НЕОПОЗИТИВИЗМ – см. ПОЗИТИВИЗМ
НЕОПСИХОАНАЛИЗ
(греч. neos – новый и психоанализ) – 1) Психоаналитически ориентированное направление в психологии и психотерапии, направленное на синтез различных областей психоанализа в целях комплексного объяснения неврозов (в т.ч. динамического взаимодействия влечения и вытеснения) и их современной терапии. Как направление глубинной психологии сформировался в 50-х 20 в. на основе идей и теорий Шульц-Генке и его последователей, активно исследовавших проблемы психиатрии (главным образом – шизофрении) и психоаналитической терапии. Наибольшее распространение получил в Германии. 2) Иногда понятие «Н.» используется для общего обозначения различных новых и новейших течений в психоанализе, преимущественно ориентированных на исследование различных аспектов психотерапевтических проблем.
НЕОТОМИЗМ
– современная версия (собственно новейший – третий – период развития) томизма, начало которого относится к 1879, когда папа Лев XII провозгласил энциклику «Aeterni Patris», где выражалась необходимость «восстановления в католических школах христианской философии в духе св. Фомы Аквинского». Вскоре в ряде образовательных центров были утверждены кафедра томизма (Ватикан, Лу-вен, Пуллах). Необходимость реставрации томизма была аргументирована появлением множества философских школ, которые, свободно развиваясь, оказывали значительное влияние на сознание католиков, внося в него настроения, противные христианству. Программным документом Н. являются «24 тезиса», опубликованные в 1914 Пием X, где были изложены основные идеи-догматы по всем главным разделам философии (онтология, антропология, гносеология и др.), что, во-первых, привело к неисторической абсолютизации учения Фомы, изначально аффектирующей несоответствие томизма и естественно-научных данных, а, во-вторых, требуя обращения к классикам схоластики, не предполагало никаких содержательных инноваций в теологии. Но наподобие того, как некогда в христианской философии было переосмыслено наследие античности, так теперь была предпринята попытка переосмыслить с точки зрения учения Церкви философию Нового времени и современности – с целью выявления противоречий, намерением модернизировать томизм в соответствии с изменениями типов философской рациональности и в связи с возникновением новой научной картины мира. Целью возврата к томизму явилась также попытка противодействия социальным беспорядкам, войнам и революциям, укорененным не только в социальных противоречиях, но в упадке духовности. До сегодняшнего дня философское толкование учения Фомы преобладает над его богословским переосмыслением. Н., являясь видом томизма, унаследовал все черты рода (гносеологический дуализм, иерархичность мира, креационизм, свобода воли, теодицея, провиденциализм и др.), присовокупив к ним идеи, заимствованные в экзистенциализме, структурализме, феноменологии, герменевтике (ср. с диалектической теологией как типологическим аналогом в эволюции протестантизма). Это обусловило некоторый сдвиг проблемного поля от метафизических конструкций к теме личностного существования, структурного анализа, – «герменевтики Св. Текста» и др. Большое внимание в Н. уделяется развитию социального богословия, изучающего проблемы имущественно дифференцированного общества, брака, семьи, пола, образования, культуры и др.; политическая теология, в которой христианство трактуется как «великая социальная надежда» (У. Ассман, Р. Бланкар, Ж. Комблэн, В. Боровой, И. Метц и др., включая «теологию революции»; «теология освобождения» и «теология прогресса», выражающие христианскую интерпретацию современных освободительных движений (Г. Гуттьеррес, Л. Бофф, М. Вонино, Э. Дюссель, Х.Л. Сегундо, П. Ричард и др.) и т.п. (см. также Аджорнаменто). В качестве внутрикатолической реакции на Н. может быть рассмотрен католический модер-низм, основанный на принципах эволюционизма и историзма и ориентированный на синтез теологии с философией, прежде всего интуитивизмом, прагматизмом (А. Луази, М. Блондель, Э. Миньо, Л. Лабертоньер, Р. Мурри, Ф. фон Хюгель, Дж. Тир-рел и др.).
