ТИПОЛОГИЯ ЛИЦ, СОВЕРШАЮЩИХ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Проблема личности преступника как социального типа

Изучение личности преступников не может быть плодотворным, если не систематизировать характерные для них признаки, не свести их в группы применительно к разным категориям. Это приводит к необходимости создания типологии преступников.

В процессе такой работы необходимо иметь в виду ряд методологических и методических требований, касающихся социальной типологии вообще. В частности, необходимо избегать двух крайностей, отмечавшихся в литературе: во-первых, описания личностных характеристик вне их связи с условиями социальной среды; во-вторых, умозрительного конструирования типа личности. Всегда следует исходить из характеристик реальных социальных отношений, процессов, явлений, конкретных лиц¹.

Типология имеет в виду не просто то, что чаще всего встречается, а закономерное², являющееся логическим итогом особенностей социального развития личности. В этой связи показательна и наглядна для понимания социальной типологии в целом характеристика В. И. Лениным типа лакея: «Свойственная лакейскому положению необходимость соединять очень умеренную дозу народолюбия с очень высокой дозой послушания и отстаивания интересов барина неизбежно порождает характерное для лакея, как социального типа, лицемерие. Дело тут именно в социальном типе, а не в свойствах отдельных лиц»'.

Типология, как отмечается в литературе, фиксирует то главное, без чего нет и не может быть личности определенного типа, вскрывает внутренние, устойчивые связи между существенными призна-

282

ками и обнаруженными закономерностями, свойственными личности⁴.

Важно также иметь в виду, что, во-первых, поскольку речь идет о социальном типе, оценивается «социальное лицо» человека, а не индивид во всем многообразии его характеристик. Во-вторых, социальный тип значим лишь в том случае, если он выражает существование относительно стойких качеств.

Криминологическая типология должна давать представление о степени развития криминогенных качеств личности, об обусловливающих эти качества особенностях социального взаимодействия и социальной среды с точки зрения их криминогенности; позволять прогнозировать, в каких условиях можно ожидать преступного поведения личности. Поэтому не случайно среди представителей уголовного права и криминологии никогда не пользовались особой поддержкой типологии и классификации, основанные на общих свойствах любой личности, которые, в частности, разрабатывались психиатрами и психологами, исследовавшими контингенты преступников⁵. Как писал Г. М. Миньковский, нельзя строить систему профилактики и воздействия на правонарушителей на идее «автономной» медико-психологической диагностики .

Для построения криминологической типологии личности решающее значение имеет вопрос о том, существует ли личность преступника как социальный тип. Ответ на него определяет и все дальнейшие типологические разработки и построения.

Отличия лиц, совершающих преступления, от тех, которых ведут себя устойчиво правомерно, обычно устанавливаются как различия контингентов тех и других в процессе массового сравнения. При этом понятно, что, если какое-то качество среди преступников встречается чаще или реже, это еще не означает, что у каждого преступника оно выражено сильнее или слабее. На основании таких данных можно только делать вывод, что один контингент обследуемых отличается от другого. Но вопрос, действительно ли лица, совершающие преступления, имеют такие личностные особенности, которые дают основание для выделения специфического социального типа личности, остается без ответа. Особенно острые дискуссии по этому вопросу возникают тогда, когда речь идет не о статистических совокупностях, а об отдельных преступниках.

Указанный вопрос проблематичен в нескольких отношениях. Во-первых, с точки зрения принципиальной допустимости выделения особого социального типа — личности преступника; во-вторых, относительно устойчивости этого типа, в том числе устойчивости личностных характеристик, служащих основой типологии; в-третьих, применительно к возможности объединения лиц, совершающих различные преступления, в некий общий социальный тип; в-четвертых, с позиции гносеологической природы такого типа: является ли он абстракцией или отражает черты реальных лиц, совершающих преступления.

В качестве общей предпосылки следует иметь в виду, что соци-

2 S 3

альные свойства личности более или менее связаны с классом, социальной группой, к которым она принадлежит. Это положение важно учитывать как основу методологического подхода к типологии личности. Однако, отмечая определенное соответствие между типологической или личностной структурой общества и его социально-классовой структурой, советские философы пишут, что такое соответствие имеет место лишь в общем и целом и что «соблюдение строго научного, историко-материалистического подхода к изучению личностной структуры общества отнюдь не препятствует описанию и анализу тех переходных или временных социальных типов, связь которых с основными классами и слоями данного общества не является прямой и очевидной, которые возникли как концентрированное выражение тех или иных более или менее устойчивых тенденций, явлений, конфликтов, а стало быть, и заметных состояний общественной психологии» . Причем соответствующие явления, тенденции не обязательно должны становиться всеобщими; существенно, что они нашли более или менее заметное выражение в деятельности и свойствах личности .

Преступное поведение — специфическое явление, связанное со своеобразием порождающих его конфликтов. Г. М. Миньковский отмечал, что поведение преступника качественно отличается своей общественной опасностью от правомерного поведения и что «соответственно надо знать, какие особенности личности обусловили осознанное предпочтение именно данного варианта поведения»⁹. Г. А. Аванесов также пишет: «Следует иметь в виду, что преступление имеет не только внешние признаки. В нем, в его внутренних, скрытых от общего обозрения, приметах (симптомах) проявляется личность преступника. Эти внутренние показатели часто свидетельствуют о том, что данное преступление мог совершить определенный тип личности... Иначе говоря, «следы» преступления могут свидетельствовать о принадлежности преступника к тому или иному типу личности»¹⁰.

Таким образом, рассуждая теоретически, вопрос о принципиальной возможности существования особого типа личности, совершающей преступления, может быть решен положительно. Разумеется, с позиций такого типологического подхода преступник рассматривается не как биологически особенное явление, а «как особый социаль-ный тип личности, т. е. носитель существенных и относительно устойчивых свойств и черт, закономерно сформировавшихся под воздействием негативных элементов социальной среды» .

В процессе криминологических исследований устанавливаются ^некоторые общие .черты развития и жизнедеятельности лиц, совер-Гшающих преступления, своеобразие их конкретной социальной среды. При этом если положительные условия жизни накладывают относительно стойкий отпечаток на личность и ее деятельность, то и негативные обладают теми же возможностями, но со знаком минус. Исследования свидетельствуют и о том, что некоторые черты деятельности лиц, совершающих преступления, имеют много обще-

284

го. Да и преступное поведение при всем разнообразии его форм все-таки характеризуется некими общими чертами.

