Какое настроение у читателя и почему создает каждое стихотворение? Попробуйте ответ на этот вопрос письменно сформулировать в виде тезисной гипотезы, состоящих из нескольких фраз. 3 страница
-- Пойдем в милицию обедать,-- сказал Петр.
Макар пошел: он сообразил, что в милиции кормят.
-- Я буду говорить, а ты молчи и отчасти мучайся,-- заранее предупредил Макара Петр.
В милиционном отделении сидели грабители, бездомные, люди-звери и неизвестные несчастные. А против всех сидел дежурный надзиратель и принимал народ в живой затылок. Иных он отправлял в арестный дом, иных -- в больницу, иных устранял прочь обратно.
Когда дошла очередь до Петра и Макара, то Петр сказал:
-- Товарищ начальник, я вам психа на улице поймал и за руку привел.
-- Какой же он псих?-- спрашивал дежурный по отделению.-- Чего ж он нарушил в общественном месте?
-- А ничего,-- открыто сказал Петр.-- Он ходит и волнуется, а потом возьмет и убьет: суди его тогда. А лучшая борьба с преступностью -- это предупреждение ее. Вот я и предупредил преступление.
-- Резон!-- согласился начальник.-- Я сейчас его направлю в институт психопатов -- на общее исследование...
Милиционер написал бумажку и загоревал.
-- Не с кем вас препроводить -- все люди в разгоне...
-- Давай я его сведу,-- предложил Петр.-- Я человек нормальный, это он -- псих.
-- Вали!-- обрадовался милиционер и дал Петру бумажку.
В институт душевноболящих Петр и Макар пришли через час. Петр сказал, что он приставлен милицией к опасному дураку и не может его оставить ни на минуту, а дурак ничего не ел и сейчас начнет бушевать.
-- Идите на кухню, вам там дадут покушать,-- указала добрая сестра-посиделка.
|
|
|
-- Он ест много,-- отказался Петр,-- ему надо щей чугун и каши два чугуна. Пусть принесут сюда, а то он еще харкнет в общий котел.
Сестра служебно распорядилась. Макару принесли тройную порцию вкусной еды, и Петр насытился заодно с Макаром.
В скором времени Макара принял доктор и начал спрашивать у Макара такие обстоятельные мысли, что Макар по невежеству своей жизни отвечал на эти докторские вопросы как сумасшедший. Здесь доктор ощупал Макара и нашел, что в его сердце бурлит лишняя кровь.
-- Надо его оставить на испытание,-- заключил про Макара доктор.
И Макар с Петром остались ночевать в душевной больнице. Вечером они пошли в читальную комнату, и Петр начал читать Макару книжки Ленина вслух.
-- Наши учреждения -- дерьмо,-- читал Ленина Петр, а Макар слушал и удивлялся точности ума Ленина.-- Наши законы -- дерьмо. Мы умеем предписывать и не умеем исполнять. В наших учреждениях сидят враждебные нам люди, а иные наши товарищи
стали сановниками и работают, как дураки...
Другие больные душой тоже заслушались Ленина,-- они не знали раньше, что Ленин знал все.
-- Правильно!-- поддакивали больные душой и рабочие и крестьяне.-- Побольше надо в наши учреждения рабочих и крестьян,-- читал дальше рябой Петр.-- Социализм надо строить руками массового человека, а не чиновничьими бумажками наших учреждений. И я не теряю надежды, что нас за это когда-нибудь поделом повесят...
|
|
|
-- Видал?-- спросил Макара Петр.-- Ленина -- и то могли замучить учреждения, а мы ходим и лежим. Вот она тебе, вся революция, написана живьем... Книгу я эту отсюда украду, потому что здесь учреждение, а завтра мы с тобой пойдем в любую контору и скажем, что мы рабочие и крестьяне. Сядем с тобой в учреждение и будем думать для государства.
После чтения Макар и Петр легли спать, чтобы отдохнуть от дневных забот в безумном доме. Тем более что завтра обоим предстояло идти бороться за ленинское и общебедняцкое дело.
