Записанные рукой Гальфрида Монмутского 12 страница
Роберт уже видел обоих славных мужей на переговорах в Солсбери, но здесь, на ярко освещенном солнечными лучами поле, под звуки фанфар, они производили впечатление поистине сокрушительного величия. Хотя, не исключено, все дело было в важности предстоящего события или же в скромности людей, ожидающих их появления. Многие из шотландских вельмож щеголяли заколками с драгоценными каменьями или серебряными цепями поверх отделанных мехом накидок, перьями на шапочках, мечами и кинжалами восхитительной работы в искусно отделанных ножнах. Но их одежды из крашеной шерсти или льна выглядели простыми и грубоватыми по сравнению с туалетами английской знати, и почти никто из них не поддел кольчугу. Шотландцы прибыли сюда не для того, чтобы сражаться. Но, похоже, англичан об этом не предупредили. Все они до единого, начиная с короля и епископа и заканчивая рыцарями и оруженосцами, предпочли надеть те или иные доспехи, будь то хоть простые дублеты,[30] да и кони у многих тоже были защищены броней. Наряды их отличались броской яркостью: вышитые шелка и узорчатый бархат кричащих тонов напомнили Роберту стаю бабочек‑переростков, слетевшихся на траву.
Спешившись, Джон де Варенн первым делом подошел к Баллиолу и Комину, которые поспешили ему навстречу. В этом не было ничего удивительного, поскольку Баллиол был женат на дочери Варенна, но отец Роберта усмотрел в этом очередное оскорбление и нахмурился, глядя на эту теплую встречу. Остальные вельможи стали пробираться ближе к помосту и рассаживаться на скамьях, расставленных перед ним, а Джон Стюарт сделал знак лорду Аннандейлу и остальным следовать за собой. Роберт шагнул вперед, но дед остановил его.
|
|
|
– Оставайся здесь.
Роберт собрался было запротестовать, но старый лорд уже удалялся от него.
– А я полагал, мы приехали для участия в ассамблее, – возмутился и стоящий рядом Эдвард.
Братья смотрели, как мужчины смешались с растущей толпой графов и баронов, епископов и аббатов, которые имели право говорить от имени королевства, оставив орды рыцарей и оруженосцев, пажей и грумов на краю поля заниматься лошадьми или готовить еду на кострах. Менестрели сменили свои лютни и лиры на чаши с пивом и теперь разлеглись на траве и блаженствовали.
Восторг, не оставлявший Роберта во время всей поездки, растаял без следа, сменившись растущим раздражением. Его взгляд уперся в спину отца. «Интересно, исключили бы меня из числа посвященных, если бы отца здесь не было?» – подумал Роберт. Он прикрыл глаза ладонью от солнца, глядя, как рассаживаются приглашенные. Епископ Бек поднимался на помост, а граф Суррей здоровался с их дедом, который устраивался на скамье рядом с Джоном Баллиолом.
|
|
|
– Может, нам и отсюда будет слышно? – пробормотал он, уже видя, как мужчины разговаривают, но, за исключением отдельных выкриков, понимая, что с такого расстояния ничего разобрать будет невозможно.
Эдвард переступил с ноги на ногу, а потом направился к одному из молодых рыцарей из Каррика, ведя в поводу собственного коня и белую кобылу отца.
– Сэр Дункан, не могли бы вы подержать лошадей?
– Это важное дело поручено вам, мастер Эдвард, – огрызнулся в ответ рыцарь.
Джон де Варенн поднялся на помост вслед за епископом Беком и сейчас обращался к собравшимся. Скамеек на всех не хватило, и те, для кого места не нашлось, нестройной толпой стояли позади. Роберт потерял из виду деда с отцом. Он оглянулся, когда Эдвард заговорил вновь.
– Прошу вас, Дункан.
– С чего бы вдруг?
Эдвард выдержал паузу.
– Если вы согласитесь, я не стану рассказывать отцу о том, как однажды вы попытались поцеловать Изабеллу.
Рыцарь расхохотался.
– Вашу сестру? Я даже никогда не разговаривал с нею.
– Но мой отец этого не знает.
– Вы, должно быть, шутите, – заявил рыцарь, но улыбка его увяла.