В литературе можно встретить суждение, что выделить социальный тип личности преступника нельзя из-за изменчивости уголов-

12 /-\

но-правовых норм в пространстве и времени ". Однако, как правильно отмечалось А. Э. Жалинским, «объявление преступным угона автомототранспортных средств, не изменив, естественно, физической или, если можно так выразиться, технологической стороны соответствующих действий, все же, несомненно, меняет субъективное отношение к ним субъекта преступления» . Не каждый человек будет совершать действия, запрещенные новым законом, и, следовательно, здесь скажется разница между преступником и непреступником . Во-вторых, понятие преступного и круг преступлений все-таки относительно стабильны и меняются лишь с существенным изменением общественных отношений. Одновременно происходит и изменение социальных характеристик личностей. Особый социальный тип личности преступника — не абсолют, присущий преступим-1 кам всех времен и государств; он тоже, как и закон, подвержен из- j менениям в результате изменений социальной среды. Поэтому нельзя, например, конструировать тип личности современного преступника на основе представлений о преступниках, почерпнутых из литературы первых лет Советской власти, а тем более из зарубежной литературы. «Любой социальный тип личности не может быть ничем иным, как обобщенной формой отражения общественных отношений, выраженных в потребностях, интересах, ориентациях и направленности индивида», — пишет Г. А. Аванесов' .

Выделение социального типа личности преступника значимо в научном и практическом плане только при условии содержательного его определения. Как отмечал И. И. Карпец, «если только сказать, что личность преступника есть личность, нарушившая закон, то для этого, очевидно, не нужна столь многочисленная литература и столь много споров, посвященных проблеме общего понятия личности преступника» . При этом социально типичное в личности субъекта преступления должно иметь ту же объективную основу, что и личности вообще. Это обстоятельство особо подчеркивает К. Е,. Иго-шев, который пишет, что «социально типичное у личности ... существует объективно как совокупность закономерно сформировавшихся признаков, обусловленных общественными отношениями, социальной средой», а поскольку эти отношения находят отражение в сознании, «типичное в личности есть не только то, что существует объективно, но и то, что в субъективной форме отражает это объективное — общественные отношения» .

Разными авторами в основу типологии личности кладутся разные характеристики. Наиболее распространен подход, в соответствии с которым типология основывается на совокупности личностных черт, которые рассматриваются как относительно ^£тойчивы£, т. е. такие, которые существуют еще до совершения преступления и на некоторое время сохраняются потом. Нередко криминологи при

285

этом оперируют оценочными понятиями («антиобщественная установка», «антисоциальная направленность» и т. п.), фиксируя разную степень их выраженности на основе анализа целей и мотивов преступного поведения, их места в структуре личности, глубины и стойкости соответствующих ценностных ориентации, нравственно-психологических свойств» ^d.

Имеется и другая позиция, в соответствии с которой «выявление социальных типов — это есть анализ типичных способов («стандартов») поведения людей в ситуациях определенных видов»¹⁹. Представляется, что между указанными точками зрения нет принципиальных противоречий, ибо существенны оба указанных момента. Особые характеристики социальной среды обусловливают состояние сознания личности и проявляются в ее деятельности, определяя не только способы, но также мотивы, цели соответствующих деяний.

Если иметь в виду своеобразие самой реакции личности на конкретную ситуацию, ее состояние именно в этой ситуации, то можно согласиться с тем, что «личность преступника, строго говоря, в наиболее полном виде существует в момент совершения преступления»"". С изменением ситуации меняются состояние и способы поведения личности; они в дальнейшем могут быть похожими, но не абсолютно тождественными. Но если исходить не только из самого способа поведения, а также из его мотивов, потребностей, интересов, взглядов, ценностных ориентации преступника, то вряд ли верно мнение, будто личность способна меняться так же быстро, как внешняя ситуация. Нет смысла говорить о личности преступника как о социальном типе, если преступникам не присущи относительно стойкие специфические черты '. Личность является относительно самостоятельной стороной социального взаимодействия, способна преодолевать возникающие на ее пути преграды и приспосабливать для себя объективные обстоятельства. Например, у обследованных несовершеннолетних рецидивистов в 40—45% случаев отмечался активный поиск ситуации для осуществления преступных замыслов (по данным M. E. Токаревой). Ситуация, разумеется, может исключать возможность совершения преступлений и такими лицами (постоянный надзор за ними, надежная охрана объектов и т. п.), но это еще не означает, что рассматриваемые субъекты по своим личностным качествам тут же изменяются и становятся похожими на тех, кто ведет себя правомерно устойчиво, в соответствии с личными убеждениями. Очевидно в другой, более подходящей ситуации такой субъект, если не изменятся его личностные характеристики, может нарушить закон.

Ни у кого не 'вызывает сомнений оценка некоторых ситуаций как криминогенных, т. е. способных с большей вероятностью, чем другие, обусловливать преступное поведение. По-видимому, можно говорить и о криминогенности некоторых лиц, имея в виду комплекс личностных характеристик, обусловливающий более высокую вероятность преступного поведения соответствующих субъектов.

286

Такая вероятность реализуется только во взаимодействии с социальной средой, а потому распространенность сс_{втветств}у_ющего типа личности может не совпадать с распространІ_ННОстью самих преступлений. Кроме того, она охватывает не всех tex, кто признается виновным в совершении преступлений. ПонятІІ_е «преступник» не совпадает с понятием «тип криминогенной личя_всти>ч.

А. Б. Сахаров писал, что общественная опаС(,_ость является «важнейшим признаком личности преступника, выр)_жающ_им _ее социальную сущность, применительно к различным Іипам личности преступника» . Однако большинство криминологу выделяет тип «случайного» преступника, совершающего преступл[ц_ие в результате влияния трудной ситуации, сложившейся нередК) _и без его участия. В связи с этим Н. А. Стручков писал: «ВознИ|_ает вопрос: может ли совершить преступление человек, не обладающий теми субъективными признаками, которые свойственны личИ)_СТИ преступника? По нашему мнению, в принципе — да»²'. Ю М. Антонян и Ю. Д. Блувштейн пришли к тому же выводу: «Нелізя утверждать, что личность преступника всегда отличается от ли,_ности человека вообще антиобщественными взглядами, убеждениям^ устремлениями и т. д., так как такие взгляды, убеждения, стремления могут быть и у лиц, которые не совершали и не совершат преступлений»²⁴. В процессе исследований несовершенноле^_их преступников, совершавших умышленные убийства и причин%_ших умышленно тяжкие телесные повреждения, примерно в 5—7\ случаев не отмечалось существенных отличий их личностных »рактеристик от характеристик их ровесников с положительным поїідением"'. В некоторых случаях решающую роль играет именно с»іу_ация совершения преступления. Очевидно, часть преступлении «сегда будет носить характер эксцессов с точки зрения не тольке_общества, но и личностных характеристик их субъектов.

Нельзя исключать и другое: носителей отрица_ельньіх, криминогенных качеств можно обнаружить среди тех, щ_о _Не совершил преступления. Причины тут разные. Например, неІ%-_Ор_Ь1е лица могут быть практически лишены возможности соверіить преступление в результате хорошо организованного внеш»_го социального контроля. Их правомерное поведение, таким обраэ%_? определяется не личными убеждениями и установками, но исключительно ситуативными обстоятельствами.

