Часть 1. ДОЧЬ ЛОРДА ДЕ МАРИСКО 20 страница
– А как вы связаны с графом? – с любопытством спросила она.
– Боюсь, вы будете шокированы, Велвет, но все мы состоим в родстве благодаря нашему общему деду, королю Джеймсу V Шотландскому. Стюарты – прекрасное семейство, но никогда его члены не отличались супружеской верностью. Обе наши бабки, моя, Александра Гордон, и бабка Френсиса, были любовницами короля, причем в одно и то же время. Мой отец появился на свет от связи моей бабки с Джеймсом так же, как и отец Фрэнсиса, Джон Стюарт, настоятель Колдингхэма, явился плодом страсти его бабки.
– Да, – произнес глубокий, насмешливый голос за их спиной, – мы, Стюарты, клан весьма любвеобильный и щедро раздаем свою благосклонность. Добрый день, дорогой кузен Брок‑Кэрнский. А кто это прелестное создание?
Велвет обернулась и увидела перед собой одного из красивейших мужчин, когда‑либо встречавшихся в ее жизни. Ростом больше шести футов[11], с худощавой, без капли жира фигурой. Ясно, что этот человек проводил большую часть времени на открытом воздухе. Хорошо вылепленное чувственное лицо с яркими голубыми глазами, темно‑каштановыми, как у нее самой, волосами и короткой, ухоженной бородой того же цвета. Улыбка у него была быстрой, и казалось, что улыбается он всем лицом, до самых глаз.
Алекс рассмеялся:
– Ты никогда не изменишься, Фрэнсис! Никогда не упустишь случая положить глаз на женщину, но эта моя, я привез ее из Англии. Позволь представить тебе – моя нареченная жена Велвет де Мариско. Велвет, это мой двоюродный брат граф Ботвеллский, Фрэнсис Стюарт‑Хэпберн.
|
|
|
Ботвелл низко склонился над рукой Велвет, поднес ее к своим губам и поцеловал.
– Мадам, если бы я знал, что Англия хранит такое бесценное сокровище, я давно бы выкрал вас, благо числюсь приграничным разбойником, – произнес он.
Она вспыхнула, хотя в глубине души и была польщена его словами. Он понял это.
– Милорд, – ответила она, – если бы все шотландские графы были так же обольстительны, как ваша милость, я бы уже давно сама перебралась в Шотландию. – Она вскинула голову и озорно попросила:
– А теперь, может быть, вы будете так добры вернуть мне мою руку?
Ботвелл расхохотался в восхищении от ее острого язычка. Девушка явно не глупа.
– Возвращаю вам ее, но с большим сожалением, дорогая, – сказал он. – Когда свадьба, Алекс?
– Как только доберемся до Дан‑Брока, – ответил он.
– Весной, – ответила она.
– Что такое? Строптивая невеста? – заинтересовался Ботвелл.
– Велвет, черт побери! Когда вы наконец усвоите, что в своем доме я хозяин?!
– Вы всего лишь выкрали меня из двора английской королевы и утащили в Шотландию, милорд Брок‑Кэрн! А я уж в сотый раз повторяю вам: не будет никакой свадьбы, пока не вернутся мои родители.
|
|
|
Разговоры в зале вокруг них стихли, все с интересом прислушивались к ссоре. Там происходило что‑то, что могло оказаться интересным.
– Велвет де Мариско, вы обручены или вы не обручены со мной? Намерены вы выйти за меня замуж или нет? – потребовал ответа Алекс, и Фрэнсис Стюарт‑Хэпберн сей же час понял, чего добивается его кузен. Он взглянул на прекрасную англичанку.
– Да, Алекс, я обручена с вами, – ответила она сердито. – И вы это прекрасно знаете. Иногда вы меня просто бесите. Я выйду за вас замуж. Но, однако, не раньше, чем мои родители вернутся в Англию.
– Ты слышал, что она сказала? – посмотрел Алекс на своего кузена.
– Да, – безо всякого выражения ответил Ботвелл.
– А вы? – обратился с тем же вопросом Алекс к Нэнси, Дагалду и Геркулесу Стюарту. – Вы слышали, что она сказала?
– Да, – хором ответили они.
Граф Брок‑Кэрнский повернулся к Велвет и спокойно сказал:
– По законам Шотландии, Велвет, с этой минуты мы женаты. Теперь вы моя жена.
