Часть 1. ДОЧЬ ЛОРДА ДЕ МАРИСКО 17 страница
Ни Алекс, ни Робин, конечно, не принимали во внимание, что если Алекс Гордон упрям, то Велвет де Мариско гораздо упрямее. Возвратившись ко двору и вновь приступив к своим обязанностям фрейлины, она с удивительной энергией окунулась в светскую жизнь, окружавшую королеву. Некогда застенчивая девушка, какой еще недавно была Велвет, уступила место веселой и красивой молодой женщине с явной склонностью к развлечениям. Именно она неожиданно стала заводилой всех игр и забав, которые так любила дворцовая молодежь. И если придворные дамы не стали с ней приветливее, то мужчины были в восторге.
Поначалу Алекс и Робин следили за Велвет с терпеливым удивлением, но неделя сменяла неделю, и ее поведение все меньше забавляло их. Не то чтобы о Велвет ходили какие‑то конкретные слухи. Она была достаточно умна и если и флиртовала с кем‑то, то так, чтобы это не отразилось на ее репутации. Но так как в круг ее поклонников ни Алекс, ни ее брат не входили, то они не знали, что же происходит на самом деле. Все их сведения основывались исключительно на слухах, и оба начали заметно нервничать. Робин и Эйнджел съездили в Девон буквально на несколько дней и, вернувшись, нашли Велвет в прекрасной форме.
– Я думал, у тебя есть какой‑то план укрощения моей сестры, – укорил как‑то вечером Робин Алекса, после того как они битый час наблюдали, как Велвет и ее друзья играют в какие‑то совсем уже дикие прятки. Было много визга, свободы рук, и они даже заметили один поцелуй, когда граф Эссекский поймал Велвет в углу, но она быстро вывернулась, бросив при этом лукавый взгляд на брата и его друга.
|
|
|
– Есть… – ответил Алекс самодовольно. – Просто я хотел сначала дать ей возможность вдоволь поиздеваться над нами. Теперь же я намерен заставить ревновать ее.
– Ревновать? – Робин скептически посмотрел на него.
– Ага, Робин. Ревность! Я намерен внезапно очароваться какой‑нибудь из прекрасных придворных дам. Выберу даму, у которой уже есть опыт и которая, будем надеяться, не примет мои ухаживания всерьез, но с удовольствием немножко пофлиртует.
– О, Алекс, – предостерегла его Эйнджел, – не думаю, что это очень разумно. За то короткое время, что я знала Велвет, я поняла одно: она всегда поступает не как все. Боюсь, вы только еще больше рассердите ее.
– Сейчас, дорогая, – успокоил Робин свою прелестную жену, – Алекс прав, я уверен. Велвет, может быть, и вымещает на нас свое зло, но она девочка чистая и невинная. Стоит ей поверить, что ее нареченный супруг, а я знаю, она внимательно следит за ним, заинтересовался другой женщиной, и она быстренько прибежит назад.
Эйнджел с сомнением покачала головой. Мужчины порой бывают такими глупыми, когда дело доходит до понимания женской натуры, хотя и считают себя очень умными. Она глубоко вздохнула. Велвет не прибежит назад, как маленькая наказанная дурочка, если Алекс будет дразнить ее и дальше. Наоборот, она будет искать возможность отплатить. Если бы Велвет знала, что планирует Алекс… Внезапно лицо Эйнджел просветлело. Вот оно! Она расскажет обо всем своей золовке, и, предупрежденная таким образом, Велвет не будет реагировать слишком бурно.
|
|
|
Велвет, однако, к тревоге Эйнджел, только зло рассмеялась, когда узнала, что планирует ее нареченный супруг.
– Так он хочет заставить меня ревновать? Ха! Все, что я творила до сих пор, я делала для собственного удовольствия. Теперь же я приложу все старания к тому, чтобы он взревновал, а на его маленькую интрижку даже не обращу внимания. Ты не знаешь, часом, кого он выбрал на эту роль?
Эйнджел поколебалась, но все‑таки сказала:
– Леди де Боулт.
Велвет радостно воскликнула:
– Эту проститутку?!
– Она очень хороша собой, – осмелилась вставить Эйнджел.
