Из «Биографического словаря Державы» 25 страница
Генерал Рейнстоун помолчала.
– Когда получалось, я проводила время с племянницей. Мне хотелось как-то повлиять на ее жизнь. И поначалу она вознаграждала все мои усилия, росла умной, пытливой девочкой, всегда обходительной и с прекрасными манерами. Но со временем ею завладело желание завоевать любовь матери. Это было сродни помешательству. Арамия шла по головам, не замечая, что Калисте плевать на всех, кроме себя. Я отступила, но прежде – и здесь я прошу у вас прощения, – Рейнстоун склонила голову перед Титом, – я рассказала ей о дочерней палочке Валидуса. А Арамия передала информацию Атлантиде, когда новый инквизитор захотел найти ваше высочество после вашего побега из-под их колпака в пустыне.
– А это вы рассказали ей, что у меня есть обрыв пункта назначения? – поинтересовался Тит. – Тот, который позволил бы мне использовать переместитель в Восточном Деламере, чтобы попасть в Атлантиду?
– Нет. Согласно показаниям людей из Инквизитория, Арамия сообщила им, будто обрыв ей давным-давно показал принц Гай. – Генерал повернулась к Фэрфакс. – Мисс Сибурн, пожалуйста, позвольте принести извинения и вам. Мне не следовало рассказывать кому-либо о дочерней палочке Валидуса, неважно, кровным ли родственникам или нет. Надеюсь, вы простите меня за то, что подвергла вашу жизнь опасности.
– Напротив, – отозвалась Фэрфакс. – Я чрезвычайно благодарна вам за то, что вы не дали мне вырасти под влиянием леди Калисты.
|
|
|
Повисла тишина. Наконец генерал Рейнстоун встала и поклонилась Титу:
– С вашего позволения, сир, я вернусь к своим обязанностям.
Он кивнул, а когда она подошла к двери, поднялась и Фэрфакс.
– Извините, генерал. Полагаю, вы с моим опекуном были друзьями... близкими друзьями. Вы когда-нибудь обсуждали с ним его поступок?
Рейнстоун покачала головой:
– Одно время я была разочарована в Горацио не меньше, чем в Калисте. Но затем, где-то через год после рождения Арамии, я попросила его о встрече. Он отказал, сославшись на занятость. А через год сам со мной связался. Но едва его увидев, я поняла, что он ничего не помнит о Калисте, кроме их первой встречи. В тот же день я столкнулась с сестрой. Однако и она не поняла, о чем я – ее воспоминания тоже были подавлены. Я ушла жутко расстроенной: не могла ни сама помочь ему, ни найти помощь на стороне. Поэтому я отдалилась от Горацио, чувствуя, что наша дружба просто недостаточно крепка, чтобы вынести его поступок и то, в кого он превратился.
Фэрфакс скользнула пальцами по краю стола.
– А вы когда-нибудь были… больше, чем друзьями?
Тит припомнил давний снимок Хейвуда и генерала Рейнстоун, который ему показывала Фэрфакс – казалось, они не замечали никого, кроме друг друга.
|
|
|
Генерал покачала головой:
– Нет, мы были очень-очень хорошими друзьями, но не более. Я любила другого человека… – Она опустила взгляд на свои руки, потом посмотрела на Тита. – Я любила ее высочество, сир, любила вашу маму.[6]
* * *
Иоланта и Тит даже до кровати не добрались, заснув на длинных диванах в солярии. Вдруг Иола осознала, что Тит что-то ей говорит.
– …одобрили передачу власти. Мне надо идти. Люблю тебя.
Она пробормотала что-то в ответ. Это походило скорее на мычание, но Иоланта чувствовала: принц поймет, что она призналась ему в ответной любви, неистовость которой обратила бы в бегство любого дракона.
Когда она снова проснулась, день был в разгаре, и на улице лило как из ведра. Иола вышла на крытый балкон и ахнула: огромная колокольня Консерватории, менее чем в полуверсте! А над деревьями высятся красные крыши колледжей. И если хорошенько прищуриться, то можно даже убедить себя, будто видишь поток разноцветных зонтов на Университетской аллее.
– Смотрю, вы встали, мисс Сибурн, – послышался голос Далберта.
