Килхух и Олвен, или Турх Труит 8 страница
Как‑то раз Максен отправился поохотиться в Кайрмартен и оказался на вершине Брев Ваура, где приказал развернуть шатер. С тех пор это место называют Кадайр Максен. Императору потребовалось видимо‑невидимо людей, чтобы возвести там замок, и он назвал его Кайрвиртин. Еще Елена надумала провести дороги от одного замка к другому через всю Британию, и их стали называть дорогами Елены Лиатаук. Она была британкой, и ни для кого, кроме нее, мужчины Британии не стали бы строить эти дороги.
Семь лет император жил на острове, а надо сказать, что в те времена у римлян был закон: если император семь лет живет на чужбине, он перестает быть императором Рима и ему даже запрещается въезд в Рим.
Народ избрал другого императора, и тот написал угрожающее письмо Максену, в котором была всего лишь одна фраза: «Приезжай, если собираешься приехать». Максен получил это письмо в Кайрхлеоне и написал ответ человеку, который мнил себя императором Рима: «Если приеду в Рим, то приеду».
Максен с армией все же отправился в Рим, покорив по дороге Францию, и Бургундию, и все прочие земли, и стал лагерем возле Рима.
Ровно год простоял он там и ни на шаг не продвинулся по сравнению с первым днем. Тогда к нему явились братья Елены Лиатаук с небольшим воинством, в котором могучих воинов было в два раза больше, чем во всей армии римлян. Императору сообщили о прибытии британского войска, ставшего лагерем рядом с его армией. Еще ему сообщили, что Рим не видел прежде столь красивого и обученного воинства, в котором все воины были под стать друг другу.
|
|
|
Елена захотела взглянуть на войско, хотя она не удивилась, услышав о красоте британцев. Канан, сын Айдава, и Адеон, сын Айдава, вышли вперед и приветствовали императора, а он, обрадовавшись им, обнял их обоих.
Британцы поглядели, как воюют римляне, и Канан сказал Адеону:
– Если мы не возьмем город, они этого и подавно не сделают.
Ночью братья измерили высоту стен, послали своих людей в лес рубить деревья и сколотили по лестнице для каждых четырех воинов.
Надо сказать, что в полдень оба императора садились обедать и сражение затихало до конца трапезы. Британцы же плотно поели утром, выпили столько вина, сколько было нужно, чтобы укрепить свои силы, и, пока императоры обедали, они приставили лестницы к стенам и вошли в город.
У нового императора не было времени даже взять в руки меч, когда они навалились на него и убили его и с ним многих других воинов. Три дня и три ночи британцы сражались за город, не пуская в него воинов Максена, пока не покорили его.
Тогда Максен сказал Елене Лиатаук:
– Госпожа, меня удивляет, что твои братья сражаются не за меня.
|
|
|
– Господин, – ответила ему Елена, – мои братья – самые мудрые мужи на земле. Иди в Рим и попроси у них город, и, если он в их власти, они с радостью отдадут его тебе.
Император вместе с Еленой отправился в Рим, и там он потребовал, чтобы ему отдали власть в городе, а ему ответили, что никто ее не брал и никто не может отдать ее, кроме воинов с острова Британия. Ворота Рима отворились, император взошел на свой трон, и народ Рима покорился ему.
– Теперь, когда вся империя в моей власти, – сказал Максен, обращаясь к Канану и Адеону, – я даю вам войско, чтобы вы могли завладеть любыми землями, какими пожелаете.
Братья покинули Рим и завоевали много земель, замков и городов. Они убивали всех мужчин и щадили всех женщин. Так продолжалось, пока самые юные воины не стали седыми старцами.
– Скажи, ты остаешься тут или возвращаешься в страну, откуда пришел? – спросил в конце концов Канан своего брата Адеона.
Адеон решил идти домой, и с ним ушли многие воины, а Канан с остальными воинами поселился на завоеванных землях.
Он держал совет с теми, кто остался, и они отрезали языки всем женщинам до единой, чтобы они не испортили их британскую речь. За это мужчин из страны Арморики прозвали бриттами, и посейчас у них в ходу язык с острова Британия.
|
|
|
Этот сон называют сном императора Максена Вледига, императора Рима. Конец.
