Жестокий, но сладостный век капитана Зарецкого
А. Гаврилов
Жизнь и смерть капитана Зарецкого
Шизофреническое повествование в духе русской
народной галлюцинации в восьми частях.
Основано на документальных событиях.
Издательство «АМАЛЬГАМА СВ»
1990
Тираж 4экз.
Действующие лица:
Капитан Зарецкий – главный разведчик, секретный партизан, великий воин
Проклятый Рыжажоп – главный враг капитана Зарецкого
Генерал Пэца – главный начальник капитана Зарецкого
Коша, Пономарь и Синюшкин – главный контингент друзей капитана Зарецкого
И другие.
Краткая биографическая справка:
Зарецкий В. А., 1963г.р. Родился в Великобуритании. Окончил усредненную школу в 1970г. После чего поступил работать в разведку на должность секретного партизана.
Звание капитана получил в том же году пожизненно. Женат. Имеет сына Степана 1947 г.р.
Особые приметы: до безобразия развитая мускулатура и сноп пшеничных усов.
Хобби: выращивание поросят и собирание гербариев.
1. БСЭ, том 99, стр. 4
2. Изб. Лит. «Классики и современники»; том 12
3. «Жизнь замечательных людей»; том 1
4. «Герой гражданской войны»; том 69
5. «Тысяча и одна ночь» (арабские народные сказки)
Часть первая
Семнадцать мгновений из жизни капитана Зарецкого
На рассвете, когда вся страна мирно посапывала, капитана Зарецкого разбудил телефонный звонок:
|
|
|
– Алло, это капитан Зарецкий?
– Несомненно!
– Вас вызывает штаб комариной армии…
Это был пароль. Зарецкий понял, что в девять часов утра его ждёт генерал Пэца.
«Опять зашлёт в какую-нибудь Тьмутаракань…», – с досадой подумал капитан Зарецкий. Совсем недавно он вернулся с Берега Мамонтовой Кости, затаренный ценными сведениями тамошнего гарнизона и с фальшивыми копиями чертежей секретного бумеранга. По дороге домой он сумел разоблачить банду батьки Махно, вот уже почти семьдесят лет кочующую по пустыне Гоби в бесцельных попытках выпросить у монголов хотя бы ведро воды. Проплывая мимо Тайваня, он взорвал единственный маяк, отчего проплывавшие часом позже катера мадам Вонг сбились с курса, и их уничтожили наши пограничники в Баренцевом море. Много ещё добрых дел совершил простой советский капитан Зарик, как ласково называли его коллеги по Обществу охраны памятников старины и общественного порядка. Итак, предстояло новое задание.
«Что ж, не впервой», – с этой замечательной мыслью он стал собираться на приём к генералу. Побрившись, выпив чашечку ячменного кофе с тремя корочками хлеба, тщательно расчесав сноп пшеничных усов, Зарик вышел из дома. Он торопился, но ему трудно было идти, так как болела нога. Выполняя секретную миссию в Кабуле, он на улице случайно встретил Рэмбо и, не давая тому опомниться, попросил закурить. Рэмбо оказался некурящим, но это не помешало капитану Зарецкому раздробить прославленному американцу челюсть и сломать пару рёбер. Правда, умирая, Рэмбо изловчился и прокусил Зарику ногу через кирзовый сапог. Долго боролись наши прославленные врачи за жизнь капитана Зарецкого, но, поставив сорок уколов от бешенства, спасли его от неминуемой гибели.
|
|
|
Зарецкий злился: он опоздал на рейсовый автобус, а его служебный вертолёт всё ещё находился на ремонте. Генерал Пэца будет недоволен!
По своему обыкновению, трижды заслуженный генерал Пэца ходил по кабинету и грыз ногти. В молодости он служил писарем при штабе поручика Ржевского. При большом пожаре на территории военной базы он вынес из огня самого поручика и секретную папку с его анекдотами, вследствии чего получил медаль и получил звание генерала. И вот уже многие годы работает начальником капитана Зарецкого.
В дверь постучали.
– Войдите! – мрачно прохрипел Пэца и смачно высморкался в висевший на стене вымпел с надписью «Трудовые резервы». В кабинет вошёл капитан Зарецкий; на старинных часах с кукушкой большая стрелка завершила круг.
|
|
|
– Вы точны, как всегда, капитан!
– Служу Советскому Союзу!
