Глава 12. Вечный снег на замерзшей раме
Стоял хороший морозный зимний вечер. Над головою – черное, как длань, небо с высыпавшимися звездами за дымчатыми облаками. Порой ветер затягивал меланхоличную историю, но почти всегда сразу же стихал, и его голос метался где-то в тишине. Шел снег. Большие крупные хлопья сыпались с небес, собирались в сугробы и медленно жили. Кристаллики. Горели уличные фонари. Желтые круги от их ламп растекались по улицам. Кое-где еще работали кафе и магазины, делясь своим светом. Доносился веселый сонный шум. Разговоры быстро стихали. Изо рта выходил пар. Теплая тяжелая одежда висела на плечах, и все издалека становились похожи. Боб смотрел на то, как блестели снежинки. Они мерцали от света дальнего фонарного столба. Диод в нем иногда рябил: перепады электричества и питания случались из-за перенапряжения. В Джянховете уже давно собирались открыть вторую базу, одной не хватало на растущий молодой город, да все руки не доходили, времени не было. Надо, конечно, но находились дела поважнее: спонсирование больниц, реформы образования, урегулирование политических конфликтов, подписание военных договоров. Наверно, вторую базу построят, только когда первой придет конец. Особенно тяжко с напряжением было зимой: больше горело света, больше требовалось отопления, больше работало техники. В техногенном мире никак без электричества. Случись что, и выключится свет – все ненадолго умрут. Никакой жизни.
|
|
|
Боб выдохнул облачко пара. Он уже с добрых десять минут стоял на месте, сжавшись в тяжелом тулупе, обняв себя за плечи. Недавно пустили в ход новую серию «И.М.А.». Теперь можно было подключаться к любой сети без всякого устройства, лишь подумав об этом. А так и не придумали чип с функцией регулирования температуры тела и адаптации. Было бы здорово, думал Боб, перестань люди мерзнуть. В такую погоду было невозможно работать на фабрике. Океан, конечно, не замерзал. Ветры с него приносили холод, снег и мрачность. Город впадал в спячку на несколько дней.
Помнилось, мама рассказывала, в месте, откуда они прибыли, каждая зима была холодной, чуть ли не убийственной. Это случилось в одну из подобных спячек. Тогда семья Джонсов сидела дома как можно чаще. Отец еще не вернулся с работы, а чем старше становилась мама, тем больше она любила ностальгировать. Взгляд у нее становился глубокий и печальный, будто она смотрела сквозь время. Боб тогда читал, но, услышав спокойный голос, отложил сенсор в сторону. Ее размеренный тихий тон привлекал. И тогда мама рассказала, как началась ее жизнь, как было тяжело, как она встретила Генри, а потом появился Боб и Роджер. Она вспоминала, каким мир был. Там, по ту сторону, дела обстояли иначе. Кажется, там вообще не было и не могло быть счастливых людей. Боб не помнил тот мир, но не сомневался в словах мамы. Она говорила с таким чувством, будто бы до сих пор была там и видела все воочию.
|
|
|
На памяти Боба, это только шестая спячка города. Сколько она продлится – неизвестно. Все всё еще ходили на работу, выходили из дома, но город будто бы действительно спал. Медленно шел снег, иногда выл ветер, а солнце, холодное и чужое, сменялось любопытной луной, подглядывающей из-за слабых облаков. Шаги были тяжелыми, каждый заставлял себя, ходил через силу. Следы почти сразу же исчезали, словно их и не было. Все жизни стирались в одно мгновение. Боб посмотрел на часы: половина девятого. И вправду: городская башня оповестила жителей о тридцати минутах одним громким сигналом. Что-то все же никогда не менялось. Через полчаса по восьмому каналу начнется ток-шоу, а по десятому покажут новую серию сериала, и Боб с женой снова рассядутся по разным комнатам, чтобы не мешать друг другу. Он не помнил, когда это началось. Почему-то они оба охладели. Может быть, устали? Идти домой не хотелось. Впрочем, выходить из него тоже. Ни возвращение, ни оставление уже не вызывали никаких эмоций. Радость, тоска, сожаление, добросердечность – понятия утеряли грани, размылись и начали растворяться. Может, во всем виновата проклятая спячка? Боб надеялся на это. Он снова посмотрел на небо и широко распахнул глаза, считая звезды. В любом случае, он все еще переживал из-за своих чувств. Или правильней сказать «из-за их отсутствия»? Не имело значения. Боб чувствовал, что что-то терял, и ему это совершенно не нравилось.
|
|
|
Он переступил с ноги на ноги и снова посмотрел на снежинки. Подмигнул им в ответ. Из кафе на перекрестке выше по улице вышла пара. Боб повернул голову на бряканье колокольчика, висящего над дверью. Пара показалась ему смутно знакомой. Он не разглядел ничего конкретного, но не мог ошибиться. Впрочем, об этом думать не хотелось. Боб поежился. На улице больше никого не было. Когда-то это место было уютным, хоть и нелюдным, но сейчас оно превратилось в отчужденную обитель.
Боб сам не понял, как вместе с холодным воздухом вдохнул воспоминания. В одно мгновение он перенесся в другое место, в другое время. Он уже не был один.
Проблема этого мира в том, что никто не верит детям. К ним относятся несерьезно те, кто понятия не имеет, что делает и что будет дальше.
|
|
|
Стоял хороший июньский денек. Жарко было, прямо невмоготу. Боб копался в машине вместе со своим приятелем Джоном. Они то оба нагибались над капотом, то ложились под кузов и перекидывались парочкой фраз. Обсуждали спорт, девушек и последние новости. Они провели так не менее пяти часов, с самого утра. Родители были на работе, так что гараж полностью остался в распоряжении ребят. К обеду, когда стало совсем жарко, а солнце палило, Джон и Боб взяли перерыв. Они присели на кузов и взяли по баночке газировки из переносного холодильника, смотрели на задний дворик семьи Джонсов и молчали пару минут.
-Надо бы собрать наших.
-И к океану.
-Ага.
-Я позвоню Филипу.
Они допили газировку, взяли еще по одной баночке и приложили к головам. Казалось, природа их испытывала. Боб обошел отцовский пикап и снял трубку с настенного телефона. Чуть подумав, он набрал номер Филипа. Джон, койот, вытирал лапы старым полотенцем, избавляясь от машинного масла. Транспорт уже не ездил за счет бензина, энергию вырабатывало специальное устройство, часть которого устанавливали под капот, другую – на место бака. Небольшие, зато с огромным значением. Они получали энергию от света, звука, тепла и отдавали ее машине, автобусу или любому другому транспорту. Выхлопных газов почти не вырабатывалось. Это был только лишь прототип, его еще опробовали и завозили для продажи небольшими партиями, но никаких проблем пока что не появилось.
-Алло?
-Филип, привет, это я.
-Привет, Боб.
-Мы к океану с нашими поедем, ты с нами?
-Сейчас?
-Сейчас.
-Конечно.
-Мы за тобой заедем.
Боб положил трубку и обернулся, смотря на Джона поверх крыши.
-Надо сделать сандвичи.
-И купить газировки.
-Позвони нашим.
Джон бросил полотенце на заваленным инструментами деревянным стол и подошел к телефону. Боб ушел в кухню резать сандвичи. Он нашел продукты в холодильнике, достал хлеб и услышал, как хлопнула входная дверь. Это Роджер ушел на практику. Он всегда уходил около трех часов дня, возвращался к десяти, и бегал в офисе стажером. Боб выкладывал сандвичи двумя стопками на большой тарелки и почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Парень отложил нож, встряхнул руки и снова заглянул в холодильник, но ничего путного там не обнаружил и тогда откусил яблоко, взяв его из корзинки на столе.
Когда Боб вернулся, Джон уже заканчивал со звонками. Они убрали сандвичи в холодильник, пристегнутый к кузову, и запрыгнули в кабину. Джон завел двигатель и тронулся с места, выезжая задним холодом. Боб запер гараж, и после пикап поехал до ближайшего магазина. Дороги были пустыми, почти все прятались в такую жару дома, а кто не мог – был на работе. Джянховет опустел. Туристы его не наполняли, город оставался закрытым и неизвестным. Джон остался в пикапе на парковке. Он включил кондиционер и закрыл окна, хотя легче не становилось. В бардачке нашлись диски с музыкой, принадлежавшие еще мистеру Грэгу Джонсу, привезенные с той стороны. Покопавшись, Джон включил Led Zeppelin, их легендарный альбом «Houses of Holy». Хотелось подпевать и постукивать в такт. Парковка перед магазином пустовала. За исключением маленькой голубой машинки, которая, кажется, принадлежала мистеру Хоуп, затаривающемся каждую вторую неделю месяца в городе и уезжающему в свой уединенный охотничий домик в лесу, на который он едва выбил разрешение.
-Добрый день, Ханна, - улыбнулся Боб, зайдя в магазин.
Между прилавками гулял едва уловимый холодный ветерок от системы вентиляции и кондиционирования.
-А, это ты, Боб, - Ханна вздохнула за кассой. – Привет. Чего это ты в такую жару из дома выбрался? Градусов сто три, не меньше.
-Сто пять, если быть точным, - Боб оттянул майку от липкого тела. – Совсем никого?
-Наша последняя надежда, да и только, - Ханна безразличного махнула рукой в сторону и тихо посмеялась.
Боб чуть наклонился вперед, заглядывая за прилавок. Пожилой мистер Хоуп, журавль, тщательно вчитывался в этикетки на консервах, смотря через маленькие круглые очки на буквы, расплывающиеся в стороны из-за жары. Рядом с ним стояла тележка, наполненная лишь на половину. Видимо, приехал он не так давно. Поди еще и в хозяйственный отдел не заглядывал. Не повезло ему с погодой, однако день покупок он бы ни за что не перенес. Даже случись землетрясение или тайфун, а, может, что еще страшнее, мистер Хоуп бы проснулся на рассвете, позавтракал, проверил свои небольшие владения, отправился бы на пробежку до блокпоста, потом вернулся, сходил в душ, выпил чашечку горячего чая и завел бы старенький «жук», поехал бы сначала по кочкам до трассы, а там бы на шоссе и в город. Ничего не могло нарушить его планы.