* * *
Петр знал, куда надо идти -- в РКИ, там любят жалобщиков и всяких удрученных. Приоткрыв первую дверь в верхнем коридоре РКИ, они увидели там отсутствие людей. Над второй же дверью висел краткий плакат "Кто кого?", и Петр с Макаром вошли туда.
В комнате не было никого, кроме тов. Льва Чумового, который сидел и чем-то заведовал, оставив свою деревню на произвол бедняков.
Макар не испугался Чумового и сказал Петру:
-- Раз говорится "кто кого?", то давай мы его...
|
|
|
-- Нет,-- отверг опытный Петр,-- у нас государство, а не лапша. Идем выше.
Выше их приняли, потому что там была тоска по людям и по низовому действительному уму.
-- Мы -- классовые члены,-- сказал Петр высшему начальнику.-- У нас ум накопился, дай нам власти над гнетущей писчей стервой...
-- Берите. Она ваша,-- сказал высший и дал им власть в руки.
С тех пор Макар и Петр сели за столы против Льва Чумового и стали говорить с бедным приходящим народом, решая все дела в уме -- на базе сочувствия неимущим. Скоро и народ перестал ходить в учреждение Макара и Петра, потому что они думали настолько просто, что и сами бедные могли думать и решать так же, и трудящиеся стали думать сами за себя на квартирах.
Лев Чумовой остался один в учреждении, поскольку его никто письменно не отзывал оттуда. И присутствовал он там до тех пор, пока не была назначена комиссия по делам ликвидации государства. В ней тов. Чумовой проработал сорок четыре года и умер среди забвения и канцелярских дел, в которых был помещен его организационный гос-ум.
Вопросы и задания
1. Как начальная ситуация в рассказе «Усомнившийся Макар» (пропажа жеребенка и неудавшаяся попытка заменить его на «самоход») определяет смысл всего произведения?
|
|
|
2. Куда отправляется Макар на промысел? Связана ли пословица – отправиться туда, куда Макар телят не гонял – с целью путешествия героя?
3. Двигаясь по направлению к Москве, Макар замечает, что «трава под гнетом человека здесь не растет». Как понимает это герой? Чем для него является «наука и техника»?
4. Куда стремится герой, оказавшись в Москве? Чем можно объяснить его желание?
5. Что удивляет Макара в Москве? Чем он восторгается? Зачем автор обращает внимание на удивление и восторг Макара?
6. Кому достанется в будущем вечный дом, на постройке которого трудится Макар? Важно ли это для героя? Что для него важнее? Как второй сон Макара помогает понять читателю, что является для него наиболее ценным в жизни?
7. В своем третьем сне Макар видит на горе научного человека, в «мертвых очах» которого отражаются «миллионы живых жизней». Как этот сон отражает реальность, с которой столкнулся Макар в Москве?
8. Почему именно Петр оказался радом с Макаром и помогает думать «за всех»?
9. Зачем Петр выдает Макара за «психа» в «милиционном отделении»?
10. Что означает диагноз доктора в «институте душевноболящих» («в его сердце бурлит лишняя кровь»)?
11. Как название института, в котором оказываются герои, помогает читателю понять, кто именно там находится («институт душевноболящих», «душевная больница», «безумный дом»)?
12. Почему книгу Ленина с «точными» словами герои обнаруживают именно в «институте душевноболящих»? Что помогают понять героям эти «точные» слова? Есть ли какая-нибудь связь между чтением работ Ленина в «Усомнившемся Макаре» и «Моем первом гусе» И. Бабеля?
13. Как употребили власть Макар и Петр «на базе сочувствия к неимущим»?
14. Зачем автор в финале произведения «соединяет» героев (Макара и Чумового)?
15. Чем герой «Луговых мастеров» Жмых похож на Макара и чем от него отличается?
