КТО МЕНЬШЕ ЖЕЛАЕТ, ТОМУ БОЛЬШЕ ДАЕТСЯ 2 страница
АПОСТОЛ ПЕТР
Однажды рядом с Спасителем шел апостол Петр, весь погруженный в думы, вдруг он сказал: «Как хорошо, думаю, быть Богом! Хоть бы мне на полдня сделаться Богом, после я опять готов быть Петром». Господь усмехнулся и сказал: «Пусть будет по твоему желанию, будь Богом до вечера!» Между тем приблизились они к деревне, из которой крестьянка гнала стадо гусей. Она выгнала их на луг, оставила там и поспешила назад в деревню. «Как, ты хочешь оставить гусей одних?» — спросил ее Петр. — «А что, неужли стеречь их и сегодня? У нас нынче храмовый праздник», — возразила крестьянка. — «Но кто же должен беречь твоих гусей?» — спросил Петр. — «Пусть Господь Бог бережет их сегодня!» — сказала крестьянка и удалилась. — «Петр! ты слышал, — сказал Спаситель. — Я бы охотно пошел с тобою в деревню на храмовый праздник; но ведь гусям может приключиться что и худое: ты сегодня Бог до вечера, ты и должен и беречь их». Что оставалось Петру? Хоть ему и досадно было, тем не менее он должен был сторожить гусей; но дал зарок, что никогда более не пожелает быть Богом [31].
ГОСПОДЬ И ЦЕРКОВНЫЙ СТАРОСТА
Один церковный староста в набожной заботливости о своей церкви пожертвовал в нее великолепный подсвешник с большою восковою свечею. Тогда явился ему Господь в образе старца и в воздаяние за этот дар обещал, что он трижды возвестит ему о смерти — прежде, нежели отзовет от сего мира. Обрадованный этим староста зажил в роскоши и в весельи, ел и пил, пользовался церковным погребом и вовсе не думал о смерти. Прошло несколько лет, и тело его стало отказываться выносить далее такую жизнь: колени его согнулись, спина сгорбилась, и он был вынужден взяться за костыль; немного погодя он потерял зрение, а потом я слух. Сгорбленный, слепой и глухой он продолжал жить все так же безумно и пышно, как и прежде. Наконец предстал Господь, чтоб взять его от сего мира. Церковный староста был встревожен и смущен; он обратился к Господу с упреками, зачем он трижды не возвестил ему, как сам обещал? Тогда сказал ему Господь в праведном гневе: «Как? я не возвестил тебе? А разве я не ударял тебя сначала по плечу и коленам, так что ты должен был согнуться? Разве я не наложил потом мой перст на твои глаза, так что ты ослеп? Разве напоследок не коснулся я твоих ушей, так что ты потерял слух? Так исполнено все, что я тебе обещал; теперь следуй за мною!» Староста смиренно стал молить о прощении: ему, право, непонятны были эти напоминания, и он не приготовился еще к смертному часу. Кротко взглянул Господь на кающегося грешника и сказал: «Пойдем, пойдем; я не хочу для тебя быть справедливым более, нежели сколько милостивым!» [32].
|
|
|
|
|
|
Легенды
Чудесная молотьба
Раз как-то принял на себя Христос вид старичка-нищаго и шел через деревню с двумя апостолами. Время было позднее, к ночи; стал он проситься у богатаго мужика: «Пусти, мужичок, нас переночевать». А мужик-ат богатой говорит: «Много вас попрошаек здесь таскается! Что слоняетесь-та по чужим дворам? Только, чай, и умеете, а небось не работа́ете…» и отказал наотрез. — «Мы и то идем на работу, — говорят странники, — да вот застала нас в дороге ночь тёмная. Пусти, пожалуста! Мы ночуем хоть под лавкою». — «Ну так и быть! Ступайте в избу». Впустили странников; ничем-то их не покормили, ничем-то их не напоили (сам хозяин-та поужинал вместе со своими домашними, а им ничего не́ дал), да и ночевать им довелось под лавкою.