-Так, ты-то что забыл в такой день у нас? Все дома сидят. Даже асфальт плавится, того гляди и тебя поглотит. Впрочем, дом или машину тоже может.
Ханна тяжко вздохнула и провела лапкой по усталому лицу. Ее короткая белая шерсть нисколько не помогала на солнце. На заднем фоне играло радио. Хвост покачивался в дюйме от пола. Рэгдоллы были очень красивыми, но Ханна обладала еще каким-то сказочным очарованием. Ведя себя даже несколько безразлично, она все же привлекала внимание и вызывала интерес, с кем бы ни общалась.
-Мы поедем к океану.
-К океану, - Ханна мечтательно повторила, пробуя слово на вкус. – Замечательно.
Ничего не получилось сделать с внезапно загоревшимся желанием в груди. Боб не успел очухаться, как слова уже сами слетели с языка:
-Хочешь с нами?
-У меня работа.
-Точно, - губы растянулись в грустной улыбке. – Работа.
Он отошел от кассы, одной-единственной, которую еще обслуживал персонал. Остальные же предоставляли возможность посетителем самим себя обслуживать. Боб прошел между стеллажами. Он точно знал, где продавалась газировка, но намеренно шел к холодильнику длинным медленным путем. Уж слишком хорошо было в магазине. Боб вертел голову по сторонам, сунув руки в легкие шорты. От него пахло машинным маслом, одеколоном и пеной для бритья – совсем как от взрослого. Боб принюхался. Он подходил к отделу готовой еды. Вот на вертеле крутилось мясо, вон там разогревалось тако и бутерброды. Обычно днем такое быстро скупали, но не в такую жару, когда каждый боялся высунуть нос из берлоги. Боб пошел дальше и все-таки оказался у холодильника. Он растерянно посмотрел на банки газировки, затем на свои руки и вернулся ко входу. Забыл корзинку. Может, он намеренно не взял ее с собой. Боб постоял немного напротив стеклянных дверей и насладился прохладой. Обдуваемый кондиционерами, парень вернулся к холодильнику и набрал несколько банок. Точнее, много.
Когда Боб стоял на кассе самообслуживания, мистер Хоуп только дошел до отдела овощей. Летом они расходились только так. Фермеры много зарабатывали в такую жару. Сбережений с выручки хватало на весь остальной год. Товары пикали. Боб, доставая карточку со счетом семьи в банке, обернулся. Ханна все так же безрадостно сидела на своем месте. Парень поборол в себе желание снова позвать ее к океану. В конце концов, у кого-то жизнь уже не была такой беззаботной. Боб скидал газировку в пакет и вернулся в пикап.
Собрав всех друзей по городу, их было не так много, всего семеро, парни приехали к океану. Было одно место, облюбованное ими. Внизу шипела пена, рядом спускалась тропинка к океану. Оттуда, в тени деревьев, весь мир был как на ладони. Горизонт виднелся далеко-далеко. Дорого, почти никем не езженная, дикая и неукротимая. Полянка небольшая, буквально чтобы плед расстелить и упасть. В пикапе было немного вещей. Парни ухватили только чего съестного, чтоб не умереть. Конечно, они отрыли старый отцовский плед, забитый под сиденье. Пожалуй, давненько о нем никто не вспоминал. Доехали они плотно укомплектованные. Было неудобно, зато не так сильно ощущалась тряска в дороге. И все смеялись, шутили и горланили песни.
Выйдя из машины, они потянулись, разминаясь. Потом все же бросили плед и начали раздеваться. От жары мозги плавиться начинали. Гарт подошел к краю и взглянул вниз. Океан бился о берег, пуская пену. Разбежавшись, можно было прыгать. Так все и поступили. Вода разразилась плесками, а после и громким сильным смехом.
Поплавав вдоволь. Ребята вышли на берег, встряхнулись и поднялись по тропке наверх, к пледу. Каждый взял по сандвичу и банке газировки, падая, кто куда.
-Ну, может, хоть развлечемся? – откусив сандвич, спросил Майкл, зебра. Он был самым веселым парнем, которого знал боб, никогда не унывал!
-А что, тема! – согласился Гевин, сверкая черной пумовской шерстью. – Надо музыку включить! – он завилял хвостом, довольный-довольный.
-Что-нибудь живое! – поддержал Шон, буйвол, открывая банку. Газировка у него зашипела, испустила пену. Ему пришлось вытянуть копыта далеко-далеко вперед и прогнуться, лишь бы не испачкаться. Шон выругался, шипя.
-Да тут только «мертвая» музыка! – засмеялся Джон.
Филип начал петь. Он не сразу понял, что произнес слова вслух. Ему казалось, что песня играла у него в голове. Однако все замолчали и как-то успокоились. Это была песня с их выпускного. Никто из парней не был сентиментальным, как-то не прослеживалось в их характерах такой черты. Они просто расставались с прошлым, не без страха, не без грусти, но довольно-таки решительно. Осознав, что песня лилась в мир, Филип не остановился. Он поднял голову. Осекся всего на долю секунды, но встретился взглядом с Бобом и продолжил. Парни молчали. Каждый думал о своем. О чем именно – загадка. Пожалуй, они и сами не вспомнят этого через минуту-другую, но в этот момент мир открылся для них с новой стороны, будто бы они добрались до потайной двери и заглянули в замочную скважину. Гарт сидел на берегу рядом с Филипом, Боб облокотился о кузов пикапа напротив них, рядом с ним стояли Майкл и Гевин, а Шон и Джон застыли на месте, так и не добравшись до пункта назначения.
-Это та песня?
-Она самая.
Они помолчали недолго, медленно возвращаясь из иного мира, из мира чудес и небылиц, где сбывались самые абсурдные мечты и все было реально.
Все думали о том, что их волновало. Это были разные вещи, совершенно, но, в конце концов, все они были рядом, со своими друзьями, шумел океан, и жара уже не выматывала так сильно. Все было хорошо, они это чувствовали и понимали. И, кажется, абсолютно каждый тогда был счастлив.
-Ребята! – громко сказал Гарт, заставляя всех замолчать. – Все слышали?
-Что слышали? – вполголоса переспросили все.
-Крик, - шепнул Гарт.
-Какой крик, приятель? – Шон хмыкнул. – Ты перегрелся? А, приятель? Сегодня в самом деле жарко!
-Да нет же! Вот, опять! Кричит!
-Гарт, не смешно! – насупился Филип. – Мы ничего не слышим. Что же, мы все глухие?
-Да нет же! Нет! – он замотал головой. – Прислушайтесь! Вот-вот-вот! Опять!
Все затаили дыхание и слушали.
-И в правду! – первым выкрикнул Шон. – Кричит кто-то!
-Помочь надо! – Джон вскочил.
Все парни повскакивали с мест, бросив все на земле, и рванули на крик. Они сбежали с милой полянки и следовали за Гартом. Видимо, у него слух был слишком обострен, или, может, играло шестое чувство. Они остановились у подножия и встретились лицом к лицу с лесом. Древним и таинственным. Тогда как крик раздался снова. Женский голос истошно звал на помощь. Парни побежали за Гартом, врываясь прямо с зеленую-зеленую чащу, спотыкаясь о торчащие корни и сталкиваясь с острыми ветками.
Недалеко от берега, в кустах, под тенью каштанов и ясеней, лежала израненная женщина, словно на ней и места живого и целого не было. Одежда, когда-то видный деловой костюм, разорвался во многих местах, испачкался. Туфли извозились в грязи, а одна и вовсе потерялась. Приятные светлые волосы, некогда уложенные в опрятную прическу, растрепались. Бледные губы еще лепетали. Приятный голос испортился от боли. Полуоткрытые глаза закатились к клочкам неба за листвой. Бледная-бледная мраморная кожа, молодая, молочная, теряла всю силу. Над женщиной стояла аура слабости и изнеможенности.
Челюсть упала. Парни будто бы оказались на месте бедной жертвы. У них заболело все тело, захотелось пить, и глаза вывалились из орбит. Парни застыли на месте, закрывая женщину от палящего солнца, и растерялись, не зная, что же им делать.
Первым опомнился Филип. Он выступил вперед и присел рядом с женщиной, осторожно беря ее руку и щупая пульс на запястье, подняв к локтю рукав серенького пиджака. Майкл двинулся вторым. Он пришел на помощь. Прикоснулся ко лбу женщины и попытался заглянуть ей в глаза. Филип слегка похлопал женщину по щекам, стараясь привести в чувства. Майкл начал что-то говорить, но этого никто, кроме них, не расслышал. Он потрепал женщину за плечи, слегка, однако та лишь простонала, и, кажется, совсем ослабела, едва поняв, что помощь все-таки к ней пришла. Жара овеяла их плотным куполом.
-Что нам делать-то?! – Шон едва не упал.
-Что делать! – прикрикнул Гевин, сверкая зелено-желтыми глазами. – Помочь ей!
-Но как? – он едва не задыхался.
-Позвать на помощь, дубина!
-Радиус действия чипов не такой большой! – Джон насупился и почесал затылок.
Перепалка оборвалась. Шон, Гевин и Джон задумались, поникнув. Филип и Майкл накрыли своими тенями бедную девушку. Они пытались ей помочь. Филип, кажется, что-то ей говорил, но так тихо, что ребята ничего-ничего не слышали, кроме невнятного лепета слабеющих губ.
-Я приведу помощь!
Все обернулись и посмотрели на Боба.
-Ты? Без обид, Боб, но я быстрее, - Гевин сложил руки на груди.
-Ты здесь никого не знаешь!
Боб, парировав первым, что пришло в голову, сорвался с места, мчась изо всех сил. Быстрее, быстрее, быстрее! Ей нужна помощь! Я должен помочь ей! Филип резко выпрямился, поднявшись, и смотрел другу вслед.
-Джонс! – окликнул он его. – Это опасно! На такой жаре ты попросту потеряешь сознание!