Она побледнела, потом вскрикнула:
– Что? Какой фокус вы выкинули теперь, Алекс?
– Никаких фокусов, дорогая. Наши законы просты, они требуют, чтобы мужчина и женщина, желающие вступить в брак, публично объявили о своем намерении. Мы сделали это в присутствии этих людей, и, таким образом, мы женаты.
|
|
|
– Никогда! – прошипела она и с быстротой, удивившей их всех, сорвала с его пояса отделанный драгоценными камнями кинжал. – Я быстрее вырежу вам сердце, чем позволю так поступать со мной, Алекс Гордон! – И она замахнулась на него кинжалом.
– Господи Боже! – взревел Ботвелл. Потом подошел к Велвет:
– Отдайте кинжал, дорогая. Это бесполезно, вы же знаете.
Ее губы тряслись.
– Нет, – прошептала она.
«Эти губы предназначены для поцелуев», – подумал Ботвелл и вздохнул.
– Дорогая, будьте благоразумны. Вы что, намерены продержать нас здесь до скончания века, ибо другого выхода для вас я не вижу? Отдайте мне оружие, и мы обсудим все это спокойно. Здесь и во всем Приграничье закон – это я, а не мой кузен Брок‑Кэрн.
Две блестящие слезинки скатились по ее щекам, и, медленно протянув руку, Ботвелл отобрал у нее кинжал.
– Доверьтесь мне, дорогая, – сказал он мягко.
– Вас следовало бы выдрать до крови! – прорычал Алекс.
– Только дотроньтесь до меня, и я убью вас, – ответила Велвет, и слезы опять навернулись на ее глаза.
Ботвелл не мог удержаться от смеха. Девушка напоминала ему маленького взъерошенного котенка, а его кузен – большую разозленную собаку.
|
|
|
– Как давно вы обручены? – спросил он.
– Наш брак был обговорен, когда мне было пять лет, но он‑то был уже вполне взрослым человеком и все‑таки ни разу не вспомнил обо мне за все прошедшие с тех пор десять лет! – возмущенно проговорила Велвет. – Потом его отец и брат умерли, и вдруг он решил поспешить в Англию, потому что, видите ли, должен был как можно скорее жениться и обзавестись наследником.
– Это уважительная причина, – запротестовал Алекс. – Я остался единственным мужчиной в своем роду.
– Я говорила вам, что мы поженимся весной, как только мои родители вернутся из Индии, так или нет? Вы же не смогли придумать ничего лучшего, как украсть меня, притащить в Шотландию и устроить эту комедию со свадьбой!
– Я люблю вас, черт меня побери! Я не хочу ждать!
– Вы меня любите? – Велвет казалась удивленной.
– Да, упрямая вы негодница! Я люблю вас, хотя сам не знаю за что! – Он повернулся к Ботвеллу.
Черт возьми, неужели здесь не найдется места, где мы могли бы поговорить с глазу на глаз?
Приграничный лорд спрятал усмешку. Любовь – это, конечно, сильное чувство. Кивнув головой, он повел Велвет и Алекса в свою библиотеку.
– Если я оставлю вас одних, могу ли надеяться, что вы не поубиваете друг друга? – спросил он, но они не слышали его, будучи слишком увлечены своим спором. Он вышел, закрыв за собой дверь.
– Велвет, я обожаю вас, но я не могу ждать дольше, – сказал Алекс. – Я ночей не сплю, сгорая от желания. Какая разница, будут ли ваши родители присутствовать на нашей свадьбе, если мы любим друг друга? Они же сами настаивали на этом браке.
– Я люблю своих родителей, Алекс.
– Очень хорошо, что вы их любите, дорогая, но вы уже не ребенок. Вся та любовь, которая наполняет вас, должна быть направлена на мужчину, на меня. – Он придвинулся к ней и обнял ее за тонкую талию. Она задрожала и попыталась оттолкнуть его, но он не дал ей этого сделать. – Дорогая, – прошептал он ей в ухо, целуя его, – я все равно добьюсь своего, Велвет. Вы любите меня. Я знаю это, хотя вы и говорите обратное.
– Без священника наш брак не будет настоящим, Алекс.
– Не нужен нам никакой священник, любовь моя. Мы уже по закону муж и жена, и я намерен сегодня ночью разделить с вами ложе.
