Valedictory Address to the University of Oxford
При вступлении в профессорскую должность (в 1925 году, когда его избрали профессором англосаксонского языка Ролинсона и Босворта, и в 1945 году, когда он получил должность профессора английского языка и литературы в Мертон–Колледже), Дж. Р. Р. Толкин так и не произнес традиционной «инаугурационной» речи (в одном из писем он утверждал, чтослишком боялся «академической» аудитории). На самом деле данный жанрне вызывал у Толкина ни малейшего энтузиазма — такого рода речи в большинстве случаев превращались в формальность: «‘Инаугурационки’ обычно произносятся перед небольшой аудиторией, составленной из случайных людей (хотя, возможно, в ней найдется несколько профессиональных недоброжелателей, которые поддерживали иного кандидата), и либо скучны,либо к делу вообще не относятся, а порою представляют собою помпезные объявления об изменениях в политике и о том, что именно новый профессор намерен предпринять». Зато в 1959 году (5 июня), выходя на пенсию, вконце своего последнего летнего триместра, Толкин выступил с прощальной речью перед аудиторией Мертон–Колледжа.
В ходе своего выступления Толкин неодобрительно высказался по поводу усилившегося упора на обучение в аспирантуре, говоря о недопустимости «навязывания» исследовательской работы студентам–выпускникам и стандартизации процесса как такового (превращении его в «плановую экономику»). Данный вопрос немало волновал Толкина; на эту тему он рассуждает, в частности, в письме к внуку Майклу Джорджу Толкину, обучавшемуся в оксфордской аспирантуре (письмо № 290).
|
|
|
В своей речи Толкин говорил о необходимости преодоления разрыва между лингвистической и литературоведческой сторонами обучения. Эта проблема занимала мысли Толкина на протяжении всей жизни. Любопытно, что одним из первых достижений Толкина на должности оксфордского профессора стало создание пересмотренной программы, призванной устранить брешь между «Яз.» и «Лит.». Эффект этой давно назревшей реформы был удачно сформулирован в некрологе лондонской газеты «Таймс»: «В 1925–35 гг. он (Толкин) внес весьма ощутимый вклад вустранение давнего разрыва между «литературой» и «филологией» в преподавании английского языка в Оксфорде, тем самым придав университету характерную для него направленность».
На русском языке текст речи публикуется впервые.
Примечание переводчика о некоторых оксфордских терминах
Со средних веков сохранилась традиция называть оксфордские факультеты «школами». Именно поэтому Толкин говорит о «данной Школе», «Школе английского языка и литературы» и т. д. В переводе это частично сохранено, хотя в некоторых случаях употребляется и слово «факультет», являющееся официальным в современном Оксфорде.
|
|
|
Во времена Толкина программа курса «английский язык и литература» выглядела следующим образом: традиционный университетский курс, заканчивающийся присвоением степени бакалавра искусств (Bachelor of Arts, B.A. ) занимал три или четыре года. В течение первого года обучения (иногда в середине второго) студенты могли сдавать два варианта экзаменов:
• Предварительные экзамены (Preliminaries, Prelims ) — этот экзамен не считается формальным. Отметка за него не ставится, работы оцениваются по принципу «зачтено–незачтено».
• Онор модерейшнз (Honour Moderations, Honour Mods ) — этот экзамен является формальным, и его результаты имеют значение для дальнейшего обучения и выбора курса. Студентам в качестве оценок присуждаются четыре степени отличия (honours ) — от первой (самой высшей) до третьей. Реальные надежды на продолжение научной деятельности можно питать, только получив первую или высшую вторую степень.
Все экзамены сдаются в письменном виде.
После первого экзамена студенты обычно получают возможность выбирать курсы по предпочтениям (отсюда курсы I, II и III в программе английского факультета).
|
|
|
По истечении срока обучения сдаются выпускные экзамены (Final Ho nours, Finals ). За них присуждаются те же степени отличия, что и за модерейшнз. Успешно сдавшие экзамен получают степень бакалавра искусств (B.A.). Именно поэтому весь курс обучения называется Final Honours School .