Но Боб так и не остановился, а вскоре и вовсе скрылся из вида. Филип сдвинул брови, вмиг помрачнев. Все же, взяв себя в руки, он снова присел возле женщины и попытался привести ее в чувства, Майкл помогал ему изо всех сил. Они делали все возможное.
Боб сильно разогнался. Увидел бы его учитель физкультуры, громко бы присвистнул и не поверил своим глазам. Боб никогда не был спортивным и никак особо не выделялся. Словом, надежд на Арену Большого Спорта не подавал и не пытал. Но тогда боб мчался куда быстрее, чем самый быстрый бегун. Ноги совсем не болели и дыхание не сбилось. Кому-то нужна была помощь, а душераздирающий вопль так и застрял в голове: не желал пропадать, будто там ему и было место. Боб разрезал воздух, мчался сквозь жару. Найти бы хоть кого-нибудь!
-Бобби, малец, ты что ли?
Он едва не врезался в почтовый ящик, который давно уже пустовал и стоял скорее для вида, чтобы думать, что ты никуда и не переезжал. Он уперся в него руками и развернулся, едва не падая. Сердце выпрыгивало из груди. На веранде деревянного домика сидел мистер Уэллс. Он читал газету и попивал холодное пиво, прикрывшись широкой соломенной шляпой. Это через его поле мчался Боб. Какое счастье, что старик оказался дома! Майка прилипла к телу из-за пота, а солнце все пекло и пекло, будто специально. Боб только понял, как далеко убежал. Он так и не чувствовал усталости. Должно быть, шок.
-Там... в лесу… Старик Уэллс! Женщине плохо!
-Женщине? – старик скептически изогнул бровь. – Ты, малец, что ли, с девчонкой своей поссорился? Ну так не беда, у всех бывает. Хочешь, пива выпьешь, успокоишься? По дороге обратно цветов нарви, не бросай ее в лесу-то одну.
-Да нет, мистер Уэллс! – вырвалось у Боба. Он смочил горло, втянул воздух и чуть не задохнулся, отчего заслезились глаза. – Там женщине плохо! Умирает!
-Умирает! – повторил старик. – Е-ге-ге! Умирает!
Его перья распушились под комбинезон и клетчатой рубашкой с закатанными руками, а клюв казался непропорционально большим, и отчего-то именно это и разозлило Боба. Он сжал кулаки и уже спокойным, но настойчивым голосом сказал:
-Женщине плохо, старик Уэллс! Нужна помощь! Вызовите службу быстрого реагирования, она же сейчас помрет там!
-Так ты ее, что ли, одну оставил? – старик отложил газету.
-Она с Филипом и остальными. А меня за помощью отправили.
-И что же с ней приключилось?
-Она ранена. И ничего не помнит. У нее шок. Вызовите службу быстрого реагирования. Пожалуйста, старик Уэллс!
Старик поднялся с кресла и ушел в ом. Было слышно через открытое кухонное окно, как он набирал номер по старому домашнему телефону с тяжелой трубкой и закрученным длинным проводом. Боб чуть не сдержался, чтобы не закричать. Неужели нельзя воспользоваться чипом, думал Боб, сжимая и разжимая кулаки. Он чувствовал себя беспомощным. Из кухни донеслись гудки, длинные, протяжные. Разгоряченный воздух давил на виски, и чип, казалось, вот-вот сломается. Наука будто бы стояла на месте. Боб впервые подумал, что чипы – самая бесполезная и ненужная вещь в мире!
-Да, здравствуйте. Нам нужна «Скорая помощь», - донесся голос старика Уэллса. – Женщина в беде. Ранена. Нет, я не видел. Как узнал? Боб Джонс рассказал.
Старик Уэллс чуть наклонился, выглядывая из старой кухни в оконную раму. Боб стоял на месте, нервный, будто танцевал на углях.
-Верю. Он врать не станет. Где? От моей фермы мили три – три с половиной на юго-запад, к океану. Что с жертвой?
Старик Уэллс снова наклонился, в этот раз относя трубку в сторону. Он посмотрел на Боба и не успел ничего спросить.
-У нее ушибы! И открытая рана! Она без сознания и очень слаба! Наверно, обезвоживание! – выкрикнул парень.
«Слишком долго! Быстрее! Быстрее!», - молил Боб, тяжело дыша.
-Ушибы, открытая рана, слабое состояние, без сознания, - повторил старик в трубку. – Сколько лет?
-Тридцать! Тридцать с чем-то! – снова выкрикнул Боб. – Документов у нее нет!
-Около тридцати. Документов у нее не было.
По проводу побежала быстрая-быстрая информация. Боб ничего не мог услышать. Ему не хватало воздуха уже не из-за жары. Ему казалось, еще немного, и он опоздает. А что тогда?.. Неужели это действительно случится? Разве в Джянховете это возможно?
Трубка звякнула. Ее положили на место.
Через двадцать секунд старик Уэллс вышел на крыльцо через открытую настежь дверь, за которой виднелась заваленная всяким старьем прихожая, опустился в такое же древнее кресло, как он сам и как весь его дом со всей начинкой, взял бокал лимонада, посмотрел на газету. Боб не сводил с него глаз. Старик Уэллс словно и не собирался ничего говорить. Когда Боб уже не смог сдерживать себя и собрался нарушить тишину первым, старческий голос произнес:
-Через семь минут. Жди.
Обратно Боб вернулся уже вместе с бригадой «скорой помощи». Ему дали воды и измерили давление по дороге, потому что парень выглядел уж слишком бледным. Всучив ему в ладонь таблетку, заставили его выпить ее, и после машина содрогалась лишь из-за неровной дороги в проселке. Водитель, врач, фельдшер и медбрат – неужели, думал Боб, им будет под силу спасти ту женщину? Вся дорога прошла в мрачных мыслях. Боб боялся. Никогда в жизни он еще так сильно не боялся! Даже в детстве его так не пугали. Бригада «скорой помощи» сохраняла спокойствие. Они отлично справлялись со своей работой и сталкивались с подобными случаями каждый день, может, даже несколько раз за день. Они – профессионалы. Им можно было верить. Но сколько бы Боб не повторял это себе, все равно нервно мял руки, опущенные на колени, и кусал губы.
Быстрее, чем ожидалось, машина остановилась. Ящички, прибитые к кузову, чуть вздрогнули, но из них ничего не выпало. Кушетка, служебные сидения – все осталось на месте. Поразительно! Из кузова было ничего не видно, и Боб, сжимая руки, первым поднялся с сиденья. Он уперся в дверь, не зная, как ее открыть. На выручку пришел медбрат. Он, кажется, все-все понимал. В кабине повеяло сухим соленым воздухом, стоило дверце открыться хоть на йоту.
-Как она? – обеспокоенно спросил Боб, выпрыгивая на улицу.
-Не кричи ты так! – шикнул на него Гарт. – Она пыталась что-то сказать.
-Кажется, у нее бред, - поднявшись, резюмировал Майкл.
К женщине подбежали врач и фельдшер. Они попросили Филипа отойти, и тот, помедлив, отполз в сторону, упираясь руками в нагретую острую землю. Парни стояли в стороне, обескураженные и застывшие, как массовка, безликие декорации. Даже воздух их не замечал и пролетал прямо сквозь них. С океана тянуло солеными пряностями, а где-то далеко-далеко валялись брошенные вещи, про которых и думать забыли. Врач и фельдшер делали свою работу, кружась над бедной женщиной. Водитель ждал в машине, не отвлекаясь и не отходя. Медбрат подошел к остолбеневшим парням и вежливо улыбнулся. Он был быком йоркширской породы с неострыми отполированными рогами и прибранной холкой.
-Позвольте, я задам вам несколько вопросов, - медбрат был учтив.
Все, как один, кивнули. Голоса словно пропали. Гевин заметил бейдж на форме служащего.
-Как давно эта женщина здесь? – медбрат Лиам занес стило над рабочим планшетом адаптированным для всех служб спасения, его настройки и выносливость редактировали в зависимости от специфики профессии.
-Мы не знаем, - ответил Джон. – Давно, судя по всему.
-А как давно вы ее нашли?
Парни переглянулись, но поняли, что так и не смогут ответить.
-Вы знакомы с потерпевшей?
-Нет, - снова ответил Джон.
-А что-нибудь вам о ней известно?
-Ну, судя по костюму, она может работать в офисе, но точно мы ничего не знаем. Видим ее впервые. Все мы. – парни отстраненно кивнули в знак согласия.
Медбрат отошел к машине, поблагодарив за уделенное время и предоставленную информацию, пускай и скудную. Он убрал планшет и стило, привязанное к нему по беспроводной связи благодаря двум датчиком в их плате. Медбрат подошел к врачу и что-то спросил у нее, получив ответ, остался рядом. Солнце пятнами распростерлось на них, выливаясь с неба из-за листвы. Шум океана прорвался сквозь тишину. Всего ничего, стоило рукой подать – и вот она, свобода! Но никто даже подумать об этом не мог. Весной это место часто затапливает: береговая линия совсем узкая, а уровень воды поднимается, - так что через год не найдется и следа случившегося. Даже если парни выбьют свои имена, привяжут ленту, срубят или посадят дерево – ничего не останется. Все смоется непобедимой силой океана.
-Что теперь будет?
-Мы поговорим с полицией? – неуверенно ответил Гарт. – Да, думаю так, - он пнул ветку под ногами.
Парни стояли в стороне, словно не у дел, и каждый из них чувствовал, что они – всего лишь наблюдатели. Зрители. Очевидцы. Будто их никогда и не было в этом чудесном месте, они посмотрели это по экрану телевизора, запомнили после фильма или программы. Они видели словно бы не своими глазами, как женщину положили на носилки. Врачи поднялись, осторожно и осмотрительно. Не быстро и весьма уверенно они дошли до машины и скрылись в кузове. Одна из дверей была еще открыта. К парням подошла врач. Она сняла маску с лица и шумно выпустила воздух из легких будто после трудной операции.
-Вы хорошо потрудились, ребята. Теперь она будет жить.
