Комбинации движений в верхнем диапазоне скоростей

⇐ ПредыдущаяСтр 32 из 32

Совокупности частиц	Уровень скорости
	1	2	3
Белый карлик – ранний		ET
Белый карлик – поздний		CT
Белый карлик – остающийся	ES
Пульсар – уходящий		ET	LS
Пульсар – входящий		CT	LS
Пульсар – остающийся
Компонент A	ES
Компонент B		LT	ES
Совокупности звезд
Квазар		ET	LS
Радиогалактика	LS
Компонент газа, движущегося с промежуточной скоростью		ET
Связанное радио облако		LT	ES
Условные обозначения:
E – расширение	S – движение в пространстве
C – сжатие	T – движение во времени
L – линейное движение

Уместно подчеркнуть, что объяснения, появившиеся в результате применения теории Обратной Системы к крайне компактным объектам и связанным с ними феноменами, и приведенные в соответствие с астрономическим наблюдением за последние годы, появились не как фантазия наподобие “черных дыр”, “дегенеративной материи” и тому подобному. Это простые и непосредственные результаты двух аспектов движения, не осознанных предыдущими исследователями: движения во времени и движения в пространстве на скоростях выше скорости света.

Когда осознается весь диапазон движений, объяснения вновь открытых объектов и феноменов появляются легко и естественно, каждое занимает свое конкретное место в эволюционном паттерне материального сектора вселенной. Такая характеристика теоретического развития углубляет то, что было одной из выдающихся черт ранее описанных результатов применения теории вселенной движения к астрономической сфере. Вместо того, чтобы быть набором несвязанных классов сущностей, каждый возникающий при особых обстоятельствах, все наблюдаемые астрономические объекты обретают определенные места в эволюционном пути, начинающемся с совокупности, находящейся под влиянием гравитации.

Например, мы видели, что формирование звезд и галактик – это не результат гипотетических процессов, работающих лишь в очень специфических обстоятельствах, как полагает современная астрономия. Напротив, формирование каждого класса объектов имеет место в надлежащий момент эволюционного пути как непосредственный результат гравитационного объединения; процесса, который, как известно, существует и работает при условиях, имеющихся в момент образования конкретного объекта. Ситуация в связи с другими феноменами, исследованными на предыдущих страницах, аналогичная. Не было никакой необходимости в процессах, требующих существования особых условий необычной природы для объяснения радио и рентгеновского излучения, получаемого от определенных классов объектов. Здесь, вновь, наблюдаемые феномены объясняются посредством процессов, обязательно имеющих место на определенных стадиях эволюционного развития. Нам не понадобилось и следование астрономической практике избегания рассмотрения таких феноменов, как разрушительные переменные, называя их “причудами”. Эти феномены имеют свои места на эволюционном пути, такие же конкретные, как и места лучше известных астрономических объектов.

Мнение о вновь открытых компактных объектах и других “таинственных” характеристиках крупномасштабной активности вселенной, которое мы получили посредством применения физических принципов, развитых в двух предыдущих томах данного труда, радикально отличается от способа, как эти феномены отображаются в современной астрономической теории. Но когда осознается, что астрономические теории в этих сферах почти полностью базируются на специально выдуманных допущениях, должно быть очевидным, что конфликт неминуем. Потрясающая степень превращения астрономической науки в научную фантастику будет описана в главе 29. В промежутке мы исследуем несколько феноменов, не обсужденных раньше потому, что сочли более удобных рассматривать их после четко установленной роли квазаров и связанных с ними феноменов.

Глава 27

Феномены, предваряющие квазары

На предшествующих страницах мы видели, что сверхновые Типа II во внешних регионах галактики, образовавшиеся из относительно большой звезды, создают пульсар, удаляющийся с места взрыва на ультравысокой скорости, а также набор продуктов меньших размеров и более низких скоростей, как выше, так и ниже единицы скорости (скорость света). Также мы видели, что когда большие количества взрывов сверхновых происходят во внутренних частях самых старых и самых больших галактик (а это так и есть, поскольку большинство самых старых звезд концентрируется в центральных регионах таких галактик), давление, переданное быстродвижущимися продуктами взрывов, прорывается через налегающие слои галактики. Этот фрагмент удаляется с ультравысокой скоростью как квазар. Сейчас нам захочется рассмотреть события, предшествующие выбросу.

Факт, что энергия каждого из главных взрывных событий возникает в результате накопления относительно мелких (по сравнению с конечным высвобождением энергии) приращений энергии посредством взрывов отдельных звезд, не только обуславливает обычный предквазарный паттерн, но и определяет возможный вид отклонений от обычного паттерна. Поскольку любая мелкая галактика или даже шаровое скопление может вмещать несколько остатков дезинтегрированных старых галактик, сверхновые Типа II могут возникать в любой совокупности, но они относительно редки в мелких молодых структурах, а большая часть продуктов сразу же покидает эти структуры. Однако когда галактика достигает стадии, в которой некоторые составляющие ее звезды, иные, чем струи, начинают приближаться к пределам возраста, количество сверхновых внутри галактики, где концентрируются самые старые звезды, резко возрастает. С возрастом, галактики увеличиваются в размере, и внутренние регионы, в которых имеет место взрывная активность, окружаются непрерывно растущей стенкой налегающей материи. При обычном ходе событий рост ведет к усилению внутренней активности в результате ограничения, достаточного чтобы предотвратить уход любого значимого числа продуктов взрыва до тех пор, пока не достигается стадия квазара. Следовательно, обычный предквазарный период характеризуется медленным, но неуклонным накоплением внутри галактик материи, движущейся с промежуточными или ультравысокими скоростями.

За исключением одного класса галактик, который мы будем рассматривать лишь кратко, галактики обычной эволюционной последовательности, те, которые со временем испускают квазары, если не захватываются большими совокупностями до достижения критического возраста, не демонстрируют структурного свидетельства активности, которая, как мы находим из теории, имеет место в их внутренних частях. Однако имеются два наблюдаемых феномена, определяющих существование и величину этой активности. Один из них – радио испускание. Величина излучения на радиочастотах указывает на скорость, с которой имеют место перегруппировки изотопов в материи, недавно ускорившейся до скоростей больше единицы в результате взрывов сверхновых. Фанти и его коллеги показали, что количество радиоизлучения связано с яркостью и размером спиралевидных и эллиптических галактик.[265] Все более продвинутые спирали являются радио эмиттерами, а гигантские сфероидальные галактики – сильными радио эмиттерами.

Дальнейшее свидетельство присутствия скоростей верхнего диапазона внутри галактик обеспечивается высокой плотностью, характерной для центральных ядер больших галактик. Согласно нынешним оценкам, плотность в ядре нашей галактики Млечный Путь в 30-40 раз больше, чем следовало ожидать, в то время как плотность центральных регионов галактики М 87, самого ближайшего и самого известного гиганта, оценивается, по крайней мере, в 80 раз больше обычной. Современные усилия объяснить такие необычные плотности базируются на допущении, что в центральных регионах должно находиться большое количество высоко плотных объектов: белых карликов, гипотетических нейтронных звезд или черных дыр.

Сейчас развитие теории вселенной движения раскрывает, что крайне высокая плотность всех компактных астрономических объектов – белых карликов, пульсаров, эмиттеров рентгеновского излучения, ядер галактик, квазаров и так далее – возникает по одной и той причине: скорости больше уровня единицы (скорости света). Традиционное объяснение высокой плотности белых карликов основывается на идее “столкновения” атомной структуры и, следовательно, не может распространяться на совокупности, состоящие из звезд. С другой стороны, влияние верхнего диапазона скоростей не зависит от природы движущихся сущностей. Уменьшение действующего расстояния между объектами по причине их скоростей – это специфическая функция скорости, безотносительно того, являются ли объекты атомами или звездами.

Таким образом, высокая плотность центральных регионов больших галактик обуславливается не наличием необычных концентраций очень плотных объектов, а искажением масштаба (шкалы) системы отсчета, что происходит в результате высоких скоростей обычных составляющих внутренней части галактики. Ядра таких галактик пребывают в том же физическом состоянии, что и белые карлики и квазары; то есть, их плотность необычно высока, поскольку введение распределения во времени верхнего диапазона скоростей уменьшило эквивалентное пространство, занимаемое центральными частями галактик. Короче говоря, можно сказать, что причина необычной плотности более старых и больших галактик в том, что такие галактики имеют ядра из белых карликов, а не белых карликов в качестве ядра. Ядра, в которых составляющие их звезды пребывают в том же состоянии, что и частицы, составляющие белого карлика.

У нас нет достаточной информации, чтобы отследить возникновение внутренней активности галактик с самого начала, но имеется знание о внутренней части галактики, еще не продвинувшейся достаточно далеко на этом пути. Это наша галактика Млечный Путь, здесь у нас есть преимущество близости, и мы можем наблюдать детали, которые в противном случае были бы за пределами возможности нашего инструментария. Небольшой регион, известный как Стрелец А, по-видимому, расположенный в динамическом центре, обладает необычными характеристиками, указывающими на то, что это вид ядра, которого следовало ожидать в спиралевидной галактике умеренного возраста. На сегодняшний день, картина еще не достаточно ясна, но как говорится в одном сообщении: “Радио наблюдения указывают на то, что в центре нашей собственной галактики происходит нечто необычное”.[266] Еще один наблюдатель приходит к тому же выводу, только основываясь на инфракрасном испускании. Он говорит: “Инфракрасное испускание настолько интенсивное, что не может легко интерпретироваться до тех пор, пока мы не поверим, что там происходит нечто необычное”.[267]

Здесь мы имеем еще один пример связи сильного радио и сильного инфракрасного излучения, которую мы обсуждали в главе 14 в связи с тем, что астрономы никогда не могли объяснить. Ссылаясь конкретно на квазары, Шипмен называет это “инфракрасной головоломкой”.[268] Оба типа излучения являются характеристикой материи, движущейся в верхнем диапазоне скоростей. Их существование в ядре галактики Млечный Путь демонстрирует, что эта галактика уже развила вид ядра, движущегося с промежуточной скоростью (белого карлика), чего теоретически мы могли бы ожидать в галактике такого размера и возраста.

Оптическое излучение из ядра не наблюдаемо из-за поглощения в неустановившейся материи, но из измерений инфракрасного и радио испускания удалось вывести его размер и свойства. Обычно считается, что излучение с длиной волны около 2 микрон тепловое, и что его интенсивность пропорциональна плотности звезды. Как указывалось в главе 14, наши открытия согласуются с предложенным выводом. На этом основании оценили, что в пределах 10 парсек центра ядра пребывает приблизительно 70 миллионов солнечных масс, и что плотность во внутреннем объеме радиусом 0,1 парсек в миллион раз больше, чем плотность звезды поблизости от Солнца.[269] На первый взгляд, такая концентрация может показаться невероятно большой, но когда осознается, что наблюдаемая высокая пространственная плотность на самом деле является плотностью во времени, становится очевидным, что наблюдаемая величина не выходит за пределы других ограничивающих плотностей. Например, плотность твердой материи при нулевой температуре и давлении составляет плотность в миллион раз больше самых рассеянных звезд.[270]

Излучение рядом с инфракрасным приходит от звезд, движущихся в верхнем диапазоне скоростей (что и отвечает за их высокую плотность в пространстве), но состоит из частиц, скорости (температуры) которых пребывают в диапазоне ниже единицы (что отвечает за тепловой характер излучения). Кроме данного излучения имеется очень интенсивное излучение вдали от инфракрасного, нетепловое излучение, “считающееся синхротронным излучением”.[271] В свете открытий, детально изложенных на предшествующих страницах, очевидно, что такое предположение не корректно, и что нетепловое излучение, как инфракрасное, так и радио испускание, появляется за счет перегруппировок изотопов в материи, разогнанной до верхнего диапазона скоростей. Наличие излучения такой природы определяет галактику Млечный Путь как начинающую наращивать материю со скоростями в верхних диапазонах, что со временем приведет к виду галактического взрыва, испускающего квазар. “Астрономы, – говорит Хартмен, – еще нащупывают объяснения того, что происходит в центре Млечного Пути”.[272] Вот общая схема объяснения того, что они ищут.

Как отмечалось раньше, свидетельство внутренней активности увеличивается по мере того, как звезда становится старше и больше. Нам еще не удалось выполнить количественное определение максимального размера, исходя из теоретических предпосылок. Но из теории мы знаем, что такой предел существует, и это подтверждается наблюдением. Фред Хойл указывает на то, что, “по-видимому, галактики существуют до определенного предела и не выходят за него”.[273] Рогстед и Экерс предлагают идею величины этого “определенного предела”. Они сообщают, что абсолютная фотографическая величина -20 и есть необходимое условие для сфероидальной галактики, чтобы быть сильным радио источником.[274]

Некоторые гигантские галактики, пребывающие вблизи ограничивающего размера имеют струи материала, движущегося с высокой скоростью из центральных регионов. Природа и свойства струй исследовались в главе 26. Наша нынешняя забота – их происхождение. Такая струя – это бросающаяся в глаза характеристика гигантской галактики М 87. Подобно квазару 3С 273, с которым она связана, М 87 вызывает особый интерес, поскольку это единственный представитель своего класса, достаточно близкий для того, чтобы быть доступным детальному исследованию. Данный объект обладает всеми характеристиками, теоретически выделяющими галактику, достигшую конца пути. Это гигантская сфероидальная галактика с массой больше любой галактики, для которой можно сделать резонную оценку. Это интенсивный радио источник, один из первых установленных внегалактических источников. И можно видеть, что из внутренней части испускается струя высокоскоростного материала, излучающего сильно поляризованный свет. Такие указания взрывной активности настолько очевидны, что осознавались в изначальном применении теории Обратной Системы к астрономической сфере, как только были открыты теоретические пределы жизни галактик, задолго до того, как астрономы осознали наблюдаемое свидетельство галактических взрывов. Публикация 1959 года содержит следующее утверждение: “Было бы в порядке вещей определять эту галактику (М 87), по крайней мере, умозрительно, как одну из подвергающихся космическому взрыву”.

Струи, такие как испускающиеся из М 87, очевидно создаются при условиях, когда давление высвобождается в конкретном направлении. Поскольку галактический взрыв, создающий квазар, выбрасывает конкретный сегмент внешней структуры галактики, именно это направление придается движению квазара в пространстве. Аналогичные условия могут существовать там, где выбрасывается фрагментарный материал, и при таком событии первичные испускание обретает форму струи. Астрономически наблюдаемые струи – это быстродвижущиеся потоки неуплотненного материала с отдельными скоростями (температурами), растягивающимися в высшие диапазоны. На этом основании теоретически они должны быть сильными эмиттерами излучения на длинных радиоволнах, особенно на концах струй, а излучение должно быть сильно поляризованным. Такие выводы, основанные на теоретических связях, развитых на предыдущих страницах, пребывают в согласовании с наблюдениями.

Теоретическое развитие аналогично используется для рассмотрения заметной характеристики струй, необъяснимой в контексте современной астрономической теории. Это почти постоянная толщина струи М 87 и других подобной природы. Гипотеза, привлеченная астрономами в качестве объяснения радио испускания и поляризации, такова: они ведут к довольно быстрому расширению и рассеиванию струи. И для них загадка, почему этого не происходит. Вот комментарий Саймона Миттона:

“Толщина струи – всего лишь 10 световых лет, поэтому должно быть мощное сдерживание естественному расширению газа”.[275]

Развитие теории вселенной движения определяет “мощное сдерживание”. Помимо запертой низкоскоростной материи, составляющими струй являются атомы и частицы, движущиеся со скоростями в двух верхних диапазонах. На таких скоростях облако частиц, составляющих струю, расширяется во времени, а не в пространстве, а его пространственные размеры слегка уменьшаются, а не увеличиваются.

Доступное свидетельство не указывает, как конкретно создается струя. Возможно, отверстие во внешней структуре галактики, через которое вытекает материал струи, возникает в результате столкновения, подобного тому, которое, представляется, имеет место в NGC 5128 и некоторых других радио галактиках. Однако относительно небольшое поперечное сечение струи и отсутствие какого-либо указания на основное искажение галактической структуры позволяет полагать, что струя вероятнее всего является последствием испускания квазара или другого продукта взрыва. Бесспорно, на закрытие отверстия, оставшегося в результате испускания части внешней стенки галактики, требуется время, и на протяжении его должна происходить потеря энергетического материала из внутренней части. Если это корректная интерпретация ситуации, утечка, видная как струя, со временем прекратится, когда внешняя стенка галактики восстановится и закроет существующую дыру.

В непосредственной близости имеется, по крайней мере, один квазар, который мог быть недавно испущен из М 87. Согласно Арпу, средние скорости рецессии галактик в разных частях региона вокруг М 87 ранжируются от приблизительно 400 км/сек больше скорости М 87 до приблизительно 400 км/сек меньше скорости М 87.[276] Любой квазар радиогалактики, обычная рецессия которого составляет около 0,0015 рецессии М 87, является возможным членом скопления галактик, центрирующихся вокруг М 87 и вероятным продуктом взрыва той галактики. В эти пределы входит квазар PKS 1217+02 с красным смещением 0,240, что эквивалентно сдвигу рецессии 0,0045 (почти такому же, как у М 87). Также по соседству имеется еще несколько радиогалактик с красными смещениями, квалифицирующими их как возможных партнеров данного квазара. Следовательно, представляется, что PKS 1217+02 и одна из ближайших галактик, возможно, 3С 270, с красным смещением 0,0037 были выброшены относительно недавним взрывом.

Конечно, реконструировать точную последовательность событий в такой густонаселенной области, где много галактик взаимодействует друг с другом, невозможно, но ясно присутствие всего диапазона продуктов взрыва, от очень старого квазара класса II 3C 273 до струи М 87, астрономически говоря, появившейся только вчера. Возможен даже взрыв М 87, не создавший квазар. Следует заметить, что галактика М 84 (радиоисточник 3С 272) выравнивается со струей М 87 так, что позволяет предположить, что сама галактика сформировалась из материала, испущенного в период более интенсивной активности галактики, предшествующей образованию струи.[277] Нынешняя активность М 87 вполне может быть заключительной фазой этого взрывного события.

Конечно, после ряда произошедших взрывов, взрывающаяся галактика будет терять так много субстанции, что не сможет восстановить обычную форму и загнать продукты взрыва обратно вовнутрь структуры. Соответственно, давления, необходимые для выброса фрагментов галактики, создаваться не будут, и продукты взрывов сверхновых будут выбрасываться с более умеренными скоростями в виде облаков пыли и газа. Представляется, галактика М 82, первая, у которой осознавалось определенное свидетельство взрыва, пребывает именно на такой стадии. Фотографии галактики, сделанные с помощью 200-дюймового телескопа Паломар, демонстрируют огромные облака материала, движущиеся наружу, и сильно деформированную галактическую структуру.

Насколько велика была М 82 до начала испускания массы, нельзя определить посредством наблюдения; предположительно, она относилась к классу гигантов. В настоящее время она пребывает в диапазоне спиралей. Раньше или позже остатки всех престарелых галактик будут объединяться с более молодыми и более крупными соседями. Конечная судьба М 82 явно предсказывалась комментарием в статье А. Сендейджа, в котором говорится, что свидетельство взрывных событий в этой галактике было обнаружено при исследовании “группы видимых галактик, центрирующихся вокруг гигантской спиралевидной галактики М 81”.[278] Захват одна за другой этой группы галактик со временем доведет М 81 до максимального размера. Затем вновь созданный гигант продолжит двигаться к неминуемому разрушению, которое, в свою очередь, конечно, произойдет, оставляя после себя остатки, которые войдут в новые галактики, формирующиеся в свободных регионах пространства.

Выявление галактик, подобно М 82 пребывающих в процессах дезинтеграции, усложняется тем, что галактики в процессе консолидации демонстрируют многие сходные характеристики. Подборка галактик с такими характеристиками, Атлас необычных галактик, созданная Гальтоном Арпом, по-видимому, содержит смесь обоих типов. Комбинации галактик численно намного превосходят дезинтеграции, поскольку для создания одного гигантского сфероидального кандидата на дезинтеграцию требуются многие комбинации.

Прежде, чем переходить к другой теме, было бы интересно отметить, что астрономы настолько сбиты с толку своими попытками понять М 82 как взрывающуюся галактику, что сейчас склоняются к другим идеям в попытках понять М 82, обрести нечто, что они могли бы уложить в превалирующую структуру астрономической теории. Нижеприведенное – это недавнее утверждение Харуита:

“Думали, что самый яркий удаленный инфракрасный внегалактический источник, в одно время известный как М 82, является взрывающейся галактикой, поскольку наблюдали, как из его центральных положений вытекает водород со скоростями 1.000 км в секунду. Представляется, в этой галактике происходят энергетические процессы, которых мы еще не понимаем”.[279]

Это яркий пример политики, уводящей современную астрономическую теорию от реального мира и погружающей в мир фантазии. М 82 демонстрирует характерные черты взрывающегося объекта. Распознавание этих характеристик естественно вначале привело к выводу, что взрыв происходил внутри галактики. Но по мере накопления информации возникли трудности в примирении ее с нынешними теориями в связи с природой такого взрыва. Как сообщает Харуит, ситуация не понята. Довольно очевидное следствие трудностей – до сих пор современные астрономические теории, применяемые к ситуации М 82, неверные, но вместо пересмотра подобной линии мышления, теоретики выбрали развивать новые гипотезы, призванные заменить гипотезы взрыва гипотезами более умозрительными и менее поддающимися опровержениям со стороны наблюдения. Современные тенденции в сторону ухода от реальности будут рассматриваться в следующей главе.

Еще один вид галактического феномена возникает в результате того, что можно назвать преждевременной взрывной активностью. Например, галактика может захватывать ряд относительно старых звезд довольно рано в своей жизни или может даже притягивать скопления старых звезд или остатки дезинтегрировавшейся галактики. Более старые звезды будут достигать пределов возраста и взрываться раньше, чем галактика достигнет стадии, в которой такие взрывы являются обычными событиями. Если преждевременная активность такого рода не интенсивная, высвобождающаяся энергия поглощается обычными движениями галактики. Но если значительное количество звезд, например, звезд в захваченном скоплении, достигает предела возраста раньше времени, за этим могут последовать весьма значительные результаты.

Если крупномасштабная деятельность такого рода начинается тогда, когда галактика пребывает на более ранней стадии, когда она меньше и менее компактная, чем гигантские сфероиды, концентрация продуктов взрыва внутри может прорвать налегающий материал до достижения давления, требующегося для выброса квазара. Теоретические результаты такого рода ситуации наблюдаются в классе объектов, впервые установленных и описанных Карлом Сейфертом и известных как галактики Сейферта. Это спиралевидные галактики, намного меньшие, чем гигантские сфероиды, и по причине спиралевидной структуры, в которой большая часть массы сосредотачивается в форме диска, их центральные регионы относительно доступны наблюдению, а не похоронены под налегающими частями галактик, как у гигантов. Следовательно, все происходящее в Сейфертах более доступно наблюдению.

Современная астрономическая теория абсолютно неспособна объяснить наблюдаемые свойства этих галактик. Со ссылкой на ныне известные факты, Д. У. Уидмен комментирует это так: “Причина их существования остается одной из самых тягостных астрономических загадок”.[280] Однако, как и в случаях с другими “загадками”, исследованными на предшествующих страницах, наблюдения охотно объясняются в контексте вселенной движения. Самая большая головоломка для астрономов – величина испускания энергии. Излучение в верхнем диапазоне, радио и инфракрасное, испускаются из галактик Сейферта так же, как из ядра галактики Млечный Путь, но с гораздо большей скоростью. Как сообщали Нейгебауэр и Беклин:

“Количество энергии таких галактик излучается в инфракрасном диапазоне и соответствует десятикратному выходу энергии Солнца. Приблизительно оно равно количеству энергии, испускаемому всеми звездами в нашей галактике на всех длинах волн”.[281]

“Традиционные концепции ядерной физики печально неадекватны при рассмотрении такого большого выхода энергии из такого крошечного региона”, – говорит Миттон. В нижеприведенном утверждении растерянность астрономов выражена еще ярче:

“Нельзя не удивляться, какая странная машина скрыта в центре этой галактики (Сейферт, NGC 1275) и других ей подобных. Такое чрезмерное испускание энергии и материи из кажущегося сжатым региона, чем больше мы его изучаем, поднимает вопросы, на которые у нас нет ответов”.[282]

Сейчас, после того, как мы установили природу квазаров, открытие, что Сейферты являются незрелыми квазарами, определенными как источники энергии, устраняет проблему размера региона испускания. Регион кажется маленьким, только если мы смотрим на него как на пространственную зону, коей он не является. На самом деле, это большой регион, содержащий огромное количество звезд, но расширяется он во времени, а не в пространстве.