|
|
|
|
|
|
А.В. Васин,, С.Л. Лепин
|
|
|
НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ
– 1) определенного рода знание, полученное в результате прямого контактного или дистантного воздействия объекта на органы чувств в процессе ощущения или восприятия и которое осознанно не обосновывается, не верифицируется, не оценивается субъектом. Н. (чувственное) знание связано с опосредованным (дискурсивным) знанием, полученным в результате логического рассуждения. Окружающая действительность как поток раздражителей, воспринимаемых через призму языка, предстает перед инди-видумом в виде перцептов (результатов восприятия), имеющих для нас статус реальных объектов. 2) В логике – знание, полученное в процессе вывода из одной посылки и не сопровоздающееся обоснованием предшествующим знанием. Например, из высказывания «все металлы проводят электрический ток» непосредственно выводится следствие «некоторые проводящие электрический ток вещества есть металлы». .
|
|
|
«НЕ-Я»
– противополагаемый «я» один из членов второго основоположения наукоучения Фихте, гласящего: «я» полагает «Н.» или «я» полагает «Н.» в «Я». Исходным требованием всей философии Фихте является осуществление акта самополагания («я» полагает само себя»), следствием которого становится необходимость для «я» определить самого себя, а значит – отличить себя от всего другого, противоположного ему, того, что является «Н.» («Н.» не есть «я»). Так как только «я» полагается первоначально, то и противополагать можно только этому «я»; более того, только само «я» есть то, что противополагает, и таким противополагаемым «я» есть «Н.». Данное положение наукоучения не должно трактоваться в том смысле, что «я», полагая «Н.», творит тем самым природу и мир вне человека – т.н. «вещи в себе» Фихтеанское «Н.» не есть вещь вне нас, не есть нечто такое, что находится вне нашего сознания. Фихте совершенно отказывается от кантовской «вещи в себе», полагая, что «Н.», даже будучи отличным от «я», полагается «я» не где-нибудь, а именно в сознании (отсюда: «я» полагает «Н.» в «Я»), т.е. «Н.» само является только чем-то представленным в сознании, в «Я», его содержанием и не более. В определенной мере отношение «я» и «Н.» может быть выражено через категории субъекта и объекта, в качестве двух необходимых первичных противопоставлений, содержащихся в акте самосознания и мыслимых только по отношению друг к другу. Как субъект не может мыслиться без объекта, так и объект не мыслим без субъекта. Дальнейшее развитие этого взаимоотношения («я» и «Н.») осуществляется у Фихте через категорию взаимодействия, выражающую взаимное определение ими друг друга. Так формулируется третье основоположение фихтеанского наукоучения: «я» противополагает в «Я» делимому «я» делимое «Н.», из которого следует затем разделение всего наукоучения на практическое и теоретическое. Так как «я» и «Н.» оба полагаются в «Я» и через «Я», как ограниченные друг другом, то соответственно их объединение предполагает их одновременное взаимное ограничение, в котором с необходимостью содержатся два действия: 1) либо «я» определено «Н.», и между ними складывается причинное отношение основания, и «я» оказывается теоретическим; 2) либо «Н.» определено «я», и между ними складывается причинное отношение цели и действия, а «я» оказывается практическим. Соответственно, системы теоретического и практического наукоучения становятся двумя координированными рядами, образующими связанное целое, в котором реальность «Н.» может быть уяснена только из теоретического «я», а необходимость последнего – из практического «я». Т.обр., Фихте преодолевает кантовский дуализм и обосновывает единство теоретического и практического «я», показывая основополагающую роль практически-деятельностного отношения к миру.
