СОРОК ЖИЗНЕЙ БУДДЫ И БОДХИСАТВЫ 2 страница

Так наряду с 11 рудрами, 12 адитьями, Дьяусом и Притхиви появились восемь Васу – дружных, близких Земле братьев–богов. Как–то они вместе с женами бродили по лесу, богатому сладкими кореньями, плодами и водой, услаждаясь на восхитительных холмах и в рощах. И там супруга Дьяуса увидела прекраснейшую корову с полным выменем, с пушистым хвостом и красивой мордой и показала ее своему супругу.

– Я давно наблюдаю за этим превосходнейшим из животных, – сказал Дьяус. – Это дочь Дакши, а пасет ее отшельник Васиштха[52]. Видишь, он сидит на опушке и насыщается. Эту еду ему дает корова, выполняющая любое желание. Тот из смертных, кто вкусит ее молока, будет жить десять тысяч лет, сохраняя юность.

– О мой супруг! – воскликнула Притхиви. – У меня есть в земном мире подруга Джанавати, совершенная по красоте. Ради нее приведи мне эту корову, ибо я хочу, чтобы Джанавати радовала мой взор десять тысяч лет.

Услышав это, Дьяус, желая сделать супруге приятное, похитил волшебную корову с помощью своих братьев. Васиштха же, завершив трапезу, отправился к корове, но не нашел ее. Обладая всеведением, он понял, что животное похитили Васу по наущению Дьяуса. И он проклял их. Семь Васу как пособники были обречены жить среди людей год, Дьяус же обречен жить в земном мире многие столетия.

Восемь Васу

Не выветрилось из памяти певцов гимнов имя Пратипа, наделенное величайшим блеском. Носил его благочестивый царь, отказавшийся от власти ради размышлений и молитв на берегу Ганги. И сама река, им восхищенная, приняла соблазнительный женский облик богини красоты. Погруженный в размышления, Пратипа поначалу не заметил женщину, но, почувствовав жаркое прикосновение к своему правому бедру, обратил к ней лицо.

– Что я могу для тебя сделать, красавица? – спросил он ее.

– Обладай мною, о царь, – ответила Ганга, не терпящая возражений. – Я тебя полюбила, а отказ женщинам, которые полюбили, великий грех.

– Ко мне это не относится, – отозвался Пратипа. – Я дал обет не вступать в связь с женою другого или с женщиной другой варны.

– Но ведь я красива, – возразила Ганга, – и высокого происхождения. Обладай же мною, девственницей, полюбившей тебя.

– Я не нарушу обета, – сказал царь и, осененный свыше, добавил: – К тому же ты прислонилась к моему правому бедру, предназначенному для дочерей и невесток. Для возлюбленных, да будет тебе известно, оставлено левое бедро. Будь же моей невесткой, прекрасная. Я избираю для тебя моего сына Шантану. И отправляюсь в столицу, чтобы известить его о своем решении.

Возвратившись в свое царство, Пратипа вызвал Шантану, пришедшего в возраст, и сказал ему:

– Когда я молился богам у Ганга, меня посетила женщина, чрезвычайно красивая, достойная тебя. Постарайся охотиться на берегу, и если к тебе сама подойдет женщина, не спрашивай ни о чем. Обладай ею, отдающей себя достойному.

Подчиняясь воле отца, взял Шантану лук со стрелами и направился к Ганге. Убивая антилоп и буйволов, он достиг заводи и увидел женщину, сиявшую красотой, как богиня, восседающая на лотосе. Шантану был поражен, и волоски на его теле поднялись от восторга. Женщина подошла к потерявшему дар речи Шантану и сказала ему:

– Я буду твоей послушной супругой, о хранитель Земли. Но, что бы я ни делала, доброе или недоброе, – ты не должен удерживать или осуждать меня, иначе я тебя покину.

– Хорошо! – сказал Шантану. – Мой отец уже предупредил меня, чтобы я тебя ни о чем не спрашивал. Я подчиняюсь его и твоей воле.

Так прелестная Ганга, одаренная дивной красотой, река–богиня, текущая тремя путями, сделалась женой Шантану, льва среди царей. Она услаждала его страстью, утонченными ласками, проворством и плясками. Увлеченный этим, Шантану не замечал времени и произвел семь сыновей, подобных бессмертным, но не насладился радостью отцовства, ибо каждого из родившихся бросала возлюбленная Шантану в воду.

Когда же родился восьмой сын, названный Бхишмой, царь, мучимый скорбью, жаждущий иметь сына, обратился к роженице:

– Кто ты и чья, сыноубийца? Остановись, презренная!

