ПОЧЕМУ ГОРОД НАЗВАЛИ ЗАИНСКОМ 15 страница
Чалджи вышел от хана, а Алыгбай и Мирочах громко смеялись вслед ему.
– Ничего! – прошептал Чалджи сквозь зубы. – Теперь я знаю цену ханской награды и заплачу за нее двойной ценой.
Девушка Чибек
Много дней и ночей шел Чалджи по сухой степи. Ни одного озера, ни одного ручейка не встретил он. Солнце и горячий ветер раскалили землю.
Чалджи упал на желтую траву и прошептал:
– Ни березки, ни ручейка не вижу я. Кто же даст прохладу мне? – И закрыл глаза.
Вдруг с неба опустился над ним белый лебедь, начал бесшумно махать крыльями, и прохлада освежила лицо Чалджи. Он уснул самым легким и самым сладким сном. А когда проснулся и поднял голову, увидел: рядом сидит девушка – спину закрыли шестьдесят кос, грудь прикрыли пятьдесят кос.
Чалджи удивленно глядит на нее,
Ясного взгляда не сводит с нее,
Слово боится одно проронить…
Наконец решился ее спросить:
– На какой земле тебя мать родила?
Из какой реки ты воду пила?
Кто были твои отец и мать?
Как повелели тебя называть?
Кем ты на родине милой была?
Зачем же взяла себе два крыла?
Белые перья надела зачем?
Птицей крылатой летела зачем?
И так ему девушка отвечает:
– С надеждой летела я в эти края.
Молодца увижу, – думала я. –
В отцовской солнечной стороне
Тоскуют родимые обо мне.
Ирек – мой отец, Арыг – моя мать
Чибек повелели меня называть.
Далеко отсюда моя сторона,
Под солнцем легла широко она.
|
|
|
В привольной степи мы пасли стада,
Была в Тибек–суге светла вода,
Но враг чистоту воды замутил,
Сжег юрты и кровью траву оросил…
Девушка заплакала, и там, куда упали ее крупные блестящие слезы, зазвенел ручей.
Они напились и умылись из ручья, а потом Чибек рассказала, что живет она в краю, где мучит людей страшный Хозяин Черной горы. Чибек не выдержала тиранства злодея.
Вскинула руки, как крылья, она,
Белым лебедем стала она,
И полетела в небо она,
Туда, где бледнела вдали луна…
– И куда ты спешишь сейчас? – спросил Чалджи.
– Мне некуда больше спешить, – отвечала Чибек. – Хозяин Черной горы сжег мой родной край. Теперь я нашла тебя и хочу одного – возьми меня с собой!
«Так вот он какой, Хозяин Харатаг?! – подумал Чалджи. – Как мне осилить его?»
И, не сказав ни слова, он взял Чибек за руку и они пошли.
…Зори на небе огни свои жгут.
Чалджи и Чибек молча идут.
При звездном сиянье ночью идут.
Тропинками волчьими тихо бредут,
Идут через синий степной простор,
Ползут по отрогам невиданных гор…
У бая Мултыгана
– Ой, Чалджи! – остановилась Чибек. – Много дней и ночей мы идем с тобой. А родимого края все не видать. Не могу я идти. Не потому, что ноги устали, а потому, что душа у меня болит.
|
|
|
– Ничего, Чибек! – воскликнул Чалджи. – Мы отомстим Хозяину Харатаг.
– У нас даже нет меча, – грустно проговорила Чибек. – Вот почему глаза мои слезами обливаются, руки мои сами опускаются. Тяжело мне…
– Я вижу впереди отару бая Мултыгана, – с надеждой проговорил Чалджи, – я заработаю у него денег, куплю богатырского коня, золотой меч и убью проклятого Хозяина Черной горы.
А в улусе бая Мултыгана был в это время большой той[142].
Со всех концов степи сюда собрались знатные гости. Они пили арагу[143], заедая ее бараниной, пели песни и громко смеялись.
Чалджи узнал у народа, что бай Мултыган – жадный, злой старик.
– Не дело ты надумал, парень, – говорили люди. – Наш бай охотно дает работу, да не любит платить за нее.
Но Чалджи не послушал этих советов и нанялся к баю в чабаны. Прошло несколько дней. Как–то раз к отаре подошел седой старик.
