Повествующая о том, как дух – страж времени на горе Пиндиншань предупредил об опасности и как у пещеры Лотоса Дурень попал в беду 7 страница
На две горы лесистых
Один лишь сборщик дров.
Железною стеною
Гам город окружен,
И рвом с водой кипящей
Надежно защищен.
И, в счастье соревнуясь,
Здесь весел каждый дом,
Высокий спорит терем
С блистательным дворцом.
Террасы высотою
В десятки тысяч чжан;
Как пестрые знамена,
Дворцы Хуанчайдянь,
На золотых ступенях
У яшмовой стены,
На лестницах дворцовых –
Придворные чины.
Колокола и флейты,
Свирель и барабан
Гаремное томленье
Развеют, как туман,
В садах императрицы
В росе стоят цветы,
Каналы государя
Прозрачны и чисты.
Сгибает ветер ветви
Прибрежных тонких ив,
Над водами каналов
Причудливо склонив.
В повозках пятиконных
На стогнах городских,
Блистают горожане
В одеждах дорогих;
В местах уединенных
Приволье для стрелков:
Они одной стрелою
Пронзают двух орлов.
Полночных развлечений
Построены дома,
И песни оглашают
Дворцы и терема.
Такое сладострастье,
Такая красота
Веселью не уступят
Лоянского моста.
Идя за книгой, старец
И плакал и скорбел
О славном Танском царстве,
Кляня его удел.
Ученики же старца,
Узрев его печаль,
Безмолвно устремились
Умом и сердцем вдаль.
Сюань‑цзан и его ученики не могли налюбоваться красотами страны Баосянго. Наконец они собрали свои вещи и, ведя коня, отправились в гостиницу при почтовой станции, где и остановились. После этого Сюань‑цзан пешком отправился к воротам дворца и обратился к дворцовой страже:
|
|
|
– Я – монах, посланец Танского императора, – промолвил он. – У меня есть письмо к вашему государю. Покорнейше прошу доложить обо мне.
Дежурный у ворот чиновник поспешил к своему повелителю.
– Великий государь, – произнес он. – Сюда прибыл почтенный священнослужитель, посланец Танского императора: он хочет засвидетельствовать вам свое почтение и передать какую‑то бумагу.
Государя очень обрадовало это известие, и он тут же распорядился ввести Сюань‑цзана во дворец. Когда Трипитаку подвели к трону, он трижды громко приветствовал государя. Находившиеся на приеме чиновники в один голос с одобрением говорили, что сразу, дескать, видно выдающегося представителя великой страны, поскольку лишь такой человек может с подобным благородством и так свободно воздавать почести.
– По каким делам вы прибыли сюда, почтенный отец? – спросил Сюань‑цзана правитель страны.
– Я – житель Танского государства и последователь учения Будды, – отвечал на это Сюань‑цзан. – По велению моего императора, я следую сейчас на Запад за священными книгами. По этому случаю мне выдана специальная бумага, которую я и хотел в соответствии с существующим порядком представить вашему величеству и просить выдать мне разрешение на дальнейшую поездку. Вот почему я и решил побеспокоить вас, государь.
|
|
|
– Если у вас действительно есть бумага, выданная самим Сыном Неба, то покажите ее нам, – промолвил правитель. Тогда Сюань‑цзан, взяв обеими руками бумагу, развернул ее и почтительно положил на столик перед государем. В бумаге говорилось:
«Настоящая бумага выдана Сыном Неба, по воле неба управляющим Великой Танской империей, в стране Джамбудвипа. Несмотря на мои скромные способности, мне, как наследнику, пришлось принять на себя управление страной, а также стать слугой святых. В результате я попал в чрезвычайно опасное положение. Однажды, по той причине что я не смог оказать помощь обратившемуся ко мне дракону реки Цзинхэ с просьбой спасти ему жизнь, дракон погиб и попал в преисподнюю. Оттуда ко мне прибыл посланец ада. И только потому, что в небесной книге не был точно указан год моей смерти, я по милости владыки ада был возвращен к жизни. По этому случаю я велел отслужить молебен, чтобы помочь душам умерших перейти в другой мир. И вот помогавшая всем страждущим бодисатва Гуаньинь явилась ко мне в золотом сиянии и сказала, что на Западе у Будды есть священные книги, которые помогут бесприютным душам умерших перейти в царство мрака. Настоящей бумагой повелеваю преподобному отцу Сюань‑цзану отправиться в дальний путь за священными книгами и псалмами. Просьба оказывать всякое содействие подателю сей бумаги, который будет проезжать по западным странам, дабы он мог выполнить возложенную на него миссию. Выдано в тринадцатый год правления Чжэнь‑гуань, Великой Танской династии, в присутствии императора. Бумага скреплена императорской печатью».