Как отмечается в литературе, «образующая лич^_сть преступника совокупность определенных социальных свойствц качеств индивида складывается до преступления как субъективное условие его совершения, которое в конкретной ситуации реали з_ется в действительность. Наконец, личность преступника не И((ерпывает себя фактом совершения преступления»" . Однако тут _ке автор этого положения оговаривает, что «пока преступление не_совершено, никто не может рассматриваться в качестве личности_пр_еступника» . Казалось бы, поскольку речь идет о социальном тиі_е, а не о правовой ответственности, такой оговорки можно было І не делать. Но

287

юристов обоснованно смущает употребление понятия «личность преступника» (даже в значении социального типа) применительно к тем, кто не признан виновным в совершении преступления в установленном законом порядке. Ведь «личность преступника» включает юридические понятия «преступление», «преступник», которые основаны на законе. Широкое оперирование термином «личность преступника» чревато опасностью применения необоснованных санкций. Не случайно ряд авторов взамен понятия «личность преступника» стали употреблять другие: «общественная опасность личности»²⁸; «антиобщественная установка»²⁹, «установка на преступную деятельность»¹, «личностная установка»', «личность человека, совершившего преступление»^.

Такие понятия, по нашему мнению, носят оценочный характер и не отражают в полной мере целостность личности в плане ее сознания и деятельности. Если есть только установка, то значит, что соответствующей деятельности еще нет, а есть лишь готовность к ней. Поэтому целесообразно, на наш взгляд, все-таки говорить о социальном типе личности, но называть этот тип не «личностью преступника», а типом «криминогенной личности». Основанием для отнесения личности к криминогенному типу должны служить определенные объективные факты. Поведение дает наиболее надежную информацию о личности. В частности, существенна система поступков, нарушающих установленные социальные нормы и способных перерастать при определенных условиях в преступное поведение. Речь идет о такой системе поступков, которая закономерно предшествует преступлению и типична для его субъектов".

Понятие «криминогенная личность» выражает определенный социальный тип личности, которому присущ комплекс содержательных социально обусловленных характеристик, типичный для многих из тех, кто совершает преступления, и определяющий большую (в сравнении с другими типами личности) вероятность преступного поведения. Такая вероятность реализуется только во взаимодействии с определенной социальной средой. Если подходящих условий не будет, то возможность не перерастет в действительность. Это обстоятельство смущало некоторых криминологов при решении вопроса о прогнозе индивидуального преступного поведения.

Конечно, когда решающую роль играет ситуация совершения преступления, трудно предвидеть, как может сложиться эта ситуация применительно к соответствующим лицам. Но если личность выступает опосредующим звеном, в системе «социальные усло вия — преступление», то прогнозирование облегчается. В этом случае основанием для прогноза могут служить не столько будущие, сколько прежние или существующие социальные условия: чем они были неблагоприятнее, тем, видимо, более сильный негативный отпечаток накладывали на личность, формируя соответствующие ее качества и даже в известной мере предопределяя те ситуации, в которых она может оказаться и которые способна создавать сама.

288

Прогноз можно основывать также на системе предыдущих поступков человека.

Осуществленные в этом направлении исследования дали положительный результат. Так, Ю. М. Антонян и Ю. Д. Блувштейн сравнивали-данные о ранее судимых лицах в 1963 г. с реальным поведением этих лиц на протяжении последующего десятилетия в 1964—1973 гг. Почти в 80% случаев прогноз, основанный на анализе предшествующего поведения обследованных, оказался правиль-ным^⁴. ВНИИ МВД СССР был проведен ретроспективный анализ поведения большой группы осужденных, часть из которых совершила новые преступления в течение пяти лет после освобождения, а другая не совершала. Прогнозы совпали с реальным поведением чаще чем в 70% случаев^⁰.

При повторном изучении через десять лет бывших несовершеннолетних правонарушителей одного из городов было установлено, что продолжали совершать преступления, а также иные правонарушения те лица, которые ранее отличались в худшую сторону не только условиями своей жизни, по и поведением, системой установок, ценностных ориентации, нравственных и правовых взглядов. В частности, на основании комплекса признаков, отражающих содержательную характеристику сознания, при применении методов распознавания образов ЭВМ правильно «опознавала» несовершеннолетних преступников в 80% случаев. При этом заслуживают внимания «ошибки», допущенные машиной. Оказалось, что из числа преступников машина не «опознала» тех, кто совершил задолго до исследования лишь по одному преступлению, не представляющему большой общественной опасности. Обследование этих лиц через десять лет показало, что они более не совершали преступлений и вели себя устойчиво правомерно. Все, кто позже совершал преступления, были «опознаны» ЭВМ правильно, отдельно от лиц, характеризовавшихся в то время положительно, а также от ровесников, совершавших ранее преступления, но затем отличавшихся правомерным поведением³⁶.

Эксперимент по распознаванию был в 1974 году повторен при исследовании личности воспитанников воспитательно-трудовых колоний, отбывавших наказание за умышленные убийства, тяжкие телесные повреждения, разбои, грабежи, кражи, хулиганство. Распознавание преступников от их положительных ровесников, не совершавших преступлений и проживавших в тех же городах, составил /9,2%, т. е. был практически аналогичен первому результату. В основе распознавания также лежали содержательные характеристики сознания: комплекс признаков, отражающих разные степени выраженности соответствующих ценностных ориентации, нравственных, правовых взглядов и установок³⁷.

По данным указанных исследований, личность преступников, имевших существенные отличия от личности непреступников, характеризовалась так называемой двойственной адаптацией. Суть ее состоит в том, что эта личность, с одной стороны, имеет черты пози-

10 Зак. 491

289

тивного ее формирования под влиянием норм, ценностей, всего уклада жизни советского общества, а с другой — негативные качества под воздействием неблагоприятной микросреды (семья, ближайшее окружение), допускающей возможность антиобщественного поведения.

Личности преступника в общем оказались присущи многие из тех положительных качеств, которые формируются нашим обществом (ориентация на общественные интересы; на собственные интеллектуальные, волевые и иные положительные качества как на средства достижения цели; признание полезности советских законов и т. п.), но они у нее, в отличие от личности положительного типа, были непоследовательными, проявлялись лишь эпизодически, не стали прочными установками, эффективно влияющими на поведение. Практически представители типа криминогенной личности руководствовались не государственными, общественными или коллективными интересами, а личными или групповыми нормами, которые им обеспечивали наибольший субъективный «комфорт». Для криминогенной личности оказался характерным ярко выраженный эгоизм.

Представители криминогенного типа личности были последовательны в выборе противоправного варианта поведения даже в том случае, когда вполне сознавали его аморальность и противоправность, т. е. их формально правильные правовые и нравственные знания не перерастали в убеждения и не становились руководством к действию.