Эдвард предпочел промолчать.
Молодой рыцарь помрачнел и нахмурился, но потом протянул руку, принимая поводья.
|
|
|
– Что бы вы ни задумали, вам лучше вернуться до того, как появится граф.
Эдвард сделал знак Роберту, который, широко улыбаясь, подвел своего коня и жеребца деда к негодующему рыцарю. Молодые люди быстро пересекли поле, не обращая внимания на любопытствующие взгляды, которыми их одаривали прочие оруженосцы. Джон де Варенн держал речь, когда они потихоньку встали в последних рядах толпы.
– Вот уже более ста лет в нашем королевстве царит мир. Шотландия и Англия стали настоящими соседями, торговля процветает, обмен землями и должностями идет ко взаимной выгоде, и все благодаря благословенному брачному союзу. Король Александр, да упокоит Господь его душу, понимал все выгоды объединения наших сил, которые давала ему женитьба на первой жене, дочери короля Генриха и сестре милостивого короля Англии.
Роберт и Эдвард смешались со стайкой настоятелей, чьи тонзуры блестели на солнце.
– И хотя его кончина стала трагедией для всех нас, она дает нам надежду на то, что союз наших королевств станет еще прочнее. Эта надежда воплощена в его внучке, Маргарет Норвежской. Как гласит Солсберийский договор, в самом скором времени это дитя прибудет на берега Шотландии, где и взойдет на трон в качестве нашей королевы.
|
|
|
Одобрительный гул встретил его слова. Роберт привстал на цыпочках, пытаясь разглядеть хоть что‑нибудь поверх голов отцов‑настоятелей. Со своего места ему была видна лишь массивная фигура епископа Бека в ослепительно‑кричащей фиолетовой сутане. Епископ что‑то сжимал в кулаке. Это оказался толстый свиток пергамента.
– За два года до своей смерти Александр написал королю Эдуарду о возможности брачного союза между королевскими домами Англии и Шотландии.
Роберт увидел, как епископ Бек развернул свиток. К нему была приложена большая печать, свисавшая снизу документа.
– И вот, наконец, желание обоих королей может быть исполнено. У нас есть полученное от Его Святейшества в Риме разрешение на брак Маргарет с Эдвардом Карнарфоном, сыном и наследником короля.
После этих слов графа Суррея на мгновение воцарилась тишина, а потом толпа взорвалась возмущенными криками негодования и протеста.
13
– Вы знали об этом, милорд сенешаль?
Голос графа Ментейта как ножом прорезал шумную перебранку. Мужчины, сидевшие за столом, один за другим умолкали и поворачивались к Джеймсу Стюарту, которому и был адресован вопрос.
Сенешаль, не дрогнув, встретил пристальный взгляд престарелого графа.
– Нет, Уолтер. Для меня это стало такой же неожиданностью, как и для вас.
– А вы, сэр Роберт? – Ментейт перенес свое внимание на лорда Аннандейла. – Вы были в Солсбери на подписании договора. Неужели граф Суррей или епископ Бек ни словом не обмолвились вам об этом предложении? Или вам, ваша светлость? – обратился он к епископу Глазго, который задумчиво смотрел куда‑то вдаль перед собой, положив подбородок на скрещенные руки.
– Никто не знал об этом, – твердо ответил Джеймс.
– Кто‑нибудь из здесь присутствующих верит в то, что Александр мог сделать подобное предложение Эдуарду? – поинтересовался молодой человек с волнистыми черными волосами и злым выражением лица. – Потому что я не могу представить себе, чтобы он мог предложить женитьбу члена королевской семьи без обсуждения этого вопроса со своими приближенными.
– Вы хотите сказать, что англичане лгут, Джон?
Молодой человек сел, с вызовов передернув плечами:
– Вполне возможно.
Несколько человек заговорили разом, но Роберт, сидящий на краю помоста вместе с братом, не сводил глаз с кудрявого молодчика, высказавшего невероятное предположение. Он уже встречался с ним в прошлом году, вскоре после того, как тот унаследовал графство Атолл. Граф, исполнявший одновременно и обязанности шерифа Абердина, пользовался репутацией заводилы и смутьяна, но Роберту его откровенная прямота нравилась намного больше уклончивой осторожности прочих лордов. Джон был женат на дочери одного из ближайших друзей его деда, Дональда, мужественного и стойкого графа Мара.
