Но мы, уже пешком, двинулись по непривычно пустынной улице – ни транспорта, ни прохожих -- к Московскому вокзалу.
Боковые ворота Канавинского рынка были закрыты. На рынке никого. Сквозь ограду были видны какие-то ящики, жёлтая стружка и обрывки бумаги, сиротливо валявшиеся на снегу между торговыми рядами и павильонами. Возле главного входа поперёк улицы прохаживались два милиционера. Схватив за руку, Рудик затащил меня под арку дома:
-- Давай через «Локомотив»! С ними лучше не связываться.
Арка, в которую мы нырнули, вела на изрядно запущенный стадион. Тропинка, протоптанная по диагонали футбольного поля, заканчивалась дырой в заборе. За ней последовали досчатые сараи, ямы и другие дырявые заборы. Из последней дыры мы вылезли к сильно загаженному туалету в углу привокзальной площади и тут же попали в тихо бурлящую растерянно-решительную толпу, состоявшую из студентов, учащихся ремесленных и фабрично-заводских училищ и таких же, как мы, школьников. Растерянность молодого народа объяснялась тем, что милиция перекрыла все входы на вокзал. Но это лишь усиливало решимость собравшихся преодолеть препятствие. Лично меня толпа заставила подумать о большой собаке, отпущенной хозяином погулять без намордника. Пока «собака», вроде бы, не кусалась. Но что будет потом? И конечно, я вспомнил «ледовое побоище» на Оке, свидетелем которому стал благодаря Вовке-«барану». Ни в какую Москву я не хотел.
Недюжинного роста милицейский чин, показавшись из здания вокзала, приложил ко рту рупор и прокричал:
|
|
|
-- До особого распоряжения все поезда на Москву отменены! Во вторник, десятого марта, можно будет обменять билеты или вернуть деньги! Прошу разойтись!
-- Слышал?.. -- с облегчением произнёс я. – Пошли отсюда.
-- Да врёт он! Лапшу на уши вешает! – воскликнул «клюковка». – Посмотри: кто уходит?
Действительно, никто не уходил. Напротив, молодого народу на привокзальной площади становилось всё больше. И толкаясь среди этого народа, мы оказались на пешеходном мостике, переброшенном через пристанционные пути.
Рядом с нами остановилась группа мальчишек-ремесленников, человек пять-шесть -- в шинелях, ватниках и куртках, но все как один в форменных фуражках. Один из них достал из-за пазухи верёвку и привязал её к перилам моста. Приладив хлястик фуражки под подбородком, он перемахнул через перила и мгновенно оказался на крыше стоявшего на пристанционных путях товарного вагона. За ним последовали ещё двое. Зазвучали трели милицейских свистков. Со стороны привокзальной площади к лестнице, ведущей на мостик, бежали милиционеры. А все те, что были на мосту, в том числе мы с Рудиком, побежали от них. Держа портфель в левой руке и опираясь о перила правой, я прыгал вниз через две лестничных ступени. Но вскоре меня оттеснили от перил. Поскользнувшись в конце лестницы, я упал и прокатился правым боком по обитым стальным уголком ступеням. И остался без шапки, и получил удар ногой по голове. Кто-то из спасавшихся бегством наступил на мой портфель, в результате чего в моей руке осталась лишь ручка от портфеля. За первым упавшим на меня посыпались другие...
|
|
|
Когда «куча мала» разобралась, стало ясно, что, очистив пешеходный мост от людей, милиция прекратила погоню. Я подобрал свой портфель. Рудик протянул мне шапку. Саднило висок, жгло в боку. Мы отошли от лестницы… и оказались в ещё более плотной толпе. Оказывается, пристанционные пути Московского вокзала осаждались студентами, школьниками и ремесленниками с обеих сторон! Слева послышался свисток паровоза и шум приближающегося поезда. Кто-то крикнул:
-- Чего стоите?.. Ломайте забор!
С помощью откуда-то взявшихся ломов и гвоздодёров досчатый забор под пешеходным мостиком разнесли мгновенно. Толпа хлынула в образовавшийся пролом. Сверху отчаянно свистели, но спуститься в толпу не решились. А поезд уже останавливался.
-- Побежали, а? – сказал Рудик.
-- Я не поеду.
-- Да пошли! Все ж полезли! Уйдет поезд-то.
|
|
|
-- Пусть уходит.
-- Да ты чего?.. ЕГО БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ… НИКОГДА, понимаешь? Лишь бы в вагон попасть или на крышу – а утром Москва!
-- Хочешь, иди…
-- Ну, как знаешь.
Поправив на голове шапку и придерживая левой рукой командирскую сумку, в своём пальтишке, из которого он давно вырос, балетными прыжками Рудик рванулся в пролом.
В сгущавшихся сумерках за забором пыхтел паровоз, метались люди, раздавались милицейские свистки. Подхватив оставшийся без ручки портфель под мышку, я побрёл в сторону Сормовского путепровода. Уже взойдя на мост, я услышал, как от перрона Московского вокзала отошёл поезд, увозивший в Москву моего друга Рудика-«клюковку» для того, чтобы в Колонном зале Дома Союзов, он, Рудик, мог проститься с товарищем Сталиным.
Глава двадцать шестая
Преданность
Алевтина Николаевна прибежала к нам уже к вечеру:
-- Ты... дома?.. а Рудик?..
-- Он не вернулся?
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 238; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!