– Я оставлю тебе этого сына, – ответила женщина. – Но, как условлено, я от тебя уйду. Зовут меня Ганга. Воды, куда я бросала новорожденных, – мое тело, дающее бессмертие. Я приняла человеческий облик, чтобы произвести на свет сыновей–богов от смертного. Ты же воспитай моего сына в благочестии, и пусть он носит еще и имя Гангадатты[53]. Ведь он тоже бог, один из Васу.

Деяния Индры

Могуч разумом и силен прекраснорукий Тваштар! Не раз и не два прибегали к его благосклонности боги, будучи уверены, что какой бы ни была просьба, отказа не будет. Ведь вылепил господин всех форм для Индры, одного из сыновей Адити, золотую колесницу, запряг в нее светозарных коней, вручил ему громовую стрелу Ваджру, которой тот без промаха разил и испепелял недругов. И создал же он для него лунообразную чашу для сомы, напитка богов, заменившего Индре молоко, ибо мать не пожелала ни производить Индру на свет, ни вскармливать его божественной грудью.

Мачехой Индры стала демоница из рода асуров, злобная и завистливая, как вся ее порода. Презрев благодеяния своего супруга Тваштара, она породила сына – трехголовое чудовище Вишварупу[54], необыкновенной силы и ловкости. Одними устами он декламировал веды, другими тянул вино, через третьи набивал пищей необъятное брюхо.

Вишварупа сочувствовал матери, замышляя черную измену богам, однако готовясь перейти на их сторону в благоприятный для этого момент. Всевидящий Индра, проведав о коварных замыслах изменника, убил его, но Тваштар, не поверив, что рожденный им сын – враг богов, пришел в ярость и принес клятву обрушить на богов месть. И создал он из сомы и пламени мстителя, первого из демонов, не–человека и не–бога, некое змееобразное существо Вритру, без рук, без ног, без плеч, с пастью, изрыгающей огонь. Заполз Вритра на гору и стал расти, разворачиваясь в девяносто колец, преграждая путь всем ручьям, рекам и потокам, стекавшимся в моря, подобно мычащим коровам, бегущим к своим телятам. И все воды потекли в пасть дикого и хитрого зверя, так что он стал еще больше пухнуть и раздуваться, грозя поглотить мир и всех, кто его населяет. Земля же, лишенная влаги, стала сохнуть и трескаться. И более не поднимался к небу ее жертвенный дым, угодный богам.

Узрев это, взошел Индра на колесницу с ваджрой в правой руке и приблизился к гороподобному Вритре. На пятьсот йоджан уходил он вверх и свыше трехсот йоджан был в обхвате. Такого могучего живого холма не было еще в трех мирах. И затряслись у Индры поджилки, и дал он знак колесничему отступать. Но со всех сторон устремились к Индре боги и, представ перед ним, произнесли хором:

– О Могучий! Великий! Грозный! Нестареющий! Веди нас на Вритру! Ведь ты рожден и вскормлен, чтобы побеждать. Испепели ракшаса страшной стрелой молнии.

И тогда раздался рев раковин и грохот барабанов. И разразилась битва.

Могуч был Индра. Но могуч был и Вритра. Приоткрыл он свою чудовищную пасть, напрягся и выпустил из себя огненный смерч. Богов смело, как кучу опавших листьев, и разнесло по ветру. Один лишь Индра удержался на ногах. Увидев это, Вритра втянул в себя воздух огромной грудью, и понесло Индру, как перышко, в чрево чудовища. Напряжение Вритры было столь велико, что, обессилев, он тотчас погрузился в сон.

Воспользовался этим Шива и наслал на Вритру через ноздри неудержимую зевоту, и Индру со страшной силой вышвырнуло наружу. Не теряя ни мгновения, Индра нанес дракону удар по затылку. Издав громкий рев, Вритра опрокинулся. Но из его тела выскочила черно–желтая устрашающая Брахмавадхья[55] и стала преследовать Индру.

Как испуганный орел, улетел Индра на край земли и, уменьшившись в размерах, укрылся в почке лотоса. Прошло немало времени, пока Брахма отогнал смерть и извлек из почки перепуганного Индру. Укрепившись духом, Индра отправил своих слуг на разведку. Увидев издалека, что дракон недвижим, посланцы Индры пустились в пляс. Но подойти к Вритре близко они не смогли, ибо воды, плененные в чреве чудовища, по повелению Брахмы вырвались наружу и, сметая все на своем пути, потекли к своему средоточию – Океану.

С этого времени Индра, прозванный Вритроубийцей, стал править миром, подобно царю. Он охватил вселенную, как обод колеса, и ее обустроил. Он рассек пополам труп Вритры. Оставшиеся в его чреве воды образовали семь рек, и понеслись они, гремя камнями, как колесница, мыча, подобно коровам, дающим людям молоко.