-Она будет в порядке? – голос Шона дрогнул.
-Да, она будет в порядке. Мы не нашли у нее никаких документов, синхронизироваться тоже не вышло, так что этим займется уже полиция. Кто-нибудь желает поехать с ней?
Парни не дрогнули.
-Хорошо, мальчики. Вы и так сделали слишком много. Оказанная вами своевременная первая помощь улучшила ее состояние.
-Что с ней случилось? – Джон поднял взгляд, до этого он смотрел в никуда, потерянный и озадаченный.
-Предположительно, ее принесло сюда течением. Раны и повреждения, полученные ею, скорее всего, она получила в океане. Возможно, сплавлялась с друзьями или, может быть, поплыла одна. Может, она хотела сбежать? – врач глухо посмеялась. – Или просто упала за борт, с мостика. Течение сильное нынче. Тем более сегодня была такая жара, она могла переутомиться и потерять сознание, а потом очнулась: в воде, вокруг лес. Выползла на берег и хотела найти кого-нибудь, но была слишком слаба. Если бы не вы, она могла бы умереть.
Все замолчали. Даже природа стихла.
-Ладно, пора ехать.
Врач развернулась и направилась в сторону машины, где ее ждали, подключив потерпевшую к аппаратуре.
-Можно мне? – крикнул Боб вдогонку.
Врач обернулась. На ее добром лице сияла улыбка. В глазах сидела печаль в мантии навеянной меланхолической грусти в комнате забытых слов.
-Можно только родственникам.
Боб хотел сказать: «Но мы ее нашли!», - но так и не произнес этого. Филип положил руку ему на плечо, успокаивая и заставляя остаться на месте. Боб поник. Врач села в машину «скорой помощи», и они уехали. Дороги не были для них помехой. Машины служб быстрого реагирования, аварийных, спасения и помощи создавали по специальному образцу. Они могли передвигаться по любым дорогам, чуть ли не по любой скорости, а недавно обмолвились словом, что им добавят еще и крылья, - а в фары, соответственно, сенсоры, сканирующие местность – на важные, особо опасные и горячие случаи. К примеру, пожар так будет тушит намного проще, и появится возможность в считанные минуты добираться до трудно доступных мест вроде того же самого леса.
Как не осталось никаких следов недавнего происшествия, парни вернулись к пикапу, к тому самому месту, где нагревалась газировка и валялись недожеванные сандвичи. Картина была унылой. Солнце уже клонилось к горизонту, температура медленно опускалась. Гевин пнул под ногой пустую банку из-под газировки. Майкл прошел вперед, достал черный пакет и начал собирать мусор. Все еще не отошли от шока. Осталось пару банок газировки. Когда Гарт предложил ее остальным, никто не согласился. Оно и ясно было: кому же захочется пить, когда еще совсем недавно на глазах могла умереть невинная женщина! Все скидывали в мешок Майклу мусор, туда же недоеденные сандвичи и недопитые банки газировки. Из машины так и не играла музыка, и океан остался покинутым, где-то в стороне, внизу, отстраненно наблюдающий и уносящий голоса в дали. Филип собрал с травы плед, свернул его и отдал Бобу, а тот уже спрятал его в кузове пикапа, где ему и было место. Холодильник поставили рядом. Джон запрыгнул на водительское сидение. Никто не заспорил. Джон, по всеобщему мнению, водил лучше всех. Парни уселись, заняли свои места, и в полной тишине тронулись.
Они все знали, что это их последняя встреча. Что больше они не соберутся вместе съездить к океану в жаркий день. Что вскоре у них у всех появятся пары, а потом и семьи. И даже оставаясь в одном городе, между ними растянутся непреодолимые тысячи миль. Идя по одной улице, они будут перебегать на другую, завидев друг друга. Столкнувшись случайно в магазине между стеллажей, выбирая, скажем, банку консервов, они вежливо улыбнутся пожмут друг другу руки и расспросят старого приятеля, и поспешат уйти, бросив что-нибудь вроде: «Надо будет нам еще обязательно встретиться!». Этапы в жизни сменяются. Все меняется. Быть может, повезет. Быть может, двое сохранят контакты. Быть может, даже будут видеться, ходить друг к другу в гости. Но, скажем, лет через десять, каково будет?
Все будет иначе. Люди меняются. Никогда никто не сможет объяснить, почему же так происходит. Почему одни навсегда остаются детьми, другие же – взрослы не по годам. Почему же так происходит, что пути расходятся? Ведь некогда лучшие друзья будут отворачивать лица и прятать глаза, сталкиваясь где-нибудь случайно. Оба притворятся, что никогда ничего не было. Когда-нибудь, если они будут притворятся слишком долго, это станет правдой.
Все меняется.
Воспоминание показалось Бобу довольно странным. «Разве такое могло произойти?», - спросил он, ещё блуждая по чертогам размышлений. «Возможно, я что-то забыл… Может, молодая голова воспринимала всё иначе?» – предполагал он. Остановился посреди широкой дороги, ведущей никуда. Блики воспоминаний больше не мелькали в сгущающемся зеленовато-синем тумане. «Может, я вспомнил случайный сон… Случалось ли такое вообще когда-нибудь?..». И в районе грудной клетки что-то больно ужалило.
Вечерний холодный ветер играл с волосами. Шапка где-то потерялась. Может, Боб оставил ее на работе? Наверно, она упала в ящике, в раздевалке. Ее кто-нибудь найдет. Охранник, например, и положит ее в ящик с найденышами. А может, Боб и вовсе не надевал шапку? Наверно, она висит на крючке вешалки в теплой прихожей родного дома. Или лежит на полке шкафа. Возможно, затерялась на полу или обувной полке. Кэт могла ее прибрать куда-нибудь, чтобы бы был порядок в доме. Может, шапку сдул ветер? Пока Боб стоял тут, на одном месте… Даже снег под ногами подтаял. Осталось два глубоких следа под его ботинками. Боб опустил голову и поднял сначала одну ногу, затем другую. Снег скрипел. Ветер, кажется, стихал. Должно быть, скоро метель кончится, наступит потепление. Зима длится недолго, несколько дней. После весь снег таит, как и не было его. Может, в этом все дело? Да, подумал Боб, все дело в этом. Он посмотрел на фонарный столб, на уже закрывшуюся кофейню, затем задрал голову. Беспросветно черное небо. Даже звезд не было видно. Одна луна светила где-то укромно и ненавязчиво. Боб выдохнул облачко пара, которое медленно растворилось.
« Пора возвращаться домой ».
Немного постояв, с закрытыми глазами смотря на небо, Боб наконец-то сдвинулся с места. Отекшие затвердевшие ноги неохотно слушались приказов из головы. Первый тяжелый шаг, затем второй. Не спеша, найдя верный путь, Боб пошел.
Глава 13. Однажды все изменится…
Если бы можно было только вообразить, каков наш мир на самом деле, люди бы обратили все в хаос. Но что скрывается за программой выборов и расчетов? Что, если однажды люди, разумные существа, допустили грубейшую ошибку…
В пятницу всегда был тяжелый рабочий день. Надо было разбираться со всем, что оставляли на «потом» в течение недели, работали внеурочно, просто так, ради дела. Боб всегда сильно уставал по пятницам. Он неустанно чесал висок кончиком карандаша и смотрел в свой блокнот – новый каждую неделю. Быть начальником цеха – сложная и зачастую неблагодарная работа. Но Боб любил ее всем сердцем, он чувствовал себя нужным и важным. В самом деле, без него бы все развалилось, и каждый в шутку говорил об этом.
С океана тянуло пряностями. Начался курортный сезон. Скоро в Джянховет приедут вагоны, полные любознательных домоседов, и приплывут лайнеры и судна, нагруженные до отвала уставшими работниками. Отдыхать любят все. Скоро на улочках и площадях нельзя будет вдохнуть полной грудью, а в магазинах и кафе придется стоять по несколько часов в очередях. Ну, это ничего. Хорошая погода в городе будет не дольше двух летних месяцев, а после – вовсе не для туристов, которые приезжают плавать, загорать, покупать сувениры и прогуливаться по старинным улочкам, сохранившимся еще с восемьдесят седьмого года. Джянховет – национальная гордость, историческая достопримечательность, культурный феномен. Мир думал, эксперимент, колоссально переворачивающий восприятие и жизнедеятельность людей, провалится. Но все вышло совершенно иначе.
Боб приехал в Джянховет в числе второй партии добровольцем. Тогда он был совсем маленьким мальчиком пяти лет. Другой жизни Боб и не знал. Его родители решились на рискованный шаг – их приманили условия. Давали дом, рабочие места, стабильную зарплату и, главное, устраивали детей в детские сады и школы. Эксперимент давал стабильность. Семья Джонсов именно в ней и нуждалась. Это случилось в тысяча девяносто третьем. После, еще через шесть лет, доставили третью и последнюю партию добровольцев. Городу дали время расти, развиваться и жить. История Джянховета не так сложна, как многие представляют. Она, скорее… инновационна.
Учеными был разработан датчик, способный считывать телепатические волны, просчитывать мыслительные процессы и план действий, основываясь на фонах тех, кто был в окружении. Он получил название «И.М.А». Датчик представлял собой небольшой компьютер, но выглядел гораздо проще. Это был чип округлой формы, который лепился либо на висок, либо за ухо. В его программе были так же и все языки мира. Таким образом, этнические границы стирались. Чип был уникальным процессором, подключенным к человеческому разуму. Самое интересное, способности новой разработки распространялись и на животных.
