Победили в войне, но потеряли все
Ночью в университете, или, лучше сказать, в институте, или, еще точнее, в общежитии института внезапно зазвонил красный телефон. Вообще, у меня сложилась необычная ситуация с ВУЗом. Моя школа, с девятого по двенадцатый класс, была больше по размеру и по числу учащихся (2500 школьников против 2000 студентов), чем микро‑институт, где я получил диплом – Институт искусств Питтсбурга (The Art Institute of Pittsburgh). Наше общежитие тоже было «необычным» – многоквартирный дом, который институт купил и превратил в общежитие. Таким образом получилось, что почти все студенты жили в уютных двушках по трое человек в каждой.
Американские фильмы показывают университетскую жизнь так: ОГРОМНЫЙ «кампус» с прекрасным парком, учебными зданиями, просторные залы, где сотни студентов слушают одного лектора, и маленькие комнатки в общежитии, где в тесноте живут веселые стройные молодые люди. Судя по опыту моих друзей, часто, так оно и есть, и Голливуд в этот раз показывает относительно правдивую картинку. Однако у нас всего этого не было, и, возможно, это было не так уж и плохо.
У нас не было кампуса, а было одно здании в центре города в двух милях от наших «квартир». Не было огромных залов, где сотни студентов слушали одного лектора. У нас все было компактно. Как я уже сказал, у нас были неплохие квартиры, и мы не жили как шпроты в банке, в отличие от моих друзей в других университетах.
Я забыл добавить, что у нас также не было никаких братств (fraternaties), которые часто показываются в фильмах. Эти элитные клубы оказываются полезными после окончания университета, особенно для некоторых профессий, например, в сфере политики.
|
|
|
Очень часто американские политики участвуют в деятельности этих сообществ, но даже если бы у меня была возможность состоять в них, то я бы не стал. Во‑первых, я не люблю находиться в большой группе людей. Конечно, если я буду руководителем группы, то это другое дело, но я все детство провел в одиночестве и точно знаю, что не могу состоять ни в каких в группах. Во‑вторых, я не хочу, чтобы какие‑то парни сунули в мою задницу бейсбольную биту. Чтобы стать членом такого клуба, надо пережить «неделю унижения» (hazing/pledge week), а моя совесть и гордость не позволит делать мне таких вещей.
Тем не менее, почти все политики США прошли через это: каждый когда‑нибудь или получил биту в зад, или ходил паровозиком голым – парни идут в цепочке, каждый из них держит впереди идущего за член. По‑английски это называется марш слонов (elephant walk). Известный английский политик Дэвид Кэмерон, например, занимался сексом с мертвой свиньей на заре своей политической карьеры, в студенческие годы. Каждый раз, когда вы видите, как американские политики рассказывают России о совести и честности политических деятелей, посмотрите в интернете, не состояли ли они в каком‑нибудь братстве.
|
|
|
Простите, я немножко отошел от темы. Честно говоря, было бы лучше вообще не затрагивать эту тему, но, думаю, об этом стоит рассказать. Итак, зазвонил мой красный несотовый телефон. Наверное, это был самый плохой звонок в моей жизни. Взяв трубку, я не ожидал услышать ничего подобного:
– Алло?
– Алло, Керби, это Грейкар. (В Америке пацаны всегда зовут друга друга по фамилии.)
– Привет, Грейкар, ну что? Играем в BloodBowl[7], когда буду в Кливленде?
– Нет, то есть, да, Тим, но есть плохая новость. Ты сидишь? – Почему‑то перед тем как сообщить плохую новость, в США всегда спрашивают, сидишь ли ты. Наверное, это традиция из прошлого, когда девушки падали в обморок, услышав плохие вести… Но я же не девушка!
– Стою, но все нормально.
Холодным четким голосом Грейкар продолжил:
– Керби, Джей‑Ти мертв.
– Как это? Как мертв? Как он умер?
– Полицейские сказали, что он покончил собой. – Он продолжительно помолчал.
– Они… нашли его труп в его грузовике. Говорят, он облил бензином и поджог и себя, и грузовик, ничего не осталось кроме шасси.
|
|
|
– Ты мне говоришь, что он покончил собой, облившись БЕНЗИНОМ, б*****?!