Именно Дональд обратился к своему зятю, возвысив голос, чтобы быть услышанным в общем разговоре.
– Джон, будь осторожен, выдвигая столь смелые обвинения без веских доказательств. Лорда Александра весьма беспокоила, что вполне естественно, смерть его последнего сына. Даже после того, как он заставил лордов королевства принести клятву верности Маргарет, он не расставался с мыслью обзавестись более подходящим наследником, отсюда и его стремление найти себе невесту. Мы не знаем, что и кому он мог обещать в то неопределенное время.
Роберт почувствовал, как Эдвард придвинулся к нему вплотную и зашептал на ухо.
– Такое впечатление, что короли Шотландии многое обещают.
Роберт понял, что брат имеет в виду клятву, данную отцом Александра, когда тот назначил возможным преемником их деда. Он украдкой взглянул на старого лорда, который казался погруженным в свои мысли. Роберт отпил глоток пива из чаши, которую ему передал один из слуг сэра Патрика. Их проводили в графскую залу наравне с другими мужчинами после того, как они вернулись из Биргема. Места вокруг стола им не хватило, и братья уселись прямо на помост. Роберт все время ждал, что отец прикажет им уйти, но граф и другие, похоже, были слишком заняты случившимся, чтобы обращать на них внимание, поэтому они сидели молча и слушали спор, разгоревшийся в этот душный полдень.
– Что бы ни пообещал лорд Александр, это ни в коей мере не может служить оправданием тому факту, что Эдуард обратился к папе за разрешением на брак за нашими спинами. – Голос Джона Атолла дрожал от сдерживаемого гнева. – Это очередной раз доказывает, что король Англии стремится любой ценой расширить границы своих владений. Не забывайте и о том, что он сделал с Уэльсом. Война там закончилась всего несколько лет тому порабощением народа и смертью принца Льюэллина. Не исключено, что здесь он намерен проделать то же самое, разве что воспользовавшись для этого брачными оковами, а не стальными.
– Ты говоришь вещи, в которых ничего не понимаешь, – грубо прервал его граф Каррик.
Робер взглянул на отца, который служил под началом Эдуарда во время военной кампании в Уэльсе. Роберту исполнилось всего восемь, когда граф вместе со своими людьми ушел на войну, в которой уцелели всего двое из них. Он вспомнил, что в Каррик отец вернулся совершенно другим человеком: его мучила бессонница, он стал много пить и страдал вспышками беспричинного бешенства. Граф принимал участие в самых тяжелых сражениях той кампании, одной из многих, которая то стихала, то вновь вспыхивала на протяжении десятилетий между принцами Уэльскими и королями Англии.
– При всем моем уважении, сэр Роберт, – продолжал лорд Атолл, – смею полагать, что ваша верная служба королю Эдуарду объясняет и ваш излишний оптимизм в данном вопросе.
Граф Каррик опасно прищурился:
– Моя служба любому сюзерену, которому я принесу клятву верности, всегда будет верной.
– Вассальная верность – одно дело, – ответствовал Джон, возвышая голос, чтобы не дать высказаться Джеймсу Стюарту, который вознамерился вмешаться в разгорающийся спор, – но ваши близкие отношения с королем Англии слишком хорошо известны. Вы даже назвали своего второго сына в его честь. – Он жестом указал на Эдварда, сидевшего рядом с Робертом на помосте. – И только своему третьему сыну вы дали имя Александр.
Роберт взглянул на своего брата, который встрепенулся, заслышав собственное имя.
– Не знал, что существуют правила относительно того, как следует называть собственных детей, – прорычал граф.
– Этак мы ни к чему не придем, – недовольно заявил Джеймс Стюарт. – Джон де Варенн и епископ Бек ожидают от нас ответа в течение двух дней. Мы должны принять решение.
– Вы не можете говорить от имени всех хранителей, милорд сенешаль, – предостерегающе заявил граф Дональд Мар. – Какое бы решение мы здесь ни приняли, его еще должны одобрить Комин и остальные.
