Предмет философской антропологии
Как отмечает А. В. Денежкин во вступительной статье к «Избранным произведениям» Шелера, сегодня сама антропологическая перспектива в философии становится сомнительной. От позднего Хайдеггера до Фуко и Деррида она снова и снова ставится под вопрос и подвергается «философическому осмеянию»: разве не умер уже человек, антропологи, проснитесь, ведь он уже давно похоронен?! «Антропологический сон» может оборваться, но вопросы Шелера должны сохраниться, если должна сохраниться философия», – подчеркивает автор (Денежкин 1994, VIII). Мы бы сказали несколько иначе: идеи Шелера следует сохранить и развить, если человек хочет понять себя и прогрессировать.
В статье «Человек и история» (1926) М. Шелер писал: «Если и есть философская задача, решения которой наша эпоха требует как никогда срочно, так это задача создания философской антропологии». При этом он имел в виду «фундаментальную науку о сущности и сущностной структуре человека » (Шелер 1994, 70), которая могла бы стать последним философским основанием и в то же время точно определить исследовательские цели всех наук, изучающих человека.
По Шелеру, задача философской антропологии состоит в том, чтобы точно показать, как из основной структуры человеческого бытия вытекают все дела человеческие, в том числе язык, наука, миф, искусство, религия, общество, государство, история, идеи, совесть и т. д. (см. Шелер 1988, 90). При таком подходе философия человека приобретает статус науки всех наук. Homo sapiens превращается в некий чудодейственный эмбрион, из которого вырастает весь мир культуры.
|
|
|
Думается, здесь М. Шелер допускает преувеличение, которое само по себе мешает разглядеть подлинную сущность человека и окружающей его среды. К примеру, подчеркивая особое положение человека в обществе, не следует забывать и об особенностях социума. Самоценность личности не должна закрывать автономию общества, где можно наблюдать не только самостоятельное действие исторического духа (закона), но и спонтанный чувственный порыв социальных групп. Дух общества в целом не выводится полностью из духа отдельного индивида. Дух человеческой расы (нации, государства) складывается из многообразных взаимодействий и отношений индивидов между собой и природой. Вместе с тем нельзя не согласиться с философом, что постижение сущности человека способствует адекватному пониманию дел человеческих.
В заметках Шелера к Зальцбургскому антропологическому конгрессу (1926) содержится следующая запись: «То, чего я хочу, – это вновь укрепить, сделать определенным, прояснить неуверенное, колеблющееся человеческое самосознание – не льстить ему, не унижать садистски, как дарвинисты, Фрейд и т. д. Я хочу придать ему форму, которая сохранится в течение нескольких тысячелетий! Я хочу научить тому, как человек может вынести себя самого – не переоценивая себя и не впадая в манию величия, но и не подвергая себя ложному самоуничижению» (цит. по: Денежкин 1994, VIII). Мы предлагаем продолжить решение этой задачи.
|
|
|
Как известно, Аристотель полагал, что «удивление побуждает людей философствовать…» (Аристотель 1975, 69). Однако с удивления начинается и дорога к Богу, в религию, т. е. путь, ведущий в противоположную сторону от философии.
К примеру, однажды индивид обнаруживает, что у него имеется душа. Он пытается рассмотреть предмет своего удивления и никак не может понять его. Странная вещь: каждый уверен, что человек обладает душой, но кто знает, что она из себя представляет и где помещается? Более того, если мы не знаем, что такое душа, то почему без тени сомнения утверждаем ее наличие? Некоторые, потеряв всякую надежду ответить на этот вопрос, прекращают свои изыскания и дают простой ответ: душа есть тайна. Для объяснения ее появления в человеке постулируют еще одну тайну, но с большой буквы – Бога. Полагают, что именно эта трансцендентная Тайна рождает земную тайну – человеческую душу. Отсюда делается заключение: поскольку наша душа имеет сверхъестественное (божественное) происхождение, она недоступна рациональному познанию; истина человеческого духа находится по ту сторону разумного понимания.
|
|
|
Принимая подобное объяснение, личность опускает свой взор и укрощает свое любопытство. Окончательная тайна не признает «праздных» вопросов интеллекта, она требует глубокой веры. Но где начинается вера в сверхъестественную инстанцию, там кончается философия.
