Зиновий Отенский и Феодосий Косой.
Феодосий Косой, создавший свое «рабье учение», был самой заметной фигурой среди тех, кто пытался самостоятельно искать «истину», полагаясь на свой «разум духовный».
Косой отрицал ту область, которая традиционно относилась к вере, как ее понимали в средние века. Он отрицал всю обрядовую сторону религии и утверждал, что «един есть бог… и един Бог сотвори небо и землю». Сакральны только книги Священного Писания и некоторые труды отцов церкви , остальное – человеческое предание. Феодосий Косой утверждал, что необходимо «делать правду и бояться Бога! Феодосий Косой довел до логического завершения то, что так или иначе присутствовало в русской общественно-религиознаой мысли. В своем порыв Феодосий Косой утверждал, что дух, одухотворенное тело спасительны, а не форма.
Иосиф Волоцкий: человек «правил».
Герасим Ленков принадлежал к волоцкому дворянству. Ленковы были теснейшим образом связаны с Волоколамским монастырем. В 1551 г. Герасим Ленков участвовал в Стоглавом соборе. Среди Ленковых был и Тихон, которому поручалось надзирать за Максимом Греком в 1525-1531 гг.
Сам волоцкий игумен был человеком, который глубже многих своих современников осознал силу правил.
Около апреля 1509 г. Иосиф Волоцкий был отлучен от церкви решением новгородского архиепископа Серапиона. События, предшествующие этому решению, знаменательны. Иосиф будучи настоятелем монастыря, терпел много бед от удельного князя Федора Борисовича, который жестоко грабил всех удельных и монастырь. Тогда Иосиф решился на то, чтобы нарушить привычный порядок вещей ради спасения монастыря. Он обратился с жалобой к великому князю, попросив принять монастырь под свое покровительство. В те времена было не принять жаловаться на своего хозяина, даже если он не праведный. Но иосиф обязан был сообщить новгородскому архиепископу о своем решении и получить согласие на подобный необычный шаг.
|
|
Великий князь согласился взять под покровительство монастырь, а Серапион провинившегося игумена отлучил от церкви.
Между Иосифом и Серапионом завязался заочный спор о «правде».
Иосиф принял решение: написал письма великому князю и митрополиту, изложив там будто Серапион отлучил его от церкви из-за самого факта перехода под княжеский патронат, а не потому, что совершилось это без согласия архиепископа. Иосиф ухватился за формальный повод обвинить Серапиона в том, что тот буквально назвал волоцкого князя «небесным», и великого князя «земным».
Серапион был осужден и лишен своего сана из-за того подтекста. Он оказался в ловушке. Поняв это, он не стал унижаться оправданиями, а напротив, - произнес нечто, что возмутило Иосифа.
|
|
Волоцкий игумен представлял себе суть «всякой правды»: «Ино, господине, всякая правда бывает по свидетельству божественных правил». Выгодный и пусть даже неправедный поступок в ловких манипуляциях игумена превращался в поступок, освещенный церковными правилами. Сведенная к таким правилам правда мертвеет, создавая вокруг себя пустоту безличности и атмосферу страха.
Иосиф Волокий в «Послании епископу Нифонту Суздальскому» раскрыл смысл того, что он понимал под ересью «жидовствующих». Иосиф, обвиняя митрополита во всех смертных грехах и определяя его как «антихристова педтечю», утверждал, что время – «последнее».
Иосиф пишет об «отступлениях». Характерно, что его не беспокоит «беззаконие» или «неправда», которым уделено немало внимания в православной схатологие.
И.С.Пересветов: что же «сильнее всего»?
Мучитель трудный вопрос, который Пересветов поставил впервые в русской общественной мысли: что же «сильнее» в «Божественном писании» - «правда» или «вера»?
Пересветов допускал, что турецкий султан Мухаммед II, захватив Константинополь и уничтожив христианскую империю, выполнил Божью волю, а потому соершил богоугодное дело.
|
|
Турецкий султан ввел «»суд во все царство». Таким образом правый суд был введен не слугой Христовым, а безбожником. «Лож вывел» в царстве христианском не кто-нибудь, а мусульманин. И тем он воздал Богу «сердечную радость». Бог по мысли Пересветова любит правду, больше всего.
