СЕБАСТЬЯН И ТАННЕР ВСТРЕЧАЮТСЯ 17 страница
Отем пододвигается ко мне ближе и делает вид, будто она моя девушка. Тут же включившись в игру, я обнимаю ее и смотрю ему прямо в глаза. Илай отводит взгляд.
— Не хочешь поэкспериментировать вон с этим? — шучу я.
— Вот уж нет, — ворчливо отвечает Одди.
После нашего прерванного появлением Отем разговора по телефону Себастьян уехал участвовать в церковном мероприятии в какой-то парк в Саут-Джордан. До шести часов его дома не будет, что, впрочем, не останавливает меня от бесконечной проверки сообщений: не пришли ли какие-нибудь наводящие на определенные мысли эмодзи?
Но ничего нет.
Мне не нравится, как мы отставили все в сторонку — сказав друг другу: «Обсудим это позже», — и особенно не нравится то, что Себастьян вроде бы даже не заметил, как на меня повлияли его слова, сказанные в четверг. О чем-то похожем я читал в брошюрах, которые мне приносит мама, — мол, квир-людям свойственны постоянные сомнения, поскольку мы понимаем, что нас могут отвергнуть не только из-за нашей идентичности, но и по более глубоким причинам — вот только ничего подобного я раньше не чувствовал. Если Себастьян не считает себя геем, то какого черта он делает рядом со мной?
Я поближе притягиваю к себе Отем и успокаиваюсь от ее тепла.
Мэнни собирает несколько ребят, чтобы те помогли ему собрать большой радиоуправляемый Хаммер, и когда они заканчивают, то по очереди запускают его по ведущей к озеру неровной тропинке между валунами и парковкой.
|
|
|
Наше внимание привлекает потасовка недалеко от моей машины. Друзья Коула борются, смеются, и все мы наблюдаем, как один крупный парень — кажется, его зовут Мика — побеждает Илая. Лежащий под ним Илай пихается, но встать не может. Не знаю, как так случилось, что его уделали, пусть даже и в шутку, но смотреть на это одно удовольствие. Мы даже не сказали это вслух, но и так всем понятно, что он форменный мудак.
— Слезь с меня, пидор! — орет Илай, заметив, как много внимания к нему приковано.
Внутри меня будто все замерзает и перестает функционировать. И вся моя энергия сейчас направлена на то, чтобы контролировать выражение лица.
Одди рядом со мной тоже замирает. Слово «пидор» словно эхом проносится над поверхностью озера, но оно задело только нас двоих.
Смеясь еще сильнее, Мика встает и помогает подняться Илаю.
— У тебя конкретный стояк, гомик поганый, — говорит Илай и отряхивает джинсы. Его лицо становится краснее, чем было.
Отвернувшись, я делаю вид, будто хочу всего лишь полюбоваться красивым видом, но краем глаза замечаю, что Одди уже готова голыми руками оторвать Илаю яйца. И винить ее не могу — я и сам в ужасе, что люди где-то еще продолжают употреблять такие слова.
|
|
|
Мика тем временем равнодушно отходит в сторону. Остальные парни подходят к нему, пока он поднимает валяющийся на земле пульт, и напряжение отступает так же легко, как разбиваются волны о скалистый берег.
— Отвратительно, — шепчет Одди. Она смотрит на меня, а я пытаюсь ей улыбнуться сквозь сдерживаемую ярость. Я сейчас подражаю Себастьяну и впервые понимаю его потрясающую фальшивую улыбку. У него большой опыт.
Отем встает и отряхивает сухую траву со своих джинсов.
— Думаю, нам нужно уйти.
— Ты в порядке? — сделав то же самое, спрашиваю я.
— Ага, — отвечает она. — Просто не моя тусовка. Зачем только Коул общается с этими мудаками?
Это тоже не моя тусовка. Я чувствую облегчение.
— Понятия не имею.
Мэнни идет за нами и пытается отговорить.
— Ребят, вы же только что приехали. Неужели не хотите устроить гонки этих машин?
— Я говорила Таннеру, что еще с утра неважно себя чувствую, — сочиняет Одди. — А сейчас стало хуже.
— Отвезу ее домой, — говорю я, пожав плечами, будто она тащит меня отсюда против воли. Но гонки дистанционно управляемых машинок плюс гомофобия — это все-таки не мое.