В основе философии лежит человеческий разум, который ставит вопросы, размышляет и дает ответы. Философия начинается с вопрошания о сущности бытия. Как говорил М. Хайдеггер, «…вопрошание есть благочестие мысли» (Хайдеггер 1993, 238). Однако чтобы вопрошание не превращалось в пустое занятие, рано или поздно должны следовать ответы. Поэтому не только вопрошание, но рассуждение и последующие выводы также составляют достоинство мышления.
Разум конституирует философию, а благодаря ее истинам он, в свою очередь, обретает себя, становится самим собой. Эволюция разума развивает философию, развитие же философского знания обогащает человеческий интеллект, делает его мудрее и человечнее. Философия оказывается инструментом становления человеческого мышления. Поэтому можно говорить, что философия делает человека человеком.
|
|
|
Философия, в основе которой лежит разум, есть нечто большее, чем «игра в бисер» Германа Гессе. Человеческий разум и философское творчество суть вместе с тем разум и самопознание Космоса.
Бесконечная природа перманентно творит себя, и потому она не знает себя, чем она является и чем станет в процессе своего изменения. Поэтому, можно сказать, мыслящему Космосу свойственно удивляться.
Когда философия исследует и участвует в творении (а не в разрушении) сущности бытия, она поддерживает его жизнь. Философия – эликсир жизни. Умирание философии означает угасание разума, а инволюция человеческого духа ведет к деградации земного бытия. Планета людей без философии ослепнет. Философия, отстаивая права разума, борется за человека, за род человеческий с тем, чтобы он утвердился на Земле и в Космосе, был не только объектом, но и субъектом своей жизни, судьбы.
Сегодня светская философия находится перед лицом серьезного вызова, исходящего от современного мира, от многочисленных проблем, способных привести человека к его последнему дню. Философия может и должна принять этот вызов – во имя человека. Впрочем, у нее нет большого выбора. Свидетельствовать в пользу человека – ее удел. Отказываясь от человека, она отказывается от самой себя. Философия должна стать метафизикой уважения к человеку, чтобы понять его. Философия, основанная на разуме, может и должна противостоять беззастенчивой традиции униженного мышления и униженного человека. Только гуманизм является условием нормального бытия человека: у человека нет будущего по ту сторону принципа гуманизма.
Предметом философии является сущность (логос) природного, социального и человеческого бытия. Предназначение философии заключается в со‑прояснении и со‑творении логоса бытия.
Привлечение термина «логос» связано с определенными гносеологическими преимуществами, которые он создает для понимания и объяснения сущности философии, в том числе философской антропологии. Понятие логоса имеет богатую историю. Эту идею активно разрабатывала не только античная традиция (Гераклит, стоики), но и русская религиозная философия (см., например, Эрн 1991; Трубецкой 1994). М. Шелер отмечал, что в античной философии самосознание человека впервые возвысилось до понятия о его особом положении: человек является человеком благодаря разуму, логосу (логос означает здесь и речь, и способность к постижению «чтойности» всех вещей). С этим воззрением тесно связано учение о том, что и в основе всего универсума находится надчеловеческий разум, которому причастен человек, и только он один из всех живых существ (см. Шелер 1988, 31).
Сегодня, к примеру, В. Хесле разделяет с «платонизмом (включая гегельянство) убеждение в том, что теория интерсубъективности обречена на крах без абсолюта в качестве ее основания; попытки обойтись без него… отчетливо показывают, что там, где отсутствует основание в виде общего Логоса, сохраняется лишь взаимная враждебность…» (Хесле 1992, 156). Идея «общего Логоса», логоса‑абсолюта по‑прежнему сохраняет свою привлекательность. Между тем это изящное понятие может иметь, так сказать, более естественное истолкование.