…Коша сидел в ванне и мурлыкал песенку Винни-Пуха из новой серии про этого бестолкового медведя. Коше было лень раздеваться, и он погрузился в горячую мыль-ную воду, не снимая брюк и тельняшки. Вода давно остыла, но ему было лень выла-зить, и Коша твёрдо решил просидеть до вечера, пока не придёт жена и не вынет его оттуда. Незаметно он задремал. Ему снился отряд пионеров имени Павла Морозова, который толпился возле винного магазина и требовал отмены талонов. Горнисты важно раздували щёки, а барабанщик, до тошноты похожий на капитана Зарецкого, молотил палочками по животу пионервожатого, не пропускающего своих питомцев в магазин. От этого нервного боя Коша проснулся. Так и есть: в дверь кто-то настойчиво колотил.
«Вот незадача», – с негодованием подумал Коша и стал медленно вылезать из давно остывшей ванны.
– Кто там?
– Открывай, свои.
Коша снял с петель дверь, отомкнул замок и впустил в квартиру Пономаря и Си-нюшкина. У последнего в руках был большой саквояж, в котором весело позвякивали бутылки с портвейном.
|
|
|
– Ну, наконец-то…
Пили молча. После восьмой бутылки чуть захмелевший Коша сказал:
– Видел во сне Зарецкого.
Пономарь и Синюшкин переглянулись.
«Они что-то знают…», – в кошиной голове промелькнула мысль, которую он тут же заглушил стаканом портвейна. Пономарь засунул руку в карман и протянул Коше мятую бумажку. Это была шифровка. Сегодня в очереди возле магазина Пономарь вытащил ее из галифе генерала Пэцы. С детства приученный читать чужие шифровки Коша напялил очки без стекол и погрузился в смысл мелко отпечатанных иероглифов. Через минуту он уже знал, что капитана Зарецкого под именем Збышека Загорулько внедрили в дружественную Польшу. Трудное задание предстояло выполнить нашему бравому капитану. Он должен был сосчитать всех Збышеков, живущих в Польше, привезти эти данные домой и в присутствии генерала Пэцы сжечь их, чтобы уже никогда агенты «ЦРУ» не смогли выкрасть такие ценные сведения, и узнать, сколько Збышеков живёт в дружественной Польше.
– Да…, – глубокомысленно изрёк Коша и надкусил плавленый сырок, не сдирая обёртки.
Остальные восемь бутылок допивали молча
… Седой, сгорбленный мужик сидел на скамейке и лузгал семечки. На его коленях лежал пятый номер журнала «Байкал» с новой критической статьёй Амарсана Улзы-туева на польском языке. У мужика слезились глаза и тряслись руки.
«Штирлиц…», – подумал Збышек Загорулько.
«Загорулько…», – подумал Штирлиц. – «Сколько же мы с ним не виделись?».
Не показывая вида, что они знакомы, Штирлиц и Загорулько обнялись и трижды поцеловались.
– Осторожно, Вова, – прошептал старый Штирлиц. – Видишь у меня за спиной двух чёрных субъектов? Это ищейки Мюллера. Вот уже пятьдесят лет, как я нахожусь у него под колпаком.
Вечером Штирлиц и Загорулько решили бежать в Южную Америку, тем более, что Штирлица давно звал туда Борман. Собрав чемоданы с секретными документами, они взвалили их на ишаков и побежали в Южную Америку.
… Генерал Пэца бесцельно бродил по кабинету и, иногда подходя к окну, до боли в глазах всматривался вдаль: не идёт ли с выполненным заданием капитан Зарецкий. Но горизонт по направлению Польши был пуст, зато на холме, по направлению к китайской границе, сидели Коша, Пономарь и Синюшкин, окружив пузатую флягу
бражки. Им ласковое заходящее солнце предвещало спокойный и интересный
досуг.
… А тем временем в далекой Сахаре Зарик и Штирлиц доедали остатки последнего ишака подохшего от усталости и заразных болезней ещё две недели назад. Они обгладывали копыта и запивали их молоком молодой ящерицы. Позади были стычки с племенем имени Патриса Лумумбы и бессмысленная женитьба Зарика на старшей дочери африканского вождя, которую звали Хмнгмн. Кстати, её и съели первой, так как ишаки были нужнее.
Нещадно палило солнце. Четыре тяжёлых чемодана с секретными бумагами стояли на бархане и отпугивали зазевавшихся змей и любопытных скорпионов.
