Оценка потенциального кандидата в шпионы 7 страница
При выборе системы скрытой связи офицер-куратор рассматривает такие факторы, как образ жизни агента, его профессия, возможность бывать за рубежом и готовность рисковать. Он оценивает, как часто связь будет использоваться, масштабы и активность местной контрразведки, степень внимания службы наружного наблюдения (НН) к офицеру разведки, а также количество и типы систем скрытой связи, уже действующие в этом районе. Скрытая связь между агентом и куратором бывает двух видов: личная и безличная. Каждый вид имеет как преимущества, так и недостатки.
Личные встречи агента и куратора (часто это официальный представитель США) представляют собой весьма рискованную форму связи. Многие страны ведут постоянный надзор за иностранными дипломатами, предполагая, что некоторые из них на самом деле офицеры разведки, действующие в рамках официального прикрытия. За подозреваемыми в принадлежности к разведке лицами систематически ведется наблюдение для выявления признаков незаконной деятельности, таких как выемка и закладка тайников или встречи с агентами.
Несмотря на риск таких встреч «лицом к лицу», подобный способ связи с агентами применялся очень часто. Он обеспечивал надежный обмен материалами, можно было обсудить насущные вопросы, устранить конфликты и поддержать моральный дух агента. Во время личных встреч куратор всегда должен быть особо внимателен к агенту, его мотивации, характеру и состоянию здоровья. Куратор должен быть готов вести практическую подготовку агента, изменять оперативные требования и планы, оценить степень серьезности любой проблемы[665].
|
|
|
Однако в опасных районах число подобных встреч сводились к минимуму; при этом они тщательно планировались и никогда не проводились без особых причин. Куратор был готов к непредвиденным обстоятельствам; время, продолжительность и место встречи выбирались так, чтобы обеспечить агенту и куратору правдоподобную легенду на случай, если они попадут под НН. На встрече после приветствия следовал стандартный вопрос: «Сколько времени у вас есть?» И далее, по плану, куратор и агент сразу договаривались о следующей встрече, если эту вдруг придется прервать[666].
Чтобы свести к минимуму вероятность обнаружения агента контрразведкой во время личной встречи с куратором, в ЦРУ разработали так называемые «короткие встречи» (моментальные передачи, или «моменталки» на жаргоне КГБ). Это были очень непродолжительные личные контакты между агентом и куратором – только для обмена материалами. В 1958 г. Хавиленд Смит, резидент ЦРУ в Праге, обучая в Нью-Йорке своего чешского агента, разработал методику «контакт в кустах»[667]. Смит заметил, что агент боится закладывать секретные документы в тайник из-за того, что они могут быть кем-то обнаружены. Смит велел агенту встать прямо у входа в Центральный вокзал, где все входящие могли пройти прямо к старому зданию отеля Baltimore, повернуть направо или спуститься по лестнице в метро.
|
|
|
Смит знал, что в этой точке он на короткое время исчезал из поля зрения сотрудников НН. Агент ждал на верхней части лестницы, и Смит, как только заходил внутрь, передавал газету агенту, который быстро спускался вниз в метро, а Смит шел прямо в отель. Это сработало настолько хорошо, что во время тренировки, когда бригада НН двигалась позади Смита, ничего не было зафиксировано[668]. После этого оперативные офицеры и техники ЦРУ за рубежом стали использовать новый метод в городах по всему миру[669].
Вариацией метода Смита был следующий прием: выбирался момент, когда медленно движущийся автомобиль куратора, поворачивая за угол, на короткое время выпадал из поля зрения НН, и в этот момент агент мог кинуть пакет или другой предмет в его открытое окно[670]. Маршрут выбирался куратором заранее, в соответствии с его обычным вечерним распорядком и включал в себя несколько правых поворотов на слабо освещенных улицах. В ЦРУ новый прием назвали «работа в закрытой зоне»[671]. Агенту было поручено стоять в тени на углу и следить, когда автомобиль куратора завершит поворот. Когда автомобиль на короткое время оказывался вне поля зрения НН, агент выбегал на улицу и бросал пакет через открытое окно. Сразу после броска агент уходил в тень и оставался в ней до проезда автомобиля НН. Пакет клали в специальную скрытую полость в приборной панели автомобиля или под коврик на полу.
|
|
|
Другой вариант моментальной передачи предусматривал использование автомобилей агента и куратора. Остановившись рядом с автомобилем куратора на светофоре, агент открывал окно и кидал пакет на место пассажира через открытое заранее окно. Такая операция требовала особо тщательного планирования и точного согласования времени проведения, но при правильном ее выполнении такую моментальную передачу обнаружить было практически невозможно.