– А еще говорят, что она успела позабавиться при дворе с каждым, у кого еще стоит. Эйнджел рассмеялась:
– Как не стыдно, Велвет де Мариско! Хорошая девушка не должна знать таких вещей, даже если это и правда.
|
|
|
– Пусть тебе самой будет стыдно! – ответила Велвет. – И кроме того, я проявлю гораздо лучший вкус в выборе любовника, смею тебя уверить.
Глаза Эйнджел расширились, а ее голос даже задрожал от волнения:
– Ты ведь не собираешься вправду завести себе любовника, Велвет, скажи мне?!
– Нет, – поспешила Велвет успокоить свою подругу. – Алекс, однако, никогда не сможет быть в этом полностью уверенным до нашей первой брачной ночи. Думаю, это будет хорошая цена за его вероломство.
– Ты любишь его! – упрекнула ее Эйнджел.
– Возможно, хотя он вряд ли дал мне много шансов полюбить его.
– Но и ты ему тоже, – напомнила Эйнджел Велвет.
– Да, – согласилась Велвет. – Сначала это была моя вина, но я так боялась быть выданной замуж в отсутствие родителей. Алекс, однако, тоже теперь должен взять на себя часть вины, ибо они с Робином должны были с самого начала сказать мне, кто он есть, а потом быстро уверить меня, что он согласен подождать. Как выяснилось, мы оба упрямы.
– Если ты достаточно умная, чтобы понимать это, тогда прекрати эту глупость, пока она не зашла слишком далеко, Велвет. Скажи Алексу все, что ты сказала мне, и давай прекратим эту никому не нужную вражду, – взмолилась Эйнджел.
|
|
|
– Не сейчас. Если Алекс решит, что он взял верх надо мной, тогда он всегда будет пытаться верховодить и наша супружеская жизнь превратится в нескончаемую войну. Нет. Пусть он завоюет меня, и тогда он будет ценить меня гораздо больше, чем если бы просто женился на мне, потому что я с ним помолвлена. Вспомни, десять лет он знать не хотел о моем существовании! Пусть поборется немного за мою любовь. Это будет ему хорошим уроком, ибо я никогда не позволю ни одному мужчине, даже собственному мужу, считать, что моя любовь дается просто так, ни за что.
В том, что говорила Велвет, было немало мудрости, и Эйнджел успокоилась, поверив, что ее золовка не натворит никаких глупостей.
Однако, как выяснилось, быть умной – это одно дело, а ревновать – совсем другое. Узнав, что Алекс намерен позлить ее, оказывая знаки внимания леди де Боулт, Велвет совсем не ожидала, что заразится той болезнью, которую дамы из королевской свиты называли между собой «зеленоглазое чудовище». Однако она не могла слышать всех тех сплетен, которые радостно разносились другими фрейлинами, а леди де Боулт и не думала опровергать разговоры. Более того, она еще и подлила масла в огонь, открыто обсуждая со всеми свою связь.
В день пятьдесят пятого дня рождения королевы Велвет чуть ли не час пришлось выслушивать невероятно пустую болтовню фрейлин, пока ей не показалось, что она сейчас завизжит от злости. Уйти она не могла, потому что нитки для вышивания в рабочей корзинке королевы страшно перепутались. Почти полдня она выбирала из этой мешанины красные, розовые и светло‑голубые нитки, а зеленые, темно‑голубые, желтые и пурпурные еще были безнадежно запутаны, а королева любила с наступлением сумерек повышивать. Склонив голову, она усиленно работала, стараясь не прислушиваться к разговорам, как вдруг так раздражавший ее голос Одри Каррингтон воскликнул:
– О, Мэри, как чудесно ты выглядишь! Откуда у тебя эти прелестные серьги? Они новые, да?
Леди де Боулт плавно вплыла в комнату фрейлин со слабой, какой‑то кошачьей улыбкой на симпатичном личике. Эта маленькая женщина с хорошей фигуркой обладала какой‑то особой, деликатной красотой брюнетки. Молочно‑белая кожа, большие темные глаза, занимавшие, казалось, пол‑лица, красивое гранатово‑красное шелковое платье, волосы, убранные в изысканную золотую сетку, новое веяние моды из Франции, – все это позволяло демонстрировать ей новые серьги во всем их блеске.
Помотав головой, чтобы свет лучше заиграл на камнях, леди де Боулт спросила:
– Они тебе нравятся, Одри? Мне их подарил лорд Гордон.
– Это рубины? – Одри была потрясена.