– Керби, я тоже думаю, что это фуфло, наверно….
– Джей‑Ти слишком тупой, чтобы убить себя, блин. Последний раз, когда я его видел, он мне продемонстрировал, как может сожрать целую курицу за пятнадцать минут. Такие люди не поджигают себя бензином из‑за депрессивного настроения…
– Керби, я знаю, знаю, подождем, что ответит полиция.
Но ответа не было, и, очевидно, расследования тоже. Полицейским было наплевать на это дело. Им показалось нормальным и неподозрительным, что веселый молодой человек, который никогда не просил о помощи и имел очень много друзей, сжег свою собственную машину и покончил с собой таким медленным и ужасным способом. Это чушь, Джей‑Ти был убит, а я получил шрам в голове, который никогда не затянется.
Ну что, хотите еще охренительно веселых историй про американских студентов‑лузеров? Давайте, слушайте.
История 1
Бургер Кинг, нас шестеро, и мы стараемся влезть в одно купе, чтобы все могли друг с другом разговаривать. Сразу замечаем, что не получится, и двое из нас уходят к другому столику. Мы все в черном, у каждого на толстовке – названия разных музыкальных групп, от панка до черного металла. Наши волосы не в порядке, кроссовки грязные. Простые ребята едят самую простую еду.
|
|
|
Со мной сидят Крис, Раксбери и его младший брат. Крис начинает разговор:
– Знаете, пять девушек придут к нам в пятницу, травку покурим, будет нормально.
– С чего бы им захотеть прийти к тебе в гости? У тебя же по всему дому валяются бонги[8] и порнуха, – сказал я.
– Это не порнуха, это панковские обои, – сказал Крис.
Все засмеялись, кроме Раксбери.
– Рядом в тобой, Керби, вообще девушек не видно. Откуда тебе знать, что они хотят!
У Криса никогда недостатка в девушках не было. Честно говоря, я всегда ему завидовал. У него есть мужское обаяние, а у меня нет.
– Да, про девушек я мало что знаю, но Раксбери живет как покемон и курит травку через бонг, а это явно не поможет ему заполучить телочку. Да и квартира, в которой вы, парни, живете, помойка. Кто вам сказал, что если ваша хата воняет как грязная вагина, то это привлечет к вам много телок?
Все засмеялись, кроме Раксбери.
– Чувак, твоя главная проблема состоит в том, что ты не понимаешь шуток, – сказал я Раксбери.
– Не, ну вообще‑то я не знаю.
– Тебе надо решить эту проблему, чувак. Ты же не можешь весь день сидеть и курить травку и заниматься всякой фигней.
– Я тоже так думаю.
– Да ничего ты не думаешь! Ты и твой дружбан живете в помойке, денег ни фига нет. Да вытащи ты уже свою голову из своей задницы, чувак.
Я пытался, в своем роде, встряхнуть Раксбери и Криса. Как русская бабушка я думал, что буду бесить их до тех пор, пока они не изменятся. Я их очень любил, они классные парни, но мне было тоскливо видеть, какой кошмарной была их жизнь.
Не прошло и двух недель, как я узнал, что Раксбери покончил с собой. Скорее всего, его самоубийство не было связано со мной и тем нашим разговором. Но тот факт, что мои последние слова, сказанные ему, были насмешкой над его образом жизни, заставил меня очень пожалеть об этом. Последнее, что я сказал своему другу, прежде чем он покончил с собой, это то, что он гребаный неудачник.
Это было огромной ошибкой, и возможно я, тем или иным образом, виноват в произошедшем.
Мне сказали, что он был должен пятьсот баксов кому‑то. Он написал об этом в своей предсмертной записке. Сомневаюсь, что он убил себя из‑за этого, но я бы с радостью заплатил за него этот долг, лишь бы он остался жив. Я не верю, что жизнь моего друга менее ценна, чем какая‑то старая машина.
История 2
Когда я был в институте, в общаге напротив нас, трех парней, жили три девчонки, с которыми мы классно общались. Мы постоянно тусили, то у нас, то у них, отмечали праздники вместе, играли в видео игры, болтали и все такое. Мне сообщили, что одна из них покончила с собой из‑за проблем со здоровьем и в личной жизни. Она умерла ни за что, лишив себя жизни.