Поутру рано стали хозяйские сыновья собираться хлеб молотить. Вот Спаситель и говорит: «Пустите, мы вам поможем за нос(ч)лег, помолотим за вас». — «Ладно, — сказал мужик, — и давно бы так! Лучше чем попусту без дела слоняться-та!» Вот и пошли молотить. Приходят, Христос и гутарит [33] хозяйским сыновьям: «Ну, вы разметывайте адонье [34], а мы приготовим ток». И стал он с апостолами готовить ток по-своему: не кладут они по одному снопу в ряд, а снопов по пяти, по шести, один на другой, и наклали почитай целое поладонье. «Да вы такие-сякие совсем дела не знаете! — заругались на них хозяева, — зачем наложили такие вороха?» — «Так кладут в нашей стороне; работа, знашь, от того спорее идёт», — сказал Спаситель и зажог покладенные на току снопы. Хозяева ну кричать да браниться, дискать, весь хлеб погубили. Ан погорела одна солома, зерно осталось цело и заблистало в большущих кучах крупное, чистое да такое золотистое!
|
|
|
Воротим(в)шись в избу, сыновья-та и говорят отцу: так и так, батюшка, смолотили, дискать, поладонья. Куда! и не верит! Рассказали ему все, как было; он еще пуще дивится: «Быть не может! от огня зерно пропадёт!» Пошел сам поглядеть: зерно лежало большими кучами да такое крупное, чистое, золотистое — на диво! Вот покормили странников, и остались они еще на одну ночь у мужика.
Наутро Спаситель с апостолами собирается в путь-дорогу, а мужик им гутарит: «Пособите нам еще денек-та!» — «Нет, хозяин, не проси; не́коли, на́дыть идти на работу». А старшо́й хозяйской сын потихоньку и говорит отцу; «Не трожь их, бачка; незамай идут. Мы тапереча и сами знаем, как надыть молотить». Странники попрощались и ушли. Вот мужик-то с детьми своими пошел на гумно; взяли наклали снопов, да и зажгли: думают — сгорит солома, а зерно останется. Ан вышло не так: весь хлеб поняло огнем, да от снопов бросилось по́ломя на разны постройки; начался пожар, да такой страшной, что все до гола́ и погорело!
|
|
|
Примечание к № 1. В издании Вольфа «Zeitschrift für Deutsche Mythologie und Sittenkunde» (т. I, вып. 1, с. 41—42) напечатана совершенно сходная с записанною мною легенда «Wie Petrus dreschen sollte», но с следующим характеристическим дополнением в начале.
Однажды Христос с апостолом Петром, странствуя по земле, пришли поздно вечером к крестьянину и попросились у него переночевать. Мужик пустил их, но с условием, чтобы утром следующего дня пособили ему молотить. Рано проснулся он и велел будить странников и звать на работу. «Petrus wollte hinabsteigen, aber der Herr hiess ihn ruhig liegen bleiben. Da währte dem Bauern die Sache zu lang, er stieg mit einem Stock dit Leiter hinauf und schlug herzhaft auf den Petrus los, welcher vorn lag. Doch als er wieder unten war, hatte er gut warten und rufen, die Fremden kamen nicht. Petrus dachte indessen: «wenn er wieder kommt, soll er mich nicht mehr vorn finden» und verkroch sich hinter den Herrn; der Bauer aber kam zum zweitenmale mit dem Stock, sprach: «der vorn liegt, hat sein Theil, er muss hartschlägig sein, nun gehts an den andern» — und gab dem armen Petrus ein zweites Frühstück, noch kräftiger als das erste» [35].