Связь, не требующая встреч «лицом к лицу», использовались в тех случаях, когда риск личных контактов был крайне высоким или они были невозможны. Безличные связи разделяли агента и куратора во времени и месте[672]. На начальной стадии вербовки агента личные встречи были необходимы, но они прекращались, когда отношения между агентом и куратором принимали скрытый характер. В районах с высокой активностью контрразведки переход к безличной связи был необходим для обеспечения безопасности агента[673].
|
|
|
Безличные связи с использованием тайников либо электронных устройств давали преимущества и для агентов, и для кураторов, поскольку контрразведке было сложно обнаружить такие операции. Когда задействуется тайник, агенту не требуются электронные устройства, но куратор тратит больше времени на выявление возможного НН, прежде чем оказаться в месте расположения тайника. Электронный обмен информацией устраняет необходимость длительной проверки на наличие слежки, но спецтехника может не сработать, как это часто случалось в первые годы ее использования. Другим недостатком безличной связи было отсутствие возможности у куратора лично оценить эмоциональное и физическое состояние агента. Кроме того, канал безличной связи мог быть случайно или умышленно нарушен или даже перехвачен. Агенты, как в случае с Адольфом Толкачевым, могут считать технику безличной связи слишком громоздкой и отказаться от ее использования. Кроме того, объем информации, передаваемой в течение одного сеанса связи, был слишком ограниченным[674].
Наиболее распространенными и безопасными формами безличной связи считались тайники[675]. Они позволяли агенту и куратору обмениваться письмами, документами, кассетами с фотопленкой, деньгами, инструкциями и заданиями без прямого контакта. «Короткие тайники» оставлялись ненадолго и требовали быстрой выемки и агентом, и куратором.
Места для тайников выбирались в районах, где агент и куратор могли находиться по своим повседневным делам. Для тайников использовались общественные места от парков до лестничных клеток, гаражей и лифтов. Выбор места тайника зависел от страны, в которой проводилась операция, и обстоятельств жизни агента. Задействовались библиотеки с огромными полками редко читаемых книг или вход в мечеть, где обувь агента или куратора служила контейнером для материалов обмена. Частные заведения, такие как клубы и фитнес-центры, выбирались для оперативных мероприятий, если внутри имелись «закрытые» места, где можно было оставить тайник.
Идеальный тайник должен был иметь точное описание расположения, которое передавалось агенту, а также обладать условиями быстрого доступа к нему как для агента, так и для куратора. Место расположения тайника должно обеспечивать конфиденциальность, невозможность постороннего наблюдения в моменты закладки и выемки материалов[676]. И, наконец, место должно быть выбрано там, где и куратор, и агент могли находиться, не вызывая подозрений. В 1970-е гг. куратор, работавший с польским офицером Рышардом Куклинским, отмечал, что «каждый офицер ЦРУ, действующий в районах с высокой активностью контрразведки, должен иметь собаку». Даже в местах с постоянным и активным НН необходимость выгуливать собаку обеспечивает отличное прикрытие для проведения мероприятий с оперативными сигнальными метками и тайниками[677].
В большинстве столичных городов, таких как Москва, Вена, Париж, Вашингтон и Берлин, число «нетронутых районов», где имеются подходящие места для тайников, было ограничено, так как тысячи офицеров разведки из разных стран мира работали в одних и тех же местах десятилетиями. Офицеры-техники и оперативные офицеры ЦРУ, ответственные за подбор мест, вели поиск, фотографирование, делали эскизы и учет районов, подходящих для оперативных мероприятий по связи. Трудность этой работы усугублялась тем, что места для сигналов и тайников должны иметь одинаковые оперативные характеристики. В свою очередь, сотрудники контрразведки превентивно устанавливали скрытые посты наблюдения за местами, удобными для проведения операций безличной связи. Тем не менее и по сей день, несмотря на сложности и ограничения, тайники остаются одним из основных методов работы профессиональных разведок всего мира.
Сигнальные операции применяются для обмена условными сообщениями между агентом и куратором. Некоторые типы сигналов сообщают о начале или об успешном окончании операции и, как правило, связаны с конкретным местом встречи или тайником. Например, сигнал в месте «А» может означать начало тайниковой операции в месте «Б» или встречу на заранее выбранной скамейке в парке.
Сигналы, как правило, располагаются в общественных местах, вдали от фактического места тайника, и ставятся таким образом, чтобы агент, куратор или другой офицер разведки проходили мимо них своими обычными ежедневными маршрутами. Часто это уличные указатели, телефонные столбы, опоры моста и почтовые ящики. Визуальные сигналы «ставились» с помощью почтовых марок, белой клейкой ленты, изоленты, цветных кнопок, наклеек и мелков, помады и даже смятых пачек сигарет. Банка кока-колы в качестве сигнала могла быть очень эффективной, так как она хорошо видна из проезжающей мимо автомашины, автобуса или без труда могла быть замечена пешеходом. Наклеенная лента или цветная кнопка, отметка мелом или другим предметом служили сигналом опасности или инициировали начало операции побега[678]. Хотя сигнальный знак, нанесенный мелом, виден всем, его значение неизвестно никому, кроме агента и куратора.