Проводив нас до машины, Мэнни останавливает меня, прежде чем я успеваю сесть за руль.
|
|
|
— Таннер, по поводу того, что сказал Илай…
По шее покалывающе проносится жар.
— А что он сказал?
— Ой, да ладно тебе, — смеется Мэнни и смотрит в сторону, словно говоря «Не заставляй меня повторять это вслух». — В общем, Илай идиот.
Я хочу скорее сесть в машину.
Это так странно.
И очень плохо.
Словно он знает обо мне. Но как он узнал?
Не любящий ходить вокруг да около, Мэнни поднимает солнцезащитные очки на голову и, смущенно прищурившись, смотрит на меня.
— Танн, подожди. Хочу, чтобы ты знал: у нас все окей, да? Я бы никогда не позволил, чтобы кто-то наговорил тебе всякого дерьма.
Я не сопротивляюсь, когда он притягивает меня в свои объятия, но при этом чувствую себя рядом с ним бессильным и маленьким. Где-то на задворках памяти пытаюсь найти, где и как успел выдать себя, и когда Мэнни понял, что мне нравятся парни. Но ничего подобного вспомнить не получается.
— Мэнни, приятель. Все окей. Я даже не понимаю, о чем ты.
Отстранившись, он смотрит на Отем, стоящую очень неподвижно. А потом снова поворачивается ко мне.
— Эй, ладно тогда, чувак. Извини. Я недопонял.
Мэнни поворачивается и уходит, оставив нас с Отем стоять на ветру. Какое-то время мы молчим.
|
|
|
— Что это было? — наблюдая, как он уходит, спрашивает Одди.
— А я откуда знаю? — я смотрю на нее и пытаюсь найти произошедшему какое-нибудь простое объяснение. Собственно, я всегда так и делаю. Вот только обычно соображаю быстро. Супербыстро. Но сегодня… сам не знаю, может, я устал. Или может, мне надоело защищаться. А может, меня добило, что Себастьян отрицал очевидное. Или же ураган, состоящий из моих чувств — лжи и полуправды — просто сорвал с петель ставни на моих воображаемых окнах, и Одди теперь видно, что было скрыто внутри.
— Таннер, что происходит?
Таким же голосом тогда задал мне вопрос и Себастьян, в горах. «Я не понимаю, почему ты так расстроен».
Отем все прекрасно понимает — так же, как и Себастьян. Просто хочет, чтобы я произнес это вслух
— Я… — начинаю я и смотрю в небо. Там летит самолет. Интересно, куда. — Кажется, я влюблен в Себастьяна.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Одди улыбается, но ее улыбка чересчур радостная и какая-то искусственная. Я едва не смеюсь, потому что моя первая мысль — Себастьян умеет фальшиво улыбаться намного лучше Отем, но ляпнуть это сейчас не самая лучшая идея.
— Давай поговорим в машине, — предлагаю я.
Также на автомате она поворачивается и идет к пассажирской двери. Я нахожусь в какой-то прострации, потому что слова Мэнни и выражение его лица без остановки вертятся у меня в голове, а еще вот-вот произойдет разговор с Отем, но поскольку я ждал его так долго, чувствую безумное облегчение.
Она захлопывает дверь. Я сажусь рядом и вставляю ключ в замок зажигания, чтобы включить обогрев.
— Итак.
Поджав под себя ногу, Отем поворачивается ко мне.
— Так, ладно. Что сейчас произошло?
— Судя по всему, Мэнни догадался, что мне нравятся парни.
Она несколько раз моргает. Я знаю, что Отем поддерживает геев — обожает Эмили и Шивани, злится на Церковь СПД из-за их позиции относительно нетрадиционной ориентации ее последователей, а прошлой весной помогала раздавать флаеры в Прово Хай перед мероприятием Альянса геев и гетеросексуалов. Но одно дело поддерживать чисто теоретически. И совсем другое — столкнуться с этим лицом к лицу. В лице ее лучшего друга.
— Чисто технически я би. И был таким, наверное, всегда, но убедился в свои тринадцать лет.
Одди показывает пальцем на свое лицо.