16. В.И. Даль так объясняет значение слова «усомниться»: «сомневаться, недоверять, колебаться, быть в сомнении, в нерешимости». Напишите эссе на тему «В чем и почему усомнился Макар? (По рассказу А. Платонова «Усомнившийся Макар»)».
Котлован
В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с
небольшого механического завода, где он добывал средства для
своего существования. В увольнительном документе ему написали,
что он устраняется с производства вследствие роста
слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда.
Вощев взял на квартире вещи в мешок и вышел наружу, чтобы
на воздухе лучше понять свое будущее. Но воздух был пуст,
неподвижные деревья бережно держали жару в листьях, и скучно
лежала пыль на безлюдной дороге -- в природе было такое
положение. Вощев не знал, куда его влечет, и облокотился в
конце города на низкую ограду одной усадьбы, в которой приучали
бессемейных детей к труду и пользе. Дальше город прекращался --
там была лишь пивная для отходников и низкооплачиваемых
категорий, стоявшая, как учреждение, без всякого двора, а за
пивной возвышался глиняный бугор, и старое дерево росло на нем
одно среди светлой погоды. Вощев добрел до пивной и вошел туда
на искренние человеческие голоса. Здесь были невыдержанные
люди, предававшиеся забвению своего несчастья, и Вощеву стало
глуше и легче среди них. Он присутствовал в пивной до вечера,
пока не зашумел ветер меняющейся погоды; тогда Вощев подошел к
открытому окну, чтобы заметить начало ночи, и увидел дерево на
глинистом бугре -- оно качалось от непогоды, и с тайным стыдом
заворачивались его листья. Где-то, наверно в саду
совторгслужащих, томился духовой оркестр: однообразная,
несбывающаяся музыка уносилась ветром в природу через
приовражную пустошь, потому что ему редко полагалась радость,
но ничего не мог совершить равнозначного музыке и проводил свое
вечернее время неподвижно. После ветра опять настала тишина, и
ее покрыл еще более тихий мрак. Вощев сел у окна, чтобы
наблюдать нежную тьму ночи, слушать разные грустные звуки и
мучиться сердцем, окруженным жесткими каменистыми костями.
-- Эй, пищевой!-- раздалось в уже смолкшем заведении.-- Дай
нам пару кружечек -- в полость налить!
Вощев давно обнаружил, что люди в пивную всегда приходили
парами, как женихи и невесты, а иногда целыми дружными
свадьбами.
Пищевой служащий на этот раз пива не подал, и двое
пришедших кровельщиков вытерли фартуками жаждущие рты.
-- Тебе, бюрократ, рабочий человек одним пальцем должен
приказывать, а ты гордишься!
Но пищевой берег свои силы от служебного износа для личной
жизни и не вступал в разногласия.
-- Учреждение, граждане, закрыто. Займитесь чем-нибудь на
своей квартире.
Кровельщики взяли с блюдечка в рот по соленой сушке и вышли
прочь. Вощев остался один в пивной.
-- Гражданин! Вы требовали только одну кружку, а сидите
здесь бессрочно! Вы платили за напиток, а не за помещение!
Вощев захватил свой мешок и отправился в ночь. Вопрошающее
небо светило над Вощевым мучительной силой звезд, но в городе
уже были потушены огни, и кто имел возможность, тот спал,
наевшись ужином. Вощев спустился по крошкам земли в овраг и лег
там животом вниз, чтобы уснуть и расстаться с собою. Но для сна
нужен был покой ума, доверчивость его к жизни, прощение
прожитого горя, а Вощев лежал в сухом напряжении сознательности
и не знал полезен ли он в мире или все без него благополучно
обойдется? Из неизвестного места подул ветер, чтобы люди не
задохнулись, и слабым голосом сомнения дала знать о своей
службе пригородная собака.
-- Скучно собаке, она живет благодаря одному рождению, как
и я.
Тело Вощева побледнело от усталости, он почувствовал холод
на веках и закрыл ими теплые глаза.
