О ТОМ, КАК ТРИ КОРОЛЯ ВЕЛИ ПЕРЕГОВОРЫ О ПРИМИРЕНИИ С СЕСТРОЮ И КОРОЛЕМ ЭТЦЕЛЕМ
– Отвяжите свои шлемы и отдохните, – сказал Хаген, – мы перебили столько гуннов, что Кримхильда долго не забудет этого пира.
Рыцари сняли шлемы и присели на тела убитых. Только Хаген и Фолькер не снимают оружия и охраняют вход в зал.
Но до наступления ночи король и королева успели собрать новые толпы воинов и послали их против Нибелунгов. Отчаянная борьба продолжалась до ночи. Наконец гордые рыцари, умирая от усталости, решились начать переговоры о мире и просили привести к ним короля Этцеля. Гунтер с братьями, все в крови и черные от панцирей, вышли на двор: не знали они, кому пожаловаться на причиненные им беды.
– Чего вы хотите? – спросил король Этцель, выйдя к ним с королевою Кримхильдой. – Вы убили моего сына, и за то никто из вас не уйдет отсюда живым.
– Нужда заставила нас сделать это, – отвечал ему Гунтер, – вся моя свита была перебита твоими воинами. Я приехал к тебе, веря, что не встречу здесь вероломства.
– А вы, воины Этцеля, оставшиеся в живых, – заговорил Гизельгер, – какую вину знаете вы за мною? Что я вам сделал? Дружелюбно ехал я в вашу страну.
– От вашей доброты весь замок полон воплей и рыданий, – отвечали воины, – лучше бы никогда не переправлялись вы сюда из–за Рейна!
– Всем нам будет лучше, если согласитесь вы покончить миром эту вражду, – сказал Гунтер, – мы ничем не заслужили, чтобы Этцель так обращался с нами.
– Неравно потерпели мы в этом деле, – отвечал король Этцель, – за мои утраты и за причиненный мне позор вы должны заплатить жизнью.
|
|
|
– Ну, так дайте нам выйти из дому и будем сражаться. У вас много воинов, не бывших еще в битве, и им нетрудно будет нас одолеть!
Так сказал им король Гернот, и витязи Этцеля уже готовы были согласиться на его предложение, но Кримхильда услыхала и воспротивилась.
– Послушайтесь моего совета, – сказала она, – не выпускайте их из зала: будь у них в живых всего лишь три моих брата, и то, если бы прохладил ветер их панцири, они наделали бы много бед! На свете не бывало еще более отважных бойцов!
– Милая сестра, – сказал тогда Гизельгер, – когда так любовно звала ты меня сюда из–за Рейна, мог ли я думать, что такое горе ожидало меня здесь? Я всегда был тебе верен и никогда не делал зла и, выезжая сюда, думал найти в тебе друга. Так будь же теперь к нам милостива!
– Не могу я помиловать вас, – отвечала Кримхильда, – уж и раньше много горя причинил мне Хаген из Тронье; теперь же еще убил он моего сына. Но если
согласитесь вы выдать мне моего врага, то я постараюсь помирить вас со здешними витязями.
– Того не допустит Бог! – воскликнул Гернот. – Если бы была нас тут целая тысяча, мы все полегли бы мертвые, прежде чем выдали бы тебе хоть одного из нас!
|
|
|
– Итак, мы должны умереть! – подхватил Гизельгер. – Пусть же выходят биться с нами все кто хочет! Никогда еще не платил я другу вероломством!
Разъяренная Кримхильда приказывает загнать Нибелунгов в зал и поджечь его со всех четырех концов. Сильный ветер раздувает пламя, и скоро все здание стоит в огне. Воины терпят страшные муки от нестерпимого жара. Муки их еще усиливаются от невыносимой жажды. Хаген советует доведенным до отчаяния воинам утолить жажду кровью убитых.
– В жар это еще лучше вина, – говорит он, – и в нашем положении больше нечего делать.
Воины следуют его совету и, припав к свежим ранам, с жадностью пьют кровь. Между тем головешки градом сыплются в зал, и Хаген дает совет стать вдоль каменных стен и прикрываться от головешек щитами. Сам же Хаген с Фолькером по–прежнему стоят на страже у входа в зал.