Материя представляет собой бесконечную совокупность дискретных чувственно воспринимаемых объектов с разнообразными отношениями между ними. Как писал Гегель, «все, что существует, находится в отношении, и это отношение есть истина всякого существования» (Гегель 1974, 301). К этим отношениям восходит понятие закона, сущности. Согласимся с тем, что законы образуют «идеальный момент природы» (Хесле 1992, 166). Но какая нужда выводить этот идеальный, умопостигаемый компонент за пределы Космоса? Метафизика до сих пор предпочитает разрывать чувственную и умопостигаемую сферы, выносить последнюю по ту сторону естественной реальности.
Логос можно определить как совокупность устойчивых универсальных отношений. В этом смысле природа обладает логосом как своей сущностью. Устойчивые мировые отношения образуют наиболее общие законы, принципы и свойства реальности. Логос как умопостигаемая сфера существует объективно, не до вещей и не после них, но вместе с ними.
Аристотель, рассуждая о душе, говорит, что «она есть сущность как форма (logos), а это – суть бытия такого‑то тела…». И далее поясняет: «Если бы глаз был живым существом, то душой его было бы зрение. Ведь зрение и есть сущность глаза как его форма (глаз же есть материя зрения); с утратой зрения глаз уже не глаз, разве только по имени…» (Аристотель 1975, 395).
Если бы Космос был живым существом, то душой его был бы логос. С утратой логоса Космос перестает быть самим собой, «разве только по имени». Однако природа вместе со своим логосом была, есть и пребудет всегда. Природа без логоса невозможна, а благодаря логосу она не нуждается в сверхъестественной инстанции. К вечносущей материи неприменимы высказывания типа «В начале было Слово». Если угодно, в начале были материя и ее логос.
Так понимаемый логос – это не очередной абсолют, помещенный внутрь материальной субстанции, это не жесткая ось бытия. Важнейшая характеристика логоса – становление. Устойчивые мировые отношения также подвержены изменениям. Логос обнаруживает себя всегда и во всем, в закономерностях различной степени общности. Человеческий разум и язык также представляют собой форму существования и выражения космического логоса.
Исследовательскую деятельность можно отчасти уподобить работе художника‑реставратора, который своими осторожными действиями снимает посторонние наслоения, чтобы восстановить подлинный облик картины старого мастера. Философ также действует аккуратно; убирая все случайное, поверхностное, он открывает подлинный облик логоса бытия. Как писал Ф. Бэкон, «…именно та философия является подлинной, которая самым тщательнейшим и верным образом передает его (мира – Н. О.) собственные слова и сама как бы написана под диктовку мира; она есть не что иное, как его подобие и отражение, она ничего не прибавляет от себя, но только повторяет произнесенное им» (Бэкон 1978, 253).
Однако в данном процессе не все зависит от познающего субъекта. Этому «прояснению» способствует самое бытие уместным и своевременным открытием своих истин. Объективный мир позволяет нам узнавать его в положенный срок. Определенным истинам – определенное время. Другими словами, мы не сможем прояснить объективно не проясненную ситуацию. Для нашего эвристического успеха требуется откровение бытия. Например, по Гегелю, сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек. Таким образом, философ не только субъективно проясняет, но участвует в со‑прояснении логоса бытия. Человек даже на уровне внутренней рефлексии является партнером объективной реальности.
При этом следует иметь в виду, что философ открывает не застывшую картину, но постоянное изменение, становление. Это открытие есть вместе с тем определение бытия, его, так сказать, освещение лучами разума, превращение в реальность, стоящую перед человеческим разумом. Проясняя сущность бытия, мыслитель оказывает влияние на него: он принимает участие либо в его созидании, либо в разрушении его.