Криминологические исследования несовершеннолетних преступников (60-е годы), а также более поздние исследования преступников молодого и более старших возрастов (70—80-е годы) позволили выявить следующие общие черты, объединяющие большинство обследованных и характерные для социального типа криминогенной личности: формирование личности в условиях интенсивного противоправного и аморального поведения окружающих (семья, товарищи); в прошлом — система аморальных проступков и разного рода правонарушений, которые продолжали повторяться и после принятия установленных мер воздействия;

отрыв от ценностно-нормативной системы общества и государства;

отсутствие чувства социальной ответственности, привыкание к негативной оценке своего поведения; выработка социально-психологических механизмов самозащиты;

активность в ситуации совершения преступления и, как правило, совершение преступления без достаточно обоснованных внешних поводов.

Эта характеристика носит самый общий характер. Выделение частных типов внутри всего контингента преступников, тем более — внутри типа криминогенной личности сможет более полно отразить комплексы черт, присущие тем или иным контингентам.

В самом общем виде можно сказать, что социальный тип крими ногенной личности выражает определенную целостность социально-

290

приобретенных, относительно устойчивых отрицательных личностных характеристик, определяющим в которой является несоответствие содержания сознания и деятельности субъекта социалистической ценностно-нормативной системе. Это повышает вероятность совершения преступлений в сравнении с лицом, ведущим себя в тех же условиях устойчиво правомерно.

Следует подчеркнуть, что представители типа криминогенной личности, как показывают исследования, вполне адаптированы к той конкретной социальной среде, в которой они сформировались и с которой преимущественно взаимодействуют. С этой точки зрения представляется принципиально неверным употребление применительно к лицам, совершающим преступления, терминов «ущербная личность», а также указания на то, что для нее характерно «соединение атавистических черт личности прошлых эпох»^ . Криминологические исследования показывают, что пережиточные явления в такой личности выражаются лишь постольку, поскольку они сохраняются и в социальной среде, а это бывает далеко не всегда. Констатация «ущербности» личности, наличия у нее «атавистических» черт по существу уводит от выявления социальных причин преступности — тех обстоятельств, которые продолжают порождать рассматриваемое наиболее опасное антиобщественное явление, а в методологическом плане чревата отождествлением данного подхода с ломброзианством, возрождением идеи «преступной личности».

Социальная типизация личности преступника в советской криминологии и, в частности, выделение социального типа криминогенной личности с различными подтипами принципиально отличается вообще от буржуазной теории «преступной личности». Во-первых, речь идет о социальных основаниях типизации, в то время как, например, французский ученый Ж. Пинатель руководствуется преимущественно биопсихологическими критериями. По его мнению, склонностью лица переходить к преступному деянию руководит «центральное ядро» преступной личности, состоящее из четырех психологических черт: эгоцентризма, лабильности, агрессивности и эмоционального безразличия³⁹. Далее советские авторы рассматривают человека в тесном взаимодействии с той социальной средой, в которой он живет и работает, и в диагностике его криминогенности основываются прежде всего на реально проявляющемся поведении, а не на данных психологических тестов и клинических исследовании, проведенных в отрыве от среды. В-третьих, воздействие на криминогенную личность, с позиций советской науки, предполагает прежде всего социальные меры предупреждения преступного поведения, а не медицинские средства коррекции психики. При этом чрезвычайно важно соблюдение законных прав и интересов каждого подозреваемого и виновного.

Диагностика личности как криминогенной является основанием Для оздоровления ее социальной среды для оптимизации взаимодействия с последней путем оказания личности необходимой социальной помощи и усиления воспитательного воздействия. Однако

291

все это допустимо лишь при условии, что не будут ограничиваться охраняемые законом права и интересы такой личности. Применяемые санкции должны строго соответствовать характеру фактически содеянного: за административные правонарушения — административная ответственность, за дисциплинарные — дисциплинарная и т. п. При обязательном соблюдении этого принципа типология личности и ее точная своевременная криминологическая диагностика способны служить хорошей теоретической и практической основой предупреждения преступного поведения. Задача заключается в разработке доступных для выявления конкретных признаков, позволяющих не только в процессе научных исследований, но и в практической деятельности государственных и общественных органов с высокой степенью достоверности устанавливать криминогенную деформацию личности и ее социальной среды, прогнозировать возможную динамику их развития и определять характер предупредительных мер.

Ответ на вопрос, в какой мере правомерно выделение некоего общего типа криминогенной личности для разных групп преступников: несовершеннолетних и взрослых, умышленных и неосторожных, совершающих корыстные и насильственные преступления, использующих в преступных целях сферу трудовой деятельности и не имеющих определенных занятий и т. п., дадут только дальнейшие криминологические исследования. Тем не менее и теперь уже можно сказать, что этот тип достаточно разнообразен. И это понятно, так как поведение, деятельность являются в конечном счете итогом «работы» разнообразных личностных характеристик. Неправильно было бы представлять дело таким образом, что у личности криминогенного типа имеется какая-то одна, только ей присущая черта, своеобразный «флогистон преступности». Очевидно, суть — в широкой деформации комплекса различных качеств. В этом комплексе значим не только набор качеств, но и степень развитости каждого из них, их взаимосвязь и взаимообусловленность. Определяющей является содержательная характеристика сознания и деятельности личности, сформированных под влиянием социальной среды. Таким образом, личность криминогенного типа — определенная целостность особого рода, включающая значимый для понимания, объяснения и предупреждения преступного поведения комплекс ее характеристик.

Понятие социального типа личности должно быть действительно научным понятием, а не описывать наиболее «яркого» или, напротив, среднестатистического представителя. Оно требует, во-первых, анализа содержательной стороны сознания и деятельности лиц, совершающих преступления; во-вторых, выявления индивидуального своеобразия разных лиц в пределах избранного контингента; в-третьих, обобщения полученных данных по комплексу признаков; в-четвертых, анализ разной степени выраженности каждого из признаков, входящих в комплекс, и особенностей их взаимосвязи. Все это ведет к применению новых методов исследования. Опреде-

292

лепные возможности, как показал анализ, дает применение методов распознавания образов. Как отмечалось выше, лица, совершающие преступления, могут з разной степени выражать, а подчас и вовсе не выражать тип криминогенной личности. Одни будут вполне типичными его представителями, другие менее типичными, причем в разной степени. Следует помнить замечание В. И. Ленина, что «личные исключения из групповых и классовых типов, конечно, есть и всегда будут. Но социальные типы остаются»⁴⁰.

Более сложная проблема заключается в дифференциации самого контингента преступников. Известно, что этот контингент неоднороден, ибо уголовный закон предусматривает ответственность за весьма разнообразные деяния, требующие неодинаковых личностных данных и предполагающие разные условия их совершения.

Социальная система предупреждения преступлений, наказания и исправления виновных не может ориентироваться на представление о преступниках как о некотором однородном множестве, требующем одних и тех же средств воздействия. Эта система не может быть также рассчитана и на индивидуальную неповторимость каждого, кто совершает преступление. Разумеется, в работе по исправлению и перевоспитанию правонарушителей, предупредительной деятельности всегда учитываются индивидуальные особенности соответствующих лиц, но в целом государственная система соответствующих мер и учреждений может строиться лишь исходя из свойств, присущих тем или иным общностям.