…На заставленном пустыми бутылками из под «Агдама» полу лежали: Коша, Пономарь и Синюшкин. Мирно обнявшись, они крепко спали и видели один и тот же сон, как какой-то китайский мандарин, подозрительно похожий на Витьку Цоя, заставил всех троих после очередной попойки скоблить бритвочками облёванную
кем-то Великую Китайскую стену. Друзья коллективно потели во сне и слали проклятия на голову этого мандарина, а Коша обещал написать жалобу в ООН. Откуда ни возьмись, появилась лавина народных мстителей и обрушилась, нарушая государственную границу, на Великую Китайскую стену. Так наши друзья освободились от почётной обязанности каждого гражданина. Вдруг всё исчезло. Они проснулись в холодном поту, и каждый для себя отчётливо осознал, что с их любимым другом капитаном Зарецким случилась беда.
ТЕЛЕГРАММА
Хрен знает куда тчк до востребования Зарику тчк идём на помощь тчк везём ящик вина тчк
… Зарик действительно попал в беду. Продираясь вместе со Штирлицем через сельгу Амазонки, они неожиданно попали в плен к свирепому племени аборигенов. Их связали лианами и понесли в деревню. У ворот этого первобытного поселения стоял столб с табличкой, на которой по-английски было написано «Гомосеково».
– Странно, – сказал Штирлиц. – Почему-то я не вижу ни одной бабы.
– Лучше было бы наоборот, – ответил капитан Зарецкий.
Их привязали к столбу. Аборигены сбились в кучу и стали делать нелицеприятные
движения нижней частью тела.
«Ритуальный танец», – догадался Штирлиц.
– Ламбада, – презрительно откликнулся Зарик.
Из грязного, проссаного насквозь шалаша вышел вождь и рявкнул пронзительным тенорком: «Я великий вождь Рыжажоп!!!»
… Перед тем, как отправиться на поиски капитана Зарецкого, Коша, Пономарь и Синюшкин поехали помолиться в святые места: сначала в Зурган-Дэбэ и дальше по кяхтинскому тракту. Вдоволь помолившись и затарившись святыми реликвиями, они двинулись на поиски капитана Зарецкого. Ночью на монгольской заставе, подарив цирику красную ленточку и два никелированных гвоздя, они беспрепядственно пе-решли границу и усугубились в пустыню Гоби. А следующий день, отобрав у кочующего арата бурдюк архи, трое друзей устроились на ночлег. Едва успев приложиться к бурдюку, они услыхали топот приближающейся лошади. Через минуту перед друзьями предстал низкорослый монгольский конь, на котором величественно возвышался молодой лама.
– Как тебя зовут? – спросил коммуникабельный Коша.
– Май нейм из Чина! – с достоинством ответил лама.
– Однако, врёшь, - продолжал диалог Коша, – я твою морду в журнале «Плейбой» видел.
Через некоторое время окосевший от выпитого архи лама признался, что он есть знаменитый Джеймс Бонд – агент 007. Лама плакался, проклиная судьбу: вот уже десять лет он живёт в дацане, собирая ценные сведения о миграции баранов.
– А всё потому, что проклятый разведчик Зорикто меня раскусил и выдал монгольским властям.
Друзья весело переглянулись. Они-то прекрасно знали, что Зорикто – это не кто иной, как капитан Зарецкий.
– А где сейчас этот Зорикто? – задал провокационный вопрос Коша, к месту вспомнив уловки и хитрости родной медицины.
– Мне один лама рассказывал, что где-то в бассейне реки Амазонки двоих чуже-земцев поймали злые аборигены и что один из них похож на проклятого Зорикто.
При этих словах наши герои вскочили и, на ходу допивая архи, побежали в Южную Америку.
…Уже неделю Зарик и Штирлиц томились в плену. Пока их не трогали. Правда, сытно кормили: рагу из пауков и червей на пятый день показалось не такой уж отвратительной пищей. Одно неудобство: в усах у Зарика постоянно застревали паучьи ножки, отчего он страшно матерился и грозился оттрахать Рыжажопа во вторую часть его экзотического имени. Руки великим разведчикам не развязывали. Вскоре по деревне разнесся слух, что вождя и его заместителей отдел аборигенской культуры пригласил на открытую конференцию по «КСК», а значит Рыжажопа несколько дней не будет на месте.
«Это шанс», – подумал Зарик, – «и его надо использовать».
