К сожалению, он оказался прав — эта ссора затянулась надолго.
Ночью Гарри не смог заснуть, как ни пытался. Слова Гермионы, ее лицо не выходили из головы. Теперь всё кончено. Возможно, он никогда больше не услышит её ласковый голос, обращённый к нему, не сможет прикоснуться к ней, поцеловать… Против его воли всплывали воспоминания о поцелуях у гриффиндорского камина, которые теперь вряд ли повторятся вновь. Потрясшее его счастье той ночи отражалось теперь болью в сердце и пустотой в душе. Гарри пытался воспроизвести в памяти каждый жест, каждый взгляд, каждое слово и каждое движение, чтобы запомнить навсегда. Неужели ему теперь нет прощения? Юноша не спал всю ночь. Устав ворочаться без сна, он встал на рассвете и решил полетать до тренировки. Гарри тихо вышел из комнаты, прихватив метлу. В коридорах Хогвартса было пустынно и прохладно. Юный маг вышел на улицу, и холодный сентябрьский ветер взъерошил его волосы. Небо было затянуто серыми облаками, и в воздухе чувствовалась влага, значит скоро пойдет дождь. Солнце, наверно, уже встало, но плотная пелена облаков не пропускала его сияющих лучей. Мир вокруг был серым и тусклым. Краски смылись и затерлись, казалось — радостные цвета исчезли и не вернутся вновь. «Погода подстать моему настроению», — подумал Гарри. Он обречённо доплелся до стадиона и оседлал свою метлу. Ощущение полёта, как всегда, захватило его. Летая, он растворялся в небе и в скорости, и чувствовал себя не человеком, а кем-то сродни птицам, которые пьют ветер и живут только в полете. Действительно, летать было прекрасно, на душе стало чуть легче, холодный бриз трепал мантию и освежал тяжелую от бессонницы и дум голову. Гарри носился по полю на максимальной скорости, выделывая различные пируэты, закладывая немыслимые виражи. Мадам Хуч оказалась права — «Молния» и, правда, при резких поворотах начинала вибрировать, и пару раз едва не сбросила Гарри, но сейчас ему это было совершенно безразлично. Вот так носясь над полем и озером, над замком и Запретным лесом, капитан гриффиндорской команды не заметил, как пролетел час, и к квиддичной площадке стали подтягиваться остальные члены команды. Значит, они не забыли о тренировке, собрались четко и вовремя. Это радовало. Гарри спрыгнул с метлы и направился к ним.
|
|
|
— Гарри, как ты? — тихо спросил Рон, посмотрев в глаза друга.
— Нормально, — тот быстро отвернулся к команде.
— Теперь у нас, наконец-то, есть новый вратарь, и вы все её знаете, — капитан бросил взгляд на грустную Кристину, — Она теперь одна девушка в нашей команде и вы все должны её беречь. Сегодня будем тренироваться, сколько хватит сил, пока не освежим всё то, что забыли за лето и не отточим мастерство, — сразу же погрустневший Рон решил, что его друг настаивает на долгой тренировке, чтобы забыть о ссоре с Гермионой. — Я вчера говорил с мадам Хуч, и она сказала, что первый матч будет через две недели.
|
|
|
— Как, через две недели?! — братья Криви округлили глаза.
— Вот так. Мы в соревнованиях первые по жребию и будем играть с Равенкло… — Гарри нахмурился ещё сильнее. — А сезон начинается раньше потому, что метеорологи предсказали раннюю зиму, и говорят, первый снег может быть уже в середине ноября. Попечительский совет не хочет морозить школьников. Поэтому нам всем стоит тренироваться как можно лучше, чтобы не подвести Гриффиндор.
— Мы постараемся, Гарри, — нестройным спросонья хором ответила команда.
— Отлично. Тогда начнем.