В ядрах галактик Сейферта обнаружено сильное движение, требующееся теорией вселенной движения. Дж. Уэймен сообщает, что спектры испускания галактик Сейферта “указывают на то, что газы в них пребывают в очень высоко возбужденном состоянии и движутся на высоких скоростях в виде облаков или нитей. Возможно, время от времени происходят взрывы, создавая новый высокоскоростной материал”. Конечно, это описание того, как обстоят дела, которое, согласно теории, и должно существовать не только в случае галактик Сейферта, но и в ядрах гигантских сфероидов. Астрономам вся ситуация кажется “головоломкой” потому, что, в отличие от Обратной Системы, традиционная астрономическая система не предлагает средств, кроме гравитации, удержания высокоскоростного материала внутри галактики, а гравитационные силы безнадежно неадекватны в данном случае. Уэймен суммирует ситуацию так:

“Если мы принимаем тот факт, что газ внутри крошечного ядра галактики Сейферта движется с высокой скоростью, указанной спектрами, мы должны объяснить, как он заменяется, или прийти к выводу, что сильная активность, наблюдаемая в ядре, – это редкое кратковременное событие, вызываемое какой-то взрывной вспышкой”.

Но последняя возможность, признает он, неприемлема, поскольку галактики Сейферта “не могут считаться особо редкими”. Поэтому данный фрагмент наблюдаемого свидетельства, такой значимый и ценный в подтверждении теории, описанной в данном труде, не только теории галактик Сейферта, но и всей теории феноменов галактических взрывов, включая квазары, – есть не что иное, как еще одна загадка в традиционной теории.

Также Уэймен указывает на то, что спектральные характеристики света из ядер галактик Сейферта отличаются от характеристик света, исходящего из налегающих регионов.

“Обычные звезды (такие как наше Солнце) испускают больше желтого, чем голубого цвета. Точно так же обстоят дела, когда кто-то наблюдает галактику Сейферта через щель, принимающую наибольшую часть света из галактики. Однако когда щель уменьшается для приема света только из центральных регионов, начинают превалировать ультрафиолетовая и голубая часть спектра”.[283]

Это еще один фрагмент информации, совершенно укладывающийся в общую теоретическую картину. Из теории мы вывели, что преимущественно желтый цвет (положительная U-B), который мы получаем от обычных галактик – это характеристика материи, движущейся со скоростями ниже скорости света, в то время как преобладающий ультрафиолетовый свет (отрицательная U-B) – это характеристика материи, движущейся в верхнем диапазоне скоростей. Сейчас мы наблюдаем в противном случае обычную галактику с ядрами, в которых происходит какая-то необычная активность. Исходя из теории, мы определили такую активность как серии взрывов сверхновых, ускоряющих частицы или совокупности материи до скоростей, превышающих скорость света, и обнаружили, что свет из этой галактики просто демонстрирует характеристики, требующиеся теорией.

Существование некоего вида неопределенного энергетического процесса во внутренних частях Сейфертов – “странной машины”, как назвал ее Маффеи в вышеприведенном утверждении – общепризнано. Вот что говорит Саймон Миттон:

“Изменения в NGC 1068 (галактике Сейферта) требуют нетеплового механизма для генерирующего источника интенсивного инфракрасного испускания. Из-за трудностей с концепцией горячей пыли, Рейки и Лоу предпочитают приписывать излучение загадочному нетепловому источнику”.[284]

Как сообщал Миттон, сейчас признается наличие достаточного свидетельства в пользу “периодических взрывов в ядре Сейферта, выбрасывающих осколки в окружающие регионы”. Но взрывы необъяснимы в современной астрономической мысли. “Все модели ядер Сейфертов покоятся на специально выдуманном существовании первичного источника энергии”.[285]

Наша теория решает все эти проблемы. Более того, она объясняет периодическую природу взрывной активности. Это один из самых трудных аспектов ситуации с точки зрения нынешней теории. Наблюдения подтверждают существование высокоскоростной материи во внутренних частях галактик Сейферта в интервалах между взрывами. Но, как указывает Уэймен, традиционная астрономическая теория не имеет объяснения созданию и сдерживанию такого высоко энергетичного материала. В данном случае, как и во многих других, Обратная Система, предлагая объяснение, заполняет концептуальный вакуум.

Тот же фактор, делающий внутреннюю активность галактик Сейферта более доступной наблюдению, чем активность гигантских сфероидов (более тонкие слои налегающего материала), ограничивает и вид продуктов, возникающих в результате этой активности. Более мелкие галактики не могут создать огромные концентрации энергии, необходимые для выброса квазара, и, следовательно, испускания материала принимают менее энергетичные формы. Самый обычный результат – это ни что иное, как истечение материи в нерегулярном паттерне, но в некоторых примерах испускаются мелкие фрагменты галактики, не обладающие ультравысокими скоростями квазара.

Из-за периодичности взрывных событий в галактиках Сейферта, природа и величина излучения из их продуктов меняются. Как отмечалось в главе 18, сразу же после вспышки, галактика становится сильным эмиттером радио и инфракрасного излучения. По прошествии времени, перегруппировки изотопов завершаются, и излучение уменьшается. В результате, радиоизлучение из некоторых Сейфертов небольшое (если вообще имеется), больше, чем от средней спиралевидной галактики. Помимо части, запертой в исходящей низкоскоростной материи, продукты взрыва, движущиеся с промежуточной скоростью, остаются в непосредственной близости от галактики из-за отсутствия поступательного движения в пространстве в диапазоне промежуточных скоростей. При этом материал охлаждается достаточно для того, чтобы падать ниже уровня единицы скорости. Далее запускаются перегруппировки изотопов инверсной природы, создающие рентгеновские лучи. Поэтому одни Сейферты являются сильными эмиттерами рентгеновских лучей, а в других их обнаруживается очень мало (или не обнаруживается совсем),[286] в зависимости от стадии, на которой оказалась наблюдаемая галактика. Как и следовало ожидать, более сильные источники подвергаются большим изменениям.

Абсолютно очевидно, что между Сейфертами и квазарами имеется некий вид связи. Как выразился Уэймен: “Кроме видимой разницы в светимости, по существу, галактики Сейферта и квазары представляют собой одни и те же феномены”.[287] Многие астрономы уверены, что квазары – это просто удаленные галактики Сейферта; основанием для такого вывода послужило открытие, что ряд квазаров окружен диффузной материей, имеющей такое же красное смещение, что и сам квазар.

Однако трудно понять, почему такой вывод должен обязательно следовать из наблюдаемых фактов. Некоторые сообщения конкретизируют, что наблюдаемое – это “туманность”, преимущественно указывающая на присутствие горячего газа. Но наличие горячего газа, окружающего объект, не устраняет вероятности того, что этот объект – квазар. Конечно, наше открытие в связи с происхождением квазаров указывает, что на ранних стадиях их может окружать горячий газ, а, возможно, что и на более поздних стадиях. Возможно, достоверна и гипотеза идентичности Сейфертов и квазаров, поскольку обнаружена связь между квазаром и галактикой с одинаковым красным смещением. В данном случае, логический вывод таков: предварительная классификация ошибочна, а наблюдаемый объект на самом деле является галактикой Сейферта.

Сейфертов трудно определять на больших расстояниях, поскольку ядра намного более распухшие, чем окружающая структура. Однако следует ожидать, что улучшения инструментария и техник приведут к выявлению растущего числа объектов данного типа среди отдаленных объектов, ныне классифицирующихся как квазары. Поэтому до сих пор лишь небольшая часть спиралевидных галактик осознается как Сейферты. По оценкам Уидмена, около 1%.[288] Даже значительный рост процента согласовывался бы с теоретическим статусом Сейфертов как отклонений от обычного эволюционного паттерна, паттерна, увенчанного созданием квазаров.

Аналог галактики Сейферта – не квазар, а гигантская сфероидальная галактика, из которой выбрасывается квазар. Оба типа галактик подвергаются периодическим вспышкам, в результате которых испускаются количества пыли, газа и галактических фрагментов. Но гигантская галактика испускает и квазары, и диффузный материал на ультравысоких скоростях, а взрывы Сейфертов не достаточно сильны для ускорения продуктов до ультравысокого диапазона. Соответственно, в продуктах Сейферта нет компаньонов квазаров. Продукты не обладают и другими свойствами ультравысокой скорости, такими как характерной радио структурой.

“Галактики Сейферта демонстрируют двойную радио структуру, такую, которая обнаруживается у большинства радиогалактик и квазаров”.[289]

В заключение обсуждения ситуации, предваряющей квазары, мы обращаемся к самым ранним предкам гигантских галактик, создающих квазары – к шаровым скоплениям. Звезды таких скоплений слишком молоды, чтобы становиться сверхновыми. Но как подчеркивалось на предыдущих страницах, дисперсный материал, из которого формируется шаровое скопление, содержал несколько остатков дезинтегрировавшихся галактик – звезд и небольших звездных скоплений. Они втягиваются во вновь сформированные шаровые скопления, обычно служа ядрами для образования скопления. Они уже достаточно продвинулись на пути к пределу возраста и могут достигать его, пока скопление еще остается независимой единицей.

В большом скоплении, еще не подвергшемся износу, имеющему место в непосредственной близости от галактики, количества материала, налегающего на центральные регионы, достаточно для противостояния значительному количеству внутреннего давления. Любые продукты взрыва, обладающие ультравысокими скоростями, вероятно, уйдут, но те, которые движутся со скоростями меньше единицы, по большей части заперты. Продукты с промежуточной скоростью, помимо запертых в движущемся наружу материале, остаются в месте возникновения ввиду того, что не обладают компонентами движения в пространстве. Наличие продуктов с промежуточной скоростью приводит к существованию региона высокой плотности в центре скопления, мелкомасштабного дубликата того, что существует в ядрах больших галактик. После ухода нескольких очень старых звезд, энергия, потерянная из продуктов взрыва, не восстанавливается, следовательно, температура падает. В какой-то момент она падает ниже уровня единицы. Это инициирует испускание рентгеновских лучей.

Публикация 1977 года поведала, что в шаровых скоплениях нашей галактики обнаружено семь звезд с рентгеновским излучением.[290] В отличие от возвращающихся белых карликов, рентгеновское излучение которых наблюдается только тогда, когда материал из внутренних частей этих звезд прорывается через налегающую низкоскоростную материю, такие “рентгеновские звезды” на самом деле являются концентрациями продуктов взрыва, аналогичных продуктам в наблюдаемых остатках сверхновых. Они продолжают испускание, аналогичное испусканию остатков, которое постепенно уменьшается по мере завершения перегруппировок изотопов.

Глава 28

Межсекторные связи

Бесспорно, самым интригующим новым открытием, появившимся в результате развития теории вселенной движения, оказалось наличие инверсного сектора вселенной, дублирующего материальный сектор, до этого рассматриваемый как все физическое существование. Как и следовало ожидать, открытие встретило холодный прием со стороны тех ученых, которые строго придерживаются ортодоксальный линий мышления. В некотором смысле, это довольно непоследовательно, поскольку те же индивидуумы счастливы распространить радушие на те же самые идеи, только в других формах. Концепция “антивселенной”, состоящей из антиматерии, возобладала почти сразу же, как только антиматерию признали физической реальностью. Научный истеблишмент с уважением прислушивается к гипотезе “множественных вселенных”, а астрономическая литература полна рассуждений о дырах, которые могли бы представлять собой связи между вселенными, – черных дырах, белых дырах, кротовых норах и так далее.

Поэтому следует подчеркнуть, что теория вселенной движения, определяющая инверсный сектор, не базируется на радикальных отходах от предшествующего мышления, а на концепциях, уже знакомых характеристик научной мысли. На самом деле, все, что было сделано для расширения новой теории на эти сферы, – это признание неопределенной концепции антивселенной, помещение ее на прочную фактическую основу и развитие в логических и математических деталях. Будьте уверены, многие выводы, к которым мы пришли в ходе развития, новые, но они подразумеваются в концепции антивселенной.

Наблюдательное выявление антиматерии в нашем локальном окружении демонстрирует, что наблюдаемая вселенная и антивселенная не полностью изолированы друг от друга; некоторые сущности типа “анти” существуют в нашей знакомой физической вселенной. Это всего лишь еще один шаг вперед – логический дополнительный шаг – к осознанию того, что сложные сущности наблюдаемого вида могут обладать компонентами “анти” природы. Как только осознается это положение, можно увидеть, что ортодоксальные выводы, сделанные на предыдущих страницах, – это просто конкретные применения концепции антивселенной.

Например, дополнения к линейному компоненту скоростей (температур) уменьшают плотность обычных астрономических объектов. Из инверсной природы антиматерии, как мы его называем, космического сектора, следует, что добавления скоростей характера “анти” повышают плотность. Аналогично, прибавление вращательного движения в пространстве к атому материи уменьшает изотопную массу, в то время как прибавление вращательного движения инверсного типа (движение во времени) уменьшают изотопную массу. И так далее.

Новое теоретическое развитие просто заимствовало знакомую идею вселенной движения и одинаково знакомую идею существования только дискретных единиц, и довела эти идеи до логических последствий. Такую операцию можно было проделать посредством единственной реальной инновации, которую вводит в физическую теорию новое развитие. А именно, концепцию вселенной, целиком и полностью состоящей из дискретных единиц движения. С использованием преимущества новой концепции, появилась возможность определить физическую вселенную в терминах двух постулатов, установленных в томе I. Содержание данного тома описывает детальное развитие следствий постулатов в применении к астрономии. До завершения описания и рассмотрения некоторых других следствий открытий, было бы уместно уделить некоторое внимание нескольким, но важным, непосредственным контактам между двумя секторами вселенной.

В каком-то смысле, два первичных сектора вселенной, материальный и космический, явно отличаются друг от друга. Феномены материального сектора имеют место на результирующих скоростях, создающих изменения положения в пространстве, а феномены космического сектора происходят на результирующих скоростях, вызывающих изменения во времени. Но пространство и время материального сектора – это те же самые пространство и время, относящиеся к космическому сектору. По этой причине, в некоторой степени феномены одного сектора являются феноменами другого.

Некоторые наблюдаемые эффекты межсекторной связи уже обсуждались. В томе I детально рассматривались космические лучи, возникающие в космическом секторе, а в предыдущих главах данного тома подобному рассмотрению подвергались квазары и пульсары, пребывающие на пути в космический сектор. В уже исследованных сферах мы имели дело с феноменами, в которых физические объекты обретали скорости, или инверсные скорости, вынуждавшие их выбрасываться из одного сектора в инверсный сектор, где комбинации движений, составляющих объекты, преобразовывались в другие комбинации, совместимые с новым окружением. В дополнение к реальным обменам материей между секторами, имеются ситуации, когда определенные феномены одного сектора входят в наблюдаемый контакт с другим сектором за счет уже установленного положения: события обоих секторов включают одно и то же пространство и время.

Как мы видели на предыдущих страницах, доминирующий физический процесс в каждом секторе – объединение под влиянием гравитации. В материальном секторе гравитация работает на притяжение единиц материи друг к другу в пространстве для формирования звезд и других совокупностей. Когда части материи выбрасываются в космический сектор в форме квазаров и пульсаров, гравитация перестает работать в пространстве. Это оставляет последовательность движения наружу естественной системы отсчета без противодействия, и эта последовательность, уносящая составляющие единицы пространственной совокупности наружу во всех направлениях, разрушает пространственные структуры и уровни, и оставляет их содержание в форме атомов и частиц, широко рассеянных и в пространстве, и во времени. Тем временем начинает работать гравитация во времени, и поскольку она постепенно наращивает силу, она собирает рассеянную материю в звезды и другие совокупности во времени. Затем совокупности проходят через тот же вид эволюционного пути, которому следуют совокупности в пространстве.

Как указывает это описание, базовые физические единицы поддерживают непрерывность существования, несмотря на взаимные обмены между секторами, просто меняя распределение в пространстве и во времени. В материальном секторе они распределяются в трех измерениях пространственной системы отсчета, но движутся лишь в ограниченном регионе времени, текущего в линейной последовательности. В космическом секторе распределения обратные. Поэтому контакты между сущностями материального и космического секторов ограничены. В свете относительно низкой плотности материи во вселенной в целом, космическая сущность, движущаяся одномерно в трехмерном пространстве будет, в среднем, вынуждена проходить долгий путь, прежде чем столкнуться с материальным объектом. Тем не менее, такие контакты непрерывно имеют место.

Ключевой фактор в данной ситуации – природа связи между пространством и временем. Не так давно, осознали, что такая связь действительно существует. Даже во времена Ньютона эти две сущности рассматривались как абсолютно независимые друг от друга. Современная точка зрения такова: время одномерно и представляет собой вид квази пространства, объединяющегося с тремя измерениями пространства для формирования структуры пространства-времени, внутри которой физические объекты движутся одномерно. Хотя четырехмерная концепция пространства-времени относительно новая, базовая идея пространства и времени как элементов структуры или окружающей обстановки для деятельности вселенной держится довольно долго. Конечно, она настолько глубоко внедрилась в физическое мышление, что очень трудно осознать наличие любой другой альтернативы. Проблема, вовлеченная в разрыв с консервативным мышлением, иллюстрируется тем фактом, что даже в первом издании данного труда описанные постулаты теории еще выражались в терминах “пространства-времени”. Однако со временем осознали, что пространство-время – это на самом деле движение.

Развитие мышления в связи с этой темой привело к осознанию того, что движение – это связь между пространством и временем. Соответственно, величина движения, скорость или быстрота, выражалась в терминах сантиметров в секунду или каким-то эквивалентом. Четырехмерная концепция, принятая современной наукой, допускает существование и абсолютно другого вида связи. В применении к сущностям фундаментальной природы, подобная дуальность изначально невозможна, и сейчас развитие теории вселенной движения указывает на то, что такое допущение ошибочно. Наши открытия состоят в следующем: любая связь между пространством и временем является движением или аспектом движения.

Сейчас очевидно, что концепция пространства-времени, использованная в традиционной физической теории и перенесенная в ранние стадии развития теории вселенной движения – это частичное и довольно сбивающее с толку признание природы фундаментальной связи между пространством и временем. Так называемое “пространство-время”, простая связь между величиной пространства и величиной времени, – это базовое скалярное соотношение между пространством и временем; то есть, “пространство-время” – это на самом деле скалярная величина. По существу, это математическое соотношение. Следовательно, его измерения – это математические или скалярные измерения. С математической точки зрения, n-мерное количество – это просто количество, требующее для своего исчерпывающего определения n независимых скалярных величин. Отсюда следует, что в трехмерной вселенной может быть три скалярных измерения движения.

Пространственный аспект одного (и только одного) из них можно геометрически представить в системе отсчета традиционного координатного типа. Здесь мы имеем дело с тремя измерениями пространства, но только с одним измерением движения. Система отсчета не способна представить движение в двух других скалярных (математических) измерениях. Но факт, что одно и то же пространство и время вовлечены во все виды движения, означает, что в других измерениях имеются некоторые влияния движения, наблюдаемые, по крайней мере, косвенно в системе отсчета. Например, сила гравитации уменьшается распределением на все три измерения, и только часть ее действует в пространстве системы отсчета.

Использование термина “измерение” и в математических, и в геометрических применениях ведет к некоторой путанице. Обычно термин интерпретируется геометрически, и многих людей затрудняет введение в физическую картину скалярных измерений. Поэтому предложили, что в одном из двух применений термин “измерение” следует заменить каким-то другим определением. Однако, по сути, все измерения математические. Геометрические измерения – это просто представления числовых величин.

Движение со скоростями меньше единицы вызывает изменение положения в пространстве. Трехмерность вселенной относится к пространственному аспекту движения и к движению в целом. Следовательно, пространство, вовлеченное в одно из скалярных измерений движения, может разделяться на три независимых компонента, которые можно представить геометрически. Поскольку больше трех измерений не существует, внутри трехмерной геометрии нет основы для представления пространственных движений двух других скалярных измерений движения, кроме некоторых конкретных условий, обсужденных на предыдущих страницах. Движение со скоростью больше единицы создает изменения положения в трехмерном времени. Если оно независимо, его невозможно представить в пространственной системе отсчета. Однако если оно является компонентом комбинации движений, в которых результирующая общая скорость пребывает на пространственной стороне от нейтрального уровня, скорость во времени действует как модификатор скорости в пространстве; то есть, как движение в эквивалентном пространстве.

Из вышеизложенного можно видеть, что вселенная не четырехмерна, как она рассматривается в традиционной науке, но она и не шестимерна (три измерения пространства и три измерения времени), как считают некоторые, изучающие теорию Обратной Системы. Мы живем в трехмерной вселенной. Но то, как эти три измерения проявляются в каждом конкретном случае, зависит от индивидуальных обстоятельств.

Две физические сущности входят в контакт, когда занимают соседние единицы либо пространства, либо времени. Принято верить, что существенное условие для контакта – это достижение одного и то же места в пространстве в одно и то же время, но это не обязательно так. Чтобы войти в контакт, объекты, расположенные в пространственной системе отсчета должна пребывать на одной и той же стадии последовательности; то есть, в одном и том же часовом времени. Но это лишь потому, что имеется последовательность пространства, параллельная последовательности времени, зарегистрированного часами. Даже когда два объекта пребывают в одном и том же движении в пространстве, они не находятся в одном и том же положении в пространстве. Два объекта, пребывающие в контакте в пространстве, обычно не находятся в одном и том же положении в трехмерном времени. Аналогично, объекты, пребывающие в контакте во времени, обычно находятся в разных местах в пространстве.

То, что контакт в пространстве не зависит от расположения во времени, рассматривается как сдерживание материала, движущегося в верхнем диапазоне скоростей во внутренних частях галактик до взрывов, создающих квазары. Поскольку компоненты этой высокоскоростной совокупности расширяются во времени со скоростями больше скорости света, можно было бы предположить, что они быстро уйдут из галактики. Но растущее разделение во времени не меняет связей в пространстве. Уравновешенная структура в пространстве, существующая во внешних регионах гигантской галактики, способна сопротивляться проникновению высокоскоростного материала так же, как она сопротивляется проникновению материи, движущейся на скорости меньше единицы.

Движение космических сущностей во времени аналогично сдерживается контактами с космическими структурами, но подобные феномены пребывают вне поля нашего наблюдения. Феномены космического сектора, которые нас сейчас интересуют, – это наблюдаемые события, включающие контакты материальных объектов, частично или полностью космического характера. Взаимодействие чисто материальной единицы с космической единицей или чисто космической единицы с чисто материальной единицей следует определенному паттерну. Когда структуры идентичны, кроме инверсии соотношений пространства-времени, как в случае электрона и позитрона, при контакте они разрушают друг друга. В противном случае, контакт – это связь между величиной пространства и величиной времени, а это и есть движение. Рассматриваемые с геометрической точки зрения, сущности движутся сквозь друг друга. Таким образом, материя, которая является преимущественно временной структурой, движется сквозь пространство, а незаряженный электрон, по существу, являющийся вращающейся единицей пространства, движется сквозь материю.

Материальные и космические атомы и большинство субатомных частиц представляют собой композитные структуры, включающие и материальные (пространственные), и космические (временные) компоненты. Поэтому межсекторные контакты между ними происходят так же, как и контакты между материальными объектами. Наблюдателю такой контакт видится как частица, входящая в местное окружение из внешнего источника. Результаты не отличаются от тех, которые появляются при вхождении космического атома. Следовательно, о контакте будет сообщаться как о событии космического излучения. Космические атомы, вовлеченные в такие события, движутся с обычными инверсными скоростями космического сектора, а не с очень высокими скоростями атомов, испускающихся в материальный сектор в виде космических лучей. Поэтому самые энергетичные события космического излучения – результат случайных контактов.

Еще одно космическое событие, наблюдаемое в материальном секторе, – разрушительный взрыв (такой как взрыв сверхновых или галактический взрыв), который случайно совпадает со временем пространственной системы отсчета. Излучение, полученное в материальном секторе от обычных космических звезд, широко рассеяно в пространстве, поскольку лишь некоторые атомы каждой из таких звезд расположены в маленьком количестве пространства, общем для космической звезды и пространственной системы отсчета, пока они проходят друг сквозь друга. Но космический взрыв высвобождает огромное количество излучения в очень маленьком пространстве, подобно тому, как взрыв материального типа высвобождает огромное количество излучения в очень короткое время. Поэтому нам следует ожидать наблюдения случайных очень кратковременных испусканий сильного излучения на космических частотах (то есть, инверсию частот излучения от соответствующих взрывов материального типа).