– Э–э, сколько у бая жирных баранов, – сказал он, мигая слезящимися глазами, – один бай и столько баранов! А у нас столько бедных людей и ни одного барана.
– Откуда ты, дедушка? – спросила Чибек.
– Я бежал из родного края, от Хозяина Черной горы.
И старик горько заплакал.
– Чалджи! – вскрикнула Чибек. – Дай ему одного барана. Ведь он пришел оттуда, где стояла юрта моего отца!
|
|
|
Чалджи выбрал самого жирного барана и отдал старику. А вечером приехал бай. Он слез с коня и долго считал своих овец.
Чалджи и Чибек стояли в стороне.
– Ах вы, не имеющие крова! – закричал бай, подбегая к ним. – Знал я, что вам нельзя доверять отару! Где мой самый жирный баран? Вы съели его?!
Чалджи и Чибек молчали.
– Я повешу вас! – кричал бай, топая ногами.
Чалджи оттолкнул его и сказал:
– Пошли, Чибек. Безрогий баран на овцу похож, а жадный Мултыган на волка похож. У него, кроме петли, ничего не заслужишь.
– Я же говорила тебе, что не здесь наше счастье, – отвечала Чибек, – у меня душа болит, а сердце мое окаменело.
– Окаменело?! – воскликнул Мултыган, услыхавший последние слова.
И он долго смотрел им вслед, хитро прищурив глаза.
Завистливый Майдох и жадный Мултыган
В степи за могильным курганом повстречались им люди из улуса Мултыгана.
– Э–к–кей! Добрый Чалджи, – говорили они, – помоги нам. Бай Майдох – продавец товара обокрал нас.
И бедняки, перебивая друг друга, рассказали о том, что друг Мултыгана бай Майдох отобрал у них последние деньги, а товару не дал.
– А где он сейчас? – спросил Чалджи.
– Вон он едет, – показали люди туда, где на дороге клубилась пыль.
|
|
|
– Чибек, подожди меня здесь, а вы, – обратился Чалджи к беднякам, – идите в улус. Сейчас у вас будет товар.
Сказал, а сам подумал: «Как же заставить бая расплатиться с бедняками?»
Догнав едущего в телеге Майдоха, пастух заговорил:
– Ты, Майдох, все ездишь по жаре, а вот Мултыган…
– Что Мултыган? – живо перебил его бай. – Он опять что–нибудь придумал? Почему я три раза был в улусе и ни разу не застал его? Где он?
– Он у себя в отаре.
– А что он там делает?
– Считает баранов.
– Ха! – презрительно воскликнул Майдох. – Это и я делать умею.
– Нет, Майдох, – возразил Чалджи, – так, как он считает, не всякий сумеет. Он пересчитывает отару каждый час.
– Гм… – хмыкнул Майдох. – Каждый час, говоришь? А зачем?
Некоторое время бай сосредоточенно думал. Потом пухлое лицо его просияло. Он стукнул себя кулаком по узкому лбу и воскликнул:
– Ай–яй–яй! Как же мне раньше не пришла в голову эта пословица: «Больше считаешь – скорее богатеешь!»
Бай спрыгнул с телеги и начал, тяжело отдуваясь, быстро распрягать коня.
– Что ты делаешь? – спросил Чалджи.
– Не–ет! – шептал Майдох. – Ты, Мултыган, не обскачешь меня. Теперь я знаю, почему твоя отара растет не по дням, а по часам. Я тоже каждый час буду пересчитывать свой товар. И тогда посмотрим, кто будет богаче.
Взбираясь на лошадь, он сказал:
– Товар, что в телеге, я оставляю тебе. Сейчас мне некогда с ним возиться! Стереги его. Через час я приеду за ним.
И, уже удаляясь, бай кричал:
– Я буду пересчитывать свой товар чаще, чем Мултыган отару, через каждые полчаса! У меня будет много парчи и шелка.
Посмеявшись над завистливым Майдохом, Чалджи впрягся в телегу и с песней покатил ее в улус.
На песню сбежался народ.
– Чалджи раздает товар беднякам, – говорили люди, – спасибо ему!
Бай Мултыган, расталкивая толпу, подошел к телеге, и глаза у него заблестели от жадности.
– Что у тебя в телеге ?
– Товар, – сказал Чалджи. – Смотри, какие шелка, какая парча!
– А где ты все это взял? Где Чибек? Она окаменела? Так?