НИКОЛАЙ КУЗАНСКИЙ
(Nicolaus Cusanus) (настоящее имя – Николай Кребс (Krebs)) (1401-1464) – центральная фигура перехода от философии средневековья к философии Возрождения: последний схоласт и первый гуманист, рационалист и мистик, богослов и теоретик математического естествознания, синтезировавший в своем учении апофатическую теологию и натурализм, спекулятивный логицизм и эмпирическую ориентацию. Кардинал Римской церкви и одновременно типичный для Ренессанса многогранный культурный деятель и крупный ученый своего времени, один из предшественников дифференциального исчисления в математике, автор первой географической карты Европы, реформы юлианского календаря, осуществленной полтора столетия спустя, и астрономической модели, фундирующей высказанные на столетие позже идеи коперниканского гелиоцентризма как частный случай; доктор права, теоретик медицины и классического искусства. Н.К. родился в селении Кузе в Южной Германии в семье виноградаря и рыбака, подростком бежал из родного дома (западноевропейский аналог русского Михаилы Ломоносова), при содействии графа Т. фон Мандер-шайда получил блестящее образование: начиная от «школы братьев общей жизни» в Голландии, в чью программу входили семь свободных искусств и языки (эту же школу позднее закончил Эразм Роттердамский) и кончая Гейдельбергским, Падуанским и Кельнским университетами. В 1424 Н.К. получает звание доктора канонического права, с 1426 – секретарь папского легата в Германии кардинала Орсини, с 1430 – священнослужитель, настоятель церкви св. Флорина в Коблеце, активный участник Базельского Собора (в 1433) и церковного посольства в Византию 1437 по вопросу объединения Западной и Восточной христианских церквей (попутно в Константинополе – работа с греческими текстами, знакомство с выдающимся гуманистом Георгом Гемистом Пли-фоном, впоследствии вдохновителем организации платоновской Академии во Флоренции), с 1448 – кардинал и одна из ключевых фигур папской курии, с 1450 – епископ Бриксена и одновременно папский легат в Германии (миссия 1451-1452 в Восточной Европе с целью возвращения гуситов в лоно Римской церкви), с 1458 и до конца жизни – генеральный викарий в Риме. Основные сочинения: «О католическом согласии» (1433), «Об исправлении календаря» (1436), «Об ученом незнании» (1440), «О предположениях» (1444), «О сокрытом Боге», «Об искании Бога», «О даре отца светов», «О становлении» (1442-1445), «Апология ученого незнания» (1449), «Простец», включающий два диалога «О мудрости» и диалоги «Об уме» и «Об опытах с весами» (1450), «О согласии веры» (1453), «О видении Бога» (1453), «О берилле» (1458), «О бытии как возможности» (1460), «Об игре в шар» (1463), «Компендий» (1464), «Опровержение Корана» (1464), «О вершине созерцания» (1464), семь математических трактатов, посвященных проблеме квадратуры круга, уточнению числа Л и др. При традиционализме философской и теологической проблематики (учение о едином и иерархия бытия, проблемы богопознания и познания тварного мира), трактаты Н.К. отличаются острой нетривиальностью ее трактовки в результате программной для Н.К. установки на рассмотрение известных философских истин и устоявшихся понятий (типа «то же», «мочь», «иное и не-иное» и др.) через «увеличительное стекло», позволяющее увидеть их семантическую открытость и актуальность («О берилле»); вдохновенностью (многие из работ созданы на едином порыве); строгостью формы и индивидуальностью языка (при том, что тексты выполнены на так называемой провинциальной латыни). На уровне самооценки Н.К. относился к своим работам как к хобби «для облегчения души от тяжких забот». Философская концепция Н.К., представляющая собой уникальное явление в культуре 15 в., может быть рассмотрена: а) как подводящая итоги развития средневековой философской традиции, синтезирующая ее базовую проблематику и суммирующая основные достижения как схоластического, так и мистического ее направлений; 2) в качестве пролога философии Возрождения, задавшего основные векторы разворачивания проблематики и аксиологические ориентиры ренессанс-ной философской культуры (гуманизм, пантеизм, эмпиризм, натурализм и др.); 3) как предвосхищение философских идей Нового времени, во многом инспирировавшее их оформление в культуре (заложенные Н.К. основы дифференциального исчисления, конгруэнтность многих фрагментов его концепции с учениями более поздних Декарта и Лейбница, гуманистические идеи и гносеологический оптимизм Н.К., изоморфные идеалам новоевропейского Просвещения); 4) даже как генетический исток классической европейской гносеологии (предкантианские идеи теории познания Н.К.). В своем критическом неприятии схоластического аристотелизма Н.К. ориентируется на неоплатонизм и, соответственно, на апофатическую теологию, однако тенденции деперсонализации Бога, аксиологически противостоящие общехристианской парадигме теизма, но, тем не менее, объективно заложенные в апофа-тической теологии, приобретают у Н.