Магистратура и аспирантура претерпели наибольшие изменения за время пребывания Толкина в Оксфорде. По окончании бакалавриата возможны следующие варианты:
• Степень магистра искусств (Master of Arts, M.A .). Эта степень традиционно является полной формальностью: любой, получивший степень бакалавра (B.A .) имеет право получить ее за скромную мзду по истечении семи лет после начала обучения в Оксфорде.
• Степень бакалавра словесности (Bachelor of Letters, B.Litt .) — несмотря на название, эта степень предполагала научную работу, соответствующую аспирантуре, и присуждалась после написания диссертации в течение двух лет. Желающие могли продолжить работу и получить степень доктора философии (D.Phil .). В настоящее время данный курс приведен в соответствие с общей практикой и назван магистратурой, ведущей к степени магистра литературы (M.Litt. ).
◆ Степень бакалавра философии (Bachelor of Philosophy, B.Phil .) — степень, введенная в 1960–е годы. Это также аспирантский курс, предназначавшийся в основном для тех, кто желал продолжить обучение по какомулибо предмету. По окончании курса требовалась не диссертация, а сдача письменных экзаменов, по результатам которых и присуждалась степень. Сейчас ее название также изменено на «магистра философии» (M.Phil. ).
|
|
|
1. Вся программа обучения в Оксфорде регулируется набором университетских правил и статутов (Statutes and Regulations ). В современном университете каждый студент и преподаватель ежегодно получает последнюю версию статутов, касающихся структуры факультетов и программы курсов, а также необходимых экзаменов. Поскольку эта система весьма запутанна и к тому же постоянно обновляется, «Статуты» являются для преподавателей настольной книгой.
2. Коко (Koko), персонаж комической оперы У.С. Гилберта и А. Салливана «Микадо». За мелкие преступления его заключают в окружную тюрьму, но потом освобождают по «странному стечению обстоятельств» и назначают Главным палачом.
3. Отсылка на эпизод из «Поэм Древнего Рима» Т. Б. Маколея, в котором римлянин Гораций Коклес разрушает мост через Тибр перед наступающим этрусским войском и успевает в последний момент прыгнуть в воду. Не только римляне, но и этруски не смогли скрыть восхищения его подвигом. (В оригинале этруски называются «тосканцами»).
4. Мизология (misology) — ‘ненависть к знанию, слову’. Неологизм Толкина, образованный по аналогии с филологией — ‘любовью к знанию, слову’.
5. В оригинале цитата из пролога к «Кентерберийским рассказам» Чосера, в котором ленивый монах говорит, что пусть сам св. Августин и тру дится, если считает это таким необходимым занятием (let Austin have his swink to him reserved). В русском переводе И. Кашкина (Чосер Дж. Кентер берийские рассказы. М. 1988) этому отрывку соответствуют строчки: «Зачем корпеть средь книг иль в огороде, / Зачем тощать наперекор природе / Труды, посты, лишения, молитвы — / На что они, коль есть любовь и битвы? / Пусть Августин печется о спасенье, / А братии оставит прегрешенья».
6. Сосиски, колбасы (лат.).
7. Cм. примечание переводчика о некоторых оксфордских терминах, предваряющее комментарии к настоящей статье.
8. Отсылка к латинскому высказыванию «Ars longa, vita brevis» — «Искусство обширно (букв. «долго»), жизнь коротка».
9. Аллюзия на повесть Р. Л. Стивенсона «Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда», главный герой которой, доктор Джекилл, изобрел средство для «расщепления личности» на добрую и злую составляющие и являлся обществу то воплощением всех добродетелей Джекиллом, то воплощением всех пороков Хайдом.
10. С 1920 по 1925 гг. Толкин работал преподавателем английского языка в Лидском университете. В 1925 году Толкин был избран на должность профессора англосаксонского языка Ролинсона и Босворта и вместе с семьей перебрался в Оксфорд.