— Если у меня сейчас какое-то другое выражение, отличное от нормального принятия, то надеюсь на твое понимание: это лишь потому, что я расстроена. Ведь ты не сказал мне раньше.
Я пожимаю плечами. Нет необходимости заострять внимание на том, что выбор подходящего времени для подобных рассказов от нее не зависит.
— Ну, короче. Дела обстоят примерно так.
— Похоже, это реально важно.
Я смеюсь.
— Так и есть. Важно. Я практически рассказываю тебе, как именно бьется мое сердце.
Отем выглядит озадаченной.
— Но ты же целовался с Джен Райли в десятом классе. Я сама видела, — говорит она. — А как насчет Джессы, Кайли и Трин? Ты ведь занимался сексом. С девушками.
— Я и с тобой целовался, — напоминаю ей я. Отем краснеет, а я показываю на себя: — Я би.
— Разве не было бы странно, если у нас в школе была бы девушка — которую мы оба обсуждали и считали нереально сексуальной, милой и просто идеальной — при этом я была бы в нее влюблена, но варилась в своих чувствах в одиночку, ничего тебе не сказав?
В таком ключе обо всем этом я не думал, и даже от гипотетической ситуации мне становится грустно, потому что вот он я — доступен для разговора, но Одди не рассказала бы мне из-за отсутствия доверия.
— Да, пожалуй, ты права. Но в свою защиту хочу заметить, что это Прово. И ты же знаешь мою маму. В этих вопросах она… занимает как бы воинственную позицию. Я не могу позволить находиться в моем ближнем окружении кому-то, кто не мог бы меня полностью поддерживать. Поэтому идти на риск, чтобы ты конфликтовала сама с собой или имела проблемы из-за меня, я не хотел.
— Боже, теперь мне многое стало понятно, — Отем делает глубокий вдох и, отвернувшись к окну, медленно выдыхает. Когда на стекле появляется конденсат, она рисует на нем пальцем сердечко, фотографирует, капсом подписывает «ВАУ» и размещает в Снэпчате. — Давай вернемся к Себастьяну.
— Ага, Себастьян знает, — сделав вид, будто понял ее неправильно, отвечаю я. — Хотя узнал он случайно. В описании своей книги… я забыл убрать слово «квир», а в том, что она автобиографична, сомнений нет.
От того, насколько обыденно я произношу это слово, глаза Одди округляются. Я и забыл, что не у всех дома мама ходит в пижаме с надписью «МОЙ СЫН КВИР, И ОН КРУЧЕ ВСЕХ».
— Твоя книга о нем?
— Я начал писать о том, каково быть мной в подобном городе. А потом появился Себастьян, и… да. Книга о том, как я в него влюбился.
— А он…
— Он не говорил, что гей, — отвечаю я. И чисто технически не вру. Хотя в любом случае аутинг я ему устраивать не стану. — И он по-прежнему собирается на миссию, так что я предположил…
Отем с улыбкой берет меня за руку.
— Это не значит, что он не гей, Танн. Множество мормонов геи. Множество миссионеров и даже женатых мужчин.
— Возможно. Просто я… подавлен.
Отем сжимает мои пальцы. И, прежде чем она задает вопрос, ее щеки вспыхивают:
— А ты занимался сексом с парнем?
Я мотаю головой.
— Только целовался. И в течение нескольких месяцев у меня был парень. Это еще до моего приезда сюда.
— Ого, — она прикусывает губу. — Как представлю себе вас с Себастьяном… целующихся…
У меня вырывается радостный хохот.
— А вот и она. Отем собственной персоной.
Мы принимаем решение поехать в торговый центр, и по дороге она засыпает меня вопросами.
Как отреагировали мои родители?
Что обо всем этом думает Хейли?
Кто еще из парней в школе мне нравится?
Со сколькими парнями я целовался?
Есть ли отличие от поцелуев с девушками?
С кем мне больше нравится?
Думал ли я открыться для всех?
Я отвечаю на все. Почти. Естественно, мне не хочется признаваться, что поцелуи с Себастьяном лучше, чем с кем бы то ни было.
И, конечно же, я говорю ей, что как только перееду в колледж, сразу «выйду из шкафа». В общем-то, я и в Пало-Альто не особо скрывался. Так что едва пересеку границу этого штата, начну размахивать радужным флагом.
