Справочные и периодические издания 2 страница
(32) Так погиб Пероз и все персидское войско. Тот, кто не свалился в ров, попал в руки врагов. (33) С тех пор у персов существует закон, запрещающий вести на чужой земле стремительное преследование врага, даже если тот бежит от них изо всех сил. (34) Те персы, которые не пошли в поход вместе с Перозом и остались в своей земле, избрали себе царем младшего сына Пероза Кавада, единственного оставшегося в живых[33]. (35) Тогда персы оказались данниками эфталитов и были ими до тех пор, пока Кавад, укрепив свою власть, не счел более нужным платить им ежегодную дань. Два года находились персы под властью этих варваров[34].
V. Впоследствии Кавад, помимо того, что правил, прибегая к насилию, ввел в государственную жизнь свои новшества и, между прочим, издал закон, предписывающий, чтобы женщины у персов были общими[35]. Это многим пришлось совсем не по душе. Поэтому они восстали против него, отрешили его от власти и, заключив в оковы, держали под стражей. (2) Царем они избрали себе брата Пероза Власа[36], поскольку, как было сказано, у Пероза больше не осталось потомков мужского рода, а у персов не в обычае возводить на царство частного человека, разве что царский род совершенно прекратится. (3) Влас, приняв власть, собрал знатных персов и стал совещаться с ними относительно участи Кавада, ибо большинству не хотелось, чтобы этот человек был казнен. (4) Много было высказано мнений в пользу того и другого предложений. Тогда вышел один из влиятельных персов, по имени Гусанастад, по чину ханаранг (у персов это как бы стратиг[37]), имевший под своим управлением отдаленные области Персии, расположенные на границе с землей эфталитов, и показал нож, которым персы обычно подрезают ногти и который имеет длину с человеческий палец; а ширину — меньше трети пальца. (5) «Видите, — сказал он, — как короток этот нож. Его, однако, вполне достаточно, чтобы совершить сейчас дело, с которым, да будет вам известно, любезные персы, немного спустя не смогут справиться и двадцать тысяч одетых в панцири мужей». (6) Так он сказал, намекая на то, что если они не уничтожат Кавада, то тот, оставшись в живых, вскоре доставит персам немало хлопот. (7) Но они совсем не хотели предавать смерти человека царской крови и решили заключить его в крепость, которую называли Замком забвения. (8) О том, кто попадал сюда, закон запрещал в дальнейшем упоминать, и смерть была наказанием тому, кто произнесет его имя. Потому‑то этот замок и получил у персов такое название[38]. (9) Лишь однажды, как гласит «История армян»[39], закон о Замке забвения был у персов нарушен и вот каким образом.
|
|
|
(10) Некогда между персами и армянами происходила непримиримая тридцатидвухлетняя война. У персов царем был в то время Пакурий[40], у армян — Аршак из рода Аршакидов[41]. В ходе этой продолжительной войны обе стороны понесли большой урон, особенно же армяне. (11) Из‑за крайнего недоверия друг к другу ни те, ни другие не хотели начать переговоры о мире. В это время персам пришлось вести войну с какими‑то другими варварами, живущими недалеко от армян. (12) Армяне, стремясь показать свое расположение к персам и желание заключить с ними мир, решили напасть на земли этих варваров, предварительно сообщив об этом персам. (13) Неожиданно напав на них, они перебили почти всех зрелых мужчин. Пакурий, очень обрадованный этим событием, послал к Аршаку нескольких близких себе людей и, дав ему гарантии в личной безопасности, пригласил к себе. (14) Когда Аршак прибыл к нему, Пакурий оказал ему особые знаки расположения и держался с ним на равных, как с братом. (15) Получив от Аршака самые страшные клятвы и сам так же поклявшись ему в том, что впредь персы и армяне будут друзьями и союзниками, он тотчас отпустил его на родину.