История 3
Когда я говорю «друзья» на страницах этой книги, я имею в виду молодых людей из одной католической школы возле моего дома, где я вырос. Школу эту давно закрыли. Или людей из моего институтского окружения. Все мои друзья с первого класса стали жертвами наркотиков, буквально все. Я практически единственный выживший, единственный, кто никогда не принимал наркотики.
Забавно, но в школе из‑за этого я не был крутым. Я очень рад, что я не крутой.
Русские всегда удивляются, почему американцам разрешено носить оружие. Люди из России, особенно из Англии, после любого массового расстрела спрашивают меня, как мы можем поддерживать право на ношение оружия: «Почему вы, американцы, позволяете убивать друг друга?»
Однако, позвольте мне спросить кое‑что у вас: «Если бы у вас было оружие прямо сейчас, вы бы устроили массовое убийство, а затем выстрелили себе в голову? Вы бы стали убивать людей вокруг вас, если бы кто‑нибудь положил вам автомат Калашникова на колени?»
Если вы ответили на этот вопрос «Конечно же, нет!» (а в 99 % случаев люди отвечают именно так), то вам следует остановиться и подумать, что может заставить вас совершить нечто подобное. Какой ужас, стресс и страдание должны вы пережить, чтобы вдруг взяться за оружие и начать убивать всех вокруг, в школе или на работе? Какое событие может заставить вас слететь с катушек и стать убийцей? А что могло бы заставить вас повеситься? Что могло бы заставить вас регулярно употреблять ЛСД или кокаин, чтобы забыть об окружающей реальности?
Если вы русский, то должны знать, почему люди спиваются. Дело ведь не в том, что они могут позволить себе пить каждый день. Вы знаете ответ на вопрос, почему в России так злоупотребляют алкоголем? Потому что многие чувствуют, что их жизнь так ужасна, что только водка поможет им забыться.
Итак, в юные годы я стал свидетелем того, как трое моих друзей покончили с собой, и как все друзья детства стали наркоманами. Мы все видим ежедневные массовые убийства в новостях. Я видел, как целое поколение детей превратилось в зомби на антидепрессантах. Я видел расовое насилие. Я видел множество людей с типичной американской улыбкой на лице, находящихся в состоянии жесточайшего стресса и злоупотребляющих запрещенными веществами. Так как вы, РУССКИЕ, можете говорить МНЕ, что в АМЕРИКЕ все счастливы?! Что там лучше или «там все для людей», что там защищают права человека и что, как принято говорить, Америка – это «город света, стоящий на верху горы»[9].
Если бы ваши стереотипы об Америке были правдой, мои друзья были бы живы, а США, где проживает всего 5 % населения Земли, не потребляло бы 25 % всех наркотических веществ, производимых в мире. Не только в Америке, но и на всем Западе ситуация такая же ужасающая.
Все, что В ОДНО МГНОВЕНИЕ произошло с вами в 90‑е годы (деиндустриализация, безработица, рост наркомании, уничтожение семьи и т. д.), уже давно произошло в Америке, просто в более замедленном темпе. Ваши заводы закрылись и наши тоже, наши семьи распались, и ваши тоже, вас завалили рекламой, пропагандирующей инфантилизм и эгоизм, и нас тоже.
Конечно, есть контр‑аргумент от наших русских «бизнесменов», что в Америке заводы не закрылись как в России, а только переехали в другие страны освобождая американцев от заводского труда. Тогда у меня к вам вопрос, – что вы выберете – зарабатывать 7,5 долларов в час в Макдональдсе или $35 долларов на заводе? Думаете, что наша олигархия миллиардеров, почему‑то любит народ и как‑нибудь передает всем богатство заработанное на заводах в латинской Америке или в Китае? Что‑то передает и в целом конечно в США денег больше, чем в России, но общаясь с американцем вы обязательно услышите о том, что раньше все было лучше, и о том как сейчас всем приходится работать больше за меньшие деньги.
Несмотря на огромное количество красивых вещей и больших домов люди Запада духовно пусты и по этой причине в буквальном смысле вымирают, но зато МЫ ВЫИГРАЛИ ХОЛОДНУЮ ВОЙНУ. Да, именно Америка выиграла эту войну, но мы потеряли ВСЕ, включая саму Америку, ее ценности и идеалы. Говорят, что Афганистан – «кладбище империй», но это не так. Это Россия. Даже когда Россия проигрывает, цена победы так высока, что победитель падает замертво от истощения.