11. Аллюзия на трагедию У. Шекспира «Ромео и Джульетта».
12. Латынь и греческий «гуманитарнее» других : отсылка к латинскому названию классической филологии «Litterae Humaniores» (букв. — «более гуманитарная словесность»).
13. Джеффри Чосер (Geoffrey Chaucer), 1343/4 — 1400, — один из величайших английских поэтов, заложивший основы английского литературного языка. Помимо «Кентерберийских рассказов», перу Чосера принадлежат также поэмы «Троил и Крессида» (Troilus and Criseyde ), «Книга герцогини» (Book of the Duchess ), «Дом славы» (House of Fame ), «Птичий парламент» (The Parliament of Fowls ), «Легенда о славных женщинах» (The Legend of Good Women ) и др. В произведениях Чосера представлен весь спектр литературных жанров его времени: придворная поэзия, научные трактаты, рыцарские романы, народные сказки, басни и фаблио (короткие побасенки с фривольными сюжетами), жития святых, аллегорические назидания и проповеди. Чосер перевел и переложил на среднеанглийский произведения Боэция, Данте, Петрарки, Бокаччо, французские куртуазные романы и латинские ученые трактаты.
14. «Полусаксонский» (Semi–Saxon) — бытовавшее в XIX и начале XX вв. название раннего среднеанглийского языка (имелось в виду, что это промежуточная стадия между «саксонским» (древнеанглийским) и собственно «английским» языком).
15. Экзамен по Чосеру : подразумевается, что экзаменатор составляет список вопросов для экзамена и в дальнейшем проверяет студенческие работы. В настоящее время каждая работа проверяется двумя преподавателями, но в двадцатые и тридцатые годы, о которых пишет Толкин, было достаточно и одного.
16. apologia pro consulatu meo — «оправдание моего консульства» (лат.).
17. Норман Дэвис (Norman Davis), 1913 — 1989, — новозеландский филолог, специалист по среднеанглийской литературе, занявший после Тол кина пост профессора английского языка и литературы в Мертон–Колледже (именно в этом смысле он называется в статье преемником Толкина). Под его редакцией были опубликованы многочисленные произведения среднеанглийской литературы, включая переиздание поэмы «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» в редакции Толкина и Гордона (1967).
18. Имеется в виду, что в 1925 году Толкин был избран профессором англосаксонского языка, обойдя своего бывшего учителя, новозеландца Кеннета Сайзема.
19. Дж. Р. Р. Толкин родился в Южной Африке, в г. Блумфонтейне, столице Оранжевой республики (сейчас — одна из провинций ЮАР).
20. Джозеф Райт (Joseph Wright), 1855 — 1930, — профессор сравнительной филологии в Оксфорде с 1901 по 1925 гг., крупнейший специалист по германской филологии и сравнительно–историческому языкознанию. Автор «Грамматики готского языка», «Словаря английских диалектов» и ряда хрестоматий и работ по древнегерманским и индоевропейским языкам. Райт был руководителем Толкина во время его обучения на английском факультете.
21. Уильям Крейги (William Craigie), 1867 — 1957, — крупный филологгерманист и лексикограф, занимавший до Толкина пост профессора англосаксонского языка Ролинсона и Босворта в Оксфорде. Крейги был также одним из главных редакторов Оксфордского словаря английского языка. При нем в 1928 году была завершена работа над первым изданием словаря. Именно он предложил Толкину пост младшего лексикографа в редакции словаря в 1918 году.
22. Генри Брэдли (Henry Bradley), 1845 — 1923, — талантливый филологсамоучка, учитель, журналист. В 1884 году Джеймс Мюррей предложил ему пост в редакции Оксфордского словаря английского языка. В дальнейшем Брэдли стал главным помощником Мюррея и сменил его на посту главного редактора словаря в 1896 году.
23. Чарльз Талбут Анионс (Charles Talbut Onions), 1873 — 1965, — крупный филолог, специалист по истории английского языка. В 1914 — 1933 гг. он занимал совместно с Уильямом Крейги пост главного редактора Оксфордского словаря английского языка.