И теоретические исследования, и наблюдения в данной сфере еще пребывают на ранних стадиях, поэтому приходить к каким-то твердым выводам преждевременно. Но представляется, теоретически кратковременные, но очень сильные испускания излучения можно отождествить с “вспышками” гамма-лучей, о которых сейчас сообщают наблюдатели. “Новый класс астрономических объектов” описывается в терминах, подразумевающих космическое происхождение. Эти объекты, говорится в сообщении, “испускают огромные потоки гамма излучения с периодами в секунды или минуты, а затем испускание прекращается”.[291] Мартин Харуит говорит, что “о вспышках гамма-лучей известно очень мало”,[292] и настаивает на своей оценке, цитируя описание существующей ситуации наблюдателем. Суть ситуации освещается в нижеприведенном утверждении:

“Между вспышками и любыми другими сообщенными астрономическими феноменами еще не установлено ни указанное направление, ни совпадение во времени происхождения. Даже сегодня, в 1978 году, при наличии каталога 71-ой вспышки и улучшением направленного разрешения, источники вспышек остаются неустановленными, без какого-либо убедительного предложения класса или классов ответственных за них объектов”.[293]

Помимо событий, включающих контакты между сущностями двух секторов, имеются и другие феномены, возникающие в результате того, что на границе сектора имеются фотоны излучения, принимающие участие в активностях обоих секторов. Это следствие статуса единицы скорости как исходного уровня, физического нуля, как мы называли его в более раннем обсуждении. С точки зрения естественной системы отсчета, единица скорости, измеренная от нулевой скорости, и единица инверсной скорости, измеренная от нулевой энергии (инверсной скорости), равны друг другу и равны нулю. Объект, движущийся на такой скорости относительно традиционной пространственной системы отсчета или эквивалентной временной системы отсчета, не движется вообще с естественной точки зрения. Следовательно, фотоны излучения, движущиеся на единице скорости в традиционной системе отсчета, стационарны в естественной системе отсчета, не взирая на то, возникают ли они из объектов в материальном секторе или из объектов в космическом секторе. Отсюда следует, что они наблюдаемы в обоих секторах.

Из-за инверсии пространства и времени на уровне единицы, частоты космического излучения обратны частотам излучения в материальном секторе. Космические звезды испускают излучение в основном в инфракрасном диапазоне, а не на оптических частотах; космические пульсары испускают рентгеновское излучение, а не радиочастоты, и так далее. Но отдельные виды излучения не распознаются как таковые в материальном секторе, поскольку, как мы уже нашли, атомы материи, объединяющиеся во времени для формирования космических звезд, галактик и так далее, широко рассеяны в пространстве. Излучение из всех видов космических совокупностей, получаемое от широко рассеянных атомов, представляет собой однородную смесь очень низкой интенсивности, изотопной в пространстве.

Такое “фоновое излучение” сейчас приписывается рассеянным остаткам излучения, созданным Большим Взрывом, которые, предположительно, охладились до нынешнего состояния, эквивалентного общей температуре приблизительно 3°К, за миллиарды лет, прошедших со времен этого гипотетического события.

Большой Взрыв – одна из главных характеристик вселенной, какой она предстает в современной астрономической теории. В следующей главе будет представлено сравнение астрономической вселенной с вселенной движения, определенной постулатами данного труда. Будет продемонстрировано, что, хотя строительными блоками вселенной астрономов являются наблюдаемые сущности – звезды, галактики и так далее – существующие в реальном смысле, вселенная, которую они построили а качестве окружения для реальных объектов, – это чисто воображаемая структура, не имеющая никакого сходства с чисто физическим миром.

Ввиду того, что наука претендует на наличие методов и техник, способных приближаться к физической истине, трудно понять, как астрономы, пользующиеся преимущественно научными методами, могли прийти к таким ненаучным результатам. Но исследование астрономической литературы сразу же показывает, что пошло не так. Астрономы следовали примеру современной научной школы, методы и техники которой не укладываются в жесткие стандарты традиционной науки.

Конечно, такая оценка сразу же будет отклонена теми, деятельность которых характеризуется вышеприведенным способом. Поэтому давайте просто посмотрим, что входит в ситуацию. Помимо сбора информации, традиционный способ расширения научного знания происходит посредством того, что известно как гипотетико-дедуктивный метод. Этот метод включает три существенных шага: (1) формулирование гипотезы; (2) развитие следствий гипотезы; (3) проверка гипотезы посредством сравнения следствий с фактами, раскрытыми наблюдением и экспериментом. Природа процесса позволяет огромную широту конструирования базовых гипотез. С другой стороны, ограничения пункта (3) процесс проверки, крайне жесткие. Чтобы квалифицироваться как установленное положение научного знания, гипотеза должна эксплицитно устанавливаться, так, чтобы ее можно было проверить наблюдением или измерением. Она должна проверяться огромным количеством отдельных применений, распределенных на всю область, к которой относится положение; она должна согласовываться с наблюдением в значительном количестве проверок и ни в коем случае не должна расходиться с наблюдением.

Важно иметь в виду, что физическое утверждение общей природы, вид гипотезы, входящей в рамки астрономической вселенной, нельзя проверить напрямую так, как мы можем проверить простое утверждение типа “Вода – это смесь кислорода и водорода”. Проверка общей связи потребовала бы неосуществимого количества отдельных корреляций. Поэтому в данном случае приходится полагаться на условия вероятности. Каждое сравнение одного из следствий гипотезы с наблюдаемыми или измеренными фактами – это проверка самой гипотезы. Расхождение тоже имеет смысл. Оно является опровержением. Если обнаруживается хотя бы один случай, в котором вывод, определенно вытекающий из гипотезы, пребывает в конфликте с явно установленным фактом, гипотеза в ее существующей форме опровергается.

Согласование в каком-то одном сравнении не является исчерпывающим, но если проверки продолжаются, каждый дополнительный тест, не выявивший расхождения, уменьшает вероятность наличия какого-либо расхождения. Посредством проведения достаточного количества разнообразных проверок, вероятность наличия любого конфликта между следствиями гипотезы и физическими фактами можно свести к уровню, когда ею можно пренебречь. А вот каков этот уровень – дело мнения. Но вовлеченный принцип тот же, что и относящиийся к любому другому применению законов вероятности. Для установления вероятности, достаточно явной для оценки гипотезы, требуются многие положительные корреляции. Если можно провести лишь несколько проверок, вероятность правомочности остается слишком низкой, чтобы быть приемлемой.

В качестве иллюстрации эффекта небольшого количества корреляций с эмпирическим знанием, позвольте рассмотреть один из экспериментов с бросанием монеты, который широко используется в обучении математике вероятности. В целях демонстрации, давайте предположим, что у участников не было возможности исследовать монету, которая будет использоваться в эксперименте. Поэтому существует небольшая вероятность, что эта монета может оказаться фальшивым объектом с орлом на обеих сторонах. Если при первом броске выпал орел, это согласуется с гипотезой использования двусторонней монеты. Но ясно, что один случай согласования с гипотезой не сильно меняет ситуацию. Еще велики шансы в пользу подлинности монеты. А вот если из значительного числа последующих бросков, 10-ти или 9-ти, все оказались орлом, к гипотезе орла на обеих сторонах следует отнестись серьезно, и потребуется большее число бросков, прежде чем гипотеза будет считаться правомочной.

Влияние количества попыток или проверок вероятности надежности гипотезы не зависит от природы проверяемого предложения. Астрономические выводы подвергаются тем же рассмотрениям, что и любые другие гипотезы, включая гипотезу двусторонней монеты. Но лишь немногие ключевые характеристики астрономической картины базовой структуры вселенной поддерживаются более чем одной или двумя корреляциями с наблюдениями. А кое-какие характеристики вообще не соответствуют наблюдению. Факт одного или двух согласований теории с наблюдением, где они существуют, не прибавляет значимости вероятности надежности. А это значит, что важные астрономические выводы не подтверждены. В качестве научного продукта они неполные. То есть, завершающий шаг в стандартной научной процедуре, проверка, не выполнен.

И что еще хуже, многие выводы просто не проверяются. Процессы, на основании которых они делаются, таковы, что большая их часть обязательно ошибочна. Причина в том, что выводы целиком или частично покоятся на общих принципах изобретения. Статус изобретения как источника физической теории обсуждался в томе I, но сейчас будет уместно рассмотреть положения того обсуждения, соответствующие астрономической ситуации.

Современная физическая теория – это гибридная структура, слепленная из двух абсолютно разных источников. В большинстве сфер физики, мелкомасштабные теории, применяющиеся к отдельным физическим феноменам и низкоуровневым взаимодействиям, – это продукты умозаключений из фактических исходных условий. Многие общие принципы, применяемые к крупномасштабным феноменам или вселенной в целом, изобретены. По утверждению Эйнштейна: “Аксиоматическая основа теоретической физики не может быть выводом из опыта, она должна быть свободным изобретением”.[294]

В связи с ролью опыта в первом шаге научного процесса, формулировании гипотезы, имеется много непонимания, во многом из-за языка, используемого в обсуждении. Например, описывая, “как мы ищем новый (физический) закон”, Риичард Фейнман говорит: “Сначала мы его угадываем”.[295] Так и представляется широко распахнутая дверь. Такие утверждения рассматриваются как санкционирование свободного использования воображения в теории построения. Но Фейнман продолжает оговоркой, что гипотеза должны быть “хорошей догадкой”, и перечисляет ряд критериев, которые должны удовлетворяться, чтобы догадка квалифицировалась как “хорошая”. Он признает: “Все, что нам нужно, – воображение, но воображение в хорошей смирительной рубашке”.[296]

То, что Фейнман называет “хорошей” догадкой, – это, по существу, догадка, которая обладает значимой вероятностью быть корректной. Как он указывает, если изобретательство ничем не ограничивается, имеется “бесконечное число вероятностей”. Соответственно, вероятность того, что нечто конкретное корректно, почти равна нулю. Научный способ прихода к разумно возможной гипотезе (способ, который описывает Фейнман, даже если его язык позволяет думать противоположное) – это воспользоваться индуктивными процессами, такими как экстраполяция, аналогия и так далее, чтобы получить вид “умозаключения из опыта”, к которому призывает Фейнман. Выведенная индуктивно гипотеза, то есть, умозаключение из опыта, по существу, в значительной степени проверена. Например, аналогия, в которой замечена дюжина или около того сходных положений, эквивалентна равному количеству положительных корреляций, следующих за формулировкой гипотезы. Таким образом, с самого начала индуктивная теория имеет преимущество перед изобретенным двойником и пребывает в пределах доказательства надежности.

Но индуктивное умозаключение требует фактической основы. Умозаключение нельзя вывести из опыта до тех пор, пока недостаточно опыта надлежащей природы. Во многих фундаментальных сферах обязательные эмпирические основы для использования индуктивных процессов не доступны. Результат – длительная неспособность найти ответы на многие основные проблемы базовых сфер физики. Долговременная путаница в поиске ответов – вот фактор, приведший к замене индуктивных методов изобретательством.

Подобная ситуация существует в большинстве астрономических сфер, где трудно применить обычные индуктивные методы из-за скудости эмпирической информации и незнакомой, кажущейся необычной природы многих наблюдаемых феноменов. Поэтому астрономы следуют примеру изобретательской школы физики и в целях выдвижения гипотез пользуются воображением. Такая политика привела к замене стандартного процесса построения теории процессом “построения моделей”. Процесс начинается со “свободного изобретения воздушного замка”, как описывает это Г. Шипмен. Он говорит: “Начиная с маленького воздушного замка, вы латаете дыры дополнительными комнатами, лестницами, куполами и галереями”.[297] Результат – не теория, объяснение или описание реальности, а модель, нечто, что, по объяснению Шипмена, просто помогает понять реальный мир. “Модель мира существует лишь в умах людей”, – говорит он.[298]

Фатальная слабость теорий, основанных на изобретательстве, в том, что они изначально неверны. Проблемы, которые они пытаются решить, неизбежно существуют почти всегда благодаря каким-то упущенным существенным фрагментам или фрагменту информации. Это препятствует получению ответа индуктивными методами, которые должны опираться на эмпирическую информацию, на которой строиться. Правильный ответ никогда и никакими способами нельзя получить без информации (разве что случайно). Следовательно, изобретенный ответ, извлеченный из воображения, чтобы служить основой модели, обязательно неверен.

Конечно, ошибочно изобретенные теории или модели не могут пройти стандартные проверки на надежность.

Аналогичные процессы изобретательства применялись к целесообразности и избегания требований проверки. Часто они работали на то, чтобы избежать реальных конфликтов с наблюдаемыми фактами. Главный из них – специально выдуманное допущение. Когда развиваются следствия гипотезы, обнаруживается, что в каких-то отношениях они расходятся с наблюдением. И вместо того, чтобы принимать это как опровержение надежности гипотезы, теоретик пользуется расхождением для изобретения выхода из трудности, который нельзя проверить и, следовательно, нельзя опровергнуть. Затем он допускает, что изобретение надежно. Как и сами изобретенные теории и по тем же самым причинам, изобретения, принимающие форму специально выдуманных допущений, изначально неверны.

Еще одна целесообразность, часто применяющаяся для оправдания принятых гипотез, надежность которых не была или не могла подвергаться проверке, является аргумент “другого способа нет”. У нас уже была возможность обсудить этот аргумент в связи с рядом положений, изложенных на предшествующих страницах. По поводу обычной формы аргумента дальнейшие комментарии излишни, но в астрономии мы часто встречаемся с ним немного в другой форме. Имеется много астрономических феноменов, о которых известно очень мало, и как сейчас обстоят дела, возможны лишь одна или две корреляции с наблюдением. Создается довольно широко распространенное впечатление, что при некоторых обстоятельствах, если в этих примерах гипотеза соответствует наблюдению, ее достоверность установлена. Здесь аргумент таков: гипотеза проверена единственно возможным образом и выдержала проверку. Вовлеченную в это хитрость можно увидеть, когда осознается, что ограничение проверки гипотезы (по причине недоступности) одной или двумя тестами эквивалентно прекращению проверки гипотезы монеты с одним и тем же изображением на двух сторонах после первого или второго броска. Истина в том, что увеличения вероятности надежности гипотезы, вытекающего из благоприятного исхода одной или двух проверок, недостаточно, не смотря на причины ограничения тестирования таких случаев.

Нынешняя практика такова: вместо доказательства астрономы предлагают отсутствие опровержения. Вот как комментирует Шипмен ситуацию в одном из плохо проверенных случаев:

“По большой мере, картина (эволюции звезд) базируется на ограниченных моделях, слепой вере и нескольких наблюдаемых фактах”.[299]

“Слепая вера” может быть уместна в религии, но она абсолютно ненаучна. Одним из самых печальных результатов надежды на отсутствие опровержения является то, что она благоприятствует уходам от реальности в построении теорий. Чем больше гипотеза уходит от реальности, тем меньше возможность ее проверки на основе установленных фактов; тем труднее ее опровергнуть. И к тому времени, когда умозаключение приходит к такой концепции, как черная дыра, всяческий контакт с реальностью полностью утрачен.

Например, исследование случая черной дыры в качестве объяснения рентгеновского источника Лебедь Х-1, объекта, который, предположительно, обеспечивает самое лучшее наблюдаемое свидетельство существования черной дыры, раскрывает, что данный случай покоится исключительно на основе того, чем не является этот объект. Это не белый карлик, каковым он считается, поскольку он больше, чем позволяет принятая непроверяемая гипотеза о природе белых карликов. Это не нейтронная звезда, поскольку по какой-то причине наблюдения конфликтуют с принятыми непроверяемыми гипотезами о природе гипотетических нейтронных звезд. “Трудно объяснить Лебедь Х-1 чем-то кроме черной дыры”, – утверждает Шипмен.[300] В менее легковерные времена, неспособность исследователя найти жизнеспособное объяснение феномена рассматривалась как указание на то, что его работа не завершена. Но сейчас мы принимаем самое лучшее, что он может сделать, за самое лучшее, что вообще можно сделать.

Однако из справедливости к цитированному автору, следует заметить, что хотя он принимает существование черной дыры как “вероятное” с позиции силы вышеупомянутого аргумента, его, очевидно, беспокоит безоговорочная поддержка путешествия в страну фантазии, поэтому он продолжает говорить:

“До сих пор черные дыры остаются целиком и полностью теоретическими объектами. Весьма заманчиво, особенно для людей, любящих научную фантастику, поддаваться синдрому Пигмалиона и наделять свою модель черных дыр реальностью, которой они еще не обладают”.[301]

Да, верно, в астрономии возможности сбора фактической информации крайне скудны. Эксперименты невозможны, а наблюдение ограничено колоссальными расстояниями и долгими периодами времени, вовлеченными в наблюдаемые феномены. Поэтому структура астрономической теории покоится на очень узком фактическом фундаменте, и следует ожидать, что в астрономическое мышление входит больше обычного количество умозаключений. Но присутствие умозрительного компонента в современной мысли – еще большее основание предпринимать особые меры предосторожности и четко видеть разницу между положениями, прошедшими проверку на надежность, и теми, которые еще не проверены. Для сохранения контакта с реальностью особенно важно избегать нагромождения непроверенных результатов.

Вот где требования науки сталкиваются с интересами ученых, особенно теоретиков. Продвижение теоретического знания – медленная и трудная задача. И лишь немногие, предпринимающие такое титаническое усилие, когда-либо достигают чего-то длительной природы, кроме небольших модификаций некоторых характеристик предшествующей мысли. А современные профессиональные ученые подвергаются сильному давлению выдавать результаты. Финансовая поддержка, личный престиж и профессиональное продвижение – все зависит от наличия того, что можно опубликовать. В университетах говорят: “Публикуй или умри”. Поэтому теоретики концентрируют свои усилия в основном на отдаленных сферах, где имеется лишь минимум неудобных фактов, принципиальных врагов теорий. Они заполняют научную литературу продуктами, которые нельзя проверить из-за того, что они мало контактируют с физической реальностью. Именно нагромождение непроверяемых гипотез создало воображаемую вселенную современной астрономии, которую мы будем исследовать в следующей главе.

В пределах, в каких теоретики предпринимают любую попытку оправдать оптовое использование воображаемых сущностей и феноменов в построении своих моделей, они надеются на аргумент “другого способа нет”. Количество информации, доступной для использования, абсолютно неадекватно для обеспечения основы для теоретического развития. Это благовидный аргумент. Он служит индивидууму, главная цель которого найти что-то, что можно опубликовать, а не совершить вклад в продвижение знания. Все совсем наоборот: в той степени, в какой признаются воображаемые результаты, они ставят препятствия на пути реальных продвижений.

Более того, отсутствие фактической информации не так резко выражено, как изображают это астрономы. Да, количество информации об отдельных феноменах часто ограничено, но это характерно не только для астрономии. Это присуще всем сферам интереса, и наука нашла пути преодоления этой преграды. Например, информации в некоторых сферах иногда бывает предостаточно. Концепция “энергии”, сыгравшая важную роль в развитии физической теории, не возникла из изучения какой-то одной отдельной сферы. Она развивалась посредством процесса, известного как абстракция, вовлекавшего использование данных из многих сфер. И астрономы могли бы выделить свойство “крайней высокой плотности” из ряда разных астрономических феноменов и исследовать его в свете большого количества собранной фактической информации. Это могло бы привести к открытию истинной причины высокой плотности задолго до того, как появилась теория вселенной движения.

Сейчас, в применении к астрономии, такие рассмотрения – не больше, чем академические, поскольку на предыдущих страницах продемонстрировано, что физические принципы, развитые из постулатов, определяющих вселенную движения, способны иметь дело во всем диапазоном астрономических феноменов. Многие ученые предвидели последовательное применение научных методов и техник к решению проблем некоторых ненаучных ветвей мышления, долгое время барахтавшихся в путанице и противоречии. Прежде чем прийти к чему-то такого вида, очевидно, самой научной профессии потребуется вернуться к традиционным методам и техникам, ответственным за достижения. Черные дыры, кварки, Большой Взрыв и тому подобные фантазии – это продукты, публикующиеся в СМИ в качестве плодов научного исследования. И от обычного человека нельзя ожидать осознания того, что замечательные достижения науки за последние несколько столетий сделаны не полетами фантазии, а скрупулезным следованием традиционным методам науки в решении одной проблемы за другой, проверкой каждого полученного ответа и построением прочной и устойчивой структуры теории, кирпичик за кирпичиком. Например, если бы наука применялась к экономике, последняя не стала бы такой медлительной, осторожной и трудоемкой. В экономике уже слишком много экономических эквивалентов черной дыры.

Глава 29

Несуществующая вселенная

Глава 28 завершает описание нового вида астрономических феноменов, полученное из развития теории вселенной движения, выполненного до сих пор. Прежде чем начать рассмотрение другого аспекта физической вселенной в последних двух главах, будет уместно бросить еще один взгляд на вселенную, которую заменяет новое развитие, – несуществующую вселенную теоретиков с богатым воображением, играющим такую важную роль в современной физике и астрономии. Несуществующие сущности и феномены, составляющие фантомную вселенную, детально обсуждались на предыдущих страницах, но поскольку обсуждение растянулось на три тома, было бы полезно краткое повторение, сводящее воедино все основные астрономические положения так, чтобы осознавались связи между ними. Также чтобы полностью оценивалась степень сферы фантазии, выросшей внутри границ научных дисциплин.

Конструкция искусно сплетенной паутины из нитей воображения была бы невозможна в прозаической и консервативной науке Галилея и Ньютона. Но когда прогресс в экспериментальной и наблюдательной сфере вывел эмпирическое знание за рамки теорий Ньютона и подорвал их авторитет, Эйнштейну удалось добиться признания его точки зрения, что все выдающиеся предшественники ошибались, считая, что “базовые концепции и законы физики выводятся из эксперимента, посредством абстракции, логического процесса”.[302] Общее непротивление его сентенции, что “аксиоматическая основа теоретической физики не может выводиться из опыта, а должна быть свободным изобретением”, распахнуло врата для свободного и неограниченного разгула воображения. А затем Бор выдвинул идею изобретения новых физических законов для использования в тех сферах, где имелись проблемы в применении установленных законов и принципов. Эйнштейн ввел концепцию гибких величин, Гейзенберг провозгласил принцип неопределенности в целях узаконивания расхождений; и вскоре эра научного изобретательства развернулась во всей своей красе.

Сейчас мы намерены исследовать структуру фантазии, возведенную теми, кто воспользовался преимуществом позволения простора воображению под флагом науки. Мы сделаем это так, чтобы увидеть, насколько вселенная современной астрономии отличается от вселенной физической реальности. Будучи фантазией, воображаемая вселенная обладает логической структурой. Она старательно выстроена на конкретных допущениях. Но некоторые допущения включают уходы от реальности. Это допущения (свободные изобретения) в сферах, где истинные факты неизвестны или еще не осознаны, по крайней мере, до исследования, изложенного в данном труде. С помощью подобных допущений, придуманных для завершения основ, изобретательным астрономам удалось построить разработанную структуру теории, уходящую далеко за пределы ограничений реальной вселенной в страну фантазий.

Как указывалось в главе 28, изначально уход от реальности произошел потому, что не предпринималось никаких попыток усомниться в изобретениях и основанных на них теоретических выводах, вплоть до стандартных проверок на обоснованность. Ввиду того, что связи, объединяющие структуру выдуманной теории с твердым фундаментом наблюдаемых и измеренных фактов, жесткие лишь в связи с некоторыми конкретными положениями, посредством исследования какой-то одной конкретной физической ситуации трудно определить, сколько там фактов, а сколько фантазии. Но мы можем провести явную демаркационную линию между реальностью и фантазией, выявляя положения, в которых сделаны ложные допущения, и прослеживая линии аргументации, основанные на этих допущениях и приведшие к несуществующим феноменам, сущностям и связям, популяризирующим фантомную вселенную в современной науке.

Нас будут волновать в основном астрономические фантазии, не только потому, что это главная тема данного тома, но и потому, что астрономия имеет дело с физическими крайностями и, следовательно, влияет на степень ухода от реальности. Именно в сфере астрономии мы находим черные дыры, дегенеративную материю, сингулярности и другие излишества плодотворного воображения. Но исходные положения ухода от реального мира пребывают на более фундаментальном уровне. Физики первыми свернули с прямого и узкого пути. Астрономия пострадала от последствий.