Теперь, в Джянховете, было нормально и обычно увидеть за кассой пса или в погрузочном цехе быка. Животные спокойно и безболезненно переносили носку чипа, поэтому большинство организаций по их защите выразили свое согласие. Общественное мнение с каждым годом росло, интерес увеличивался, а когда ворота в город открыли впервые – хлынул поток туристов. Каждый хотел заказать кофе у персидского кота или сходить на курсы по рыболовле к фламинго. Животные были везде и во всех сферах обслуживания. Они очеловечились. Мыслили здраво, руководствуясь этикой и моралью, а не одними инстинктами. Звери говорили на пресс-конференциях и в простых внезапных интервью, что им нравится новая разработка, так они чувствуют себя на равных правах с человеком, неугнетенными, и им не надо бояться, не надо выживать. Они живут сами, как захотят, идут на работу, куда захотят, развлекаются и общаются, и им радостно от того, что их теперь слушают, а не думают за них. Но у всего есть свой реверс. До сих пор сохранились сторонники того, что чип нужно уничтожить. Причины у объединений были самые разные, но цель – одна. Люди словно хотели стоять на месте, развиваться и доминировать.
Семья Боба Джонса приехала не только с большими надеждами, легким трепетом в душе, но и с маленьким щенком. Удивительно, что благодаря чипу, воздействующему на мозговую деятельность и мыслительные процессы, жизнь животных заметно продлевалась. На границе каждый получил датчик, который можно было снимать лишь по инструкции в указанные часы и при определенных условиях. Чип заменяли лишь один раз, когда разработчики его усовершенствовали.
Боб отмечал очередную погрузку товаров для строительства новых домов. Он записал количество в блокнот и немного подумал, постучав карандашом по щеке. Между бровями залегли морщинки.
-О чем задумался, дружище?
Голос раздался словно в голове, как будто воображаемый. После многих лет Боб так и не привык к этому. Казалось, к этому нельзя было привыкнуть. Боб оторвал взгляд от листка и увидел Сэма, коня породы пейнтхорс.
-Думаю, повысить ваш оклад, – ответил Боб с улыбкой. – Как твоя бригада, Сэм?
Конь обернулся назад и проверил своих подчиненных строгим взглядом.
-Они хорошо справляются. Мы всегда выполняем недельную норму, ты же знаешь.
-Знаю, - Боб похлопал Сэма по шее. – Скажем, повысить на тридцать долларов в неделю. Заслужили?
Сэм кивнул. Боб еще раз похлопал его и пошел в свой кабинет. Центр, в котором он работал, был огромным, а он занимался портовыми доставками, поэтому было всегда мало солнечного света и много влаги от океана. Погода стояла летняя, было тепло. В рабочем синем комбинезоне казалось, что воздух плавил кожу. Боб закрыл за собой дверь и тут же включил кондиционер. Стало немного легче. Он положил блокнот на стол, потом похлопал себя по карманам, ища карандаш. Немного озадачившись, он достал его из-за уха.
На рабочем месте всегда был порядок, но главным было семейное фото. На нем была жена, сохранившая красоту с молодых лет, только взгляд у нее изменился, стал более заботливым и вдумчивым. Двое детишек, Пол и Сьюзи. Они оба были смышлеными, не могли усидеть на одном месте. И, конечно, почетное место отдавалось Роджеру, псу. Он носил очки и надевал бабочку по торжественным случаям – всегда красную в синюю клетку. Когда родители постарели, они переехали в окрестности, в небольшой домик из клена. Роджер был вторым отцом для Боба. Фотография всегда разливала теплоту в грудной клетке и дальше, по всему телу. Боб улыбнулся.
Часы показывали семь часов двадцать семь минут. Укороченный пятничный день давно миновал, а за внеурочные часы… лишь бы план был выполнен, так Боб повторял себе из раза в раз. Он подошел к шкафу в углу кабинета и достал одежду на плечике. Быстро ополоснувшись в узкой душевой кабине, которую после долгих уговоров установили в каморке кабинета, Боб сменил грязный потный комбинезон на свежие брюки цвета хаки, легкую фланелевую рубашку. Галстук он не смог завязать, так и не научился. Туфли сверкали от вечерних ласковых лучей. Ничего с рабочего места Боб с собой не брал. Он не хотел мешать две стороны своей жизни. Боб достал из верхнего ящика в столе связку ключей и вышел, запирая за собой дверь
Он отсалютовал на прощание каждому, кого встречал. Все работники уже разбрелись кто по домам, кто только в раздевалки, а кто еще только собирался с мыслями. На улице было приятно. Океан приносил звуки музыки – дальше по береговой линии был парк развлечений. «Сьюзи будет в восторге!» - с нетерпеливой улыбкой подумал Боб, вышагивая на вымощенную дорожку. Ему встречались по пути веселые люди и не только. Казалось, в Джянховете не было несчастий, все жили в мире, покое, по установленному режиму и в равноправии. О таком предки могли только мечтать! Боб крутил на указательном пальце связку ключей и насвистывал мелодию из телепрограммы, которую каждый вечер смотрела его жена.
В уличных кафе было не пусто. Пахло ароматными прохладительными напитками. Туристов в Джянховете всегда легко вычислить – на постах границы города им выдавали точно такие же чипы, но розового цвета. Отдыхающих в начале лета было уже много. Гусь в фартуке лавировал между столиками, за которыми оживленно и весело говорили посетители. Он нес графин воды, по которому текла холодная капелька. Боб махнул рукой гусю, тот ответил тем же, но, к сожалению, не нашел времени обмолвиться словечком-другим.
Как обычно в портовых туристических городах, где настает летняя солнечная жара, не обходится на старых улочках без музыкантов. Боб, щурясь от солнца, притормозил у одной из групп. Они играли от сердца. В ее состав входил парень, моложе двадцати лет с яркими светлыми волосами, черный бойцовский петух – кажется, его имя было Билл, и коза, она всегда носила черную бандану с рисунком белых роз. Миловидная девушка была их менеджером, зазывала народ и просила денег для начинающих музыкантов. Песни были хорошими, поэтому каждый вечер и день у группы был успешным. Бобу особенно нравилась их песня «Мануэль»; бывало, он просил ее сыграть, когда слушателей было не так много. Он кинул несколько монет, болтавшихся в кармане, в кепку, которую держала девушка, и получил благодарную улыбку.
Боб пошел дальше. До дома оставалось немного. Он поднялся выше по Прайс-стрит и остановился на перекрестке. Светофоры снова дали сбой, их чинила бригада. Движение перекрыли, пешеходы ходили сами по себе. Боб пожал плечами, махнул рукой у лица, чтобы отогнать влажный воздух, от которого, кажется, все липло к коже. Он пошел дальше, насвистывая все ту же мелодию. Старинные окна смотрели на оживленные улицы. Красивые стены испортили информационные плакаты – мало кто проводи много времени дома и не всегда мог застать выпуск новостей, а в городе, огражденном от всего света, этого допускать было нельзя. Шелестела листва деревьев. От зелени чистые дороги расцветали. Ароматы пряностей мешались со смехом и веселыми переговорами, поднимались выше в небо и встречались с солнцем.
« Правители всех стран планеты Земля второй день ведут переговоры о принятии закона о всеобщем пользовании системы И.М.А.. Пока мы не располагаем достоверной информацией. В посольстве, расположенном в Швеции, на родине системы И.М.А., были замечены представители организаций по защите прав животных. Демонстранты прошлись с мирным митингом на Сергелс Торг в Стокгольме. Под их лозунгами обращения к так называемым варварам: мистеру Мелкеру Хенрикссону и его сторонникам – с просьбами прекратить издеваться над животными, не идти против законов природы и не нарушать заповеди Бога, ведь так они порочат не только свои имена, но и всех людей. Никаких либо комментариев от представительных лиц мистера Хенрикссона мы не получили. Остается ждать окончания переговоров. Как заявили правители некоторых стран – Японии, Австралии, Мексики, Уругвая, Эфиопии, Германии, Соединенных Штатов Америки и ряда других стран Восточного союза и тихоокеанской коалиции – оглашение результатов произойдет десятого июня этого года. Высок риск принятия закона лишь в некоторых странах или ее районах. Мы будем держать вас в курсе Мировой Истории ».
-Гхм, - задумчиво произнес Боб, потерев подбородок.
-О чем задумались? – раздался голос. Он был в голове.
Боб вынырнул в реальность. Он моргнул. На него смотрел кот. Он маялся от жары на подоконнике открытого окна. На нем были раздувные шорты мягкого оранжевого цвета. Его шерсть была короткой, медного отлива. Боб растерялся на несколько секунд. Он отошел в сторону от плаката. Из квартиры потянуло свежей выпечкой. Ужас, подумал Боб, просто пытка в такую погоду что-то печь. Кот мерно покачивал хвостом, свесил лапку на улицу, голову положил на вторую, задние слились с шортами, их было не разделить.
-Вы, должно быть, слышали о переговорах в Швеции, - вежливо сказал Боб, добавляя себе громкости: уж больно шумно было на улице.
-Должно быть, слышал, - ответил кот. – А вы против, чтобы его приняли?
-Нет, - Боб мотнул головой, - а вы?
-Я всегда хотел увидеть Францию, - кот начал мурлыкать, сладко улыбаясь. – Моя мама говорила мне, что мир отвратителен. Но разве можно верить словам другим больше, чем своим собственным впечатлениям и мыслям?
-Нет, - Боб мотнул головой и качнулся с носка на пятку, - никак нельзя.
Они немного помолчали. Потом кот заговорил таким тоном, будто уже давно ждал ответ на простой вопрос, всем известную истину – немного раздражено, сконфужено, но в то же время и с толикой провокации, чтобы не спугнуть; его тон удивительно хорошо подходил к вечернему солнцу на голубеющем небе с редкими белыми облаками.
-А вы?
-А что я?
-Вы не завидуете людям, которые приезжают сюда и могут уехать? Разве вы не хотели бы показать своим детям мир? У вас наверняка есть мечта. Разве она здесь?
-Моя мечта уже реальность, - Боб улыбнулся. – И вам я желаю того же: будьте счастливы здесь и сейчас, иначе есть ли вообще смысл жить?
-А есть ли смысл жить без совершенствования, развития? – кот зевнул, будто ему это было не интересно или уже давно наскучило.