После того, как СССР и Германия уничтожали друг друга в 50‑х годах, «благодаря демократии» Америка стала великой державой в мире без конкуренции. Тогда после победы в Холодной войне, почему этого дважды не случилось? Наверно это все же была не совсем победа.
Излишнее потребление, постмодернизм, культурный мазохизм, глобализация, культурный марксизм – когда я уезжал из Америки, я не знал, что значит большинство этих терминов, но я видел и чувствовал, что что‑то не так. Я не хотел быть частью всего этого, и, честно говоря, большинство американцев тоже не хочет. Я подумал, что переезд в Россию (которая является полной противоположностью Америки, выражаясь в терминах Холодной войны) будет пустяковым делом, но оказалось, что это не так. Над Россией висят те же беды, что и над США, только по ряду причин определенные люди борются с ними. И я некоторым образом стал частью этой борьбы. Это НЕ борьба против Америки, это борьба против идеологии постмодернизма Запада. Как я уже говорил, сами американцы не желали ничего из вышеназванного, кроме, пожалуй, изобилия товаров.
Эту книгу я пишу почти три года. Я начал ее, когда родился мой сын и умерла моя бабушка. Сегодня я все еще пишу ее, а миллионы американцев сплачиваются вокруг Дональда Трампа и его лозунга «Вернем Америке ее былое величие». Американцы хотят вернуться домой в Америку, многие, может быть, и большинство, не хотят постмодернистской революции. Но это ослабляющее нас шествие по направлению к Содому и Гоморре могло начаться нашей элитой только после победы в Холодной войне.
В Америке нас учили в школе, что монополии – это зло, потому что без конкуренции бизнес начнет штамповать продукт ужасного качества и сосредоточится на недопущении появления конкурентов, а не на создании новых товаров, которые нужны людям. Нас учили гордиться своим правительством и принципом разделения властей, потому что сосредоточение власти в одних руках приводит к фашизму. Нас учили, что «абсолютная власть развращает абсолютно»[10], но конец Холодной войны создал монополию геополитической силы, которая полностью развратила нас.
Хотя я никогда не мог этого даже предположить, сегодня я в России воюю на информационном фронте (в полную силу моих скромных возможностей) против этой монополии силы, потому что я и вы – мы все жертвы. Миру нужна и сильная Россия, и сильная Америка, а также несколько других полюсов в новом «мультиполярном» мире, о котором говорят в российских СМИ. Это не просто модное выражение, это реальная миссия, которая улучшит жизнь как русских, так и американцев. Не может существовать монополии на культуру или монополии на геополитическую силу.
Я получаю буквально ТЫСЯЧИ благодарственных сообщений от людей, которые пишут, что я изменил их жизнь. Я не знаю, как именно я это сделал, ведь большую часть своей жизни я чувствовал свою крайнюю беспомощность. Россия дала мне шанс стать менее беспомощным, обрести свой голос и на своем уровне вести борьбу с пороками постмодернизма.
Я помню, что начал эту главу с разговора про самоубийство, а теперь перешел к теории мультиполярности и борьбе с постмодернизмом. Все это может показаться вам бессвязным бредом, но это не так. Все эти вещи тесно связаны между собой, разрушительные бесцельность и пустота постмодернистского мира убивают нас. Я чувствовал это ребенком и знал, что должен убежать. Только я не понимал, что бежать некуда. Мои друзья были убиты или интеллектуально и морально искалечены приемом химических препаратов в этом постмодернистском мире, мире, который навязывает вам и другим странам внешняя дипломатия Вашингтона.
Часть тринадцатая
Почему я «Керби»
Моя фамилия немецко‑английская. Русские мне говорят, что ирландская. Но я не немец и не ирландец, и ни капли не англичанин. Я на 100 % славянин.