Следует чудесная молотьба огнем, как и в русской легенде. Когда таинственные странники распростились с хозяином и отправились в свой путь, апостол Петр стал жаловаться на жестокосердие крестьянина; «Оборотись!» — сказал ему Господь. В то время они взошли на холм; апостол взглянул назад: весь двор и изба крестьянина стояли в пламени (см. еще Zeitschrift für Deutsche Mythologie, т. I, вып. 4, с. 471—472; т. II, вып. 1, с. 13—16; т. IV, вып. 1, с. 50—54). Подобный рассказ можно слышать и у нас в некоторых местностях. Приводим здесь вариант, записанный П. И. Якушкиным в Орловском уезде:
В одну зимнюю ненастную ночь шел по дороге Иван Милостивой с двенадцатью апостолами. В поле ночевать было холодно; они и постучались к одному мужику: «Пусти обогреться!» Мужик сначала не хотел пускать их, да потом согласился и пустил с условием, чтобы завтра чуть свет обмолотили ему три копны ржи. Наутро хозяин толкнул Ивана Милостиваго, а он вместе с апостолами лежал на полу: «Пора молотить, собирайтеся!» Толкнул и пошел на двор. Вот апостолы поднялись было и хотели идти на гумно; да Иван Милостивой уговорил их еще немного поспать. Мужик ждал-ждал, нет помощников! Взял кнут, пошел в избу и давай стегать крайняго, а крайний-то был Иван Милостивой. «Полно! — закричал Иван Милостивой, — вслед за тобой иду». Мужик ушел. Апостолы опять было поднялись, но Иван Милостивой снова уговорил их остаться и еще хоть немного отдохнуть. «Будет с него! — молвил он, — отстегал кнутом, теперь больше не прийдет». А у самого на уме: «Как прийдет мужик, опять примется за крайняго!» и залез на самой зад. Мужик ждал-ждал, воротился в избу с кнутом и думает сам с собою: «За что ж я буду бить одного крайняго? Сем-ка примусь за задняго!» — и принялся за Ивана Милостиваго. Только ушел мужик, Иван Милостивой и в третий раз уговорил апостолов не вставать на работу, а сам залез в середину. Вот хозяин ждал-ждал, не дождался, и снова пошел в избу с кнутом; пришел и думает: «Крайнему уже досталось, заднему тоже, примусь-ка теперь за середняго!» И опять-таки досталось Ивану Милостивому. Нечего делать, поднялся он, и сам начал просить апостолов, чтоб шли помогать мужику.
Чудо на мельнице
Када-то пришел Христос в худой нищенской одёже на мельницу и стал просить у мельника святую милостыньку. Мельник осерчал: «Ступай, ступай отселева с Богом! Много вас таскается, всех не накормишь!» Так-таки ничего и не́ дал. На ту пору случись — мужичок привез на мельницу смолоть небольшой мешок ржи, увидал нищаго и сжалился: «Подь сюды, я тебе дам». И стал отсыпать ему из мешка хлеб-ат; отсыпал почитай с целую мерку, а нищий все свою кису подставляет. «Что, али еще отсыпать?» — «Да, коли будет ваша милость!» — «Ну, пожалуй!» Отсыпал еще с мерку, а нищий все-таки подставляет свою кису. Отсыпал ему мужичок и в третий раз, и осталось у него у самого зерна так самая малость. «Вот дурак! сколько отдал, — думает мельник, — да я еще за помол возьму; что ж ему-то останется?» Ну, хорошо. Взял он у мужика рожь, засыпал и стал молоть; смотрит: уж много прошло времени, а мука все сыпится, да сыпится! Что за диво! Всего зерна-то было с четверть, а муки намололось четвертей двадцать, да и еще осталось, что молоть: мука себе все сыпится, да сыпится… Мужик не знал, куды и собирать-то!