Они тренировались до завтрака, который Рон наотрез отказался пропускать. Кристина оказалась первоклассным вратарем и не пропустила ни одного мяча. Вообще, все играли превосходно, неосознанно стараясь порадовать капитана, к которому после вчерашнего вечера относились очень бережно, и это сработало — настроение у Гарри немного поднялось. Команда гриффиндорцев оказалась в форме на все сто процентов, осталось теперь отработать несколько тактик, и они будут вполне готовы к матчу с Равенкло. На землю все спустились довольные собой, голодные и раскрасневшиеся. Симус, Дин и братья Криви, махнув рукой на прощание, побежали на завтрак. У Гарри тоже бурчало в животе, но мысль о том, что в Большом зале он встретится с Гермионой, которая, скорее всего, будет дуться и презрительно поглядывать на него, напрочь отбивала аппетит. И юноша решил не ходить на завтрак.
|
|
|
— Гарри ты не идешь? — Рон вопросительно поднял брови.
— Я не голоден, хочу немного прогуляться.
— Ну, смотри, — Рон грустно глядел на удаляющуюся спину Гарри.
— Это я виновата, — Кристина опустила голову.
— Не говори так, это все случай. Мне так жаль Гарри, он достоин счастья как никто. Без близкого человека, без Гермионы, он пропадет, — печально констатировал Рон.
— Может мне с ним поговорить? — предложила Кристина.
— Нет смысла, дело ведь в Гермионе… Пусть побудет один, — Рон взял её за руку.
— Но дождь начинается…
— С ним всё будет хорошо. Он вернётся.
Гарри брел вдоль кромки озера и смотрел на воду, где постепенно появлялись круги от капель дождя. И вскоре дождь бил по всей глади озера. Капли высекали в воде крошечные фонтанчики, которые опадали, разбегаясь кругами. Серая противная сетка из тоненьких мокрых нитей задернула свет дня, спрятала солнце, размыла очертания предметов. Казалось, так теперь будет всегда, только дождь, унылая серость, небо, сливающееся с лужами…Тоска сжимала сердце, а дождь нашептывал грустные мысли… Это был уже не тот теплый летний дождик, от которого они прятались в беседке у дома Рона. …Гермиона промочила ноги и, смеясь, прыгала по беседке босиком, забросив босоножки на лавку. Широкая юбка вилась вокруг загорелых лодыжек, когда она притопывала, что-то напевая… Тогда он ещё не знал, каковы на вкус её губы, не знал, что Гермиона любит его… Теперь он узнал, но всё кончено. Холодный мелкий дождь постепенно превратился в сильный ливень, струи которого больно били по лицу. Если бы не это, Гарри не чувствовал бы дождя совсем, он промок до нитки, но не хотел уходить от озера. Школьники завтракали в Большом зале, сквозь серую пелену юноша смог разглядеть освещённые квадраты окон. Он тяжело вздохнул и сел на мокрую траву. Сколько ещё прошло времени, Гарри не мог вспомнить, очнувшись вдруг от своих мыслей, юноша увидел перед собой пару ботинок и развевающиеся полы черной мантии…
|
|
|
Гермиона безжизненно ковыряла вилкой в тарелке, когда в Большой зал вбежали запыхавшиеся и мокрые Кристина и Рон. Они приземлились рядом с Симусом. Староста бросила грозный взгляд на Кристину и повернулась к Рону, который возбужденно ругал отвратительную погоду.
— На улице такая мерзость, — передёрнулся Рон.
— А куда делся Гарри? — поинтересовался Симус, при этом Гермиона вздрогнула.
— Он совсем сбрендил и пошел гулять к озеру, — устало сказал Рон.
— В такой дождь? — воскликнул Дин. — Почему ты его не остановил?
— Да разве его остановишь.
— Что, верно, то верно, — кивнул Симус. — Не хватало того, чтобы он еще заболел перед матчем!
— А именно это и случится, если его не привести в замок, — заметила Кристина. — Я понимаю, что ему не хочется жить и, вообще, он сейчас считает себя конченым человеком… — она говорила достаточно громко, так чтобы услышала Гермиона, которая с силой стиснула вилку, и на ее глазах появились слезы. — Но всё же он дорог нам, у него есть друзья и те, которые живут ради него. А что он делает?! Пытается уничтожить себя из-за любви… — Кристина не договорила, потому что вилка из руки Гермионы выскользнула и со звоном упала в тарелку.
— Извините, — прошептала девушка и выбежала из зала, со слезами на глазах.
