидуальностью, - не нуждается в конкретных добродетелях: правильное действие становится ее второй природой. Моральные добродетели - инструмент, но не конечная цель.
Для того, чтобы создать ценности, человек нуждается в инструментах - и не только человек, но и любое существо, способное создавать ценности, то есть любая Самость. Нужда - условие достижения.
Существуют естественные качества, которые в своем проявлении могут быть неотличимы от моральных качеств. Щедрость столь естественна для некоторых, поскольку проистекает спонтанно из третьей естественной ценности - Заботы; для других это - качество, которого надо достигать через самодисциплину и самопожертвование. И лишь во втором случае мы можем назвать Щедрость добродетелью.
При обладании какой-либо моральной добродетелью она не ощущается как ценность, в противном случае отсутствовало бы смирение и добродетель была бы не более чем заимствованный и имитируемый паттерн поведения, а не свойством Самости, Следовательно, то, что мы называем Нуждой - когда она переведена в инструментальный термин, - становится добродетелью смирения (скромности), понимаемой всеми моралистами как такое условие, без которого все остальные добродетели остаются нечистыми (запятнанными).
Однако Нужда нечто большее, чем просто объективизация смирения. Она представляет собой общее условие восприимчивости, поддерживающее деятельность поиска цели. В такой интерпретации Нужда - женственная ценность. Однако она является также и силой. Аристотель называет ее orepnois, или Лишением, ведущей и направляющей силой всех устремлений ко Благу. Благо - больше, чем моральное совершенство, и, соответственно, Нужда больше, чем чувство морального несовершенства.
Нужда - диадическая ценность, поскольку она всегда самопротиворечива. Мы можем осознать лишь ту нужду, которую мы уже имеем. "Кто не вкусил, не знает". Это лишение того, что мы уже испытали и утратили и, однако, все еще имеем. Это условие хорошо известно не только в отношении моральных добродетелей, но также и в отношении качеств, требуемых в искусстве, науке и при ведении практических дел.
Уже отмечалась двусмысленность инструментальных членов этой тетрады. Можно также отметить, что в прогрессии Ценностей Нужда может возникать из Надежды. Мы не можем испытывать нужду до тех пор, пока не познаем вкуса надежды. Нужда - прояснение надежды, а также инструмент ее реализации.
Нужда не может быть удовлетворена без трансформации. Она представляет собой точку вступления в то измерение, которое в понятиях естественного порядка не существует. Существующая естественная Вселенная, с ее механизмом причинности и структуры, самодостаточна, и, следовательно, бесплодна в самом точном смысле слова. Она ни в чем не нуждается и не может ничего достичь. Даже ценности, в той мере, в какой они являются естественными, не несут в себе семян собственной трансформации, Лишь переходя к ценностям, связанным с Самостью, мы обнаруживаем, что они являются источником трансформации и возможного единения с Индивидуальностью.
Различение
Ценности, проистекающие из Нужды, не селективны. Каждая ситуация предстает перед нами со своей собственной качественной проблемой, и Самость, в поисках Блага, отвечает на нее сообразно добродетелям, которыми располагает, и в той степени, насколько способна. Следующая ступень ведет нас к более интеллигентному, более сознательному использованию способностей. Различение - то наименование, которое мы даем шестой группе Ценностей.
Различение - одна из трех триадических, или относительных, ценностей. Она соответствует Заботе в первой тетраде. Различение соотносится с Самостью более динамичным образом, чем в это возможно через Нужду. Самость обладает силами Функции, Бытия и Воли, и если она использует все три в своей реакции на ситуацию, то может не только принимать в ней участие, но и эффективно действовать[45].
Рассмотрим два способа ответа на какую-либо типичную ситуацию - посредством нужды и различения.
Человек, которому надоел назойливый нищий, видит, что тот голоден, и, побужденный моральным принципом доброты и щедрости, дает нищему деньги, на которые тот может напиться и совершить преступление. Другой человек в той же ситуации понимает, что нищий - пьяница, но видя, что он действительно голоден, ведет его к себе и дает ему пищу, а не деньги. В первом случае ценность санкционирована нуждой, во втором - различением. Первая ситуация диадична: добро и зло противопоставлены и, однако, взаимодополняют друг друга. Нищий неумолимо движим своим роком и щедрый человек становится слепым инструментом его падения. Вторая ситуация триадична: щедрость вытесняется состраданием, устанавливается система отношений, динамизм которой может сласти нищего от его рока.
Можно ли в таком случае утверждать, что добродетели, связанные с различением (проницательностью), "выше" или "лучше", чем другие моральные добродетели? Такой способ их рассмотрения был бы неверным. И те и другие - инструментальны, и те и другие необходимы. Различение окажется недоразвитым, если моральные ценности не окажут на него эффективного воздействия. Мы пойдем дальше и скажем, что различение невозможно до тех пор, пока нет первоначального осознания нужды. Существуют множества ситуаций - фактически даже большинство из них, когда функциональные проявления Самости (мысли, чувства, ощущения и остальные), обучение должным образом, чтобы понимать и реагировать на нужды, возникающие в нормальных условиях, способны действовать правильно без использования различения -по крайней мере в том, что касается деталей. У таких Самостей инструментальная роль различения используется для поддержания правильного баланса различных действий как ответа на ценностные стимулы.
