Моя индоктринация: Как я стал мунистом
Когда мы проехали через высокие, черные, сделанные из железа ворота стоящего миллионы долларов поместья в Тэрритауне, штат Нью-Йорк, кто-то наклонился ко мне и сказал: “В этот уик-энд у нас будет объединенный семинар с Церковью Унификации”. Моей умственной реакцией была мгновенная серия вопросов, которые в тот момент я не мог высказать устно. “Семинар? Церковь? Что здесь происходит? Почему никто мне ничего не сказал раньше? Как я смогу вернуться в Квинс?”
Выйдя из фургона, мы столпились в небольшом деревянном строении, укрытом среди больших деревьев. Я ощущал страх. “Послушайте, я действительно думаю, что хотел бы вернуться в Квинс,” — сказал я одному из присутствующих, улыбающемуся молодому человеку со светлыми волосами и приклеенной к лицу улыбкой.
“О, действуйте, вы прекрасно проведете время! — сказал он, похлопывая меня по спине. — Во всяком случае, никто сегодня вечером не едет в город”. Я решил извлечь максимум из ситуации и не устраивать сцену. Мы поднялись по лестнице и вошли в комнату, которая, как я узнал позднее, была студией художника. В другом конце комнаты была большая черная доска. Металлические складные стулья были аккуратно уложены в углу.
Через несколько минут нас разделили на маленькие группы. Руководители вручили нам листы бумаги и цветные карандаши и попросили нарисовать рисунок с домом, деревом, горой, рекой солнцем и змеей. Никто не спрашивал, зачем; все просто подчинились.(Гораздо позже я узнал, что это упражнение было формой тестирования проектируемой личности, используемого для проверки внутренних мыслей человека).
|
|
|
Мы по очереди представлялись друг другу, сидя с перекрещенными ногами на полу красивого деревянного строения, части большого поместья с громадным особняком, которое, как я узнал позднее, было куплено у семьи Сигрэм. Пока мы сидели на полу, нас вовлекли в пение народных песен. Я был озадачен тем, насколько это все было по-детски, но, похоже, никто не возражал. Атмосфера события с множеством охваченных энтузиазмом молодых людей, собравшихся вместе, возвращала теплые воспоминания о летнем лагере. В эту ночь нас проводили на раскладушки на крыше переделанного сарая, женщин и мужчин поместили в отдельные комнаты. Как оказалось, хорошо выспаться было почти невозможно. Там не только было слишком много людей, но там были два громких храпуна! Тем более в воображении я был в летнем лагере. Другие вновь прибывшие вместе со мной провели бессонную ночь.
Когда пришло утро, пылкий молодой человек из группового дома в Квинсе сел и заговорил со мной. Он сказал мне, что у него также сначала вызвали отвращение некоторые вещи, которые он услышал и увидел на своем первом семинаре. Он умолял меня не замыкаться, но дать “им” шанс представить то, что он назвал Божественным Принципом. “Пожалуйста, не судите о них до тех пор, пока у вас не будет возможности услышать все в целом”, — умолял он. Он сказал мне, что если я уйду сейчас, то буду сожалеть об этом всю остальную жизнь.
|
|
|
Его голос настолько был полон тайны и интриги, что это компенсировало мои подозрения и возбудило мое любопытство. “Теперь, — сказал я самому себе, — я, наконец, получу ответы на все вопросы”. Или я так думал.
Утром перед завтраком нас повели на ритмическую гимнастику. После этого мы пели песни. Когда мы сидели на полу, харизматический мужчина с голубыми, как лед, глазами и проникновенным голосом представился и сообщил основные правила уик-энда. Он был директором семинара. Нам было сказано, что мы должны проводить все время вместе в тех маленьких группах, куда нас записали. Нельзя было гулять пешком вокруг поместья в одиночку. Вопросы можно было задавать только после того, как закончится лекция, когда мы снова очутимся в своей маленькой группе. Затем он представил лектора, Вэйна Миллера.