Конечно, астрономы не осознают степени, в какой их дисциплина приняла фантастический характер, но, по крайней мере, некоторые понимают, как мало связи между теоретической вселенной и реальными наблюдениями. Как выражает это Харуит: “Между теоретиками и наблюдателями лежит пропасть”. Он отмечает “заметное разделение” между наблюдением и теорией и продолжает говорить:

“Астрофизические концепции, ведущие нас к пониманию космических феноменов, имеют историю, почти не связанную с реальным открытием феномена. Теория и наблюдение следуют своими отдельными путями, и главные космические феномены продолжают открываться по большей части случайно”.[303]

Также начинает осознаваться, что, в конце концов, пропасть придется заполнять посредством реконструкции базовой теории. Как отмечалось везде в данном томе, в астрономических кругах преобладает тенденция ждать, что реконструкция произойдет в фундаментальных физических законах, а не в самой астрономии. Как демонстрировалось в данном труде, требуется радикальный пересмотр физических основ, но подобный пересмотр обязательно окажет значительные влияния на сверхструктуру, возведенную астрономами на физических основах, которые следует пересмотреть. По крайней мере, некоторые члены астрономического сообщества начинают осознавать такое положение. Например, Джеффри Бербидж, Директор Национальной Обсерватории Китт Пик, в последнем интервью (1983 год) делает следующий комментарий:

“Подозреваю, что Обсерватории Mount Willson и Las Campanas правы, и некоторые главные колонны внегалактической астрономии вот-вот рухнут”.[304]

В конце концов, астрономия – это просто крупномасштабная физика, и астрономы пребывают в неловком положении, вынужденные возводить основы своей теоретической структуры на том, что Пол Дэвиес (один из самых преданных энтузиастов нынешнего поколения фантазеров) описывает как “новую физику мира Алисы в стране чудес, мира, живущего парадоксами, загадками и неоднородностями”.[305] Как и следовало ожидать в мире Алисы в стране чудес, уход от реальности начинается с самой основы теоретической структуры. Это можно видеть в следующем сравнении:

1. В воображаемой вселенной: Фундаментальными составляющими

вселенной являются элементарные единицы материи.

В реальной вселенной: Элементарные единицы материи не существуют.

В данном контексте слово “элементарный” означает “не уменьшаемый”. В стародавние времена в этом смысле материя считалась элементарной, поскольку было известно, что она состоит из отдельных единиц, и существование элементарной единицы материи принималось на веру. Одной из главных целей исследователей в физической сфере было определение элементарной единицы. Однако, тем временем, открытие процессов, в ходе которых материя могла преобразовываться в не-материю и наоборот, обеспечило убедительное доказательство, что материя не элементарна. Например, поскольку материя и излучение взаимозаменяемы, они обязательно должны быть разными формами одного и того же. И поскольку материю нельзя квалифицировать как излучение, а излучение как материю, отсюда следует, что ни одно из них не может быть элементарным. Оба должны быть формами элементарной сущности. Следовательно, в реальной вселенной нет элементарных частиц материи.

2. В воображаемой вселенной: Элементарными единицами материи

являются кварки.

В реальной вселенной: Кварков не существует.

Очевидно, несуществующие частицы нельзя обнаружить посредством обычного научного процесса открытия. Их следует изобретать. Могло бы создаваться впечатление, что если в любом конкретном случае изобретения сводятся к минимуму, развитие мысли еще научно; то есть, оно продолжает быть учением о природе. Но такая точка зрения сильно недооценивает влияние единственного отклонения от реальности. Первый шаг в фантомный мир мог быть относительно безвредным. Сама по себе проблема наличия или отсутствия неделимой единицы материи не оказывает значительного влияния на общую физическую ситуацию. Но один ложный шаг ведет к другому, и вскоре развитие мышления даже отдаленно перестает соприкасаться с реальностью.

Никакое изобретение не может предвидеть будущие эмпирические открытия. Соответственно, история изобретенных теорий – это никогда не прекращающиеся модификации и приспособления, обычно все дальше и дальше уходящие от изначальной точки соприкосновения с эмпирическими фактами. Гипотеза кварков – это (пока) конечный результат усилия найти несуществующую элементарную частицу или частицы материи, и это доводит процесс до абсурда. Кварк – чистая гипотеза. Отсутствует реальное свидетельство существования чего-то такого рода. Конечно, одно из главных занятий “физики элементарных частиц” – выдумывание правдоподобных причин, почему такое свидетельство не может быть обнаружено.

3. В воображаемой вселенной: Атом состоит из частиц, составленных из

кварков.

В реальной вселенной: Атом – это целостная единица, не имеющая частей.

Кварки – не единственные постулированные частицы, которые исследователи не могут найти в реальном мире. Они даже не могут найти частицы, предположительно состоящие из кварков. Ученые еще больше запутывают проблему, приписывая воображаемым частицам, гипотетическим составляющим атомов, те же названия, что и наблюдаемым частицам, такие как электроны и нейтроны. Но нарекание разных объектов одинаковыми именами не делает их одним и тем же видом объектов. Как бы вы их не называли, объекты принадлежат к одной и той же категории, только если обладают одинаковыми свойствами. Свойства, которые следует приписывать гипотетическим субатомным частицам, чтобы сделать их составляющими атомов, сильно отличаются от свойств наблюдаемых частиц, нареченных теми же именами.

Например, стабильность – это существенное свойство любой атомной составляющей, включая гипотетическую частицу, ныне называющуюся “нейтроном”. Наблюдаемый нейтрон нестабилен. Он живет всего 15 минут. Аналогично, свойства, которыми должен обладать гипотетический компонент атома под названием “электрон”, чтобы укладываться в отведенное ему место в атомной структуре, очень отличаются от свойств наблюдаемого электрона. Мы можем иметь дело с воображаемыми электронами только на статистической основе. И как указывает Герберт Дингл, мы можем считать статистические методы эффективными, “только приписывая частицам свойства, которыми не обладают никакие воображаемые объекты”.[306] Более того, как утверждают многие теоретики, атомный электрон не может рассматриваться как “реальная” частица. Они говорят, что он не “существует объективно”.[307] Идея, что реальный мир может строиться из элементарных частиц, не реальных и даже не “существующих объективно”, – это вид абсурда, характеризующего мир чудес воображаемой вселенной.

4. В воображаемой вселенной: Атом обладает “ядерной” структурой, в

состав которой входит положительно заряженное ядро, содержащее

большую часть массы. Оно окружено отрицательно заряженными

электронами.

В реальной вселенной: Атом – это единая целостная единица, а не набор

частиц. Экспериментальное ядро – это на самом деле сам атом,

содержащий всю массу.

Хотя “элементарных” частиц материи не существует, “мельчайшие” или “простейшие” частицы материи можно определить. И если бы эти мелкие или простые частицы обладали свойствами, квалифицирующими их как составляющие больших частиц, было бы в порядке вещей постулировать, что большие частицы тоже являются составляющими. Но поскольку мы знаем, что материя не состоит из элементарных единиц, нет оправдания допущению, что атомы обязательно должны состоять из более мелких частиц материи. Отсюда следует, что наличию атомных составляющих нет причины. Это выбивает из-под ног любую почву, существующую для измышления воображаемых составляющих, таких как кварки, или для изобретения модификаций известных частиц, чтобы сделать их пригодными в качестве строительных блоков. Поскольку не может быть найдено никаких реальных частиц, способных удовлетворять требованиям, предъявляющимся к составляющим атомов, логический вывод (достигнутый в данном труде из разных допущений) таков: атом не состоит из вспомогательных единиц. Превалирующая концепция “ядерной” структуры – это гипотетическое сборище частиц; допущение, нагроможденное на допущение.

5. В воображаемой вселенной: Поведение атома управляется рядом законов,

во многих отношениях отличающихся от законов, управляющих

поведением макроскопической материи.

В реальной вселенной: Все управляется одними и теми же физическими

законами.

Изобретательные теоретики считают необходимым изобретать новые законы, чтобы (а) рассматривать гипотетическое поведение несуществующих составляющих атома и (б) рассматривать феномены региона внутри единицы расстояния, где инверсия, происходящая на всех уровнях единицы (еще не осознанная традиционной наукой), меняет способ применения физических законов. Даже при безграничном разрешении на специально придуманные допущения, строители воображаемой вселенной не способны вывести ряд логичных и не противоречивых законов для своих атомов. В целях оправдания приверженности к концепции природы атомной структуры, они выдвинули странный довод, что их атом обладает непостижимыми характеристиками потому, что в сфере очень маленького сама природа нелогична и непостижима.

6. В воображаемой вселенной: На атомном уровне вселенная нелогична и

не постижима.

В реальной вселенной: Феномены на атомном уровне обладают теми же

характеристиками, что и на макроскопическом уровне.

Атом физиков – не реальная физическая сущность:

“Современный атом – это решение волнового уравнения и ничего больше”.[308] Это “лишь символ”.[309] Гипотетический электрон, составляющий атом, – это абстракция, не постижимая в терминах знакомых аспектов повседневного опыта”.[310]

Теория атома (квантовая теория) не постижима:

“Думаю, могу со всей ответственностью сказать, что никто не понимает квантовую механику”.[311] “Понимание ‘первого порядка’ почти по определению невозможно для мира атомов”.[312]

Как демонстрируют утверждения известных ученых, современная наука даже не претендует на то, что ее атомы принадлежат миру реальности. Но она просит нас верить нелепому допущению, что реальность, не существующая на атомном уровне, каким-то образом обретается в ходе комбинирования фантомных атомов в макроскопические структуры. Вот что говорит об этом П. Бриджмен:

“По существу, мир не рационален и не понимаем; он обретает эти свойства во все большей степени, пока мы поднимаемся из сферы очень маленького в сферу повседневности”.[313]

Это полнейшая чепуха, весьма не характерная для Бриджмена, одного из самых проницательных аналитиков в научной профессии. Реальная структура может строиться из реальных кирпичиков. Воображаемая структура может строиться из воображаемых кирпичиков. Но реальная структура не может строиться из воображаемых кирпичиков. То, что описывает Бриджмен, – это не мир, как он реально существует, а физическое понимание этого мира. Реальный мир может строиться из реальных сущностей, которых физики не понимают. Бриджмен воспользовался термином “не понимаемый”, когда правильным был бы термин “не понятый”. Практика обращения с “не понятым” как с “не понимаемым” довольно обыденна, но не имеет оправдания. Если из утверждения Бриджмена убрать необоснованный перенос, оно бы звучало примерно так:

“Мир понят не до конца. Он все больше и больше понимается, когда мы поднимаемся из сферы очень маленького в сферу повседневности”.

Здесь у нас есть корректное описание ситуации, как обстояли дела до развития теории вселенной движения, описанной в этом и предыдущих томах. Положение, рассматриваемое в этой главе таково: из-за непонимания “феноменов сферы очень маленького”, теоретики изобрели вселенную, которой могут манипулировать так, чтобы предлагать воображаемые решения всех проблем, с которыми могут столкнуться. Таким образом, до настоящего момента, в нашем исследовании структуры несуществующей вселенной мы отслеживали умозаключения физиков, основанные на допущении (сейчас известно, что оно противоречит фактам), что базовые сущности вселенной – это элементарные единицы материи. Развитие этой мысли приводит к воображаемой структуре атома материи. Далее мы будем отслеживать похожие умозаключения, основанные на противоречащем фактам допущении в связи с природой процесса генерирования энергии в звездах. Мы изучим фантастические характеристики воображаемого мира, появившиеся в результате слияния этих двух линий мышления.

7. В воображаемой вселенной: Топливом для генерирования энергии

звезд служат легкие элементы.

В реальной вселенной: Звездное топливо – тяжелые элементы.

Как и ядро атома, процесс превращения водорода представлялся правдоподобным с момента первого предложения. Непосредственное наблюдение производства энергии невозможно, но допущение, что энергия создается лишь одним известным процессом, способным удовлетворять всем требованиям, в то время казалось резонным. Однако как только исследуются астрономические следствия создания энергии посредством данного процесса, становится ясно, что в реальном мире звезды им не пользуются. Множество астрономических наблюдений пребывает в конфликте со следствиями этого допущения.

8. В воображаемой вселенной: Горячие массивные звезды – молодые.

Звезды шаровых скоплений – старые.

В реальной вселенной: Горячие массивные звезды – это самые старые

звезды своих поколений. Звезды шаровых скоплений относительно

молодые.

Последовательность возраста звезд в воображаемой вселенной современной астрономии – одно из непосредственных следствий допущения в связи с природой процесса генерирования энергии. Это классический пример того, как ошибочное допущение в одной ограниченной сфере может иметь последствия далеко идущей природы. Пока нас интересует сам процесс генерирования энергии, вопрос о том, какие составляющие звезд обеспечивают энергию, не является главной проблемой, пока источник энергии адекватен и поддается контролю. Но косвенный результат этой ошибки оказался катастрофическим. Всеобщее признание процесса конверсии водорода как источника звездной энергии вынудило астрономов поставить с ног на голову весь эволюционный процесс. Если бы им представили его в виде пакета в целом, и они бы осознавали, что все зависит от допущения, связанного с природой ненаблюдаемого процесса, вряд когда-либо был бы принят весь пакет. Но здесь, как и во многих других случаях, большая часть воображаемых компонентов является результатами расширенных линий умозаключений, посредством которых затеняется важная роль ошибочных базовых допущений. Многим астрономам очень не легко в такой ситуации; они осознают, что в астрономию вкрался воображаемый элемент. Вот что говорит об этом Маффеи:

“Сейчас мы выходим за рамки концепций и знания, известного нам в первой половине этого века. Мы входим в мир сплетения науки и фантазии”.[314]

Однако очевидно, это не общее понимание того, насколько далеко удалилось от реальности современное астрономическое мышление, или с чего начались экскурсы в землю фантазии. Положение № 8 – одно из главных положений ухода. Еще одно следствие ошибочного допущения в связи с природой процесса выработки звездной энергии, сыгравшее важную роль в уходе астрономической теории в область фантазии, – вывод, что со временем звездное топливо выгорает.

9. В воображаемой вселенной: Легкие элементы в качестве звездного

топлива со временем исчерпываются, звезда охлаждается до температуры

межзвездного пространства.

В реальной вселенной: Запас топлива непрерывно пополняется

наращиванием материи из окружения.

Сейчас к этой линии развития базовых продуктов воображения, которые мы определили до сих пор, присоединяется еще один несуществующий феномен.

10. В воображаемой вселенной: “Звезда с истощившимся запасом топлива

больше не может создавать давление, необходимое для поддержания

себя против сокрушительной силы гравитации”.[315]

В реальной вселенной: Давление газа одинаково работает во всех

направлениях – как вниз, так и вверх. Следовательно, силы гравитации

остаются постоянными, не взирая на величину давления газа.

Структура материи при температуре абсолютного нуля, когда тепловые силы отсутствуют, достигает положения равновесия, при котором сила гравитации уравновешивается противоположной силой, определенной традиционной наукой ни чем иным, как “антагонистом”.[316] Нет никакого наблюдаемого указания на то, что эта сила подвергается любому виду ограничения; и сейчас мы находим, что во вселенной движения такого предела не существует. “Антагонист” – это сила, создаваемая последовательностью естественной системы отсчета относительно традиционной системы отсчета; ее нельзя преодолеть силой гравитации, какой бы большой она не была.

11. В воображаемой вселенной: “Сокрушительная сила гравитации”,

направленная против атомов внутри звезды, после устранения давления

газа, разрушает их структуру.

В реальной вселенной: (а) Устранение давления газа, если оно

происходит, не увеличивает силу, действующую на центральные атомы.

(б) Структура атома не разрушается под давлением.

“Коллапс” – это воображаемый разрыв структуры воображаемого ядра атома. В этой гипотетической атомной структуре, воображаемые положительно и отрицательно заряженные составляющие широко разделены (в масштабах атома), оставляя пустое пространство в большей части объема, занимаемого атомом. Допускается, что коллапс убирает большую часть пустого пространства и приводит к контакту составляющих атома. Имеется изобильное свидетельство наблюдения, поддерживающее теоретический вывод невозможности коллапса. Одно лишь существование звезд в 50 или 100 раз массивнее Солнца служит доказательством того, что межатомное равновесие способно противостоять самым большим давлениям, которые, как мы определенно, знаем, имеются в центре такой звезды. Сентенция, что давление растет, когда и если звезда охлаждается из-за выгорания запаса топлива, – чистый нонсенс. Материя в центре звезды подвергается полному давлению веса налегающего материала, холодный ли это материал или горячий.

12. В воображаемой вселенной: Коллапс атомной структуры приводит

материю звезды в странное гипотетическое состояние, называемое

“дегенеративной материей”.

В реальной вселенной: Нет никакой дегенеративной материи.

В этой связи следует осознавать, что “коллапс” – это не просто допущение, не имеющее поддержки наблюдением. Это допущение, конкретно противоречащее наблюдаемым фактам. Как указывалось выше, существование очень массивных звезд – и есть определенное доказательство того, что межатомное равновесие поддерживается при наибольших давлениях, известных и действующих против него; оно несоизмеримо больше чем максимальные давления, достигнутые в более мелких звездах, звездах, которые предположительно коллапсируют в дегенеративное состояние. Истина в том, что коллапс – это просто еще одно звено в цепи изобретений. Это мифический коллапс гипотетического объединения воображаемых частиц. Дегенеративная материя – просто воображаемый продукт мифического коллапса.

13. В воображаемой вселенной: Скорость света – абсолютный предел

скорости материальных объектов.

В реальной вселенной: Скорость света – это предел скорости в одном из

трех скалярных измерений, в которых имеет место движение.

Здесь, вновь, продукт воображения конкретно противоречит наблюдению и измерению. Как детально рассматривалось в томе I и других предыдущих публикациях, Доплеровские смещения квазаров – это непосредственные измерения скорости, и величины, превышающие 1,00, указывают на скорости больше скорости света. Традиционное применение математики относительности Эйнштейна для понижения скоростей ниже уровня 1,00 – неверное использование соотношения, разработанного и оправданного в абсолютно другом виде ситуации.

В данном случае, сделанное ошибочное допущение – инверсия результатов других уже обсужденных базовых ошибок. Тех, которые открывают дверь воображаемым идеям, не имеющим связи с реальностью; то есть, они выливаются в распространение физической и астрономической теории в несуществующие сферы. Всеобщее признание допущения абсолютного предела скорости света помешало распространению теории в некоторые реально существующие сферы вселенной. Оно блокировало любое исследование феноменов сферы очень быстрого и позволило фантазиям типа “дегенеративной материи” восприниматься серьезно, поскольку у них не оказалось конкурентов.

14. В воображаемой вселенной: Белый карлик – это совокупность

дегенеративной материи, созданной коллапсом звезды небольшого или

умеренного размера.

В реальной вселенной: Белый карлик – это один из продуктов взрыва

сверхновых. Он состоит из обычной материи, разогнанной до скоростей

выше скорости света, и, следовательно, расширяющейся наружу во

времени (эквивалентно расширению вовнутрь в пространстве).

Белый карлик – это совокупность обычной материи, возникшей из другой совокупности такой же материи (звезды) посредством одного из процессов, которым подвергается обычная материя; он обладает свойствами обычной материи. Единственная наблюдаемая отличительная характеристика – величина одного из свойств, а именно, плотности. Традиционная наука не имеет объяснения плотностям в диапазоне плотностей белого карлика, поскольку подчиняется диктату изобретателей воображаемой вселенной: скоростей больше скорости света (скоростей, ответственных за высокую плотность) не существует.

15. В воображаемой вселенной: Обычный белый карлик со временем

охлаждается и становится черным карликом: мертвой звездой.

В реальной вселенной: Белый карлик отдает энергию окружению. В

случаях белых карликов, созданных взрывом сверхновой Типа I или

относительно небольшим взрывом сверхновой Типа II, потеря энергии со

временем переворачивает процесс, ответственный за небольшой размер

и высокую плотность белых карликов, и возвращает их назад в звезды

главной последовательности. Мертвых звезд не бывает.

Черный карлик – нечто чисто гипотетическое. Нет никакого наблюдаемого свидетельства существования таких объектов. Подобно многим другим характеристикам несуществующей вселенной современной астрономии, гипотеза черных карликов выживает лишь потому, что имеющийся астрономический инструментарий не способен предоставить физическое свидетельство, которое продемонстрировало бы, что таких объектов не существует.

Одна из проблем, с которой сталкиваются астрономы при построении своей воображаемой вселенной, такова: следствия одних базовых допущений не согласуются со следствиями других. Белый карлик – как раз такой случай. Это результат умозаключений, основанных на ошибочных допущениях, представленных в предыдущих параграфах. А еще одно допущение, тоже принимаемое большинством астрономов, ведет к прямо противоположному результату.

“Согласно традиционной физике, нам следовало ожидать, что звезды в конце жизни сжимаются под действием собственной гравитации до тех пор, пока их гравитационные поля не становятся такими сильными, что они перестают испускать свет и становятся невидимыми”.[317]

Характеристика традиционной физики, к которой относится вышеприведенное утверждение, – допущение Эйнштейна, что гравитация – это искажение пространства-времени из-за присутствия материи.

16. В воображаемой вселенной: Гравитация – это искажение пространства-

времени. Следовательно, она работает как внутри атомов, так и между

ними.

В реальной вселенной: Гравитация – это движение отдельных единиц

(атомов и субатомных частиц). Следовательно, она работает только

между единицами.

Это еще один главный отход от реальности, уводящий восприятие вселенной астрономами в землю фантазий. На основе гипотезы искажения пространства теоретики вывели концепцию самогравитации атома. Допускается, что применение достаточной внешней силы доведет материю до такого критического состояния, когда самогравитация становится действующей. За пределами этой точки атомы продолжают сжиматься посредством своей собственной гравитации.

Описанный процесс сильно отличается от “коллапса”, предусмотренного другой теорией, которая, в свою очередь, ведет к концепции белого карлика. Итак, в данной сфере у нас имеется две соперничающие теории. И для дальнейшего усугубления ситуации, результаты наблюдений не согласуются ни с одной из этих теорий. Вышеприведенное утверждение в связи с выводами “традиционной физики” продолжается: “По существу, мы наблюдаем обратное. Звезды обычно взрываются в некоей критической фазе своих жизней”. Столкнувшись с реальным наблюдением, которое нельзя игнорировать, астрономы пошли на компромисс между наблюдениями и двумя теориями. Как оказалось, им никогда не удавалось удостовериться, что звезды взрываются или почему происходят взрывы. При отсутствии подобной информации, широта специально выдуманных допущений почти безгранична, и теоретики смогли воспользоваться этим для построения объяснения, удовлетворяющего нынешним либеральным стандартам приемлемости; то есть, нет информации для опровержения. По какой-то неясной причине, допускается, что большие звезды не способны просто спокойно сжиматься в белых карликов так, как это делают их более мелкие собратья, и вместо этого кончают жизни взрывами. Затем считается, что только продукты взрыва достигают стадии самогравитации.

17. В воображаемой вселенной: Звезды, превышающие определенный

предел массы, кончают свое существование взрывами, оставляя остатки

плотнее, чем белые карлики.

В реальной вселенной: Со временем каждая звезда достигает либо

предела массы, либо предела возраста, и взрывается, создавая белого

карлика или его инверсный эквивалент, либо и то, и другое.

По-видимому, гипотетическая критическая плотность – это нечто выше гипотетической дегенеративной материи. Как замечает один исследователь в данной сфере: “Точность невозможна, поскольку мы мало знаем о свойствах материи при ‘сверхядерных плотностях’ белого карлика”. Но согласно теории астрономов, должно быть состояние, промежуточное между белым карликом и самогравитирующим объектом. Чтобы соответствовать этому требованию, теоретики вновь прибегают к замечательному свойству воображаемого нейтрона: он становится устойчивым, когда стабильность требуется теорией.

18. В воображаемой вселенной: Высокоплотные продукты взрывов звезд в

промежуточном диапазоне размеров являются нейтронными звездами.

Они наблюдаются как пульсары.

В реальной вселенной: Пульсары – это быстродвижущиеся белые

карлики. Нейтронных звезд не существует.

Сегодня, общее впечатление таково, что статус пульсаров как нейтронных звезд – это установленный факт, хотя в ранее цитируемом утверждении Мартен Харуит признает, что у астрономов “нет теорий, удовлетворительно объясняющих, как массивная звезда сжимается, чтобы стать нейтронной звездой”.[318] Проблемы, вовлеченные в объяснение свойств пульсаров в терминах нейтронных звезд, тоже непослушные. Ф. Смит, один из ведущих исследователей в этой сфере, в одном из ранних комментариев приходит к следующему выводу: “О происхождении и механизме пульсаров известно очень мало”.[319] Наше развитие демонстрирует, что нейтронная звезда – это типичный продукт воображения. Неспособность определить ее свойства не удивляет. Всегда трудно определить свойства несуществующих сущностей. На самом деле, пульсары – это белые карлики, создаваемые взрывами сверхновых, достаточно сильными для того, чтобы придавать своим продуктам скорости в ультравысоком диапазоне. Это приводит к поступательному движению наружу, а также к расширению во времени, что характерно для всех белых карликов.