Прежде всего, следует заметить, что многие люди не согласны с тем, что моя фамилия читается «Керби», а не «Кёрби». Неважно, что говорила вам ваша учительница английского языка в школе, которая никогда не выезжала за пределы Советского Союза, но звук ЁР не похож на звукосочетания IR, OR или ER в английском. Для него не существует эквивалента в русском языке. И дело не в том, что звукосочетание ЁР кажется мне неприятных на слух и я не хочу использовать его в своей фамилии. Честно говоря, я бы писал свою фамилию как Крби, если бы было можно. Но когда я получил разрешение на работу в Российской Федерации, там было написано Керби, и с тех пор этот вариант стал официальным написанием моей фамилии. Если вы считает, что правильно писать Кёрби, то, пожалуйста, подайте жалобу в Федеральную миграционную службу, потому что я никак не могу изменить эту ситуацию.
Объяснение, почему у представителей моего рода английская фамилия, заключается в том, что моя семья (дед моего отца, то есть мой прадед) иммигрировал в Америку… нелегально. История нашей семьи передается устно, от отца к сыну, и как в любом «эпосе» в ней возможны фактические ошибки и мифы, возникшие со временем. Поэтому сказанное ниже надо воспринимать не как «неоспоримый исторический факт», а как «мою личную интерпретацию событий».
Изначально наша фамилия начиналась то ли на Ш, то ли на Щ, а заканчивалась на – ский. После раздела Польши мои предки, оказавшиеся на прусской (немецкой) территории страны, были вынуждены сменить фамилию то ли на Шмидт, то ли на Шультц, чтобы не выделяться среди других граждан и быть принятыми на службу в кавалерию. Говорят, что до переезда в Америку все мужчины в нашем роду были военными. Во время Первой мировой войны мой прадед не видел смысла умирать за немцев и решил иммигрировать в США. Однако в тот момент Америка находилась в состоянии войны с Германией. Его немецкая фамилия явно не способствовала бы этому начинанию, поэтому он украл документы у мертвого польского солдата/партизана по фамилия Киянский (Kijanski). Пожив какое‑то время в Америке, прадед решил, что человеку с английской фамилией уж точно никто не будет задавать лишних вопросов о том, как он попал в Америку, и сменил фамилию Киянский на Кирби, которая является широко распространенной.
Видите, несмотря на то, что меня считают человеком Запада, никто из моих предков не был оттуда родом, только если вы не считает Варшаву, Краков и Львов столпами западного мира. У некоторых американцев есть предки из коренного населения Америки, и это некоторым образом привязывает их к земле. А у меня их нет.
Некоторые могут отследить свою родословную вплоть до возникновения Америки как государства, но я не могу. Этнически во мне 0 % западной крови или крови коренного населения Америки, поэтому меня гораздо меньше тянет к этой земле, чем других людей, у которых такая кровь есть. Моя связь с землей здесь. Я был в маленькой деревушке в Польше, откуда родом также и семья моей матери. Я был в Киеве, откуда началась русская цивилизация, я жил в казахских степях, и я хочу сказать, что это мой дом. Огромное пространство, называемое Евразией, – это мой дом, где работали, страдали и умерли мои предки. Это мой дом.
И еще один факт для подтверждения моих «восточных» корней. У одной из моих прабабушек были азиатские черты лица. Глаза у нее были не европейские, но родом она была точно не из Китая. Думаю, она была татарка или калмычка, или что‑то в этом роде. Странно, но в те времена в Америке люди не видели необходимости записывать этническую историю своей семьи.
Одно лишь расстраивает меня. Русские никак не могут понять, что такое среднее имя. Видите ли, почти у всех американцев есть среднее имя, которое дают им родители, чтобы их ребенок отличался от других с таким же именем. Например, в моей школе было четыре Эрика Джонсона, но у каждого из них было разное среднее имя. Среднее имя моего отца было Джордж, потому что он родился в один день с Джорджем Вашингтоном. По странному стечению обстоятельств у меня есть отчество, потому что мое среднее имя – Дэ́ннис, в честь моего отца. Американец с отчеством? Возможно, самой судьбой мне было предначертано отправиться в Россию.
Часть четырнадцатая
Malcolm X
Февраль[11] в Америке – это месяц афроамериканской истории. Целый месяц мы вспоминаем, какой вред причинили белые люди неграм – как покупали их в качестве своих рабов, били их, чтобы те работали, не давали им жить как полноценным людям и так далее.