Тем более, что рыбаки, ходившие ночью ловить пиранью, выудили из Амазонки бутылку из под «Агдама», в которой была телеграмма от Коши и его друзей. После обеда Рыжажоп во главе своей художественной самодеятельности сел на проплы-вавших мимо крокодилов и поплыл на конференцию. Ждать оставалось недолго. Ближе к вечеру аборегены нажрались какого-то пойла и ослабили наблюдение за пленниками. Зарику удалось освободить один из пальцев на правой ноге, которым он тут же задушил двух пьяных охранников, неосторожно приблизившихся к нашим несломленным разведчикам. Этим же пальцем он выдернул кляп изо рта Штирлица и тот смог безпрепядственно отстучать на зубах телефонограмму в Министерство иностранных дел АССР Коми, откуда был роддом, о том, что всё в порядке. Также он передал от Зарика привет генералу Пэце с пожеланиями здоровья и успехов в личной жизни.
Успокоившись, они заснули. И снились им родные места, румяные девки, горячие шашлыки и дебаты в Польском сейме. Они крепко спали и не ведали, что завтра прибегут Коша, Пономарь и Синюшкин, разнесут, к чёртовой матери, всё это поселение, наловят целый таз пираньи и будут пить такой родной, почти забытый на вкус портвейн. А к вечеру прилетит служебный вертолёт Зарика и увезёт всех домой. Они ещё не знают, как прослезится генерал Пэца, как он подарит всем по куску саржи на подклад и по долгоиграющей пластинке Валентины Легкоступовой. Правда, Зарик
спохватился, что забыл сыну Стёпке привезти маленького живого крокодила. А пока
они спят безмятежным сном, изредка похрапывая, и… улыбаются.
Часть вторая
Жестокий, но сладостный век капитана Зарецкого
Действующие лица те же самые и другие
В Центральном разведовательном управлении Соединенных Штатов Америки уже двое суток было неспокойно. Из Великобуритании сообщали об изобретении членами великобуританского филиала Академии Наук машины времени. Сосланный в Сибирь секретный архитектор некто Макаревич разработал и осуществил этот проект, и что, якобы, теперь русские шпионы шныряют туда-сюда, собирая ценные сведения из прошлого, а самое главное, из будущего. Бессильная злоба колотила заправил «ЦРУ» и весь Пентагон. Генералы летели со своих постов, их места занимали полковники, но толку от этого было мало. Ничего не могла противопоставить русским американская военная машина. Но слишком честен был главный начальник советских разведчиков генерал Пэца. Его совесть не могла позволить пользоваться секретным изобретением Макаревича в таких щепетильных вопросах, как добыча секретных сведений. Он решил использовать эту машину в сугубо исследовательских целях. Но кому доверить столь ответственное задание испытать ее? Сам Макаревич казался генералу Пэце бесперспективным.
– Конечно же, Зарецкий! – облегчённо вздохнул генерал. – Ему и только ему можно доверить столь ответственное поручение.
Вдруг начальник разведчиков вспомнил, что у капитана Зарецкого на данный момент отпуск и что он отдыхает где-то на курорте.
По обыкновению, недолго думая, генерал вызвал секретаря и отдал секретный приказ розыскать бравого капитана. На это ушло полгода. Героя-разведчика удалось обнаружить в бескрайних полях Зурган-Дэбэ. Пока агенты русской секретной
службы шмонали пляжи от Сочи до Майами, капитан Зарецкий собирал гербарий. В его коллекции уже насчитывалось около ста мешков с экспонатами.
И вот капитан вошёл в кабинет своего начальника.
– Ты знаешь Маракевича? – без предисловий спросил генерал Пэца.
– Нет, – честно ответил Зарик.
– То-то! – восторженно воскликнул генерал. – Его никто не знает, так как он засекреченный!
Затем он в двух словах рассказал Зарику об изобретении Макаревича и о новом задании.
– Это будет потрудней, чем в Польше, – напутствовал генерал.
Капитан Зарецкий уже знал, что ему предстоит попасть на машине времени в конец девятнадцатого века и передать тогда ещё молодой бабушке генерала Пэцы ценные сведения о том, что её будущий внук Петька работает теперь генералом и шлёт ей революционный пламенный привет.
…Коша налил в стакан денатурату и торжественно произнес: «Всё, докатились!..»
После чего все выпили. Не пил один Синюшкин. Он сидел на полу, скрестив ноги, и взгляд его не отражал ничего существенного. Никто не лез к нему с расспросами: все прекрасно знали, что он перевоплощается. Начитался всякой дряни и увлекся дзен-буддизмом. А вчера всем заявил, что он прямой потомок Чингисхана, после чего ему перестали наливать во избежание агитации о вступлении в Золотую Орду. Единственным человеком, который сочувствовал Синюшкину, был Пономарь. Он очень хотел в Золотую Орду, но, будучи от природы человеком стеснительным и робким, не решался лезть с просьбами к потомку Великого Хана – покорителя Вселенной.