Чалджи с недоумением смотрел на бая.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал он.
– Врешь! – зашипел бай. – Я слышал, как Чибек сказала, что она окаменеет. За ее каменное тело ты и получил все это богатство. Кто послал тебя сюда?
– Меня послал Алыгбай, – отвечал Чалджи.
– Как?! – воскликнул бай. – Так это грозный Алыгбай скупает каменных женщин?
– Ну да, о нем я и говорю, – улыбаясь, отвечал Чалджи.
– Где же мне взять каменную женщину? – кусая ногти, шептал Мултыган. – Где?
– Как где? – смеясь, говорили люди. – Ведь у тебя есть жена Тыртыс–хат[144], а у нее каменное сердце…
– Верно! – закричал Мултыган, схватил нож и, ни слова не говоря, скрылся в своей юрте.
И те, кому удалось заглянуть вовнутрь, закричали так, чтобы слышали все:
– Бай убил свою жену – зловредную Тыртыс–хат. Теперь нашим женам легче будет дышать, она больше не будет щипать их и таскать за волосы.
Мултыган взвалил тело Тыртыс–хат на телегу и ускакал, нещадно погоняя лошадь. Приехав к Алыгбаю, он закричал:
– Грозный Алыгбай, выходи смотреть покупку! Я привез тебе мертвую женщину с каменным сердцем. Сколько за нее дашь?
Алыгбай вышел, посмотрел на Мултыгана и ответил:
– За такие шутки я тебе дам сто плетей!
Тут же Мултыгана схватили, повалили на землю и стали избивать плетьми. Он визжал и кусался, как пес, а про себя думал: «Если не выбьют из меня душу, отомщу же я тебе, коварный Чалджи!»
Что было на дне реки
…Чадджи, раздав весь товар бедному народу, опять взял Чибек за руку, и они пошли дальше по пыльной дороге.
– Скоро ли увижу я родимый край?.. – с тоской спрашивала Чибек.
А Чадджи, задумчиво глядя вдаль, проговорил:
– Тяжелая у меня судьба! С детства нет у меня ни имени, ни лошади, ни юрты. Где отец и мать мои? Где мой родной улус? На каких лугах пасется мой быстроногий богатырский конь? Чадджи, батрак, вышедший из бочонка, – вот кличка, которой наградил меня злой хан… – И он печально склонил голову.
Вдруг сзади послышался такой топот, что земля мелко задрожала. Чадджи оглянулся и увидел пыльный вихрь, приближающийся к ним.
– Стой! Стой! – послышались грозные голоса.
Всадники на разгоряченных потных конях окружили Чадджи и Чибек.
– А–а, проклятый пастух! – кричал Мултыган, размахивая хамчой[145]. – Наконец–то я догнал тебя. Теперь ты мне ответишь за каменную бабу!
– Где моя тележка с товарами? – вопил Майдох. – Разве твоя батрацкая шкура заменит мне парчу?
Чадджи повалили на землю, скрутили веревками и посадили в мешок.
– А эту, – закричал Мултыган, указывая крючковатым пальцем на Чибек, – я возьму себе в жены вместо убитой Тыртыс–хат.
Но гордая Чибек ответила старику:
Пока голова у меня на плечах,
Пока не померкло солнце в глазах,
Я одолею любую беду
И за тебя никогда не пойду!
– Связать ее! Приторочить к седлу! – завизжал Мултыган.
Чадджи рвал веревки, силился сбросить мешок, но все было напрасно. А Чибек кричала ему:
– Брат мой! Слышишь ли ты меня? Я – Чибек, сестра твоя. Это Хозяин Черной горы бросил тебя в бочонок. Слышишь ли ты меня?!
Чалджи рванулся, но голос дорогой сестры замер в отдалении, заглушенный топотом коней.
– Что мы будем делать с ним? – спросил Майдох у Мултыгана и изо всех сил начал колотить кулаками по мешку. – Пустая кишка! Куда ты запрятал мои товары?!
– Надо утопить его! – решил Мултыган.
Они подъехали к реке, сбросили мешок на берег и начали совещаться: как лучше утопить Чалджи.
– Надо найти такой камень, – сказал Мултыган, – чтобы он был тяжелее каменной бабы.
– Нет, нет, – кричал Майдох, – мы найдем такой камень, чтобы он был тяжелее воза с товаром.