Американец в возрасте около тридцати лет, одетый в голубой костюм, белую рубашку и красный галстук, мистер Миллер источал обаяние и уверенность семейного врача. По мере того, как час за часом он читал лекцию, я испытывал все большее неудобство. Семинар был слишком странным. Почти все здесь мне нравились как люди: они были яркими, добросердечными студентами колледжа, как и я. Но мне не нравилась чрезмерно структурированная окружающая среда, по-детски религиозная атмосфера и то, что меня ввели в заблуждение относительно природы этого уединения на уик-энд. Однако, всякий раз, когда я начинал возражать, мне предлагалось сохранить свои вопросы до конца лекции. В малой группе мне всегда говорили: “Это хороший вопрос. Придержите его, потому что на него ответят в следующей лекции”. Снова и снова мне предлагалось не судить о том, что я слышал, до тех пор, пока я не услышу все. Тем временем я слушал огромное количество материала о человечестве, истории, цели творения, о духовном мире против материального мира и так далее, причем большая часть этого предполагала признание того, что было сказано ранее.
|
|
|
Весь уик-энд был расписан с утра до вечера. Свободного времени не было. Не было возможности остаться одному. Члены численно превосходили вновь прибывших в пропорции три к одному и постоянно окружали нас. Нам, новичкам, никогда не разрешалось говорить друг с другом без сопровождения. Первый день пришел и ушел, оставив мое чувство реальности более или менее нетронутым. Прежде чем мы отправились спать, нас попросили заполнить листы “размышления”, раскрывающие все, что мы думали и чувствовали. Я наивно их заполнил. У меня была вторая беспокойная ночь, но я был так истощен эмоционально и физически, что ухитрился проспать несколько часов.
|
|
|
День второй, воскресенье, начался точно таким же образом. Но теперь мы все были в этой сумасшедшей, напряженной среде в течение тридцати шести часов, которые ощущались скорее как неделя. Я начал спрашивать себя: “Может быть, что-нибудь не так со мной? Почему я кажусь единственным человеком, сомневающимся в этой чепухе? Может быть, она глубже, чем я в состоянии ухватить? Разве я недостаточно духовен, чтобы понять то, чему они учат?” Я начал слушать мистера Миллера более серьезно и принялся делать записи.
К вечеру воскресенья я был более чем готов ехать домой. Но становилось все более и более поздно, а никто не делал ни единого движения, чтобы уехать. Наконец, я заговорил и сказал, что теперь я должен уехать. “О, пожалуйста, не уезжайте! — взмолились несколько человек. — Завтра самый важный день!”
“Завтра? У меня занятия в понедельник!” — я объяснил, что для меня было невозможно остаться еще на день.
Директор семинара отвел меня в сторону и сказал, что все остальные решили остаться на третий день. “Никто не сказал вам, что это трехдневный семинар?” — спросил он.
“Нет, ‑ответил я. — Я никогда бы не приехал, если бы знал, что это заставит меня пропускать день занятий”.
“Ну, коль скоро ты услышал первые две трети, не хочешь ли ты знать заключение?” — спросил он интригующе. Завтра, пообещал он, все станет ясно.
Часть меня действительно с любопытством хотела услышать все. Но я также зависел от этих людей в плане транспорта. Я не хотел беспокоить друзей или семью срочным телефонным звонком, чтобы они проехали всю эту дорогу, вызволяя меня, или, что еще хуже, начать путешествовать с помощью попутных машин в незнакомой части штата ночью в середине зимы.
На третий день нас подняли на беспримерную эмоциональную высоту. Самая мощная из лекций мистера Миллера в этот день называлась “История Восстановления”. Она претендовала на то, чтобы быть четкой и точной картой метода Бога для возвращения человечества назад к Его оригинальному намерению. “Наукой доказано, что в истории существует модель повторяющихся циклов,” — заявил мистер Миллер. На протяжении долгих часов лекций все эти циклы указывали на невероятное заключение: Бог послал своего второго Мессию на Землю между 1917 и 1930 годами.
Кто был этот новый Мессия? Никто на семинаре не мог бы этого сказать.
К тому времени, когда мы были готовы ехать назад в город, я был не только утомлен, но и очень смущен. Меня поощряли рассмотреть простую возможность того, что Бог трудился всю мою жизнь, чтобы приготовить меня к этому историческому моменту. В другие минуты я думал, что все это абсурдно — дурная шутка. Однако никто не смеялся. Атмосфера искренней серьезности наполняла переполненную студию. Я запомнил последние мгновения лекции мистера Миллера.
“Что, если?...что, если?...что, если...это правда? Можете вы предать Сына Божьего?” Мистер Миллер спрашивал со страстью в голосе, его глаза медленно поднимались вверх, когда он заканчивал. Наконец, директор семинара вышел вперед и исполнил очень эмоциональную молитву о том, что мы были потерянными детьми Бога и нам следовало открыть сознание, чтобы следовать тому, чего Бог хотел от нашей жизни. Он продолжал все дальше и дальше, молясь, чтобы все человечество прекратило жить такой эгоистичной материалистической жизнью и вернулось к Нему. Он извинялся снова и снова за все случаи в истории, когда Бог призывал людей исполнить Его волю, но был покинут. Он заверял, что сам выйдет на более высокий уровень обязательства и преданности. Его искренность была подавляющей. Нельзя было остаться безучастным.