В «Сказании о Магмет-салтане» И.С.Пересветов пишет о гармонии: «Правда Богу сердечная радость и вере красота».
Устами Петра волосского Пересветов в «Большой челобитной» решается, наконец, сказать: «Бог не веру любит - правду». Вера у Пересветова заменяется чистотой.
Именно нетожественность правды и веры, имеющих единственное происхождение, толкала пытливую мысль в поисках различий между ними и гармонии.
Правда мира сего
Соотношение «правды» и «веры» своеобразно раскрывается в отношениях по «вертикали»: между высшей властью в государстве и ее «подовластными».Царю полагалось служить «верою и правдою». В русской элитарно богословской среде положение великого князя рассматривалось как вполне ясное, структурно оформленное. Христос – Правда Истинная – будет вершить свой последний Суд; каждый христианин обязан для спасения собственной души исполнять всякую правду; великий князь в этой структуре был «правдой мира сего». В «Наказании князьям...» особо подчеркивалась ответственность князя за содержание «истины в неправде», за попустительство беззаконию.
|
|
Ивану Грозному нелегко было примирить два тезиса: «прогнанные» от царя «бес правды» вопиют и будут свидетельствовать на Страшном Суде против того, кто явился «во православии пресветлым». Царь же этот вопрос решал по-царски и, возражая бывшему боярину, едва ли не первой фразой своего послания цитировал Притчи Соломоновы: «Сильные пишут правду»107. Царь — «содержитель» православия, Божиим изволением и прародителей благословлением получивший трон.
Царская власть в России носила ярко выраженный сакральный характер — она уподоблялась власти Божией.
То, что царю полагалось служить «верою и правдою», своеобразно раскрывалось Грозным: «Богу веру испиишу и к нам прямую службу». Так в идеале, но в жизни было иначе, и царь не преминул вспомнить.
«Правда» подданных в сознании царя — исполнение ими повелений того, кому дана власть от Бога: вот почему «сильные пишут правду».
Государев ответ
В ответе Яну Роките Иван Грозный изложил свое богословское понимание соотношения дел и веры...
Ян Рокита настаивал на том, что человек спасается не делами, а верою, ссылаясь при этом на апостола Павла. В этом утверждении он повторял позицию Лютера, учение которого гласило, что спасение совершается самим Богом, не делами человека, но одною лишь верою, получение которой тоже зависит от Бога.
Царь не только с этим не соглашался, но и фактически, процитировав каноническое определение веры, данное апостолом Павлом, позволил себе дать иное толкование того, что он понимает под «верой христианской»: «Верою разумеваем совершитися веком глаголом Божиим, во еже не от видимых видимым быти»112. Если для протестантов и близких к ним религиозных общин вера христианская — это уверенность в вещах невидимых (по апостолу Павлу), то для Грозного — это верность истине, выраженной в божественных «глаголах».
Мы сталкиваемся с явным парадоксом этого спора: ибо под словом «вера» спорящие понимали явно не одно и то же113. Но каждый, доказывая свою правоту, исходил из того, что не форма, а содержание христианской жизни, преобразующее внутренний мир личности, ведет к спасению. Иван Грозный ту «веру христианскую», которую имели в виду протестанты, и в частности Ян Рокита, определил бы «правдой»... Трудно сказать почему, но царь всегда особо интересовался протестантизмом.
Реформа
Церковная реформа Никона показательна тем, что ее противники готовы были не согласиться с тезисом, что «сильные пишут правду»: ведь именно царская власть стала инициатором перемен, которые воспринимались как удар по «вере», а значит, по истине, представленной священными правилами Стоглава.
В изданиях Псалтыри 1652—1653 гг. Никоном было велено не упоминать две статьи о двуперстном сложении крестного знамения и о 16-ти земных поклонах на «Господи и Владыко живота моего». В 1653 г. появился специальный циркуляр — «Память», в котором впервые в истории Русской церкви кратко и без объявления причин сообщалось о первых нововведениях в обрядах.