24. Джордж Гордон (George Gordon), 1881 — 1942, — литературовед, глава отделения английской филологии в Лидсе в 1913 — 1922 гг., покровительствовавший Толкину в его работе в Лидсе. В дальнейшем профессор английской литературы в Оксфорде, вице–канцлер университета.
25. Генри Сесил Уайлд (Henry Cecil Wyld), 1870 — 1945, — крупнейший английский фонолог и диалектолог, автор многочисленных трудов по английской филологии. Он занимал пост профессора английского языка и литературы Мертон–Колледжа до избрания на эту должность Толкина в 1945 году.
26. Studium Anglicanum — «изучение английского [языка]» (лат.).
27. Stól — ‘престол, трон’ (др. англ.).
28. В оригинале игра слов (my pupils (though rather in the sense ‘the apples of my eyes’)): слово pupil означает как ученика, так и зрачок, зеницу ока.
29. Названия данных курсов не стоит путать с русским «курс» в значении «год обучения». Курсы I, II и III преподаются параллельно.
О переводчиках
Мария Артамонова — закончила английское отделение филологического факультета СПбГУ со специализацией по истории английского языка. В настоящее время она учится в аспирантуре Оксфордского университета и собирается защищать диссертацию по древнеанглийской филологии. Любовь к творчеству Толкина обусловила ее интерес к его научным трудам, а также к толкиновскому Оксфорду и Оксфордширу. Мария Артамонова — член британского Толкиновского общества и была президентом его оксфордского «филиала».
Павел Иосад — студент филологического факультета МГУ (отделение теоретической и прикладной лингвистики); область его научных интересов — кельтская (в частности валлийская) и германская филология. Автор ряда научных публикаций по вопросам валлийского языка. В течение долгого времени занимается академической толкинистикой и изучением языков Арды. По его собственным словам, питает «большую приязнь к “Этимологиям”, “Номскому словарю”, “Тайному пороку”, “Английскому и валлийскому”, а также к Карлу Хостеттеру и его друзьям». Выступал с докладами на тему эльфолингвистики (в частности на семинарах Толкиновского общества Санкт–Петербурга). Членколлегии рецензентов (board of reviewers) журнала «Tengwestie».
Светлана Лихачева — доцент кафедры литературы МГЛУ, MA (университет Северной Айовы), к.ф.н. (тема кандидатской диссертации — «Аллитерационная поэзия в творчестве Джона Рональда Руэла Толкина»); переводчик–синхронист; переводчик художественной литературы (сотрудничает с издательствами АСТ, «Эксмо», «Эгмонт», «Vita Nuova» и др.). На настоящий момент на ее счету — около 40 опубликованных переводов английских и американских классиков (зачастую на выбор «переводческих предпочтений» влияние оказывал reading–list Толкина: в случае У. Морриса, Дансейни, Дж. Макдональда); самой важной для себя публикацией считает «Письма» Дж. Р. Р. Толкина. Переводит главным образом с английского; также со среднеанглийского, французского, старопровансальского, испанского. С 1997 г. — член Союза писателей г. Москвы (секция художественного перевода), членский билет № 336. Лауреат премии «Зеркало» литературно–практической конференции «Басткон» за лучший перевод фантастики (2003 г.), лауреат конкурса Британского Совета по переводу британской поэзии (1 место, 2005 г.). Область интересов: толкинизм,провансалистика, Аллитерационное возрождение, художественный перевод, поэтический перевод.
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Оставить отзыв о книге
Все книги автора
[1] В статье «Английский и валлийский» есть отрывки узкоспециального характера; лекция ориентирована на слушателя, «обладающего филологическим образованием» (стр. 186).
[2] Сначала отец называл 1940 год, затем — 1938. Последняя дата фигурирует и в предисловии к книге «Дерево и лист». Обозначенная здесь дата установлена Хамфри Карпентером («Биография», стр. 191).