– Тогда ваши сыновья будут незаконнорожденными, милорд Брок‑Кэрн, ибо я всегда буду отрицать законность нашего брака. Могу представить, как это обрадует вашу сестру и ее мужа, которые, как я подозреваю, хотели бы прибрать ваши земли.
– Хорошо, чертова маленькая ведьма, я найду священника, но он обвенчает нас еще до вечера, или, клянусь вам, я отдам эту вашу симпатичную маленькую служанку на потеху ребятам Ботвелла. Вы меня поняли?
– Да! – зло огрызнулась она.
Алекс вылетел из комнаты, хлопнув дверью, оставив ее в одиночестве и ничуть не испугавшейся. Никогда в своих мечтах о предстоящем замужестве она не могла себе вообразить, что это столь важное для нее событие произойдет где‑то в Приграничье, в серой крепости, заполненной одними мужчинами, и что рядом с ней не будет никого из ее родственников. Она вынуждена выходить замуж в платье, в котором проделала длительное путешествие и которое никак не годилось для свадьбы.
– Никогда не прощу ему этого! – прошептала она непримиримо.
Она не услышала, как открылась дверь, и удивленно повернулась, услышав голос лорда Ботвелла:
– Боюсь, что в наших краях не найдется священника старой веры, дорогая, но я послал за пресвитерианским пастором.
– Тогда для меня это будет не настоящее венчание, – печально проговорила она.
Он встал так, чтобы она могла видеть его, погладил ее по лицу и сказал:
– Людей венчают не словами, произнесенными человеком, независимо от того, святой он или нет, дорогая. Это чувство должно быть в душе и сердце. Я‑то знаю, ибо, хотя и был обвенчан самым что ни на есть должным образом, мы с женой не живем вместе уже много лет.
Велвет заметила, как в его глазах промелькнула печаль, которую он тут же постарался спрятать.
– И нет никого, кого вы любите, милорд? – спросила она робко, но с неподдельным интересом.
– Да, есть одна женщина, которую я люблю, хотя она об этом и не знает. Я не могу сказать ей об этом, так как она прекраснейшая и целомудреннейшая женщина во всем свете. – И опять в его голосе была печаль, которая тронула Велвет. Но тут Ботвелл глубоко вздохнул и сказал:
– Вы не можете идти под венец в этом платье, дорогая. Я пришлю вам в помощь свою служанку.
– Но, милорд, – запротестовала Велвет, – у меня нет с собой ничего подходящего. Алекс правда похитил меня из Лондона, и у меня нет ничего, кроме того, что на мне, и старой бархатной юбки, которая не многим лучше.
Ботвелл рассмеялся:
– Но, дорогая, вы же находитесь в замке приграничного разбойника. Здесь столько награбленного! Если вы не против, выбирайте себе любое платье. Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.
Они вышли из библиотеки, и он повел ее вверх по узкой винтовой кирпичной лестнице в предназначенные ей обширные апартаменты. Здесь они застали поджидавшую их женщину, которой приграничный лорд сказал:
– Мэгги, это госпожа де Мариско, которая очень скоро станет графиней Брок‑Кэрнской. Подбери ей что‑нибудь подходящее для свадебной церемонии и прикажи принести сюда ванну, благо, держу пари, девочка рада будет помыться.
– О, – вздохнула Велвет радостно, – с интуицией у вас полный порядок, Фрэнсис Стюарт‑Хэпберн.
– Да уж, это ему говорят все девушки, – рассмеялась Мэгги и выскочила из комнаты, прежде чем он успел шлепнуть ее ниже спины.
Ботвелл тоже рассмеялся:
– Мне кажется, моему кузену крупно повезло, дорогая Велвет. Черт меня побери, вы созданы для любви. И вдруг, к его удивлению, Велвет разрыдалась.
– Ну, дорогая, – запротестовал Ботвелл, неожиданно для себя самого заключая ее в объятия. – В чем дело?
– Милорд, – проговорила она всхлипывая, – я не знаю, как надо любить мужчину.
– Ну, моя дорогая, это как раз не преступление. Более того, подозреваю, Алекс будет только рад этому обстоятельству, ибо мужчины любят сами обучать своих жен подобным вещам. – Он достал из‑за обшлага шелковый носовой платок и попытался вытереть ее слезы.