Можно понять реакцию Аввакума и его сподвижников на эту измену «вере». Эта дрожь показательна: из-под ног уходила православная земля. Рушилась «вера».
Известно, что 1666 г. был особым. Все русское общество со страхом ожидало наступления Второго Пришествия и Страшного Суда... В 1648 г. в Москве была напечатана «Книжица или списание о вере православной, о святой церкви восточной, о изряднейших правоверных артикулах, от Божественного Писания, путнаго ради случая, в гонении от нужды собрана». Ее автором был игумен Киево-Михайловского монастыря Нафанаил. В предисловии этой книги определенно ставится главный вопрос: «Дух явственне глаголет, яко в последняя времена отступят неции от веры». Уже «послан глад на землю, не глад хлеба, ни жажда воды, но глад неслышания слова Божия». Вот-вот произойдет развязка: «Время последнее, антихристово царство распространяется, и Сам скоро явится...».
В «Откровении» Иоанна Богослова специально подчеркивалось, что в течение трех с половиной лет (сорока двух месяцев) будет «отступление» от Христа. Эту цифру Аввакум упомянул в «Письме Афанасию», написанном в 1669—1670 гг.
Единое православие — цель, которую преследовал Стефан Вонифатьев; как достичь подобного состояния — это уже вопрос о средствах. Царский духовник твердо был уверен в том, что необходимо «исправить» веру, но сделать это надо, ориентируясь на византийскую церковную традицию... Собственно говоря, выбора и не было, потому что исправление обрядов по древнему русскому чину не решило бы проблему кардинальным образом и расхождения с греческой церковью остались бы фактом раскола в православном мире. Таким образом, раскол внутри всего православия, несомненно, большее зло, чем раскол внутри Русской церкви...
Эти утверждения сыграли свою роль в судьбе Никона, который до своего патриаршества подозрительно относился ко всему греческому, полагая, что истинное благочестие сохранилось только у русских. Но знакомство с Стефаном Вонифатьевым и «Книгой о вере» разом изменило его настроение122. Религиозный пафос «Книги о вере» настраивал Никона на осуществление — любой ценой — единения с греками ради главного: спасения на Страшном Суде
Отнюдь не случайно, что Алексей Михайлович стал продолжателем реформ после отставки Никона. Царь — единственный ответчик за мировое православие, ибо он остался последним православным государем, никому не подчинявшимся, кроме Бога. . Алексей Михайлович сам писал об этом константинопольскому патриарху Паисию
Под «Правдой» автор «Книги о вере» понимает Христа Он так и утверждает: «Христос есть Правда». ». Любопытно, как решался вопрос о «предотечах» Антихриста. Первым предтечей назывался папа римский Уния — то событие, которое рассматривалось как знак беды. Ибо за отступление от Правды будет наказание от Бога.
Староверы трепетно ждали 1666 год и дождались тех знамений, которые безусловно подтверждали предсказания «Книги о вере», — в этот год состоялся собор русской церкви, на котором их осудили. Никониане действуют по наущению Сатаны — что он им велит, то они и творят. И даже знаменуются «тремя персты, то есть Сатаною».
Крестное Знамение
Обратим внимание на то, что современному человеку трудно понять: в сложении перстов при крестном знамении проявляется сама истина, имеющая свое текстуальное выражение. Знамение таким образом — не есть пустое движение рукой.
Паисий, александрийский патриарх, и Макарий, патриарх антиохийский, выдвинули свое обоснование смысла крестного знамения: когда сгибаем и «совокупляем» три перста правой руки, то знаменуем, веруя и исповедуя, Божественную Троицу и «единицу». Для патриархов существенно было подчеркнуть, что пальцы символизируют не трех Богов, а Бога единого! Именно поэтому — ив отличие от староверов — пальцы иначе именуются: первый, второй и третий. Это перстосложение — от апостолов, считали патриархи; в трех перстах нельзя «показати Божество». Только само число указывает на сочетание Троицы и Единицы. Староверы же троичное таинство представляют «в неравных перстах».