[3] The Shrine [The Shrine, a collection of oсcasional papers on dry subjects , by T. O. Cockayne. Vol.1. London, 1864], p. 4.
[4] Так, в замечательной библиографии профессора Чемберса в его книге «Беовульф: введение» [Chambers R. W. Beowulf : an introduction to the study of the poem with a discussion of the stories of Offa and Finn . Cambridge University Press, 1921] мы находим раздел (§ 8) «Вопросылитературной истории, датировки и авторства; “Беовульф” в свете истории, археологии, героических легенд, мифологии и фольколора». Раздел производит внушительное впечатление, но о поэзии нигде не упоминается. Как показывают некоторые включенные наименования, поэзии в § 8 отводится не более чем безымянная роль.
[5] «Перевод “Беовульфа” на современный английский язык рифмованным стихом» [Strong A. Beowulf translated into modern English rhyming verse, London : Constable, 1925].
[6] «Краткая история английской литературы» (A Short History of English Literature, Oxford Univ. Press, 1921, pp. 2–3). Я выбрал этот пример, потому что литературные суждения о «Беовульфе» обычно приходится искать именно в общих обзорах литературы. Эксперты беовульфианы редко снисходят до таких суждений. И именно из таких компилятивных обзоров мы узнаем, что получается после переваривания специальной «литературы», написанной экспертами. Здесь перед нами дистиллированный продукт Исследований. Кроме того, данный сборник вполне вразумителен и написан человеком, который (в отличие от многих авторов подобных обзоров) внимательно прочел саму поэму.
[7] Я включил сюда только те суждения, которые когда–либо высказывались, хотя и не дословно, но у меня, конечно, нет возможности привести все мудрые (и не слишком) изречения по этому вопросу.
[8] «Темные века» [Ker W. P. The Dark Ages . Edinborough, 1904], pp. 252–253.
[9] Кер, тем не менее, изменил одну важную деталь в «Средневековой английской литературе» [Ker W. P. English Literature: Mediæval . London, 1912], pp. 29–34. В целом он повторяетсвою же мысль, но другими словами, более обобщенно и менее язвительно. Нам вновь говорится, что «сюжет банален, а замысел слаб», а также что «сюжет жиденький и убогий». Но в конце его замечания мы все же узнаем, что: «В отвлекающих читателя отсылках к второстепенным сюжетам проявляется отсутствие чувства меры, которое компенсируется за счет впечатления реальности и весомости. Сюжет не висит в воздухе … он — часть материального мира». Признав существование такого важного художественного обоснования развития сюжета поэмы, Кер сам начал расшатывать собственную критику ее композиции. Но эта мысль развития, по всей видимости, не получила. Возможно, именно эта идея послужила причиной того, что в небольшой поздней «грошовой книжке» [89] Кер высказался о «Беовульфе» более туманно и осторожно, и его слова не были так широко восприняты.
[10] Предисловие к переводу Стронга, p. xxvi: см. прим. 3.
[11] Он также стал популярен с возникновением «английских факультетов», в программах которых «Беовульфу» неизбежно отводится место, а также по мере написания учебников по истории литературы. Такие сборники (на деле, если не по замыслу их авторов) используются теми, кому необходима информация и готовые суждения о произведениях, на непосредственное ознакомление с которыми не хватает времени, а часто и желания. Даже сами авторы иногда признают полное отсутствие какой–либо литературной ценности в таких описаниях. Так, Стронг (см. прим. 3) дает практически полное изложение сюжета «Беовульфа», но замечает, что «это краткое содержание вряд ли отдает поэме должное». Кер пишет в «Средн. англ. лит.»: «В таком кратком пересказе эта история не особенно интересна». Он, вероятно, предвидел возможные возражения, потому что попытался оправдать эту процедуру, добавив, что «даже изложенные таким образом, мифы о Тезее или Геркулесе все равно имели бы бóльшую ценность». Я с этим не согласен. Но это неважно, потому что сравнение двух сюжетов «в таком пересказе» никоим образом не проливает света на достоинства литературных произведений, написанных совершенно по–иному. Та поэма, что меньше всего потеряет в кратком пересказе, вовсе не обязательно лучше другой.