19. В воображаемой вселенной: Конечные события в жизнях самых

больших звезд создают компактные объекты, плотность которых выше

критического уровня. Это черные дыры.

В реальной вселенной: Размер белых карликов не имеет никаких

пределов, кроме пределов, относящихся ко всем звездам. Черных дыр

не существует.

“Возможно, из всех концепций человеческого ума, от единорогов до горгулий и водородной бомбы, самая фантастическая – это черная дыра. Представляется, подобно единорогу и горгулье, место черной дыры, скорее в научной фантастике или древнем мифе, а не в реальной вселенной”.[320] Этот комментарий К. Торна, одного из энтузиастов-исследователей свидетельства таких “фантастических” феноменов, – в высшей степени корректная оценка ситуации. Автор продолжает: “Тем не менее, законы современной физики буквально требуют существования черных дыр”. Это тоже верно, но лишь потому, что конкретные “законы современной физики”, на которые он ссылается, не являются законами твердых и устойчивых сфер физики. Они – законы фантомной вселенной.

Без концепции самогравитации, теоретики не знают способа создания крайних плотностей черных дыр. Но как только они прибегают к помощи этой концепции, они уже не могут остановиться. Конечно, наука должна идти вперед. Поэтому тот же воображаемый процесс, ответственный за существование черных дыр в воображаемой вселенной, ограничивает эти сущности до кратковременного существования. Черная дыра сжимается в точку.

20. В воображаемой вселенной: Процессу сжатия под действием

самогравитации нет предела. Следовательно, он продолжается до тех

пор, пока вся звезды не превратится в точку: сингулярность.

В реальной вселенной: Сингулярностей не существует.

Один из осознанных принципов логики, отрасли науки о мышлении, на котором строится научная процедура, – доведение до абсурда. Согласно ему, ложность предложения устанавливается демонстрацией того, что развитие следствий ведет к абсурду. Сингулярность – это абсурд. Она полностью чужда всему, что мы на самом деле знаем о физической вселенной. Отсюда следует, что где-то в линии мышления совершена ошибка, приведшая к абсурдному результату. Открытия настоящего исследования выявили множество таких ошибок, но даже без новой информации должно быть ясно, что каждое допущение в линиях мышления, ведущее к сингулярности, открыто для сомнений до прояснения ситуации.

Само допущение, что существование черных дыр, по крайней мере, квази перманентное, – это по существу отрицание правомочности гипотезы сингулярности. Но те, у кого есть многое, что сказать о необычных свойствах черных дыр, молчат по поводу того, почему или как процесс сжатия заканчивается на стадии черной дыры. Представляется, в воображаемой вселенной такие детали не важны.

21. В воображаемой вселенной: Существующая физическая вселенная

возникла в результате гигантского взрыва: Большого Взрыва.

В реальной вселенной: Не было никакого Большого Взрыва. Ныне

доступная информация не указывает на то, как возникла вселенная, или

имеет ли она вообще какое-то происхождение.

Гипотеза сингулярности игнорирует наблюдаемые пределы гравитационного сжатия, и эта концепция доходит до абсурда. В гипотезе Большого Взрыва то же отношение проявляется и в подходе к концентрации энергии. Из наблюдения мы находим, что наибольшая концентрация энергии (материи и движения материи) в материальном секторе вселенной сосредоточена в гигантской сфероидальной галактике, содержащей где-то около 10¹² звезд. И у нас есть основания полагать, даже без информации, выведенной из теории вселенной движения, что ограничение концентрации обуславливается законами природы. Теория Большого Взрыва игнорирует ограничение, и, вновь, результат – полный абсурд: гипотетическое событие, прошлое которого абсолютно неизвестно, механизм не объясним, а результаты, как мы увидим в главе 30, не согласуются с тем, что мы наблюдаем на самом деле.

Сравнение теории Большого Взрыва (описывающей теоретические результаты очень сильного взрыва) с астрономической теорией происхождения черных дыр посредством сильных взрывов сверхновых (описывающей теоретические результаты сильных взрывов) предлагает хорошую иллюстрацию несоответствий, превалирующих в воображаемой вселенной. В результате изучения конечной судьбы больших звезд, теоретики выдвинули гипотезу, основанную на концепции самогравитации, в свою очередь, выведенную из теорий Эйнштейна, которая детально излагает результаты взрыва сверхновой. Если ту же гипотезу применить к Большому Взрыву тогда его результатом будет черная дыра или сингулярность, окруженная относительно небольшим количеством материала, расширяющимся в пространстве. Очевидно, это не та вселенная, которую мы наблюдаем. Поэтому астрономы просто отрекаются от Эйнштейна и его теорий гравитации, пока их интересует Большой Взрыв, и изобретают другую теорию для данной конкретной ситуации.

На этом мы завершаем описание главных характеристик воображаемой вселенной, построенной современными теоретиками в целях объяснения феноменов, не укладывающихся в рамки нынешнего понимания физической реальности. Невозможно исследовать все детали развития воображаемой вселенной, например, компьютерные выдуманные эволюционные пути звезд, удивительно детальные (но противоречивые) рассуждения, что происходит в первые несколько секунд после гипотетического Большого Взрыва, исчерпывающее описание внутренних частей черных дыр и так далее. Но положений, освещенных на предыдущих страницах, должно быть достаточно для указания степени изобретательства воображаемой вселенной и главной роли, которую она играет в современной физике и астрономии.

Также следует отметить, что приведенное описание ограничивается теми положениями, с которыми соглашается большинство астрономов, как сейчас обстоят дела. Воображение теоретиков отнюдь не ограничивается освещенными сферами. Масса книг и статей детально объясняет гипотетические свойства других несуществующих сущностей и процессов. “Дыры” – это современная прихоть, и новые причуды появляются как из рога изобилия. Одни – это просто вариации пресловутой черной дыры – мини черные дыры, сверх дыры, вращающиеся черные дыры, расширяющиеся черные дыры и так далее, другие представляют собой новые концепции: белые дыры или даже “кротовые норы”. Гипотетические условия, существующие в первые минуты после воображаемого Большого Взрыва, сейчас очень модны и призваны служить объяснениями формирования галактик, возникновения фонового излучения, создания химических элементов и многих других положений.

Конечно, какое благодатное время для теоретиков! Они живут в эру, когда воображаемая вселенная становится преобладающей ортодоксией, и культивируют плодотворную почву, с которой можно работать, где имеется лишь минимум неудобных наблюдаемых или измеренных фактов, способствующих падению многих перезревших плодов их менее удачливых предшественников. Аргументы в пользу самых типичных характеристик воображаемой вселенной, таких как дегенеративная материя или сингулярности, абсолютно негативны; то есть, они покоятся на отсутствии какого-либо наблюдаемого свидетельства, опровергающего конкретные гипотезы. Поэтому чем дальше продукты воображения уходят от реальности, тем легче они удовлетворяют требованиям быть принятыми научным сообществом.

Одна из самых странных характеристик ситуации в целом такова: пока теоретики позволяют себе безудержное воображение и потворствуют умозаключениям самого фантастического характера, все во имя науки, они религиозно следуют табу, мешающему им исследовать ныне неизученную сферу реальной вселенной, в которой можно найти ответы на многие проблемы: регион скоростей больше скорости света. В таких скоростях нет ничего иррационального или нелогичного. Конечно, вплоть до начала нынешнего века ограничение скорости даже не предполагалось. Но Эйнштейн наложил запрет на исследование следствий движения на скоростях больше скорости света. И до тех пор, пока нарушение указа кажется немыслимым современному астрономическому сообществу, астрономы избегают даже размышлений о сфере физического существования на скоростях больше скорости света, сфере, которой посвящена вторая половина данного тома. В связи со скоростью света современная физическая и астрономическая теория зашла в тупик. Индуктивное размышление или упражнение в воображении выше скорости света, по сути, запрещено.

Построение воображаемой вселенной было гигантской задачей, поскольку бесконечные пересмотры, приспособления и корректировки, требуемые новой информацией, постоянно создаются трудом наблюдателей и экспериментаторов. Участники подобных предприятий очень гордятся своими достижениями. И те, кто сейчас описывают свои предприятия в самых превосходных степенях (такие, как Пол Дэвиес), конкретно ссылаются на разъяснения гипотетических деталей эпохи, следующей сразу же за воображаемым Большим Взрывом:

“Изучение этой жестокой первобытной эпохи должно рассматриваться как одно из самых волнующих интеллектуальных приключений современной науки”.[321]

Бесспорно, такая задача была волнующей для тех, кто оказался вовлеченным в ее выполнение, и в этом смысле это “приключение”. Но главная цель науки – увеличение нашего знания о природе, и с научной точки зрения психологические реакции исследователей значения не имеют. Единственный приемлемый научный критерий, посредством которого можно судить подвиги воображения, вовлеченные в построение воображаемой вселенной, прибавляются ли они к нашему знанию природы или нет. Конечно, они не делали этого напрямую, поскольку ложная информация не прибавляется к знанию. Возможно, экскурсы в страну фантазии стимулировали мышление, способствующее реальному знанию. Однако более вероятно, что итоговый результат усилий, приложенных к исследованию свойств несуществующих сущностей и феноменов, препятствовал продвижению знания, а не способствовал ему. Как указывалось в обсуждении этой темы в книге Факты, которыми пренебрегла наука: “Представляется, главная цель изобретения теории – позволить научному сообществу избежать болезненной необходимости признать, что у них нет ответа на важную проблему”.[322]

В любом случае, астрономии больше нет нужды прибегать к научной фантастике. Развитие теории вселенной движения обеспечило прочный фундамент позитивного знания и исчерпывающий теоретический каркас, позволяющий поместить все наблюдаемые феномены в надлежащие места в грандиозном замысле.

Глава 30

Космология

Задолго до того, как первые свидетельства деятельности людей высекались на камнях или выдавливались в глине, более мыслящие представители человеческой расы уже интересовались происхождением мира, в котором они жили, и его конечной судьбой. Мы знаем, что это так, поскольку первые записи указывают на то, что такие материи уже достигли довольно высокого уровня сложности. Конечно, раннее мышление было чисто умозрительным. Связь между предпосылками, на которых оно базировалось, и достигнутыми выводами была слишком туманной, чтобы оправдывать название “индуктивное рассуждение”. Более того, такие умозрительные идеи почти полностью опирались на сверхъестественные процессы и носили чисто религиозный характер.

Со временем, когда разные сферы мысли отделились от религии, появились мирские отрасли знания, и вопросы о происхождении и судьбе вселенной рассматривались как философские проблемы. Вплоть до недавнего времени такие темы, как космология и космогония, являлись подразделениями философии. Однако в нынешнем веке открыли некоторые физические феномены, которые считались связанными с этими проблемами, в результате наибольшая теоретическая активность в данной сфере выражается в научных терминах. И хотя она чисто умозрительная, она считается научной. Как выражался Герман Бонди: “Сейчас мы рассматриваем космологию как отрасль науки, или точнее, отрасль астрономии”.[323]

Бонди определяет астрономию, как “область мышления, имеющую дело со структурой и историей вселенной в целом”. Учебник астрономии предлагает более эксплицитное определение:

“Космология занимается природой и происхождением всей вселенной – ее структурой сегодня, ее прошлым и ее будущим”.[324]

Таким образом, по сравнению с более ранними целями охват темы значительно расширился. Конечно, современные дополнения к космологии можно рассматривать как отдельные отрасли знания. Такая точка зрения выражается в Британской Энциклопедии, которая помещает космологию под двумя разными заголовками: “Космология, в астрономии” и “Космология, философская”. В данном труде, по существу, тема будет делиться точно таким же образом. Эта глава будет исследовать аспекты астрономии, которые, в общем, классифицируются как космологические, а глава 31 будет рассматривать влияния следствий наших физических и астрономических открытий на вопросы более философской природы.

Современные космологические теории можно описать как вариации двух тем. Даже со времен открытия Хабблом рецессии отдаленных галактик, рецессия рассматривалась как требование № 1 такой теории. Нынешний фаворит, теория Большого Взрыва, допускает, что когда-то в далеком прошлом колоссальный взрыв выбросил все содержимое вселенной в пространство на огромных ныне наблюдаемых скоростях. Один вариант данной теории рассматривает расширение как длящееся бесконечно, а судьбу вселенной как состояние, при котором все ее части будут разделены расстояниями, слишком большими для какого-либо взаимодействия. Альтернативный взгляд таков: когда-нибудь расширение достигнет предела и за ним последует сжатие, которое устранится еще одним Большим Взрывом; такой цикл будет продолжаться бесконечно.

Теории, базирующиеся на Большом Взрыве, носят эволюционный характер. Они изображают вселенную как подвергающуюся непрерывному изменению от начальной до конечной стадии, с переворотом или без него в зависимости от конкретной версии теории. Теории Устойчивого Состояния, единственные альтернативы Большому Взрыву, воспринятые очень серьезно, изображают вселенную как неменяющуюся в общих аспектах. По существу, один подход такого вида теории базируется на “Совершенном Космологическом Принципе”, допускающем, что постоянство является фундаментальным принципом природы. В целях поддержания постоянства, концепция устойчивого состояния в ее современной форме, требуется непрерывное создание новой материи, из которой могут формироваться новые галактики, чтобы заполнять вакантные места, оставшиеся в результате движения наружу ранее существующих галактик.

Судьбы данных теорий менялись, поскольку новые открытия наблюдения создавали трудности той или иной теории; и в целях приспособления их к новой информации производились пересмотры теорий. Как сейчас обстоят дела, теории устойчивого состояния пребывают в упадке. Годами они боролись с данными наблюдений, указывающими на то, что на больших расстояниях пребывает гораздо больше источников радиоизлучения, чем находилось бы в условиях устойчивого состояния. В 1965 году они получили еще один удар, когда было открыто изотропное фоновое излучение, приписанное остаткам Большого Взрыва. Нынешняя тенденция ряда астрономов – вывод, что теории Устойчивого Состояния “почти определенно опровергаются двумя независимыми наборами фактов”,[325] и признание теории Большого Взрыва как установленной по умолчанию, других соперников нет.

В свете весьма ограниченного объема данных, доступных в данной сфере, и открытых вопросов по поводу релевантности данных положениям проблемы, почти полное единодушие астрономов явно в моде. Как указывал в своей последней (1971 года) статье Дж. Н. Бакелл: “Часто мы решаем важные научные проблемы скорее шумным одобрением, нежели наблюдением”.[326] Всеобщее признание теории Большого Взрыва – классический пример такой абсолютно ненаучной практики. Следует прислушаться и к предостережениям. Например, Бернард Ловелл выражает это так:

“Никто, знакомый с искажениями астрофизиков-теоретиков в попытке интерпретировать успешные наблюдения последних нескольких десятилетий, не может выражать прочную уверенность в том, что решение в пользу модного Большого Взрыва было бы последним словом в космологии”.[327]

Фрэд Хойл выражается еще откровеннее. Он говорит: “Я нисколько не сомневаюсь в том, что над теорией Большого Взрыва нависает нездоровый покров. Одной из проблем, вовлеченных в серьезное исследование изобретенных теорий, является то, что обычно они достаточно неопределенны, чтобы оставлять простор для разных мнений по поводу основных деталей, часто жизненно важных деталей. Современная научная литература полна ссылок на разные “интерпретации” разных теорий такого рода. Космологическая теория Большого Взрыва не исключение. По существу, различия между интерпретациями теории настолько сильны, на самом деле представляют собой разные теории, а не разные версии одной и той же теории. По этой причине комментарии и критика, относящиеся к одной теории, не обязательно относятся к другой. Чтобы справиться с этой ситуацией, сначала нам придется рассмотреть оригинальную форму теории, согласно которой сильно концентрированные совокупности материи взрываются и выбрасывают галактики во всех направлениях”.[328] Позже мы уделим внимание самым последним интерпретациям.

Принципиальные возражения против оригинальной теории Большого Взрыва, рассматриваемые в контексте традиционного астрономического мышления, без учета новой информации, полученной в ходе развития теории вселенной движения, которая будет приведена позже, можно суммировать следующим образом:

1. Большой Взрыв – чистое допущение. Нет физических принципов, из которых можно было бы вывести, что вся материя во вселенной когда-то собиралась в одном месте, или когда имеет место теоретическое объединение, происходит взрыв.

2. Теоретики сильно затрудняются в конструировании любого логически последовательного мнения в связи с условиями, существующими во времена гипотетического Большого Взрыва. Попытки математического подхода обычно приводят к концентрации всей массы вселенной в одной точке. “Центральный тезис космологии Большого Взрыва, – говорит Джозеф Силк, – состоит в том, что где-то 20 миллиардов лет назад какие-то две точки в наблюдаемой вселенной произвольно сошлись. В тот момент плотность материи была бесконечной”.[329] Концепция бесконечности плотности не научна. Это идея из сферы сверхъестественного, что осознает большинство ученых, когда сталкивается с бесконечностями в других физических контекстах. Ричард Фейнман выражает это так: “Если в результате вычислений мы получаем бесконечность, как мы можем говорить, что это согласуется с природой”.[330] Одного этого положения достаточно для опровержения теории Большого Взрыва во всех ее разных формах.

3. Масштаб вовлеченных величин расходится с опытом или даже с любой резонной экстраполяцией из опыта.

4. Как отмечалось в главе 29, результаты, приписываемые Большому Взрыву, не соответствуют физическим или астрономическим теориям, ныне относящимся к взрывам сверхновых.

5. Трудно, если не невозможно, рассматривать изотропию наблюдаемой вселенной на основе гипотезы Большого Взрыва. Как выражался Денис Скиама, это “головная боль астрофизика”.[331] Особенно остро проблема стоит в связи с фоновым излучением, которое ныне считается наилучшей поддержкой теории.

6. В контексте этой теории никогда не решалась проблема формирования галактик. “Более того, – говорит У. Маккри, – представляется, те, кто глубже всех ее исследовал, наиболее убежденные в том, что не совершено почти никакого прогресса”.[332] Шипмен соглашается с этим значимым положением. “Поскольку галактики существуют, смущает, что мы не можем ввести их в космологию Большого Взрыва”.[333]

7. Теория не предлагает объяснения большого количества физических феноменов, непосредственно связанных с эволюцией продуктов гипотетического взрыва.

8. Из-за отсутствия увязки с информацией наблюдения, число выводов, которые мы можем сделать из теории, крайне ограничено. Это сводит к минимуму вероятность конфликта с наблюдением, и создается впечатление, что с точки зрения наблюдения теорию можно критиковать лишь слегка. Однако на самом деле это значит, что теория не может быть проверена.

Таков обескураживающий перечень возражений, которые можно выдвинуть против одного из самых широко известных элементов современной астрономической мысли. Большинство астрономов не согласны подвергать скрупулезной критике ныне любимые гипотезы в их сфере, но очевидно, что возражения против Большого Взрыва опровергают все аргументы, выдвигаемые в защиту теории в ее изначальной форме. Поэтому большой сегмент астрономического сообщества отверг исходную концепцию и заменил ее другими, очень отличающимися идеями, сохранив лишь название “Большой Взрыв”. Сейчас в астрономической литературе мы находим множество допущений, подобных нижеприведенному:

“Многие люди (включая некоторых ученых) думают, что рецессия галактик происходит из-за взрыва глыбы материи в до существующей пустоте, с галактиками как фрагментами, пробивающимися сквозь пространство. Это в корне неверно. Расширяющаяся вселенная – не движение галактик сквозь пространство, от какого-то центра, а непрерывное расширение пространства”.[334]

Изменение концепции устраняет кое-какие серьезные возражения против изначальной гипотезы Большого Взрыва, но ее сторонники не осознают, что оно также устраняет объяснительный характер гипотезы. Изначальный Большой Взрыв базируется на аналогии с наблюдаемыми взрывами. Как мы знаем, материя содержит внутреннюю энергию, которая при надлежащих обстоятельствах может высвобождаться посредством взрыва. Но взрыв ускоряет движение материи сквозь пространство, эффект, от которого целиком и полностью отрекается Дэвиес. Чтобы посредством взрыва создавать “постоянное расширение пространства”, понадобились бы либо средства приложения энергии материи к пространству, нечто абсолютно чуждое физической науке, какой мы ее знаем, либо источник энергии в самом пространстве, на что до сих пор нет никаких указаний. Поэтому нет ни наблюдательного, ни теоретического оправдания допущению, что концепция взрыва применима к пространству. Таким образом, новая версия Большого Взрыва, выраженная Дэвиесом, устраняет сам “взрыв”. По существу, она устраняет все содержание объяснения из гипотезы и сводит ее лишь к новой констатации ситуации с наблюдением. Она просто говорит, что пространство между галактиками постоянно увеличивается.

Еще одна альтернатива изначальной гипотезе призывает заменить Большой Взрыв множеством мелких взрывов.

“Представляется, теория требует огромного количества мелких взрывов, по существу, одновременных, близко расположенных и почти идентичных”.[335]

Такое предположение избегает фатальной слабости версии расширения пространства посредством Большого Взрыва, описанной Дэвиесом, но лишь за счет введения многих других проблем, таких как вопрос синхронизации взрывов, проблема обострения изотропии и так далее. Поэтому до сих пор гипотезе небольшого взрыва уделялось мало внимания. Принципиальное значение современного отхода от изначальной концепции Большого Взрыва во всем кроме названия в том, что он демонстрирует признание со стороны тех, кто поддерживал пересмотренные гипотезы о непреодолимости возражений.

Исследование теории Устойчивого Состояния, и вновь без рассмотрения нового знания, доступного в результате развития в данной работе, раскрывает следующие основные возражения:

1. В этой теории расширение – это чистое допущение. Не предлагается никакого механизма достижения такого состояния.

2. Теория требует непрерывного создания материи, что конфликтует с законами сохранения. Подобно концепции бесконечных величин, это нечто из области сверхъестественного.

3. Теория не предлагает объяснения формированию галактик, ключевого фактора в событиях, которые она призвана объяснить.

4. Теория не имеет объяснения наблюдаемого фонового излучения (кроме предположения Фреда Хойла, которое приближается к истинному объяснению, но не воспринимается серьезно).

5. Согласно этой теории, самые старые галактики убираются из системы посредством “исчезновения за пределами горизонтов времени”, чтобы поддерживать неизменный состав галактики. Гипотеза рушится, когда галактика, из которой наблюдается вселенная, становится самой старой в пределах наблюдения. Впоследствии возраст самой старой галактики в этих пределах непрерывно увеличивается, нарушая базовую предпосылку теории.

6. Теория не обеспечивает объяснение большого количества физических феноменов, непосредственно связанных с эволюционным паттерном, который сама же предсказывает.

7. Она не проверяема из-за отсутствия деталей.

Критическое исследование данной “теории” сразу же демонстрирует, что это не теория и даже не гипотеза. Это просто неразработанная идея, содержащая то, что известно как Совершенный Космологический Принцип. Большинство астрономов принимают, по крайней мере, на умозрительной основе, Космологический Принцип, допускающий, что вселенная выглядит одинаково (кроме нерегулярностей мелкого масштаба), когда наблюдается из всех расположений в пространстве. Совершенный Космологический Принцип расширяет эту идею до включения допущения, что вселенная выглядит одинаково из всех расположений во времени. Такое расширение весьма притягательно для широкой философской основы, но чтобы придать ему статус космологической гипотезы, которую можно проверить научно, необходимо выявить и постулировать механизмы, посредством которых может поддерживаться постоянство. Имеется четыре главных требования: (1) источник сырого материала для формирования новых галактик; (2) механизм самого формирования; (3) механизм для введения галактической рецессии; (4) средства удаления перезрелых галактик из системы.

“Теория” Устойчивого Состояния, предложенная группой астрономов, не обеспечивает деталей, которые из простой идеи превратили бы ее в проверяемую гипотезу. Ее сторонники предложили непрерывный процесс творения в качестве источника новой материи и процесс исчезновения за горизонтом времени как ответ на проблему удаления перезрелых галактик. Последнее, как уже отмечалось, неприемлемо. В контексте теории не предпринималось попытки рассмотрения формирования галактик или наблюдаемой рецессии.

Большой Взрыв – это полномасштабная гипотеза (а не просто идея, как ее соперница). Но если космология имеет дело с вселенной в целом, как указывалось в цитированных выше определениях, данная гипотеза не является космологической теорией. Она имеет дело лишь с возникновением вселенной и галактической рецессией, кроме неверного применения второго закона термодинамики, и ничего не говорит о большом количестве и разнообразии феноменов, представляющих деятельность вселенном в целом. Называть ее космологической теорией эквивалентно допущению, что галактическая рецессия – это единственная значимая вещь, происходящая во вселенной с ее возникновения.