|
|
|
Прочитав бумагу, правитель страны Баосянго взял императорскую печать и, скрепив ею свою подпись, передал Сюань‑цзану. Сюань‑цзан поклонился государю и поблагодарил его за оказанную милость.
– А теперь я хочу передать вам письмо от ваших родственников, – сказал Сюань‑цзан.
– Что за письмо? – обрадовался государь. – Письмо от вашей третьей дочери‑принцессы, ваше величество, – отвечал Сюань‑цзан, – которую похитил волшебник из пещеры Боюэ. Мы встретились с ней совершенно слу – чайно, и она попросила меня передать вам письмо.
Услышав это, государь залился горючими слезами.
– Тринадцать лет я не видел моей дочери, – промолвил он. – Скольких гражданских и военных чиновников отстранил я за это время от должности! Сколько казнил служанок и евнухов! Но все они твердили одно: что принцесса вышла из дворца и заблудилась. Где только ее не искали! Бесчисленное количество жителей нашей страны было привлечено к ответу, однако, где принцесса, установить так и не удалось. Кто мог знать, что ее захватил волшебник? Вот почему эта весточка о ней привела меня в такое отчаяние и даже вызвала слезы.
|
|
|
Тем временем Сюань‑цзан вынул из рукава письмо и почтительно передал его императору. Но как только император прочел обычные слова обращенья с пожеланием благополучия, у него сразу же опустились руки, и он не мог читать дальше.
Тогда он приказал позвать ученого из императорской академии и, когда тот явился, передал ему письмо и приказал читать вслух. Все гражданские и военные чиновники, а также находившиеся в покоях рядом с залом государыня с придворными дамами, затаив дыхание, приготовились внимательно слушать.
«Ваша непочтительная дочь Бай Хуа‑сю. – начал читать ученый, – сто раз склоняет свою голову перед великолепным троном своего высокодобродетельного отца и желает ему много лет здравствовать. Кланяюсь я также своей матери‑государыне, а также всем вашим государственным и военным сановникам, которые присутствуют у вас на приеме. Я чувствую глубокую признательность за те многочисленные заботы, которыми была окружена в вашем доме и за которые не смогла отплатить вам, хотя всегда старалась выказывать вам свое почтение и уважение. Но вот тринадцать лет тому назад, в пятнадцатый день восьмой луны, в ту прекрасную ночь, когда по вашему высочайшему повелению я готовила пир во дворце и все собравшиеся гости веселились и любовались луной, откуда‑то налетел благовонный ветер, из которого вышел князь демонов. Глаза у него были огненные, лицо – синее, волосы – черные, Он схватил меня и на волшебном луче унес в пустынный горный край. Избавиться от него или перечить ему я, конечно, не могла, и он, пользуясь своей силой, заставил меня стать его женой. Так я и живу с ним вот уже тринадцать лет и родила от него двух оборотней. Я знаю, что одно упоминание об этом заслуживает осуждения и может нанести ущерб правам и обычаям нашей страны. Возможно, мне и не следовало сообщать вам об этом. Но я боюсь, что могу умереть, и вы даже не узнаете, что случилось со мной, станете меня упрекать и осуждать. И вот неожиданно для меня преподобный монах Танской империи тоже был схвачен этим волшебником. Я писала это письмо со слезами на глазах, затем набралась смелости, помогла ему освободиться и пересылаю с ним эту весточку вам. Я хотела еще высказать вам свое заветное желание и почтительно просить вас, государь‑отец, пожалеть свою дочь и направить к пещере Боюэ на горе Ваньцзышань войско, чтобы расправиться с волшебником, спасти меня и вернуть ко двору. Буду век благодарна вам за вашу милость. Ваша недостойная дочь Бай Хуа‑сю нижайше кланяется вам».