Перед наступлением утра оба они по совету Фолькера вошли в зал, надеясь, что гунны, никого не видя, подумают, что все гости погибли уж в огне. Но вот утренняя прохлада освежила бойцов; вместе с тем и пламя сократилось, пожрав все, что было ему доступно. Но в обгоревшем зале были еще живы все три короля и с ними шестьсот отважных воинов.
|
|
|
Узнав от соглядатаев, что еще не все Нибелунги погибли, Кримхильда снова вызывает против них бойцов, соблазняя их полными щитами золота. Но непобедимы бургундские бойцы, и гунны не могут ворваться в зал, хотя число их скоро удваивается.
XXXVII
О ТОМ, КАК БЫЛ УБИТ РЮДЕГЕР
С горем смотрел Рюдегер, как погибали бойцы с той и другой стороны, и слезы катились по его лицу.
– О горе мне! – восклицал он. – С какою радостью покончил бы я дело миром, но теперь король уже ни за что на это не согласится.
Добрый Рюдегер послал спросить Дитриха, не может ли он уладить дело, но Дитрих отвечал, что это невозможно, – король ни за что не пойдет на примирение.
Увидал плачущего Рюдегера один из гуннских воинов и указал на него королеве.
– Вот стоит тот, кто пользуется у тебя с королем наибольшей властью и почетом, – сказал он, – никого не наделял король столькими замками и землями, как его, а между тем в этой битве он не нанес еще ни одного удара. Говорят, что никого нет отважнее его, мне же сдается теперь, что это ложь.
Взглянул на него Рюдегер и подумал: за это ты должен поплатиться! И, сжав кулак, бросился на гунна и ударил его с такою силою, что тот замертво повалился у его ног.
|
|
|
– Так вот же тебе, злой трус! – воскликнул Рюдегер. – И без тебя довольно у меня горя! И я изо всех сил бился бы с гостями, если бы не сам я привел их сюда. Потому–то и не могу я напасть на них.
Заплакала Кримхильда, видя, как Рюдегер сшиб с ног гуннского воина.
– Говорил ты нам всегда, Рюдегер, что за меня с королем готов отдать и жизнь, и честь; мне же клялся ты служить верой и правдой до самой нашей с тобой смерти! Сдержи же свою клятву: никогда еще не нуждалась я так в твоей службе.
– То правда, клялся я в этом, – отвечал ей Рюдегер, – и всегда готов я отдать за вас свою честь и жизнь, но никогда не клялся я погубить за тебя свою душу: ведь сам я привел сюда твоих высокородных братьев.
– Припомни, Рюдегер, как мне клялся ты в неизменной верности и в том, что поможешь мне отомстить тому, кто меня обидел или причинил мне вред. Теперь тебе напоминаю я об этой клятве.
Славный Этцель тоже стал его упрашивать и вместе с королевой кланялся ему в ноги.
– Горе мне, забыл меня Господь! – воскликнул Рюдегер. – На чью бы сторону ни стал я теперь, я все равно поступлю нехорошо и бесчестно; если же останусь я в стороне – меня осудят все люди. Научи меня, Господи, что делать!
– Возьми от меня назад все замки и земли, золото и все сокровища, что дал ты мне за мою службу, – го–ворил он Этцелю, – пусть неимущий и босой уйду я на чужбину из твоей земли.
– Что в том мне толку? – отвечал ему Этцель. – Готов я отдать тебе и остальные свои замки и земли, – пусть со мною наряду станешь ты могучим королем, лишь отомсти за нас нашим врагам!
– Могу ли я на них напасть? В свой дом привел я их, кормил их своим хлебом и поил своим вином, дружбу свою и верность им обещал и оделял дарами, молодому Гизельгеру отдал я в жены свою дочь, – так как же мне теперь убить их?
– Сжалься над нами, благородный Рюдегер, – молила его Кримхильда, – подумай обо мне и о короле! Никто никогда не терпел еще столько бед от своих гостей.
