Воспоминание о вечере в Амстердаме
Медленные строки
О, тихий Амстердам,
С певучим перезвоном
Старинных колоколен!
Зачем я здесь, - не там,
Зачем уйти не волен,
О, тихий Амстердам,
К твоим церковным звонам,
К твоим как бы усталым,
К твоим как бы затонам.
Загрезившим каналам,
С безжизненным их лоном,
С закатом запоздалым,
И ласковым и алым,
Горящим здесь и там,
По этим сонным водам,
По сумрачным мостам,
По окнам и по сводам
Домов и колоколен,
Где, преданный мечтам,
Какой-то призрак болен,
Упрек сдержат не волен,
Тоскует с долгим стоном,
И вечным перезвоном
Поет и здесь и там…
О, тихий Амстердам!
О, тихий Амстердам!
Я не знаю мудрости
Я не знаю мудрости, годной для других,
Только мимолетности я влагаю в стих.
В каждой мимолетности вижу я миры,
Полные изменчивой радужной игры.
Не кляните, мудрые. Что вам до меня?
Я ведь только облачко, полное огня.
Я ведь только облачко. Видите: плыву.
И зову мечтателей… Вас я не зову!
Федор Сологуб
Качели
В истоме тихого заката
Грустило жаркое светило.
Под кровлей ветхой гнулась хата
И тенью сад приосенила.
Березы в нем угомонились
И неподвижно пламенели.
То в тень, то в свет переносились
Со скрипом зыбкие качели
Печали ветхой злою тенью
Моя душа полуодета,
И то стремится жадно к тленью,
То ищет радостей и света.
|
|
|
И покоряясь вдохновенно
Моей судьбы предначертаньям,
Переношусь попеременно
От безнадежности к желаньям.
* * *
Недотыкомка серая
Всё вокруг меня вьется да вертится, -
То не Лихо ль со мною очертится
Во единый погибельный круг.
Недотыкомка серая
Истомила коварной улыбкою,
Истомила присядкою зыбкою, -
Помоги мне, таинственный друг!
Недотыкомку серую
Отгони ты волшебными чарами,
Или наотмашь, что ли, ударами,
Или словом заветным каким.
Недотыкомку серую
Хоть со мной умертви ты, ехидную,
Чтоб она хоть в тоску панихидную
Не ругалась над прахом моим.
Андрей Белый
Золотое руно
Посвящается Э.К. Метнеру
1
Золотея, эфир просветится
и в восторге сгорит.
А над морем садится
ускользающий, солнечный щит.
И на море о солнца
золотые дрожат языки.
Всюду отблеск червонца
среди всплесков тоски.
Встали груды утесов
средь трепещущей солнечной ткани.
Солнце село. Рыданий
полон крик альбатросов.
«Дети солнца, вновь холод бесстрастья!
Закатилось оно –
золотое, старинное счастье –
|
|
|
золотое руно!»
Нет сиянья червонца.
Меркнут светочи дня.
Но везде вместо солнца
ослепительный пурпур огня.
2
Пожаром склон неба объят…
И вот аргонавты нам в рог отлетаний
трубят…
Внимайте, внимайте…
Довольно страданий!
Броню надевайте
из солнечной ткани!
Зовет за собою
старик аргонавт,
взывает
трубой
золотою:
«За солнцем, за солнцем, свободу любя,
умчимся в эфир
голубой!..»
Старик аргонавт призывает на солнечный пир,
трубя
в золотеющий мир.
Всё небо в рубинах.
Шар солнца почил.
Всё небо в рубинах
над нами.
На горных вершинах
наш Арго,
наш арго,
готовясь лететь, золотыми крылами
забил.
Земля отлетает.
Вино
мировое
пылает
пожаром
опять:
то огненным шаром
блистать
выплывает
руно
золотое,
искрясь.
И, блеском объятый,
светило дневное,
что факелом вновь зажжено,
несясь
настигает
наш Арго крылатый.
Опять настигает
свое золотое
руно…
Веселье на Руси
Как несли за флягой флягу –
Пили огненную влагу.
Д’накачался –
Я,
Д’наплясался –
Я.
Дьякон, писарь, поп, дьячок
Повалили на лужок.
Эх –
Людям грех!
Эх – курам смех!
|
|
|
Трепаком-паком размашисто пошли: -
Трепаком, душа, ходи-валяй-вали:
Трепака да на лугах,
Да на межах, да во лесах –
Да обрабатывай!
По дороге ноги-ноженьки туды-сюды пошли,
Да по дороженьке вали-вали-вали –
Да притоптывай!
Что там думать, что там ждать:
Дунуть, плюнуть – наплевать:
Наплевать, да растоптать:
Веселиться, пить да жрать.
Гомилетика, каноника –
Раздувай-дува-дувай, моя гармоника!
Дьякон пляшет –
Дьякон, дьякон –
Рясой машет –
Дьякон, дьякон –
Что такое, дьякон, смерть?