… Всё было готово к проведению операции. Возле небольшого, напоминающего милицейский «воронок» агрегата, стоял молодой человек, которого отличала густая шевелюра и подёрнутая верхняя губа, из-за которой виднелись длинные заячьи зубы. Капитан Зарецкий шестым чувством определил, что это и есть секретный архитектор Макаревич. Капитан Зарецкий залез в машину времени. Она оказалась достаточно неудобной. Изрядно помучившись, наш герой смог устроится только раком. Раздавалась сирена. Капитан Зарецкий почувствовал сильный пинок в зад: это заработали моторы. У Зарика закружилась голова, и он потерял сознание.
Очнулся капитан, когда в небе ласково светило солнце. Попробовал шевельнуться, но ничего не вышло. Тело онемело от неудобной, скрюченной позы. Зарик усилием мозга подал команду рукам, и они, повинуясь, открыли дверцу машины. Капитан вывалился наружу. Вокруг него простиралась голая степь с редкими островками травы. Опытным глазом разведчика Зарик определил: дикая конопля. Он хотел вскочить и броситься к траве. Большой любитель флоры не мог не пополнить свой гербарий новыми экспонатами. Но вдруг, резко вскрикнув от боли, упал, как подкошенный: ноги до того окаменели, что хуже не придумаешь. Капитан всё-таки поднялся и двинулся прямиком к ближайшему островку травы. Правда, ноги находились в прежнем состоянии. Хорошо тренированному разведчику стоило без труда пройти это расстояние на руках. Через некоторое время он почему-то забылся и находился в таком состоянии до тех пор, пока не кончилась тушёнка из конины и сушёные булочки с повидлом.
… Синюшкин сидел на циновке, раскачиваясь из стороны в сторону, и медитировал. Вокруг него скакал в рваной тельняшке Коша и доказывал, что умеет плясать «Яблочко». Несчастная гармошка, которую насиловали руки Пономаря, плакала в углу каким-то неестественным звуком, хотя Пономарь тоже кричал, что играет «Яблочко». В общем, ребята нормально отдыхали.
… Капитан Зарецкий брёл по степи, разыскивая бабушку генерала Пэцы. К вечеру он набрел на одиноко торчащую юрту, из которой вышла старая бурятка.
«Да…, – подумал капитан Зарецкий, – что-то она не похожа на бабушку генерала Пэцы. Зарик решил не раскрывать своего настоящего имени, - приложив руку и козырьку фуражки четко отрапортовал:
– Разрешите представиться. Капитан Зарецкий Владимир Александрович!
Глаза у бабушки стали по семь копеек, она попятилась за порог. Решив выяснить обстановку до конца, наш герой бесстрашно шагнул вслед за ней. Вскоре за чашкой жирного бухлёра они разговорились. Бабушка призналась, что ее очень удивило такое длинное имя и не менее диковинная одежда; она подумала, что очень большой нойон стоит перед ней.
Отведав вкусно пахнущий хошхонок, они договорились, что он будет звать её бабушкой Сэсэг, а она его просто – Зорикто: так легче ей было произносить столь диковинное большое имя.
– А что, бабушка Сэсэг, далеко ли до Верхнеудинска? – спросил Зорикто.
– Кто такой Верхнеутинск? – переспросила старая бурятка.
На минуту Зарик задумался.
– Интересно, бабушка Сэсэг, как называется ваша местность?
– О, сынок, разве ты не знаешь, что степь называется степью?
–А вода поблизости есть? – продолжал допрос Зарик.
–В двух переходах на восход солнца текут воды голубого Керулена, сынок.
–Это еще что за хреновина, Керулен? – пытался вспомнить капитан Зарецкий, плохо учивший в школе географию. Но через секунду хорошо тренированный мозг выдал информацию: «Керулен – река в Монголии. Название, дошедшее до нас со времени Чингиз-Хана». Зарик вспотел.
– А что, бабушка Сэсэг, слышала ли ты что-нибудь о Чингиз-хане?
– О рыжебородом Тэмуджине? – опять переспросила старая бурятка и рассказала Зарику о том, что уже много дней и ночей ждёт она своего сына, молодого батыра Энхэ, который ушёл воевать в далекую страну. Сам Покоритель Вселенной Чингиз-хан повёл свое войско туда, где заходит солнце.