Бедная вдова
a. Давно было — странствовал по земле Христос с двенадцатью апостолами. Шли они раз как бы простые люди, и признать нельзя было, что это Христос и апостолы. Вот пришли они в одну деревню и попросились на нос(ч)лег к богатому мужику [36]. Богатой мужик их не пустил: «Вон там живет вдова, она нищих пускает; ступайте к ней». Попросились они ночевать у вдовы, а вдова была бедная, пребеднеющая! Ничего-то у ней не было; только была махонькая краюшечка хлебца, да с горсточку мучицы; была у ней еще коровка, да и та без молока — не отелилась к тому сроку. «У меня, батюшки, — говорит вдова, — избенка малая, и лечь-то вам негде!» — «Ничего, как-нибудь упокоимся». Приняла вдова странников и не знает, чем напитать их. «Чем же мне покормить вас, родимых, — говорит вдова, — всего-навсего есть у меня одна махонькая краюшечка хлебца да с горсточку мучицы, а корова не привела еще теленочка, и молока нетуть: все жду — вот отелится… Не взыщите на хлебе — на соли!» — «И, бабушка! — сказал Спаситель, — не кручинься, все будем сыты. Давай что есть, мы и хлебушка поедим: все, бабушка, от Бога…» Вот сели они за стол, стали ужинать, одной краюшечкой хлебца все напитались, еще ломтей эва сколько осталось! «Вот, бабушка, ты говорила, что нечем будет накормить, — сказал Спаситель, — гляди-ка, мы все сыты, да и ломти еще остались. Все, бабушка, от Бога…» Переночевали Христос и апостолы у бедной вдовы. Наутро говорит вдова своей невестке: «Подь, поскреби мучицы в закроме; авось наберешь с горсточку на блины, покормить странников». Невестка сходила и несет муки таки порядочную махотку (глиняный горшок). Старуха не надивится, откуда взялось столько; было чуть-чуть, а таперьча и на блины хватило, да еще невестка говорит: «Там в закроме и на другой раз осталось». Напекла вдова блинков и подчует Спасителя и апостолов: «Кушайте, родимые, чем Бог послал…» — «Спасибо, бабушка, спасибо!» [37]
Поели они, попрощались с бедною вдовою и пошли себе в путь. Идут эдак по дороге, а в стороне от них сидит на пригорке серый волк; поклонился он Христу и стал просить себе еды: «Господи, — завыл, — я есть хочу! Господи, я есть хочу!» — «Пойди, — сказал ему Спаситель, — к бедной вдове, съешь у нее корову с теленком». Апостолы усумнились и сказали: «Господи, за что же велел ты зарезать у бедной вдовы корову? Она так ласково приняла и накормила нас; она так радовалась, ожидаючи от своей коровы теленочка: было бы у ней молочко — пропитание на всю семью». — «Так тому быть должно»! — отвечал Спаситель, и пошли они дальше. Волк побежал и зарезал у бедной вдовы корову; как узнала о том старушка, она со смиреньем промолвила: «Бог дал, Бог и взял; его святая воля!»
Вот идут Христос и апостолы, а навстречу им катится по дороге бочка с деньгами [38]. Спаситель и говорит: «Катись, бочка, к богатому мужику [39] во двор!» Апостолы опять усумнилися: «Господи! лучше бы велел ты этой бочке катиться во двор к бедной вдове; у богатаго и так всего много!» — «Так тому быть должно!» — отвечал им Спаситель, и пошли они дальше. А бочка с деньгами прикатилась прямо к богатому мужику во двор; мужик взял, припрятал эти деньги, а сам все недоволен: «Хоть бы еще столько же послал Господь!» — думает про себя. Христос и апостолы идут себе да идут. Вот в полдень стала большая жара, и захотелось апостолам испить. «Иисусе! мы пить хочем», — говорят они Спасителю. — «Ступайте, — сказал Спаситель, — вот по этой дорожке, найдете колодезь и напейтеся».
Апостолы пошли; шли-шли, и видят колодезь. Заглянули в него: там-то срамота́, там-то сквернота́ — жабы, змеи, лягва (лягушки), там-то нехорошо! Апостолы, не напившись, скоро воротились назад к Спасителю. «Что ж испили водицы?» — спросил их Христос. — «Нет, Господи!» — «Отчего?» — «Да ты, Господи, указал нам такой колодезь, что и посмотреть-то в него страшно». Ничего не отвечал им Христос, и пошли они вперед своею дорогою. Шли-шли; апостолы опять говорят Спасителю: «Иисусе! мы пить хочем». Послал их Спаситель в другую сторону: «Вон видете колодезь, ступайте и напейтесь». Апостолы пришли к другому колодезю: там-то хорошо! там-то прекрасно! растут деревья чудесныя, поют птицы райския, так бы и не ушел оттудова! Напились апостолы, — а вода такая чистая, студеная да сладкая! — и воротились назад. «Что так долго не приходили?» — спрашивает их Спаситель. — «Мы только напились, — отвечают апостолы, — да по́были там всего три минуточки». — «Не три минуточки вы там побыли, а целых три года, — сказал Господь. — Каково в первом колодезе — таково худо будет на том свете богатому мужику, а каково у другаго колодезя — таково хорошо будет на том свете бедной вдове!» [40]
(Все три легенды записаны А. Н. Афанасьевым в Воронежской губернии, Бобровском уезде).