Во время нашего разговора ощущается подтекст, игнорировать который невозможно: Отем больно, что я не рассказал ей раньше. К счастью, ее легко можно отвлечь объятиями, шутками и мороженым. И в душе снова весна.
Отем знает.
Значит, все хорошо.
Остаток дня проведя под прицелом ее вежливых, но настойчивых расспросов, я осознал еще одно преимущество: исчезли навязчивые мысли о том, что Себастьян уехал, что он не гей и — это особенно важно — что Мэнни сказал мне у озера. Наверное, стоит порадоваться его поддержке, но меня раздражает тот факт, что всю свою жизнь мне, видимо, придется провести в сортировке всех знакомых на две категории: безоговорочно принимающие правду обо мне и те, кому давно пора бы. Я рад, что Мэнни оказался на правильной стороне, но позволить себе излишне увлекаться вопросом о том, как же он догадался, не могу. Пытаюсь как-то уравновесить облегчение (в моем поведении заметили что-то необычное, но это не превратилось в проблему) и беспокойство (вдруг это станет заметно еще большему количеству людей… и превратится в проблему). Хочется успеть уехать из Прово, прежде чем по этому поводу тут разразится скандал.
С рожками мороженого в руке мы с Отем бродим по торговому центру среди многолюдной толпы, типичной для субботнего вечера. По субботам все ходят по магазинам. Воскресенья же предназначены для богослужений и отдыха. Мормоны не должны в этот день делать что-то, подразумевающее работу для кого-либо другого, поэтому после церкви они идут домой. Так что сегодня в магазинах толпы просто безумные.
Еще сразу заметно, что не за горами выпускные: витрины всех магазинов кричат о наличии у них платьев, смокингов, туфель, украшений, цветов. И кругом распродажи, распродажи, распродажи. Потому что выпускной, выпускной, выпускной.
Поскольку Эрик собрался наконец с духом и пригласил Отем, я снова становлюсь Поддерживающим Лучшим Другом, что означает терпеливо ждать ее у примерочной кабинки, пока она примеряет платье за платьем.
Первое платье черное, облегающее талию и длиной в пол, с короткими рукавами и небезопасно глубоким вырезом. Еще у него есть боковой разрез до середины бедра.
— Оно немного… — я тут же морщусь, стараясь не опускать взгляд ниже лица Одди. — Вернее, очень.
— Очень — то есть крутое?
— Подходит ли оно для школьных танцев в Юте? Оно… — сделав паузу, я качаю головой. — Ну, не знаю… — показываю на нижнюю половину ее тела, и Отем наклоняется посмотреть, что я имею в виду. — Да мне практически видно твою вагину, Одди.
— Таннер, нет. Не говори слово «вагина».
— А ты сесть-то в нем сможешь?
Отем подходит к пушистому розовому креслу и демонстративно садится нога на ногу. Я отвожу взгляд в сторону.
— Спасибо, что подтвердила мою правоту.
— Ну и какого цвета мое нижнее белье? — с широкой улыбкой интересуется она, думая, что я вру.
— Голубого.
Отем встает и одергивает платье.
— Черт, а мне оно понравилось, — она подходит к зеркалу, а у меня в груди вспыхивает желание ее защитить, едва я представляю на ее теле руки одержимого подростковыми гормонами Эрика. Одди встречается со мной взглядом в зеркале. — Значит, тебе не нравится?
При мысли, что из-за меня она может почувствовать себя не идеальной и не носить понравившиеся вещи, я чувствую себя козлом. Но заглушить свой инстинкт старшего брата (вместе с желанием связать руки Эрика за спиной) тоже не в состоянии.
— Нет, ты выглядишь очень сексуально. Просто… оно слишком открытое.
— Я выгляжу сексуально? — с надеждой в голосе переспрашивает Одди, и я чувствую, как хмурюсь.
— А ты разве сомневаешься?
Задумчиво хмыкнув, она рассматривает свое отражение.
— Я бы отправила это в папку «Наверное».
Отем уходит в примерочную, и под раздвижной дверью мне видно, как к ее ногам падает платье, и она отпихивает его в сторону.
— Кстати, что там с твоей книгой? Теперь, когда я знаю чуть больше прежнего, мне стало еще интереснее.
