Повествующая о том, как старуха Янь учинила скандал в юньчанском уездном управлении и как Чжу Тун, движимый чувством дружбы, помог Сун Цзяну скрыться 8 страница
– Юнь‑гэ, если ты хочешь повидать Си‑Мынь Цина, я расскажу тебе, где его найти.
– Сделайте милость, дяденька, – сказал Юнь‑гэ, – может, я тогда заработаю пятьдесят монет. Должен же я как‑нибудь кормить отца.
– Си‑Мынь Цин, – принялся охотно рассказывать сплетник, – спутался с женой торговца лепешками У старшего и теперь каждый день проводит с ней время в чайной старухи Ван, на улице Красных камней. Сейчас он, верно, там, и так как ты еще маленький, то пройдешь туда без помехи.
Маленький пройдоха поблагодарил прохожего и, подхватив свою корзиночку, отправился на улицу Красных камней, прямо в чайную старой Ван. Увидев старуху, которая сидела на низенькой скамеечке и пряла, он поставил свою корзиночку на землю и поклонился ей.
– Юнь‑гэ, зачем ты пришел сюда? – спросила старуха.
– Я ищу уважаемого господина, – ответил тот, – чтобы заработать немножко денег для старого отца.
– О каком это уважаемом господине ты говоришь? – спросила старуха.
– Вы ж хорошо знаете о ком, дорогая матушка, – отвечал Юнь‑гэ. – Как раз о том самом.
– Да ведь есть у этого господина имя и фамилия! – рассердилась старуха.
– Фамилия у него из двух иероглифов, – сказал Юнь‑гэ.
_ Из каких таких двух иероглифов? – спросила старуха.
_ Вот вы все шутите, матушка, – отвечал Юнь‑гэ, – а я хочу поговорить с господином Си‑Мынем, – и, сказав это, он направился в чайную.
|
|
|
– Ты куда это, обезьяна, лезешь?! – крикнула старуха, схватив его за руку. – Разве ты не знаешь, что в каждом доме есть комнаты, куда нельзя входить!
– Да ведь я только его ищу! – сказал Юнь‑гэ.
– Обезьянья твоя башка! – крикнула старуха. – Какой там еще уважаемый господин Си‑Мынь может быть в моем доме!
– А, ты хочешь одна поживиться! – крикнул Юнь‑гэ. – Пусть кое‑какие крохи и мне перепадут. Думаешь, я не понимаю!
– Глупая ты обезьяна! – продолжала кричать старуха. – Да чего ты понимаешь‑то!
– Ты что же, – возразил на это Юнь‑гэ, – хочешь готовить в чашке так, чтобы не выпало из нее ни одной крошки? Или хочешь, чтобы я все сказал? Боюсь только, что продавец лепешками, как узнает об этом, рассердится.
Эти слова задели старуху за живое, и она в бешенстве крикнула:
– Ах ты, обезьяна проклятая! Пришел сюда всякие пакости говорить!
– Хорошо же! – воскликнул Юнь‑гэ. – Пусть я буду обезьяна, а ты – старая сводня!
Тут старуха, все еще державшая Юнь‑гэ, ударила его дважды кулаком.
– Ты за что бьешь меня?! – завопил Юнь‑гэ.
– Если ты будешь еще кричать, – оказала старуха, – я надаю тебе пощечин и выгоню отсюда.
– Ах ты, старая гнида! – кричал Гонь‑гэ, – За что ж это ты собираешься бить меня, ведь я ничего плохого не сделал.
|
|
|
Старуха, держа мальчишку одной рукой, другой надавала ему тумаков и выгнала на улицу. Вслед за ним она вышвырнула его корзину с грушами, которые покатились в разные стороны. Мальчуган, убедившись, что ему не справиться со старой каргой, плача и ругаясь, пошел прочь, подбирая по дороге рассыпавшиеся фрукты. Потом он остановился и крикнул старухе:
– Ну погоди же, старая гнида! Я проучу тебя! Не будь я Юнь‑гэ, если не пойду и не расскажу ему обо всем.
И с корзиной в руках он отправился на поиски. Вот уж поистине: когда бы ни был совершен проступок, а возмездие придет.
Как говорится:
В логове зайцев нашли, в чаще поймали лису.
Уток схватили чету возле речных камышей.
Кого отправился искать Юнь‑гэ, вы, читатель, узнаете из следующей главы.