Обычно после закладки материалов в тайник ставится сигнал «тайник загружен». Человек, собирающийся произвести выемку тайника, должен подтвердить получение сигнала прежде, чем отправиться к месту тайника. После выемки должен быть поставлен сигнал, сообщающий, что материалы, извлеченные из тайника, находятся в безопасности и операция завершена. Отсутствие оговоренных заранее сигналов указывало на проблемы и предупреждало агента и куратора о том, что следует держаться подальше от места тайника[679].
Сигналы по форме были кодами, в которых были зашифрованы информационные сообщения. Еще одним способом установки сигнала была, например, «автостоянка», когда использовался автомобиль, либо припаркованный в определенном месте, либо повернутый на стоянке в заранее оговоренную сторону. Применялся «оконный» сигнал, когда створки окна, шторы или жалюзи были открыты, частично открыты или закрыты. Положение растения в горшке, который виден прохожим с улицы, также использовалось в качестве сигнала.
Несмотря на контроль спецслужб, для безопасной передачи и приема сигналов иногда применялась система городской телефонной связи. Сигнал с кодовым названием «тихий вызов» или «глухой телефон» принимался агентом в заранее оговоренное время. Вызывающий, используя телефон-автомат в неприметном месте, ничего не говорил в трубку, но оставался на линии определенное количество секунд до отбоя. Такой звонок был понятен только агенту, при этом контроль его телефона ничего не давал контрразведке. Тщательное выполнение такой операции и редкое использование «тихого телефонного вызова» практически не оставляли контрразведке шансов на расшифровку сигнала.
Безличный обмен сигналами проводился с использованием почтовой связи, телеграфа, газет, радиопередач, а также Интернета и телефона. Внутри общедоступных систем коммуникаций сигналы скрытой связи смешивались с миллиардами ежедневных телефонных звонков, писем, открыток, телеграмм, газетных объявлений, сообщений электронной почты и т. д.
Когда требовалась личная встреча, применялся прием «опознавательный признак» в качестве безопасного закодированного сигнала от агента куратору. Как правило, агенту давалось задание явиться на оживленный перекресток в заранее оговоренные дату и время в одежде определенного цвета, который был сигналом для куратора, но ничего не говорил контрразведке, даже если агент был под наблюдением. Любой сотрудник, осведомленный об операции, мог наблюдать на расстоянии за появлением в установленное время «правильно» одетого человека.
Тайнопись существует по крайней мере 2000 лет; она появилась до первых европейских почтовых систем[680]. Письма и открытки от агента, отправленные на определенные адреса за пределами страны, широко использовались на протяжении всего ХХ века, чтобы скрыть тайнопись. ЦРУ использовало три способа тайнописи: мокрый, сухой, а также микроточки[681].
В «мокром» способе использовались специальные чернила, которые становились невидимыми на бумаге после высыхания. Скрытое сообщение проявлялось только после обработки бумаги соответствующим реагентом. Простым материалом были чернила из лимонного сока, который проявлялся от тепла электролампочки или свечи. Специалисты OTS готовили обезвоженные термочувствительные краски, придавая им различный вид. Форма таблетки аспирина была наиболее популярной, поскольку аспирин всегда был под рукой и мог храниться в аптечке дома агента, не привлекая внимания. Такая спецтаблетка растворялась в воде, и агент писал свое секретное сообщение заостренной деревянной палочкой или зубочисткой, окуная ее в жидкость. Перед этим агент готовил лист хорошей бумаги, протирая его мягкой тканью в четырех направлениях. Тайнопись наносилась на бумагу, положенную на стекло, чтобы не оставить следов давления и свести к минимуму деформацию волокон. После высыхания тайнописных чернил агент снова протирал лист в четырех направлениях для устранения каких-либо следов. Затем письмо обрабатывали водяным паром и клали внутрь толстой книги для высыхания[682]. В конце процесса агент писал на листе бумаги с тайнописью обычное письмо и посылал по реальному адресу за пределы своей страны[683].
Несмотря на то, что агенты чаще готовили тайнописные сообщения для отправки, в некоторых случаях агенты сами получали инструкции и задания в письмах с тайнописью. Для устранения сложностей при использовании тайнописи и снижения количества шпионских химикатов, находившихся у агента, OTS иногда рекомендовала метод «прожаривания». Агент ЦРУ, польский офицер Рышард Куклинский, получал безобидные письма со скрытыми сообщениями, которые проявлялись после интенсивного прогревания бумаги[684]. OTS готовила сотни тайнописных рецептов на основе тысяч комбинаций красок и проявителей. При возникновении чрезвычайной ситуации в качестве тайнописных чернил могли использоваться разведенная кровь, сперма и даже простая вода[685].