В 1668 г. поп Лазарь, видный «расколоучитель», написал в Пустозер-ске челобитную, адресованную патриарху Иосафу...
Текст «Откровения» Иоанна Богослова был представлен им как текстуальное доказательство наступления последних времен. Новое пер-стосложение при крестном знамении стало символическим знаком, подтверждающим правоту апостола.
Само движение правой руки при крестном знамении — это тоже текст, олицетворяющий собой истину христианскую. Прикосновение перстов ко лбу означает пророческую мысль о рождении Иисуса Христа; к животу («на пуп») — напоминает верующему о непорочном зачатии Девы Марии, к правом}' плечу — о вознесении Христа (правая сторона — праведная), к левому плечу — символизирует осуждение грешников и их вечные мучения; поклон означает падение Адама, вкусившего запретный плод райского сада; выпрямление тела — Воскресение Христа и преображение души каждого христианина верой в него...
В русской средневековой культуре любой сакральный знак принимался безусловно. Это отношение можно еще назвать неконвенциональным: знак — это не условное обозначение некоторого денотата, т.е. представления о чем-либо, а сам мистический денотат. Русское средневековое сознание осваивало другой — мистический — мир слова, в магии которого виделось инобытие. В дони-конианском Символе веры были такие слова: «Верую... в Бога... рожден-на, а не сотворения». Никон изменил этот Символ, убрав из него противительный союз «а», и стало: «Верую... в Бога рождения, не сотворенна». Устранение союза «а» ведет, считали староверы, к еретическому пониманию сущности Слова Божьего!
Исправление веры
Челобитная Никиты Пустосвята написана была в последней трети 1665 г., что придавало этому документу особый смысл: оставалось каких-нибудь несколько месяцев перед началом конца всего.
Староверы не были принципиальными противниками церковных «исправлений». Многие из тех, кто после никонианских нововведений превратился в староверов, раньше были просто ревнителями благочестия, писали челобитные о «церковном неисправлении».
Исправлять веру надо, ибо существует непорочная вера, представленная священными правилами. Каждую новую книгу следует сверять с исправленным оригиналом...
В греческом богослужении и в богослужении Русской церкви обнаруживаются ныне расхождения чинопоследований, связанных с Таинствами Покаяния и Причащения, которые, как ни парадоксально это звучит, появляются только во второй половине XVII в. — после никонианских реформ. И возникают эти расхождения именно в ходе исправления богослужебных книг. Сам инициатор исправления, патриарх Никон, не обладал глубокими знаниями и ученостью, которыми отличались его предшественники, такие, как митрополит Кипри-ан или новгородский архиепископ Геннадий. Никаких директивных указаний со стороны патриарха тоже не было, отсюда ясно, что справа книг велась нецеленаправленно... В октябре 1653 г. на Афон ездил келарь Тро-ице-Сергиева монастыря, Арсений Суханов, чтобы привезти оттуда необходимые для правки книги. 22 февраля 1655 г. он вернулся. Уже приготовленный к печатанию Служебник был представлен собору в конце марта, т.е. через месяц после возвращения Суханова.
В 80-х гг. XIX в. С.А.Белокуров нашел и опубликовал рукопись под названием «Известие истинное православным и показание светлое о новом правлении в Московском царствии книг древних». Автором этой рукописи был Сильвестр Медведев, публицист, поэт. По словам Медведева, правка, как и решил церковный собор 1654 г., должна была идти на основе как древнегреческих, так и славянских рукописей, а на самом деле — исправление проводилось «с новопечатных» книг.
С.А.Белокуров установил, что из 498 рукописей, которые привез Арсений Суханов, только три Евхологиона, три Типикона и три Часослова могли быть использованы при исправлении богослужебных книг вообще. Остальные рукописи не имели прямого отношения к богослужению: они предназначались для домашнего чтения.