Глава 24
повествующая о том, как старуха Ван подстрекала Си‑Мынь Цина на темное дело и как распутница отравила своего мужа
Итак, Юнь‑гэ, побитый старухой Ван, не зная, на ком выместить злобу, подхватил свою корзинку и побежал разыскивать У старшего. Миновав несколько кварталов, паренек свернул за угол и вдруг встретил У старшего, который брел, неся на плече коромысло с лепешками. Увидев его, Юнь‑гэ остановился и, бесцеремонно разглядывая У старшего, сказал:
|
|
|
– Давненько вас не видно. Что это вы так раздобрели?
– Да я всегда такой! – отвечал У, сняв с плеча коромысло. – С чего это ты взял, что я раздобрел?
– Я на днях хотел купить отрубей, – отвечал Юнь‑гэ. – Все лавки обыскал, но так нигде и не нашел, а люди мне сказали, что у вас дома их сколько хочешь.
– Я не держу ни уток, ни гусей. Зачем же мне отруби? – ответил У.
– Если у тебя нет отрубей, так с чего ты так жиром заплыл? Хоть на голову тебя ставь, хоть в котле вари – ничего ты не замечаешь, а если и заметишь, то все равно слова не скажешь.
– Ах ты, проклятая обезьяна! – крикнул У старший. – Ты за что это оскорбляешь меня? Не живет ведь моя жена с каким‑нибудь мужчиной. Почему же ты сравниваешь меня с уткой?
– Ну если она не живет с мужчиной, так живет с молодчиком! – издевался над ним Юнь‑гэ.
Тут У старший схватил Юнь‑гэ и крикнул:
– Говори с кем!
– Потеха, да и только! Меня‑то ты можешь схватить, а вот до него тебе не дотянуться!
– Дорогой братец! – взмолился тут У. – Скажи мне, кто это такой, и я дам тебе за это десять лепешек.
– Да зачем мне твои лепешки! – ответил на это Юнь‑гэ. – Ты лучше поставь мне три чашки вина, вот тогда все и узнаешь.
|
|
|
– Ну, раз ты пьешь, так пойдем, – оказал У.
И, взяв свое коромысло, он повел Юнь‑гэ в маленький кабачок. Там он опустил коромысло на пол, достал несколько лепешек, заказал мяса, вина и пригласил Юнь‑гэ выпить и закусить.
– Вина больше не подливай, – сказал Юнь‑гэ, осушив последнюю чашку, – а мяса отрежь еще несколько кусочков.
– Дорогой братец! – приставал к нему У. – Ты бы все‑таки оказал мне, что обещал.
– Не торопись, – спокойно отвечал Юнь‑гэ. – Обожди, вот я съем это, тогда все тебе и выложу. Только ты особенно не расстраивайся, я помогу тебе их поймать.
У подождал, когда Юнь‑гэ очистил блюдо, и опять оказал:
– Ну, теперь рассказывай!
– Так вот, – начал Юнь‑гэ. – Если хочешь знать все, так сначала пощупай шишку на моей голове.
– Где это тебя угораздило? – спросил У, пощупав ему голову.
– А дело было так, – принялся рассказывать Юнь‑гэ. – Взял я сегодня эту корзину с грушами и отправился разыскивать господина Си‑Мынь Цина, чтобы продать их ему. Обошел я все кругом, а найти его так и не смог. Вдруг повстречался мне на улице один человек и говорит: «Да он, верно, в чайной старухи Ван, забавляется с женой старшего У. Господин Си‑Мынь Цин целыми днями там пропадает». Ну, мне хотелось хоть немножко заработать, и я направился туда. А эта чертова карга Ван не только не пустила меня в дом, но еще и надавала тумаков и прогнала меня. Тогда я пошел разыскивать тебя. А когда мы повстречались, принялся тебя дразнить, иначе сам ты не стал бы меня о чем‑нибудь спрашивать.
– И все это правда? – спросил У, дослушав до конца.
– Ну, опять за свое принялся! – разозлился Юнь‑гэ. – Вот уж поистине никудышный ты человек! Те двое забавляются в свое удовольствие, и не успеешь ты уйти из дому, как они сходятся у старой Ван. А ты еще спрашиваешь, правда ли это?!