b. В давнии времена ходыв по земли Бог и з святым Мыколаем и святым Петром, и уже святый Петро совсим обдерся [41], так, що й не стало на jому ныякого шматя [42]. А Господь каже ему: «Пиды, Петре, та украды соби шматя де-ныбудь на тыну, тай прислухайся — чы буде за те лаяты тебе хозяйка, чы ни?» От св. Петро пишов и покрав повишане на тынови людьскее шматя, и убрався пишов до Бога, тай каже: «Я вже украв шматя, алы ж хозяйка мене за тее не лаяла, а тильки оглядывшысь сказала: нехай jому Бог звыдыть и избачить!» А Бог, выслухав цее, тай каже: «Ну добре, колы так!» От Бог, св. Петро и св. Мыколай вси зашлы в обидранную хату до одной найбиднищой вдовы-мужычки, упросылысь в ней на ничь и сталы спрошуваты: «Чы ныма чого у тебе поисты?» А хозяйка одвичае: «Ныма в мене ничого. Я бидная, хлиб соби заробляю, и тильки маю хлиба — що одын окрайчык на полыци». А Бог до неи каже: «Дай же нам хоть борщу». Вона знов одвичае: «Та ныма у мене ни якой стравы [43] и ничогисынько не варыла». От Бог знов сказав: «Погляды лыш, молодыце, добре в пичи, може чы не найдешь там чого-ныбудь». Вона все-таки не хоче того слухаты, а дали Бог як причыпывся добре до неи: «Таки погляды в пичь, та погляды». От вона, абы витчыпытьця, иде до печи; колы заглянула туда в пичь, аж там богацько всякой всячыны — понава́рывано разной хорошой стравы и варынухи, тай каже вона: «Що це такее на свити значыть, я не топыла, аж богацько есть понаварывано всякой всячыны?» От вона повыньмала все с печи, и вси воны понаjидались, тай полягалы спаты; а хозяйка все не знала, що то Бог прийшов до неи. На другый день вранци Бог, св. Петро и св. Мыколай повставалы, подяковалы гарно [44] хозяйци, тай пишлы дальше, и почулы воны высильне гранье [45]; аж надходять воны туда, колы дывятця, а там высилья у одного богатаго мужыка. От св. Мыколай каже: «Господы мылостывый! ходим же и мы на те высилья, чы не дадут и нам по чарци горилки та чого поjисты?» А Бог каже: «Добре, ходым». От воны пишлы туда замисть старцив, буцим [46] просыты мылостыни, а богатый хозяин теи хаты оглянувшысь до ных, тай знов став частуваты за столом своих высильных гостей, богатых хозяинив, а дали став гукаты на свою жинку: «а дай лыш там старцям мылостыни». А жинка jого — така в убраньи, щой куды! — закрычала сердыто: «Ты гляды своих людей, що частуешь [47], и не оглядайся до старцив; бо як ты принадыш сых дидив [48], то й не будуть через ных двери зачынятьця!» [49] Дали погодывши, той хозяин як оглянувшись побачыв, що довго старци стоят в хати, та нагумонив [50] добре на свою жинку, — аж тоди вона дала тым старцям по маленький чароци горилки и по шматочку хлиба, тай выпроводыла их за двери. От Бог з св. Петром и Мыколаем идучи звиттыля [51], тай каже Бог: «Ну тай богатый же цей чоловик, що мы булы в нёго на высильи, алы ж и крепко вин скупый, a jого жинка ище гирше (пуще) скупища и дуже велыка злоедныця, та и обое воны не вмиют в счастьи шануватысь [52]и не хотят помогаты другым бидным людям». От Бог з св. Петром и Мыколаем пишлы шляхом [53] и на поли полягалы спочываты, аж прибиг до ных вовк, тай просыть Бога: «Дай мини, Господы, що поjисты; бо я цилые сутки нычого не jив, и дуже охляв [54] з голоду». Бог