На уроках истории в школах вплоть до 60‑х годов умалчивали, что американцы покупали африканских рабов от самих африканцев, и что только некоторые европейские страны занимались массовым геноцидом индейцев и работорговлей. Ни Россия, ни Польша (мои предки) не принимали в этом участия. Но нас учат, будто все белые люди, как один народ, угнетали черных, а потом вдруг удивляются, почему в Америке до сих пор встречается расизм.
Голливуд обманывает русских, показывая, будто в Америке нет расизма. Киношники пихают одного юмориста‑негра в каждый фильм в качестве друга главного героя, но на самом деле в Америке и по сей день существует сегрегация.
Конечно, Голливуд показывает нам, как в Америке все богаты и счастливы, но все это – миф. Как российские сериалы показывают нам жизнь в России? Они рассказывают нам о жизни богатых москвичей, живущих в своих мегаквартирах. Так если Первый канал показывает бред, то почему 20th Century Fox и Sony Pictures Entertainment – источники, заслуживающие доверия?
Тем не менее, СМИ и месяц афроамериканской истории – это не единственные причины существования расовых разногласий в США.
Представьте себя маленьким ребёнком, когда‑нибудь у вас возникнет вопрос «кто я такой?» и «почему я родился и живу именно здесь?». И даже если человек не думает об этом, то общество все равно даст ему ответы на эти незаданные вопросы. Мы не можем быть совсем без истории, а истоки истории афроамериканцев – рабство и угнетение белыми.
Это называется «национальный миф», у каждой страны и народа он свой. Этот миф отвечает на вопрос, кто мы и, главное, откуда мы. Афроамериканский миф ужасен и естественно и логично является источником расизма и других влияний в культуре. Афроамериканцы как народ появились в результате рабства и их эксплуатации злыми белыми.
В США есть радиоведущий по кличке «король всех негров» (The King of All Blacks), который в своих передачах часто намекает на то, что он чернокожий с Карибских островов, и поэтому у него совсем другие взгляды на работу и жизнь, чем у коренных черных американцев. Это потому, что его родители (хотя его предки на островах были рабами) добровольно приехали жить в США. Поскольку он родом с Гаити (как я понимаю), где рабам удалось перебить белых плантаторов и создать независимое государство, его национальный миф уже совсем другой.
Этот радиоведущий обвиняет других черных в лени, но он не понимает, что человек, который добровольно живет в стране, всегда будет хотеть работать больше, чем «бывший раб», у которого в крови течет миф, что это белая элита «не дает» ему возможности стать успешным.
Я не из тех белокожих, кто постоянно говорит чернокожим, «ой переживите это уже» («Oh just get over it!»). Я понимаю, что рана рабства глубока и у них есть право на недоверие и нелюбовь к тем, кто это организовал. Как у русских есть право никогда не доверять и не прощать немцев. Это очень сложный вопрос – простить или не простить, помнить или постараться этот ужас стереть из своей памяти. Я не считаю себя вправе давать советы об этом, но я больше не доверял бы немцам.
Традиционный американский миф «блестящий». Бунтари‑джентльмены подписали «Декларацию независимости», требуя прав и справедливости от злого короля‑эксплуататора, не заслужившего власти над народом. Потом создали святую конституцию, которая затем стала прототипом для конституций других стран мира. Начало истории Америки – это начало истории современного мира.
Американская легенда также говорит нам о том, что люди сами стремились приехать в Америку. Это страна иммигрантов, которые добровольно приехали туда, потому что на их родине многое было невозможно. В Европе их убивали и репрессировали за религиозные взгляды, а Америка дала им возможность реализовать себя. Все, кто уехал в США, стали благодаря этому жить лучше.
Каков же русский миф? СССР развалился, страну распродали и предали, и теперь наступила беспросветная тьма. Современная Россия была создана алкоголиком и преступниками, российская конституция чужая для народа и, может быть, вообще была написана не русской рукой. Вот большая новая часть национального мифа!
По этой причине нынче стало модно говорить «о тысячелетиях русской истории»: таким образом, национальный миф русского народа расширяется и резко улучшается! Я надеюсь, что в будущем должен возникнуть совсем новый национальный миф России, иначе проблем не избежать.