|
|
|
(16) Немного времени спустя кто‑то оклеветал Аршака, будто он замышляет переворот. Поверив этому, Пакурий вновь пригласил его к себе под предлогом, что ему надо посоветоваться с ним о важных делах. (17) Тот без промедления прибыл к нему в сопровождении нескольких храбрейших армян. Среди них был Васикий, его военачальник и советник, отличавшийся исключительной храбростью и благоразумием. (18) Тотчас Пакурий принялся бранить и порицать обоих, Аршака и Васикия, что они, презрев клятвы, так быстро дошли до измены. Те это упорно отрицали, с клятвами заверяя, что ни о чем подобном они не помышляли. (19) Сначала Пакурий содержал их под стражей, не оказывая никакого почета, затем обратился к магам за советом, как ему поступить с ними. Маги сочли несправедливым осуждать людей, отрицающих преступление и явно не изобличенных, но указали способ вынудить Аршака обнаружить свою вину. (21) Они предложили, чтобы пол царского шатра покрыли наполовину персидской, наполовину армянской землей. Царь так и поступил. (22) Тогда маги, совершив магические обряды над всем шатром, велели царю походить в нем вместе с Аршаком, упрекая его при этом в нарушении заключенного и скрепленного клятвами договора. (23) Маги тоже должны были присутствовать при разговоре: таким образом они явились бы свидетелями всех его речей. Пакурий тотчас же послал за Аршаком и в присутствии магов стал вместе с ним прохаживаться по шатру, допытываясь у него, ради чего он пренебрег клятвами и пытается вновь подвергнуть невыносимым бедствиям и персов, и армян. (24) Пока разговор происходил в том месте, которое было покрыто землей, взятой из Персии, Аршак все отрицал и заверял самыми страшными клятвами, что он верный раб Пакурия. (25) Когда же в ходе разговора он дошел до середины шатра, готовый вступить на землю из Армении, он, побуждаемый неведомой силой, внезапно стал более смелым в речах, не удерживая уже более от угроз в адрес Пакурия и персов, но заявляя, что отомстит им за нанесенное оскорбление, как только обретет свободу. (26) Такие речи с подобающей юноше дерзостью он произносил, когда шел по этой части шатра до тех пор, пока не вступил на насыпь из персидской земли. Тогда он вновь завел свою прежнюю песню, начал умолять и произносить жалобные речи. (27) Когда же он опять вступал на армянскую землю, снова пускался в угрозы. Таким образом много раз происходила в нем подобная перемена то в ту, то в другую сторону, так что он ничего не скрыл из своих тайн. (28) Тогда уже маги признали его виновным, нарушившим договор и клятвы. С Васикия Пакурий велел содрать кожу, сделать из нее мешок, набить мякиной и повесить на высоком дереве. (29) Что же касается Аршака, то убить его, человека царской крови, он никак не решался и заключил его в Замок забвения.
|
|
|
|
|
|
(30) Какое‑то время спустя один армянин[42], из числа очень близких Аршаку людей, сопровождавший его в Персию, принял участие в походе против какого‑то варварского племени. Этот человек на глазах самого Пакурия отличился в произошедшем сражении и оказался истинным виновником одержанной персами победы. (31) Поэтому Пакурий удостоил его права просить, о чем он пожелает, утверждая, что ни в чем не будет ему отказа. (32) Тот же ничего не стал просить для себя, кроме возможности один день послужить Аршаку, как ему хочется. (33) Просьба эта была очень неприятна царю, ибо ему при этом надо было нарушить древний закон, однако, чтобы сохранить верность данному слову, он согласился исполнить просьбу. (34) Когда, по велению царя, этот армянин оказался в Замке забвения, он приветствовал Аршака, оба они обняли друг друга, проливая сладкие радостные слезы. Оплакивая судьбу, они с трудом могли оторваться друг от друга. (35) Когда, вдоволь наплакавшись, прекратили они свои стенания, армянин омыл Аршака, со всем тщанием привел его в порядок, надел на него царское одеяние и поместил на соломенное ложе. (36) Тогда Аршак стал по‑царски, как привык делать раньше, угощать присутствующих. (37) Во время пира за кубком вина было сказано много речей, понравившихся Аршаку; много другого, доставившего ему радость, случилось тогда. Пирушка затянулась до ночи; исполненные огромной радости от взаимного общения, они с тру дом расстались, упоенные наслаждением. (38) Говорят, что тогда Аршак сказал, что провел сладчайший из дней с самым дорогим ему человеком и что после этого у него нет желания выносить тяготы жизни. (39) Сказав это, он поразил себя ножом, украденным нарочно для того во время пира, и так и ушел из мира людей. (40) Так излагает армянское повествование историю Аршака, которую я только что рассказал, и то, как был нарушен закон о Замке забвения. Мне же надлежит возвратиться туда, где я прервал свое повествование.