Иоланта обернулась:
– О, мастер Далберт, знаю, у вас не так много времени, но, может, получится отправить слугу за списком майских вступительных экзаменов?
|
|
|
– Считайте, уже сделано, – улыбнулся Далберт. – А меж тем к вам посетитель.
– Кто же?
Кто мог знать, что она здесь?
– Господин Кашкари. Господин Васудев Кашкари.
Иола тихонько вскрикнула.
– Когда он приехал?
– Около получаса назад.
Далберт сопроводил ее в гостиную, где дожидался гость. Фамильное сходство сразу притягивало взор: у братьев было одинаковое телосложение, те же черные выразительные глаза и изящно очерченные губы. Но Иоланта заметила и отличия: старшему брату была присуща бόльшая мягкость, в младшем же, несмотря на безукоризненные манеры, бурлила неуемная энергия. Однако Васудев Кашкари был из тех, кто легко улыбается и смеется.
По крайней мере, раньше.
Они обменялись рукопожатиями.
– Прошу, садитесь, – предложила Иола. – Знакомство с вами – честь для меня.
– Нет, это честь для меня. Вы исполнили то, чего добивались многие поколения магов.
– Я бы не справилась без помощи. Без самопожертвования многих людей. – На глазах выступили слезы. – У нас бы ничего не получилось без Богини Дурги.
– Я только что ходил на нее посмотреть, – тихо ответил Васудев. – Меня предупредили, что она выглядит как вы, но все равно это стало… стало потрясением.
|
|
|
– Мне жаль, что вы не смогли последний раз увидеть ее лицо.
– Смог – перед тем как она покинула пустыню. Она поведала мне о своем решении.
– Так вы знали, что она многоликая?
Он слегка улыбнулся:
– Я никому и никогда не рассказывал эту историю – нам приходилось держать ее дар в тайне, – но я влюбился в Амару, когда она выглядела совершенно по-другому.
– О!
– Вы в курсе, что в детстве многоликие могут становиться кем угодно, но, повзрослев, способны измениться лишь однажды?
Иоланта кивнула.
– Мы познакомились, когда Амаре пора было прекратить принимать облик окружающих. Но она желала сохранить свободу от любопытных взглядов, которые преследовали ее повсюду. Так что впервые я увидел Амару в облике ее кузины Шулини.[7]
Иола встречалась с Шулини, милой девушкой, но далеко не такой красавицей как Амара.
– Увлекательная, должно быть, история. Жаль... Жаль, у меня не было возможности узнать Амару получше.
– Вы видели, как она себя ведет в чрезвычайных ситуациях. Так что в каком-то смысле знали ее лучше всех. Однако мне бы тоже хотелось, чтобы вы познакомились при других обстоятельствах, когда она была просто чудесной обаятельной девушкой.
Глаза Иоланты снова заволокла пелена слез.
– А вы… Вы когда-нибудь просили ее не делать этого? Не соваться в пекло, из которого она не вернется?
Старший Кашкари на мгновение перевел взгляд на окно, за которым все еще стеной лил дождь. Только теперь Иола заметила у него на запястье браслет верности Амары.
– Я хотел, – тихо промолвил Васудев. – Хотел умолять ее не уходить. Но Амара была не просто моей возлюбленной. Она была воином. А воина нельзя удержать, если грядет битва.
Возможно, он и не покончил с Лиходеем собственноручно, но Васудев Кашкари оказался не менее удивительным, чем его брат.
Иоланта взяла его руки в свои:
– Она была храбрейшим магом из всех, кого я встречала. Я буду вечно благодарна вам обоим.
Несколько мгновений Васудев глядел на нее, а потом ответил:
– А мы – вам. Никогда этого не забывайте.
* * *
Вечером опубликовали весть о гибели Лиходея. История в «Деламерском наблюдателе» зачаровала Иоланту, хотя она и так обо всем знала. Статья, занявшая почти все полосы, заканчивалась словами: «Мы не упоминаем имен ради безопасности тех, кто сыграл важные роли в сих необыкновенных событиях, и их близких. Но мы безмерно благодарны им за выдающуюся отвагу и жертвенность».