– Дорогой братец, – стал жаловаться У. – Нечего мне больше от тебя скрывать. Жена моя каждый день ходит к старой Ван шить одежду и возвращается домой всегда красная от вина. У меня самого уж возникали подозрения, и, конечно, как ты говоришь, так оно и есть. Сейчас я оставлю где‑нибудь свое коромысло и пойду поймаю их на месте преступления. Как ты считаешь?
– Как будто ты взрослый, а понятия в тебе никакого! – воскликнул Юнь‑гэ. – Ведь эта чертова карга, старая Ван, сущая ведьма! Как же ты справишься с ней? Они втроем, верно, все уже обсудили и, когда ты придешь, спрячут твою жену, и все. Да к тому же этот Си‑Мынь Цин – парень здоровый и запросто разделается с двадцатью такими, как ты. Тебе не только не удастся схватить его, но ты ни за что ни про что отведаешь его кулаков. Человек он богатый и влиятельный, и ему ничего не стоит так обернуть все дело, что он же еще подаст на тебя жалобу в суд. А раз заступиться за тебя некому, тебя засудят. Вот он и покончит с тобой.
– Дорогой братец! – сказал У. – Все это правильно, но, как же мне отомстить им?
– Я тоже еще не знаю, как отомстить этой старой чертовке за то, что она меня поколотила, – сказал Юнь‑гэ. – А тебе скажу вот что. Возвращайся‑ка ты сегодня домой попозднее и вида не подавай, что знаешь что‑нибудь, веди себя так, как всегда. А вот завтра напеки лепешек поменьше, чем обычно, и выходи торговать. Я буду сторожить в переулочке, на углу, и, как увижу, что Си‑Мынь Цин отправился в чайную, так позову тебя. Ты стой со своим коромыслом где‑нибудь поблизости. Первым туда пойду я и разозлю эту старую собаку. Она, конечно, бросится бить меня, и как только я выброшу свою корзинку на улицу, ты и входи. Я постараюсь прижать старуху головой к стене, а ты беги прямо во внутренние комнаты и там расправляйся с ними. Ну, что ты окажешь на это?
– Что ж, буду очень признателен тебе, дорогой братец, – оказал У. – Вот, возьми несколько связок монет на жизнь. А завтра утром жди меня на углу улицы Красных камней.
Взяв деньги и еще несколько лепешек в придачу, Юнь‑гэ ушел.
У старший, расплатившись за вино и еду, взял свое коромысло и снова пошел торговать лепешками. Побродив немного по улицам, он отправился домой. Что же касается Пань Цзинь‑лянь, то прежде она встречала мужа руганью и все придумывала, как бы обидеть его. Однако теперь, чувствуя свою вину перед ним, стала поласковее.
В этот день, вернувшись домой со своей ношей, У вел себя как обычно и ничего не говорил о том, что слышал.
– Муженек, может, тебе купить немножко вина? – ласково спросила его жена.
– Да нет, – отвечал он, – я только что выпил три чашки с одним товарищем.
Тогда жена приготовила ужин, подала ему, и этот вечер закончился без всяких происшествий.
На следующий день, после завтрака, У испек всего три противня лепешек и отправился ими торговать. Но жена его была так занята мыслями о встрече с Си‑Мынь Цином, что даже не заметила, сколько лепешек настряпал муж. Едва выпроводив его, она сразу же побежала к старой Ван и стала ждать Си‑Мынь Цина.
Тем временем У старший дошел со своим коромыслом до перекрестка и увидел Юнь‑гэ, который с корзиночкой в руках глядел по сторонам.
– Ну как? – спросил У старший.
– Да еще рановато, – отвечал тот, – иди пока поторгуй. Он непременно явится, так что ты будь где‑нибудь поблизости.
У старший, подгоняемый нетерпением, быстро сделал круг и снова вернулся обратно.
– Смотри же, – предупреждал его Юнь‑гэ, – как увидишь, что корзинка моя летит, так сейчас же и вбегай туда.
У старший оставил свое коромысло и стал ждать.
А дальше произошло следующее. Юнь‑гэ с корзинкой в руках вошел в чайную Ван и стал браниться:
– Ах ты, старая скотина! – кричал он. – Ты за что же это избила меня вчера?!
Ну, а так как характер у старухи за это время не мог измениться, то она вскочила с места и стала вопить:
– Мартышка ты проклятая! Знать я тебя не знаю, что же ты лезешь сюда да еще оскорбляешь меня!
– Беда какая, если выругают чертову сводню, вроде тебя, которая только и знает, что заниматься грязными делами! – в свою очередь заорал Юнь‑гэ.