Сказание о Хлите и Хлевелисе
Бели Великий, сын Маногана, имел трех сыновей: Хлита, Касвахлауна и Наниава, и, говорят, еще четвертого – Хлевелиса. После смерти Бели королевство Британия перешло в руки старшего сына Хлита, и он благополучно правил в нем, перестраивая стены Лондона и укрепляя их бесчисленными башнями. А потом он приказал своим подданным строить дома, с которыми никакие другие дома в других королевствах не могли бы сравниться. Он был воином и к тому же щедро раздавал мясо и вино тем, кто нуждался. А еще у него было много городов и замков, но один замок он любил больше остальных и жил в нем большую часть года, поэтому его называли Кайр Хлит, а потом Кайр Лондон.
Хлит любил Хлевелиса больше остальных братьев за мудрость и неболтливость. Прознав, что король Франции умер, не оставив наследника, и все свои земли и владения передал в руки единственной дочери, Хлевелис пришел к Хлиту, чтобы подать ему совет и предложить помощь. Вовсе не из собственной выгоды, а ради богатства и процветания всей семьи он решил ехать во Францию и просить девицу выйти за него замуж. Королю Британии пришлась по душе расторопность брата.
|
|
|
Когда корабли были готовы к отплытию, на них взошли многие вооруженные рыцари, и они, снявшись с якорей, поплыли во Францию. Сойдя на берег, Хлевелис тотчас послал гонцов известить знать Франции о своих планах.
Рыцари и принцы Франции собрались на совет и порешили отдать девицу в жены Хлевелису и с нею отдать ему королевскую корону, чтобы он мудро и счастливо правил Францией до конца своих дней.
Прошло время, и три бедствия поразили Британию, каких не знали в других землях. Первое бедствие – неведомое племя кораниан, захватившее остров. Кораниане владели таким знанием, что стоило кому‑то поговорить даже шепотом, как ветер относил к ним произнесенные не для чужих ушей слова. Поэтому они были непобедимы.
Вторым бедствием был страшный крик, проносившийся над всей Британией в канун Майского дня. Он проникал в сердца людей и так всех пугал, что мужчины бледнели и теряли свою силу, женщины рожали недоношенных детей, юноши и девицы забывали о своей любви и все животные и растения на земле и в воде становились бесплодными.
Третье бедствие заключалось в том, что, сколько бы еды ни заготовили жители на год, все пропадало, кроме того, что съедалось в первый день.
От второго и третьего бедствия никто не знал избавления, потому что никто не знал их причин, зато от первого британцы все же надеялись избавиться.
Короля Хлита одолевали тоска и печаль, потому что он тоже не знал, как спасти свой народ от страшных бедствий, и, созывая на совет всех знатных мужей страны, он спрашивал у них, что же делать. В конце концов Хлит, сын Бели, отправился к Хлевелису, своему брату и королю Франции, просить совета.
Корабли готовили к отплытию тайно, чтобы чужое племя не проведало о том, что задумали король и его советники. Наконец они отплыли во Францию.
Когда до Хлевелиса дошла весть о приближении британского флота, он поначалу не понял, зачем явился его брат, и, снарядив вдвое больше кораблей, встретил его в море. Увидев это, Хлит приказал всем сопровождающим его кораблям стать на якорь, а сам поплыл навстречу брату, который тоже приказал своим кораблям остановиться. Они встретились и обнялись с братской любовью.
Хлит поведал брату о своих бедах, Хлевелис сказал, что ему все известно, а потом они заговорили о другом, боясь, как бы ветер не подхватил их слова и не отнес к коранианам. Хлевелис велел отлить большой медный рог, чтобы с его помощью вести беседы о бедствиях, постигших Хлита. Однако поначалу, какие бы слова они ни произносили в рог, до них доносились только грубые и враждебные речи, и Хлевелис догадался, что им мешает демон, поэтому он приказал промыть рог вином. Когда благодаря вину они избавились от демона, Хлевелис сказал брату, что у него есть насекомые, часть которых он сохранит для себя на всякий случай, а часть отдаст ему, чтобы он, как придет нужда, бросил их в воду. Хлевелис уверил Хлита, что насекомые в силах истребить племя кораниан, и посоветовал ему, когда он возвратится домой, собрать британцев и небританцев будто бы для заключения мира, а когда они придут, обрызгать всех водой с насекомыми. Хлевелис обещал Хлиту, что не пострадает ни один британец.