– Мой брат тоже недавно женился, и в его брачную ночь я спала в соседней с ним и его невестой комнате. – робко сказала Велвет. – Она кричала от боли, когда он занимался с ней любовью, и Алекс сказал, что это оттого, что он лишил ее невинности и что больно бывает только один раз. Он сказал мне правду, милорд, или просто пытался успокоить меня? Что мой брат сделал? Что причинило такую боль его невесте? Я не понимаю, а моя мать никогда не говорила со мной об этом, считая, что я еще слишком молода, а потом она уехала. Мужчина и женщина совокупляются так же, как животные? Я видела, как жеребцы покрывают кобылиц в нашей конюшне. Видела, как это делают кобели с суками. Я не могу поверить, но неужели и у людей так же?
Она уютно устроилась в его руках, и Ботвелл задался вопросом, как его угораздило попасть в столь затруднительное положение. Он считал себя элегантным и жизнерадостным мужчиной и не видел в себе ничего такого, что могло бы напомнить привлекательной молодой женщине ее мать. И тем не менее сейчас в его объятиях находилось прелестное создание женского пола, которое, едва познакомившись с ним, задавало вопросы, на которые лучше могла бы ответить ее мать, чем он. Она задрожала в его руках, и Ботвелл, всегда галантный, когда дело касалось женщин, вздохнув, начал говорить:
– Это почти так же, как у животных, дорогая, но все‑таки не совсем так. Скотина чувствует желание спариться, тогда как мужчина и женщина чувствуют нечто другое. Для мужчины и женщины совокупление не просто физиологический, но еще и эмоциональный акт, хотя иногда мужчина может взять женщину просто потому, что хочет обладать ее телом. Девушке бывает больно, когда она отдается мужчине в первый раз, и боль тем меньше, чем охотнее она это делает. Но проходит неприятный момент, а потом уже нет ничего, кроме блаженства. Алекс наверняка будет обращаться с вами бережно. Он любит вас и, я уверен, будет с вами ласков. – Он погладил ее по волосам и сказал:
– А теперь вытрите глазки, дорогая. Бояться нечего, обещаю вам. Она взяла его платок и вытерла лицо.
– У меня все равно ведь нет выбора, да? – спросила она чуть слышно, понимая, что фактически он ей ничего не сказал.
– Да, дорогая, выбора нет, – согласился он. Дверь распахнулась, и несколько крепких, одетых в килты[12] мужчин втащили в комнату огромную дубовую лохань. Позади них шли другие с кувшинами горячей воды. Лохань быстро наполнили, и Ботвелл увел своих людей, сказав напоследок:
– Нам еще нужно приготовить другую ванну, в кухне, потому что, коль уж девушка купается, то и жениху не помешает.
Дверь за ними с шумом захлопнулась, и на минуту Велвет осталась одна, но почти тут же в комнату вбежала Пэнси.
– О, госпожа Велвет! Ванна, да еще горячая! Ну‑ка, дайте я помогу вам. Мэгги несет такое красивое платье, какого вы в жизни не видели. Сейчас она придет.
Глаза Велвет стали почти круглыми. Когда Ботвелл предлагал ей платье, она никак не думала, что оно окажется столь красивым. Мэгги протягивала ей туалет из тяжелого желтоватого атласа, с лифом и нижней юбкой, расшитыми жемчугом и граненым бисером. Треугольные рукава обшиты множеством узких, украшенных жемчугом лент, обшлага отделаны старинным кружевом. Декольте, шокирующе низкое, в соответствии с последней модой. И правда, это было очень красивое платье и, о счастье, абсолютно новое.
– Какая прелесть! – воскликнула Велвет. – Где он нашел такое платье?
Мэгги рассмеялась:
– Когда человек из Приграничья делает тебе подарок, не следует спрашивать, где он его взял. – Она сунула руку в карман и вытащила ожерелье, заигравшее на свету блеском алмазов и жемчуга, оправленных в червонное золото. – Это из фамильных драгоценностей Хэпбернов. Он сказал, что рад одолжить его вам на свадьбу.
– О, Мэгги, пожалуйста, поблагодари лорда Ботвелла за меня.