И они разъехались в разные стороны, и каждый искал камень побольше.
Только они отъехали, как до Чалджи донесся приближающийся цокот копыт.
– Э–к–кей! – услышал он вдруг знакомый голос. – Кажется, я вижу мешок?
– Нет, – отвечал Чалджи. – Ты видишь меня.
– Почему ты залез в мешок? Кто ты?
– А кто ты? – переспросил Чалджи.
– Я – бай Мирочах. Разве ты не слыхал обо мне? Это ведь я засадил в темницу пастуха Чалджи. Сейчас я еду к шаману лечить глаза, которые мне закрывает злая болезнь.
– А я только что излечился от этой болезни, – проговорил Чалджи, изменив голос.
– Так вылечи меня! – закричал бай.
– Если будешь слушать – вылечу.
– Почему не буду слушать? Вылечи.
– Тогда слезай с коня, развяжи мне руки и ноги, надень мою одежду. Только не смотри мне в лицо. Иначе ты совсем ослепнешь.
– Нет, нет, я не буду смотреть, – взмолился Мирочах. – Я и так боюсь проклятой болезни. Лучше я завяжу глаза платком. Но что потом со мной будет?
– Я тебя свяжу и положу в мешок. Ты недолго полежишь, придут два человека, окунут твою голову в воду, и глаза твои прозреют.
– А ты?
– А я сяду на твоего коня и уеду, чтобы мои друзья не отказались тебя лечить.
Мирочах согласился. Сначала он завязал себе глаза платком, затем ощупью освободил Чалджи, а сам залез в мешок. Нарядившись в одежду бая и садясь на его лошадь, Чалджи сказал:
– Только молчи. А то тебя узнают по голосу.
– Ладно, – отвечал Мирочах из мешка.
Чалджи, довольный тем, что Мирочах не узнал его, тронул повод и ускакал.
Вскоре подъехали Мултыган и Майдох с огромным камнем. Они привязали его к мешку и подтащили мешок к обрыву.
– Вот сейчас я оженю тебя на каменной бабе! – злорадствовал Мултыган.
– А калымом тебе будет мой шелк и парча, ненавистный Чалджи! – шипел Майдох.
Мирочах, услышав последние слова, начал кричать:
– Я не Чалджи! Я не Чалджи! Я лечиться хочу!
– Сейчас вылечим! – отвечал Мултыган.
– Теперь тебе не удастся нас провести, – добавил Майдох.
Баи столкнули мешок с привязанным к нему камнем в реку и, сев на лошадей, направились к улусу. Не успели они отъехать далеко, как услышали сзади топот. Их нагонял Чалджи – на хорошем коне, в богатой одежде, он ехал и улыбался.
– Как! – вскричал Мултыган. – Ведь мы только что утопили тебя!
– Откуда ты взялся? – прошептал ошеломленный Майдох.
– Оказывается, на дне реки можно жить так же, как и здесь, – отвечал Чалджи. – Только вначале немного захлебываешься.
– Где ты взял эту одежду и такого хорошего коня? – в один голос спросили баи.
– Я познакомился с хозяином воды Суг–таем. Он мне подарил эту лошадь с серебряной уздечкой и всю одежду. На дне реки все дешево. Только Суг–тай скучает там один – ему нужен умный человек, с которым можно было бы разговаривать. Он оставлял меня, да я не согласился. Мне, батраку, нечем его угощать, если он вдруг приедет ко мне в гости.
У баев загорелись глаза.
– А если я пойду к Суг–таю, что мне ему говорить? – спросил Мултыган. – Научи меня!
– Нет, нет, – закричал Майдох. – Лучше меня научи. Ведь ты у меня увез товар!
– Ладно, – сказал Чалджи, – я вас обоих научу. Вы оба богачи, вам есть чем отпотчевать Суг–тая. Когда я опущу вас в воду, кричите: «Хозяин воды, дедушка Суг–тай, возьми нас!» Он развяжет вам руки и ноги, даст коней, хорошую одежду, а там уж познакомитесь, поговорите. А сейчас раздевайтесь.
Чалджи связал раздетым баям руки и ноги, привязал к ним тяжелые камни и сбросил обоих в воду – только пузыри пошли.
Потом он взял коней и одежду баев и поскакал догонять всадников, которые увезли Чибек. За курганом он догнал их.