– Что же до второго бедствия, – сказал Хлевелис, – то в твоей стране живет дракон, а другой дракон из другой страны все время сражается с ним и хочет его одолеть. Поэтому твой дракон так страшно кричит.
Слушай же. Когда ты возвратишься домой, прикажи измерить остров в длину и в ширину и в самом центре его вырой яму. Помни, она должна быть точно посреди острова. Поставь в яму чан и налей в него самого лучшего меда, а сверху покрой чан куском шелка. Сам останься неподалеку и следи.
Ты увидишь, как дерутся страшные чудовища. Потом они поднимутся в небо и превратятся в драконов. Но и это еще не все.
Замучив друг друга до полусмерти, они в обличье свиней упадут на покрывало и провалятся в чан. Когда же они вылакают весь мед до самого донышка и заснут, ты не медли, заворачивай их в покрывало и закапывай в землю в таком месте, где они не смогут вылезти наружу. И радуйся, потому что, пока они под землей, Британия не будет знать беды.
– Причина третьего бедствия, – продолжал Хлевелис, – могущественный колдун. Это он, погружая всех в сон, отбирает у британцев мясо и вино. Поэтому тебе надо самому посторожить свои запасы. А чтобы он не усыпил тебя, поставь рядом чан с ледяной водой и, только почувствуешь, что засыпаешь, лезь в него.
Хлит возвратился в Британию и немедленно созвал на совет британцев и кораниан, а потом сделал так, как его научил Хлевелис. Бросил насекомых в воду и обрызгал этой водой британцев и кораниан, после чего кораниане погибли, а британцы даже ничего не почувствовали.
Потом Хлит измерил остров в длину и в ширину и в Оксфорде, как раз посередине, приказал вырыть яму и поставить в нее чан с отборным медом. Сверху он покрыл чан куском шелка. Ночью Хлит не пошел спать и через некоторое время увидел бьющихся насмерть драконов. Когда, полуживые от усталости, они упали в прикрытый шелком чан и, вылакав весь мед, заснули, Хлит связал их и зарыл в укромнейшем месте в Сноудоне, которое прозвали Динас Эмрайс, а до того звали Динас Фараон. С тех пор во владениях Хлита перестали слышать страшные крики.
Когда с драконами было покончено, король Хлит приказал накрыть столы к пиру, но сел за них один, а подле себя поставил чан с ледяной водой, в который то и дело нырял, чтобы не уснуть. Долго он ждал, но только после третьей стражи до его ушей донеслись радостные возгласы и песни. Наконец он увидел великана с мечом и корзиной, в которую тот побросал все, что было на столе, и собрался уходить. Король Хлит даже удивился, как много всего поместилось в корзину.
Король закричал:
– Подожди! Подожди! Много ты натворил бед, но больше этому не бывать! Выходи на поединок.
Великан поставил корзину на пол, и между ним и королем началась битва не на жизнь, а на смерть. В конце концов Хлит одолел великана: верно, судьба была к нему благосклонна, и великан запросил у него пощады, но король сказал ему:
– Ты принес столько бед, а я должен тебя пожалеть?
– За все зло, которое я причинил, я отплачу сторицей, – сказал великан. – И больше никогда не буду обижать людей. Отныне вернее меня ты не сыщешь вассала.
И король простил его.
Вот так король Хлит, сын Бели, избавил остров Британию от трех бедствий и до конца своих дней мирно правил в своем королевстве. Это и есть сказание о Хлите и Хлевелисе. Конец.
Килхух и Олвен, или Турх Труит
Килит, сын короля Келатона, пожелал взять в жены такую девицу, которая была бы ему помощницей в делах, и он выбрал Голайтит, дочь короля Анлаута. Сыграв свадьбу, молодые и их подданные стали молить Бога благословить их наследником, и Бог послал им сына. Едва Голайтит понесла, она словно лишилась разума и бродила где ни попадя, однако, когда пришел ей срок разрешиться от бремени, разум вернулся к ней. Как‑то раз она отправилась гулять на гору, где был свинарник, и, испугавшись свиней, родила там мальчика, которого свинопас принес во дворец.