VI. Когда Кавад был заключен в крепость, попечение о нем имела его жена[43]: она приходила к нему и доставляла ему все необходимое. Начальник тюрьмы принялся соблазнять ее, так как она отличалась удивительно красивой наружностью. (2) Кавад, узнав об этом со слой самой жены, повелел ей отдаться этому человеку, как только тот пожелает. Когда же начальник тюрьмы сошелся с этой женщиной, он безоглядно влюбился в нее, можно сказать, обезумел от любви. (3) С того времени он позволял ей приходить к мужу, когда ей будет угодно, и уходить от него, не встречая никаких препятствий. (4) Среди знатных персов был некто по имени Сеос[44], безгранично преданный друг Кавада, который поселился недалеко от крепости, выжидая удобного момента, чтобы каким‑либо образом вызволить его оттуда. (5) Через жену он дал знать Каваду, что недалеко от крепости для него готовы лошади и люди, и точно указал ему это место. (6) Как‑то с наступлением ночи Кавад убедил жену отдать ему свою одежду, а самой переодеться в его одеяние и остаться вместо него в тюрьме там, где он обычно находился, (7) Так Кавад вышел из заключения. Те, на кого была возложена охрана, приняли его за его жену и потому не решились остановить его или как‑то побеспокоить. (8) С наступлением дня, увидев в комнате эту женщину в одежде мужа и совершенно ни о чем не догадываясь, они сочли, что там находится сам Кавад. Заблуждение их продолжалось несколько дней, Кавад между тем был уже далеко. (9) Что случилось с его женой, когда обман открылся, и каким образом она была наказана, точно сказать не берусь, так как персы в данном случае не согласны между собой. Поэтому я это опускаю.
(10) Кавад, никем не замеченный, вместе с Сеосом прибыл к гуннам‑эфталитам. Их царь выдал за Кавада свою дочь[45] и вместе с ним как с зятем послал против персов весьма значительное войско. (II) Персы с этим войском сражаться решительно не захотели, но бежали кто куда. (12) Прибыв в область, которой управлял Гусанастад, Кавад сказал кому‑то из приближенных, что сделает ханарангом того человека, который первым из персов явится к нему в этот день с желанием служить ему. (13) Произнеся это, он тотчас раскаялся в своих словах, так как вспомнил о законе, предписывающем персам не жаловать должности лицам посторонним, но только тем, кому данная почесть подобает по праву рода. (14) Его взволновало, как бы тот, кто первым явится к нему, не оказался бы не состоящим в родстве с теперешним ханарангом, и ему пришлось бы, чтобы сохранить справедливость, нарушить закон. (15) Такие мысли овладели им, но судьба распорядилась так, что ему удалось быть справедливым, не нарушив при этом закон. Ибо первым пришел к нему молодой человек по имени Адергудунвад[46], приходившийся родственником Гусанастаду и отличавшийся особыми дарованиями в военном деле. (16) Он первый обратился к Каваду как к владыке, простерся перед ним ниц как перед царем и просил распоряжаться им по своему усмотрению как своим рабом. (17) Без особого труда Кавад овладел дворцом и, захватив Власа, покинутого своими защитниками, ослепил его тем способом, каким персы обычно ослепляют преступников: кипятят масло и еще кипящее заливают его в широко открытые глаза или же, накалив докрасна иглу, пронзают ею глазное яблоко[47]. И впредь он держал Власа, управлявшего персами в течение двух лет, под стражей. (18) Гусанастада он предал смерти, а вместо него назначил на должность ханаранга Адергудунвада. Сеосу же он тотчас пожаловал чин адрастадаран салана[48]; это означало, что он стал главным над всеми должностными лицами, а также над всеми войсками. (19) Сеос был первым и единственным, кто имел эту должность: ни прежде, ни впоследствии никто на нее не назначался. Кавад укрепил свою власть и незыблемо хранил ее. Ибо в проницательности и деятельности он не уступал никому.