К. Маркс был не точен, когда писал: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (Маркс 1974а, 266). В действительности, объясняя мир, они всегда изменяли его, т. е. участвовали либо в его творении, либо в его деструкции. Метафизики касаются самых глубоких основ мироздания, они способны трогать ось бытия и заниматься миротворением. Но если феномены определены, познаны ошибочно, то люди имеют дело с ложной реальностью, которая препятствует их развитию. Умножение иллюзий заводит в глухой тупик.
Например, метафизика униженной природы привела людей к экологическому кризису. Если же мы выкрасим в одну черную краску всю историю человечества, то у нас будет мало оснований свидетельствовать в пользу человека, который окажется всего лишь «презренным существом» (Ницше), и его перспектива также будет представлена в мрачных тонах. Знание о прошлом детерминирует будущее.
Далее, когда теоретики предлагают и рекламируют некий социальный идеал, то тем самым они определяют жизнь многих людей, целых поколений. Если индивид окружен фальшивыми ценностями, он пребывает в плену иллюзий. Он не знает ни себя, ни окружающего мира. Его попытки добиться понимания своего положения часто оказываются безуспешными. Включая разум, личность обнаруживает на своем интеллектуальном дисплее всего лишь одно слово: «Абсурд». Складывается впечатление, что люди рождаются только затем, чтобы пожить и умереть в абсурде. И тогда появляется целая философия абсурда, призванная, в частности, оправдать нелепое статус кво. Таким образом, философы несут бремя ответственности за свои истины, ибо ими они принимают участие в творении настоящего и будущего, судьбы человека и Космоса.
Правда, иногда интеллектуалы преувеличивают свое значение и начинают воображать, что весь мир развивается согласно их предписаниям, что именно они творят жизнь и ее законы, что только они суть герои. Все остальное человечество заносится ими в графу «толпа», а величественная природа трактуется как чистая возможность, которой может быть придана не только любая форма, но и любое содержание. Если такой подход последовательно отстаивать, то он рано или поздно приведет нас в «1984» Дж. Оруэлла. В этом романе один высокопоставленный чиновник так называемой внутренней партии совершенно серьезно говорит о себе подобных: «Мы покорили материю, потому что мы покорили сознание. Действительность – внутри черепа… Вы должны избавиться от представлений девятнадцатого века относительно законов природы. Мы создаем законы природы» (Оруэлл 1989, 179). Перед нами прекрасная иллюстрация метафизики Джорджа Беркли. Мир Оруэлла не настолько фантастичен, как принято думать.
Однако вопреки субъективистской традиции философ не творит, но принимает участие в творении бытия. Природа, жизнь, общество и человек имеют достаточно внутренних резервов для самотворения. Но субъект может принимать теоретическое и практическое участие в этом процессе. Чтобы этот вклад состоялся, человеку следует слушать и слышать голос (логос) природного, общественного и собственного бытия и поступать в соответствии с ним.
Макс Шелер на своем языке объяснял, что человек не копирует некий сущий или имеющийся готовым в наличии еще до сотворения Богом «мир идей». По мысли философа, человек есть «со ‑зидатель, со ‑основатель и со ‑вершитель идеальной последовательности становления, становящейся в мировом процессе и в нем самом». Коротко говоря, человек есть со‑ратник Бога (см. Шелер, 1994, 13).
Мы разделяем данную идею, которая в терминах светской философии будет означать: человек есть со‑творец, со‑ратник бытия. С этой точки зрения известная трактовка познания как отражения внешнего мира, а идеального в качестве материального, пересаженного в человеческую голову и преобразованного в ней (Маркс), представляется ограниченной. Более адекватной интерпретацией человеческого познания является, на наш взгляд, концепция со‑прояснения и со‑творения бытия (со‑порождения идей, по Шелеру). Иными словами, человек является со‑участником объективного прояснения и творения мироздания.