Ученый кончил читать. Государь горько заплакал. Заплакала и государыня. Даже чиновники и все, кто присутствовал здесь, тяжело переживали это горе. Наконец государь перестал плакать и обратился ко всем военным и гражданским чинам с просьбой повести войска, выловить волшебника и освободить его дочь принцессу Бай Хуа‑сю. Он несколько раз спросил, кто возьмется за это дело, но все молчали. Поистине это были деревянные полководцы и сановники.
Правителя охватило отчаяние, и он снова залился горючими слезами. Тогда сановники опустились перед ним на колени и промолвили:
– Не отчаивайтесь, ваше величество. С тех пор как исчезла принцесса, прошло тринадцать лет и все это время никто ничего не знал о ней. Лишь благодаря тому что она встретила Танского монаха, ей удалось прислать нам письмо. Неизвестно еще насколько оно достоверно. Кроме того, все мы, ваши подданные, простые смертные. Мы изучили военные книги и тактику, знаем, как разбивать лагерь и расставлять войска, можем охранять государство от нашествий врагов. А этот волшебник умеет летать на облаках и тумане; как же мы можем пойти против него? Как можем спасти вашу дочь! Вот паломник, идущий за священными книгами, принадлежит к высшему разряду священнослужителей. Учение его настолько могущественно, что он может подчинять себе тигров и драконов, добро – детели его так велики, что он в силах противостоять всяким духам и оборотням, кроме того, ему, конечно, известно, как покорять духов. Ведь еще в древние времена говорили: «Тот, кто любит болтать о чужих грехах – сам греховодник». Поэтому следует попросить этого почтенного монаха усмирить волшебника и спасти принцессу. Это – единственно правильный выход из положения.
Тогда правитель обратился к Сюань‑цзану:
– Почтенный отец, если вы знаете, как расправиться с волшебником, освободите мою дочь и привезите ее сюда, незачем вам идти на поклонение Будде. Вы можете отрастить волосы, а я готов признать вас своим братом. Будем вместе управлять страной и наслаждаться богатством и счастьем. Как вы на это смотрите?
– Я еще не до конца постиг учение Будды и потому не могу подчинять злых духов, – поспешил почтительно ответить Сюань‑цзан.
– Если вы не умеете усмирять духов, как же вы отважились отправиться в Индию? – спросил государь.
Сюань‑цзану пришлось признаться в том, что с ним вместе идут его ученики.
– Одному мне, конечно, рискованно было бы пускаться в такой путь, ваше величество, – почтительно отвечал он – Но у меня есть два ученика, которые без труда преодолевают непроходимые горы и перебрасывают мосты через реки. Лишь благодаря им я и смог добраться сюда.
– Что же вы за монах, если не знаете правил, – сердито сказал государь. – Вы должны были прибыть вместе со своими учениками? Может быть, я и не преподнес бы им каких‑либо особых даров, но на скромное подаяние они все же могли рассчитывать.
– Мои ученики так безобразны, – сказал тогда Сюань‑цзан, – что я не осмелился привести их ко двору из опасения, как бы они своим присутствием не оскорбили ваше царское достоинство.
– Вы только послушайте, что говорит этот монах, – рассмеявшись, сказал государь. – Неужели я испугался бы?
– Не знаю даже, как и сказать вам, – промолвил Сюань‑цзан. – Старшего моего ученика зовут Чжу Ба‑цзе. У нею длинная морда и отвратительные клыки. Тело его покрыто щетиной, а уши как веера. Вдобавок ко всему у него огромный живот. Когда Чжу Ба‑цзе идет, подымается ветер. Второй мой ученик – монах. Зовут его Ша У‑цзин. Рост у него два чжана. Плечи широченные. Лицо синее, рот, как лохань. Глаза у него горят, зубы, как зубья у бороны. Вот почему я и не решился привести своих учеников сюда.