Должно быть очевидным, что даже на основании ранее доступной информации наблюдения, без преимущества нового знания, внесенного теорией вселенной движения, ни одна из современных космологических теорий неприемлема в своей современной форме. Единственное оправдание рассмотрению любой из них – довольно слабая вероятность, что непрерывное усилие преодолеть или, по крайней мере, свести к минимуму многие недостатки со временем приведет к построению жизнеспособной теории посредством процесса модификации. Но в случае этих теорией это вряд ли вероятно. Единственное, что нам говорят, – альтернативы нет.

“Когда астрономы выражают неудовольствие обеими концепциями вселенной (Большой Взрыв и Устойчивое Состояние), они попадают в беду, поскольку трудно представить радикальные альтернативы”.[336]

Однако на следующей странице своей книги автор высказывает утверждение, иллюстрирующее, в чем проблема: почему так трудно найти альтернативы этим несостоятельным теориям. “Единственный способ мышления, чтобы избежать такого вывода (что содержимое вселенной раньше было намного богаче, чем сейчас), – предположить, что раньше во вселенной было меньше материала, чем сейчас”.

Здесь, вновь, мы встречаемся с непробиваемым аргументом “другого способа нет”. Как и во многих подобных случаях, исследованных на предшествующих страницах данного тома и предыдущих томов, так называемый “другой способ” обладает таким статусом, только если допускается, что относящиеся к делу части ныне принятой физической и астрономической теории корректны во всех отношениях. Это полностью неоправданное допущение. Любой тупик, подобный имеющемуся в данном случае, требует критического исследования предпосылок, на которых базируется принятый взгляд на ситуацию. Длинный перечень случаев, в которых исследование, изложенное в данной работе, раскрыло новые альтернативы (взамен общепринятым версиям на основе уверений Эйнштейна и других ведущих ученых, что альтернатив не существует), – это наглядная иллюстрация необходимости более критического исследования основ, на которых покоятся современные идеи.

Нахождение абсолютно новых альтернатив существующим идеям затрудняется тем, что обычно прежде, чем осознаются альтернативные возможности, требуется свежий новый взгляд на существенные элементы ситуации. Вряд ли автор данного труда был бы способен выявить многие ранее нераспознанные альтернативы, предлагающие ответы на долговременные проблемы, если бы не воспользовался преимуществом общей физической теории, что позволило ему прийти к альтернативам посредством процесса дедукции. Космологи пребывают в затруднении, поскольку не получают помощи такого рода. Теории Большого Взрыва и Устойчивого Состояния – единственные имеющиеся в их распоряжении в качестве современных физических и астрономических теорий, и ученые не учитывали вероятности, что они могут оказаться неверными. Неспособность видеть истинную картину можно понять, но понимание не делает выводы более приемлемыми. Как продемонстрировала данная работа, у астрономии еще недостаточно данных для построения надежной космологической теории, и нет указания на то, что она сделает это в ближайшем будущем.

“Современные данные в космологии все еще ограничены, двусмысленны и фрагментарны, и все они зависят от сложного инструментария, работающего на пределе чувствительности и разрешения”.[337]

Значимая характеристика ситуации такова, что впечатляющий рост масштаба и количества информации наблюдения в сфере астрономии за последние несколько десятилетий не привел к какому-либо прогрессу в понимании проблемы космологии. Аргументы в пользу той или иной космологической теории все еще обсуждаются в основном исходя из недостатков альтернатив. Представляется, каждый шаг вперед в сфере наблюдения вводит новые трудности. Накапливание нерешенных проблем – явное указание на необходимость новых идей. В своей книге Структура научных революций Томас Кун указывает на то, что необходимость новых и лучших теорий диктуется “состоянием растущего кризиса”.

“Появлению новых теорий обычно предшествует период ярко выраженной профессиональной неуверенности. Как и следовало ожидать, неуверенность вызывается постоянной неудачей в решении головоломок обычной науки. Несостоятельность существующих правил – это прелюдия к поиску новых правил”.[338]

Наличие кризиса в астрономии и космологии раскрывается нынешними реакциями на неспособность признанной теории иметь дело со многими проблемами, встающими в этих дисциплинах. Все больше и больше ученых начинают осознавать, что существующая структура теории потребует базовых изменений. Растет число типичных комментариев:

“Кое у кого начинает возникать необычная мысль, что концепции физической науки, как мы оцениваем их сегодня, во всей их сложности, могут оказаться неадекватными в обеспечении научного описания состояния вселенной”.[339]

“Сейчас радиоастрономия предлагает все больше и больше научных данных, вызывающих все большее и большее сомнение в теории большого взрыва и других эволюционных космологий. Она продолжит делать это до тех пор, пока кому-то не удастся предложить абсолютно новый подход к космологии; например, предложить новый физический закон, следствия которого можно будет проверить астрономам”.[340]

“Ясно, физика радиогалактик и квазаров, природа красного смещения и, возможно, сама фундаментальная физика ставится под вопрос измерениями (недавних радио наблюдений)”.[341]

Астрономы все больше и больше склоняются к пересмотру физической теории как ответу на нынешние нерешенные проблемы. В вышеприведенных утверждениях Ловелл полагает, что концепции физической науки, возможно, неадекватны. Келлерман говорит, что фундаментальная физика ставится под вопрос, а Верчур предсказывает, что потребуется новый физический закон. Физики не оказывают никакого сопротивления этим выводам. У них есть собственные проблемы, такие же непокорные, как проблемы, расстраивающие астрономов. Они осознают, что их теории нуждаются в реконструкции. Например, Фейнман говорит: “Все известные принципы несовместимы друг с другом, поэтому что-то следует убрать”.[342] Он определяет проблему так: “Нам следует найти новый взгляд на мир, согласующийся со всем, что известно, но не согласующийся с предсказаниями. Но несогласие должно согласовываться с природой”.[343]

Как признает сам Фейнман, это “крайне трудная задача”. Ирония ситуации в том, что большая часть трудности присуща не самой проблеме; она необоснованно вводилась самими исследователями. Утверждения Фейнмана просто демонстрируют суть проблемы. Когда он говорит, что “новый взгляд… должен согласовываться со всем, что известно”, он пользуется словом “известно” в смысле “четко установлено”. Но когда он продолжает, что “известные принципы несовместимы друг с другом”, он употребляет слово “известные” в смысле “ныне общепринятые”.

Практика возведения популярного мнения момента в статус установленной истины – вот корень нынешней трудности. Она диктует не только способ нахождения ответов не нерешенные проблемы, но и препятствует осознанию ответов, если и когда они получены, несмотря на все препятствия. Замена ошибочной теории достаточно трудна без необходимого преодоления преград, поскольку ученые, подобно своим собратьям в других сферах человеческой деятельности, сопротивляются изменению идей, к которым они привыкли. В принципе, новые идеи приветствуются, но на практике те, кто нарушает предыдущие линии мышления, сталкиваются с атмосферой враждебности. Нижеприведенный комментарий Джофрея Бербиджа, опубликованный в журнале News Item, так описывает сложившуюся ситуацию:

“Как всегда, когда научные вопросы действительно фундаментальные, новым идеям, которые, если возобладают, опровергнут старые, сопротивляются всеми возвышенными соображениями, “во имя науки”, но любыми средствами, находящимися под рукой”.[344]

Теория, выведенная из постулатов вселенной движения и представленная в данном труде, сталкивается с подобным антагонизмом в полной мере, когда распространяется в сферу астрономии, поскольку она конфликтует со многими лелеемыми идеями, причем некоторые держатся на плаву уже очень долго. Однако астрономам следует осознать: когда они достигнут момента, когда следует подать сигнал тревоги и просить помощи в виде “радикального пересмотра” физической теории, им придется столкнуться с чем-то подобным – основными изменениями в астрономической теории. Изменения, требуемые теорией вселенной движения, влекут за собой серьезные последствия, но ничто менее серьезное не послужит цели.

Аргументы в пользу новой теории убедительны; то есть, она демонстрирует, что физическая вселенная, по существу, соответствует принципам и соотношениям, выведенным из постулатов теории, а новые открытия, появившиеся из развития следствий постулатов, усугубили возражения против обеих существующих космологических теорий астрономов. Например, открытие, что материя подвергается деструктивному пределу температуры, устраняет существование концентрации материи, допускаемое гипотезой Большого Взрыва. Аналогично, открытие, что результирующее движение галактик совершается вовнутрь в рамках гравитационных пределов, и наружу в двух измерениях выше красного смещения 1,00, а не всегда направлено наружу в трех измерениях, опровергает объяснение рецессии во всех версиях Большого Взрыва. И таких примеров великое множество.

Вселенная движения, описанная в данном труде, – это вселенная типа устойчивого состояния. Это положение удовлетворяет Совершенному Космологическому Принципу, на котором базируется астрономическая теория Устойчивого Состояния; то есть, крупномасштабные характеристики вселенной не меняются, как в пространстве, так и во времени. Также, вселенная развивается эволюционно, хотя в отличие от теории Большого Взрыва, допускающей непрерывный процесс, наши открытия предусматривают циклическую эволюцию, а не линейную. Циклическая характеристика устраняет нужду в непрерывном сотворении материи – одно из принципиальных возражений со стороны астрономической теории Устойчивого Состояния. Также теория вселенной движения опровергает предсказание холодного и безжизненного состояния вселенной – характеристику теории Большого Взрыва, философски неприемлемую для многих ученых. Таким образом, космологические аспекты теории вселенной движения сочетают наиболее желаемые характеристики космологических теорий астрономов, избегая самых противоречивых аспектов каждой теории.

В отличие от своих предшественниц, которые, как отмечалось раньше, ограничены в распространении объяснительных гипотез лишь на некоторые космологические аспекты вселенной, сейчас, описанные результаты теоретического развития представляют исчерпывающую космологическую теорию, в которой эволюционное развитие составляющих вселенную – атомов, молекул, звезд, галактик и так далее – это неотъемлемая часть космологического процесса. Такое понимание, выведенное из теории вселенной движения, участвует в подтверждении надежности теории в целом, что достигается применением отношений вероятности. В связи с проблемой правомочности, может представлять интерес изложение подтверждения в виде итогового сводного перечня положений. Большую часть содержания такого перечня можно выразить утверждением, что ни одно из возражений против Большого Взрыва или Устойчивого Состояния, определенных на предыдущих страницах, не относится к данной циклической теории. Следует отметить следующие дополнительные положения:

1. Не используются никакие специально придуманные допущения. Все выводы получены методом дедукции из постулатов, определяющих вселенную движения.

2. Расширение материального сектора вселенной, на что указывает рецессия отдаленных галактик, – прямое следствие этих постулатов.

3. Высокая степень изотропии материи во вселенной – это результат того, что материя, выходящая из космического сектора, распределяется в пространстве исходя из соображений вероятности.

4. Фоновое излучение, ныне приписываемое остаткам Большого Взрыва, – это космический эквивалент света звезд и другого наблюдаемого излучения материального сектора. Оно изотропно потому, что испускается космическим сектором материи, совокупным во времени, но дисперсным в пространстве.

5. Формирование звезд, шаровых скоплений и галактик – это логическая и естественная часть выведенных теоретически процессов объединения.

6. Не требуется никакого сотворения материи.

7. Не требуется никакой специальной схемы для избавления от зрелых галактик. Существующая материя движется в закрытой системе.

8. Космологическая теория – это часть общей физической теории, применимой ко всем физическим феноменам. Имеется бесчисленные возможности проверки ее надежности посредством корреляции с наблюдением.

Положение № 8 – ключевой элемент ситуации в целом. Как указывал Мартин Рииз в ранее цитированном утверждении, серьезное препятствие, стоящее на пути современных космологических разработок, – это отсутствие адекватного запаса релевантных и надежных данных. Без прочного фундамента, с которым можно работать, никакое совершенствование процесса умозаключения не позволит достичь корректных выводов. Ирвин Шапиро делает следующий комментарий:

“Все цепочки умозаключения в космологии эластичные. Почти каждое наблюдение, интерпретированное в поддержку одного вывода, в руках умеренно ловкого теоретика, можно переинтерпретировать в поддержку прямо противоположного”.[345]

Сейчас, наличие общей теории физической вселенной обеспечивает прочный теоретический фундамент, отсутствующий не только в космологии, но и в астрономии. Эта всеобъемлющая теоретическая структура, применимая ко всему диапазону физических феноменов во вселенной, позволяет формулирование общих физических принципов из чисто теоретических предпосылок и проверку в сферах, доступных наблюдению. Тогда мы уверенно можем распространять ее на такие сферы, как космология, где информация наблюдений скудна или, во многих случаях, просто отсутствует.

Глава 31

Выводы

Научная теория, такая как описанная в нескольких томах данного труда, теория вселенной движения, состоит из ряда предположений, определяющих теорию, и следствий этих предположений, развитых посредством применения логических и математических процессов к базовым предпосылкам. Обычная научная теория охватывает лишь ограниченную часть общей научной сферы, и, следовательно, является дополнением к установленному научному знанию, а не независимой структурой. Отсюда, в развитии следствий она обязательно пользуется разными положениями из ныне принятого объема научного знания. С другой стороны, теория вселенной движения имеет дело с физической вселенной в целом и полностью самодостаточна. Все выводы в связи со следствиями теории выведены из базовых постулатов, без введения чего-либо из каких-то других источников.

Сейчас мы достигли момента, когда следует осознать, что вышеприведенное утверждение применяется к теории вселенной движения как научному продукту. Сама наука не совсем самодостаточна. Чтобы выполнить научное исследование и придать значимость полученным результатам, необходимо выдвинуть определенные предварительные допущения философской природы. Правомочность допущений принимается работающими в сфере науки как условие становиться учеными. И поскольку допущения образуют фундамент всей научной работы, они обычно не упоминаются в научных трактатах, за исключением примеров, когда рассматриваемые темы пребывают на границе между наукой и философией. В заключительной главе данного тома мы предпримем исследование некоторых вопросов, пребывающих на этой границе. И готовясь к такому исследованию, нам захочется посмотреть на философские опоры физической науки: “метафизические исходные предпосылки науки”,[346] как назвал их один автор. В них входит следующее:

(а) Допускается, что вселенная рациональна.

(б) Допускается, что во всей вселенной работают одни и те физические законы и принципы.

(в) Допускается, что результаты конкретных физических действий воспроизводимы.

(г) Допускается, что предмет научного исследования – объективно реальная вселенная.

(д) Допускается, что физические изменения (влияния) происходят по причинам.

(е) Допускается, что результаты научного исследования, проверенные в соответствие со стандартной научной практикой, конкретны и стабильны.

(ж) Допускается, что законы и принципы физической вселенной, по существу, обладают ограничениями, и каковы бы они не были, им не запрещается существовать.

Большинство членов научного сообщества просто принимают эти допущения как аксиому. Конечно, огромное большинство рядовых ученых были бы удивлены обнаружить, что кто-то может засомневаться, например, в рациональности вселенной. Но по поводу конкретных положений в перечне были сделаны кое-какие исключения, в основном индивидуумами, особо интересующимися философскими аспектами науки. Таким образом, в субстрат физической науки был внесен элемент неопределенности. Сейчас развитие теории вселенной движения прояснило ситуацию и продемонстрировало, что критика базовых допущений непродуктивна. Однако представляется, в свете полученной публичности некая доля предложенной критики представляет достаточный интерес, чтобы гарантировать обсуждение в данной работе. Допущения, к которым относятся нижеприведенные комментарии, обозначены теми же буквенными символами, использовавшимися в вышеприведенном перечне.

(а) Если бы вселенная не была рациональной, научная цель достижения систематического понимания ее деятельности была бы невозможна. Верно, как отмечалось в главе 29, некоторые известные ученые характеризовали сферу очень маленького как иррациональную, но это касалось исключения данной сферы из области науки. Наши открытия раскрывают, что исключение вовсе не нужно.

(б) В современной практике, Принцип Единообразия, как мы можем его назвать, не принимается во всей полноте, поскольку на его основе теоретики не способны найти объяснения феноменов кое-каких конкретных сфер, таких как субатомный регион или внутренние части звезд. Он принимается выборочно и применяется там, где это удобно теоретикам, но оставляет открытыми вероятности отклонений в конкретных ситуациях. Прояснение физических связей в отдаленных регионах, достигнутое развитием, описанным в данном труде, продемонстрировало, что у этого общего принципа нет исключений. Трудности в конкретных сферах, приведшие к предложениям исключения, создаются из-за неадекватного понимания феноменов в данной сфере.

(в) Допущение воспроизведения обычно устанавливается в терминах повторяемости экспериментов, но одинаково применимо к любому другому виду физического действия.

(г) Одна философская школа утверждает, что вселенная существует лишь в наших умах. Спорить с этим трудно, поскольку ее сторонники просто распространяют свою концепцию на допущения любых возражений. Но как ученые мы можем отвергать эту точку зрения как не относящуюся к делу. Субъективная вселенная не может отличаться от объективно реальной вселенной по нашему хотению, а с научной точки зрения, там, где нет различия, нет и разницы.

Разновидность вышеприведенного положения, которую поддерживают некоторые ученые, ограничивает реальность лишь информацией, получаемой органами чувств. Защитники подобной интерпретации указывают (и это верно), что мы не воспринимаем физические объекты напрямую; у нас есть лишь знание, полученное посредством “чувственных данных”. Наши концепции физических объектов – это теоретические конструкции, основные на полученных сенсорных данных. Вывод, который они из этого извлекают, таков: лишь чувственные данные представляют собой объективную реальность, а все остальное – лишь творение человеческого ума. Как выразился Маквитти:

“Предпочтительная альтернатива доктрине рационального Внешнего Мира – рассматривать науку как метод согласования чувственных данных. С этой точки зрения, свод чувственных данных может или не может формировать рациональное целое. Но человеческий ум, посредством выбора классов данных, преуспел в группировании их в рациональные системы. Ненаблюдаемое, такое как свет, атом, электромагнитные и гравитационные поля и так далее – это не составляющие независимо существующего Внешнего Мира; они – ни что иное, как концепции, полезные в создании систем согласования”.[347]

Другие наблюдатели заняли промежуточную позицию, ограничивая реальность одними характеристиками вселенной, в основном макроскопическими объектами, и отрицая реальность, в том же самом смысле, других характеристик, например, атомов и электронов. Гейзенберг специально предупреждает, что нам не следует рассматривать самые мелкие частички материи как объективно реальные в том смысле, в котором реальны камни и деревья.[348] “Атомы – это не вещи и не объекты, – говорит он, – атомы – это части наблюдаемых ситуаций”.[349] В еще одной попытке описания странного полумира, в который “официальная” школа современной физики помещает базовые единицы материи, он характеризует атом как “в некотором смысле лишь символ”.[350]

Теория вселенной движения дала четкий ответ на вопросы о реальности. Существует внешняя вселенная, не зависящая от человеческой расы и не зависящая от любых наблюдений, которые осуществляют люди. Физическая вселенная – это вселенная движения; то есть, движение – это реальность, из которой состоит вселенная. Следовательно, движения и комбинации движений “реальны” в самом обычном смысле слова. Взаимоотношения между движениями обладают немного другим статусом, и можно ли считать их реальными зависит от определения этого термина. В любом случае, некоторые “не наблюдаемости” современной физики, например, ядро атома, просто не существуют. Электромагнитные и гравитационные поля – это просто особые способы рассмотрения физических ситуаций; то есть, описания взаимосвязей между движениями и отнесение к той же категории, к которой мы относим такие концепции как центр гравитации или полюса Земли. Но наименьшие подразделения материи, атомы и субатомные частицы, точно так же претендуют на реальность, как и наибольшие совокупности материи; наименьшие подразделения электричества, электроны, точно так же претендуют на реальность, как и самые сильные электрические токи, и так далее. Как сейчас обстоят дела, наблюдаема или не наблюдаема сущность, значения не имеет.

Однако следует понимать, что реальность, как она определена выше, – это физическая реальность; то есть, реальность вселенной движения. Это не обязательно исключает вероятность существования реальности другой природы, нефизической реальности.

(д) Разочарования вынуждают современных ученых изобретать теории, когда их усилия применить индуктивное умозаключение к трудным проблемам, подталкивают их к игнорированию любого из уже признанных научных или философских принципов, который может встать на пути изобретений. Некоторые готовы даже отбрасывать логику – одну из основ структуры научного знания. Например, Ф. Вайсман допускает, что “Квантовая физика противоречит традиционной логике”,[351] вывод ставится с ног на голову, если вообще имеется. Но любимая цель тех, кто стремиться облегчить жизнь теоретиков, – связь между причиной и следствием.

Подобно Вайсману, большинство других ученых, пытающихся отмахнуться от принципов, стоящих на пути ныне модных идей, надеются, в основном на квантовую теорию, которая с помощью относительности и других теоретических продуктов современной эры обрела статус превосходства над ранее признаваемыми принципами. Случилось так, что квантовая теория, сейчас используемая в качестве оружия нападения на существенные характеристики традиционной научной методики, сама по себе базируется на здравом принципе, существовании лишь дискретных единиц, выведенном посредством одной из таких стандартных методик: обобщении эмпирических открытий. Сейчас развитие теории вселенной движения продемонстрировало, что принцип дискретной единицы - это один из ключевых элементов в базовом каркасе физической вселенной. Но поскольку традиционная наука не осознает переворотов направлений, имеющих место на уровнях единицы, она не способна прийти к теоретическому объяснению событий внутри единицы расстояния, соответствующему установленным законам физики. Это ставит теоретиков в положение, когда, представляется, они либо вынуждены отказываться от квантовой теории, либо приносить в жертву установленные философские принципы. Они выбрали последнее, и как сейчас обстоят дела, квантовая теория игнорирует не только логику, но и причинность и непрерывность существования. То есть, она допускает, что объект может существовать в точке А в одно время, в точке Б в другое время и нигде в промежутке. Игнорирование причинности особенно подчеркивается критиками теории, как в нижеприведенном комментарии:

“Если принцип Гейзенберга верен, всякий раз, когда в своем анализе физик проникает на атомный или электронный уровень, он обнаруживает действие, которому не видит причины, не может приписать причину или для которого концепция причинности вообще не имеет значения. Это значит, что от закона причины и следствия следует отказаться, ни больше, ни меньше”.[352]

Во вселенной движения все сущности и феномены являются движениями, комбинациями движений или взаимосвязями между движениями. Отсюда следует, что любое физическое событие Х включает изменение существующей комбинации движений А посредством другого движения или комбинации В. Тогда В – причина события Х. Однако сама по себе первичная комбинация А была результатом предыдущего события Y, в котором существующая комбинация движений С изменилась в результате движения D, чтобы создать комбинацию А. Тогда, D можно рассматривать и как причину события Х. По существу, любое физическое событие имеет бесконечное количество причин. Оно является пересечением двух или более систем причинности и может сравниваться с крупной рекой, которая является результатом непрерывного присоединения продуктов взаимодействия почти бесконечного количества речушек. Поэтому выводы квантовой теории, ведущие к отказу от причинности, следует отбросить.

Однако в этой связи необходимо отличать причинность от детерминизма (предопределенности). “В связи с концепцией причинности, среди ученых имеется разногласия. Многим она представляется равнозначной понятию детерминизма”.[353] Но между этими двумя разными концепциями есть разница. Причинность подразумевает ничего кроме существования причины любого физического события. Детерминизм включает дальнейшее допущение, что одна и та же причина, относящаяся к одному и тому же виду ситуации, всегда дает одинаковый результат. Во вселенной традиционной науки, вселенной материи, нематериальные причины влияют на материальные “вещи”, и есть основания полагать, что одна и та же причина создает один и тот же результат, если относится к той же вещи в тех же условиях. Однако реальный мир так не работает, и реакция “современной науки” – выплескивать вместе с водой ребенка; то есть, отвергать причинность.

Сейчас наше открытие, что и материальные, и нематериальные феномены являются проявлениями движения, разрешает проблему. На этом основании, причина и следствие – просто аспекты взаимодействия движений. Причинность не сохраняется во всех случаях, поскольку движение не может меняться кроме как в результате взаимодействия с другим движением (поскольку не существует ничего кроме движений). Но, как мы видели на предшествующих страницах, между разными видами движений происходят разного рода взаимодействия – между скалярным и векторным движением, между одномерным и двумерным или многомерным движением, между движением в пространстве и движением во времени. И многие взаимодействия включают пересмотр направления или величины посредством случайных процессов. Поскольку вмешательство случайное, точный результат непредсказуем. Поэтому хотя в физическом мире сохраняется причинность, детерминизм исключается.