Следующие сорок восемь часов город праздновал. А затем начались государственные погребения. Далберт спрятал Иоланту и Уэста в пустой приемной Мемориального музея Тита Великого рядом с собором. Они прибыли, когда солнце уже заходило, и окна собора сверкали в умирающем свете дня. Огромная толпа магов, тихих, сдержанных, облаченных в белое, заполонила весь Дворцовый проспект.
Сломанная нога Уэста уже исцелилась. Он мог вернуться в Англию, но пожелал посетить похороны. Ожидая начала процессии, они обсуждали его планы и планы Иолы, а также непостижимые события, свидетелем коих он стал в Державе. Затем она спросила:
– Можно задать вопрос?
– Разумеется.
– В начале прошлого… нет, этого семестра тебя очень интересовал принц. Я сочла это подозрительным и все гадала, не атлантийский ли ты шпион… Оказалось, нет. Так почему же ты так много расспрашивал о его высочестве?
Уэст слегка покраснел.
– Я впервые увидел его на праздновании Четвертого июня, когда его семья расположилась под тем громадным белым навесом. Тит был прекрасен и зол. И, ну… – Уэст пожал плечами. – Я думал о нем все лето.
Иоланта прикрыла рот рукой.
– О таком я даже помыслить не могла.
– Обещай, что не расскажешь ему.
Она чуть не начала заверять Уэста, что Тит вряд ли изменит мнение о нем из-за чего-то подобного, но осеклась. То была просто просьба гордого юноши, который желал сохранить свою безответную любовь в тайне.
– Обещаю.
Как только на небе появились первые звезды, зажглись сотни фонарей, развешанных вдоль Дворцового проспекта. Неземные ноты «Молитвы Серафимов» вознеслись над толпой, поначалу почти неслышные, но постепенно набирающие мощь и размах. Похоронная процессия двинулась от Цитадели. В катафалки с усопшими не стали впрягать ни пегасов, ни даже фениксов. Их несли на плечах маги.
Толпа присоединилась к молитве, сотни тысяч голосов одновременно взметнулись ввысь.
– Уйдешь ли ты, как корабль, покидающий гавань? Вернешься ли, пролившись на землю дождем? Стану ли я твоим проводником в Посмертие, коли высоко подниму самый яркий свет здесь, на земле?
Пять катафалков прибыли на площадь перед собором: Амары, Уинтервейла, Тита Константиноса, миссис Хэнкок и учителя Хейвуда. На последних двух стояли очень похожие на погибших деревянные статуи. Властитель Державы вместе с другими нес отцовский гроб, братья Кашкари – носилки Амары, леди Уинтервейл – своего сына, а генерал Рейнстоун – миссис Хэнкок. Иоланта была тронута, увидев Далберта у носилок учителя Хейвуда.
Усопших возложили на погребальные костры. Молитва достигла крещендо, а затем воцарилась полная тишина. Властитель Державы, мрачный и притягательный, обратился к толпе:
– Пред вами лежат мужество, стойкость, доброта, дружба и любовь. Пред вами лежат мужчины и женщины, которые могли избрать иной путь, смириться с несправедливостями мира, вместо того чтобы отдать свои жизни во имя перемен. Сегодня мы чествуем их. Их, а также всех тех, кто погиб ранее, вымостив для нас эту дорогу. Тех, о ком мы храним память, и тех, о ком позабыли. Но ничто не исчезает в Вечности. Миг добродетели всегда будет находить отклик в людских сердцах, как и акт героизма. Так чествуйте же мертвых – и живите в добродетели и героизме.
Принц один за другим поджигал погребальные костры. Языки пламени с треском вздымались все выше и выше. Детский голосок, чистый и звонкий, словно ангельский, запел первые ноты «Несокрушимой арии»:
– Что есть Пустота, как не начало Света? Что есть Свет, если не конец Страха? И кто есть я, как не воплощение Света? Кто я, как не начало Вечности?
Иоланта плакала в объятиях Уэста.
На следующее утро он вернулся в Англию в сопровождении Далберта. Братья Кашкари простились с Иолантой днем. Они свободно передвигались по Деламеру под видом повстанцев, недавно прибывших, дабы обсудить ситуацию с правителем Державы. Но теперь настала пора возвращаться домой.