Однако вернемся обратно к американскому месяцу истории, или месяцу стыда белых, называйте его, как вам больше нравится. Однажды мы читали рассказ чернокожего активиста 60‑х Малкольма Икса. Он написал рассказ о временах своей молодости. Тогда он, как все негры, видел в фильмах только блестящие белые лица. Белые тогда были в моде и, конечно, он хотел выглядеть модным. Теперь все наоборот. Сейчас в Америке легко можно найти косметику для темной кожи или шампунь для африканских волос, но в те годы такого вообще не было. Малкольм хотел сделать прическу как у Элвиса Пресли или другого известного персонажа того времени. Он купил или раздобыл где‑то разные химические вещества, включая отбеливатель. Он мазал всей этой химией свою голову и кричал от боли. Он писал, что ему было ужасно больно и противно, но он продолжал это делать, чтобы быть модным и не отличаться от других в приличном обществе.
Однажды, вымыв голову отбеливателем, он осознал, что все, что он делает, чтобы быть как белые, напрасно. В независимости от его одежды, волос или акцента, белые всегда будут считать его «чернож****». Он подумал: «Зачем радовать тех, кто меня ненавидит?! Зачем мазать себя химией, чтобы быть частью народа, который считает меня человеком второго сорта?»
Прочитав этот рассказ, я поднял голову и посмотрел вокруг. Когда я старался одеваться как негр, я все равно оставался в их глазах г****‑снежком. В обществе белых американцев я также был изгоем. Зачем стараться радовать тех, для кого я чужой? Именно в этот момент благодаря этому рассказу радикально настроенного чернокожего американца, мусульманина по вероисповеданию, я осознал, что если я не могу быть, ни белым, ни черным, то я буду славянином!
Надо жить с теми, кто хочет с тобой общаться. Я благодарен Малкольму Иксу за этот рассказ в учебнике, без него я бы не нашел свой этнос и не приехал бы в Россию.
Часть пятнадцатая
Москва – не Россия
Порой я получаю резкие критические замечания от людей, которые думают, что я ничего не знаю о жизни в России, потому что я живу в Москве и даже не слышал о трудностях, которые приходится преодолевать жителям остальной, немосковской России.
– Тебе просто нравится жить в Москве, но Москва – не Россия!
– Знаешь, я слышал эту фразу уже тысячи раз, и да, это правда, остальная Россия лучше.
– Откуда ты знаешь? Ты живешь в Москве!
– Я был в Питере, Владимире, Краснодаре, Суздале, Златоусте, Челябинске, Сыктывкаре, Орле, Коврове, Кирове, Череповце, Выксе, Севастополе, Нижнем Новгороде, на Алтае, во многих маленьких городах Московской области, а также был в Риге, Киеве, Алматы, Бишкеке, Таразе, Актюбинске, Шымкенте, и я жил два года добровольцем в деревне Федоровка около города Уральск в Казахстане.
– Да, но ты там был проездом, ты не жил там.
Я поднимаю эту тему потому, что я знаю, что веселый американец, говорящий, что Россия – это круто, наверное, бесит тех, кто живет в ней совсем не круто. А меня бесит, что в России люди считают, будто жизнь в Америке – сплошное счастье и изобилие.
Я знаю, что многие из вас в очередной раз переживают не лучшие времена. В России невозможно купить хорошее жилье, зарплаты маленькие. Но дело в том, что я с вами. Большая часть моей зарплаты уходит в карман москвичу – владельцу квартиры, в которой мы живем. Добыть разрешение на проживание в этой стране тоже непростая задача, и я как и все стоял в одной очереди с другими иммигрантами.
Интересно, но в России иммиграция приняла странную форму. Для 90 % людей в очереди в ФМС русский – родной язык. Это очень непохоже на Америку. Также в очереди стояли одни мужчины. Похоже, Россия притягивает больше мужчин, чем женщин, но это тема для отдельной книги.
Я на себе испытал отвратительную работу стоматологов, с боем выбивал подписи у чиновников, иногда безуспешно, был свидетелем многочисленных косяков со стороны ЖКХ. Я здесь с вами. Я не живу в центре Москвы, попивая кофе в Старбакс. Я более или менее простой человек, снимающий квартиру около Выхино.
Часть шестнадцатая
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 100; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!