– Оставайся, живи с нами, братом моему Энхэ будешь, невесту тебе найдем. Много у нас в степи красивых девушек…
Но не слушал её слова капитан Зарецкий. Обхватив голову руками, он думал о том, как, наверное, хорошо дома. Друзья пьют портвейн, травят анекдоты, жена стирает, сын уже матерится, и все участвуют в процессе обновления.
Тепло попрощавшись с бабушкой Сэсэг, оставив ей на память коробку спичек и пачку краснодарской «Астры», он вышел из юрты и углубился в степь.
… А в это время Коша, Пономарь и Синюшкин попеременку читали последний номер детского журнала «Мурзилка» с напечатанным обращением правительства к народу по поводу избрания первого президента страны. Пономарь плакал, Коша хохотал, а Синюшкин грозно посапывая и пытаясь вникнуть в суть вопроса повторял: «Однако…».
На столе стояли три бутылки «Агдама» и гора плавленых сырков, только что купленных по талонам на мыло.
… Капитан Зарецкий, бороздя степь кирзовыми сапогами грустно думал о злодейке- судьбе, забросившей его на столько столетий назад. Вдруг он отчётливо вспомнил слова бабушки Сэсэг о том, что Чингиз-хан повёл свою орду на закат солнца.
–Это же на Русь! – воскликнул капитан Зарецкий.
Он представил себе горящие хаты, несчастных пленников… и заплакал. В его груди поднимался бурный протест против беззаконных действий рыжебородого Тэмуджина.
– Как же я взгляну в глаза своих друзей, своего сына, жены и всего народа, если спросят, почему я не помог нашим далёким предкам в минуты смертельной опастности. В конце концов, это мой долг!
И капитан Зарецкий принял решение остановить во что бы ты ни стало полчища Чингиз-хана. Предчувствие больших событий придало ему силы: гордо подняв голову, великий секретный партизан пошёл в сторону заката солнца.
… А в это время Коша, напившись какой-то дряни, пытался объяснить Синюшкину, что такое дзен-буддизм с точки зрения мировой революции. Но, в конце концов, устав от плюрализма, они разбудили Пономаря и отправились в магазин за бормотухой.
… Только на следущий день Зарик встретил одинокого всадника, стремительно летящего ему на встречу.
– Эй, давай архи! – кричал всадник и размахивал копьём.
Это задело Зарика за живое. Через несколько минут он уже продолжал свой путь верхом на коне.
– Эх, сюда бы мой «Жигулёнок»…
«Это стоянка Чингисхана», – догадался Зарик и стреножил своего Кошу. Так ласково, на память о друге, он назвал коня. Впрочем, для этого чертовски исхудавшего животного другого имени придумать было просто невозможно.
Монголы жарили мясо и пили вино, молодой шаман гадал на картах… Зарик увидел в стороне от основного лагеря красивые белые юрты. Их зорко охраняли вооруженные до зубов воины. Из юрт раздавался женский смех.
«Гарем Чингисхана!» – в голове Зарика родилась сногсшибательная мысль.
Уже месяц капитан Зарецкий не имел ни одной бабы. Сладкая волна прилила к груди, и верхняя часть штанов заметно оттопырилась. Он вспомнил, что у Великого Хана, если верить современным писателям, было пятьсот жён, и все красавицы неписаные. Зарик решил дождаться темноты. В сладком предчувствии вечерней палки его тело наливалось силой. И, когда на небе появились первые звёзды, он пополз к белым юртам, неосторожно оставляя за собой борозду глубиной не меньше полуметра. Так капитан Зарецкий оставил потомкам наколку для изобретения сохи.
… А в это время Коша заскучал, ему надоели вечно пьяный Пономарь и излишне религиозный Синюшкин. Коша достал из сундука фотографию капитана Зарецкого, поставил ее на стол и, умиленно беседуя сам с собой, разливал на два стакана. Один –для себя, другой – для Зарика. Так незаметно он уснул. И снился ему грозный вождь Чингисхан с лицом Синюшкина, перед которым танцевали две наложницы: болгарские певицы Стояна Ракова и Целка Хочева. Молодой нукер, до бесстыдства похожий на Витьку Цоя, подносил вино и сочные фрукты.
– Вот это жизнь! – восклицал во сне Коша, и по его небритому лицу с редкими остров-ками щетины расползалась блаженная улыбка.