Когда фургон, наконец, вернулся поздно ночью в дом Крестового похода за единый мир, я был полностью изнурен и хотел только отправиться домой и спать. Но мне все еще не разрешили уехать. Джаап Ван Россум, директор дома, настоял на том, чтобы я остался и немного поговорил с ним. Я отчаянно хотел уйти. Он был настойчив. Он усадил меня перед потрескивающим огнем и читал мне биографию скромного корейца, о котором я никогда прежде не слыхал, Сан Мьюнг Муна. История заключалась в том, что Мун испытал огромные трудности и несчастья, чтобы провозгласить истину Господа и бороться против Сатаны и коммунизма. Когда он закончил, Джаап умолял меня молиться о том, что я услышал. Он сказал, что я теперь в ответе за великую истину, которой меня научили. Если я повернусь к ней спиной, я никогда себе не прощу. Затем он попытался убедить меня остаться в доме на ночь.
Мысленно все во мне вопило: “Выметайся! Выметайся! Убирайся к черту от этих людей! Тебе нужно время, чтобы подумать”. Чтобы спастись, я закричал: “Нет! Отцепитесь от моего чемодана!” — и бросился в ночь. Тем не менее, я чувствовал себя виноватым в том, что был груб с этими искренними и чудесными людьми. Я ехал домой почти в слезах.
Когда я прибыл домой, мои родители (как они сказали мне позднее) подумали, что я был накачан наркотиками.. Они сказали, что я выглядел ужасно: глаза стеклянные, и я явно был в замешательстве. Я попытался объяснить им, что случилось. Я был измучен и говорил бессвязно. Когда я сказал им, что семинар был связан с Церковью Унификации, родители расстроились и подумали, что я собираюсь стать христианином. Их немедленной реакцией было: “Давай завтра пойдем и поговорим с раввином”.
К несчастью, мой раввин никогда не слышал о Церкви Унификации и никогда не имел дела ни с кем, вовлеченным в культ. Он думал, что я заинтересован в том, чтобы стать христианином. Он не знал, что сказать и что делать. Я ушел прочь, говоря себе: “Единственный способ добраться до сути этого дела — это исследовать его самому”. Тем не менее, я боялся. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь, кто знал об этой группе, но не был преданным членом. В феврале 1974 года ни один из тех, кого я знал, ничего не слышал о мунистах.
Бесконечные вопросы проходили через мое сознание. Готовил ли меня Бог в течение всей моей жизни к миссии установления Царства Небесного на земле? Был ли Сан Мьюнг Мун Мессией? Я искренне молился Богу, чтобы он дал мне знак. Был ли Божественный Принцип новой истиной? Что мне следует делать?
В возбужденном состоянии замешательства мне не приходило в голову, что я был подвергнут контролю сознания (1) — что тогда как неделю назад я не верил в Сатану, теперь я боялся, что он воздействует на мои мысли.
Родители порекомендовали мне оставаться в стороне от группы. Они не хотели, чтобы я отказался от иудаизма. Я также не хотел отказываться от иудаизма; я хотел сделать то, что правильно. Если Мун является Мессией, рассуждал я, тогда я буду выполнять свое иудаистское наследие, следуя за ним. Хотя мои родители возражали против группы, я верил, что будучи независимым девятнадцатилетним человеком, я в состоянии принимать собственное решение по данному вопросу. Я хотел сделать то, что было правильным. Поступая таким образом, как мне сказали члены группы, позднее я могу вмешаться в интересах своих родителей и спасти их духовно.
После нескольких горячих дней молитвы я получил то, что, по моему мнению, было “знаком”. Неспособный сконцентрироваться на своей учебной работе, я сидел на краю кровати. Я спустился оттуда, поднял одну из философских книг и наугад открыл параграф, который говорил, что история идет определенными циклами, чтобы помочь человеческим существам развиваться в более высокой плоскости. В этот момент я подумал, что у меня духовный опыт. Как я сумел открыть книгу именно на этом параграфе? Я подумал, что Бог явно сигнализирует мне, чтобы я обратил внимание на лекции мистера Миллера. Я почувствовал, что должен вернуться и узнать об этом движении больше.