— Надеюсь, это подействует, — вздохнула Кристина.
Гермиона выскочила на улицу, возмущаясь собой — непонятно зачем её туда несут эти глупые ноги! Ведь она зла на Гарри и не собирается его прощать, но слова Кристины так живо обрисовали ей, что творится с юношей, что она не могла не броситься к нему. Прикрываясь мантией, Гермиона добежала до озера и увидела издалека маленькую фигурку у воды, одетую в красное. Это, несомненно, был он, но рядом с Гарри стоял ещё человек, издалека Гермиона не могла его узнать. Теперь в школе есть два любителя ходить в черных мантиях — Ральф и Снейп. Скорее всего, это стоял Ральф. Гермиона не стала дальше мокнуть под дождем, и вернулась в замок.
Гарри медленно поднял голову и откинул со лба мокрые тяжелые пряди, перед ним предстал профессор Ральф. Скрестив руки на груди, он смотрел на юношу, и глаза его были грустными. В этой черной мантии профессор здорово напоминал Пожирателя Смерти. Он протянул парню руку, и Гарри нехотя встал.
— Теперь, молодой человек, объясните мне, почему вы под холодным ливнем сидите у озера, когда ваши одноклассники завтракают в теплом зале? — строго сказал Ральф.
— Длинная история, — буркнул Гарри.
— Тогда вы пойдете ко мне в кабинет, и всё подробно расскажите.
— Но…
— Не каких «но»! Не хватало ещё тебе простудиться перед матчем. Пошли живее! — Джон слегка подтолкнул юношу, и тот не охотно направился к замку.
Через четверть часа Гарри всё подробно рассказал Ральфу, успев даже выпить две чашки горячего чая с булочками, потому что только сейчас почувствовал, как проголодался. В этом кабинете юный маг бывал довольно часто, и каждый раз комната представала по-новому. Во втором классе здесь висели плакаты Локонса, потом кабинет был заставлен книгами Люпина и клетками с различными существами. Теперь в обстановке чувствовался неплохой вкус очередного хозяина. Общая гамма выдержана в красно-чёрных тонах, расставлены кожаные кресла и диваны, у окна — стеклянный журнальный столик. Но преобладали всё же в кабинете волшебные предметы — различного рода старинные книги, свитки пергамента, древние фолианты, загадочные артефакты, непонятные карты, разнообразные приборы странного вида, пустые клетки для магических существ.
— Ну, что я могу сказать, Гарри, такое случается со всеми. Иногда девушек трудно понять, но они удивительны, неправда ли?
— Я не могу без неё профессор, — обречёно сказал Гарри, задумчиво водя пальцем по маленькой лужице случайно выплеснувшегося чая. — Я чувствую, что потерял нечто настолько важное и дорогое, без чего нельзя нормально жить, словно…
— Потерял часть себя.
— Именно. Что мне сделать, чтобы вернуть её, как добиться прощения?
— На этот вопрос никто и никогда не сможет ответить, только ты сам. Судьба может преподнести тебе любой сюрприз. Кто знает... Может, она завтра сама кинется тебе в объятья, а может, это и не произойдёт никогда. — Гарри вздрогнул, но профессор продолжал, не заметив этого. — Одно могу сказать, не сиди просто так, действуй!
— Как именно?
— Поговори с ней, попытайся ей ещё раз всё объяснить. Кто знал, что она окажется такой ревнивой, — Ральф чуть улыбнулся. Юношу удивило слово «ревность», ему как-то не приходило в голову, что подобное может быть свойственно Гермионе. Но Джону Ральфу он решил об этом не говорить.
— Профессор, извините, можно спросить: а у вас есть жена или… девушка?
— Интересный вопрос, — Ральф сел в кресло напротив Гарри. — У меня была любимая девушка, но я её потерял.
— Простите, — Гарри смутился.
— Не извиняйся, ты же не знал. Её убили Пожиратели Смерти, и я ничего не смог сделать. Это было давно… — тёмные глаза Ральфа застыли, словно остекленели от давней боли.
— Поэтому вы и пошли к Волдеморту. Чтобы отомстить?