Пивник уже освежал свое заведение, уже волновались кругом
ветры и травы от солнца, когда Вощев с сожалением открыл
налившиеся влажной силой глаза. Ему снова предстояло жить и
питаться, поэтому он пошел в завком -- защищать свой ненужный
труд.
-- Администрация говорит, что ты стоял и думал среди
производства,-- сказали в завкоме.-- О чем ты думал, товарищ
Вощев?
-- О плане жизни.
-- Завод работает по готовому плану треста, А план личной
жизни ты мог бы прорабатывать в клубе или в красном уголке.
-- Я думал о плане общей жизни. Своей жизни я не боюсь, она
мне не загадка.
-- Ну и что ж ты бы мог сделать?
-- Я мог выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного
смысла улучшилась бы производительность.
-- Счастье произойдет от материализма, товарищ Вощев, а не
от смысла. Мы тебя отстоять не можем, ты человек
несознательный, а мы не желаем очутиться в хвосте масс.
Вощев хотел попросить какой-нибудь самой слабой работы,
чтобы хватило на пропитание: думать же он будет во внеурочное
время; но для просьбы нужно иметь уважение к людям, а Вощев не
видел от них чувства к себе.
-- Вы боитесь быть в хвосте: он -- конечность, и сели на
шею!
-- Тебе, Вощев, государство дало лишний час на твою
задумчивость -- работал восемь, теперь семь, ты бы и жил
молчал! Если все мы сразу задумаемся, то кто действовать будет?
-- Без думы люди действуют бессмысленно!-- произнес Вощев в
размышлении.
Он ушел из завкома без помощи. Его пеший путь лежал среди
лета, по сторонам строили дома и техническое благоустройство --
в тех домах будут безмолвно существовать доныне бесприютные
массы. Тело Вощева было равнодушно к удобству, он мог жить не
изнемогая в открытом месте и томился своим несчастьем во время
сытости, в дни покоя на прошлой квартире. Ему еще раз пришлось
миновать пригородную пивную, еще раз он посмотрел на место
своего ночлега там осталось что-то общее с его жизнью, и Вощев
очутился в пространстве, где был перед ним лишь горизонт и
ощущение ветра в склонившееся лицо.
Через версту стоял дом шоссейного надзирателя. Привыкнув к
пустоте, надзиратель громко ссорился с женой, а женщина сидела
у открытого окна с ребенком на коленях и отвечала мужу
возгласами брани; сам же ребенок молча щипал оборку своей
рубашки, понимая, но ничего не говоря.
Это терпение ребенка ободрило Вощева, он увидел, что мать и
отец не чувствуют смысла жизни и раздражены, а ребенок живет
без упрека, вырастая себе на мученье. Здесь Вощев решил напрячь
свою душу, не жалеть тела на работу ума, с тем чтобы вскоре
вернуться к дому дорожного надзирателя и рассказать
осмысленному ребенку тайну жизни, все время забываемую его
родителями. "Их тело сейчас блуждает автоматически,-- наблюдал
родителей Вощев,-- сущности они не чувствуют".
-- Отчего вы не чувствуете сущности?-- спросил Вощев,
обратясь в окно.-- У вас ребенок живет, а вы ругаетесь -- он же
весь свет родился окончить.
Муж и жена со страхом совести, скрытой за злобностью лиц,
глядели на свидетеля.
-- Если вам нечем спокойно существовать, вы бы почитали
своего ребенка -- вам лучше будет.
-- А тебе чего тут надо?-- со злостной тонкостью в голосе
спросил надзиратель дороги.-- Ты идешь и иди, для таких и
дорогу замостили...
Вощев стоял среди пути не решаясь. Семья ждала, пока он
уйдет, и держала свое зло в запасе.
-- Я бы ушел, но мне некуда. Далеко здесь до другого
какого-нибудь города?
-- Близко,-- ответил надзиратель,-- если не будешь стоять,
то дорога доведет.
-- А вы чтите своего ребенка,-- сказал Вощев,-- когда вы
умрете, то он будет.