Кот спрыгнул в квартиру. Окно осталось открытым, и из него все еще тянулся аромат свежей выпечки. Боб принюхался. Это были сладкие булки с мятой – они освежали, но не могли утолить жажду или спасти от духоты. Боб приложил ладонь ко лбу и поправил взмокшие волосы. Он набрал воздуха в легкие и поспешил домой. В аллее густых деревьев было заметно лучше. Большинство пряталось на лавках или прямо на зеленой-зеленой траве, в тени, читали или рисовали – место было идеальным для созерцания и творения.
Из окон звучала музыка шестидесятых. Малышка Сьюзи в славном платьишке в большой красный горошек и с повязанной на поясе атласной лентой отплясывала в гостиной. Занавески раздувал ветер. Пол носился на заднем дворе. С улицы были слышны его раздосадованные крики, когда мяч попадал мимо намеченной цели. Боб посмеялся. Возвращение домой всегда было приятным и волнительным. Он поднялся на крыльцо и тихо открыл незапертую дверь. Мягкие цвета мигом обняли его, впитали в себя, а все проблемы и размышления выбросили из головы на улицу. Это была первая и единственная заповедь дома.
Боб расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и растянул воротник. В доме было свежее из-за сквозняка. Легкая усталость в теле давала о себе знать. В коридор вышла жена, Кэт. Ее волосы были собраны в хвост, на ней, поверх легкого летнего платья, висел фартук. Руки были влажными, только вымытыми. Кэт редко красилась, особенно летом, но все равно оставалась красивой. Боб повернулся к жене.
-Опять не завязал галстук, - глубокие карие глаза упали на шею мужа.
-Не завязал, - Боб кивнул.
Он притянул жену к себе и поцеловал ее в макушку. Кэт будто растаяла в его руках. После стольких лет брака они не разучились любить и заботиться друг о друге.
-Ты слышала новости?
-Что скоро везде будет так же прекрасно, как и у нас? – Кэт посмотрела через зеркало в красивой витражной раме, привезенной из Англии, на мужа. – По всем каналам об этом говорят.
-И как ты на это смотришь?
-По-моему, это замечательная идея, - она улыбнулась.
Кэт поцеловала мужа в щеку и попросила звать детей к ужину. Боб прошел в гостиную. Играла счастливая музыка ранней молодости его родителей – они привезли с собой много-много пластинок, купленных еще на блошиных рынках или обмененных на какие-то безделушки. Платьишко девчушки кружилось, как солнце. Его яркий белый свет мелькал по стенам и по всему, что было в комнате. Сьюзи улыбалась до ушей, ее две косички кружились в танце вместе с ней. Каблучки новых туфелек цокали о пол, повторяя ритм мелодии. Звонкий смех разливался по комнате так же сладко, как вода наливалась в стакан в знойный солнечный день.
-Деточка моя, я тебе говорю: хватит так быстро кружится – упадешь!
В кресле сидел Роджер. Очки немного съехали вниз, он читал сборник О‘Генри – благодаря чипу увиденное в голове переводилось на звериный язык, так же как и услышанное. Роджер слабо раскачивался в кресле-качалке, купленном в прошлом году у родственников престарелой дамы, съезжающей из дома напротив. Боб облокотился о косяк и наблюдал за прекрасной картиной. Где-то между легкими разливалось приятное тепло. Роджер раскачивался туда-сюда, закинув лапу на лапу, перелистывал страницы с тихим шелестом бумаги, сливающимся с музыкой, струящейся из граммофона. Солнечный свет падал как раз в гостиную.
-Папа вернулся! – крикнула Сьюзи.
Она оборвала танец души и бросилась к Бобу на руки. Он чуть присел, обхватил дочку крепкими руками и поднял ввысь, подкидывая два раза. Он поцеловал ее в щеку, Сьюзи порозовела и смущенно улыбнулась. Боб посадил дочку на руку и прижал к себе, крепко держа. Девочка обняла папу, потом посмотрела на комнату свысока, и все ей показалось странным, совсем другим, будто бы из другого, сказочного, мира.
-Привет, Боб, - Роджер поднялся из кресла, вложил в книгу закладку и оставил ее. – Как дела на работе? Все живы? – он глухо посмеялся.
-Живы-живы, - заверил Боб. – А как наши сорванцы?
-Сводят меня с ума! – пожаловался Роджер.
Чаще всего он ходил на задних лапах, но из-за старости ему уже не удавалось продержаться в таком положении длительное время. Нигде не было прописано это правило, каждый мог ходить, да и вообще передвигаться, как ему было удобно – главное, иметь документы и не нарушать закон. Роджер был пинчером и, кто знает, может, именно поэтому, он любил костюмы в клетку, состоящие из брюк и жилетки с рубашкой. Он прошел по коридору, свернул под лестницей и поднял окно, чтобы посмотреть на задний двор: там с мячом носился Пол.
-Пол! Беги домой ужинать!
После Роджер с хлопком закрыл окно, и все трое зашли в кухню. На столе под мягким светом из окна стоял салат из морепродуктов, нарезанные овощи, что-то еще по мелочи, а в бокал был разлит освежающий напиток, снимающий головную боль от солнца, чесотку от жары и усталость в ногах после многочасовой ходьбы. Семья Джонсов звала этот чудо-напиток «Спасение», без него не обходился ни один летний вечер. Это была их персональная утопия. Приборы уже разложились, сверкали рядом с тарелками. Салфетки были аккуратно свернуты и стояли рядом. Легкая розовая занавеска раздувалась на окне от легкого бриза. Дом стоял не в туристическом районе, так что доносились лишь обрывистые отголоски веселых песен и смеха.
Стол был круглым, и не было «места во главе» - и к счастью! Ведь в семье Джонсов не стоял кто-то один «во главе», все они вставали на место главного, трезвого и мудрого. И так же все были безрассудными, опрометчивыми. Но все менялось. Все заняли места. Сьюзи болтала ножками, качая головой налево-направо. Кэт еще что-то резала и попросила сидеть и спокойно ждать, когда Боб предложил ей помощь. Они не говорили, сидели в тишине, но эта тишина не была гнетущей и тяжелой, наоборот, она освобождала полет мысли, дарила несказанное вдохновение и вызывала одну лишь сладкую-сладкую улыбку.
Грохочущими раскатами о половицы забились кроссовки Пола. Мальчик прибежал в кухню. Его глаза были огромными. К рукам прилипла грязь, особенно под ногтями ее было особенно много, туда забилась даже трава. Одежда тоже была грязной – шорты с футболкой стирались постоянно, вместо них выдавались новенькие, чистые и отглаженные, но после прогулки и они были, казалось, безвозвратно испорчены. Темные волосы стояли дыбом, спутались.
-Приведи себя в приличный вид, - строго сказал Роджер, выпрямляя спину. – Не смейте даже садиться за стол в подобном виде, юный джентльмен!
Пол обвел всех взглядом, чуть задержался на отце – уголки его губ поползли вверх, но мальчик себя одернул. Он быстро кивнул и убежал, на этот раз уже тише. Он поднялся на второй этаж по недавно починенной лестнице и захлопнул за собой дверь в свою комнату.
Кэт вымыла руки, поставила на стол холодный десерт, остуженный в холодильнике, и села за стол. Пока все ждали Пола, она решила спросить:
-Чем мы займемся завтра? Я надеюсь, ты не пойдешь на работу? – ее тяжелый взгляд упал на мужа и придавил его.
-Нет, - Боб с улыбкой кивнул. – На пристани стоят аттракционы, - тут же вспомнил он. – Малышка, хочешь на карусель?
-Не хочу на карусель! – Сьюзи замотала головой, скорчив обиженную мордашку.
Прибежал Пол. Он надел опять же шорты и футболку, но чистые, а грязные отправил в стирку. Мальчик запрыгнул на стул и снова обвел всех взглядом. Волосы были взъерошены, но уже не так сильно, как прежде. Семья приступила к ужину. Есть особо не хотелось, все из-за погоды, но и голодать не было нужды. Зазвенели приборы о тарелки, застучали бокалы о стол. А во всем доме – тишина… Только музыка кухни отбивалась от стен и заполняла все остальное, поднималась наверх и спускалась в подвал, вытекала на улицу и на задний двор. А веселая музыка так и играла, будто бы фоном на главном оркестре.
-Погода хорошая, - сказал Роджер. – Можно выехать в лесную зону.
-В новый парк? – Кэт подняла глаза.
Роджер кивнул.
-Отличная идея! – Боб расправил плечи, чувствуя словно новый прилив сил. – Дети?
-Я могу взять с собой мяч? – в глаза Пола вспыхнула надежда, и его полные щечки как будто немного усохли от ожидания.
-Милый, ты там кого-нибудь убьешь, - вкрадчиво сказала Кэт. Она взяла сына за руку на столе и заглянула ему в глаза. – Можешь взять что-нибудь другое, менее активное и опасное.
Пол обиженно сложил губы, но спорить не стал. Семья Джонсов продолжила ужин, уже не переговариваясь. Вновь говорила только посуда.
Когда наступил поздний вечер, каждый принял душ, заняв предварительно очередь – семья была большая! А после разошлись по своим комнатам. Все спальни были на втором этаже, начинались от лестницы. В конце короткого коридора располагалась комната Боба и Кэт, напротив – ванная комната, следом шло две детские, а потом – спальня Роджера, и узкая кладовка напротив. Лестница была посередине коридора. Бобу нравилась планировка дома, в детстве он любил носиться с коридора в коридор и весело смеяться, спрыгивая с лестницы и выбегая на задний двор.
Роджер обернулся полотенцем и вышел из ванной комнаты, выключая свет. Очки едва держались на мокрой шерсти, как и чип, но все еще были полезны. Дети застыли на порогах своих комнат и смотрели друг на друга, телепатически разговаривая. Судя по выражению их лиц, они спорили.
-Спокойной ночи! – крикнул Пол и после захлопнул дверь.
-Спокойной ночи! – повторила Сьюзи писклявым детским голоском и тоже захлопнула дверь.