[12] А именно ее использование в «Беовульфе» — драматическое, при описании прозорливости героя Беовульфа, а также в качестве важной составляющей традиций, касающихся двора Скильдингов, того мифологического фона, на котором происходит развитие героя, — в более поздние времена для этой цели использовался бы двор Артура. Еще одна возможная аллюзия содержится в письме Алкуина к Сперату [90]: см. «Видсида» Чемберса [Chambers R. W. Widsith : a study in Old English heroic legend. Cambridge University Press, 1912], p. 78.
[13] Возможно, eald geneat [старый соратник] использовал именно эти слова, но, тем не менее (или именно по этой причине), их следует рассматривать не как новообразование, а какдревнюю и почтенную гному [91], уходящую корнями в далекое прошлое.
[14] Слова hige sceal þe heardra, heorte þe cenre, mod sceal þe mare þe ure mægen lytlað [92] — это, конечно, не просто призыв к мужеству. Это не напоминание о том, что судьба благосклонна к храбрым и что упрямый может вырвать–таки победу в самый последний момент (такиемысли встречаются часто, но выражаются по–другому: wyrd oft nereð unfægne eorl, þonne his ellen deah [судьба часто спасает необреченного воина, если его мужество не слабеет]).Слова Бюрхтвольда предназначались для последнего дня, когда надежды уже нет.
[15] Предисловие к переводу Стронга, p. xxviii. См. прим. 3.
[16] Это не совсем верно. Эпитеты, характеризующие Гренделя и допотопных великанов [93],по отношению к дракону не используются.
[17] Он [Грендель] отличается от них во многих важных аспектах (см. ниже).
[18] Я бы предпочел сказать, что он живет в северную героическую эпоху, как ее представлял себе христианин, и потому обладает благородством и вежеством, хоть и задуман как язычник.
[19] Так, поэма удостаивается лишь краткого, но несколько презрительного отзыва в недавней (несколько презрительной) статье доктора Уотсона «Эпоха Беды» в книге «Жизнь, время и произведения Беды» под редакцией А. Гамильтона Томпсона, 1935 [Dr. Watson,‘The Age of Bede’. In Bede, His Life, Times, and Writings / ed. A. Hamilton Thompson, 1935].
[20] «Темные века» [The Dark Ages], p. 57.
[21] Если рассматривать период в целом. В отношении отдельных людей дело могло обстоять по–разному. Безусловно, существовали все оттенки спектра — от глубокой учености и мудрости до бессвязных суеверий или полного невежества.
[22] Отсутствие очевидных анахронизмов (которые встречаются, например, в «Юдифи» — где героиня может упоминать в своих речах Христа и Троицу), как и отсутствие всех неоспоримо христианских имен и терминов, естественно и вполне сознательно. Следует отметить, что существует разница между авторским комментарием и содержанием прямой речи персонажей. Два главных героя, Хродгар и Беовульф, также различаются между собой. Таким образом, единственные отсылки к Писанию — упоминания Авеля (строка 108) и Каина (108, 1261) встречаются там, где звучит комментарий самого поэта. Персонажам теория о происхождении Гренделя неизвестна: Хродгар говорит, что не знает, кто породил Гренделя (1355). Изображение великанов (1688 и далее) действительно подается в библейских терминах. Но это говорит только о том, что автор отождествлял местные предания с библейскими, и придал своей картине библейский колорит, так как считал библейский вариант более правдивым из двух. Если дело обстоит так, именно такая версия могла бытовать в глубокой древности, когда был выкован меч, в особенности потому, что ковавшие его wundorsmiþas [чудесные кузнецы] как раз и были великанами (1558, 1562,1679); уж они–то наверняка знали истинное предание. См. прим. 25.
[23] Истинное сходство между «Энеидой» и «Беовульфом» заключается в постоянном присутствии чувства многослойной древности и естественным образом сопутствующей ему суровой и благородной меланхолии. Именно это роднит их между собой и отличает от более одномерной, хоть и более яркой ткани повествования у Гомера.