VII. Некоторое время спустя Кавад, не имея возможности вернуть царю эфталитов деньги, которые он был ему должен, попросил римского автократора Анастасия[49] одолжить ему эту сумму[50]. Тот, собрав на совещание не которых из своих придворных, спросил у них, нужно ли ему это делать. (2) Они не советовали ему вступать в эту сделку, указывая, что невыгодно укреплять дружбу [исконных] врагов с эфталитами и что гораздо выгоднее [для римлян] ссорить их между собой[51]. (3) Поэтому Кавад безо всякой иной причины решил начать войну со всей поспешностью и, предупреждая молву о своем появлении, вторгся в Армению. Много награбив в результате набега[52], он неожиданно подошел к расположенному в Месопотамии городу Амиде и приступил к его осаде, хотя уже была зима[53]. (4) Амидяне, жившие в мире и при благоприятном течении дел, не имели у себя солдат и вообще не были подготовлены к войне, однако они нисколько не хотели уступать неприятелю и, сверх ожидания, стойко переносили опасности и нужду.
(5) Был у сирийцев в это время некий праведник по имени Иаков, который ревностно предавался религии[54]. Много лет назад он уединился в местечке Ендиелон, расположенном в дне пути от Амиды, чтобы там без каких‑либо помех он мог предаваться благочестию. (6) Местные жители, идя навстречу ему в его стремлении, обнесли его убежище изгородью, но не сплошной, а с промежутками между планками, так, чтобы приходящим можно было видеть его и беседовать с ним. (7) Сверху ему сделали небольшой навес, защищавший его от дождя и снега. С давних пор этот человек жил здесь, не отступая ни перед жарой, ни перед стужей. Питался он кое‑как растениями, да и те привык употреблять не каждый день, а с большими промежутками времени. (8) Этого Иакова увидели некоторые из эфталитов[55], совершавших набеги на окрестности. Тотчас натянув луки, они хотели поразить его стрелами. Но руки у всех низ оцепенели, и они уже не могли действовать луками. (9) Когда слух об этом, облетев все войско, дошел до Кавада, он захотел убедиться во всем своими собственными глазами, и, увидев, так же как и находившиеся при нем персы, пришел в великое изумление и стал умолять Иакова отпустить варварам их вину. Одним лишь словом отпустил он им их прегрешения, и страдания людей прекратились. (10) Кавад предложил Иакову просить у него чего он только ни пожелает, думая, что он попросит у него много денег, и с некоторым хвастовством добавил, что ни в чем ему не будет отказа. (11) А тот попросил пожаловать ему тех людей, которые в ходе этой войны, спасаясь бегством, явятся к нему. Кавад эту просьбу полностью исполнил я в качестве гарантии дал охранную грамоту. Как и следовало ожидать, многие стекались сюда отовсюду и здесь спаслись, ибо дело это получило большую огласку. Вот что там произошло.