Н.Ф.Каптерев отмечал одну любопытную особенность тех ревнителей благочестия, которые стали затем староверами: они были, в основном, провинциалами с провинциальным взглядом на суть церковных исправлений. Они не разделяли грекофильской точки зрения, веруя в то, что богоспасаемая территория, Россия, сохранила в чистоте древнее православие. Они не рассматривали, как столичные ревнители благочестия, судьбу православия в целом. . Н.Ф.Каптерев писал: «Русь признавалась единственною хранительницею и опорою чистаго, ни в чем не поврежденного православия, уже несколько замутившегося у самих греков»; тогда как у самих греков «вера православная испроказися Махметовою прелестью от безбожных турок», вследствие чего она стала и у них ниже и несовершеннее во всем совершенной веры русской».
В область этой «совершенной веры» включалось даже малейшее изменение в священной одежде. Например, пояс в средневековье имел глубокий символический смысл. Пояс всегда означал силу, крепость, власть или готовность к служению. В церковном сознании пояс — знак духовной силы, готовности служить людям. По никонианским нововведениям монахам полагалось носить пояса чуть выше обычного.
Аввакум отвечал на этот новый текст зло, высмеивая Никона и низводя высокое до смешного. Он был не одинок в этом протесте против нововведений в церковной одежде.
Вопросы бытия
Именно в этот критический момент вопрос о «правде» и «вере» становится самым существенным вопросом бытия.
Никому не ведомо, когда придет смерть. И день этот страшен, ибо придется отвечать пред Судьей. Аввакум мысленно представлял себе, как он сам будет стоять на Суде и отвечать.
Протопоп в образной форме представил «неправд у», за которую он будет отвечать. Этот перечень любопытен тем, что он косвенно определяет и «в с я к у правду»:
«Да и явятся в тайниках сих, как делал, на земли живучи:
как пронырствовал; как воровал;
людем казался благ,
а внутрь враг;
пред человеки постен и воздержник,
а внутрь блуден и оппазив всегда;
к людем сладко слово,
а внутрь яда смертоносна исполнь;
пред человеки являюся свят,
а по внутреннему человеку клят;
к людем являюся трезв,
а заочно безпрестанно пьян;
пред человеки являюся целомудр,
а по внутреннему смыслу на весь свет блудник;
иным о подвиге говорю,
а сам спать тороплюсь;
людей учу милостивых быти;
а сам требующему пенязя, не дам;
людем советую о любви,
а сам ненавижу всех».
Судя по всему, Аввакум ясно представлял себе, что «всякая правда» понадобится тем, кто правоверен: у них будет Судьей Христос; никонианам же — гореть в огне, им будет даже отказано в суде, как заведомо определившейся силе дьявола и антихриста.
Всякую правду» следует исполнять в лоне правой веры, правой церкви: без них дела человеческие утрачивают свою значимость, — вот смысл той гармонии, в борьбе за которую староверы готовы были отдать жизнь... Никониане и староверы по-разному относились к идее спасения. Первые стремились к спасению в масштабах всего православного мира, вторые хотели ограничиться богоспасаемой Россией.
Вывод к главе
«Вера христианская» и «правда» — категории культуры именно русского средневековья. Они символически отражают специфическое смыс-лополагание людей, исходивших в своих действиях, поступках из определенного эсхатологией миропонимания. В Древней Руси еще не сложились эти категории. Их взаимная обусловленность не стала фактом культуры. Наметилась только тенденция к взаимному сочетанию.
В культуре Северо-Восточной Руси идея «правды» становится центральной по отношению к высшим ценностям жизни. «Всяка правда» человеку нужна была для Страшного Суда, но без «веры» нет и верности Богу.
Герменевтическая ситуация, о которой было сказано в самом начале главы, приобретает теперь некоторую ясность, ибо, по мнению И.СПересветова, небесное всегда выше земного, Правда Истинная, или Христос, всегда выше («сильнее») «закона дел», т.е. веры. «Правда» Пересветова не совпадает с нашим представлением о правде, но зато соотносится с нашим пониманием веры.
Средневековье — это единый культурный мир. Бесспорно, у него было свое становление, которое включало в себя разные эпохи, периоды жизни людей. Но во всяком становлении должно быть то, что не становящееся, устойчивое, неподвижно пребывающее в каждый мельчайший момент становления. Как бы эти разные эпохи не отличались друг от друга, в них обязательно есть что-то общее и неизменное. Существование этого общего в частном называют еще культурным инвариантом.