Роджер посмеялся. Иногда Сьюзи стремилась во всем походить на брата, но беда была в том, что они были абсолютно разными детьми! Роджер потушил в коридоре желтый свет и зашел в свою комнату, где стоял огромный шкаф с открытыми полками, полностью забитыми книгами. Роджер закрыл дверь, повесил полотенце на спинку стула у письменного стола, стряхнул капельки воды и надел фиолетовую полосатую пижаму. В комнате горел ночник. Роджер откинул мягкое пуховое одеяло и лег в прохладную постель. Он блаженно улыбнулся. Затем снял очки, положив их у лампы, а чип оставил – он не снимал его уже несколько лет, и желания или мысли такой не возникало.
В спальне было темно. Окно не закрывали. Чипы ждали утра в специальных тарелочках на прикроватных тумбочках. Боб лег в постель на правый бок, подложил под щеку ладони и прикрыл глаза. Он сильно устал, ему надо было отдохнуть. Он спиной – скорее, шестым чувством, - ощущал, что его жена не лежит. Спать сидя она тоже не любила. Но боб не предал этому большого значения, иногда у Кэт случалась бессонница. Его утягивало царство Морфея, веки становились тяжелыми, дыхание замедлялось, сердцебиение успокаивалось. Больше никаких переживаний, никаких проблем ближайшие несколько часы, а после – прекрасный отдых с семьей! Боб засыпал с улыбкой.
-Дорогой? – голос Кэт был взволнованным.
-Что, милая? – Боб уже почти спал.
-Думаешь, это хорошая идея?
-Что именно, дорогая? – он перевернулся на левый бок и одним глазом вглядывался в синие очертания жены.
-Закон о принятии и равноправии разных видов, - ее обеспокоенный взгляд упал на него.
Боб ничего не ответил. Он понял, что его сон уже прошел. Немного полежав, не шевелясь, он пытался подумать, но мысли что-то держало. Тогда Боб чуть приподнял одеяло и перевернулся на спину, подбил подушку к изголовью и сел рядом с женой, смотря прямо перед собой и ничего не видя. Он нащупал ее руку среди тонких простыней. Их пальцы переплелись. Из окна растягивался свет фонарей и фар. Он был далеким, отчужденным. Главное, над Джянховетом светили звезды. Трудно было сказать, сколько прошло времени: может, пять минут, а может и целый час или того больше.
-Я не знаю, дорогая. Но что плохого может случиться?
-Ничего? – ее голос дрогнул. – Демонстранты могут стать агрессивнее.
-Они ничего нам не сделают. И животным тоже. Мы равны и уважаем друг друга, живем в мире. Однажды, все это поймут.
Кэт обреченно вздохнула. Дуновение ветерка принесло с собой соленый запах свежести.
-Не хочешь прогуляться к океану?
-А как же дети?
-Они с Роджером, - Боб улыбнулся, чуть крепче сжимая руку жены. – Как будто мы еще молоды.
-Мы всегда будем молодыми, дорогой. Ты заставляешь меня чувствовать себя молодой и живой. Поэтому я боюсь. Знаю, весь мир может стать прекрасным, как и наш город, но что, если это испортят? Я не хочу, чтобы наши дети росли в ужасном мире.
Боб погладил ладонь жены большим пальцем.
-Все будет хорошо, - его шепот обнимал, - все будет хорошо.
Они оба смотрели перед собой в темноту, словно вглядывались в будущее. Их дыхание было ровным и тихим, почти неслышным. Дом уже спал, как и город. Они вдвоем вдыхали соленый запах океана. Свобода и мир – понятия, порой, несовместимые, а иногда они не могут обойтись друг без друга. Риск был и есть всегда. Они это оба понимали. Их руки были сцеплены. Сердца бились вровень, играя одну и ту же песню.
*
Новая лесная зона была совсем рядом с границей. Она начиналась от середины загородной территории и длилась до блокпоста. Свободное милое местечко было найти трудно. Наверно, кто-то приехал совсем на рассвете – иначе феномен просто не объяснить! Зеленая-зеленая трава щекотала ноги, ее совсем недавно постригли, и она улыбалась новому миру. Солнце в этот день сильно пекло, начало лето выдалось жарким. Макушки деревьев качались на слабом ветру, листва шелестела, перешептывалась, пока на нее не обращали внимания.
Пол убежал вперед. Он взял с собой деревянный самолетик, который смастерил вместе с другом из дома напротив – Шоном, молодым оленем. Иногда Пол и Шон вместе гуляли и играли. Боб пускал их в свою мастерскую под четким присмотром, чтобы дети не поранились, а те неустанно хныкали, но смиренно терпели. Сьюзи шла рядом с Роджером: он чувствовал себя не очень хорошо, это было из-за жары. Боб держал Кэт за руку. Они прошли довольно много, а хорошего местечка так и не могли найти. Сандвичи в плетеной корзинке грелись и, вероятно, скоро могли испортиться, а голод в животах рос… Кэт помахала рукой у шеи, будто веером.
-Сьюзи, милая, надень шляпку, - сказала мама, протягивая дочке головной убор с широкими полями и атласной повязанной лентой.
Сьюзи взяла шляпу в руки, повертела ее, сморщила носик и надела.
Подходящее хорошее местечко нашлось еще не скоро. Оно было почти у границы. Пока Кэт расстилала клетчатое покрывало на траву, Боб поставил ладонь козырьком и посмотрел вдаль. Он увидел блокпост. По дороге, как правило, приезжали туристы из окрестностей. Иногда они прибывали лишь на пару часов, иногда могли задержаться на недели, а то и месяцы. Солдаты в форме и с оружием проверяли документы, багаж, если таковой имелся, и, самое главное, читали лекцию о чипе И.М.А., после прикрепляли его, выдавали брошюрку с самыми главными правилами пользования, мерами предостережения, побочными эффектами и номером горячей линии. Боб отвернулся. Ему не хотелось думать о том, что их огородили от всего мира и не выпускали. Он поставил корзинку на плед и сел на край, подзывая Пола к ним.
Солнце действительно пекло. Кэт разлила по пластмассовым бокалам «Спасение», и каждый сделал долгожданный глоток. Фрукты остались в корзинке, а вот сандвичи все разобрали. Несколько часов ушло на то, чтобы найти хорошее местечко. Но оно того стоило! Место, правда, было хорошее. Хоть и близко к границе, оно открывало потрясающий вид на деревья, парящих птиц, солнышко ласково гладило по голове лучами, веяло свежим ненасытным воздухом. Были другие семьи и компании. Все о чем-то говорили, улыбались, во что-то играли или прохаживались – проводили время с удовольствием. Им не нужен был целый мир, чтобы быть самим собой и быть счастливыми.
-Прошу прощения, - раздался вдруг голос.
Боб отложил сандвич, вытер салфеткой уголки рта и огляделся. К их местечку подошел заяц. Он был в синем расстегнутом пиджаке поверх яркой футболки с надписями, кажется, на немецком языке. Заяц выглядел солидно. Бобу захотелось встать и поклониться или хотя бы пожать руку.
-Не найдется ли у вас несколько лишних салфеток? Моя дочка, она… - он тяжело вздохнул, его уши чуть упали вместе с плечами.
Боб его прекрасно понимал. С детьми всегда так.
-Да, конечно, - ответил Роджер и проятнул маленькую новую пачку салфеток. – Возьмите.
-Благодарю, - заяц взял пачку и поклонился, - благодарю!
Кэт непроизвольно обернулась и посмотрела на детей. Пол изображал полет самолета, а Сьюзи семенила вокруг брата и дергала того за футболку, о чем-то хныча. Игрушек у них было предостаточно, но, почему-то, они часто ссорились на этот счет. Сьюзи просила игрушки Пола, а тот – ее. Взаимопонимания они достигали редко. Хотелось верить, что это в силу возраста.
Взгляд снова упал на линию границы. Она не давала покоя. Боб сфокусировал взгляд, тщательно пригляделся. Он смочил горло «Спасением», чтобы были силы на «разведку». Чуть дальше блокпоста стояла толпа. Это были демонстранты. Они держали плакаты, тыкали в небо деревянными досками, на которых был изображен символ главенствующей оппозиции системы И.М.А.. Раз в десять минут демонстранты скандировали лозунги. Они просили не издеваться над животными, не владеть и не следить за людьми, дать свободу и не нарушать право на выбор – ничего нового. Они все еще считали прогресс угрозой, а пока их разумы были отравлены, о просветлении не могло идти и речи.
-Не думай об этом, - сказал Роджер, заметив взгляд Боба. – Никогда не будет такого, чтобы все поддерживали какую-то идею. Против свободы граждан тоже выступали, поддерживали рабство. Но большинство всегда побеждает.
-А если большинство не право? – тихо спросил Боб.
Роджер ничего не ответил. Он поправил очки, но только аккуратно, чтобы не обжечься.
-Нам надо отремонтировать дверь в чулан, - сказала вдруг Кэт.
Она только вернулась от детей, рассудила их, поправила кепку Пола и шляпку Сьюзи и стала спокойной в этом плане на некоторое время. Кэт расправила низ платья и аккуратно присела на плед, отпивая из бокала «Спасение». Она томно вздохнула и откинула голову назад, обмахивая шею чистой салфеткой. Удивительно, что весь парк был занят в такую жару. Впрочем, другого лета в Джянховете и не могло быть. Кто-то включил музыку на приемнике. Роджер прилег на плед и прислушался; он узнал песню. Читая О’Генри, покачивал задней лапой в такт.
-Хорошо, дорогая. Завтра сделаем.
-Она жутко скрипит, - жаловалась Кэт.
Она говорила что-то еще, но Боб снова вернулся взглядом к той неясной толпе, что стояла чуть дальше блокпоста. Ее лозунги возносились в небо. Их почти никто не видел. Мало кому хотелось сидеть у туристического выхода и дороги. Но Боб их видел. Люди верили в слова, что писали, кричали, говорили. Они верили всем своим существом. Верили в идею, в сообщество, в планы. В самом деле, верили. Боб не верил. Он видел общество, где жил, сам управлял какой-то его частью и не мог согласиться с тем, что кого-то угнетали или относились не заслужено. Конечно, такое могло встретиться в единичных случаях, но как и везде – нет идеальных мест или правила без исключений. Каждый имел право на защиту и помощь. Боб знал это, сталкивался с этим, и это было его жизнью. А теперь какие-то люди говорили, что его жизнь – неправильная. Его самого частично воспитал Роджер, простой обычный пес, ничем не выделяющийся из сотни таких же, и все же он вырос хорошим и достойным человеком. Люди за границей были неправы.