… Всю ночь войско беспробудно пьянствовало, и внешне всё было спокойно. Только под утро один из охранников, проснувшись по малой нужде, увидел почти обессиленного чужеземца, слабо перебирающего руками и ногами в попытках отползти подальше от ханского гарема.
– Ой, шолмос, злой дух, сгинь проклятый…, – пробормотал монгол и ткнулся от страха головой в землю. Через мгновенье он вновь поднял голову, но злой дух не исчез. Суеверный охранник поднял тревогу. Он бил кривым мечом по щиту и призывал на помощь. На его зов сбежались батыры и повязали чужеземца.
«Эх, не рассчитал я силы», – сокрушался «злой дух» капитан Зарецкий, – «ну, на кой мне нужна была эта последняя… пятисотая?» Так он понял, что поговорка «Жадность фраера губит» не лишена оснований.
… Сон Коши продолжался. Вместо Чингисхана он видел уже себя в окружении красавиц. И только Коша хотел поцеловать одну из них в сахарные уста, на лице красавицы начали быстро расти пышные усы и они превратились в капитана Зарецкого. Грустные глаза Зарика говорили: « Всё, Коша, не пивать нам с тобою больше молдавского портвейну…»
Коша проснулся и понял, что с его другом капитаном Зарецким произошла беда. Он разбудил Синюшкина, и стали они думать, как помочь несчастному другу.
… В грязную юрту, где лежал связанный, обессиленный Зарик, вошёл огромного роста одноглазый монгол:
– Эй, ты, паршивый пёс! Я – славный воин Субудай-багатур – вызываю тебя на честный бой, и, если ты, как трусливый шакал, откажешься, то просто переломлю тебе хребет.
Связанному по рукам и ногам Зарику ничего не оставалось, как согласиться. Субудай-багатур взял его за шиворот и вытащил из юрты. Посмотреть на наглого чужеземца сбежалось все войско. Такого количества солдат капитан Зарецкий не видел даже во время парада войск ООН. Его обступили со всех сторон кровожадные батыры, но в глазах, устремлённых на жертву, Зарик читал только зависть. Весть о том, что этот чужеземец за ночь оттрахал весь гарем Чингисхана, мигом облетела всю Орду, и воины спешили увидеть такого счастливца.
Но вдруг всё стихло. Из огромной красивой юрты вышел хан. Войско упало на колени.
«Вот он, Чинги…», – думал с грустью капитан Зарецкий, но, разглядев лицо хана, удивлено воскликнул: «Да это же Рыжажоп!»
Хан махнул рукой, и подбежавшие нукеры развязали Зарика.
– Иди и подохни! – показал хан рукой в сторону Субудая-багатура.
… Синюшкин сидел на полу, скрестив ноги. Он закатывал глаза и как-то странно махал руками. Коша сидел рядом и пристально наблюдал. Со стороны казалось, что это профессор Кашпировский проводит опыт над очередным клиентом. А дело было в том, что друзья перевоплощались. После того, как Синюшкин принёс жертву духам в виде литра самогона, духи открыли ему, где находится капитан Зарецкий и как к нему попасть. Синюшкин раскачивался всё сильней и всё громче призывал духов пернести их с Кошей из времени настоящего в далёкое прошлое. И духи вняли молитвам и перенесли Синюшкина с Кошей во времена Чингисхана. А в это время проснувшийся Пономарь лупал глазами и не мог понять, почему Коша и Синюшкин тают на глазах, становясь прозрачными.
– А-а-а! – закричал Пономарь и выбежал из хаты. Он нёсся по улице и вопил, что бросит пить. Народ шарахался и ругался, пока кто-то не позвонил и не вызвал милицию. Через десять минут он уже сидел в «обезьяннике» и требовал адвоката. Его просьба была исполнена, но пришел не адвокат, а психиатр.
… Капитан Зарецкий опять лежал в грязной старой юрте связанный по рукам и ногам.
– Субудай-багатур, Субудай-багатур… – брезгливо бормотал Зарик. – Дистрофик ваш Субудай-багатур! Я таких багатуров пачками ложу и в штабеля складываю…
Ночью его разбудил женский шёпот. Это самая молодая и самая красивая жена хана незаметно прокралась в юрту, подкупив охранника. За ремень с бляхой и кокарду с капитанской фуражки он пустил ее к пленнику.
– Солнце моё, – прошептала девушка, – сегодня хан созвал великий курилтай, на котором они решили завтра отрезать тебе… это… – и она погладила Зарика своей прекрасной рукой чуть ниже живота. – А мы решили объявить хану забастовку, девочки уже пишут прокламации.