– Хорошо же! Сегодня еще заплатит вам Рюдегер за все, что вы с королем для него сделали, – заговорил наконец Рюдегер, – нельзя дальше раздумывать: сегодня же должен я умереть. Сегодня же земли мои и замке станут свободны и возвратятся вам. На вашу милость оставляю я жену свою и дочь и всех, кого покинул я в Бехларне.
– Да наградит тебя Господь! – отвечал ему король.
Рюдегер приказал своим воинам вооружиться и повел их к зданию, где засели Нибелунги. Издали увидал его Гизельгер и обрадовался: думал он, что это друг шел к ним на помощь. Но Рюдегер, приблизившись к залу, опустил на землю свой щит и громко проговорил:
– Защищайтесь, благородные бургундские витязи! Не радость приношу я вам, а горе. Прежде были мы с вами друзья, а теперь стали враги!
Тщетно напоминали ему Гунтер и Гернот о прежней его любви к ним и верности.
– Ах, если бы Господь судил вам вернуться на Рейн, а мне умереть здесь с честью! – восклицал только Рюдегер.
– Награди тебя, Господь, Рюдегер, за твой подарок, – сказал Гернот, – твое оружие и теперь еще при мне. – Ни разу еще не изменяло оно мне в нужде.
– Что делаешь ты, Рюдегер? – заговорил и Гизельгер. – Неужели хочешь ты так скоро видеть вдовою свою дочь? Не по–дружески поступишь ты, если нападешь теперь на нас и на меня, – ведь веря твоей дружбе, решился я жениться на твоей дочери.
– Не забудь своего обета верности, благородный король, – сказал ему на это Рюдегер, – и если Бог даст тебе уйти отсюда невредимым, не вымещай моей вины на бедной девушке.
– Но я буду обязан это сделать, – отвечал Гизельгер, – если в этом бою погибнут мои родичи или друзья, должна порваться и моя крепкая дружба к тебе и моей жене.
– Да будет же над нами милость Божия! – воскликнул Рюдегер и поднял щит. Воины уже готовы были ринуться в зал.
– Постой еще минуту, благородный Рюдегер, – крикнул ему Хаген, – есть у меня большое горе: тот щит, что маркграфиня подарила мне перед отъездом нашим из твоего дома, теперь изрублен гуннами в щепы. На то была воля Божья! Но если бы теперь был у меня на руке щит, столь же надежный, как твой, то не боялся бы я гуннских копий.
– Вот тебе мой щит, Хаген, надень его на руку и дай тебе Бог благополучно вернуться домой на Рейн!
Охотно предложил Рюдегер Хагену щит, и в эту минуту много глаз наполнилось слезами. Это был последний дар, что поднес воину Рюдегер Бехларнский.
Смягчился даже суровый Хаген от такого дара и вместе с Фолькером обещали они не трогать Рюдегера в битве.
Рюдегера с воинами пропускают в зал, и начинается горячая битва. Рюдегер ударом меча повергает наземь бургундского воина. Гернот спешит к нему на помощь и бьется с Рюдегером. Градом сыплются удары их острых мечей, щиты бесполезны, воины отбрасывают их в сторону. Рюдегер могучим ударом рассекает стальной шлем Гернота; в то же время Гернот мечом, подаренным ему Рюдегером, наносит ему удар по голове, и оба рыцаря падают мертвые. Скоро не остается в живых ни одного из бехларнских воинов.
Когда кончился бой и все затихло в зале, Кримхильда, испугавшись тишины, решила, что Рюдегер изменил ей и готов заключить мир с Нибелунгами.
Услыхал это Фолькер и вскипел негодованием.
– Неприлично тебе, королева, говорить так о Рюдегере, – крикнул он ей, – он так ревностно стремился исполнить твое поручение, что и он сам, и все его воины полегли мертвыми. А если вы этому не верите, то вот, смотрите! – При этих словах из зала вынесли изрубленное мечами тело Рюдегера. Испугался король – никогда еще не бывало с ним такой беды.
Горько заплакали все мужчины и женщины; дворцы и башни замка наполнились стонами и воплями. Отчаянные возгласы Этцеля звучали как львиный рев.
XXXVIII
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 168; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!