Различные философские дисциплины в качестве предмета исследования имеют свой логос, свой фрагмент сущности бытия. Можно полагать, что натурфилософия постигает логос Космоса (природы, материи); социальная философия изучает логос общества, истории. Предметом философской антропологии является сущность (логос) человека. Ее предназначение заключается в со‑прояснении и со‑творении логоса человеческого бытия. Конечно, логос есть тайна, но доступная нашему разуму; последний представляет собой форму существования и выражения объективного логоса (природы, общества, человека). Логос многолик, и его можно рассматривать с разных сторон, добиваясь, так сказать, его голографического изображения.
Изучая человека, представители различных наук нередко редуцируют его сущность до уровня представлений своей специальности. Однако с точки зрения димензиональной онтологии (см. Франкл 1990, 45–53) частные науки о человеке представляют собой односторонние (хотя и правомерные) исследовательские подходы. Каждый из них предлагает свой образ человека, но ни один из них не дает исчерпывающей истины о человеке. Иначе говоря, имеются различные измерения человека, а данные, полученные в плоскости низших измерений, сохраняют свою значимость в пределах этой плоскости. Добавим, что истины различных наук должны быть включены в общую теорию человека.
Философия и человек нуждаются в истине. Э. Фромм отмечал, что истина требуется человеку не только для того, чтобы ориентироваться во внешнем мире; его собственная сила в значительной мере зависит от того, насколько он знает истину о самом себе. Иллюзии ослабляют личность.
Согласно Фромму, признание относительности всякой истины является способом подавления самостоятельного мышления. Если кто‑то говорит, что хочет выяснить истину, то «прогрессивные» мыслители считают его отсталым. По их мнению, истина – это нечто совершенно субъективное. Этот релятивизм приводит к тому, что мышление теряет свой основной стимул – заинтересованность мыслителя; ученый превращается в машину для регистрации «фактов». Кроме того, всегда есть социальные группы, заинтересованные в сокрытии истины (см. Фромм 1989, 207–208). Для них истина вредна, они не хотят видеть перед собой чье‑либо суверенное мышление, их идеал – homo non‑sapiens.
Дополним рассуждения психоаналитика. Фиеста парадигм – не самоцель философской антропологии. Воля к истине означает естественное желание философии обладать модусом бытия. Истиной философия утверждает себя, демонстрирует свою состоятельность. Отказываясь от истины, философия отрекается от самой себя. Истина – это встреча, радость единения человеческого разума с объективным логосом. Здесь разум тождествен сущности (точнее, ее отдельному фрагменту) реального мира, а также самому себе, своей собственной природе. Таким образом, постижение истины есть вместе с тем самоидентификация разума, обретение им самотождественности. Благодаря истине разум становится самим собой.
Истина питает разум, укрепляет его и придает ему уверенность. Истина о бытии передает нам силы бытия. Истина о Космосе наделяет нас силой Космоса. Говоря словами Шри Ауробиндо, «…мы становимся тем, что мы познаем» (Шри Ауробиндо 1989, 322). Когда в душе ложь или пустота, мы деградируем. Ложь обессиливает нас и приближает нас к смерти, к ничто. Истины бытия, напротив, дают нам больше бытия, жизни. Истина нас возвышает, истина делает нас свободными.
Итак, философия появляется с пробуждением человеческого разума, а затем оказывается важнейшим фактором его становления. Философия не рождается из полного хаоса и безмыслия. Она, как и человеческий интеллект, возможна благодаря объективному логосу, который существует в природе, обществе и человеке.
Философская антропология исходит из объективного логоса человека, выражает его, а также принимает участие в его творении. Устами философской антропологии человек рассказывает о своей сущности, которая проясняет себя, начинает все более полно светиться в ней. Благодаря философии логос человека начинает себя осознавать. Постигая всеобщее в человеке, устойчивые универсальные отношения, философия в то же время занимается поиском самой себя, своим самоопределением и самоуточнением. В процессе со‑прояснения и со‑творения сущности человеческого бытия происходит саморазвитие философской антропологии. В частности поэтому она не имеет какого‑нибудь окончательного завершения. Философская антропология становится тем, чем она становится.
Глава 2
Методологические ориентиры
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 366; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!