— Да, было время, когда я не мог думать ни о чём, кроме мести… Тогда я и встретил Северуса, потом познакомился с Дамблдором… Я понял, что даже если кажется, что жизнь потеряла смысл, это не так. Все мы должны пройти свой путь до конца, и многое на этом пути нам не по вкусу… — молодой профессор опустил подбородок на сцепленные пальцы, взгляд его был задумчив, но ясен, только в глубине проглядывала печаль. — Жизнь продолжается — вопреки всему, даже если в ней больше нет любви.
— Вы боитесь, что опять может произойти то же самое?
— Да, жизнь любого человека рядом со мной в опасности…
— Джон, ты у себя? — дверь открылась, и вошел Снейп. — О, мистер Поттер…
— Здравствуйте, профессор, — быстро сказал Гарри. — Я, наверное, пойду.
— Конечно, Гарри, и запомни, ты должен бороться за свою любовь, а не ловить простуду под дождем. Ты лучше иди и приготовься к завтрашним урокам, а то профессор Снейп будет весьма рассержен, не увидев твою домашнюю работу.
— Вы правы. Спасибо за всё, профессор, — Гарри улыбнулся и вышел за дверь.
Он не хотел сейчас никого видеть, поэтому отправился в библиотеку. Усевшись за самый дальний стол, юноша разложил многочисленные книги по зельеварению и, раскрыв наугад одну их них, стал отрешенно листать страницы. Мысли не сосредотачивались на уроках. Гарри опустил подбородок на руки и стал наблюдать за другими школьниками. Сейчас библиотека была наполнена учениками, они сновали туда-сюда вдоль стеллажей, возбуждено переговариваясь. Если бы не дождливый день, все резвились бы на улице, а не корпели в библиотеке. Юноша с ужасом подумал, что этот воскресный день, наверное, никогда не кончится. Хотелось, чтоб побыстрее начались занятия, которые, возможно, смогут отвлечь его от мыслей о Гермионе и ссоре с ней. Однако это казалось маловероятным, ведь он будет видеть девушку постоянно. Просидев несколько часов погружённый в невесёлые мысли, и так и не сделав работу по зельям, юноша очнулся, когда колокол пробил обед.
Рон не стал расспрашивать друга, где его носило, Кристина молча сочувственно посмотрела на него, а Гермиона просто проигнорировала. Опустившись на скамейку, Гарри быстро набрал полную тарелку, потому что весьма проголодался без завтрака — булочки и чай профессора Ральфа не спасли его от спазмов в желудке. Рон один оживлённо болтал, старательно развлекая девушек и периодически вытягивая два-три слова из Гарри. Тот сидел, уткнувшись в свою тарелку и не глядя по сторонам — видеть перед собой Гермиону, смотревшую холодным взглядом сквозь него, было выше его сил. Наскоро проглотив обед, не ощущая вкуса, Гарри выскользнул из Большого зала и отправился в гриффиндорскую гостиную.
Он неспешно шел по коридору, часто останавливаясь в задумчивости, и размышлял о том, что может и стоит попытаться поговорить с Гермионой ещё раз. Хотя она, скорее всего, влепит ему ещё одну пощечину и вновь закроется в комнате. Всё-таки стоит сначала поговорить с Роном и узнать в каком настроении Гермиона. Гарри вошел в гостиную, заполненную учениками — из-за плохой погоды все сидели в замке, и каждый занимался своим делом, кто учился, кто развлекался. Привычно найдя взглядом склонённую голову с россыпью каштановых кудрей, юноша увидел, что Гермиона сидела в самом дальнем кресле и как всегда что-то читала, он не решился пока подойти к ней. Рона в гостиной не оказалось, видимо, Уизли торчал в комнате. Когда Гарри зашел в спальню, Рон как раз рылся у себя в чемодане, разбросав по комнате вещи, при этом постоянно повторяя:
— Ну, куда же она подевалась? Куда? — юноша вылез из-под кровати и стукнулся головой о тумбу. — Черт! — он схватился за голову и тут увидел Гарри. — О, Гарри!
— Можно узнать, что ты так рьяно ищешь?
— Да, одну фотографию, — Рон сел на кровать, потирая ушибленное место. — Хотел Кристине показать свою семью. Она не верит, что у меня куча братьев.