Говоря о необходимости систематизации исследования личности преступника, авторы из ГДР 3. Бухгольц, Дж. Лекшас, Р. Харт-ман подчеркивали, что «это позволяет сыявить более крупные и существенные, относительно стабильные общие черты, свойственные группам или классам уголовных преступников. Следовательно, здесь рассматриваются совсем не основные или «идеальные» физические и биологические типы, которые пытается сконструировать буржуазная криминология, а обіцие черты, свойственные индивидуальному сознанию личности преступника, а также внутренним и внешним условиям, порождающим это сознание. Необходимо изучить эти условия и овладеть ими»⁴¹. Обоснованно критикуя методологически порочный подход многих буржуазных авторов к типологии личности, Э. Бухгольц, Дж. Лекшас, Р. Хартман сделали вывод, что должны быть разработаны подлинно научные основы классификации преступников.

§ 2. Типология преступников

Типологический подход в криминологии имеет давнюю историю и поэтому существует множество вариантов решения рассматриваемой проблемы. Они весьма разнородны, поскольку в их основе лежат различные теоретические посылки и методические приемы. В э же время советскую криминологическую школу всегда отличал

293

подход к типологии с точки зрения последовательного признания социальной обусловленности преступного поведения и на базе юридического понятия «преступление». Это исключало признание таких типов, как «прирожденный» или «душевнобольной» преступник. Имелось и имеется в виду, что все преступники — вменяемые лица.

Учитывая, что криминологическая типология должна быть подчинена диагностической, генетической ~ и прогностической задачам, в ее основание традиционно закладывались три группы признаков: а) отражающие степень криминогенного искажения личностных характеристик; б) отражающие характер такого искажения; в) раскрывающие социальный генезис становления личности на преступный путь.

Некоторые авторы стремились и стремятся дать типологию разных преступников, другие ограничиваются анализом определенных контингентов: несовершеннолетних преступников, расхитителей социалистического имущества и др. В зависимости от тех конкретных научных и практических целей, ради которых применяется типологический подход, учитываются разные группы признаков и с разной степенью полноты. Это закономерно, ибо практически недостижимо создание некоей «универсальной» типологии, пригодной на все случаи жизни, имея в виду крайнее многообразие возможных типо-образующих признаков и их сочетаний, а также неодинаковую значимость этих признаков и сочетаний для решения различных криминологических задач. С учетом изложенного следует оценивать предложенные в литературе типологии преступников.

Степень криминогенной «запущенности» еще в 30-х годах учитывалась Озерецким Н. И.⁴", который делил всех несовершеннолетних правонарушителей на следующие четыре группы: 1) случайные; 2) привычные; 3) правонарушители-профессионалы; 4) промежуточная группа между второй и третьей — стойкие правонарушители. В основу были положены показатели, касающиеся непосредственно преступного поведения, его устойчивости, обстоятельств совершения преступления, мотивов. Такой подход был развит в работах тех авторов, которые акцентировали внимание на оценке степени искажения нравственного сознания и других личностных деформаций⁴⁴, проявляющихся в поведении.

В частности, Г. М. Миньковский, учитывая степень зависимости преступления от общей направленности и ориентации личности подростка, выделил четыре типа несовершеннолетних, преступление со стороны которых: 1) противоречит общей направленности личности, является случайным; 2) реально возможно с учетом общей устойчивости личностной направленности; 3) соответствует антиобщественной направленности личности, но случайно с точки зрения повода и ситуации; 4) соответствует преступной установке личности и результатам активного поиска или создания повода и ситуации . Таким образом, здесь речь идет также о разной степени специфически криминогенной деформации.

По существу такой же подход, правда, с несколько иными крите-

294

риями классификации, можно видеть и у А. Б. Сахарова. Имея в виду вообще всех преступников, этот автор выделил следующие пять их типов: 1) случайные; 2)ситуационные; 3) неустойчивые; 4) злостные; 5) особо опасные⁴ . За основу, следовательно, взяты уже сформированные личностные качества преступника, которые и проявились в совершенном преступлении.

Близок к изложенным подход А. Г. Ковалева. Этот автор выделяет на основании степени криминогенной зараженности личности три типа. Первый — глобальный преступный тип с полной преступной зараженностью. Представители этого типа асоциальны, отрицательно относятся к труду и людям, не мыслят жизни вне преступлений, которые им сулят основные радости. Все их помыслы и чувства связаны с преступными замыслами. Второй тип — парциальный, с частичной криминогенной зараженностью, в котором уживаются черты преступника и черты нормального социального типа личности. Третий тип — предкриминальный, представители которого обладают такими свойствами, которые определяют совершение преступлений в определенных ситуациях. Это либо люди с чрезвычайной эмоциональной возбудимостью и недостаточным самообладанием, либо легкомысленные лентяи, которые любят хорошо пожить, не утруждая себя⁴⁷.

Такой подход является интересным, но не бесспорным. В частности, вызывает сомнение существование первого типа — закоренелого преступника, все помыслы, чувства которого связаны с преступлениями, и именно преступления сулят ему основные радости. Поэтому не случайно изученные другими авторами преступники во всех случаях отличались двойственной адаптацией. Полностью асоциальные лица не встречались даже среди обследованных рецидивистов. Далее, в предложенной А. Г. Ковалевым типологии не полностью выдержано основание деления: при вычленении первых двух типов упор сделан на нравственно-правовую характеристику личности, а применительно к третьему — и на характерологические качества.

Имея в виду характер и степень антисоциальной направленности взглядов, интересов, ценностных ориентации, С. Б. Алимов обосновывает наличие трех типов личности. Первому присущи четко выраженные антиобщественные взгляды и стремления (эти лица в определенных ситуациях предпочитают выбирать заведомо социально неприемлемый вариант поведения либо сознательно допускают для себя возможность такого выбора). У представителей второго типа нет явно выраженных антиобщественных позиций, но все-таки эти ^лица не исключают возможности совершения уголовно наказуемого поступка в ситуациях, носящих нетипичный характер. У третьего типа вообще не сформировано предварительное отношение к тем или иным возможным ситуациям, преступление совершается в -ключительных случаях и применительно к ситуации⁴⁸. Фактиче-и третий тип — это случайный преступник.

В. Б. Ястребов, Т. Д. Кривенко, К. Т. Чернова в основу типоло-

295

гизации расхитителей социалистического имущества положили интегральный показатель, обозначающий специфическую корыстную направленность. Авторы выделили три типа личности расхитителя: первого — корыстно ориентированного, у которого акцент делается на достижении цели «любой ценой->; второго — у которого на первый план выдвигаются разработка и реализация «безопасных» возможностей и оценка средств корректирует цели в конкретной ситуации; третьего, в деятельности которого акцент сделан прежде всего на обеспечении средств сокрытия преступления и оценка повышенной опасности ситуации может привести к отказу от достижения цели⁴⁹.