Завязывание узла: Я становлюсь “членом организации”
Как только я позвонил в центр, меня загнали на другой трехдневный семинар. Когда я спросил у члена, почему мне не сказали правду о религиозном качестве движения, он спросил: “Если бы ты знал заранее, ты бы пришел?” Я допустил, что, вероятно, не пришел бы. Он объяснил, что мир контролируется Сатаной после того, как он обманом заставил Адама и Еву не подчиниться Богу. Теперь дети Господа должны обманывать детей Сатаны, чтобы те следовали воле Бога. “Перестань мыслить с точки зрения павшего человека. Думай о точке зрения Господа. Он хочет видеть свое творение восстановленным в Его оригинальном идеале — в Саду Эдема. Это все, что имеет значение!” Позднее стало очевидно, что этот “небесный обман” применялся во всех аспектах организации — вербовке, сборе денег, общественной информации. Поскольку члены так сосредоточены на осуществлении своих предназначенных целей, не остается места для “старой морали”. Группа даже использовала Библию, чтобы “показать”, что Бог смотрел сквозь пальцы на обман несколько раз в истории, чтобы увидеть, что Его план выполняется. (2). Признав способ, которым я был обманут, я настроил самого себя на то, чтобы начать обманывать других.
Хотя семинар был почти идентичным по содержанию с тем, что был у меня на предыдущей неделе, я чувствовал, что на этот раз мне надо слушать с открытым сознанием и делать записи. “На прошлом уик-энде я был слишком циничным”, — подумал я.
На этот раз Миллер давал лекцию о коммунизме. Он объяснил, что коммунизм был сатанинской версией божественного идеального плана, однако она отрицала существование Бога. Следовательно, это была собственная религия Сатаны на земле, и ей следовало страстно сопротивляться. Он сказал, что последняя мировая война будет проходить через три следующих года между коммунизмом и демократией (в то время в 1977 году), и если члены движения не будут работать достаточно упорно, результатом будут невероятные страдания.
К концу этих трех дней Стив Хассэн, который пришел на первый семинар, исчез, замененный новым “Стивом Хассэном”. У меня поднялось настроение от мысли, что я был “избран” Богом и что моя жизненная тропа отныне была единственным “истинным курсом”. Я испытывал также широкий круг других ощущений: я был поражен и гордился тем, что избран для лидерства, испуган тем, какая большая ответственность лежала на моих плечах, и испытывал эмоциональный подъем при мысли, что Бог активно работал, чтобы осуществить Сад Эдема. Больше не будет войн, не будет бедности, не будет экологического разрушения. Только любовь, истина, красота и добро. Но все еще голос глубоко внутри меня призывал меня быть настороже, подвергая все сомнению.
После этого семинара я вернулся в Квинс. Я решил переехать в местный дом мунистов на несколько месяцев, чтобы получить ощущение данного стиля жизни и изучить Божественный Принцип до того, как я дам обещание верности на всю жизнь. После первых нескольких недель моего пребывания там я встретился с могущественным лидером, Такеру Камияма (3), японцем, ответственным за Церковь Унификации в Нью-Йорке. Меня немедленно привлекло к нему. Он поразил меня тем, что был очень духовной, скромной личностью. Я хотел узнать все, что можно, от него.
Ретроспективно я понимаю, что мистер Камияма привлек меня потому, что обладал качествами, отличными от тех, действию которых я подвергался, будучи ребенком. Он был мечтателен. У него были власть и статус. Мой отец, простой бизнесмен, неоднократно говорил, что один человек никогда не сможет изменить мир. Камияма очень сильно верил в то, что один человек может очень серьезно повлиять на существующую ситуацию. Он был чрезвычайно религиозен и эмоционально выразителен. Мой отец, хотя по-своему, в спокойной манере, искренний человек, таким не был. Оглядываясь назад и анализируя взаимоотношения, я вижу, что позволил Камияме занять место отца. Тот вид словесного одобрения и физической привязанности, который я искал у отца, был дан мне этим человеком, который использовал этот эмоциональный способ, чтобы мотивировать и контролировать меня.
Как оказалось, я был первым новым человеком, который присоединился к центру в Квинсе. Как раз за месяц до этого большой центр в Манхэттене разделился на восемь зависимых центров, распространившихся в различных районах Нью-Йорка. Поскольку я был первым, мистер Камияма сказал, что это был знак, что я предназначен стать крупным лидером. Он сделал меня одним из своих двенадцати американских учеников и наблюдал за всем, что я делал.
Хотя до этого мне никогда не нравилось состоять в группах, мой элитный статус в данной группе заставлял меня чувствовать себя особенным. Благодаря связи с Камиямой я имел доступ к самому Мессии — Сан Мьюнг Муну — который был основной фигурой отца.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!