– Ты развяжи меня, милая…
Горела свеча, острым клинком из дамасской стали девушка перерезала сыромятные ремни и стала его кормить. Сожрав баранью ногу и выпив бурдюк архи, Зарик обнял девушку и сказал:
– Прикрути фитилек-то: коптит…
Потом ещё долго до утра прерывающимся голосом Зарик рассказывал красивой неграмотной девушке о том, кто такие митьки, и чем они занимаются. Затем спел ей гребенщиковских «Козлов», под которых она и уснула. На рассвете девушка незаметно исчезла. В руках у Зарика остался клинок из дамасской стали и огромное желание жить.
… Коша и Синюшкин лежали за камнем и прикидывали, в какой из юрт находится Зарик.
– Наверняка в самой стрёмной, – говорил Синюшкин.
– Нет, – спорил Коша. – Там, где бабы живут. Что я, Зарика не знаю, что ли?
Долго бы они ещё спорили, если б не увидели при свете восходящего солнца девушку, выбежавшую из старой грязной юрты.
– Теперь понятно? – улыбался довольный Коша, делая глоточек портвейна, предусмотрительно взятого с собой в прошлое.
– Я же говорил, что в самой стрёмной, – кивал не менее довольный Синюшкин, тоже изрядно отхлебнув.
Через час Коша, Синюшкин и капитан Зарецкий уже бежали в сторону восхода солнца, где ждала их машина времени.
…В юрту Чингисхана вбежал запыхавшийся молодой нойон и упал на колени:
– О, Великий Хан, чужеземец сбежал. Он зарезал целый тумэн твоих лучших нукеров… Вот, что от него осталось, – и воин протянул хану красную книжечку с гербом на обложке.
– Паспорт, – прочитал слеповатый хан.
Он раскрыл книжечку и стал рассматривать.
– Та-ак… Зарецкий Владимир Александрович. Национальность: ород. Ах, проклятый! Я так и думал, что это русский шпион!
В голове хана переплетались мысли:
– Владимир, Владимир… Уж не тот ли это Владимир – великий князь Киева? И какой сильный воин?! А вдруг ждёт меня на Руси поражение? Какой же после этого я буду Покоритель Вселенной? Нет, не пойду на Русь, но сыновьям и внукам своим завещаю покорить русскую землю. А поверну-ка я в Хорезм: что-то шах Мохамбед шибко вольным стал. Уж с этим боровом я как-нибудь совладаю…
… После многодневного пути наши друзья решили отдохнуть. Совершив побег на одинокий, никем не охраняемый улус, они затарились молочной водкой и девушками. Наконец-то Коша увидел свой сон наяву. Он сидел на своем коне-тёзке, которого подарил ему Зарик, отхлебывал из бурдюка, поглядывая на танцующих девушек. Много трудов стоило Зарику с Синюшкиным уговорить Кошу вернуться домой. Коша согласился, но с условием взять всех девушек с собой. Друзья не стали спорить, так как это было бесполезно.
«По коням!» – скомадовал Чингисхан, и начался поход. Потянулись конные и пешие воины, бесчисленные повозки. Впереди на лихом коне ехал сам Покоритель Вселенной и её окрестностей. Его душила обида. Чем он прогневал злых духов? За что они наслали на него этого князя Владимира? Уже неделю в гареме была забастовка. Хан психовал: жёны ему не давали. В самом гареме творилось что-то невообразимое: жёны хана шили себе тельняшки и рисовали картины из жизни митьков. Самой популярной была тема спасения Зарика из плена Чингисхана…
… Вернувшись домой, все трое смертельно напились. Коша хватался за голову и причитал: «Ну почему ты раньше не рассказал про ханский гарем?» Синюшкин сидел на полу и опять перевоплощался. Видимо, это ему очень понравилось, и он опять куда-то собрался. В углу дремал Пономарь, держа в руках повестку из милиции и квитанцию об уплате штрафа за нарушение общественного порядка.
Зарик перелистывал «Жестокий век» Исая Калашникова и, когда находил строки о ханском гареме, мысленно улыбался.
– А всё-таки зассал Рыжажоп на Русь идти! – воскликнул Капитан Зарецкий. – Моя совесть чиста!
Железное спокойствие окутывало душу главного разведчика страны, великого секретного партизана всех времён и частей света, а по его расслабленному телу пробегала волна чувства глубокого удовлетворения.
Часть третья
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 171; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!