– Ну, после того как вы уже описали нам их наружность, – сказал государь, – нам нечего бояться их. Давайте позовем их сюда.
И он тотчас же отправил посланца с императорской биркой в гостиницу за Чжу Ба‑цзэ и Ша‑сэном. Когда Дурень услышал о том, что их приглашают ко двору, он, обращаясь к Ша‑сэну, сказал:
– Дорогой брат! Помнишь, ты говорил, что не надо брать письма? А теперь сам можешь убедиться, какую пользу оно принесло нам. Государь, вероятно, велел принять нас, как полагается принимать людей, доставивших письмо и уж конечно устроил пир в честь нашего учителя. А поскольку аппетит у нашего учителя не велик, то он и вспомнил о нас. Ну что ж, поедим как следует, а завтра тронемся в путь.
– Дорогой брат, – сказал на это Ша‑сэн, – ведь ты не знаешь, что там произошло. Однако делать нечего, придется идти. Вещи и коня мы оставим в гостинице; с собой же захватим только оружие.
Порешив на этом, они вместе с посланцем отправились ко двору и вскоре предстали перед троном правителя. Они громко приветствовали его, но не двинулись с места. Сановники, все как один, пришли в ужас.
– То, что эти монахи так безобразны, еще можно было бы стерпеть, – говорили они между собой. – Но как бесцеремонно они ведут себя, ведь они не совершили перед нашим правителем ни одного поклона и стоят как ни в чем не бывало!
– Уважаемые господа! – сказал тут Чжу Ба‑цзе. – Не осуждайте нас. На первый взгляд вид наш действительно вызывает отвращение. Однако если привыкнуть к нам, то ничего страшного нет.
А надо вам сказать, что и сам правитель трона, увидев до чего они безобразны, испугался не на шутку, когда же Дурень заговорил, царь задрожал от страха и почувствовал слабость в ногах. К счастью, один из придворных чинов поддержал его. Окончательно растерявшись, Танский монах опустился перед правителем на колени и, не переставая отбивать поклоны, говорил:
– Ваше величество, я достоин смерти, велите казнить меня. Я ведь говорил, как безобразны ученики мои, и поэтому не осмелился взять их с собой ко двору, опасаясь, что они могут нанести вред вашему царскому величеству. Так оно и случилось. Они напугали вас, ваше величество.
Тут только государь, не переставая дрожать, подошел к Сюань‑цзану и через силу проговорил:
– Спасибо вам, преподобный отец, что вы заранее предупредили меня об этом. Если бы вы ничего не сказали мне, я умер бы от страха.
Много времени прошло, пока, наконец, правитель успокоился и заговорил:
– Почтенные отцы Чжу Ба‑цзе и Ша‑сэн! Кто из вас наиболее искусен в усмирении злых духов?
Дурень, не разобравшись толком, в чем дело, сразу же ответил:
– Я умею покорять духов.
– Как же вам удалось научиться этому? – спросил государь.
– Когда‑то я был небесным полководцем, – отвечал Чжу Ба‑цзе. – Но, нарушив законы неба, был сослан на землю. Теперь же я встал на путь Истины, сделался монахом и из Китая прибыл сюда. Я первый вступил в борьбу с этим волшебником.
– Если вы – сошедший на землю небесный полководец, – сказал на это государь, – то вы несомненно владеете искусством превращений.
– Этим как раз я не могу похвастаться, – произнес Чжу Ба‑цзе. – Хотя некоторые превращения мне известны.
– Ну‑ка, совершите хотя бы одно из них, я посмотрю, – попросил государь.
– Какое именно превращение вы хотели бы видеть? – спросил Чжу Ба‑цзе: – Я выполню ваше желание.
– Ну, сделайтесь больше! – сказал государь.
А надо сказать, что Чжу Ба‑цзе действительно владел искусством тридцати шести превращений. И вот он проделал движение руками, произнес: «Увеличивайся!» – затем согнулся и сразу же увеличился до девяти чжанов, став похожим на духа, расчищающего путь умершим. Выстроившиеся возле трона двумя рядами сановники, глядя на него, задрожали от страха. А один из них даже окаменел и замер, вытаращив глаза. В этот момент какой‑то полководец спросил:
– Почтенный отец! Но без конца вы, вероятно, не можете увеличиваться?