«Мокрая» тайнопись имела два недостатка – необходимость наличия у агента специальных чернил и следы повреждения волокон бумаги, от которых невозможно было полностью избавиться. Даже если секретные чернила не были обнаружены, при квалифицированном обследовании бумаги нарушения волокон иногда могли быть заметными.
«Сухая» тайнопись появилась в конце 1950-х гг. и базировалась на идее копировальной бумаги. Химики пропитывали специальную бумагу небольшим количеством химических веществ и вклеивали их в качестве страниц в журналы, книги или блокноты, а иногда и в чековые книжки. Агент клал три листа бумаги на стекло. Верхний и нижний листы были чистыми, а средний был тайнописной копиркой. Агент писал оперативное сообщение на первом листе и с помощью копирки секретные химические вещества переносились на нижний лист. Эти «сухие» рецепты быстро стали самым востребованным методом тайнописи в 1960-е гг.
Бывший офицер MИ-6 Ричард Томлинсон так описывал способ «сухой» тайнописи, разработанный британской разведкой:
«Используя ручку Pentel Rollerball, которой меня снабдила Служба технического обеспечения, я писал полученные сведения печатными буквами в стандартной форме донесения. Все это умещалось на одну страницу растворимой в воде бумаги из моего блокнота. Положив этот лист написанным вверх на тумбочку, я накрывал его обычной бумагой формата А4 и сверху клал на них книгу. Пяти минут было достаточно для переноса текста на обычной лист А4. Растворимая бумага отправлялась в унитаз, в считаные секунды все превращалось в полупрозрачную пену на поверхности воды, которую я поспешно смывал. Вернувшись в спальню, я брал оставшийся лист А4, клал его в плотный конверт и держал его между страницами Gazzetta dello Sport»[686].
Авторучку Pentel Rollerball можно было купить в магазине, она не была компроматом, и потому эта простая, но эффективная система тайнописи не вызывала беспокойства офицера[687]. Такая методика позволяла агенту просмотреть, что он написал, прежде чем сделать тайнописную копию. Томлинсон отмечал, что «в настоящее время такой авторучкой регулярно пользуются разведчики МИ-6 за границей для записи разведывательных сведений после разговоров с агентами. Этому методу были обучены несколько особо доверенных агентов, но в целом он держится в секрете даже от служб, с которыми существует взаимодействие, например, от ЦРУ»[688].
Томлинсон также описал метод проявления тайнописи Pentel:
«Я аккуратно вырывал пятый лист от конца тетради, нес его в ванную комнату, клал на пластиковую крышку унитаза, после чего доставал из несессера лосьон после бритья Ralph Lauren Polo Sport. Смочив небольшой ватный тампон „лосьоном“, я медленно и методично водил им по бумаге. Сообщение начинало появляться в виде букв, которые приобретали темно-розовый цвет. Используя фен из ванной комнаты, я тщательно просушивал влажный лист, стараясь не помять его слишком сильно и чтобы удалить резкий парфюмерный запах. Листок выглядел как обычное письмо, только написанное несколько необычными темно-розовыми чернилами»[689].
Микроточки и другие технические методы уменьшения изображения стали третьим направлением тайнописи. Микроточка появилась в результате оптического уменьшения страницы текста или фотонегатива до размеров жирной точки в конце текста. Такое микроизображение уже невозможно было рассмотреть или прочитать без многократного увеличения. Обычно считается, что оптимальный размер микроточки менее 1 кв. мм, и для ее чтения требуется оптическое увеличение в 100 раз. Крохотный размер микроточки позволяет прятать («упаковывать» на жаргоне КГБ. – Прим. пер .) микросообщение внутрь самых разных предметов, а также удобно доставлять микроточку практически в любое место мира, используя, например, систему международной почты.
Для офицеров ЦРУ проводились ознакомительные занятия с микроточкой как средством связи. Было понятно, что изготовление и упаковка реальной микроточки требуют помощи со стороны специалиста OTS, обладающего необходимыми инструментами и практическими навыками. Вместе с указанными преимуществами, практика показала недостатки микроточек:
1) при изготовлении и упаковке микроточки сотрудник должен быть предельно внимательным и затратить достаточно много времени;
2) микроточки нередко так хорошо прятались, что агенты с трудом находили их в письмах или документах;
3) микроточки требуют применения специальной оптики с большим увеличением, чтобы сделать сообщение разборчивым;
4) микроточки использовались в основном для односторонней связи от куратора к агенту, поскольку агенты, как правило, не имели навыков в микрофотографии, а для обучения методам изготовления микроточек требовались тщательная подготовка и многократная тренировка;
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 184; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!