– Да. Красивые, правда? Он сказал, что их цвет напоминает ему о моих губах.
– О, как романтично!
– Да, он самый романтичный мужчина из всех, кого я знаю, – промурлыкала леди де Боулт, самодовольно оглядываясь.
– Он всего лишь неотесанный шотландец, – пробормотала Велвет, – и более чем вероятно, что эти камни окажутся стекляшками или плохими гранатами.
– Откуда вы знаете? – презрительно улыбнулась Мэри де Боулт, опять качнув головой, отчего красные камни кроваво вспыхнули.
– Он приятель моего брата и живет сейчас в Линмут‑Хаусе, – со сладенькой улыбочкой ответила Велвет. – Я подозреваю, что он обычный искатель счастья, миледи, ибо этим летом он пробовал завалить меня, а я девушка обрученная. Робин говорил, что он владеет маленьким старым замком где‑то в горах, к западу от Абердина. Более чем вероятно, он приехал на юг за богатой женой, чтобы отремонтировать свою разваливающуюся халупу.
– Прекрасно! Но мне‑то уж точно не быть его женой, – надменно произнесла леди де Боулт, – в конце концов, у меня уже есть муж.
– Почему же вы тогда принимаете подарки от другого мужчины? Сомневаюсь, что королева одобрит подобное поведение, – парировала Велвет чопорно.
– Вы очень мало знаете об окружающем вас мире, госпожа де Мариско, – едко ответила леди де Боулт.
– Вы правы, мадам, но не вашему же примеру мне следовать! Я, может быть, и молода, но не настолько, чтобы не понимать всего бесстыдства вашего поведения и того, что движет лордом Гордоном.
– Да как вы смеете! – Бледное лицо Мэри де Боулт пошло от гнева пятнами, и она уже подняла руку, чтобы влепить Велвет пощечину, но в это мгновение дверь во фрейлинскую резко распахнулась.
– Где королева? – спросил Роберт Деверекс, входя в комнату с несчастным видом, всем своим существом показывая, что дело не терпит отлагательства.
– Я скажу ей, что вы здесь, – сказала Бесс Трокмортон и, схватив Велвет за руку, оттащила ее от леди де Боулт.
Девушки вдвоем вошли в королевскую спальню, где почивала Елизавета Тюдор, недавно перенесшая лихорадку.
– Ваше величество, пожалуйста, проснитесь, – произнесла Бесс, тихонечко коснувшись руки королевы. Елизавета моментально очнулась от сна.
– Да, Бесс, что там?
– Граф Эссекс со срочным сообщением. Королева села.
– Велвет, подай мне парик и помоги надеть. Бесс, дай мне еще минуту, а потом скажи графу, что я сейчас к нему выйду.
Велвет торопливо помогала королеве приладить на голове прекрасный рыжий парик. Свои волосы у королевы поредели и поседели с возрастом. Она считала, что это ей совсем не идет. Парик был данью тщеславию, с чем она с готовностью соглашалась. Как только парик был водружен на ее голову, она встала, и Велвет помогла своей повелительнице облачиться в красивый белый бархатный халат, расшитый золотыми нитями и жемчугом.
– Спасибо, дитя, – ласково прошептала Елизавета Велвет. – Я очень рада, что ты рядом со мной.
Бесс придерживала дверь открытой, пока королева проходила через нее в комнату фрейлин. Роберт Деверекс преклонил одно колено и, взяв руку королевы, поцеловал ее.
– Мадам, – сказал он низким задыхающимся голосом. – Я не знаю, как сказать вам об этом, чтобы не причинить вам боли, а причинять вам боль я просто не могу.
Елизавета Тюдор вся напряглась.
– Говорите, милорд, ибо от ваших предисловий лучше не становится.
– Я прискакал к вам от своей матери из Корнбери. Ее супруг и мой отчим, лорд Дадли, покинул этот мир четвертого сентября. Она велела, чтобы я сказал вам, что это была тихая смерть, последние его мысли были о вас, ваше величество. – Эссекс поймал подол ее платья и горячо поцеловал его. – Да простит меня Бог, что я оказался тем, кто принес вам эту весть.
В течение казавшегося бесконечным мгновения Елизавета Тюдор стояла очень тихо и оставалась спокойной. Она была белее своего платья, и Велвет испугалась, что королева умрет там, где стоит.