выслухав цее, тай говорыть: «Пиды, вовче, в село; там есть найбиднища вдова-мужычка, що мы в неи ночувалы; у неи есть одна тильки ряба корова, то визьмы ту корову тай изъjиж». А св. Мыколай начав просыть Бога: «Господы милостивый! нащо ж обиждаты бидную вдову, нехай вовк не бере в неи послиднёй коровы, бо вона буде гирько плакать и мучытьця; а лучше нехай вовк возме яку-ныбудь скотыну у того богатыря [55], де мы булы на высильи, бо вин богатый чоловик та ще й дуже скупый». А Бог каже: «Не можно так! нехай возме корову у самой теи бидной вдовы; нехай вона до время плаче та гирько бидуе [56], бо вона на сим свити талану не мае». От вовк побиг до неи, а воны полягалы спаты. Св. Мыколай и став жаловаты бидной вдовы, тай начав вин придумуваты, як бы ухытрытьця и помогты для неи, а дали надумав и подывывся, що Бог уже спыть (а Бог все знае, та навмысне буцим [57] спыть), от св. Мыколай взяв та мерщий [58] побиг на впереймы [59] вовка другою стороною, щоб вмазаты вдовыну корову болотом [60], щоб та корова була чорна, а не ряба, щоб не зъjив jіи вовк. И як прибиг туды св. Мыколай, от скорийще болотом и обмазав ту корову, так що вона зробылась чорна, тай зараз вернувся назад до Бога. А Бог скоро встав буцим ничого не знае, и каже до св. Петра и Мыколая: «А що вставайте уже, та ходым». И тильки що хотилы воны идты дальше, аж знов прибиг до ных той самый вовк и каже: «Ныма, Господы, у теи бидной вдовы рябой коровы, а тильки есть у неи одна чорна». От Бог все уже знае, тай каже: «Ну так изъjиж ту чорну корову». А св. Мыколай бачить, що ничого не вдие [61], тай замовчав. От вовк побиг до чорной коровы, а Бог з Петром и Мыколаем началы идты шляхом. От идуть воны та идуть, аж катытьця против ных бочка, а св. Мыколай пытае: «Що це таке, Господы, катытьця и куды?» Господь одвичае: «Це катытьця бочка с сребром и златом до того богатыря, що мы булы у нёго на высильи, бо такий jого талан и така jого доля; алы все jого счастя буде на сим свити!» А св. Мыколай давай просить, каже: «Господы мылостывый, удилы ж с цей бочки або з макитерку [62] для теи бидной вдовы, де мы ночувалы; в неи ж вовк и послиднюю корову зъjив». А Бог одвичае: «Ни, того не можно! бо цей талан дан одному тильки тому богатырови». От св. Мыколай вже замовчав, и началы идты дальше; ишли та ишли, аж св. Мыколай захотив дуже пыты воды тай каже: «Ах, як мыни хочетця пыть!» А Бог говорыть jому: «Колысь я проходыв чрез оцей яр, що недалеко вид нас выдно, там я бачыв крыныцю [63]. Иды туда, тай напьешся воды». Колы пишов св. Мыколай туда в яр, аж там коло крыныци побачыв такого богацько темнаго та сираго страшеннаго гаду, такого сердытаго, що аж кышыть; от вин злякався [64] дуже тай насылу зваттыля утик [65]. А Бог пытае: «Чого ты, Мыколаю, так ныначе злякався, аж поблиднив с переполоху [66], и мабудь [67] не пыв воды?» А св. Мыколай одвичае: «Не мог я напытьця, та ще й як побачыв, що там есть такого богацько страшеннаго гаду, то насылу я звиттыля утик». От Бог выслухав цее тай сказав: «Ну, ходым же дали!». И прошли воны дальше з пятыро гин [68], або бильше, тай Бог знов каже до св. Мыколая: «Иды у цей другый ярок, там повная буде крыныця; го вже там напьесся воды». От св. Мыколай