Практически указанный подход привел авторов почти к тем же выводам, к которым ранее пришел В. Г. Танасевич, выделивший три типа расхитителей: 1) с ярко выраженными стремлениями к хищениям; 2) без ярко выраженных антиобщественных устремлений; 3) действующий главным образом под влиянием жизненных затруднений, неблагоприятных ситуаций .

Криминологически важна и другая классификация, дающая представление о типе самого преступного поведения. Г. Л. Смирнов, исходя из мотивов и средств осуществления лицом поставленных целей, выделяет такие типы антиобщественного, в том числе преступного, поведения: 1 ) преступления в политической сфере; 2) преступления, диктуемые стяжательством, корыстью; 3) агрессивные виды поведения⁰'. Несколько иначе решает тот же вопрос Н. С. Лейкина, которая выделяет лиц, совершающих: 1 ) особо опасные государственные преступления; 2) умышленные насильственные преступления; 3) корыстные преступления; 4) нарушителей общественного порядка, не считающих для себя обязательными выработанные нормы поведения, правила общежития; 5) лиц, совершающих неосторожные преступления⁵².

К. И. Игошев выделяет типы насильственного, корыстного и насильственно-корыстного преступников⁵³. В то же время, как уже отмечалось, этот подход признается не всеми. В частности, В. Н. Кудрявцев лиц, применявших насилие для достижения корыстных целей (убийство из корысти, разбойное нападение, насильственный грабеж), относил к корыстному, а не насильственно-корыстному типу⁵⁴. Правомерность такого решения вопроса в определенной мере подтвердили результаты распознавания с помощью ЭВМ несовершеннолетних преступников корыстного и насильственного типа . Аица, совершавшие разбои, грабежи, оказались при-этом и в той, й в другой группе.

Как показали результаты этого исследования, криминогенную личность насильственного типа отличает сильное стремление к самоутверждению, к проявлению себя без всяких к тому ограничений. Наблюдалось стремление заслужить положительную оценку ближайшего окружения, притом не официальными успехами в учебе и работе, но проявлением себя как «сильной», «справедливой», «отзывчивой» натуры, всегда готовой прийти на помощь друзьям. Этот

296

тип, очевидно, более эмоционален, чем «корыстный», и для него более характерны действия по первому побуждению. Но сами представления о справедливости вытекают у него из достаточно искаженных взглядов и поэтому нередко расходятся с общепринятыми. Личность насильственного преступника, как и вообще преступника, в целом эгоистична, но ее эгоизм обычно носит так называемый групповой характер.

Поскольку многие насильственные преступники, особенно несовершеннолетние, в принципе добросовестно верят в необходимость любыми средствами защищать своих друзей, а также свои интересы, действительные или мнимые, ими в противоправных деяниях руководит личная вера в «обоснованность» мотивов. Они не находят, как правило, нужным скрывать своих побуждений, а часто и действий. Преступления ими совершаются нередко открыто. В основном это бывают хулиганские действия, связанные с насилием над личностью, причинением телесных повреждений, унижением чести и достоинства потерпевшего.

Что же касается личности корыстного преступника, то для нее более характерен уже не групповой, а индивидуальный эгоизм, альтруистические взгляды ей почти не присущи. У корыстных преступников более дефектны ценностные ориентации, характеризующие социальные цели, и обычно они не решаются открыто их обнаруживать. Эти лица в значительном числе случаев оказывались более социально «запущенными», чем те, которые совершали насильственные деяния. Основные интересы у них сосредоточиваются на материальной выгоде, отмечается стремление получить от общества побольше материальных благ, не давая ничего взамен.

Корыстный и насильственный типы личности не исчерпывают всего разнообразия лиц, совершающих преступления. Имея в виду это разнообразие, авторы монографии «Личность преступника» выделили четыре типа: первый, характеризующийся негативно-пренебрежительным отношением к человеческой личности и ее важнейшим благам: жизни, здоровью, телесной неприкосновенности, чести, достоинству, спокойствию и т. п. Второй тип — с корыстно-частнособственническими тенденциями, связанными с игнорированием социалистического принципа распределения материальных благ по ^ТРУДУ, права социалистической собственности и личной собственности других лиц. Третий тип отличает индивидуалистическое отношение к различным социальным установлениям и предписаниям, к своим общегражданским, служебным, семейным и прочим обязанностям, что определяет совершение ряда хозяйственных преступлении, преступлений против порядка управления и т. п. Четвертый тип характеризуется легкомысленно-безответственным отношением к установленным социальным ценностям и своим обязанностям по отношению к ним, что проявляется в различных неосторожных преступлениях.

гчроме того, эти авторы предлагают одновременно учитывать другой критерий, глубину, стойкость соответствующей антисоциаль-

297

ности, а потому выделять внутри каждого типа подтипы, например, «злостного», «случайного» и других преступников^⁶.

Указанные типологии, основанные на степени и характере криминогенных деформаций личностных характеристик и поведения лиц, совершающих преступления, полезны для совершенствования систем предупреждения преступлений, а также для прогнозирования преступного поведения в определенных условиях.

Существенна также типология, базирующаяся на этиологических критериях, т. е. на причинах и условиях неблагоприятного формирования личности. Она содействует выяснению причин преступного поведения, а также совершенствованию системы коррекции социальной среды, в том числе при взаимодействии с разными социальными типами личности. Еще в 20-х годах П. И. Люблинский, пытаясь дать типологию факторов, порождающих противоправное поведение несовершеннолетних, относил к ним: 1 ) сиротство; 2) нужду; 3) заброшенность. По его мнению, этим факторам неблагополучия соответствовали три типа несовершеннолетних правонарушителей: 1 ) социально-отсталый, соответствующий первичной фазе беспризорности; 2) социально-паразитарный, находящий свое выражение в нищенстве, бродяжничестве, проституции, сутенерстве (ситуация 20-х годов); 3) социально-опасный, соответствующий социально-опасной форме беспризорности и находящий свое выражение в ранней преступности . Здесь фактически речь идет о типологии не только несовершеннолетних преступников, но и других правонарушителей, причем не только выявляется этиология развития соответствующих типов, но и прослеживается определенная их преемственность.

Позднее этиологические классификации развивались с учетом того, чтобы они давали возможность получить представление о причинах искаженного формирования личности. Так, в 30-х годах H. H. Машковская выделяла: беспризорного подростка; подростка, воспитывавшегося в отрицательно влияющей семье; воспитавшегося в нормальной семье .