Мальчика окрестили и нарекли Килхухом, потому что его нашли возле норы, вырытой свиньями. Тем не менее он был славного рода и даже приходился двоюродным братом Артуру. Поначалу его отдали няньке.
Королева же Голайтит тяжело заболела и призвала к себе своего мужа:
– Скоро я умру, и ты возьмешь себе другую жену, которую даст тебе Господь, но не обижай ради нее нашего сына. Заклинаю тебя, не женись, до того как на моей могиле не зацветет двумя цветками шиповник.
Килит обещал.
Еще она просила его каждый год приходить на ее могилу, чтобы она не заросла травой.
Королева умерла, и король стал каждое утро посылать на могилу слугу посмотреть, не растет ли на ней что‑нибудь. В конце седьмого года королю надоело исполнять обещание, данное им королеве.
Как‑то раз он отправился на охоту и, подъехав к могиле, чтобы проверить, не пора ли ему подумать о новой жене, увидел там цветущий шиповник. Тогда король призвал на совет своих рыцарей, чтобы они сказали, где ему искать жену.
Поднялся один из рыцарей.
– Я знаю жену, которая тебе подходит, – сказал он, – но она жена короля Догеда.
Рыцари подумали‑подумали и решили, что придется увезти ее силой. Они отправились к королю Догеду, убили его и привезли королеву к Килиту вместе с одной из ее дочерей. Заодно они завоевали владения короля Догеда и присоединили их к владениям Килита.
Как‑то королева отправилась на прогулку, и по дороге ей попалась на глаза хижина, в которой жила древняя‑предревняя беззубая старуха.
Королева спросила:
– Скажи, бабушка, нет ли детей у мужа, который увез меня силой?
И та ответила:
– Детей у него нет.
– Горе мне, – вскричала королева, – я отдана мужу, у которого нет детей!
– Не печалься, – успокоила ее старуха. – Твой сын станет его наследником. Но уж коли ты все равно печалишься, у него есть один сын.
Радостная вернулась королева во дворец и спросила мужа:
– Зачем ты прячешь от меня своих детей?
– Что ж, не буду прятать, – сказал король и послал гонцов за сыном.
Едва Килхух приехал, как мачеха завела с ним такой разговор:
– Хорошо бы тебе заиметь жену, а у меня есть дочь, достойная любого короля.
– Рано еще мне жениться, – ответил ей сын Килита.
Тогда мачеха сказала:
– Клянусь, не будет у тебя жены, пока ты не признаешь женой Олвен, дочь Аспатадена Пенкаура.
Заалелся юноша, потому что все его существо пронзила любовь к девице, которую он никогда не видел.
– Сын мой, что с тобой? Какая тоска тебя гложет? – спросил юношу отец.
– Мачеха сказала, что не будет у меня жены, пока я не признаю женой Олвен, дочь Аспатадена Пенкаура.
– Нет ничего проще, – сказал отец. – Артур – твой двоюродный брат. Поезжай к нему, пусть он режет тебе волосы[6], а ты проси его о помощи.
Килхух выбрал коня‑четырехлетку, накинул на него золотую уздечку и надел на него золотое седло. Для себя он взял два острых серебряных копья с железными наконечниками, которыми можно было бы до крови ранить ветер и которые были быстрее падающей июньским утром росинки, повесил на пояс меч с рукоятью из чистого золота и не забыл о роге из слоновой кости.
Впереди бежали две борзые с белой грудью и в ошейниках с рубинами до самых ушей. Та, что бежала слева, перебегала на правую сторону, а та, что справа, – на левую, и они метались вокруг Килхуха словно чайки. Боевой конь мчался вперед, и только комья земли летели у него из‑под копыт, а копыта мелькали как ласточки – два вверху и два внизу и опять два вверху и два внизу.
На Килхухе был пурпурный плащ с четырьмя золотыми яблоками в четырех углах, и каждое яблоко стоило столько же, сколько сто коров. И его золоченые сверху донизу сапоги стоили не меньше, чем триста коров.