К концу XVB в. ослабели эсхатологические ожидания, сама Русская церковь в начале следующего века стала официально утверждать, что никакого Второго Пришествия в ближайшее время не будет (подробнее см. гл. 4). Питательная почва, на которой «взросли» категории «правды» и «веры», теперь иссохла, зачахла.
Слово «вера» в течение XVIH в. изменилось в своем базовом значении. Им стало фиксироваться субъективное переживание личности. Появляются новые словосочетания — «сердечная вера», «теплая вера».
Можно обозначить один из начальных эпизодов становления нового христианского сознания в Московском государстве, связанный, конечно, со значительным влиянием западнорусских религиозных традиций, близких к схоластическим на Западе.
Дух русского средневековья не вечен. Он был основан на примате трансцендентных реальностей. Идущее ему на смену Новое время превращало эти реальности в субъективные идеи, а Бога — в абстрактное понятие. Вера как подлинное знание, освященное традицией, как истина, данная в догматах, преданиях и правилах христианской церкви, превращалась в историческую и духовную сущность средневековья.
С обмирщением жизни, с утратой надежды на то, что вот-вот явится в мир Спаситель, теряла свою значимость триада правды. Каждый христианин, исполняя «всякую правду» пред Правдой Истинной, заслуживал делами своими спасение на Страшном Суде; своеобразным посредником в отношениях Бога и человека выступал русский царь — «правда мира сего»: в XVI в. в русском языке возникает комплекс гражданских и юридических понятий.
Глава вторая.
«БЛАГОСЛОВИТЬ» ИЛИ «ПОЖАЛОВАТЬ»?
Власть и собственность.
Итак, нас интересует, как сама власть в лице великого князя, государя всея Руси определяла свое отношение к собственности.
Судя по всему, только великокняжеские и царские духовные грамоты могут дать полную информацию. Особенность великокняжеского завещания состоит в том, что власть в этом документе традиционно фиксировала то, что она считала своей собственностью. Еще одна особенность этого документа помогает установлению контакта между исследователем, жаждущим познать механизмы бытия собственности, и источником, фиксирующим это бытие. Существовала традиция постоянного переписывания духовных грамот.
Царская духовная постоянно переписывалась, и в ней можно обнаружить даже некую завещательную основу, генетически роднящую все великокняжеские завещания, начиная, по крайней мере, с Василия Темного.
Обратим внимание на «технику» внесения изменений. Духовная великого князя никогда не писалась заново, так, чтобы ни в чем она не совпадала с предыдущими документами такого рода. Русские великие князья не были людьми легкомысленными и боялись внезапной смерти.
попробуем выявить модель отношений собственности и власти, выраженную языком средневековья. Зная ее, можно подумать и об адекватном переводе выявленного категориально-понятийного аппарата на язык современной науки.
Духовная царя
Для завещательной традиции оформления великокняжеских духовных важными были такие ключевые слова, как «пожаловал» и «благословил». Именно эта пара являла собой в сознании людей некую первичную модель отношений собственности, именно в ней отразилось то, что мы называем правом распоряжения.
В той части завещания, где царь делает распоряжения в отношении собственности, уже абсолютно различаются случаи, когда государь жалует, а когда благословляет. Примеро ому, может послужить анализ текста духовной Ивана грозного:
Благословение
1. Сын Иван Иванович
2. Сын Федор Иванович
3. Царица Анна Григорьевна
Пожалование
1. «Голдовник» Магнусу
2. Князь М.И.Воротынский
3. Царевич Муртаза-али
4. Князья Мстиславский
5. Князья Глинские
6. Князья Трубецкие
7. княгиня Ульяна Палецкая
Начнем с анализа группы лиц, которых царь «жаловал». Историко-био-графическая информация о них необходима, во-первых, потому что упомянутые различия в распоряжениях завещания Ивана Грозного не бросаются в глаза, а во-вторых, знания о землевладельческом статусе выделенной нами группы лиц помогут понять специфику отношений собственности на различных уровнях государственной структуры.