(е) На основании этого допущения, физическая наука обладает постоянным и растущим ядром четко установленного знания. Такова точка зрения традиционной науки, еще принимаемая огромным большинством ученых. Но в современные времена общая либерализация научных стандартов, сопровождающаяся введением изобретенных теорий, довела ситуацию до того, что отсутствует четкое разделение между самыми лучшими догадками и установленным фактом. Это привело часть ученых и философов к утверждению, что никакие научные открытия четко не установлены, допущение, которое приветствуется в определенных научных кругах, стремящихся оправдать трудности многих непроверенных теорий. “Понятие, что научное знание точное – это иллюзия”, – говорит Маршал Уолкер.[354]

Такая точка зрения базируется в основном на нереалистической концепции “точности”. Верно, что никакое физическое утверждение нельзя проверить с тем, что мы называем математической точностью, при которой вероятность ошибки равна нулю. Вследствие природы физических наблюдений, самое лучшее, что мы можем сделать в любой физической ситуации, – достичь положения, когда вероятностью ошибки можно пренебречь, скажем, физической точности. Но с практической точки зрения, физическая точность целиком и полностью эквивалента математической точности. Проводить различие между ними – мелочный педантизм. Теория проверена, когда ее надежность установлена с физической точностью.

В этой связи важно осознавать, что научные утверждения можно проверить, только если они выражены так, что остаются в пределах, в которых можно осуществить сравнения с наблюдением. Большая часть ошибочного мышления в данной сфере возникает благодаря отсутствию точности в определении вовлеченных положений. Например, обычно мы не можем проверить утверждение вида y = 3x, где х и y – физические переменные (пока это предположение не включается в большую сферу, которую можно проверить в целом). Чтобы быть проверяемым, утверждение будет обычно выражаться в следующей форме: в пределах ограничений х = а, у = b, у = 3х с точностью до 1/10^z. Будучи выражено таким образом и проверенное сравнением с результатами наблюдений, такое утверждение представляет собой точное и постоянное знание, невзирая на то, что будущие открытия могут показать, что соотношение неверно где-то внутри оговоренных пределов или что при некоторых обстоятельствах имеет место отклонение меньше 10^z. Как указывает один ученый: “Науке никогда не следует отрекаться от утверждения, основанного на фактах, хорошо установленных в точно определенных пределах”.[355]

Поддерживая допущение об отсутствии определенного научного знания, Уолкер говорит: “Часто новые модели радикально отличаются от своих предшественниц, и часто требуется отказ от идей, долгое время считавшихся очевидными и аксиоматичными”. Подобный комментарий иллюстрирует одну из общих ошибок в мышлении, лежащую в основе отрицания научной точности. Уолкер основывает свой вывод на наблюдении, что многие “модели” и предположительно “очевидные и аксиоматические” идеи приходится отбрасывать. Но истина в том, что лишь несколько моделей могут квалифицироваться как научное знание. Модели не пытаются охватить все аспекты феноменов, с которыми имеют дело (и если бы они это делали, они были бы теориями, а не моделями), и, следовательно, они изначально ошибочны, частично или полностью. Модели, не способные пройти испытание временем, не обладают статусом твердо установленного знания. И наоборот, если “допускаемую очевидную и аксиоматическую” идею можно проверить, она входит в научное знание и является точной и постоянной. Если она терпит неудачу в сравнении с наблюдаемыми фактами, она не является и никогда не была ни научным знанием, ни “очевидной и аксиоматической”, и необходимость отказа от нее не значима в настоящем контексте.

(ж) Этот принцип обычно выражается так: “Все, что может существовать, существует”. Вот что говорит К. У Форд:

“Одно из элементарных правил природы таково: при отсутствии закона, запрещающего событие или феномен, оно произойдет с некоторой степенью вероятности. Говоря просто и грубо: Все, что может произойти, произойдет”.[356]

Автор пользуется словом “произойдет” вместо “существует”, но как замечает он же в другой связи, на базовом уровне “нет четкого разделения между тем, что есть, и тем, что происходит”.[357]

Среди ученых этот принцип не так хорошо известен, как уже обсужденный принцип природы, но все они пользуются им, обычно бессознательно, в огромном разнообразии применений. Именно данный принцип оправдывает интерполяцию и экстраполяцию. Это был ключевой фактор в таких теоретических упреждениях, как предсказание Менделеевым ранее неизвестных элементов, предсказание позитрона Дираком и мириады других менее радикальных научных продвижений. Именно в этом суть умозаключений, используемых в нынешних попытках оценить вероятность жизни еще где-то во вселенной. Как можно видеть, отсутствие запрещения сначала устанавливается в одной сфере. Затем принцип, все, что может существовать существует, применяется для оправдания допущения, что интересующий феномен имеет место и в других сферах.

Правомочность этого принципа в применении к физической вселенной четко установлена нашими открытиями. Во многих случаях сущности или феномены, существующие на основании данного принципа, исключаются отрицательными вероятностями или другими конкретными факторами. Помимо исключений, все сущности или феномены, теоретические охваченные сферой данного исследования, имеют собратьев в наблюдаемой физической вселенной. Верно, что в контексте новой теоретической системы исследована лишь относительно небольшая часть вселенной в целом, но в нее входят базовые феномены всех основных подразделений физической науки и тысячи отдельных положений. Вероятность того, что где-то во вселенной этот принцип нарушается, сведена к незначимому уровню.

Дополнение философских принципов, сформулированных в данном и предыдущих томах, к физическому знанию ставит нас в положение, когда мы можем прийти к ответам на некоторые долговременные вопросы о фундаментальных проблемах. Мы начнем со следующего вопроса:

1. Конечна или бесконечна физическая вселенная?

В предыдущем обсуждении данной темы обычно допускалось, что вопрос сводится к тому, конечно ли пространство или нет. Те, кто склоняются к альтернативе конечности, обычно представляют некий вид искривления пространства, геометрию, позволяющую пространству быть конечным, но не связанным. Как говорилось в томе I, пространство как обычное постижимое расширенное пространство, в терминах данного труда не является физической сущностью. Это просто система отсчета, чисто ментальная конструкция. Как о таковой, о ней нельзя думать как о бесконечной. Но пространство, реально существующее в физическом смысле, – это пространственный аспект существующего движения вселенной. Следовательно, вопрос о том, является ли это пространство конечным или бесконечным, сводится к вопросу, является ли конечным количество движения во вселенной.

Открытие, что активность вселенной циклична, сразу же отвечает на вопрос. Циклическая система – это закрытая система; она конечна. Во вселенной движения пространственные структуры существуют лишь в ограниченном времени; то есть, ограниченном сегменте последовательности времени. Временные структуры (в космическом секторе) существуют лишь в ограниченном сегменте последовательности пространства.

Главное препятствие на пути принятия идеи о конечности вселенной – наблюдаемое движение наружу фотонов света и другого электромагнитного излучения. На первый взгляд, могло бы показаться, что, невзирая на то, что делают совокупности материи, излучение рассеивается наружу в пространстве и со временем теряется из вселенной, какой мы ее знаем. Но сейчас мы находим, что видимое движение фотонов наружу – иллюзия, возникающая из-за движения вовнутрь гравитационно связанной системы, из которой мы осуществляем наблюдение. На самом деле, фотоны не обладают независимым движением. Вот почему физикам никогда не удавалось найти механизм “распространения излучения”. Нет никакого распространения, следовательно, нет необходимости и в механизме. Превалирующее впечатление таково: Эйнштейн дал объяснение феномену, но на самом деле, он лишь отверг проблему как слишком сложную. В утверждении, процитированном в томе I, он характеризует ситуацию следующим образом:

“Представляется, единственный способ – принять на веру тот факт, что пространство обладает физическим свойством передачи электромагнитных волн, и не слишком озадачиваться значением этого утверждения”.[358]

Поскольку фотоны излучения остаются в местах возникновения, в естественной системе отсчета, их судьба – не теряться в глубинах пространства, на что якобы указывают наблюдения из нашего положения во вселенной. Мы наблюдаем из расположения, движущегося вовнутрь на очень высоких скоростях, и наши наблюдения соответственно искажаются. Все фотоны остаются в пространстве, в котором распределена материя вселенной. Отсюда следует, что они обязательно должны войти в контакт и быть поглощенными материей. Тогда они преобразуются в тепловое движение или участвуют в процессе построения атома, посредством которого излучение превращается в материю. И лишь небольшая часть общего способна войти в космический сектор, появляясь там как “фоновое излучение” типа, обсужденного в главе 30.

2. Развивалась ли вселенная из примитивного состояния или оставалась в том же состоянии, в котором мы наблюдаем ее сейчас, в период всего своего существования?

Результаты развития теории на предшествующих страницах данного и предыдущих томов согласовываются с любой из альтернатив. Эволюция в каждом секторе начинается с материи в примитивном рассеянном состоянии. Но из этого не обязательно следует, что было время, когда вся материя пребывала именно в таком состоянии. При любом событии, даже если вселенная возникла в примитивном состоянии, теоретические выводы указывают, что со временем, чтобы существовать, она придет к равновесию, в котором пребывает сейчас.

3. Было ли у вселенной начало, или она существовала всегда?

Две части этого вопроса взаимно не исключают друг друга, как это может показаться. На вторую часть вопроса мы можем ответить утвердительно, но это не обязательно значит, что ответ на первую часть отрицательный. Такие слова, как “всегда” и “раньше”, подразумевают существование времени. “Всегда” значит “все время”. “Раньше” значит “в более раннее время”. Вселенная существовала всегда; то есть, она существовала все время, поскольку время существует лишь как составляющая этой физической вселенной.

В том смысле, в котором он задается, первая часть вопроса бессмысленна, поскольку подразумевается, что существование времени не зависит от существования вселенной. Имеет ли вопрос реальную значимость на основе чего-то иного, чем последовательность во времени, или нет, выходит за пределы данного труда.

4. В конце концов, дойдет ли вселенная до предела?

Все отдельные объекты в физической вселенной, включая Землю и Солнечную систему, имеют ограниченный срок жизни, и со временем их существование прекратится. Но в физической системе нет ничего, что могло бы прекратить существование вселенной в целом. Физическая вселенная – это замкнутый и самоподдерживающийся механизм. Она будет продолжаться на нынешней основе бесконечно до тех пор, пока не разрушится каким-то внешним воздействием. Вопрос о наличии внешнего воздействия будет обсуждаться позже.

5. Сотворена ли вселенная каким-то воздействием?

Развитие теории в данном труде не проливает свет на вопрос творения. Единственное, что существует в физической вселенной, – движение. Наша теория, в том виде, в каком она сейчас, определяет, что такое движение и что оно делает, а не откуда оно взялось или имеет ли оно вообще какое-то происхождение. Поскольку вселенная движения существует лишь как аспект движения, вселенная и время существуют одновременно. На этом основании вселенная существовала всегда, во все времена, несмотря на то, возникла ли она в результате акта творения или нет. Ни теория вселенной движения, ни многие доселе нераскрытые физические факты в период ее развития, не предлагают указания на то, происходило ли творение. Вопрос остается широко открытым, пока он волнует науку.

6. Целесообразна ли активность физической вселенной или она просто механистична?

Открытие, что физическая вселенная состоит целиком и полностью из конечного количества движения, означает, что она чисто механистична. Однако не исключается вероятность, что существование этой машины может иметь цель. Наше исследование не проливает свет на механизм, хотя прокладывает путь для изучения проблемы.

7. Является ли человеческая раса просто частью машины или играет независимую роль?

Традиционная наука подходит к этой проблеме с неуверенностью. Она изображает вселенную как строго механистичную, но вводит концепцию “наблюдателя”, присутствие которого, допускается, имеет значение в связи с результатом физических процессов. Новая информация, появившаяся в ходе развития теории вселенной движения и связанная с нашим пониманием взаимосвязи человеческой расы с физическом окружением, исследовалась посредством расширения физического исследования на нефизические сферы. Результат будет раскрыт в отдельной публикации.

8. Одиноки ли мы во вселенной, или где-то еще существует разумная жизнь?

Это извечный наболевший вопрос, вошедший в новую фазу после развития процессов коммуникации, которые, по крайней мере, потенциально, способны передавать и получать послания с далеких планет. Сейчас это животрепещущая тема обсуждения и размышления; были предприняты некоторые шаги к систематическому поиску свидетельства инопланетной жизни. Этот вопрос можно разделить на три пункта:

1. Имеются ли еще во вселенной места, физические условия которых пригодны для существования жизни?

2. Обязательно ли развивается жизнь в подходящих мест?

3. Там, где имеется жизнь, обязательно ли она развивается в разумную жизнь в самых благоприятных условиях?

Результаты, полученные из теории вселенной движения, позволяют дать положительный ответ на первый из трех пунктов. Как указывалось в главе 7, наши открытия указывают не только на существование огромного количества планетарных систем, но и на то, что планеты в системах распределяются на расстоянии от контролирующих их звезд в соответствие с Законом Боде (пересмотренным). Это значит, что огромное большинство систем включают, по крайней мере, одну планету внутри зоны обитаемости, пригодную для развития более высоких форм жизни.

Ввиду того, что результаты, сообщенные в данном труде, не распространяются на сферу биологии, они не предлагают ответы на два других пункта вопроса в целом. Однако они подтвердили статус постулатов теории вселенной движения как корректное определение физической вселенной. Если жизнь – физический феномен, тогда она тоже определяется этими постулатами. Таким образом, теория открывает простор к подходу к двум другим проблемам. Предварительное изучение данных линий включало распространение упомянутого физического исследования, упоминавшееся в ответе на вопрос 7.

9. Если во вселенной есть разумные существа, удастся ли нам когда-нибудь вступить в ними в контакт?

На нынешней стадии нашего исследования любой ответ на данный вопрос был бы чисто умозрительным.

10. Существует ли что-то кроме (то есть, независимо от) вселенной движения?

Возможно, это самый важный вопрос, который могут задавать представители человеческой расы. Многие люди, особенно тесно связанные с религией, будут склонны оспаривать такое допущение, имея в виду проблемы, связанные с их религиозными верованиями. Но мы можем предсказать следующее: если эти альтернативные вопросы тщательно исследовать, будет обнаружено, что они не имеют никакого значения до тех пор, пока мы не сможем утвердительно ответить на сам вопрос 10.

Традиционная наука предлагает отрицательный ответ. Она рассматривает пространство и время как составляющие основу или окружение, в котором существуют физические сущности, и в которой имеет место физическая активность. Согласно данной точке зрения, все существование происходит в пространстве и во времени. Из этого следует, что вне пространства и времени не может быть никакого существования. Превалирующее научное мнение таково: это бесспорный вывод. Более того, утверждается, что каждый факт, к которому у нас имеется доступ, можно резонно объяснить в терминах лишь физической вселенной, чего и следовало ожидать на основе предыдущих допущений.

Хотя признается, что на нынешней стадии знания таков вердикт науки, большинство ученых не приветствуют его. Огромное большинство исследователей имеют своего рода религиозные или философские убеждения о нефизическом существовании, от которых они не желают отказаться, какие бы убедительные доказательства не представила наука. Поэтому некоторые из них создали весьма затруднительную ситуацию. Как выражался дю Ной:

“Нельзя оспаривать, что сердце многих людей пребывает в состоянии конфликта между чисто разумной активностью мозга, основанной на прогрессе науки, и интуитивным религиозным я. Чем искреннее человек, тем напряженнее конфликт”.[359]

Факт, что прояснение физических взаимосвязей в нашем исследовании вселенной движения до распространения изучения на нефизическую сферу, имеет очень важное значение. Физические открытия явно разрушают то, что ранее казалось недоступным в связи с реальностью внешнего существования. Даже самого пристального рассмотрения того, что каждый факт имеет разумное объяснение в физических терминах, достаточно для демонстрации того, что надежность утверждения покоится полностью на субъективной оценке того, что составляет разумное объяснение каждого отдельного случая. Превалирующая научная позиция в связи со свидетельством нефизического существования сводится к отказу признавать любое свидетельство, говорящее в пользу такого существования. Отсюда следует, что научное непризнание вероятности существования вне физической вселенной не имеет под собой никакой основы кроме допущения, что все существование происходит в пространстве и во времени.

Во вселенной движения это не так. Пространство и время не являются контейнером для сущностей и феноменов этой вселенной; они – содержимое вселенной. Как только это понимается, препятствие на пути нефизического существования исчезает. Результаты нашего исследования демонстрируют, что физическая вселенная целиком и полностью состоит из определенного конечного количества конкретного вида движения. Тогда вопрос ставится так: Может ли существовать что-то другое, кроме количества такого вида движения?

Это проблема, которую можно исследовать посредством стандартных научных методов и техник. Мы не можем воспользоваться чисто дедуктивным методом, посредством которого выводили ответы на подобные вопросы внутри границ физической вселенной, даже после установления правомочности фундаментальных постулатов теории Обратной Системы, поскольку мы не уверены, что законы и принципы физической вселенной применимы к внешнему региону. Однако мы можем постулировать применимость ранее установленных принципов, которые не подвергаются никаким очевидным региональным ограничениям, и проверять надежность обычным способом. Делая это, мы пользуемся одним из многогранных инструментов индуктивного рассуждения: процессом экстраполяции. Мы осуществляем вид “выведения из опыта”, на котором основывалась научная теория до того, как школа “изобретательства” Эйнштейна и его последователей обрела контроль над научным сообществом.

Сначала мы допускаем правомочность Принципа Единообразия, определенного как Принцип (б) в перечне, приведенном в начале главы. Тогда этот принцип влечет за собой правомочность других пунктов в перечне, связанных с проблемой; конкретно, с рациональностью внешнего существования, принцип (а), и допущением, что все, что может существовать, существует, принцип (ж). Из наблюдения мы знаем, что движение может существовать. Наши наблюдения говорят лишь о том, что оно существует в определенной форме и в определенном конечном количестве. Но нет никакого указания на любой ограничивающий фактор, лимитирующий движение до этой формы и до этого количества. Следовательно, принцип (ж) говорит, что движение может существовать в других формах и в других количествах, если наша гипотеза применимости Принципа Единообразия к внешнему существованию правомочна.

Тогда, сформулировав гипотезу посредством экстраполяции принципов и взаимосвязей, установленных в физической вселенной, мы готовы проверять ее стандартным образом, посредством развития следствий гипотезы и сравнения их с наблюдением. Несмотря на научную точку зрения, что вся наблюдаемые феномены можно объяснить на чисто физической основе, быстро становится очевидным, что при проверке многие влияния нефизического существования, требуемые гипотезой единообразия, по существу, наблюдаемы. Их истинный статус как необъяснимых нефизических феноменов не осознается потому, что они сосуществуют со многими необъясненными физическими феноменами и не отличаются от подобных непонятных характеристик физического существования.

Открытия, связанные с распространением исследования физической вселенной на нефизический регион, слишком объемны, чтобы быть включенными в физические результаты, и будут описываться в отдельной публикации. Но было бы неправильно завершить обсуждение в данном томе без привлечения внимания к способу, посредством которого прояснение свойств физической вселенной создает арену для подтверждения реальности существования за пределами этой вселенной. Более полное понимание физического существования открывает двери к исследованию существования в целом, включая те нефизические сферы, которые оставлялись религии и связанным с ней областям мышления. Сейчас очевидно, что наш знакомый материальный мир – это не все существование, как вынуждает нас верить современная наука. Это лишь часть (возможно, очень небольшая часть) большего целого.

Www.e-puzzle.ru

[1] John, Laurie, Cosmology Now, Taplinger Publishing Co., New York, 1976, p. 85.

[2] Verschuur, Gerrit, Starscapes, Little, Brown and Co., Boston, 1977, p. 143.

[3] Shklovskii, I. S., Stars, W. H. Freeman & Co., San Francisco, 1978, p. 66.

[4] Struve, Otto, Elementary Asrronomy, Oxford University Press, New York, 1959, p. 296.

[5] Mitton, Simon, Exploring the Galaxies, Charles Scribner’s Sons, New York, 1976, p. 86.

[6] Gold and Hoyle, Paper 104, Paris Symposium on Radio Astronomy, edited by Ronald N. Bracewell, Stanford University Press, 1959.

[7] Verschuur, Gerrit, op. cit., p. 102.

[8] Harwit, Martin, Astrophysical Concepts, John Wiley & Sons, New York, 1973, p. 43.

[9] McCrea, W. H., Cosmology Now, edited by Laurie John, op. cit., p. 94.

[10] Bethe, Hans, Technology Review (MIT), June 1976.

[11] Pasachoff, Jay M., Astronomy Now, W. B. Saunders Co., Philadelphia, 1978, p. 135.

[12] Bok, Bart J., The Astronomer’s Universe, Cambridge University Press, 1958, p. 91.

[13] Irwin, John B., Sky and Telescope, Nov. 1973.

[14] Trimble, Virginia, Earth and Extraterrestrial Sciences, March. 1978.

[15] Hoyle, Fred, Frontiers of Astronomy, Harper & Bros., New York, 1955, p. 278.

4 Couper, Heather, 1978 Yearbook of Astronomy, p. 190.

5 Hartmann, William K., Astronomy: The Cosmic Journey, Wadsworth Publishing Co., Belmont, CA, 1978, p. 365.

6 Hershfeld, Alan, Sky and Telescope, Apr. 1980.

7 Trimble, Virginia, Earth and Extraterrestrial Sciences, March. 1978.

8 Hoyle, Fred, Frontiers of Astronomy, Harper & Bros., New York, 1955, p. 278.

9 Shklovskii, I. S., op. cit., p. 60.

10 Hartmann, William K., op. cit., p. 386.

11 Silk, Joseph, The Big Bang, W. H. Freeman & Co., San Franscisco, 1980, p. 177.

12 Rees, M. J., The State of the Universe, edited by G. T. Bath, The Clarendon Press, Oxford, 1980, p. 35.

13 Jastrow and Thompson, Astronomy, Fundamentals and Frontiers, 2nd edition, John Wiley & Sons, New York, 1974, p. 231.

1 Cudworth, K., Astronomical Journal, July 1976.

2 Freeman and Norris, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1981.

3 Darrow, Karl, Scientific Monthly, Mar. 1942

4 Hogg, Helen S., McGraw-Hill Encyclopedia of Science and Technology, 1982, p. 13-53.

5 Struve, Otto, Sky and Telescope, July 1955.

6 Greenstein, J. L., McGraw-Hill Encyclopedia, p. I3-49.

7 Pasachoff, Jay M., op. cit., p. 87.

8 Kirshner, Robert P., Scientific American, Dec. 1976.

9 Struve, Otto, Sky and Telescope, June 1960.

10 Hogg, Helen S., Encyclopedia Britannica, l5th edition, p. 17-605.

11 Hogg, Helen S., McGraw-Hill Encyclopedia of Science and Technology, 1982, p. 13-53.

12 Lohmann, W., Zeitschrift für Astrophysik, Aug. 1953.

13 Von Hoerner, Sebastian, Astrophysical Journal, Mar. 1957.

1 Inglis, Stuart J., Planets, Stars and Galaxies, 3rd edition, John Wiley & Sons, New York, 1961, p. 309.

2 Burnham, Robert, Jr., Burnham’s Celestial Handbook, Dover Publications, New York, 1978, p. 1294.

3 Shklovskii, I. S., op. cit., p. 110.

4 Aller, L. H., Encyclopedia Britannica, l5th edition, p. 17-600.

5 Ibid., p. 17-602.

6 Shklovskii, I. S., op. cit., p. 144.

7 Gamow, George, The Creation of the Universe, Viking Press, New York, 1952, p. 46.

8 Jastrow and Thompson, op. cit., p. 133.

9 Herbst and Assousa, Scientific American, Aug. 1979.

10 Kirshner, Robert P., Scientific American, Dec. 1976.

11 Shklovskii, I. S., op. cit., p. 225.

12 Maffei, Paolo, Monsters in the Sky, The MIT Press, 1980, p. 129.

1 Shklovskii, I. S., op. cit., p. 227.

2 Ibid., p. 186.

3 Ibid., p. 193.

4 Ibid., p. 109.

5 Mitton, Simon, op. cit., p. 89.

6 Inglis, Stuart J. Planets, Stars and Galaxies, 3rd edition, John Wiley & Sons, New York, 1961, p. 309.

7 Neugebauer and Leighton, Scientific American, Aug. 1968.

8 Wilson, Olin C., et al., Scientific American, Feb. 1981.

9 Baker and Fredrick, Astronomy, Ninth edition, Van Nostrand Reinhold Co., New York, 197 I , p. 393.

10 Kraft, Robert P., Scientific American, July 1959.

11 Bumham, Robert, Jr., op. cit., p. 590.

12 Harwit, Martin, op. cit,. pages 24 and 345.

[16] Lynden-Bell, Donald, Cosmology Now, op. cit., p. 50.