К. специфическое звучание, выливаясь в математизированную модель бытия, трактующую Бога как актуальную бесконечность, статичный «абсолютный максимум», чье «ограничение» («самоограничение») означает фактическое «развертывание» (explicatio) Бога в чувственный мир, мыслимый как потенциальная бесконечность, статичный «ограниченный максимум» (несомненно, влияние переосмысленного в соответствии с новым уровнем развития математики пифагореизма, о котором Н.К. всегда был очень высокого мнения, оценивая Пифагора как «величайшего философа»). Божественное бытие, т.обр., мыслится Н.К. как абсолютная возможность (posse-est), «форма форм», будучи одновременно и абсолютной действительностью (est). Имманентная парадоксальность такого бытия делает бессмысленной попытку зафиксировать его в каком бы то ни было определении: любое определение изначально обречено на «частность» своего содержания), а потому неизбежно будет превзойдено безграничностью Божественной потенциальности («все может»). «Развертывание» Бога в мир дополняется в качестве своего семантического противовеса «свертыванием» (complicatio) мира, возвращением его в лоно Божественного абсолюта. – Поскольку мир сам по себе принципиально безграничен, и Богом может быть задано любое «ограничение», постольку бытие не может быть центрировано каким-либо одним определенным способом: «Машина мира имеет свой центр… повсюду, а свою окружность – нигде, потому что Бог есть и окружность, и центр». Такая структурировка мироздания с одной стороны, приводила к пантеизму («Бог везде и нигде»), а с другой – предвосхищала астрономические открытия Нового времени и гелиоцентрическую теорию Коперника, выступая по отношению к последней более общей концептуальной моделью («Как земля не есть центр мира, так и окружность его не является сферой неподвижных звезд»). Единство мира обеспечивается, по Н.К., его «интеллигенцией», т.е. интегральным божественным смыслом (типологический аналог «софийности» в православии): «в земных вещах скрыты причины событий, как жатва в посеве… То, что скрыто в душе мира, как в клубке, развертывается и принимает свои размеры». Таким образом, динамика мироздания, предполагая свое единое основание, есть динамика единого живого организма, одушевленного мировой душой: «сама растительная жизнь в своей темноте скрывает в себе жизнь духовную». В этом контексте восприятия интеллекта как критерия богоподобия выстраивается концепция человека Н.К., задавая специфические основания для его гуманизма: «человек есть его ум», и именно в этом качестве в системе пронизанного «интеллигенцией» мироздания человек как носитель эксплицитно конституированного ума занимает в иерархии тварного мира высшую позицию («лишь немного ниже ангелов»). Традиционное для философской культуры представление о человеке как микрокосме наполняется у Н.К. новым содержанием. Во-первых, оно фундирует идеал «свободного и благородного» человека, воплощающего в своей сущности сущность мировой природной гармонии, что закладывает основание последующей традиции гуманистической классики: по оценке Н.К., «в человеке все возведено в высшую степень», а человеческая природа мыслится «полнотой всех всеобщих и отдельных совершенств». Во-вторых, рассмотрение Н.К. разума в качестве божественной космической силы в определенной мере предвосхитила концепцию ноосферы и высказанные в 20 в. идеи о человеческой целепо-лагающей деятельности как силе космо-планетарного масштаба. Выступая центральным звеном природы и средоточием ее духовных сил, человек как познающий субъект характеризуется Н.К. с позиций фундаментального гносеологического оптимизма: человеческий ум (mens), способен в когнитивной процедуре реконструировать «развертывание» Бога в природу (т.е. «развертывать» тот смысл, «интеллигенцию», что скрыты в ее глубинах). Учение Н.К. о познании во многом предвосхищает кантовский подход к проблеме гносеологических способностей человека: Н.К. выделяет чувства (sensus), рассудок (ratio) и разум (intellectus) как познавательные способности субъекта, имеющие различные цели и сферы своей реализации. Высокая оценка чувственного познания Н.К. детерминирована социокультурным вектором возрастающего интереса к опытно-эмпирическому естествознанию, однако Н.К. ни в коей мере не может рассматриваться только как выразитель общей культурной тенденции: его глубоко оригинальная концепция чувственного познания фундирована идеей априорного предвосхищения результата познания, основанного на творческой силе воображения (vis imaginative), что во многом продиктовано влиянием мистической теологии, но приобретает в новом контексте совершенно иной – глубоко рационалистический – смысл: «поскольку первообраз всего отражается в уме, как истина в образе, постольку ум имеет в себе то, на что он взирает и в соответствии с чем создает суждения о внешнем» (ср. с кантианским трансцендентальным единством апперцепции как исходным предварительным условием возможности всякого синтеза в рамках когнитивной процедуры). Чувство, однако, имеет ограничения как со стороны своей аффективной арти-кулированности и временной определенности, так и содержательные: «чувство не способно воспринимать вещи сверхвременные и духовные». – Чувственное познание подчинено рассудку как сдерживающему страсти и упорядочивающему данные чувственного опыта. С одной стороны, трактовка рассудка Н.