- «Что такое? То и это:
Носом – в лужу, пяткой – в твердь…»
………………………………………
Раскидалась в ветре,- пляшет –
Полевая жердь: -
Веткой хлюпающей машет
Прямо в твердь.
Бирюзовою волною
Нежит твердь.
Над страной моей родною
Встала Смерть.
Вячеслав Иванов
Мертвая царевна
Помертвела белая поляна,
Мреет бледно призрачностью снежной.
Высоко над пологом тумана
Алый венчик тлеет зорькой нежной.
В лунных льнах, в гробу лежит царевна;
Тусклый венчик над челом широким.
Месячно за облаком высоким,
А в душе пустынно и напевно.
|
|
|
Примечания
мреть (высок., устар.) – дрожать в тумане, в дымке.
полог – занавеска, закрывающая кровать. Устар. – любая занавеска.
лен, льны (устар.) – ткань из льна.
Вопросы и задания
1. Название стихотворения русского поэта начала XX века Вячеслава Ив áнова заставляет вспомнить о хорошо знакомой сказке А.С. Пушкина. Какие мотивы из этой сказки остались в этом стихотворении?
2. Первая строфа стихотворения — описание зимней поляны. Вторая — мертвой царевны в гробу. Как связаны между собой пейзаж и описание царевны у Вяч. Иванова? Обратите внимание, что некоторые слова и мотивы повторяются в обеих строфах. Найдите сначала слова, которые повторяются в обеих частях стихотворения.
3. Помимо одних и тех же слов, в стихотворении есть тематические повторы: повторяются слова, близкие по значению, например: помертвела — гроб. Найдите все подобные повторы в стихотворении. Сравните между собой их значения в первой и во второй строфах. Какие изменения вы видите и как можете их объяснить?
4. Почему слова “венчик” и “зорька” связаны между собой творительным метаморфозы? Вспомните, где вы еще встречались с ним. Есть ли еще такие метаморфозы в стихотворении?
5. Кроме повтора слов, в стихотворении есть звуковые повторы. Выпишите из стихотворения слова с повторяющимися звуками. Как по-вашему, почему повторяются именно они? Может быть, они связаны со звучанием какого-то очень важного для текста слова? Попробуйте понять, какого именно.
6. Определите размер стихотворения и тип рифмовки в каждой строфе? Как меняется рифмовка от первой ко второй строфе? Чем вы это объясняете?
7. Как связаны между собой части этого стихотворения?
8. Прочитайте главу о типах символистского стихотворения в учебнике и попытайтесь ответить, к какому типу символа вы можете его отнести?
Анна Ахматова
* * *
Память о солнце в сердце слабеет,
Желтей трава.
Ветер снежинками ранними веет
Едва-едва.
В узких каналах уже не струится –
Стынет вода.
Здесь никогда ничего не случится, -
О, никогда!
Ива на небе пустом распластала
Веер сквозной.
Может быть, лучше, что я не стала
Вашей женой.
Память о солнце в сердце слабеет.
Что это? Тьма?
Может быть!.. За ночь прийти успеет
Зима.
Песня последней встречи
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала – их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на желтый дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
* * *
Сжала руки под темной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я сбежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
* * *
Вижу выцветший флаг над таможней
И над городом желтую муть.
Вот уж сердце мое осторожней
Замирает, и больно вздохнуть.
Стать бы снова приморской девчонкой,
Туфли на босу ногу надеть,
И закладывать косы коронкой,
И взволнованным голосом петь.
Все глядеть бы на смуглые главы
Херсонесского храма с крыльца.
И не знать, что от счастья и славы
Безнадежно дряхлеют сердца.
* * *
Н.Г.
В ремешках пенал и книги были,
Возвращалась я домой из школы.
Эти липы, верно, не забыли
Нашу встречу, мальчик мой веселый.
Только, ставши лебедем надменным,
Изменился серый лебеденок.
А на жизнь мою лучом нетленным
Грусть легла, и голос мой незвонок.
Осип Мандельштам
* * *
Нет, не луна, а светлый циферблат
Сияет мне, и чем я виноват,
Что слабых звезд я осязаю млечность?
И Батюшкова мне противна спесь:
“Который час?” — его спросили здесь,
И он ответил любопытным: “Вечность”.
Notre Dame
Где римский судия судил чужой народ,
Стоит базилика – и радостный, и первый,
Как некогда Адам, распластывая нервы,
Играет мышцами крестовый легкий свод.
Но выдает себя снаружи тайный план!
Здесь позаботилась подпружных арок сила,
Чтоб масса грузная стены не сокрушила,
И своды дерзкого бездействует таран.
Стихийный лабиринт, непостижимый лес,
Души готической рассудочная пропасть,
Египетская мощь и христианства робость,
С тростинкой рядом – дуб, и всюду царь – отвес.