Сказав эти слова, Вощев отошел от дома надзирателя на
версту и там сел на край канавы, но вскоре он почувствовал
сомнение в своей жизни и слабость тела без истины, он не мог
дальше трудиться и ступать по дороге, не зная точного
устройства всего мира и того, куда надо стремиться. Вощев,
истомившись размышлением, лег в пыльные, проезжие травы; было
жарко, дул дневной ветер, и где-то кричали петухи на деревне --
все предавалось безответному существованию, один Вощев
отделился и молчал. Умерший, палый лист лежал рядом с головою
Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому
листу предстояло смирение в земле. Вощев подобрал отсохший лист
и спрятал его в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие
предметы несчастья и безвестности. "Ты не имел смысла жизни,--
со скупостью сочувствия полагал Вощев,-- лежи здесь, я узнаю,
за что ты жил и погиб. Раз ты никому не нужен и валяешься среди
всего мира, то я тебя буду хранить и помнить".
-- Все живет и терпит на свете, ничего не сознавая,--
сказал Вощев близ дороги и встал, чтоб идти, окруженный
всеобщим терпеливым существованием.-- Как будто кто-то один или
несколько немногих извлекли из нас убежденное чувство и взяли
его себе.
Он шел по дороге до изнеможения; изнемогал же Вощев скоро,
как только его душа вспоминала, что истину она перестала знать.
Но уже был виден город вдалеке; дымились его кооперативные
пекарни, и вечернее солнце освещало пыль над домами от движения
населения. Тот город начинался кузницей, и в ней во время
прохода Вощева чинили автомобиль от бездорожной езды. Жирный
калека стоял подле коновязи и обращался к кузнецу:
-- Миш, насыпь табачку: опять замок ночью сорву!
Кузнец не отвечал из-под автомобиля. Тогда увечный толкнул
его костылем в зад.
-- Миш, лучше брось работать -- насыпь: убытков наделаю!
Вощев приостановился около калеки, потому что по улице
двинулся из глубины города строй детей-пионеров с уставшей
музыкой впереди.
-- Я ж вчера тебе целый рубль дал,-- сказал кузнец.-- Дай
мне покой хоть на неделю! А то я терплю-терплю и костыли твои
пожгу!
-- Жги!-- согласился инвалид.-- Меня ребята на тележке
доставят -- крышу с кузни сорву!
Кузнец отвлекся видом детей и, добрея, насыпал увечному
табаку в кисет:
-- Грабь, саранча!
Вощев обратил внимание, что у калеки не было ног -- одной
совсем, а вместо другой находилась деревянная приставка;
держался изувеченный опорой костылей и подсобным напряжением
деревянного отростка правой отсеченной ноги. Зубов у инвалида
не было никаких, он их сработал начисто на пищу, зато наел
громадное лицо и тучный остаток туловища; его коричневые скупо
отверстые глаза наблюдали посторонний для них мир с жадностью
обездоленности, с тоской скопившейся страсти, а во рту его
терлись десны, произнося неслышные мысли безногого.
Оркестр пионеров, отдалившись, заиграл музыку молодого
похода. Мимо кузницы, с сознанием важности своего будущего,
ступали точным маршем босые девочки; их слабые, мужающие тела
были одеты в матроски, на задумчивых, внимательных головах
вольно возлежали красные береты, и их ноги были покрыты пухом
юности. Каждая девочка, двигаясь в меру общего строя, улыбалась
от чувства своего значения, от сознания серьезности жизни,
необходимой для непрерывности строя и силы похода. Любая из
этих пионерок родилась в то время, когда в полях лежали мертвые
лошади социальной воины, и не все пионеры имели кожу в час
своего происхождения, потому что их матери питались лишь
запасами собственного тела; поэтому на лице каждой пионерки
осталась трудность немощи ранней жизни, скудость тела и красоты
выражения. Но счастье детской дружбы, осуществление будущего
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 179; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!