– Предоставьте нам с епископом Вишартом побеспокоиться об этом, Дональд, – ответил Джеймс. – А покамест давайте прекратим споры и придем к общему мнению. – Он повернулся к лорду Аннандейлу, который сидел, погрузившись в глубокую задумчивость. – Вы что‑то слишком молчаливы, друг мой. А между тем, мне бы хотелось знать, о чем вы думаете.
Другие лорды согласно закивали в знак согласия.
В зале воцарилась глубокая тишина. Когда она стала невыносимой, Джон Атолл нетерпеливо заерзал на своем месте. Роберт, впрочем, не думал, что дед станет отвечать.
Наконец, старый лорд поднял свою львиную голову.
– На мой взгляд, следует ответить на два вопроса, прежде чем принимать какое‑либо решение. Первый заключается в том, что мы выиграем, согласившись на это предложение? И второй – что мы потеряем, отказавшись от него? Ответить на второй вопрос достаточно легко, если вспомнить о том, что мы получили от короля Эдуарда. Немногим из нас не принадлежат земли в Англии. Покровительство ее королей принесло моему роду ощутимую пользу. Могу предположить, что эти земли будут у нас отторгнуты, если мы выскажемся против брачного союза. Я всегда поддерживал хорошие отношения с королем Эдуардом, но мне прекрасно известно, что он не станет медлить с наказанием.
Отец Роберта кивал, соглашаясь со старым лордом, что само по себе было необычно. Он с вызовом обвел собравшихся взглядом, словно призывая их возразить. Таковых не нашлось.
– Но есть еще кое‑что, что беспокоит меня гораздо сильнее потери собственного состояния, – после недолгой паузы продолжил лорд Аннандейл. – Это цена нашего королевства. Маргарет молода. Весь свой недолгий век она прожила в чужой земле, и она станет первой женщиной, севшей на Камень Судьбы. Ей потребуется регент или Совет, которые будут долгие годы править от ее имени. Я хорошо помню то время, когда сам Александр взошел на трон в возрасте восьми лет от роду. Я был свидетелем борьбы и интриг, которые затеяли Комины в настойчивых попытках подчинить его своей воле, не остановившись перед тем, чтобы захватить его и удерживать пленником. Всю свою молодость Александр провел в роли пешки, которую использовали и за владение которой сражались. И только став мужчиной, он сумел утвердить свою власть над теми, кто стремился управлять им. Маргарет никогда не сможет добиться этого. И только замужество может обеспечить ей прочное положение. Тогда однажды, с Божьей помощью, настанет такой день, когда она родит сына, а с ним вернется и наша сила.
– В таком случае, пусть она выйдет замуж за шотландца, – возразил Джон Атолл. – Если Маргарет выйдет замуж за сына Эдуарда, то он станет королем по праву женитьбы, и наша страна лишится всех своих свобод. Когда Эдвард Карнарфон получит трон от своего отца, Шотландия станет лишь ветвью на цветущем древе Англии с ним во главе. Сэр Джеймс, – воззвал Джон, обращаясь к сенешалю, – неужели вы хотите, чтобы вашу великую должность занял англичанин? А вы, ваша светлость, – обернулся он к нахмурившемуся Вишарту, – желаете ли вы, чтобы у шотландской церкви были надсмотрщики из Йорка и Кентербери? А как же все мы? Или мы хотим, чтобы нас обложили налогами, пока мы не станем умирать голодной смертью, как уэльсцы?
– Мне понятны твои опасения, Джон, – сказал лорд Аннандейл, в мрачном спокойствии встретив возбужденный взгляд молодого человека. – Но нельзя сравнивать то, что случилось в Уэльсе, с тем, что происходит здесь. Англичане приехали сюда вести переговоры, а не войну. Мы сами можем определить условия, на которых состоится брак. – Старый Брюс подался вперед. Опершись ладонями о стол, он обвел взором остальных. – Мы сами сможем определять свое будущее.