К. определяется влиянием номинализма (в варианте концептуализма): в рассудке «нет ничего, что не существовало бы в ощущении». С другой же – рассудок сам по себе имеет своей целью формирование «имен», запечатлевающих результаты его абстрагирующей деятельности. Классическим выражением этого процесса является у Н.К. развитие математики, которой он отводит важнейшее место в сфере рассудочного (естественнонаучного) познания, поскольку полагает, что в основе всех явлений природы лежат объективные отношения пропорции, выразить которые возможно именно с помощью математического формализма (10, например, как формула осязаемой телесности): «все установлено и понято на основе чисел», и «кто исчисляет, тот развертывает и свертывает». Если рассудок фундирован чувственным опытом, то разум как высшая теоретическая способность человеческого ума – богоданностью. Он мыслится Н.К. в качестве недискурсивной творческой способности «умозрения», которая «постигает лишь всеобщее, нетленное и непрерывное». – «Разум, простирая полет свой», поднимается до постижения бесконечности, «интеллигенции», мировой души как феноменов абсолюта. Однако – вразрез с ортодоксальной мистической традицией – Н.К. полагает Бога, в отличие от тварного мира, принципиально непознаваемым: разум может лишь асимптотически приближаться «к истине, как многоугольник к кругу». Регулирующая роль разума по отношению к рассудку заключается, прежде всего, в признании указанной асимптотичности, антидогматическом отказе от претензии на обладание абсолютной истиной. Применительно к предмету разума в концепции Н. К правомерна формула «совпадения противоположностей» (coincedenica oppositorum): в его системе отсчета «противоположности существуют лишь для вещей», и именно потому «спотыкается рассудок, что не может связать противоречия, разделенные бесконечностью». Что же касается «абсолютного максимума», то «нет никакого противопоставления абсолютному максимуму, ибо он выше всякой противоположности». Тезис о том, что бесконечность заставляет нас полностью преодолевать всякую противоположность, Н.К. иллюстрирует на математическом материале (например, по мере увеличения радиуса окружности последняя все более и более совпадает со своей касательной», а потому «бесконечная кривизна есть бесконечная прямизна»; аналогично треугольник по мере уменьшения одного из углов превращается в прямую и т.п.). И в целом, «Бог обнимает все, даже противоречия». Важным прикладным аспектом этой идеи является созданная Н.К. программа объединения Западной я Восточной христианских церквей в глобальном католическом единстве (именно ему принадлежит концептуальное обоснование выдвинутого папской комиссией проекта объединения, однако его идеи выходят далеко за рамки конфедерационной Римской программы, продиктованной конкретным поводом в лице угрозы турецкого нашествия и ис-ламизации христианского мира) – концепция единого христианства фундируется у Н.К. общефилософской позицией признания единства всех вероучений «различных существ» («О согласии веры») и их общей основы, которая «предполагается при всем различии обрядов» (ср. мысль русского ан-титринитария Федосия Косого: «Бог есть то, что есть общего о Боге во всех верах»), причем эмпирико-иллюстративным материалом своего исследования Н.К. избирает компаративно рассматриваемые им христианство и ислам, демонстрируя их генетические и содержательные связи («Опровержение Корана») трактуемые как достаточное основание веротерпимости и прекращения войн на религиозной основе. Идеи Н.К., идущие в узловых своих пунктах вразрез с официальной схоластической традицией, вызвали на себя богословскую критику (см. Иоганн Венк «Невежественная ученость»), однако ответная «Апология ученого незнания» Н.К. оказалась удачной, и Н.К. не только не подвергался преследованиям за свои взгляды, но умер одним из влиятельнейших руководителей Римской церкви. Объективно концепция Н.К. оказала значительное влияние на оформление круга идей философии Возрождения (флорентийский платонизм и концепция человека Бруно, непосредственного ученика Н.К.), философии Нового времени (картезианство, монадология Лейбница и связанное с ней открытие дифференциального исчисления) и даже немецкой классической философии (кантонский априоризм, натурфилософия раннего Шеллинга и гегелевская диалектика противоположностей), однако, оказавшиеся впоследствии в центре внимания новоевропейской философии, идеи, высказанные Н.К., опередили свое время и не были в полной мере поняты и оценены современниками. Между тем, отзвук идей Н.К. может быть обнаружен как в классической (космологические антиномии Канта, во многом аналогичные идеям «Об ученом незнании»; триадичная архитектоника Гегеля, структурно изоморфная характерным для Н.К. мыслительным гештальтам), так и в неклассической философии (эхо идей Н К. в модели человеческого мира как схватываемой a priori целостности у Гуссерля и Хайдеггера).
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 208; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!