В конце февраля уже ждали нового сталинского подарка – очередного снижения цен.
В прошлом году это событие мы отмечали три дня подряд.
В первый день мать принесла полкаравая жёлтого горчичного хлеба и большой кулёк сахарного песка и, разделив хлеб за ужином на три равных части, произнесла:
-- Чтоб до отвала...
До отвала не получилось, но тот горчичный хлеб я помню до сих пор.
На второй день в проходной электроподстанции появился брат. С коробкой зефира, который я до того ни разу не пробовал. По случаю такого праздника мать послала меня в лабаз за селёдкой. Наевшись картошки с селёдкой и напившись чаю с зефиром, мы проговорили до ночи, и брат остался в проходной ночевать. Мы спали с ним в одной кровати, одновременно, как по команде, переворачиваясь с одного бока на другой.
На третий день тётка вернулась с работы с пакетом воблы. Селёдка с картошкой была вкуснее, но пошла и вобла. А мать вспоминала о том, сколько этой воблы было в Нижнем во времена её детства. Не знали куда девать.
Хорошая штука снижение цен.
Ждали снижения цен и в начале марта 1953 года.
Марта по радио было передано правительственное сообщение о болезни Председателя Совета Министров Союза ССР и Секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза товарища Иосифа Виссарионовича Сталина, и был зачитан бюллетень о состоянии здоровья вождя.
-- Не может быть, -- растерянно повторяла мать, слушая бюллетень, -- не такой уж он и старый…
|
|
|
Тётка в тот день не проронила ни слова. А на другой день, поужинав, несколько раз тот же самый бюллетень, опубликованный в «Правде», перечитала вслух. Перечитала так, будто не верила, что у вождя могут быть температура, пульс и частота дыхания.
5 марта мать пришла с работы в слезах. И весь вечер вела себя странно, замирая вдруг, не закончив начатого движения, то с поленом в руке перед печной дверцей, то с ножом и картофелиной, наполовину очищенной от кожуры, то со стаканом чая. Стакан она таки-разбила. После чего с невидящими глазами долго собирала осколки и подтирала пол. Тётка же, напротив, проглатывала картошку, не жуя, а чай хлебала большими глотками, будто кто-то её подгонял. Пока, наконец, не высказалась:
-- Все плачут, плачут… а чего пла-ачут?..
-- Прекрати! – крикнула мать. – Войны ты не видела!..
6 марта в школе был траурный митинг. Нас собрали в физкультурном зале. Перенесённый из актового зала портрет Сталина в полный рост в бордовых и чёрных лентах укрепили на шведской стенке. Мы стояли по классам, малыши ближе к шведской стенке, а значит, и к портрету, старшеклассники -- дальше. Директор зачитал обращение «Ко всем членам партии, ко всем трудящимся Советского Союза», после чего произнёс собственную речь, каждую новую фразу начиная словами «Уходя от нас, товарищ Сталин завещал…». После директора выступили секретарь школьного комитета комсомола, пионервожатая и председатель Совета пионерской дружины. И нас отпустили домой.
|
|
|
Вернувшись из школы, я увидел на кухне вырезанный из газеты портрет умершего вождя.
-- И в цеху митинг был, -- сказала за ужином тётка, будто извиняясь перед матерью за вчерашнее, -- которые во-оевали, сильно переживают.
Мать ничего не ответила.
Юлинька обдирала с варёной картошки кожуру, когда дверь распахнулась и на пороге возникла тётя Дуся -- в вываленной в снегу полурасстёгнутой фуфайке, с волосами, выбившимися из-под платка, с сумкой в руке и, похоже, под хмельком:
-- Привет сожителям!
Блеснув на нас стальными зубами, она скрылась в своей комнате. Но вскоре, уже в домашнем халате, снова появилась на кухне. Левой рукой тётя Дуся прикрывала явно свежий синяк под глазом, в правой держала початую поллитровку водки. Поставив её на стол перед ужинавшей тёткой, охранница предложила:
-- Помянем Виссарионыча.
-- Евдокия, как ты можешь! – вскинулась мать.
Отойдя к своей двери, тётя Дуся прислонилась спиной к косяку и, скрестив руки на распиравшей халат груди, насмешливо оглядела мать, Юлиньку и меня:
|
|
|
-- А чо я такого сказала?.. Помянем, говорю, Иосифа Виссарионовича… по Христову обычаю.
Показав глазами на бутылку, мать крикнула:
-- Убери немедленно!
-- Ишь, какие мы правильные… или компания неподходящая?
Мать встала из-за стола и переставила тёти Дусину поллитровку на тёти Дусину тумбочку. Но поднялась и Юлинька. И сняла с посудной полки два гранёных стакана:
-- А я выпью… Наливай, Дуняша!
-- Вот это по-нашему!
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 216; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!