При анализе условий социального развития несовершеннолетних, а позднее и молодых преступников, осуществленном А. И. Долговой, В. Д. Ермаковым, Н. В. Беляевой в 70-х годах, оценивались во взаимосвязи два фактора, по статистике часто порождающие преступное поведение: нравственная и правовая характеристика семьи и товарищеской досуговой группы. Выборочные исследования несовершеннолетних, совершавших умышленные убийства и причинявших тяжкие телесные повреждения, показало, что у подавляющего большинства обследованных преступников в семьях и товарищеских группах происходило систематическое нарушение моральных и правовых норм. В микросреде первого типа личности отмечалась полная криминогенная деформация, второго типа — неполная (нарушения нравственных и правовых норм встречались в кругу друзей, а в семье имело место безнравственное поведение, не перераставшее в преступное), у третьего типа — частичная крими-

298

ногенная деформация микросреды (только в кругу товарищей отмечались правонарушения, не перераставшие в преступное поведение) .

В 60—70-х годах советские криминологи стремились перейти к решению другой задачи: сопоставлению особенностей социального развития обследуемых с особенностями их личностных характеристик и к выявлению закономерностей этих взаимосвязей.

В упоминавшемся выше исследовании распределение обследованных несовершеннолетних преступников по типам микросреды, в которой они формировались, в основе совпадало с их типологией, основанной на характере связи предшествующего поведения и последнего тяжкого насильственного преступления. Это соотношение хорошо прослеживается на рис. 1.

Допреступное поведение

Микросреда

Связь преступного

поведения с допреступным

1 Устойчивая противоправная		1 Полная криминогенная		1 Прямо вытекает из преж-
(система правонарушений)				него поведения
	M		^
II Нравственно-правовая деформация	ч	11 Неполная криминогенная деформация	^	II Закономерное развитие преж-
(правонарушения единичны)	1

III Нравственная деформация	Л	Частичная криминогенная	Л	III Влияние ситуации
рушений)		(в криминогенной группе)

Рис. 1. Связи типа микросреды с типом деформации поведения.

U 1о результатам изучения подростков, совершавших умышленные убийства

и тяжкие телесные повреждения).

299

Ma основе деформации прежнего поведения были выделены: тип с устойчивой преступной деформацией поведения, когда это поведение постоянно противоречило требованиям морали и правил; тип с нравственно-правовой деформацией поведения, когда нарушались эти требования, но противоправное поведение носило только эпизодический либо даже единичный характер; тип только с нравственной деформацией поведения, когда нарушение нравственных требований не перерастало в противоправное поведение. Первый из указанных типов формировался в самой неблагополучной микросреде, т. е. с полной и неполной криминогенной деформацией.

На основе взаимосвязи последнего преступления и прежнего поведения выделялись также три типа: к первому типу были отнесены те, чье последнее особо опасное преступное деяние прямо вытекало из прежнего поведения, например было аналогично прежним противоправным деяниям. Почти все представители этого типа ранее были отнесены к типу с устойчиво преступной деформацией поведения, немногие — к типу с нравственнО'Правовой деформацией поведения. Формировались они также в основном в микросреде первого и второго типов — с позиций криминологии самой неблагополучной.

Ко второму типу личности на основе взаимосвязи последнего преступления и предпреступного поведения были отнесены подростки, и раньше совершавшие преступления и иные правонарушения, но характер которых все-таки отличался от последнего тяжкого деяния, которое не было обычным, вызывалось дополнительными обстоятельствами, связанными либо с особым состоянием личности правонарушителя, либо с поведением потерпевшего. Две трети этих подростков ранее относились к типу с устойчиво преступной деформацией поведения. В число, составляющее третий тип, были включены несовершеннолетние, преступление которых не соответствовало их прежнему поведению, но логически вытекало из их образа жизни, взглядов на способы решения тех или иных конфликтов. Микросреда, в которой они формировались, и их прежнее поведение было более благополучным, чем у первых двух типов.

За пределами этой типологии оставались те единичные преступники, которые не имели каких-либо существенных аномалий ни в поведении, ни в условиях формирования. Преступления ими были совершены в исключительно конфликтных ситуациях.

Из всех представителей первого и второго типа, выделенных на основе криминогенной деформации микросреды, 84% были ЭВМ опознаны отдельно от лиц, не совершавших преступлений, по комплексу признаков, характеризовавших их ценностные ориентации, нравственные, правовые взгляды и установки; 91% вели себя до совершения последнего преступления противоправно и аморально; у 84% последнее тяжкое преступление логически вытекало из все-

300

го предшествующего стиля поведения. Совпадение одних и тех же лиц по указанным основаниям имело место в 30% случаев.

В благополучной микросреде находилось всего 5,4% обследованных, у всех этих лиц преступление носило чисто ситуативный характер, определявшийся возникшей конфликтной обстановкой. Никто из этих лиц ранее не допускал нарушений норм права и грубых нарушений моральных норм.

10,6% обследованных формировались в микросреде, где не нарушались нормы права, а аморальные поступки носили лишь эпизодический характер. В результате только у половины этой группы взгляды отличались от взглядов ровесников, не совершающих преступлений; ни у одного подростка последнее тяжкое преступление непосредственно не соответствовало стилю всего предшествующего поведения. В то же время эта группа достаточно разнообразна, ибо о.ча включала в себя и тех, чье поведение существенно зависело от сложившейся ситуации и позиции, занятой в ней непосредственным окружением обследуемых. Во всяком случае только у половины последнее преступление носило чисто ситуативный характер, а у другой половины ему предшествовало нарушение либо моральных, либо правовых норм.

Ранее при исследовании личности расхитителей социалистической собственности А. Н. Ларьков также одновременно учитывал этиологический и собственно личностный критерий. Были выделены три типа личности. Личностные качества представителей пер вого типа формировались в специфических условиях, обусловливающих их корыстную антиобщественную ориентацию, а также ориентацию на паразитическое существование; представители вто рого типа находились в иных неблагоприятных условиях и характеризовались общим негативным отношением к правопорядку. Они могли не иметь прочной ориентации на хищения, но с появлением возможности «поживиться за счет общества» быстро ее приобретали, могли в подходящих условиях стать расхитителями с устойчивой антиобщественной ориентацией. К третьему типу были отнесены лица, не получившие по разным причинам достаточной идейной закалки: беспринципные, равнодушные, морально неустойчивые и пр., условия формирования которых не имели существенных негативных признаков °.

Изложенное свидетельствует о том, что типология лиц, основанная на этиологических критериях, может косвенно свидетельствовать о типологической принадлежности соответствующих субъектов, построенной на основе степени криминогенной деформации личностных характеристик, и наоборот. Это, с одной стороны, повышает информативность типологий обоих видов, с другой — позволяет оптимистично оценивать поиски комплексного, также инте-гративного критерия. Таким интегративным критерием, как показали криминологические исследования, может быть характер криминологически значимого взаимодействия личности с социальной средой как во время совершения преступления и в период, пред-

301

шествовавший такому совершению. В той или иной мере этот критерий служил основанием типологии преступников — расхитителей социалистической собственности (Ларьков А. Н.⁶¹, Ястребов В. Б. ); молодых и несовершеннолетних преступников, совершавших разного рода умышленные общеуголовные деяния (Долгова А. И., Горбатовская Е. Г., Шумилкин В. А., Юцкова Е. М.)⁶³. Хотя указанные авторы изучали разных преступников, фактически у них в основе совпали характеристики выделенных по указанному критерию типов личности, совпало даже число этих типов — три ⁴. В результате можно говорить о существовании трех основных типов (или подтипов) криминогенной личности, встречающихся среди лиц, совершающих разного рода умышленные преступления: 1 ) последовательно-криминогенного; 2) ситуативно-криминогенного; 3) ситуативного (рис. 2).