Иола обняла обоих братьев:
– Берегите себя.
– И ты, Фэрфакс, – сказал младший Кашкари. – Но прежде чем мы уедем, это тебе.
Она приняла красивую шкатулку из красного дерева.
– Мне?
Мохандас кивнул. Впервые за долгое время в его глазах мелькнули веселые искорки.
Иоланта открыла шкатулку и расхохоталась. В конце летнего семестра они с принцем купили Кашкари замечательный бритвенный набор, украшенный монограммой – в благодарность за помощь, оказанную им в ночь Четвертого июня.
А теперь он вернул долг, и Иола держала в руках украшенный монограммой бритвенный набор с рукоятками из слоновой кости, инкрустированными золотом, который заставил бы Арчера Фэрфакса раздуться от мужской гордости.
Не прекращая смеяться, они снова обнялись.
После ухода братьев Иоланта долго смотрела на подарок, по очереди поднимая каждую вещицу и ощущая ее вес и форму, водя пальцами по выгравированным на верхнем краю помазка инициалам.
И неистово желая процветания и счастья этим выдающимся юношам.
* * *
Тит вернулся на виллу ночью и застал Фэрфакс, с закрытыми глазами растянувшейся на диване в солярии. А приблизившись, заметил на столике рядом дневник принцессы Ариадны. На открытых страницах отчетливо была видна запись.
Сердце сжалось. Что еще ему нужно узнать?
Поверх строчек лежала записка от Фэрфакс: «Нашла вот это. Подумала, тебе захочется посмотреть. В кои-то веки что-то приятное».
«26 апреля 1021 державного года».
День, когда умерла его мать.
«Годами я молилась о пророчестве, о котором не пожалею. Сегодня это случилось. Короткое напряженное мгновение. В этом видении я разглядела сына в объятиях его отца. Оба были растроганы так, что не передать словами.
Мое лицо мокрое от слез. Нет времени описывать все в деталях, поскольку отец уже прибыл во дворец, и до назначенного часа моей смерти остались считанные минуты.
Но по крайней мере теперь я могу сказать сыну, что не все будет потеряно.
Не все будет потеряно».
Тит перечитал строки еще несколько раз, утирая слезы, выступившие в уголках глаз. Закрыв дневник, он понял, что прочел лишь часть записки Фэрфакс. Вторая половина гласила: «Я в летней вилле Королевы Времен Года».
* * *
В Горниле всегда была та же пора, что и снаружи, за исключением случаев, когда история сама по себе устанавливала внешние климатические условия. На летней вилле царило вечное лето, постоянно дул ветерок и стояла прекрасная погода.
На деревьях висели фонарики. В листве перемигивались светлячки. Иоланта сидела на каменной балюстраде с видом на озеро, разглядывая звезды. Тит поднялся на балюстраду и присел рядом. Иола обняла его и поцеловала в висок.
– Счастлив?
– Да.
Она накрыла его руку своей.
– Я собираюсь сделать тебя еще счастливее.
Его пульс ускорился.
– Не представляю, как это возможно.
Иоланта положила в его ладонь что-то легкое и удивительно мягкое. Лепесток розы.
– Оглянись.
Должно быть, Тит ослеп – или просто не сводил глаз с любимой. Теперь же он заметил, что все вокруг усыпано лепестками роз: дорожки, ровно стриженная лужайка, балюстрада по обе стороны от них, даже поверхность озера внизу.
Тит рассмеялся:
– Если уж ты меняешь мнение, то не останавливаешься на полпути.
– Погоди, пока увидишь те, что внутри, их там целая куча. Готовься трепетать от благоговения.
Тит спрыгнул с балюстрады и помог спуститься Иоланте.
– Я по умолчанию трепещу, когда дело касается тебя, повелительница молний. А теперь давай-ка проверим, хватит ли мне мужества не сбежать, столкнувшись с лавиной лепестков роз.
Иола рассмеялась в ответ. Рука об руку они вошли в дом и, едва дверь закрылась, слились в поцелуе.