(12) Тем временем Кавад, осаждая Амиду, на протяжении всей городской стены пустил в ход тараны. Амидяне же отражали удары головы тарана при помощи наискось опущенных балок[56]. Кавад не прекращал осады до тех пор, пока не понял, что таким путем ему не разрушить стену. (13) Ибо несмотря на многократные удары, он не мог ни разрушить какой‑либо ее части, ни сотрясти ее: настолько прочным оказалось сооружение, возведенное древними зодчими. (14) Потерпев здесь неудачу, Кавад начал строить для нападения на город искусственный холм, намного превосходящий высоту стены. Но осажденные соорудили подземный ход до этого холма, начав его изнутри города. Тайком унося оттуда землю, они сделали внутренность холма по большей части полой. С внешней стороны холм сохранял прежний вид, не внушая никому подозрения в том, что тут делалось. (15) Ибо многие из персов поодиночке поднимались на его вершину как по вполне безопасному пути, рассчитывая оттуда поражать головы находившихся на стенах. Когда же масса людей бегом устремилась туда, холм неожиданно обрушился и почти все погибли[57]. (16) Очутившись вследствие этого в затруднении, Кавад решил снять осаду и приказал войску на следующий день отступать. (17) Тогда осажденные, забыв об опасности, стали со стен, издеваясь над варварами, подвергать их насмешкам. (18) А некоторые гетеры, подняв безо всякого приличия свои платья, принялись показывать находившемуся поблизости Каваду те части тела, которые женщинам не подобает обнаженными показывать мужчинам. (19) Увидев это, маги предстали перед царем и помешали отступлению, решительно утверждая, что случившееся — верный признак того, что амидяне в скором времени покажут Каваду все сокровенные и скрываемые части города. И персидское войско не ушло от города.
(20) Немного дней спустя некий перс увидел вблизи одной из башен плохо скрытый выход старого подземного хода, заваленный, да и то весьма непрочно, мелкими камнями. (21) Ночью он пошел туда один, попытался проникнуть в проход и оказался внутри укреплений. Утром он обо всем рассказал Каваду. С наступлением ночи Кавад сам явился сюда с немногими людьми, имея при себе заранее приготовленные лестницы. И тут судьба послала ему благоприятный случай. (22) Охрана башни, возле которой находился подземный ход, была возложена на самых целомудренных христиан, которых обычно называют монахами[58]. Случилось так, что в тот день они справляли какой‑то ежегодный праздник Господень. (23) Когда наступила ночь, они, утомленные празднеством в сверх обычного насытившись едой и питьем, заснули сладким и спокойным сном, совершенно не подозревая о случившемся. (24) И вот персы мало‑помалу проникли по подземному ходу внутрь укрепления, поднялись на башню и, застав там монахов все еще спящими, всех их перебили. (25) Когда это стало известно Каваду, он приказал подтащить лестницы к стене там, где она была ближе всего к башне. (26) Уже рассвело. Амидяне, охранявшие соседнюю башню, заметили опасность и как можно быстрее бросились туда на помощь. (27) И те, и другие сошлись в схватке, и уже перевес был на стороне амидян. Многих врагов, поднявшихся на башню, они убили, тех, которые поднимались по лестнице, сталкивали вниз, и до устранения опасности было уже недалеко. (28) Но тут сам Кавад, обнажив акинак и устрашая им, бросился к лестницам и не давал персам сойти вниз, тем же, кто решился спуститься, наказанием была смерть. (29) Поэтому персы, намного превосходя численностью своих врагов, одержали победу в бою, и город был взят штурмом на восьмидесятый день осады. <11 января 503 г.> (30) Началось страшное избиение жителей Амиды, продолжавшееся до тех пор, пока к въезжавшему в город Каваду не подошел один из амидян, старец‑священник, и не сказал, что не царское это дело — избивать захваченных в плен. (31) Кавад, все еще охваченный гневом, ответил ему: «А почему вы решили воевать со мной?». Тот, подхватив его слова, сказал: «Божья воля была передать тебе Амиду не по нашему решению, а в силу твоей доблести». (32) Каваду очень понравились эти слова, и он запретил впредь кого‑либо убивать, но велел персам грабить богатства, а оставшихся в живых обращать в рабство, приказав отобрать лично для него всех знатных.
(33) Вскоре, оставив там в качестве гарнизона тысячу человек под началом Глона, родом перса, и несколько несчастных амидян, которые за пропитание должны были служить персам, Кавад со всем остальным войском и с пленными вернулся домой. (34) К этим пленным он проявил достойное царя человеколюбие: немного времени спустя он отпустил их всех домой. (35) А по рассказам, они бежали от него, и василевс римлян Анастасий оказал им милости, достойные его добродетели: он на целых семь лет освободил город от уплаты ежегодных налогов и всех жителей вместе и каждого в отдельности он осыпал многими благодеяниями, так что они совершенно забыли перенесённые бедствия. Но это уже относится к более позднему времени.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 189; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!