Тут старуха совсем рассвирепела и, схватив мальчишку, начала его бить.
– Опять бить меня вздумала! – воскликнул Юнь‑гэ и тут же выбросил свою корзинку за дверь.
И только хотела старая Ван хватить его хорошенько, как Юнь‑гэ с криком: «Так ты опять бить меня!» – обхватил ее за талию и так ударил головой в живот, что старуха чуть было не свалилась на пол, но во время прислонилась к стене. Мальчуган головой припер старуху к стене и в тот же момент увидел, что в чайную, подоткнув полы халата, ворвался У старший. Старуха попыталась было высвободиться и помешать ему, но парень так крепко держал ее, что она и двинуться не могла и лишь крикнула: «У старший пришел!»
Жена У, находившаяся во внутренней комнате, услышав этот крик, испуганно кинулась к двери и заперла ее. А Си‑Мынь Цин так растерялся, что полез под кровать. Добежав до двери, У старший толкнул ее, но открыть, конечно, не смог.
– Хорошенькими делишками вы здесь занимаетесь! – завопил он.
Между тем Пань Цзинь‑лянь, все еще подпиравшая собой дверь, окончательно растерялась и, обращаясь к Си‑Мынь Цину, сказала:
– Ты всегда хвалился, что умеешь хорошо фехтовать, а как пришла опасность, так тут же и скис! Ты чучело увидишь, так и то повалишься со страху!
Си‑Мынь Цин понял, что должен драться с У старшим, вылез из‑под кровати, распахнул дверь и крикнул готовому вступить в бой У старшему:
– Не смей драться!
И тут же со всей силой ударил его правой ногой. У был мал ростом, удар пришелся ему прямо под ложечку, и он рухнул на землю. Тогда Си‑Мынь Цин, пользуясь суматохой, бежал. Юнь‑гэ, поняв, что дело плохо, выпустил старуху.
А соседи, зная, какой вредный человек Си‑Мынь Цин, не осмелились вмешиваться в это дело. Тем временем старуха Ван стала подымать У старшего и увидела, что изо рта у него хлынула кровь, а лицо пожелтело, как воск. Она позвала жену У и велела ей принести воды. Когда же У старший пришел в себя, обе женщины проводили его домой, поддерживая с двух сторон под руки, и уложили в постель. Скоро он заснул, и никаких событий в этот вечер больше не произошло.
На завтра, узнав, что ничего особенного не случилось, Си‑Мынь Цин, как всегда, пришел в чайную и весело провел время с Пань Цзинь‑лянь, надеясь, что теперь У старший непременно умрет.
А У старший уже пять дней подряд лежал не в состоянии подняться с постели, и некому было даже приготовить ему суп или подать воды. Когда он окликал жену, никто не отзывался. Между тем он видел, как Пань Цзинь‑лянь разнаряженная и раскрашенная уходит из дому и всегда возвращается красная от вина. Все это приводило У старшего в ярость, несколько раз он даже терял сознание, но так и оставался без всякой помощи.
Однажды У все же подозвал к себе жену и сказал ей:
– Я застал тебя на месте преступления. Мало того, ты заставила своего любовника ударить меня ногой под сердце, и вот теперь я умираю, а ты и твой любовник наслаждаетесь жизнью, и я не могу вам отомстить! Но у меня есть младший брат – У Сун. Ты знаешь, какой у него характер. Рано или поздно он вернется и не оставит так этого дела. Если бы. ты хоть немного пожалела меня, поухаживала, пока я болею, я ничего не сказал бы ему. Но раз ты не заботишься обо мне, то он разделается с вами, когда вернется.
Жена ничего ему не ответила, но, придя к старой Ван, рассказала обо всем старухе и своему любовнику. Когда Си‑Мынь Цин услышал эту угрозу, у него даже мороз по коже пошел, и он сказал:
– Вот беда‑то! Знаю я этого У, начальника охраны, который убил тигра на перевале Цзин‑ян‑ган. В Цинхэ он самый первый герой. Мы с тобой так сошлись по характеру и успели уже привязаться друг к другу, а вот об этом‑то совсем и не подумали. Что же теперь делать?
– В жизни еще такого не видала, – молвила старуха, иронически улыбаясь. – Ведь ты же за рулем сидишь, а я на веслах! И я не растерялась, а у тебя руки и ноги отнялись от страха!