На примере отношений Ивана Грозного и Магнуса принца датского (В конце 60-х годов XVI в. стараниями ливонских дворян Элерта Тау-бе и Иоганна Крузе происходит сближение датского принца Магнуса с царем Иваном.При этом инициатива исходила от московской стороны, заинтересованной в создании в Ливонии вассального королевства; Магнус согласился стать марионеткой Ивана IV. Он был пожалован Ливонией и королевским титулом 27 ноября 1569 г.) мы видим, что даже высокий (королевский) статус человека не меняет сути отношений между русским государем и тем, кого он жалует, — «земля» принадлежит ему, он распоряжается ею как хозяин и отдает ее тому, кто готов служить царской семье.
М.И.Воротынский
Относительно стародубских и родовых владений князя М.И.Воротынского находим в завещании четыре царских распоряжения42. Фиксация этих разных моментов в истории совладельческих прав царя и князя свидетельствует, что в каждом случае происходило дополнение завещательной основы...
В приписках к духовной М.И.Воротынского, которые он сделал сам, раскрывается история землевладения целой княжеской семьи. 15 сентября 1562 г. Иван Грозный «отписал» на себя их родовые земли — города Переяславль, Одоев, Новосиль. А в феврале 1569 г. Грозный конфисковал земли Одоев-ско-Новосильского княжения, дав взамен Стародуб Ряполовский. После же победы «на Молодях» в 1572 г. М.И.Воротынский получил вместо Старо-дуба Ряполовского город Перемышль. Землевладельческий иммунитет таков, что о своем родовом владении М.И.Воротынский писал: «Что за мною государева жалованье наша вотчинка от прародителей на ших».
Как видно, права князя были чрезвычайно ограничены в распоряжении родовыми владениями. Грозный демонстрирует норму — свои возможности вмешиваться в отношения собственности.
Царевич Муртаза-али
В завещании царя читаем: «А что есми пожаловал царевича Муртаза-лея, а во крещении Михаила, Кобулина сына Ахкибекова, городом Звенигородом».
Владетель Звенигорода, крещенный «царь казанский» Симеон Каса-евич (женатый на дочери Андрея Михайловича Кутузова), скончался 26 августа 1565 г. По всей видимости, Звенигород был передан служилому астраханскому царевичу Муртазе-али с 1570 г.
Распад Золотой Орды привел к тому, что на службе у русского царя оказалась монгольская знать.
Касимовское царство возникло в середине XV в. Оно перешло по наследству сыну умершего в 1469 г. Касима, Даньяру, после смерти которого в 1496 г. в Касимов уже буквально назначали потомков золотоордынских ханов, не считаясь с их родственными связями.
Вместе с тем города Кашира, Серпухов, Юрьев, Звенигород оказывались владениями, в основном, крещенных татарских царевичей. Получали они эти города, по словам летописи, «в вотчину и в кормленье» . Но владели обычно ими не слишком долго.
Князья Мстиславские
Любопытна фразеология этой грамоты: «Се яз царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловал есми боярина своего князя Ивана Федоровича Мстиславского. Что мне бил челом и сказывает, что дана ему наша жаловальная грамота на наше жалованье на е г о села и деревни...» В годы опричнины И.Ф.Мстиславскому были пожалованы города Венев и Епифань, однако в начале 70-х гг. они были у него отняты53. Тверские вотчины князя перешли позднее — в начале 80-х гг. — к его зятю Симеону Бекбулатовичу54. А.П.Павлов отмечал, что у сына И.Ф.Метис лавского, Федора, к концу XVI в. в его досмутных вотчинах числилось примерно 20000 четвертей земли. Костяк их — «унаследованные от отца владения в Юхотской и Череможской волостях Ярославского у. (всего более 13000 четв.) и в Кашинском у. (2230 четв.); упоминаются также вотчины Ф.И.Мстиславского в Костромском (2160 четв.), Дмитровском (751 четв.), Московском (194 четв), Звенигородском (738 четв.) и Муромском (715 четв.) уездах».