Мэгги улыбнулась, кивнула и принялась помогать Пэнси готовить невесту к брачной церемонии. Она видела, какой удрученной была госпожа де Мариско раньше, да и мужчины там, внизу, уже рассказали ей о крупной ссоре между лордом Гордоном и его нареченной женой. Его милость, наверное, тоже заметил, как она выглядит, и, конечно, постарался ублажить девушку, прежде чем посылать ей драгоценности. Уж он‑то знает, как заставить женщину улыбаться, этот Фрэнсис Стюарт‑Хэпберн, подумала Мэгги, знавшая его всю свою жизнь.
Сняв платье для верховой езды, Велвет забралась в высокую дубовую лохань и блаженно вздохнула. Вдруг она потянула носом и воскликнула:
– Левкои!
– Ага, – улыбнулась Пэнси, – хоть мне и велели брать немного вещей, госпожа, но уж забывать самое необходимое нужды не было. Я и сунула в портплед маленький флакончик ваших духов.
Две женщины совместными усилиями сначала вымыли саму Велвет, затем занялись ее золотисто‑каштановыми волосами. Особо прохлаждаться некогда, говорила Мэгги, так как брачная церемония назначена на восемь часов. Мужчины внизу уже украшают зал, довольные предстоящим развлечением. Полдюжины людей лорда Ботвелла поскакали в ближайшую деревню, чтобы привезти проповедника. Она и Пэнси болтали без умолку, но Велвет слушала вполуха, занятая другими мыслями.
Замужем. Она так и эдак крутила это слово в голове. Замужем. Она относилась к тому положению, в котором оказалась, так же, как и пять месяцев назад, когда впервые услышала о существовании Александра Гордона. И дело не в том, что она не любила его, как раз наоборот, к своему сожалению, она вдруг обнаружила, что влюблена. Была это настоящая любовь или нет, она не знала, так как никогда прежде никого не любила. Ее загнали в угол – вот это она знала наверняка. Она хотела выйти замуж за Алекса, но не сейчас. «Мне еще нет и шестнадцати», – подумала она.
Ее мать впервые выдали замуж в возрасте пятнадцати лет, и Велвет знала, что именно поэтому она хотела, чтобы ее младшая дочь вышла бы замуж попозже. Велвет почему‑то была уверена, что не повторит жизнь своей матери, где один муж сменяет другого, а приключений хватит на десятерых обычных людей. Хорошо было бы пожить еще при дворе. Ее бесили фокусы Алекса, этот скоропалительный брак, совершенный час назад якобы по шотландским законам, а еще больше этот готовящийся спектакль венчания в присутствии кальвинистского священника. Она выросла в лоне святой католической церкви и, хотя не была особенно религиозна, сердцем знала, что, пока не будет обвенчана по канонам ее церкви, всегда будет чувствовать себя грешной.
Пэнси и Мэгги трудились не покладая рук, готовя невесту, которая только молча подчинялась их приказам. Прибежала еще одна служанка, неся поднос с горячим, только что с огня, мясным пирогом и высоким графином крепкого сладкого красного вина. Велвет, обнаружив вдруг, что очень голодна, с волчьим аппетитом набросилась на еду, после чего ей пришлось опять мыть лицо и руки. Потом принесли и надели на нее шелковое нижнее белье и прелестные чулки с вышитыми на них розами. Где‑то достали пару туфелек, которые оказались ей как раз впору, и, наконец, натянули платье.
Его туго зашнуровали, и Пэнси, усадив ее в кресло, принялась расчесывать ее длинные золотисто‑каштановые волосы, пока они не засверкали темно‑красным и золотистым светом. Волосы оставили распущенными, чтобы подчеркнуть невинность их обладательницы. Затем Пэнси аккуратно застегнула ожерелье на шее Велвет. Отступив назад, она даже ахнула, когда Велвет встала и повернулась к ней лицом.
– О, госпожа! Как же вы хороши! Лицо Мэгги тоже выражало восхищение.
– Не думаю, что Хэрмитейдж когда‑нибудь видел более красивую невесту, – заявила она.
Раздался стук в дверь, и Мэгги впустила лорда Ботвелла, одетого в элегантный красно‑зеленый плед цветов клана Хэпбернов и черную бархатную куртку. Его голубые глаза с одобрением оглядели невесту, и он сказал:
– Святой Боже, дорогая, вы невероятно красивая женщина, я не припомню, видел ли я равных вам когда‑либо. С каждой минутой я все больше завидую Александру Гордону. – Он подал ей руку. – Не окажете ли вы мне честь сопроводить вас?
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!