– Прямо сказать стыдно, но я хоть и мужчина, а ничего не могу придумать, чтобы выпутаться из этого положения. Может быть, вы что‑нибудь предложите? – спросил он старуху.
– Вы как, навсегда хотите остаться вместе или же так повстречаться и на том покончить? – спросила старуха.
– Что это значит – навсегда или разойтись, дорогая мамаша? – переспросил Си‑Мынь Цин.
– Если вы в конце концов думаете разойтись, – сказала старуха, – так должны сегодня же расстаться, а как поправится У старший, попросить у него прощения. Вот и не будет никаких разговоров, когда вернется братец У Сун. Если же его опять пошлют куда‑нибудь по делам, вы снова можете встречаться. Вот это и значит быть мужем и женой временно. Но если вы хотите стать мужем и женой навсегда и без опаски встречаться каждый день у меня, то для этого есть один очень хитрый способ, которому не знаю, как вас научить.
– Дорогая матушка, – взмолился Си‑Мынь Цин. – Вы уж сделайте так, чтобы нам быть мужем и женой навсегда.
– Для этого требуется одна вещь, – сказала старуха, – и вы не найдете ее нигде, как только в вашем же собственном доме. Ее, как видно, само небо послало вам.
– Если бы нужно было даже выколоть мне глаза, – сказал Си‑Мынь Цин, – то я пошел бы и на это. Но что это все‑таки за вещь?
– Надо воспользоваться тем, что этот парень при смерти, и помочь ему умереть. Принесите‑ка из дому мышьяку, а ее мы пошлем за сердечным лекарством. К этому лекарству она примешает мышьяк, и с мужем‑сморчком будет покончено. Тело же его необходимо сжечь, чтобы и следов не осталось. А когда возвратится У Сун, то ничего уже не сможет поделать. Ведь испокон веку люди говорили: «У деверя свои дела, у невестки свои», а еще: «Первый раз замуж выходят по воле родителей, второй раз – по собственному желанию». Так что деверю тут и разговаривать будет не о чем. Ну, а потом, с полгодика или с год, пока не кончится траур, вы можете встречаться тайком; когда же пройдет положенное время, вы, господин, женитесь на ней, возьмете к себе в дом, станете навсегда мужем и женой и будете блаженствовать до старости. Ну, как вы находите мой план?
– Дорогая мамаша! – отозвался Си‑Мынь Цин. – Уж больно преступление‑то велико. Ну да ладно, – добавил он, – если сделан первый шаг, то перед вторым останавливаться не приходится.
– Однако все надо делать с толком, – продолжала старая Ван. – Ведь если рвать траву, так с корнем, чтобы впредь не пошли новые всходы. Оставишь корни, весной подымутся ростки. Идите‑ка лучше, уважаемый господин, домой и принесите поскорее мышьяку, а я уж сама научу ее, что делать. Но когда все будет сделано, смотрите, не забудьте отблагодарить меня.
– Ну, это само собой разумеется, – молвил Си‑Мынь Цин, – вам незачем об этом и говорить.
Затем он отправился домой и вернулся с пакетиком мышьяку, который передал старухе. Тогда старая Ван, глядя на жену У сказала:
– Слушай, моя милая! Я научу тебя, что делать с этим снадобьем. Ведь муж твой просил, чтобы ты поухаживала за ним? Вот и будь с ним поласковее. Если он попросит у тебя лекарства, смешай его с мышьяком и, как проснется, влей в рот, да и отойди в сторону. А когда начнет действовать снадобье, у него станут разрываться все внутренности и он будет кричать, – тогда накрой его одеялом, чтобы соседи не услышали. Надо заранее вскипятить котел воды и положить туда побольше тряпок, потому что у него изо всех отверстий пойдет кровь и от боли он будет кусать губы. Когда же он кончится, сними одеяло и тряпками, что вскипятишь в котле, оботри кровь, чтобы следов не осталось. Ну, а потом его положат в греб и сожгут, и ни один дьявол ни до чего не дознается.
– Все это хорошо, – сказала жена У, выслушав ее. – Но боюсь, что сил у меня не хватит возиться с трупом.
– Этому легко помочь, – ответила старуха. – Когда будет нужно, ты постучи мне в стенку, и я приду.
– Ну, делайте все, как надо, – сказал Си‑Мынь Цин, – а завтра на рассвете я загляну к вам, – и с этими словами он ушел.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 143; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!