— Ей нужно познакомиться с Фрэдом и Джорджем, — хмыкнул Гарри.
— Слушай, хотел спросить, куда ты утром подевался? — Рон бросил взгляд на мокрую квиддичную форму, валявшуюся на стуле возле кровати Гарри.
— Сидел у озера, потом профессор Ральф утащил меня к себе в кабинет, — Гарри устало опустился на кровать рядом с другом. — Сказал, что я должен бороться за свою любовь.
— Тогда борись, — бодро сказал Рон.
— А она не хотела меня видеть? — поинтересовался Гарри.
— Кристина провернула одну вещь, может теперь получиться. Попробуй, — неуверенно сказал Рон.
— Тогда я пошел.
— Удачи!
Гарри спустился в гостиную. Гермиона всё также сидела в дальнем углу и читала огромный том по трансфигурации. Кристина что-то втолковывала Симусу, водя палочкой по бумаге, Гарри догадался, что это, наверное, стратегия предстоящего матча. Братья Криви играли в шахматы, Дин пытался что-то объяснить Невиллу размахивая его палочкой перед носом Лаванды, не забывая посылать жгучие взгляды в сторону девушки. Раньше Гарри обязательно улучил бы момент и поговорил с Гермионой без свидетелей, где-нибудь в библиотеке, но сейчас он панически боялся, что она сбежит, не захотев его выслушать, и надеялся, что на виду у гриффиндорцев ему будет легче её удержать. Он здорово ошибся — на публике Гермиона никогда не смогла бы пойти на попятный, это казалось ей позорной капитуляцией.
Набравшись смелости, Гарри направился к Гермионе, судорожно пытаясь пригладить непослушные волосы. Она не видела его, а сосредоточенно читала, но когда он подошел достаточно близко, девушка подняла глаза от книги.
— Герми, можно с тобой поговорить? — сказал Гарри так, чтобы слышала только она.
— Это уже не имеет смысла, — быстро сказала девушка, окинув его холодным строгим взглядом, и встала.
— Почему?! Дай мне тебе всё объяснить. Просто послушай!
— Твои объяснения не имеют никакого значения, Гарри Джеймс Поттер…
— Не называй меня так! — вспылил Гарри.
— Это твоё полное имя, — пожала плечами староста. — С малознакомыми людьми я предпочитаю официальный тон, — девушка твёрдо отодвинула его и направилась к Парвати Патил.
— Гермиона, — в состоянии крайней степени ужаса Гарри пошел за ней, но она даже не обернулась. — Гермиона…
— Ты хотела у меня что-то спросить? — не обращая внимания на Гарри, обратилась она к Парвати.
— Да, Герми…
— Гермиона, пожалуйста… — юноша коснулся ее плеча. Ему казалось, что если сейчас, немедленно она не заговорит с ним, не посмотрит на него — мир рухнет.
— Что ты хотела, Парвати? — Гермиона продолжала игнорировать его.
— С тобой ведь хочет поговорить, Гарри, — Парвати неодобрительно посмотрела на старосту.
— Правда?! — Гермиона изобразила на лице удивление, сквозь которое явственно проступала злость. — Я что-то его не заметила.
Это оказалось последней каплей. Что-то звонко треснуло… Или ему показалось? В груди поднималась волна такой ярости, что на миг он перестал различать окружающее.
— Не заметила, — очень тихо выговорил Гарри. — Значит, ты не хочешь со мной говорить!
— Вы правильно поняли, мистер Поттер, я не намерена с вами говорить сейчас и в ближайшие несколько лет тоже, — Гермиона скрестила руки на груди.
— Значит, пусть так и будет! Черт с тобой! — выкрикнул Гарри, и в гостиной все замолчали. — Если ты настолько зла — это твои проблемы. Но запомни, я больше никогда не подойду к тебе. НИКОГДА!
— А мне этого и надо! Ты подлец, Поттер! — Гермиона кричала ему в ответ. — Иди к своей Кристине, если ты считаешь ее лучше меня!