[24] Вслед за Чемберсом я провожу такую параллель из–за близкого сходства между Гренделем и Циклопом. Но можно привести и другие примеры, например, Какуса, отпрыска Вулкана. Можно задуматься также над различиями между легендами о Прометее и Локи: первый подвергается пытке за то, что помог людям, второй — за помощь силам тьмы.
[25] В легендарном противостоянии классической мифологии вообще отсутствует основополагающий принцип. Для наших целей имеет значение именно это: нас не волнует вопрос изначальных истоков мифологии, что северной, что южной. Боги (крониды илиолимпийцы), титаны и прочие великие природные силы, как и разнообразные чудовищавкупе даже с мелкими местными страхами, не разнесены четким образом в зависимости от их происхождения. Среди таких непостоянных мифологических рас, возглавляемых Олимпом, было невозможно проводить последовательную военную политику, которой могло бы посвятить себя человеческое мужество. Конечно, абсолютно жесткого разделения не существует нигде, ведь в каком–то смысле враг всегда находится как снаружи, так и внутри; крепость можно взять с помощью как осады, так и предательства. Так, Гренделю придается искаженный человеческий облик, а великаны или jötnar [ётуны — др. исл .], дажекогда они, как титаны, превосходят богов, остаются пародиями на божественно–человеческий образ. Даже в скандинавской мифологии, где это разделение проводится наиболее четко, в Асгарде живет Локи — злой и лживый дух, породивший гибельных чудовищ. Ведь такова суть человека–мифотворца: Грендель и Дракон со всеми их алчностью, скупостью и злобой, отчасти сродни ему. Но в рамках мифа боги не признают никакого родства с Fenris úlfr [волком Фенриром — др. исл .] [94], а также с Гренделем или змеем.
[26] «Бытие» дошло до нас в виде поздней копии с поврежденного оригинала, но наиболее старые части этой поэмы безусловно принадлежат к раннему периоду. На основе существующих данных считается, что «Бытие А» было написано раньше «Беовульфа».
[27] К тому же, автору могло быть известно то, о чем нам остается только догадываться: что подобные темы творения издревле были в ходу на севере. В «Прорицании вёльвы» описывается Хаос и сотворение солнца и луны, и подобным же языком написан древневерхненемецкий отрывок, известный как «Вессобруннская молитва» [95]. Певец Иопад, обученный Атлантом, в конце первой песни «Энеиды» также поет отчасти об истоках: hic canit errantem lunam solisque labores, unde hominum genus et pecudes, unde imber et ignes [Пело блужданьях луны, о трудных подвигах солнца, люди откуда взялись и животные, дождь и светила. Энеида, кн. I, 742–743, пер. С. Ошерова]. Как бы то ни было, англосаксонский поэт, очевидно, придерживался мнения, что в древние времена, когда люди не подвергались дьявольскому обману, они владели истинным (или более истинным) знанием — покрайней мере, знали о едином Боге–Творце. Но не о Царствии Небесном — ибо оно было утрачено. См. прим. 20.
[28] Строки 175 и далее отсылают нас именно к ветхозаветным прегрешениям, а не к какимлибо событиям английской истории (которой поэт и не касается), и именно такой колоритпридается знаниям, которые поэт мог почерпнуть из местных преданий, повествующих о данах, а также особой языческой религиозной значимости Хеорота (Hleiðrar [96], æt hærgtrafum , капища) — возможно, именно поэтому вражда между данами и хадобардамистала такой яростной. Если все было именно так, то мы имеем дело еще с одной точкой возможного слияния старого и нового. Об особом значении и сложности истолкования строк 175–188 см. Приложение.
[29] Хотя это издание непосредственно упоминается только здесь, к тому же в критическом контексте, оно, безусловно, обладает огромным авторитетом и полезно для всех читателей.