Прокручивая ленту новостей Инстаграма, я издаю стон.
— Мне она нравится, но сдать Фудзите я ее не смогу.
Отем высовывается из примерочной.
— Почему?
Отвечая, я стараюсь не углубляться в детали:
— Потому что сразу станет понятно: она о том, как я влюбился в Себастьяна. И сомневаюсь, что сын епископа высоко оценит возможность стать звездой истории нетрадиционной любви.
Голос Одди становится приглушенным, когда она примеряет другое платье.
— Поверить не могу, что книга о нем. Если хочешь, я могу быть твоим бета-ридером.
Ее предложение запускает волну панической дрожи у меня в груди. Я чувствовал бы себя куда менее открытым и уязвимым, если бы решил отправить кучу голых селфи по общешкольной рассылке, нежели если бы дал кому-нибудь почитать свою книгу. Даже Отем.
Дверь снова распахивается, и она появляется в платье, которое сшито из на треть меньшего количества ткани, чем в предыдущее. Внезапно я чувствую, будто что-то упустил. Она и раньше переодевалась при мне, но это было в духе «Ай, мои сиськи вот-вот вывалятся из выреза, так что не смотри, а лучше беги подальше». Но сейчас все совсем иначе. Более… демонстративно.
Боже, я чувствую себя придурком, всего лишь думая об этом.
— На купальник больше похоже, — замечаю я.
Ничуть не сбитая с толку, Отем перекидывает волосы на левое плечо и поправляет короткое платье.
— Так мне можно почитать или нет?
— Я еще не совсем уверен. Но скоро скажу, — я смотрю, как она одергивает подол, и, не чувствуя особой радости от поворота, куда сворачивает разговор, решаю, что обсудить платье будет более безопасно.
— Вот это мне нравится. За него тебя посадят под домашний арест вплоть до вручения дипломов, но будет весело.
Еще раз глянув в зеркало, Одди поворачивается, чтобы увидеть себя со спины.
— Кажется, слишком короткое, — размышляет она. Ее задница едва прикрыта. Если Отем наклонится поправить туфли, подол платья окажется на спине. — Но сегодня я все равно ничего не куплю. Просто присматриваюсь и набираюсь идей.
— Типа как ты это делала со свадебным платьем?
Показав мне средний палец, Отем скрывается в примерочной.
— Ты уверен, что не пойдешь на выпускной? Без тебя все будет совсем не то.
Когда она выглядывает из-за двери, я скептически смотрю на нее.
— Да-да, знаю, — говорит Одди и снова исчезает, — Ну, я к тому, что ты можешь пригласить его.
Так странно, что сейчас это стало моей реальностью: упоминать мою ориентацию в разговоре с кем-то, помимо родителей. И говорить о нем.
— Он совершенно точно откажется.
Я смотрю вниз и вижу, как она надевает джинсы.
— Паршиво тогда.
Мне беспокойно, что Отем начнет думать, будто между нами с Себастьяном что-то происходит, даже если я на это не намекнул.
— Давай-ка перечислим причины, почему это нереальная затея. Я не знаю, гей он или нет. Он мормон. Окончил школу в прошлом году. Совсем скоро уедет в книжный тур, а потом и на миссию. Так что я уверен, последнее, чего ему захочется, — это пойти со мной на выпускной.
Где-то в середине моего монолога Отем вышла из примерочной и теперь стоит, огромными глазами глядя мне куда-то за спину. Обернувшись, я замечаю выходящих из магазина Джули и Маккену, которые быстро-быстро что-то строчат в телефонах.
***
Отем считает, что девчонки ничего не слышали, но, черт, разве она может поручиться? Она ведь большую часть времени пробыла в примерочной. Я пытаюсь не дергаться, но как бы ни старался донести до Отем, что быть квиром в этом городе рискованно, ее болтовня меня не успокаивает.
Мой мобильный не перестает жужжать от сообщений, но все они не от Себастьяна. Я впервые рад, что его телефон недоступен: меньше соблазна, что расскажу ему про события с участием Мэнни, Отем, Джули и Маккены. Нужно принять меры и свести возможные последствия к минимуму, иначе он просто ВЗБЕСИТСЯ.
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 128; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!