* * *

Далеко–далеко на Западе, перед тем как окунуться в Океан, Солнце прощалось с Землей. Тогда его лучи превращались в коров, спускавшихся на луг у крайней из рек по имени Раса. Здесь обитали необычайно хитрые и столь же свирепые существа – пании. Как–то раз они похитили коров и препроводили их в пещеру, закрыв из нее выход скалой. Когда Солнце вновь поднялось из мглы, оно не отыскало своих лучей, и мир погрузился в кромешный мрак.

Индра, поняв, что это проделки пании, послал на Запад божественную собаку Сараму. И помчалась она вприпрыжку, легко находя дорогу, добежала до реки Раса, одним махом через нее перепрыгнула и уткнулась влажным черным носом в скалу, из–за которой едва доносилось жалобное мычание.

Тем временем пании вышли из своих укрытий и, сделав вид, что удивлены появлением собаки, спросили ее:

– Почему ты здесь, Сарама? Что заставило тебя проделать столь далекий и опасный путь?

– Я ищу похищенных коров, – ответило бесхитростное животное. – Меня отправил сам Индра.

– Индра? – повторили пании, переглядываясь и пожимая плечами. – Кто бы это мог быть? Как он выглядит? Почему бы ему не явиться самому? У нас как раз не хватает пастухов, и ему бы нашлась работа.

– Когда явится Индра, не быть вам живыми! – рявкнула Сарама. – Отдайте коров добром. Все равно они вам не достанутся.

– Не предрекай, не зная! – проговорили пании поучающе. – Коровы надежно спрятаны; тому же, кто вздумает их отнять, полезно знать о том, что руки наши сильны. Тебе, Сарама, незачем торопиться, лучше останься с нами. Будешь нашей сестрой. Мы поручим тебе коров, и ты отведешь их на водопой.

При слове «водопой» у Сарамы язык высунулся из пасти. Торопясь выполнить поручение Индры, она не успела напиться.

– Не надо мне коров, – прорычала собака, – но я бы отведала их молока.

При этих словах глаза паниев зажглись радостным блеском. Они понимали, что слуга, согласившийся принять от врагов господина что–либо в дар, не будет ему верен. Так и случилось. Как только Сарама вылакала поставленную перед нею чашу с молоком, она и думать забыла о коровах. Мрак же, в который погрузилась земля, ее не волновал. Она перепрыгнула Расу и по своему же следу добралась до Индры.

Увидев ласково вилявшую хвостом Сараму, Индра строго взглянул на нее:

– Ты одна? А где же коровы?

– Я их не нашла, – бесстыдно пролаяла Сарама.

Догадавшись по выражению глаз, что животное лжет, Индра ударил ее ногой, и она изрыгнула молоко.

И пришлось Сараме уже знакомой дорогой вновь мчаться на Запад. Индра же следовал за нею на колеснице, сам погоняя коней, в сопровождении могучих волшебников[56]. За рекою Расой волшебники направились к скале, близ которой их ожидала Сарама. Они прошептали несколько слов, и отлетел огромный камень, закрывавший вход в пещеру. На пороге ее стоял тюремщик коров Вала[57]. Грозным воем он попытался напутать пришельцев. Но Индра сразил его не дающей промаха громовой стрелой, и тогда коровы, с радостным мычанием покинув место своего заточения, тотчас же взмыли в небо. Стало понемногу светать. На восточной стороне неба показалась розовая колесница с восседавшей на ней богиней Зари, а вслед за нею и солнечная колесница.

И возликовал мир, прославляя победителя Индру, приходящего на зов, повелителя благ, громовержца, самодержца неба и земли, несущего гибель врагам. Пании же, как и предрекала Сарама, были истреблены, а их сокровища достались волшебникам.

Обитель бессмертных

Уже добыта из вод океана амрита и асуры изгнаны в царство Ямы, в подземный мир. Боги могли торжествовать. У них не было больше противников. По установленным ими законам правили цари. Брахманы совершали предписанные ими обряды. В посвященных им лесах отшельники совершали благочестивые обеты. Видя все это, Индра избрал местом своего пребывания и царствования небесный город Амаравати («Обитель бессмертных»).

Был он чем–то похож на земные города, но в его стене было не десять, не сто, а тысяча ворот. Улицы были замощены не камнем, а золотом. Стены ста дворцов были из драгоценных камней. В воздух поднимались струи фонтанов, создавая прохладу. За стенами на берегу реки зеленела дивная роща Нандана с лотосовыми прудами. Здесь паслась божественная корова Сурабхи. В тени деревьев, исполняющих любые желания, звучала музыка. Тут же росло дерево с золотою корою, добытое при пахтанье океана, – его благоухание наполняло весь мир. У входа в город стоял на страже слон Айравата, огромный и белый, как облако. И кто бы, видя его, посмел вступить в Амаравати без соизволения Индры?

Мы поможем в написании ваших работ!