Потом Елизавета Тюдор глубоко вздохнула и сказала напряженным, с трудом контролируемым голосом:
– Встаньте, Эссекс. – Когда он поднялся, она продолжила:
– Я прощаю вас, ибо все равно кому‑нибудь пришлось бы мне об этом сказать, и я рада, что им оказались вы. А теперь оставьте меня все! – И, повернувшись, она быстро прошла в свои покои.
– Пошли. – Бесс Трокмортон поспешила выпроводить всех из комнаты фрейлин, но оказалась недостаточно расторопной, и все услышали звуки рыданий Елизаветы Тюдор. Они были потрясены, так как никто никогда не слышал, как плачет королева.
Поговаривали, что, хотя Елизавета была очень опечалена смертью графа Лестерского, больше это событие не взволновало никого. Двор был слишком озабочен горем своей повелительницы. Королева заперлась в своих комнатах на несколько дней, постоянно плакала, глаза ее опухли и почти не открывались. Еду ей приносили на подносе прямо в ее покои, а через некоторое время уносили назад почти не тронутой. Дежурные придворные дамы, фрейлины и королевские советники собирались кучками в дворцовых коридорах, тревожно перешептываясь между собой.
Наконец, когда прошло уже несколько дней, а королева все еще была убита горем, опасения лорда Берли за здоровье королевы перевесили его уважение к желанию этой женщины побыть одной. Он служил ей более тридцати, лет и поэтому пошел на решительные действия. Барабаня в дверь ее спальни, он кричал:
– Мадам, вы должны взять себя в руки! Я понимаю вашу печаль, но это не вернет милорда Лестерского к жизни, наоборот, он очень огорчился бы, узнав, что вы забросили из‑за него все дела.
– Он благословлял бы каждую минуту этой печали, – прошептал Рэлей.
Лорд Берли бросил сэру Рэлею уничтожающий взгляд, заставив того замолчать.
– Мадам, прошу вас, – продолжал Уильям Сесил. – Вам следует взять себя в руки. Вы нужны нам. Вы нужны Англии.
Теперь из спальни королевы не доносилось ни звука, и, выждав несколько мгновений, лорд Берли взял на себя ответственность и приказал ломать дверь. Звук сокрушаемого дерева окончательно привел королеву в чувство. Встав с постели, она впустила в комнату своих придворных дам. Она – королева Англии, время, отведенное горестным чувствам, прошло. Остаток своих дней ей придется провести без своего милого Робина.
Ее горе вспыхнуло, однако, с новой силой, когда через несколько недель было оглашено завещание графа Лестерского. В нем он писал:
«Превыше всех и прежде всего я должен вспомнить мою дражайшую и добрейшую повелительницу, чьим преданным рабом, во славу Божью, я был и кто был мне самой щедрой и царственной госпожой…»
После этого королеве была передана нитка из шести сотен жемчужин, с которой свисали три крупных зеленых изумруда с огромным алмазом посредине. Дадли оставил это ожерелье Елизавете как свой прощальный подарок. По щеке королевы успела скатиться одинокая слеза, прежде чем она смогла взять себя в руки.
Когда вдова Лестера Леттис Кноллиз очень быстро вышла замуж за сэра Кристофера Блаунта, королева в судебном порядке отобрала у нее имение Дадли в счет тех тысяч фунтов стерлингов, которые он задолжал короне. Она простила бы долг, прояви ее кузина Леттис хоть каплю уважения к памяти Лестера. Теперь она бы скорее разорила Леттис, чем допустила, чтобы деньги ушли к Блаунтам.
Роберт Деверекс, лорд Эссекский, тоже был подавлен таким явным отсутствием у его матери уважения к своему покойному супругу. «Временами, – думал он, – Леттис становится раздражающей помехой. Эта поспешная свадьба с человеком, – , который настолько моложе ее, что годится ей в сыновья…» Он – – даже стал любить своего покойного отчима.
Он ворчливо поведал обо всем этом Велвет как‑то в полдень, когда им удалось выкроить несколько свободных минут и они вместе сидели в уединенном алькове.
– Блаунт, вы подумайте, Велвет! Что, во имя Господа, она нашла в нем?
– Он очень красив, – рискнула вставить Велвет.
– Красив! – Эссекс принужденно засмеялся. – Как раз такого рода ответа я и ждал от неопытной девушки.