– Чибек! – позвал Чалджи. – Сестра моя, я освобожу тебя!
Всадники в страхе глядели в небо.
– Сестра твоя, – сказали они, – стала лебедем и улетела.
Чалджи бросил байскую одежду, повернул лошадь, стегнул ее хамчой и, рыдая, поскакал прочь.
Добро за добро
…Плачет, рыдает несчастный Чалджи:
Где ты, родная моя сестра?
В какие отправилась ты места?
Разлука написана нам на роду.
Где я тебя, моя радость, найду?
И плачет опять безутешный Чалджи:
Ты жизнь мне вернула в диком краю,
Крылом разогнала усталость мою,
Из ручья напоила холодной водой.
Зачем же, сестра, мы расстались с тобой?!
Долго ехал Чалджи по степи. Уже село солнце за далекими бархатными тасхылами. Уже загорелась вечерняя заря. А он, бросив поводья, медленно покачивался в седле.
– Остановись, Чалджи! – послышался вдруг голос за его спиной.
Чалджи поднял голову и увидел того старика, которому он, по совету Чибек, дал барана. В руках у старика был хомс[146].
– Слезы твои услышало мое сердце… – сказал старик, – твою грустную песню услышал мой хомс. Сердце мое и хомс мой откликнулись, как эхо в горах.
Чалджи молчал, глядя на старика грустными глазами.
– Ты дал мне барана, – продолжал старик. – Ты помог мне высушить слезы. А чем я помогу тебе?
– Я сестру свою потерял, – прошептал Чалджи, – как мне найти ее?
– Долог и труден будет твой путь, – проговорил старик. – Ничего у меня нет, чем бы я мог помочь тебе. Вот только этот хомс… Возьми его. С песнею легче жить, легче переносить невзгоды.
Чалджи взял хомс и тронул струны. Они запели:
Много на свете бедных живет.
Злые болезни косят народ,
Холод покою ему не дает.
Горе за бедными следом идет.
Если ты честен и смел душой,
За счастье народа иди на бой!
Так пел хомс, а Чалджи и старик слушали его, затаив дыхание. Потом, когда песня замолкла, Чалджи сказал:
– Правду говорит хомс. Я видел и знаю людское горе, я видел и знаю тех, кто горе приносит. И всю жизнь я буду бороться за счастье бедных людей.
Он снова тронул струны, и теперь хомс зазвенел с новой силой, а слова загремели как поток, падающий с тасхыла:
…Я вижу: Чалджи, Алыгбаем гонимый,
Что люди простые тобою любимы.
Я вижу: ты хочешь помочь им в беде,
Да будет с тобою удача везде!
И я обещаю помочь тебе в том,
Чтоб жеребенка ты вырастил скакуном,
Пешему – лошадь лихую дал,
Раздетому – кров и одежду дал…
– Спасибо тебе, волшебный хомс, – сказал Чалджи, просветлев лицом, – теперь у меня есть верный друг! Спасибо тебе, добрый старик! Знай, что твой хомс попал в надежные руки.
…Старик долго смотрел вслед удаляющемуся Чалджи. И на глазах у него блестели слезы, но это были слезы радости.
Зло за зло
…В тайге, через которую лежал путь Чалджи, жила в одном улусе, в богатой юрте красавица Тарынчах[147]. Была она так красива, что даже таежная весна завидовала ей. У нее были такие длинные косички, как степные тропинки. У нее было так много нарядов, что в них можно было нарядить девушек семи улусов. И все же никто не завидовал ее красоте. Никто не называл ее цветком потому, что цветок не только поражает красотой, но и дает пчелам мед. Никто не называл ее кудрявой березкой потому, что березкой не только можно любоваться, но и строить из нее юрты. Тарынчах же была красива, но красота ее не радовала людей.
Тарынчах всегда жила одна и никого не любила. По утрам никого не приветствовала добрым словом, а по вечерам никому не желала спокойного сна.
В грозу, когда в небе грохотали громы, сверкали стрелы молний, когда люди прятались в юртах, Тарынчах одна уходила в лес. Страшно стонала тайга, могучие кедры, раскачиваясь по ветру, прижимались друг к другу. Вершины тасхылов закрывались тучами. Звери и птицы прятались в своих норах и гнездах. И в это время слышался звонкий смех. Это был смех Тарынчах.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 191; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!