Не приминая траву, его конь быстро бежал к воротам Артурова дворца.
Подъехав, Килхух крикнул:
– Эй, привратник!
– Вот он я. Если ты явился не с добром, я тебя не пущу. Я здесь привратником каждый первый день января, а все остальное время ворота стерегут Хиандау, Гогигук, Хлайскеним и Пеннпингион, который ходит на голове, потому что бережет ноги. Он не задирает их к небу и не опускает на землю, а перекатывается по полу, как круглый камень.
– Открывай ворота.
– Не открою.
– Это почему же?
– Нож воткнут в мясо, и вино налито в рога. Веселье у короля Артура, и вход заказан всем, кроме сына короля из дружественной страны или ремесленника с поделками. Однако твоим псам требуется отдых и отдых требуется твоему коню. Да и для тебя пожарят и наперчат мясо, подадут вино и споют песни. Еды, которую принесут в гостевой покой, хватит на пятьдесят мужей. Тебе там будет не хуже, чем в Артуровой зале, к тому же много там перебывало чужеземцев, которым не положено переступать порог дворца. Красавица взобьет для тебя подушки и убаюкает тебя колыбельной, а завтра, когда ворота откроются для всех, для тебя они откроются в первую очередь. Ты войдешь в Артурову залу и себе по вкусу выберешь место за его столом.
– Ну уж нет, – ответил юноша. – Или ты открываешь ворота, и тогда мы поладим, или не открываешь, и тогда я обесчещу твоего господина и накличу на тебя беду. Трижды крикну я, и все умрут от Пенгвайда в Корнвахле до Динсола на севере и до Эсгайра Ойрвела в Ирландии. Все беременные женщины во дворце разродятся до срока. В сердце у них поселится болезнь, и они никогда больше не понесут.
– Все равно, – сказал ему Глевлвид Гавайлваур, – ты не нарушишь законов Артура до того, как я поговорю с ним.
Глевлвид отправился во дворец.
Артур спросил его:
– О чем ты хочешь мне сообщить?
– Половина моей жизни осталась позади и твоей – тоже. Я был в Кайр Се и Ассе, в Сахе и Салахе, в Лоторе и Воторе, побывал я в Индии Великой и Индии Малой, бился в сражении при Дай Анире, когда двенадцать заложников привезли из Хлахлина. Еще я был в Европе, и в Африке, и на островах Корсики, и в Кайр Братухе, Братахе, Вертахе, и это я был с тобой, когда ты убил всех из семьи Клиса, сына Мерлина, и когда ты убил Мила Ди, сына Дикима, и когда ты завоевал Грецию на востоке. И я был в Кайр Ойте, и в Аннойте, и в Кайр Невенхире. Девять высших властителей, прекрасных собой, я видел там, но ни один из них не сравнится красотой и гордыней с тем, кто стоит теперь у твоих ворот.
– Если ты шел сюда шагом, то обратно беги бегом, – приказал ему Артур. – Подними всех, кто может держать факел, кто еще может открыть глаза, и пусть они все приветствуют его и служат ему, пусть подают вино в золоченых рогах и жареное и перченое мясо на блюде, пока не нажарят нового мяса и не принесут нового вина. Неприлично нам не принять такого мужа, когда на улице дождь и ветер.
Сказал Кай:
– Клянусь рукой моего друга, если ты послушаешь моего совета и впустишь мужа во дворец, ты не нарушишь законов нашего двора.
– Ты прав, благословенный Кай. Честь для нас, что он посетил нас, и чем любезнее мы будем с ним, тем больше мы послужим нашей славе.
Глевлвид возвратился к воротам, отпер их, и, хотя еще не было мужа, который не сходил бы у ворот с коня, сын Килита не сошел с коня.
– Приветствую тебя, правитель острова, – сказал Килхух, – и пусть мое приветствие даже нижайшее к нижайшим будет выше любого другого и равным ко всем твоим гостям, твоим воинам и твоим вождям. Всех я приветствую и тебя вместе со всеми. Будь славен ты во веки веков на своем острове.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 143; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!