Но чем внимательней, твердыня Notre Dame,
Я изучал твои чудовищные ребра, -
Тем чаще думал я: из тяжести недоброй
И я когда-нибудь прекрасное создам.
* * *
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
“Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем”, — и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, — идешь — никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни,
Далеко в шалаше голоса — не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах, опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: “Виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке,
В каменистой Тавриде наука Эллады, — и вот
Золотых десятин благородные ржавые грядки”.
Ну, а в комнате белой как прялка стоит тишина.
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, —
Не Елена, другая, — как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
Вопросы и задания
1. Давайте сначала вслушаемся и всмотримся в первую строфу стихотворения. Подумайте, как поэт добился того, что мы видим, ощущаем и даже слышим, как течет мед? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, определите размер, которым написано стихотворение. Сравните этот размер с размером, которым написана «Одиссея» Гомера:
Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который
Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен,
Многих людей города посетил и обычаи видел.
2. Размер, которым написана «Одиссея», - шестистопный дактиль, или гекзаметр. Обычно трехсложные размеры бывают трех- или четырехстопными, гекзаметр же очень «долгий» размер. Чем отличается от гекзаметра размер стихотворения Мандельштама? А чем он напоминает его?
3. Мы увидели, что размер стихотворения, его протяженное и долгое звучание чем-то напоминают нам греческий гекзаметр. А теперь скажите, какие еще детали в стихотворении заставляют нас вспомнить древнюю Грецию, ее мифы и ее поэта - Гомера? В каком месте Мандельштам прямо говорит о связи Тавриды и Эллады. Как вы понимаете эти слова?
4. Покажите, как в стихотворении создается пластическая картина Тавриды, какие детали он выделяет и какие использует сравнения во второй строфе. А при помощи каких деталей и сравнений изображена комната в пятой строфе? Есть ли что-нибудь общего в сравнениях, которые поэт использует во второй и пятой строфах? В чем необычность и пластичность этих сравнений? Чтобы ответить на этот вопрос, подумайте, что с чем здесь сравнивается и попытайтесь объяснить, для чего поэт поступает именно так.
5. Пока мы увидели в стихотворении Мандельштама ряд очень ярких пластических описаний, заставляющих вспомнить Гомера. А есть ли в стихотворении сюжет, связывающий эти эпизоды? Если вам кажется, что он есть, то давайте попробуем его восстановить. Какие действия и поступки совершают герои и в каком порядке эти действия изображены?
6. А почему мы не сразу замечаем, что на самом деле происходит в стихотворении? Чем перебиваются все время описания действий? Всегда ли мы можем ясно различить, о чем идет речь - о Тавриде или Элладе? Обратите внимание на строку: «Всю дорогу шумели морские тяжелые волны».Волны шумели во время прогулки героев или во время странствований Одиссея? А может быть слово «или» здесь не подходит? Если не подходит, то почему?
7. А теперь, помня все , что мы говорили о неопределенности и даже смешении разных образов, попробуйте ответить на вопрос: как связаны в стихотворении Мандельштама Таврида и Эллада? Чтобы ваш ответ был полным и глубоким, еще раз посмотрите, как эта связь разворачивается во всем стихотворении. Как она намечается в 1-3 строфах? Какое место в выявлении этой связи занимает 4-я строфа? Где сближение современной Тавриды и древней Эллады становится совершенно явным и выходит на первый план? Какие мифы использует Мандельштам, чтобы изобразить эту связь времен? Как вы думаете для чего он соединяет два этих мифа?
Николай Гумилев
Жираф
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много прекрасного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала холодный туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Я и вы
Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из иной страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.
Не по залам и по салонам
Темным платьям и пиджакам —
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.
Я люблю — как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: “Вставай!”.
Велимир Хлебников
* * *
Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!
* * *
О, достоевскиймо бегущей тучи!
О. пушкиноты млеющего полдня!
Ночь смотрится, как Тютчев,
Безмерное замирным полня.
* * *
Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись брови,
Лиэээй – пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило лицо.
Заклятие смехом
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, рассмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смéйево, смéйево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики,
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Владимир Маяковский
А вы могли бы?
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб
Послушайте!
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают –
Значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – кто-то хочет, чтобы они были?
Значит – кто-то называет эти плевочки жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к Богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит, -
чтоб обязательно была звезда! –
клянется –
Не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
Хорошее отношение к лошадям
Били копыта,
Пели будто:
Грабь.
Гроб.
Груб. –
Ветром опита,
льдом обута,
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны, пришедшие Невским клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
- Лошадь упала! –
- Упала лошадь! –
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные…
Улица опрокинулась,
течет по-своему…
Подошел и вижу –
за каплищей каплища
по морде катится,
прячется в шéрсти…
И какая-то общая
Звериная тоска
Плеща вылилась из меня
И расплылась в шелесте.
«Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте –
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 453; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!