Лица, совершающие преступления

Криминогенный тип

Случайный преступник

Последовательно I криминогенный

Ситуативно-криминогенный

Ситуативный

Рис. 2. Типология лиц, совершающих преступления.

Первый тип — последовательно криминогенный. Он формируется в микросреде, где нормы морали и права систематически нарушаются; преступление вытекает из привычного стиля поведения и обусловливается стойкими антиобщественными взглядами, социальными установками и ориентациями субъекта. Как правило, ситуация совершения преступления не просто используется, а активно создается такими лицами. Представители этого типа способны при необходимости «приспосабливать» для себя конкретную среду, их преступное поведение относительно автономно⁶⁵.

Второй тип — ситуативно-криминогенный. Он характеризуется нарушением моральных норм и совершением правонарушений непреступного характера, ненадлежащим исполнением требований общественно-полезных социальных ролей; формируется и действует в противоречивой микросреде; преступление в значительной мере обусловлено неблагоприятной с нравственной и правовой точек зрения ситуацией его совершения. В этом случае решающее значение имеет взаимодействие личности и социальной среды. К преступлению такое лицо приводит его микросреда и весь предшествующий образ жизни, закономерным развитием которого оказы-

302

вается ситуация преступления. Применительно к расхитителям социалистической собственности отмечалось, что представители типа личности активно используют подходящую ситуацию, но все-таки редко ее создают сами, чаще выступают в роли исполнителей и пособников, а не организаторов хищений.

Третий тип — ситуативный. Безнравственные элементы сознания и поведения такой личности, а также ее микросреды, если и имеются, то выражены незначительно. Более существенны дефекты механизма взаимодействия социальной среды и личности в сложных ситуациях. Преступление совершается под решающим влиянием ситуации, возникшей не по вине этого лица, в известной мере для него необычной, в которой другими субъектами нарушаются моральные и правовые нормы. В то же время в соответствующих ситуациях личность может оправдывать свое и чужое противоправное поведение, даже преступное, либо не знать иных, правомерных и нравственных способов решения конфликтов. Здесь решающее значение, таким образом, имеет ситуация совершения преступления. В. Б. Ястребов, оценивая представителей этого типа, писал, что среди расхитителей это в основном люди, которые берут то, что «плохо лежит». Если совершение хищения сопряжено с трудностью, опасностью, они отказываются от него. А. Н. Ларьков подчеркивает, что некоторые из расхитителей этого типа приобретают антиобщественные взгляды уже в процессе преступной деятельности, не обладая ранее достаточно прочными нравственными устоями.

При длящемся криминологическом изучении личности среди бывших несовершеннолетних правонарушителей, достигших 22— 29-летнего возраста, представители первого — последовательно-криминогенного типа личности встречались в основном (75%) среди тех, кто стал затем рецидивистом, остальные — среди пьяниц, алкоголиков и лиц, длительное время не учившихся и не работавших (50%). Третий ситуативный тип встречался преимущественно в контингенте не совершавших правонарушений лиц, но не отличавшихся положительной активностью.

При выделении разных типов лиц, совершающих преступления, одни советские исследователи охватывают указанной типологией всех лиц, совершающих преступления, тем самым используя термин «личность преступника» в его формальном значении. Другие же подвергают типологизации лишь представителей типа криминогенной личности, оставляя в стороне случайного преступника. Фактически при втором подходе речь идет о выделении трех подтипов криминогенной личности. Этим, в частности, объясняются определенные различия в описании «случайного» преступника разными авторами. «Ситуативный» тип в описанной выше типологии преступников молодого возраста, например, отличается от «случайного», выделенного С. Б. Алимовым, ибо указанный «случайный» — вообще не может быть отнесен к типу криминогенной лич-

ности^ьь.

303

Следует подчеркнуть, что в действительности «чистые» типы, выделенные теоретически, встречаются редко, чаще наблюдаются смешанные, промежуточные, которым присущи черты иных типов, но какие-то качества при этом все-таки являются преобладающими. Вообще говоря, «диагностика личности» возможна и по субъективным характеристикам (комплекс признаков, характеризующих содержательную сторону сознания) и по объективным (поведение лица и его непосредственного окружения), но бесспорной она бывает в случае их сочетания⁶ . Методологически важно иметь в виду и то, что не всегда выявляемая негативная позиция осужденных в таком виде существовала до или при совершении преступления. Не исключена возможность при определенных условиях укрепления у личности негативной позиции уже после совершенного преступления в результате стремления к самооправданию, «рационализации» своего деяния.

Принадлежность конкретных лиц, совершающих преступления, к тому или иному типу личности не является абсолютной. Личностные свойства не остаются неизменными, под влиянием социальных условий и постоянного взаимодействия многообразных субъективных характеристик они могут развиваться как в позитивном, так и в негативном отношениях. Во всех случаях советская криминологическая концепция отвергает утверждение о неисправимости личности преступника, о невозможности положительной динамики даже у «злостных» преступников.

Известно, что еще в 1897 г. Международный союз уголовного права на своем собрании в Гейдельберге выделил среди преступников группу, состоявшую из лиц, относительно которых «нет на-

" 68 *~ъ

дежды» на возвращение к нормальной жизни . ота позиция в той или иной форме проявляется в ряде современных типологий личности преступника буржуазных авторов, в частности, тех, которые отстаивают идею медико-биологической и генетической обусловленности преступного поведения. Например, в одной из наиболее серьезных в современной буржуазной науке типологии 1 иб-бонса выделяется тип несовершеннолетнего чрезмерно агрессивного делинквента «волка-одиночки» с социопатическими проявлениями. Этот тип по существу признается «несоциализируемым»⁶⁹.

Советские криминологи не приемлют также отождествления типов преступников с социально-классовыми группами. Рассматривая преступность как порождение классового общества, они отвергают идею о преступном поведении как одной из форм классовой борьбы, распространенной, по мнению ряда буржуазных авторов, в «низшем классе». Эти идеи просматриваются в американской криминологии и социологии в работах Коэна, Миллера, Шорта, Оулина, Клоурда и ряда других авторов . Это говорит о том, что буржуазные криминологи лишь декларируют свою «объективность» и «внеполитичность», а в действительности выступают защитниками интересов эксплуататоров.

304

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 390; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!