Тут Дурень снова стал рассказывать всякие удивительные вещи.
– Я могу, например, превращаться в восточный и в западный ветер, – сказал он. – Если поднимется южный ветер, то в синем небе я могу сделать большое отверстие.
– Прекратите свое волшебство! – испуганно воскликнул государь. – Я уже знаю, что вы умеете.
И вот, когда Чжу Ба‑цзе принял свой обычный вид, государь снова спросил его:
– Ну, а если вы отправитесь на бой с волшебником, каким оружием вы будете с ним сражаться?
Тут Чжу Ба‑цзе вытащил из‑за пояса свои грабли и сказал:
– Вот этими граблями.
– Да с таким оружием вы в два счета окажетесь побежденным, – рассмеялся государь. – На моих складах есть хлысты, когти, молотки, мечи, копья, алебарды, большие топоры, рапиры, сабли, рогатины, пики, серпы и прочее оружие. Вы можете взять что хотите. А ваши грабли разве оружие?
– Вам, ваше величество, вероятно неизвестно, что эти грабли, хотя и грубы на вид, но я не расстаюсь с ними с малых лет. Когда я был полководцем в небесном водном дворце и в моем подчинении находилось восемьдесят тысяч воинов, эти грабли были моим единственным оружием. Вот и теперь, очутившись на земле и охраняя нашего учителя, я укрощаю этими граблями диких зверей в горах, усмиряю водяных драконов.
Услышав это, государь остался очень доволен и приказал девятой наложнице принести вина из императорских складов, чтобы достойно проводить Чжу Ба‑цзе. Он собственноручно наполнил кубок и, поднося его Чжу Ба‑цзе, промолвил:
– Почтенный отец! Пусть этот кубок вина послужит благодарностью за тот труд, который вы берете на себя. Когда же вы расправитесь с волшебником и освободите мою дочь, я в благодарность устрою вам великолепный пир и щедро вознагражу вас деньгами.
С виду Дурень был неуклюж и неотесан, однако знал правила приличия. Приняв от царя кубок, он обратился к Сюань‑цзану с такими словами:
– Учитель! Этот кубок следовало бы, конечно, вначале поднести вам, но, поскольку государь милостиво пожаловал его мне, я не смею нарушить его волю и прошу вас разрешить мне выпить его. Это поможет мне успешно завершить начатое дело и выловить волшебника.
С этими словами Дурень мигом осушил кубок. Затем государь снова наполнил кубок и преподнес его Сюань‑цзану.
– Я не пью вина, – смиренно отвечал тот, – а вы, братья, пейте, пожалуйста!
Тогда вперед выступил Ша‑сэн и принял кубок. В этот момент у ног Чжу Ба‑цзе появилось облако, и он вознесся ввысь.
Увидев это, государь сказал:
– Оказывается, почтенный отец Чжу Ба‑цзе может летать на облаках!
Тем временем Дурень уже исчез из виду. А Ша‑сэн, выпив вино, обратился к Сюань‑цзану.
– Учитель, – сказал он, – боюсь, что Чжу Ба‑цзе не справится один с волшебником. Даже когда мы вдвоем вели с ним бой, и то едва выдерживали его натиск. А Чжу Ба‑цзе один и вовсе не устоит.
– Ты совершенно прав, ученик мой, – отвечал на это Сюань‑цзан. – Отправляйся ему на помощь.
Тут Ша‑сэн оседлал облако и бросился вдогонку за Чжу Ба‑цзе. Правитель заволновался:
– Почтенный учитель, – сказал он Сюань‑цзану, схватио его за руку, – вы‑то хоть не улетайте, а побудьте со мной.
– К моему великому сожалению, – признался Сюань‑цзан, – я и полшага не пролечу на облаке.
Однако не будем распространяться о том, как, оставшись вдвоем, они вели беседу. Вернемся лучше к Ша‑сэну, который, догнав Чжу Ба‑цзе, сказал ему:
– Дорогой брат, а вот и я.
– Ты зачем явился? – спросил Чжу Ба‑цзе.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!