[17] Jastrow, Robert, Red Giants and White Dwarfs, Harper & Row, New York, 1967, p. 41 .

[18] Silk, Joseph, op. cit., p. 257.

[19] Maffei, Paolo, op. cit., p. 205.

[20] See, for instance, Hartmann, op. cit., p. 295.

[21] Eddington, Arthur, New Pathways in Science, University of Michigan Press, 1959, Chapter VII.

[22] Plavec, M. J., McGraw-Hill Encyclopedia, p. 13-118.

[23] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 165.

[24] Greenstein, J. L., Stellar Atmospheres, University of Chicago Press, 1960, p. 676.

[25] Bohlin, R. C., et al., Astrophysical Journal, Jan. 15, 1982.

[26] Jastrow and Thompson, op. cit., p. 182.

[27] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 194.

[28] Hartmann, William K., op. cit, p. 338.

[29] Jeans, James, The Universe Around Us, fourth edition, Cambridge University Press, 1947, p. 236.

[30] Allen, David, 1973 Yearbook of Astronomy.

[31] Underhill, Anne B., Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1968.

[32] Allen, David, 1973 Yearbook of Astronomy.

[33] Baker and Fredrick, op. cit., p. 372.

[34] Burnham, Robert, Jr., op. cit., p. 407.

[35] McLaughlin, Dean B., Sky and Telescope, May 1946.

[36] Hartmann, William K., op. cit., p. 334. Ibid., p. 1263.

[37] Ibid., p. 333.

[38] Burnham, Robert, Jr., op. cit., p. 995.

[39] Ibid., p. 1263.

[40] Bok, Bart J., Scientific American, Mar. 1981.

[41] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 207.

[42] Ibid., p. 215.

[43] Feynman, Richard, The Character of Physical Law, MIT Press, 1967, p. 30.

[44] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, Basic Books, New York, 1981 , p. 57.

[45] Allen, David K., 1981 Yearbook of Astronomy, p. 201.

[46] Hartmann, William K., op. cit., p. 337.

[47] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 214.

[48] Davis and Day, Water, Doubleday & Co., New York, 1961, p. 117.

[49] Basko, M. M., Annals of the New York Academy of Sciences, Feb 15, 1980.

[50] Hartmann, William K., op. cit., p. 209.

[51] News item, New Scientist, Apr. l I , 1974.

[52] Ebbighausen, E. G., Astronomy, Charles E. Merrill Books, Columbus, Ohio, 1966, p. 57.

[53] Bok and Bok. The Milky Way, 4th edition, Harvard University Press, 1974, p. 249.

[54] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 112.

[55] Struve, Otto, Sky and Telescope, Apr. 1960.

[56] Ebbighausen, E. G., op. cit., p. 76.

[57] Harris, W. E., Astronomical Journal, Dec. 1976.

[58] Burbidge, M. and G., Scientific American, June 1961.

[59] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, Basic Books, New York, 1981 , p. 57.

[60] Bok, Bart J., Scientific American, Mar. 1981.

[61] Larson, R. B., Nature, Mar. 3, 1972.

[62] Bok, Bart J., Scientific American, Mar. 1981.

[63] Larson, R. B., Nature, Mar. 3, 1972.

[64] Struve, Otto, Sky and Telescope, July 1955.

[65] Bok and Bok, op. cit., p. 97.

[66] Blitz, Leo, Scientific American, Apr. 1982.

[67] Wyatt, Stanley P. Principles of Astronomy, third edition, Allyn and Bacon, Boston, 1977, p. 562.

[68] News item. Sky and Telescope, Oct. 1975.

[69] Bok and Bok, op. cit., p. 160.

[70] Gold, Michael, Science 84, Mar. 1984.

[71] Hartmann, William K., op. cit., p. 284.

[72] Gamow, George, op. cit., p. 94.

[73] Wyatt, Stanley P., op. cit., p. 568.

[74] Verschuur, Gerrit, op. cit., p. 102.

[75] Ibid., p. 105.

[76] News item, Nature, July 12, 1974.

[77] Thackeray, A. D., The Magellanic Clouds, edited by Andre B. Muller, D. Reidel Publishing Co., Dordrecht, Holland, 1971, p. 14.

[78] Westerlund, Bengt, ibid., p. 31.

[79] Payne-Gaposchkin, Cecilia, ibid., p. 36.

[80] Oort, J. H., ibid., p. 189.

[81] Burnham, Robert, Jr., op. cit., p. 1546.

[82] Burbidge, M. and G., Scientific American, June 1961.

[83] Ibid., p. 347.

[84] Ibid., p. 105.

[85] Philip, A. G. D., Sky and Telescope, July 1978.

[86] Van den Bergh, Sidney, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1975.

[87] Harwit, Martin, Astrophysical Concepts, John Wiley & Sons, New York, 1973, p. 43.

[88] Kudritzki and Simon, Astronomy and Astrophysics, Dec. 1, 1978.

[89] Burbidge, M. and G., Scientific American, June 1961.

[90] Hunger, K., et al., Astronomy and Astrophysics, March I, 1981.

[91] Kaler, James B., Sky and Telescope, Feb. 1982.

[92] Liller and Liller, Scientific American, Apr. 1963.

[93] Burnham, Robert, Jr., op. cit., p. 2120.

[94] Liller and Liller, Scientific American, Apr. 1963.

[95] Abell, G. O., Astrophysical Journal, Apr. 1966.

[96] Burbidge, M. and G., Scientific American, June 1961.

[97] Pasachoff, Jay M., op. cit., p. 143.

[98] Aller and Liller, Nebulae and Interstellar Matter, edited by Middlehurst and Aller, Univ. of Chicago Press, 1968, p. 558.

[99] Smith and Aller, Astrophysical Journal, Mar. 1, 1971.

[100] Underhill, Anne B., Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1968.

[101] Greenstein, J. L., Scientific American, Jan. 1959.

[102] Greenstein, J. L., McGraw-Hill Encyclopedia, p. 14-633.

[103] Liebert, James, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1980.

[104] Stothers, Richard, Astronomical Joumal, Dec. 1966.

[105] Greenstein, J. L., Astronomical Journal, May, 1976.

[106] Greenstein, J. L., Astronomical Journal, May, 1976.

[107] Shipman, H. L., Astrophysical Journal, Feb. 15, 1979.

[108] Burbidge, M. and G., Scientific American, June 1961.

[109] Greenstein, J. L., Stellar Atmospheres, op. cit., p. 689.

[110] Van Horn, H. M., Physics Today, Jan. 1979.

[111] Liebert, James, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1980.

[112] Liebert, James, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1980.

[113] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 198.

[114] Aller and Liller, op. cit., p. 483.

[115] Kraft, Robert P., Scientific American, Apr. 1962.

[116] Ebbighausen, E. G., op. cit., p. 101.

[117] McLaughlin, Dean B., Stellar Atmospheres, J. L. Greenstein, editor, op. cit., p. 640.

[118] Там же, p. 593.

[119] Kraft and Luyten, Astrophysical Journal, Oct. l, 1965.

[120] Joy, A. H., Stellar Atmospheres, J. L. Greenstein, editor, op. cit., p. 668.

[121] Burnham, Robert, Jr., op. cit., p. 225.

[122] Joy, A. H., op. cit., p. 666.

[123] Haro, Guillermo, Non-Stable Stars, edited by G. H. Herbig, Cambridge University Press, 1957, p. 26.

[124] Burnham, Robert, Jr., op. cit., p. 174.

[125] Ibid., p. 123.

[126] Warner, Brian, Sky and Telescope, Nov. 1973.

[127] Burnham, Robert, Jr., op. cit. p. 928.

[128] McLaughlin, Dean B., Sky and Telescope, May 1946.

[129] Ibid., p. 218.

[130] Schatzman, E, Stellar Structure, edited by Aller and McLaughlin, Univ. of Chicago Press, 1965, p. 329.

[131] Van Horn, H. M., Physics Today, Jan. 1979.

[132] Joy, A. H., op. cit., p. 672.

[133] Gallagher and Starrfield, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1978.

[134] McLaughlin, Dean B., Stellar Atmospheres, op. cit., p. 647.

[135] Walker, Marshall, The Nature of Scientific Thought, Prentice-Hall, Englewood Cliffs, N.J., 1963, p. 132.

[136] Davies, Paul, The Runaway Universe, Harper & Row, New York, 1978, p. 159.

[137] Jeans, James, op. cit., p. 279.

[138] Ibid., p. 281.

[139] Маффеи 1 – эллиптическая галактика в созвездии Кассиопея. Маффеи 2 – промежуточная спиралевидная галактика. Названы по имени открывателя Паоло Маффеи. Открыты в 1968 году.

[140] Couper, Heather, 1978 Yearbook of Astronomy, p. 190.

[141] Gorenstein and Tucker, Scientific American, Nov. 1978.

[142] Neugebauer and Becklin, Scientific American, Apr. 1973.

[143] Gorenstein and Tucker, Scientific American, Nov. 1978.

[144] Schorn, Ronald A., Sky and Telescope, Feb. 1984.

[145] Branch, David, Astrophysical Journal, Sept. 15, 1981.

[146] Kirshner, Robert P., Scientific American, Dec. 1976.

[147] Minkowski, R., Nebulae and Interstellar Matter, edited by Middlehurst and Aller, op. cit., p. 629.

[148] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 297.

[149] Ibid., p. 226.

[150] Ibid., p. 226.

[151] Kowal, Charles T., Astronomical Journal, Dec. 1968.

[152] Poveda and Woltjer, Astronomical Journal, Mar. 1968.

[153] Shklovskii, I. S., op. cit., p. 257.

[154] Minkowski, R., op. cit., p. 652.

[155] Ibid., p. 658.

[156] Minkowski, R., Nebulae and Interstellar Matter, edited by Middlehurst and Aller, op. cit., p. 629.

[157] Mitton, Simon, The Crab Nehula, Charles Scribner’s Sons, New York, 1978, p. 42.

[158] Ibid.. p. 56.

[159] Shklovskii. I. S., op. cit., p. 270.

[160] Poveda and Woltjer, Astronomical Journal, Mar. 1968.

[161] Smith, F. G., Pulsars, Cambridge University Press, 1977, p. 9.

[162] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, op. cit,. p. 243.

[163] Ibid.. p. 327.

[164] Hoyle, Fred, From Stonehenge to Modern Cosmology, W. H. Freeman & Co., San Francisco, 1972, p. 62.

[165] Shklovsky, I. S., Publications of the Astronomical Society of the Pacific, Apr.-May 1980.

[166] Smith, F. G., op. cit., p. 220.

[167] Ibid., p. 169.

[168] News item, Sky and Telescope, Dec. 1979.

[169] Smith, F. G., op. cit., p. 229.

[170] Ibid., p. 228.

[171] Ibid., p. 9l.

[172] Ibid., p. 103.

[173] Manchester and Taylor, Pulsars, W. H. Freeman & Co., San Francisco, 1977, p. 226.

[174] Smith, F. G., Nature, Dec. 5, 1970.

[175] Manchester and Taylor, op. cit., p. 15.

[176] Taylor and Manchester, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1977.

[177] Manchester and Taylor, op. cit., p. l8.

[178] Ibid., p. 6.

[179] Thome, Kip S., Scientific American, Dec. 1974.

[180] Ruderman, M., Annals of the New York Academy of Sciences, Feb. 15, 1980.

[181] Smith, F. G., Pulsars, op. cit., p. 171.

[182] Burbidge and Burbidge, Quasi-Stellar Objects, W. H. Freeman & Co., San Francisco, 1967, p. 52.

[183] Mitton, Simon, Exploring the Galaxies, op. cit., p. 179.

[184] Bok and Bok, op. cit., p. 168.

[185] Burbidge and Burbidge, Quasi-Stellar Objects, W. H. Freeman & Co., San Francisco, 1967, p. 52.

[186] Shklovskii, I. S., Stars, op. cit., p. 256.

[187] Moore and Stockman, Astrophysical Journal, Jan. l, 1981.

[188] Mitton, Simon, Exploring the Galaxies, op. cit., p. 108.

[189] Ibid., p. 180.

[190] Mason and Cordova, Sky and Telescope, July 1982.

[191] Fabian, Andrew C., Earth and Extraterrestrial Sciences, Feb. 1973.

[192] Giacconi, R, quoted by Fabian, ibid.

[193] Fabian and Pringle, New Scientist, Feb. 7, 1974.

[194] Hartmann, William K., op. cit., p. 371.

[195] Kylafis, N. D., et al., Annals of the New York Academy of Sciences, Feb 15, 1980.

[196] Kylafis, N. D., et al., Annals of the New York Academy of Sciences, Feb 15, 1980.

[197] Holt and McCray, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1982.

[198] Shklovskii, I. S., Stars, op. cit., p. 384.

[199] Gursky and Van den Heuvel, Scientific American, Mar. 1975.

[200] Shklovskii, I. S., Stars, op. cit., p. 400.

[201] News Item, Nature, Jan. 26, 1973.

[202] Cocke, W. J., et al., Nature, Sept. 26, 1970.

[203] Radhakrishnan, V., et al., Nature, Feb. l, 1969.

[204] Holt and McCray, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1982.

[205] Holt and McCray, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1982.

[206] Giacconi, R., Physics Today, May 1973.

[207] Shklovskii, I. S., Stars, op. cit., p. 244

[208] Charles and Culhane, Scientific American, Dec. 1975.

[209] Rothchild, R. E., Earth and Extraterrestrial Sciences, Mar. 1979.

[210] Charles and Culhane, Scientific American, Dec. 1975.

[211] Giacconi, R., Scientific American, Feb. 1980.

[212] Mitton, Simon, The Crab Nebula, op. cit., p. 172.

[213] Giacconi, R., Scientific American, Feb. 1980.

[214] Gorenstein and Tucker, Scientific American, Nov. 1978.

[215] Giacconi, R., Scientific American, Feb. 1980.

[216] Giacconi, R., Scientific American, Feb. 1980.

[217] Giacconi, R., Scientific American, Feb. 1980.

[218] Giacconi, R., Scientific American, Feb. 1980.

[219] Verschuur, Gerrit, Starscapes, op. cit., p. 171.

[220] Weymann, R. J., Scientific American, Jan. 1969.

[221] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, op. cit., p. 23.

[222] Jastrow and Thompson, op. cit., p. 254.

[223] Strittmatter and Williams, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1976.

[224] Feynman, Richard, op. cit., p. 155.

[225] Gorenstein and Tucker, Scientific American, Nov. 1978.

[226] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, op. cit., p. 244.

[227] Shklovskii, I. S., Stars, op. cit., p. 288.

[228] Mitton, Simon, Exploring the Galaxies, op. cit., p. 135.

[229] Bahcall and Hills, Astrophysical Journal, Feb. 1, 1973.

[230] Jastrow and Thompson, op. cit., p. 254.

[231] News Item, Nature, Sept. 7, 1968.

[232] Bohuski and Weedman, Astrophysical. Journal, Aug. 1, 1979.

[233] Hewish, A., Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1970.

[234] Verschuur, Gerrit, Starscapes, op. cit., p. 116.

[235] Arp, Halton, Astrophysical Journal, May 1967.

[236] Arp, Halton, private communication.

[237] Hogg, D. E., Astrophysical Journal, Mar. 1969.

[238] Macdonald and Miley, Astrophysical Joumal, Mar. I , 1971 .

[239] Kellerman, K. I., Astronomical Journal, Sept. 1972.

[240] Strittmatter and Williams, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1976.

[241] Burbidge and Burbidge, op. cit., Chapter 3.

[242] Burbidge and O’Dell, Astrophysical Journal, Dec. 15, 1972.

[243] Miller, Joseph S., Publications of the Astronomical Society of the Pacific, Dec. 8l-Jan. 82.

[244] Rieke and Lebofsky, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1979.

[245] Stein, W. A., et al., Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1976.

[246] Stein, W. A., et al., Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1976.

[247] Disney and Veron, Scientific American, Aug. 1977.

[248] Shipman, H. L., Black Holes, Quasars, and the Universe, Houghton Mifflin Co., Boston 1980, p. 215.

[249] Sandage, Allan R., Astrophysical Journal, Nov, 15, 1972.

[250] Burbidge and O’Dell, Astrophysical Journal, Dec. 15, 1972.

[251] News item, Sky and Telescope, Jan. 1982.

[252] Faber and Gallagher, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1979.

[253] Toomre and Toomre, Scientific American, Dec. 1973.

[254] Dufour and Van den Bergh, Sky and Telescope, Nov. 1978.

[255] Jastrow and Thompson, op. cit., p. 240.

[256] Gursky and Schwartz, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1977.

[257] Metz, William D., Science, Sept. 2l, 1973.

[258] Bond and Sargent, Astrophysical Journal Letters, Nov. I, 1973.

[259] Kristian, Jerome, Astrophysical Journal, Jan. 15, 1973.

[260] Metz, William D., Science, Sept. 2l, 1973.

[261] Kristian, Jerome, Astrophysical Journal, Jan. 15, 1973.

[262] Kellerman, K. I., Annals of the New York Academy of Sciences, Feb. 15, 1980.

[263] Hey, J. S., The Evolution of Radio Astronomy, Neale Watson Academic Publications, New York, 1973, p. 169.

[264] Shipman, H. L., Black Holes, op. cit., p. 204.

[265] Fanti, R., et al., Astronomy and Astrophysics, Apr. 1, 1973.

[266] Weymann, R. J., Scientific American, Jan. 1969.

[267] Verschuur, Gerrit, Starscapes, op. cit., p. 157.

[268] Shipman, H. L., Black Holes, op. cit., p. 180.

[269] Mitton, Simon, Exploring the Galaxies, op. cit., p. I 12.

[270] Hartmann, William K., op. cit., p. 290.

[271] Ibid., p. 374.

[272] Ibid., p. 375.

[273] Hoyle, Fred, Galaxies, Nuclei, and Quasars, Harper & Row, New York, 1965, p. 4.

[274] Rogstad and Ekers, Astrophysical Journal, Aug. 1969.

[275] Mitton, Simon, Exploring the Galaxies, op. cit., p. 107.

[276] Arp, Halton, Astrophysical Journal, May 1967.

[277] Burbidge and Burbidge, Nature, Oct. 4, 1969.

[278] Sandage, Allan R., Scientific American, Nov. 1964.

[279] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, op. cit., p. 145.

[280] Weedman, Daniel, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1977.

[281] Neugebauer and Becklin, Scientific American, Apr. 1973.

[282] Maffei, Paolo, op. cit., p. 288.

[283] Weymann, R. J., Scientific American, Jan. 1969.

[284] Mitton, Simon, Exploring the Galaxies, op. cit., p. 120.

[285] Mitton, Simon, 1973 Yearbook of Astronomy.

[286] Gursky and Schwartz, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1977.

[287] Weymann, R. J., Scientific American, Jan. 1969.

[288] Weedman, Daniel, Annual Review of Astronomy and Astrophysics, 1977.

[289] Maffei, Paolo, op. cit., p. 288.

[290] Clark, George W., Scientific American, Oct. 1977.

[291] Leventhal and MacCallum, Scientific American, July 1980.

[292] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, op. cit., p. 146.

[293] Ibid., p. 147.

[294] Einstein, Albert, The Structure of Scientific Thought, edited by E. H. Madden, Houghton Mifflin Co., Boston, 1960, p. 82.

[295] Feynman, Richard, op. cit., p. 156.

[296] Ibid., p. 171.

[297] Shipman, H. L., Black Holes, op. cit., p. 19.

[298] Ibid., p. 16.

[299] Ibid.. p. 63.

[300] Ibid., p. 98.

[301] Ibid., p. 66.

[302] Einstein, Albert, The Structure of Scienlific Thought, edited by E. H. Madden, Houghton Mifflin Co., Boston, 1960, p. 82.

[303] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, op. cit., p. 244.

[304] Burbidge, Geoffrey, Sky and Telescope, Sept. 1983.

[305] Davies, Paul, Science Digest, Sept. 1983.

[306] Dingle, Herbert, A Century of Science, Hutchinson’s Publications, London, 1951 , p. 315.

[307] Heisenberg, Werner, Physics and Philosophy, Harper & Bros., New York, 1958, p. 129.

[308] Andrade, E. N. DaC., An Approach ro Modern Physics, G. Bell & Sons, London, 1959, p. 134.

[309] Heisenberg, Werner, Philosophic Problems of Nuclear Science, Pantheon Books, New York, 1952, p. 55.

[310] Margenau, Henry, Quantum Theory. Vol. I, edited by D. R. Bates, Academic Press, New York, 1961 , p. 6.

[311] Feynman, Richard, op. cit., p. 129.

[312] Heisenberg, Werner, op. cit., p. 38.

[313] Bridgman, P. W., Reflections of a Physicist, Philosophical Library, New York, 1955, p. 186.

[314] Maffei, Paolo, Beyond rhe Moon, MIT Press, Cambridge, Mass., 1978, p. 301.

[315] Jastrow, Robert, Red Giants and White Dwarfs, Harper & Row, New York, 1967, p. 41 .

[316] Datrow, Karl, Scientific Monthly, Mar. 1942.

[317] News item, New Scientist, Oct. 17, 1968.

[318] Harwit, Martin, Cosmic Discovery, op. cit,. p. 243.

[319] Smith, F. G., Pulsars, Cambridge University Press, 1977, p. 9.

[320] Thome, Kip S., Scientific American, Dec. 1974.

[321] Davies, Paul, The Runaway Universe, op. cit., p. 33.

[322] Larson, Dewey B., The Neglected Facts of Science, North Pacific Publishers, 1982, p. 58.

[323] Bondi, Hermann, Cosmology Now, op. cit., p. 11.

[324] Jastrow and Thompson, op. cit., p. 259.

[325] Ibid., p. 271.

[326] Bahcall, J. N., Astronomical Joumal, May 1971.

[327] Lovell, Bemard, Cosmology Now, op. cit., p. 8.

[328] Alfven, H., Worlds-Antiworlds, W. H. Freeman & Co., San Francisco, 1966, p. 100.

[329] Silk, Joseph, op. cit., p. 61.

[330] Feynman, Richard, op. cit., p. 155.

[331] Sciama, Dennis, Cosmology Now, op. cit., p. 67.

[332] McCrea, W. H., ibid., p. 91.

[333] Shipman, H. L., Black Holes, op. cit., p. 256.

[334] Davies, Paul, The Edge of Infinity, Simon and Schuster, New York, 1981, p. 137.

[335] Spitzer, Lyman, Jr., Searching Between the Stars, Yale University Press, 1982, p. 5.

[336] Calder, Nigel, The Violent Universe, The Viking Press, New York, 1969, p. 121.

[337] Rees, Martin, Cosmology Now, op. cit., p. 129.

[338] Kuhn, Thomas, The Structure of Scientific Revolutions, University of Chicago Press, 1962, p. 67.

[339] Lovell, Bernard, Cosmology Now, op. cit., p. 7.

[340] Verschuur, Gerrit, The Invisihle Universe, Springer-Verlag, New York, 1974, p. 139.

[341] Kellerman, K. 1., Physics Today, Oct. 1973.

[342] Feynman, Richard, op. cit., p. 160.

[343] Ibid., p. 171.

[344] Burbidge, Geoffrey, Sky and Telescope, Sept. 1983.

[345] Shapiro, Irwin, Technology Review (MIT), Dec. 1975.

[346] Walker, Marshall, op. cit., p. 28.

[347] McVittie, G. C., General Relativity and Cosmology, Chapman & Hall, London, 1956, p. 5.

[348] Heisenberg, Werner, Physics and Philosophy, Harper & Bros., New York, 1958, p. 129.

[349] Heisenberg, Werner, Physics and Beyond, Harper & Row, New York, 1971, p. 123.

[350] Heisenberg, Werner, Philosophic Problems of Nuclear Science, op. cit., p. 55.

[351] Waismann, F., Turning Points in Physics, Interscience Publishers, New York, 1959, p. 154.

[352] Bridgman, P. W., op. cit., p. 93.

[353] Lindsay, R. B., The Role of Science in Civilization, Harper & Row, New York, 1963, p. 84.

[354] Walker, Marshall, op. cit., p. 6.

[355] du Nouy, P. L., The Road to Reason, Longmans Green & Co., New York, 1949, page20.

[356] Ford, K. W., Scientific American, Dec. 1963.

[357] Ford, K. W., The World of Elementary Particles, Blaisdell Publishing Co., New York, 1963, p. 214.

[358] Einstein and Infeld, The Evolution of Physics, Simon & Schuster, New York, 1938, p. 159.

[359] du Nouy, P. L., Between Knowing and Believing, David McKay Co., New York, 1966, p. 239.

Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 167; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 23 24 25 26 27 28 29 30 3132

Мы поможем в написании ваших работ!