— Хорошая мысль! — Гарри круто развернулся и, уже плохо понимая, что делает, направился к столу Кристины. — Крис, ты хотела мне показать новую стратегию? — сказал Гарри таким тоном, что Симус предпочел побыстрее удалиться. При этом Гермиона с сухим хрустом сломала карандаш и выбежала из гостиной.
— Гарри… — начала перепуганная Кристина. — Это всё из-за меня.
— Это уже не важно… Да, ты и не виновата. Раз она не хочет меня слушать, значит, ей наплевать на меня! И, значит, мне тоже! Всё кончено!
— Как это — кончено?! — воскликнул подбежавший Рон. — Это после всего, что между вами было?
— А что между нами было? — Гарри удивленно вскинул брови.
— Той ночью…
— Замолчи! — юноша вытянул руку, словно обороняясь. — То, что было, останется со мной. Ей это уже не нужно. А ты, если хочешь, можешь попытать счастья — ты ведь мечтал об этом.
— Что ты такое говоришь! — прошипел Рон, сжав кулаки.
— Только то, что ты мне сам сказал — тебе нравится Гермиона. Ты ей подходишь больше. Вот и пусть она с тобой будет счастлива!
— Она же тебя любит, идиот! — Рон дошел до точки боевого кипения и стал ярко-малинового цвета.
— Не надо мне врать, Рон Уизли! — голос Гарри звенел, лицо было белее мела, глаза метали изумрудные молнии. Гриффиндорцы ещё никогда не видели его в таком состоянии. Юноша явно нарывался на драку, ему надо было куда-то выплеснуть то, что жгло его изнутри.
— Ты же мне обещал никогда не причинять ей боль!
— Я ничего ей не сделал! И я ни в чём не виноват! Если ты пытаешься её защищать, спроси сначала, нужна ли ей твоя защита, нужен ли ей, вообще, кто-нибудь. А не то она просто вышвырнет тебя, как надоевшую игрушку!
— Не смей так говорить о Гермионе!
— Не смей указывать мне, что делать!
— Ты… — Рон задохнулся. — Ты — самовлюблённый кретин! Который слышит только себя!
— А ты законченный осёл…
Этого Рон уже не вынес. Он вцепился в Гарри, они рухнули, опрокинув стол, и покатились по полу. Потасовка была короткой, но бурной. Перевес оказался на стороне Уизли, но их растащили быстрее, чем им хотелось бы. Рон прошипел что-то возмущённое и помчался вверх по лестнице. Кристина бросилась к Гарри.
— Не надо. Я заслужил, — сказал юноша удивительно спокойным тоном, когда, поднявшись на ноги, увидел, что на них смотрит вся гостиная с ужасом и удивлением.
— Гарри, у тебя будет синяк, — Кристина вытащила палочку.
— Не надо, я же сказал, — Гарри отвел её руку.
— Но, Гарри…
— Оставь меня в покое! — Гарри быстро выбежал из гостиной.
Он нёсся по коридорам так, что ветер свистел в ушах. Злость и ярость бушевали внутри, юноша пинал всё, что попадалось на глаза, портреты ахали ему вслед, а доспехи неодобрительно громыхали. Хорошо ещё, что Гарри не наткнулся на Филча, иначе, в теперешнем состоянии он мог откровенно послать завхоза подальше, за что ему влетело бы сполна. Оказавшись на улице юноша, почувствовал холодный ветер и моросящий дождь, которые немного остудили его. Он направился, было, к озеру, но сердце неожиданно сильно резануло — к озеру они всегда ходили втроём, когда надо было обсудить что-то, не предназначавшееся для посторонних ушей. Мысль о том, что втроём они теперь уже не будут ничего обсуждать, была невыносима. В груди появилось какое-то жжение, изнутри распирало, было трудно дышать. Если б юноша смог заплакать, ему наверняка стало бы легче, но он отвык плакать ещё в раннем детстве, лишив Дадли удовольствия видеть его слёзы. Развернувшись, Гарри медленно побрёл вдоль стен замка. Мысли перескакивали с одного на другое — он вспомнил, как ужасно разозлился на Гермиону на третьем курсе, когда она сообщила МакГонагалл о Всполохе, подаренном Сириусом; как поругался с Роном на четвёртом курсе, когда тот заподозрил его в обмане Огненного Кубка… Но никогда ещё он не ссорился сразу и с Роном, и с Гермионой, никогда ещё не лишался их обоих. На душе было паршиво и пусто — вряд ли что могло быть хуже. Гарри заметил небольшую нишу в Северной башне, — когда-то здесь была дверь в подземелья, потом её заложили, но не потрудились сделать это вровень со стеной. Юноша втиснулся туда и, обхватив колени руками, уткнулся в них головой. Дождь косыми струями забивал под маленький козырёк, мантия с одного бока быстро намокла, холодный ветер пробирал до костей, но это воспринималось как-то отстранённо — мысли о недавней ссоре были куда мучительнее. Что ему теперь делать?! А ведь сам виноват — надо было заставить Гермиону его выслушать, и нечего было так орать на Рона и лезть в драку. Он сам всё разрушил, и теперь потерял друзей.