Эпилог
Стоило шагнуть в кондитерскую миссис Хиндерстоун, как Иоланту окутали ароматы масла и ванили. Яркое, опрятное заведение было одним из ее любимейших мест в Деламере. Летом тут подавали мороженое с необычными вкусами, зимой – сытный горячий шоколад, и каждый день – выпечку наивысшего качества, не говоря уже о разноцветных сластях, выставленных в витринах.
– Доброе утро, дорогая, – просияла миссис Хиндерстоун.
Она стояла у кассы, прямо под табличкой, гласившей: «Книги о черной магии можно найти в подвале, бесплатно. Обнаружив подвал, пожалуйста, покормите призрачное чудище внутри. С уважением, Е. Константинос».
До появления миссис Хиндерстоун здесь располагался книжный магазин, которым управлял не кто иной, как дед властителя Державы по отцовской линии – хотя тогда об этом никто не знал, даже сам принц. Новая хозяйка сохранила внушительную коллекцию книг, чтобы покупателя могли их листать, пока ожидают своих заказов или пьют утренний чай. А также оставила большинство вывесок, включая ту, на которой было написано: «Предпочитаю еде чтение». Иоланта мгновенно прониклась к миссис Хиндерстоун симпатией за умение посмеяться над собой.
– Доброе утро, – поздоровалась она в ответ. – Как вы сегодня?
– А я все ждала, когда вы зайдете, хотела лично поблагодарить! За много лет моему локтю не помогли никакие зелья и эликсиры, но ваше лекарство – просто чудо какое-то.
– Вот и отлично, – улыбнулась Иоланта. Она была рада помочь. – Ничто не сравнится с ощущением, когда нигде ничего не болит, не правда ли?
– Мне ли не знать. Вам как обычно?
– Да, пожалуйста.
– Шоколадный круассан и чашечку café au lait для мисс Хилланд, – велела миссис Хиндерстоун своим помощникам за стойкой и снова обернулась к Иоланте. – Вы всегда так рано встаете по субботам. Разве вы не ходите поразвлечься пятничными вечерами?
– Почему же, хожу. Вчера мы с друзьями посетили матч по воздушному поло. Победила команда Консерватории, так что мы праздновали, громко и фальшиво распевая песни во дворе до двух ночи.
У Иолы до сих пор слегка саднило горло – они отлично провели время.
– Но на часах лишь семь утра.
Кондитерская едва открылась и пока не успела наполниться привычной толпой клиентов.
– Только так у меня есть шанс занять любимое место, – пояснила Иоланта.
Она понятия не имела, почему по субботам всегда просыпается в одно и то же время, как в школьные годы. Она никогда не заводила будильник вечером в пятницу, но следующим утром открывала глаза с восходом солнца.
Один из помощников миссис Хиндерстоун принес Иоланте кофе и круассан. Она открыла кошелек.
– Ни в коем случае, – отмахнулась миссис Хиндерстоун. – Это за счет заведения.
Иоланта поблагодарила и отнесла поднос к маленькому столику у окна. Кондитерская находилась на углу Гиацинтовой улицы и Университетской аллеи, напротив знаменитого сада Консерватории со статуями. Маги со всего города являлись сюда на прогулку с утра пораньше, и было невозможно предугадать, кого увидишь на сей раз.
Десять минут спустя миссис Хиндерстоун подошла, чтобы лично наполнить чашку Иоланты свежим кофе.
– Знаете, мисс, Иоланта Сибурн частенько наведывалась к нам, когда была ребенком. Не обижайтесь, но вы немного на нее похожи.
– С чего бы мне обижаться? Прошу, сравнивайте меня с отважной героиней Последнего Великого Восстания, сколько пожелаете.
Они вместе рассмеялись.
На самом деле миссис Хиндерстоун не первая упомянула о сходстве Иоланты Хилланд с Иолантой Сибурн. На втором году обучения в Консерватории одна из ее преподавателей, крупная рыжеволосая женщина по имени Иполитта Эвентид, сделала аналогичное замечание. Однако сейчас Иола об этом говорить не стала, дабы не показаться хвастуньей.
Миссис Хиндерстоун поставила кофейник на стол.
– Угадайте-ка, кто появился в моей лавке два дня назад? Его высочество!
Иоланта не удержала придушенного вскрика.
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!