Есть связь между первой и второй тетрадами Ценности. Различение развивается в борьбе за понимание себя, других и мира. Но до тех пор, пока мы не помещены в условия конфликта -второй естественной ценности - сила проницательности едва ли может развиться. Подобным же образом связаны забота и моральные личные ценности: одно ведет к другому.
Таким образом, как уже было сказано ранее, триада Различения является инструментом реагирования. Мы в одинаковой мере нуждаемся и в правильных реакциях и в правильной трансформации.
Безмятежность
Индуистская триада целей существования имеет вторым термином качество, называемое santosh, или Безмятежность. Это -плод моральных добродетелей, цель и вершина личностных ценностей. Весьма сходное значение приписывается слову "Эвдемония", или блаженство, которое Аристотель определяет как "использование жизненных способностей в соответствии с совершенной добродетелью[46].
Состояние Безмятежности достигается тогда, когда Самость объединяется с Индивидуальностью и обретает, таким образом, безопасность. До тех пор, пока Самость находится в состоянии активности, состояние безмятежности не может быть реализовано полностью. Следовательно, оно является скорее целью, которая должна быть достигнута через деятельность, нежели частью самой деятельности. Именно это мы и должны были ожидать увидеть в четвертом члене тетрады, и именно в том смысле, в котором говорит об этом Аристотель. Следует также отметить, что Аристотель рассматривает Безмятежность в качестве Блага, которое должно быть достигнуто, и добродетель - как инструмент для достижения.
Существует ли какая-либо группа ценностей, которую можно было бы ассоциировать с качеством Безмятежности? Мы усматривали их в понятии гармонии, или совершенства, или "истинного средства" (Аристотель). Для Самости совершенство - это верность самому себе (true to oneself), ибо тогда становится возможным объединение с Индивидуальностью. Для внешних объектов эта ценность может быть названа "правильностью". Применительно к действию ее следует назвать "справедливостью". Безмятежность совершенного произведения зависит от впечатления завершенности, которое оно вызывает, когда ни одна деталь не нуждается в исправлении.
Этих замечаний должно быть достаточно для того, чтобы передать идею группы ценностей, являющихся скорее мотивационными, или нормативными, чем инструментальными. Всем им, в общем, присуще субъективное качество покоя. Когда мы созерцаем их в собственной внутренней жизни, или в музыке и других произведениях искусства, или в поступках, - они всегда вызывают чувство полного удовлетворения, являющегося именно тем качеством, которое мы хотим передать словом "безмятежность".
Восьмая ценность имеет, однако, другой, не менее важный атрибут, чем вызываемое ею субъективное состояние. Объективно она должна быть понята как ценность, предъявляющая нам бескомпромиссное требование не принимать ничего меньшего, чем совершенство, во всем, что бы мы ни делали. Даже если мы никогда не находим совершенной Безмятежности в себе или в проявлениях других людей, она остается целью, не подлежащей сомнению или отрицанию.
Безмятежность связывает личные ценности с универсальными и, следовательно, является источником всех обязанностей, располагающихся в пределах Самости. Это позволяет ассоциировать восьмую ценность с Самостью. Чистая совесть безмятежна, ибо ей известно, что нет ни одной обязанности, которой пренебрегли.
Связь Безмятежности с Категорическим Императивом "Основ" Канта можно увидеть в такой его формуле: "Действую лишь на основании такой максимы, насчет которой ты можешь быть уверен, что она может быть в то же время моральным законом!" И действительно, фундаментом "Основ" является убеждение, что личное совершенство должно предполагать гармонию с универсальными законами. Так же обстоит дело с santosh (безмятежностью) и dharma (обязанностями) в индуистском учении. Принятие обязанности - свободный акт воли. Это - вторая свобода; первой является естественная свобода наслаждаться счастьем. Я для Самости характерна вторая свобода, предполагающая осознание нужды и понимание, которое достигается через различение. На языке теологии эта приобретенная свобода называется свободой Работы.
Прогресс нашего исследования очевиден. Восемь ценностей или групп Ценности, обнаруженных нами, не только формируют две тетрады, но являются прогрессивной последовательностью, каждый член которой предполагает все предыдущие. Как естественные ценности, которые вытекают одна из другой, так и персональные ценности не могут быть размещены в другом порядке, чем такой; Надежда, Нужда, Различение, Безмятежность. Их можно рассматривать как четыре стадии трансформации ценностного опыта человеческой Самости.
Дата добавления: 2019-03-09; просмотров: 196; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!