Клятва Аниттаса и титул «Табарна»
А случилось это на рубеже IV и III тысячелетий до н. э.: хетты явились в долину реки Галис, где в ту пору обитали говорившие на неиндоевропейском языке их предшественники – хатти, и основали там несколько царств[126] .
Аборигены‑хатти постепенно растворились среди более многочисленного хетто‑лувийского населения, оставив на память о себе имена богов, названия диких животных, напитков, музыкальных инструментов, хлеба – а еще название железа и умение его обрабатывать. Кое‑кто считает, что загадочные рудознатцы‑халибы, во времена Гомера обитавшие в горах за страной амазонок и ревниво хранившие от чужеземцев секреты обработки «металла войны», и были остатками древнего народа хатти…
Но это уже относится к историческим мифам, зато можно считать доказанным фактом, что город Хаттуса обязан своим названием именно хатти.
Почему‑то этот город люто возненавидел один из древнейших владык хеттского государства, правитель Куссары Аниттас. В XIX веке до н. э. он взял Хаттусу измором, разрушил до основания и посеял на ее месте бурьян. «Если кто‑нибудь из тех, кто будет царствовать после меня, вновь заселит Хаттусу, – зловеще предостерегал Аниттас, – пусть покарает его небесный Бог Грозы!»
Несмотря на огромный авторитет Бога Грозы древняя цитадель все‑таки вскоре была отстроена снова. Кое‑кто объясняет это тем, что последующие цари принадлежали уже к другой династии, которая без особого почтения относилась к фанабериям прежней; но, скорее всего, причина здесь в другом: почти неприступное плато, в изобилии снабженное пресной водой, словно самой природой было создано для того, чтобы на нем воздвигли город.
|
|
|
К XVII веку до н. э. Хаттуса вновь процветала, причем ее обустройству могли бы позавидовать некоторые городишки нынешней российской «глубинки» (в частности, там имелась канализационная система и отлично ухоженные, посыпанные гравием улицы).
Однако при знаменитом хеттском правителе Табарне столицей все еще оставалась Куссара. Кстати, вы знаете, чем именно был знаменит Табарна? Нет? Вот и рассуждай после этого о чьих‑либо бессмертных деяниях! Да ведь этот царь так прославился своими победами, что его имя стало почетным титулом всех последующих хеттских владык – наподобие того, как имя Карл превратилось потом в «король», а имя Цезарь – в «кесарь», «кайзер» и «царь». Казалось, у Табарны было даже больше причин претендовать на бессмертие, чем у Гильгамеша, но пронеслась дюжина‑другая веков – и что осталось от его гремящей славы? Несколько предположений о том, какие именно страны он завоевал и где они находились[127] , а еще – титул, о котором ученые до сих пор спорят, начинается он с буквы «т» или же с «л».
|
|
|
Но с какой бы буквы он не начинался, правивший вслед за Табарной‑Лабарной Хаттусилис уже его носил… Кстати, вот еще одна тема для размышлений о бренности славы: некоторые исследователи на этом основании считают Хаттусилиса I и Табарну одним и тем же лицом.
Завещание Хаттусилиса I
Хаттусилис, по всей видимости, получил свое прозвище [128] за любовь к городу Хаттусе. Туда он перенес столицу царства и оттуда отправлялся в военные походы, а совершил он их немало! Этот правитель отчаянно гордился тем, что кое в чем он перещеголял самого Саргона Великого; его похвальба своими подвигами напоминает похвальбу задиристого мальчишки: «Посмотрите – вот как я могу!»
Никто раньше не пересекал реки Пураны. А я, Великий царь Табарна, перешел ее вброд, и мое войско за мною следом перешло ее вброд. Саргон тоже переходил ее когда‑то. Он поразил войска города Хаххи, но городу Хаххе он ничего не сделал, и он его не сжег в огне, и дыма от тех городов он не поднял к небесному Богу Грозы.
А я, Великий царь Табарна, уничтожил города Хассуву и Хахху, и я предал их огню, и дым от них поднял к небесному Богу Грозы. А царя города Хассу вы и царя города Хаххи я впряг, как упряжных быков, в колесницу![129]
|
|
|
От таких увлекательных занятий Великого Табарну оторвала болезнь, и он вернулся домой как раз вовремя, чтобы раскрыть составленный против него заговор. Заговорщиками оказались опальный сын Хаттусилиса и его племянник, сын его сестры, назначенный наследником престола.
Недолго думая, Хаттусилис созвал тулию и панкус – два органа, чем‑то напоминавшие британские палату лордов и палату представителей и давшие основание некоторым энтузиастам называть царство хеттов конституционной монархией. Тулия состояла из родственников царя и высшей знати; панкус же возник как народное собрание, но позднее превратился в собрание одних только воинов.
Итак, Хаттусилис собрал обе эти палаты и огласил перед ними свое завещание – впечатляющий образец древнего красноречия.
– Я, царь, объявил его своим сыном, обнял его и возвысил! –
говорил старый полководец о племяннике‑заговорщике, и теснящаяся между двумя городскими воротами толпа[130] молча слушала хаттуского владыку. –
Я постоянно окружал его заботами. Он же оказался недостойным того, чтобы на него смотрели. Он слезы не уронил, не выказал сочувствия! Он холоден и невнимателен!
|
|
|
Я, царь, его схватил. Я‑то хотел, чтобы мудрость он постиг. И тогда я сказал: «И что же? Впредь никто не возвеличит сына своей сестры, не воспитает его как своего сына! Слову царя он не внял, а тому слову, которое от матери его – змеи исходит, он внял. И братья и сестры ему все время нашептывали враждебные слова; их слова он и слушал! Я же, царь, прослышал об этом. На вражду я отвечаю враждой!
Довольно! Он мне не сын! Мать же его подобно корове заревела: «У меня, живой еще, сильной коровы, вырвали чрево. Его погубили, и его ты убьешь!» Я на это возразил: «Разве я, царь, ему причинил какое‑нибудь зло? Разве я не сделал его жрецом? Всегда я его отличал на благо ему. Он же к наказам царя не отнесся сочувственно. Разве тогда может он в глубине своей души питать доброжелательство по отношению к городу Хаттусасу и думать о его благе?..
Так говорил старый царь, и каменные львы, охраняющие городские ворота, вместе со всеми хмуро внимали его речи, и раздраженно погромыхивал с жаркого неба бог Грозы.
– Смотрите же!
– продолжал Хаттусилис, показывая на юного внука. –
Мурсилис – мой сын. Признайте его своим царем! Посадите его на престол! Ему много богом вложено в сердце. Только Льва божество может поставить на львиное место. В час, когда дело войны начнется или восстание тяготы принесет, будьте опорой сыну моему, подданные и сановники!
… Уже и сейчас, хотя он по возрасту будет нести не все царские обязанности, чтите его! Ваш он царь – отпрыск Моего Солнца. И его воспитывая, возвеличивайте его как царя‑героя! Когда же его в поход еще несовершеннолетним поведете, то назад его приведите благополучно. Ваш род да будет единым, как волчий. Да не будет в нем больше вражды. Подданные будущего царя от одной матери рождены…[131]
И еще многое сказал в тот день бывалый воин, предостерегая хеттский народ от раздоров и мятежей, а своего приемного сына – от заносчивости и непочтительности к богам.
Будущее показало, что мечты Хаттусилиса о единстве царского рода были такими же наивными, как и обычай хеттских царей торжественно именовать себя «Мое Солнце». Но если бы с того света он смог увидеть деяния своего преемника, он понял бы, что не ошибся в выборе.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 224; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!