пишов туда; колы надходыть в той яр, яж там побачыв такий ще гиршый гад, та такого ж jого превелыкая сыла и дуже богацько, та ще й далеко злищий, як попереду бачыв, так що ныначе горыть трава. И св. Мыколай завсим перелякався та побилив, и насилу велыку звиттыль утик, так ныначе на jому волосья и одежа загорилася! И прийшов до Бога тай с переляху [69] насылу рассказав, що не можно там напытысь воды, бо ще й гиршей там есть гад и далеко злищий от першого гаду, що вин бачыв попереду. А Бог каже: «Ну колы так, то ходым же дальше». От воны пошлы дальше и довго ишлы, аж побачылы вдали третий ярок ныначе с садком; тай Бог каже: «Ну иды ж, Мыколаю, в той ярок, де бачыш — садок выдно, а вже там певне [70]напьесся воды». Колы св. Мыколай пишов туда, аж там такая прихорошая крыныця з пригожою водою, а над тею крыныцею и скризь там такии разнии, прихорошии, пахнючии цвиткы та ягоды, яблуки, хвыги, мындалы, розынкы [71] и всякая овощь, а птыци так хороше спивают та щебечуть разными голосами, и таке все там занымательне, що й сказаты и пропысаты не можно. От св. Мыколай не знав, що й робыты, чы воду пыты, чы любоватыся та приглядуватысь; напьетця трохы пахнючой воды, тай оставыть пыты, та все разглядае. И вин трычи так потро́хы пыт тую воду, та все разглядував, и не щувся [72] — що вин не в примиту пробув там цилых тры рокы [73], як ныначе одну мынуту там був. Аж приходыть туды Господь Бог тай каже jому: «Що це ты, Мыколаю, так довго тут сыдыш, що прошло тому тры рокы, як ты пишов сюды пыть воды?» И каже Бог: «А я тебе не дождався тай покынув, и далеко уже я выходыв с пивсвита, покы знов до тебе вернувся». От св. Мыколай выслухавши цее, тай одвичае: «Господы мылостывый! що це таке значыть, що коло переднищых двох крыныць, куды я попереду ходыв пыть воды, есть там богацько страшеннаго гаду, що й прыступыть страшно; а тутынька в третим яру так дуже прихорошая крыныця з водою и все тутынька росте дуже гарная пахнючая всякая всячина, що й не можно налюбоватысь и наслухатьця птычаго щебетаня, що й любуйся, прислухайся тай ще того хочитця?» А Бог одвичае jому: «Оце ж знай, що переднищый яр, де ты бачыв богацько злого страшнаго гаду, то тее мисто называитця пеклом и воно опредиляно для того богатыря, що мы булы у нёго на высильи, а другий яр, де есть еще гирший пристрашенный гад, то также притотовано пекло для жинки того же богача, бо jого жинка ище гирша вид свого чоловика [74]; а як воны не вмилы в счастии жыты, добре шановатысь, и не хотилы помогаты бидным людям, то за тее по смерти будуть вично мучытьця в тых пеклах. А оце третий яр, де ты, Мыколаю, пыв воду, тай довго так тут забарывся [75] через тее, що тутынька дуже хороше называетця рай, опредиляный для теи бидной вдовы, що мы в неи ночувалы, бо вона на сим свити цилый вик гирько бидовала, терпила та плакала, но буда добрая жинка и честна́я, — то за тее по смерти буде маты в сим раю вичное прибогатое счастье. От бачь, як то робытця; будь добрый чоловиче, не вповай на земнее счастье, та любы бидных и старайся, небоже, — то, як кажуть, Бог в сим и будущим вику поможе!».
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 168; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!