-Ты совсем меня не слушаешь! – брюзжала Кэт, перебирая прядь за прядью шоколадные длинные локоны.
Боб на самом деле не слушал, даже эту фразу он не услышал. Роджер незаметно ударил лапой его по колену, чтобы вернуть в реальность. Боб медленно повел головой, но все же был где-то далеко в мыслях. Кэт раздражено фыркнула.
-Наверно, перегрелся на солнце, - вклинился Роджер, отрывая взгляд. Он смотрел то на Боба, то на Кэт. – Знаешь, с ним такое бывает.
Роджер сел рядом с Бобом и похлопал его по плечу. Он всучил ему его бокал «Спасения», накрыл чем-то голову и тихо, незаметно попросил вернуться в реальность.
-Что? Прости, я ничего не расслышал, - заторможено проговорил Боб.
Роджер облегченно вздохнул и отсел в сторону, предполагая, что дальше взрослые люди разберутся сами. Боб растеряно перевел взгляд на Кэт и понял, что что-то пошло не так. Медленно и неохотно выныривая из своих мыслей, он думал, что же сказать.
-Милая, как ты себя чувствуешь?
-Я чувствую себя прекрасно! – Боб понял, что это было неправдой. – А что наши дети? В каком мире они будут жить? А если мы все не доживем?
Чувствуя прилив волнения, Кэт поднялась, поправляя низ летнего свободного платья в мелкий рисунок тюльпанов. Она начала ходить туда-сюда, потом вдруг остановилась, уперев руки в бока. Кэт посмотрела на весело хохочущих детей. Пол поделился самолетиком со Сьюзи, и та упала с ним в траву, пытаясь его спрятать.
Боб посмотрел на силуэт жены, щурясь от солнечного света, и вспомнил, как ее любимое ночное платье из розового шелка струится по изгибам ее тела. Его глаза пылали любовью.
-Нет, ты не понимаешь! – Кэт вздохнула. – Это все может обернуться катастрофой! Мы носим эти чипы, чтобы быть равными! – она говорила в полголоса. – Нас принуждают! Я не могу его снять и не могу уйти отсюда!
Она села на край пледа, прижала колени к груди и обхватила их руками, роняя голову вперед.
-Милая, успокойся, - Боб протянул руку, чтобы обнять ее за плечи, но Кэт отдернулась. – Все хорошо, ты просто перенервничала. Это из-за детей, я сваливаю на тебя слишком много забот – моя оплошность, извини. Мне очень жаль, что ты столкнулась с этим. Но все наладится. Ты ведь всегда этого хотела – равенства. Я тебя знаю, милая. Все будет хорошо.
Кэт только фыркнула и отвернулась в сторону. Боб смочил горло, чтобы сказать что-нибудь еще, но прежде глянул на Роджера, и тот отрицательно мотнул головой. Боб передумал говорить что-либо еще и взял свой недоеденный сандвич с фруктами.
*
Наступило десятое июня.
Боб пришел на работу как обычно. Он растянул завязанный женой галстук, потому что со лба катился пот от жары. Вокруг было легкое волнение, переживания. Джянховет впервые за все года своего существования стал взвинченным, будто клочок нервов. Всем не терпелось. Боб поднялся в свой кабинет, убрал в ящик связку ключей и начал передеваться. Он протер шею и лицо полотенцем, включил кондиционер, чтобы немного отдохнуть, и выпил таблетку обезболивающего. Когда же, зачесав влажные волосы назад, он выглянул в окно, то не увидел ни одного рабочего. На всякий случай, Боб глянул на часы: рабочий день начался. Чтобы быть полностью уверенным, он проверил время и на наручных часах. Что-то не ладилось. Боб вышел из кабинета, прикрывая за собой дверь, и увидел пустое помещение, по которому эхом разносились его шаги и тихое слабое дыхание.
«Куда все подевались?», - спросил себя Боб, спускаясь по лестнице и отравляясь на поиски. Он не мог точно вспомнить, встретил ли кого-нибудь по дороге к кабинету, был слишком обеспокоен зудящей головной болью. Боб шел по пустому цеху до тех пор, пока не наткнулся на зону отдыха, где все собрались около телевизора. Он сильно удивился, никак не мог понять, что же всех сумело так сплотить. «Неужели, наши играют?» - подумал он, но эта идея тут же развеялась.
-По какому случаю сбор? – Боб старался звучать строго, как подобает начальнику, но любопытство взяло верх.
-Скоро объявят итог переговоров, - бегемот постучал по столу ручкой. – Эдвардс выступит с официальным обращением.
Боб смочил горло, сжимая блокнот сильнее. Он переступил с ноги на ногу и попытался привстать на носочки, чтобы лучше увидеть изображение телевизора. Достаточно плотная толпа мешала ему. Кто-то внезапно положил руку на плечо. Боб повернул голову и увидел Джона, своего старого приятеля. Они были знакомы еще со времен учебы, так потом и пошли вместе работать, да и общались от случая к случаю, но всегда приветливо и открыто.
-Волнуешься, Боб?
-Да, есть немного.
-Я тоже, - Джон потер нос от волнения. – А если мэром или президентом станет кто-нибудь из них? Что же будет тогда? Может, они всех нас убьют…
-Не говори глупостей, - ответил Боб. – Такого не случится. Должны пройти годы, чтобы все к этому адаптировались, только после звери начнут…выдвигать свои кандидатуры и агитировать народ, и то… - Боб тяжко вздохнул.
Они помолчали, пытаясь разглядеть экран телевизора.
-Пойдем на второй этаж, - предложил Джон.
Боб развернулся и направился за Джоном к лестнице. На самом деле, на втором этаже почти никого не было, все собрались на первом. Боб и Джон прошли чуть дальше и встали так, чтобы телевизор им не отсвечивал. Пожалуй, одновременно они вспомнили, как в студенческие годы пробирались в кинотеатры или смотрели передачи через окна, с улицы. Джон был немного выше Боба, поэтому стоял чуть позади, за его плечом. Как правило, они задерживали дыхание – точнее, только тоненькой струйкой втягивали воздух, пока вены на висках и шее не начинали ярко пульсировать, затем медленно выдыхали.
По телевизору шла реклама новых научных работ в сфере нанотехнологии и разработки с их помощью биосинтезированного продукта. Четкий голос диктора звучал убедительно, а ученые, работающие с серьезным видом на своих рабочих местах внушали парализующее непонимание – там творилось что-то такое, что простым рабочим было не по силам понять, потому они и верили за «просто так». Было одно «НО». Все это творилось за границей. В другом, можно сказать, мире. Конечно, что-то важное и необходимое непременно бы завезли в Джянховете. Да и в самом городе работали ученые. Например, в прошлом году они разработали инновационную технологию в сфере генной инженерии, позволяющую заменять «испорченную» или вставлять недостающую клетку ДНК, причем применялась данная технология ко всем разумным видам, но что случилось дальше? Ничего особенного. Разработки и прототипы, алгоритмы и образцы, наблюдения опытов и видеозаписи отдали на рассмотрение в локальный центр Хенрикссона – они были связывающим звеном. Позднее, многие были уверены, ученые центра подтвердят разработки и присвоят их себе и имени компании.
Ястреб в галстуке хлопнул крыльями и попросил прибавить звука. Весь город замер в ожидании. Отовсюду можно было услышать одно, прерывались трансляции передач на всех каналах, правители всех стран стояли за трибунами перед репортерами и журналистами рядом с главным центром компании Мелкера Хенрикссона в Швеции. Все затаили дыхание. Боб сильно сжал руку на железном поручне, сам не знал, отчего так переживал. Сердце в груди бешено колотилось. Джон, как и все остальные, тоже сильно переживали. Президент Эдвардс начал читать приветствие граждан.
-…В ходе длительных переговоров с представителями других стран всей планеты Земля, были взвешены предложенные меры и оценена ситуация и все ее возможные последствия. Мы можем сказать, что равенство и равноправие – то, к чему мы всегда стремились. Со времен Отцов Основателей наша страна процветает и является одной из самой успевающей. Мы поддерживаем наших граждан.
Был заключен контракт с компанией Мелкера Хенрикссона, который включает в себя такие важные пункты, как постоянный выпуск чипов системы «Измерения Мыслительных Алгоритмов», а так же открытие центров технической и эмоциональной поддержки. Будут открыты центры помощи и адаптации. Телефон горячей линии будет действителен во всех штатах, в каждом городе и будет являться бесплатным.
В связи с волнениями среди народов во всех странах, народное голосование проводиться не будет, чтобы избежать террористических атак и членовредительства. По решению советов министров и вышепоставленных членов Соединенных штатов Америки объявляю, что закон о принятии и равноправии принят, утвержден и вступает в силу с этого момента.
Теперь экспериментальный город, расположенный в Соединенных Штатах Америки, является открытым, и в ближайшие дни блокпосты будут удалены. Во всех остальных странах, за исключением стран Восточного Союза, закон о принятии и равноправии будет так же утвержден. Туризм и перелеты по странам, где будет принят закон, станут проще и доступнее. Вся планета Земля объединяется, чтобы выжить и процветать. Только все вместе мы можем спастись. Храни нас Бог и храни Бог Соединенные Штаты Америки.
Экран телевизора потемнел. Обращение президента Эдвардса закончилось. Его мерный успокаивающий голос смолк, а впечатления от ораторского гипноза никак не проходили.
Почти по всему миру шапки полетели вверх, все начали смеяться, кричать от радости, обниматься даже с незнакомцами. Вверх полетели пробки от шампанского, загремели стаканы, заиграла музыка. Все вышли на улицы, чтобы разделить свои эмоции с остальными.
Закон был принят. Будущее наступило.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 39; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!