– Я вовсе не неопытная, – фыркнула Велвет. Эссекс рассмеялся и обнял ее за талию.
– Конечно, вы неопытны, госпожа де Мариско, – весело поддразнил он ее и приник к ней в долгом поцелуе.
– Фи, сэр, – выбранила она его, едва переводя дух и абсолютно не представляя, насколько хороша в этот момент – раскрасневшаяся, с ямочками на щеках, возбужденная его вниманием.
Она радовалась бы еще больше, если бы знала, что в комнате напротив сидит не замеченный ими Александр Гордон, наливаясь бессильной яростью. Он не мог слышать, о чем они говорят, но это ничего не значило, ибо и так было ясно, что Велвет бесстыдно флиртует с графом Эссекским, а он, Алекс, ничего не может поделать.
Этой осенью веселье покинуло двор. Королева не устраивала пиров, не позволяла устраивать никаких увеселений до официального благодарственного молебна по случаю победы над Армадой, который был назначен на семнадцатое ноября. Но дворцовая молодежь изловчалась бегать по пивным, театрам и осенним ярмаркам, выбирая для этих походов в основном послеобеденное время, когда королева отдыхала.
Александр Гордон продолжал свои, казавшиеся со стороны столь пылкими, ухаживания за леди де Боулт. Как‑то теплым осенним полднем Велвет набрела на парочку, сидевшую на поваленном дереве у реки. Вид его руки, запущенной за ее лиф, привел Велвет в ярость.
– Развратник! – закричала она на него, в то время как Мэри де Боулт ничего не понимала, оказавшись меж двух огней. – Значит, вы ухаживали за ней только для того, чтобы вызвать во мне ревность! Таким путем вы хотели заставить меня вернуться, да? Лжец! Лжец! Лжец! Может быть, вы не знали, что я имею привычку гулять именно в этот час по этой тропинке? Вы воспользовались нашим разрывом как поводом для того, чтобы бегать за каждой сучкой, которая согласится поднять свой хвост для вас! – Она изо всей силы влепила ему пощечину и, повернувшись на каблуках, пошла прочь, донельзя сердитая.
– Мадемуазель! – закричал он ей вслед и, видя, что она не собирается останавливаться, одним прыжком покрыл разделявшее их расстояние и, схватив ее за руку, повернул лицом к себе.
– Уберите свои руки, развратник! – огрызнулась она. – Если не хотите, чтобы я рассказала королеве, как вы вели себя с этой женщиной. – Она попыталась вырваться, но его пальцы только сильнее впились ей в локоть.
– Вы ревнуете, – сказал он спокойным тоном.
– Никогда! – закричала она, отвергая ложное обвинение.
– О да, вы ревнуете, Велвет, и я ревновал тоже каждый раз, когда видел, как вы обнимаетесь с милордом Эссексом. – Он немного ослабил хватку, подтянув ее ближе к себе, а другой рукой запрокинув ей голову. – Ну же, дорогая, хватит ссориться. Мы оба не правы. Давайте помиримся и начнем все сначала. Ваши родители весной уже будут дома, и мы сможем справить нашу свадьбу. Давайте проведем зиму как друзья, узнавая друг друга. – Он нагнулся, чтобы поцеловать ее, но Велвет отвернулась. К этому времени Мэри де Боулт оправилась от удивления и, глядя на них во все глаза, потребовала объяснений.
– – Вы собираетесь жениться на этой… Этом ребенке, милорд Гордон? Как же вы смели тогда завлекать меня?! Меня никогда в жизни так не оскорбляли!
– Но никогда так щедро и не награждали за вашу супружескую неверность, – перебила ее Велвет. – Если вы считаете себя такой уж оскорбленной, миледи, пожалуйтесь мужу!
– О‑о‑о! – Леди де Боулт являла собой образец праведного гнева. С бессильной яростью сказав: «Ну что же!»– она сердито взглянула на Алекса и вдруг, к его удивлению, тоже влепила ему пощечину и убежала в сторону дворца.
С печальной улыбкой он потер свою дважды пострадавшую щеку.
– У английских девушек очень тяжелая рука, – сказал он.
– Подите к черту! – услышал он рассерженный ответ Велвет. – Если думаете, что я намерена расцеловаться и помириться, вы глубоко заблуждаетесь, милорд.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 149; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!