Гарри сидел здесь ещё очень долго, потеряв чувство времени. Прошёл ужин. Рон и Гермиона, которые теперь держались, подчёркнуто вместе, не заметили отсутствия Гарри, или сделали вид, что не заметили. А вот Кристина очень нервничала, и когда часы пробили восемь, она, не выдержав, пошла его искать.
Гарри всё так же сидел, вжавшись в стену. Он пробовал развернуться, но в результате дождь намочил его и с другого боку. Теперь уже совершенно мокрый, он старался не обращать внимания на бившую его дрожь. Юноше не хотелось двигаться, не было желания уходить отсюда, его охватило какое-то тоскливое безразличие. Постепенно дождь прекратился, на небе высыпали звёзды, несколько оживив своим мерцанием непроглядную черноту неба. Напротив Северной башни располагалось квиддичное поле — утром здесь начнется урок полетов, и нужно будет успеть скрыться с глаз учителей.
Он вполне серьёзно собирался просидеть здесь всю ночь, возможно, надеясь, что, встретив рассвет, сможет избавиться от чувства непоправимой утраты. Гарри не услышал тихих шагов. Он никак не мог представить, что кто-то способен найти его, неразличимого в чёрной мантии на фоне тёмной стены.
Кристина, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза, стояла и смотрела на съежившуюся фигуру у стены башни. До перевода в Хогвартс девушка не знала Гарри лично, но отец иногда рассказывал о нём. Из этих скупых рассказов вырисовывался образ необычного паренька, пережившего так много, что с лихвой хватило бы на несколько человек. Когда Кристина, наконец, встретилась с Гарри, её охватило непреодолимое желание быть с ним рядом постоянно, чтобы узнать его лучше, чтобы понять какой он на самом деле. Вообще-то, она могла сделать это без труда, но никогда бы не позволила себе такое бессовестное вторжение. Однако сейчас девушка так хотела найти Гарри, так беспокоилась, что непроизвольно у неё получилось заглянуть в его мысли, и она ужаснулась. Оказалось, что ему совсем паршиво, и хуже всего было то, что во всём он винил только себя. Кристина засветила палочку и, положив её на выступ стены, присела рядом с Гарри, взяла его ледяные руки в свои и уткнулась головой ему в плечо — жест получился удивительно дружеским, почти родственным:
— Гарри, прости меня, это я виновата, — прошептала она. — Это всё из-за меня…
Юноша, вздрогнув, поднял голову и непонимающе посмотрел на неё. У Кристины защемило сердце, когда она увидела выражение его потемневших глаз, которые мерцали в свете ее палочки малахитовым отблеском. Такие же удивительные глаза были и у его матери, — Кристина видела фотографии Лили Поттер в альбоме отца. Сейчас ей страшно хотелось обнять Гарри и рассказать ему всю правду. Но отец категорически запрещает ей это! Неужели старые обиды и глупая таинственность важнее?! Гарри молчал, кажется, он ещё не пришел в себя от её неожиданного появления.
— Пожалуйста, послушай. Это недоразумение! Гермиона обязательно всё поймет, я объясню ей, — горячо говорила Кристина. — И не вини себя… Не взваливай на себя всё — не ты причина смерти твоих родителей или Седрика, — вырвалось у девушки.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 144; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!