Итак, несмотря на родственную близость к великокняжеской семье и очень высокое происхождение, князья Мстиславские не стали частью этой семьи, им были пожалованы вотчины, за владение которыми они обязаны были служить не только государю, но и его семье, включая наследников.
Князья Глинские
Михаил Васильевич Глинский, сын Василия Львовича, был по материнской линии дядей Ивана IV. И вместе с тем, он находился на службе государевой. С 1541 г. он — конюший. В ноябре 1547 г. М.В.Глинский предпринял неудачный побег в Великое княжество Литовское. Иван IV лишил его высокого звания конюшего и имущества.
И.М.Глинский был обладателем огромных владений, разбросанных по всей стране56. В его духовной, датированной 20-м апреля 1586 г., читаем: «...да дочери ж моей Анне после отца живота вотчина моя... чем меня государь пожаловал после отца моего... А што моей вотчины, чем меня государь пожаловал царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси после отца моево и во всем в том ведает Бог да государь царь и великий князь Федор Иванович всея Руси, как ему, государю, Бог известит...»57
Мы видим отчетливо, что материнская линия родства отсекалась от тех прав, которыми обладала великокняжеская семья: даже самые близкие родственники по этой линии обязаны были служить государю и его наследникам, не имея прав при распределении земель в общегосударственном масштабе.
Ульяна Палецкая
В царском архиве содержались «книги черные, что было дано княгине, во иноцех старице Александре, княжь Юрьеве в наделок вотчины, и святости, и всякие кузни и судов».
«Города, и волости, и села» находятся во владении Ульяны до ее «живота», верховная же юрисдикция передается сыну Ивану: он «держит за нею те городы, и волости, и села». После ее смерти Кременеск «сволостьми, и с волостью с Вешками» переходит в ведение Ивана Ивановича («к великому государству»), а черкизовская мельница и одиннадцать деревень отходят Федору, к его селу Черкизову. Старшему сыну Ивану переходил Брянск, которым Иван Грозный «благословил» брата Юрия «сверх его уделу».
Сделаем предварительный вывод. Упомянутые распоряжения относительно тех лиц, которых царь жаловал, никоим образом не относятся к распределению земли в общегосударственном масштабе. Эти лица упомянуты в завещании не потому, что им что-то царь завещает, а потому, что по тем или иным причинам он желает оговорить статус пожалованных вотчин, находящихся в верховной юрисдикции всей семьи государя. Значит, первейший слой аристократии Русского государства не вхож в тот круг людей, между которыми и происходит деление страны на части или уделы. Аристократия не обладает полноправием в распоряжении собственностью, которая целиком и полностью принадлежит царской семье.
* * *
Рассмотрим состав владений тех, кого царь благословлял. Слова «благословить» и «благословление» в русском языке XI—XVII вв. тоже полисемантичны. Но они совпадают в одном из главных значений: благословить — значит передать что-то по наследству, завещать; благословление — само завещание и то, что завещается. Причем благословление чаще всего связано с родительской (отцовской) волей.
Иван Грозный в завещании 1579 г. благословил своего наследника Ивана, младшего сына Федора и свою жену Анну Васильчикову. Для Ивана Ивановича отцовское благословление — это власть в государстве, для жены Анны и сына Федора — это уделы, т.е. части общего достояния семьи.
Ивана Ивановича Грозный благословил «своим царством Русским, чем мя благословил отец мои, князь великий Василей, и что мне Бог дал». Наследнику отошли Москва с волостями и селами, великое княжение Владимирское, такие крупные города, как Коломна, Кашира, Серпухов, Рязань, Мценск, Белев, Можайск, Смоленск, Пошехонье, Нижний Новгород, Галич, Тверь, Казань и многие другие.
Удел Федора Ивановича
В удел Федора Ивановича70 вошли Суздаль и Шуя. Суздальское княжество выступает и как наследственное владение, и как пожалование ему от великого князя, которое может быть конфисковано за вину.
Федор Иванович получил также Кострому, Плес и Буйгород. Федору Ивановичу царь завещал Ярославль.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 234; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!