Джон Комин въехал в лагерь, когда солнце уже скрывалось за громоздящимися в небе башнями пурпурных облаков. После полудня поднялся западный ветер, и полы шатров яростно хлопали о веревки и колышки. Вокруг жалобно скрипели стволы деревьев‑великанов Селкиркского леса, размахивая древними ветвями. Приближалась буря.
Предоставив оруженосцам заниматься своей лошадью, лорд Баденох направился сквозь сумерки прямо к самому большому шатру. Под подошвами сапог у него хрустели сосновые шишки. Откинув в сторону полог, он вошел внутрь.
При виде его Джон Баллиол, примостившийся на самом краешке покрытой шкурой походной кровати, вскочил на ноги. Он внимательно взглянул на Комина, и выражение его лица изменилось.
– Оставьте нас, – приказал он пажам. Не успели слуги выйти из шатра, как Баллиол уже подошел к Комину вплотную. – Они согласились, не правда ли? Я вижу это по твоим глазам. – И даже теперь надежда звучала в его голосе, словно он продолжал верить, что неправильно истолковал выражение лица своего зятя.
Комин одним коротким кивком похоронил его чаяния:
– Я оказался в меньшинстве.
Баллиол, опустошенный, повалился на походную кровать.
Комин заговорил вновь:
– Остальные сегодня днем встречались с англичанами, чтобы выразить им свое согласие.
Баллиол равнодушно поднял голову:
– Не могу поверить, чтобы лорд Аннандейл дал согласие на брак.
– Почему нет? Так он получает то, чего добивался с самого начала, – Норвежская Дева взойдет на трон, в чем и состоял замысел Александра.
– Но ведь этим браком Брюс и остальные подписывают смертный приговор нашему суверенитету!
– Совет хранителей дал согласие на брак только при соблюдении весьма жестких условий. – Комин ровным голосом перечислил их. – Свободы и обычаи Шотландии сохраняются в неприкосновенности. Королевские должности могут занимать только шотландцы. Налоги будут начисляться и взиматься только на нужды нашего королевства. Ни одного шотландца нельзя судить по любым другим законам, кроме наших, и никакой другой парламент не имеет права вмешиваться в наши дела. Наши королевства, хотя и соединенные брачным договором, останутся независимыми, и управлять ими будут король и королева по отдельности. – Комин закончил перечислять условия, и в шатре воцарилась тишина, нарушаемая только свистом ветра снаружи.
– Я просидел здесь много часов, страшась самого худшего, – проговорил, наконец, Баллиол. – Но за все это время мне явился лишь один проблеск надежды. – Он поднялся на ноги. – Давай обратимся к моему тестю. Попросим сэра Джона де Варенна поговорить с королем Эдуардом и отговорить от этого брачного союза.
– Разве ты не видел папской буллы, которую показывал епископ Бек? Она датирована четырьмя годами ранее. Эдуард планировал этот шаг с тех самых пор, как узнал о смерти Александра. И теперь ничто не заставит его свернуть с этого пути.
Баллиол вспылил.
– Значит, вот как? – вскричал он, глядя в темные глаза своего зятя. – Ты даже не станешь пытаться?
– Это бессмысленно. Пусть все идет своим чередом.
Баллиол шагнул к Комину, протягивая к нему руки так, словно намеревался схватить его за горло:
– Ради этого шанса я пожертвовал всем! А ведь это ты убедил меня воспользоваться им! Послушав тебя, я оказался уязвим перед нападками моих врагов и запятнал свое доброе имя знатного лорда королевства. После взятия Бьюитла моя мать сошла в могилу. Я уверен, она прожила бы дольше, если бы этого не случилось. А теперь ты предлагаешь мне вести жизнь…. – Баллиол отвернулся, не в силах подобрать нужное слово, но потом все‑таки выплюнул его: – Во мраке безвестности и изгнании! Не король и не уважаемый лорд при дворе. – Его усеянные оспинами щеки покрывал нездоровый румянец. – Впрочем, братец , ты можешь быть уверен в том, что, какие бы условия ни выдвинули хранители англичанам, длительное пребывание твоей семейки в тени трона подошло к концу. – В его тоне сквозили злоба и тайное злорадство. – Со мной, быть может, и покончено, но я не один сойду во тьму, а разделю свое падение со всемогущими Коминами!
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 92; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!