[30] Меня не интересуют мелкие нестыковки в любом месте поэмы. Они не доказывают ни множественности авторов, ни неумелости поэта. Даже заново создавая повесть любой длины, избежать таких недостатков очень сложно; при пересказе древних и общеизвестных преданий это еще сложнее. То, что сразу бросается в глаза в кабинете, при наличии снабженного указателем издания, которое можно пролистывать туда–сюда, легко ускользает от внимания автора и тем более — его естественной аудитории. Вергилий уж точно не избег подобных промахов, даже в рамках одной главы. В современных печатных книгах, которые, казалось бы, должны вычитываться корректорами, бывает, даже имя главной героини претерпевает видоизменения.
[31] Таким образом, худшее, что можно сделать, — это прочитать только строки 1–1887, отбросив все остальное. Тем не менее, именно такие рекомендации время от времени встречаются в различных «программах по английской литературе».
[32] Эквивалентным, но необязательно равным , особенно в искусственно измеряемых единицах.
[33] Смерть противника, дракона, важна в основном для самого Беовульфа. Он был великим человеком. Немногим удавалось даже ценой собственной смерти погубить хотя бы одного змея или на время спасти своих родичей. В рамках человеческой жизни ни жизнь, ни смерть Беовульфа не бессмысленны — как сказали бы отважные. Но в поэме нет ни одного намека на то, что эта война положила конец войнам и что убийство дракона положило конец драконам. Напротив, нам неоднократно намекают на совершенно противоположное. Но Беовульфу приходит конец, как и надеждам его народа.
[34] Но по ходу дела мы довольно много узнаем об этом периоде: утверждение, что после его подвигов в Хеороте Беовульфу «больше нечем заняться», не совсем справедливо. Великие герои, как и великие святые, должны оказаться в силах справиться и с повседневными явлениями жизни, несмотря на свою сверхъестественную мощь. Нам, возможно, понадобятся доказательства этого (и поэт их нам предоставляет), но не стоит требовать, чтобыподобного рода вещи были помещены в центр, если они не занимают центрального положения в замыслах автора.
[35] Насколько мы знаем, конкретное географическое положение тут не подразумевается. Возможно, иногда в описаниях христианского ада угадываются отголоски ранней концепции северного местоположения ада, приравненные к библейским описаниям и перемешанные с ними. Известный пример — описание смерти Олоферна в «Юдифи» [97], поразительно напоминающий некоторыми своими чертами «Прорицание вёльвы». Ср. 115: wyrmum bewunden [обвитый змеями]; 119: of ðam wyrmsele [из змеиного зала] и «Прорицание вёльвы» 36 sá’s undinn salr orma hryggjum : на древнеанглийский эта строчка переводится так: se is wunden sele wyrma hrycgum [зал этот увит хребтами змеев].
[36] Например, в строках 168–169, которые, скорее всего, представляют собой довольно неуклюжую вставку. Об этих строках наверняка можно сказать только, что (даже если бы ихсмысл был ясен) они прерывают естественную связь между строками 165–167 и 170; сюдаже относится вопрос о расширении (в данном случае вполне талантливом и не то чтобынеуместном) хродгаровской giedd [песни], 1724–1760; а в особенности строки 175–188.
[37] Использование слов, примерно означающих «судьбу», безусловно, продолжалось веками. Самые что ни на есть христианские поэты упоминают о wyrd , как правило, в связи с несчастьями, но необязательно — например, в «Елене» (1047) обращение Иуды [98] приписываетсяwyrd . Пути Провидения (Metod ) по большей части остаются неисповедимыми, так что дляпрактических целей они изображаются как «судьба» или «удача». Metod — древнеанглийское слово, наиболее близкое к «судьбе, року», хотя оно часто употребляется как синоним слова god [Бог]. Такое употребление, скорее всего, связано с тем, что в древности оно имело в английском языке не только абстрактное, но и агентивное значение — как и в древнеисландском, где слово mjötuðr означает «дарителя, правителя» и «рок, судьбу, смерть». В древнеанглийском значение «рока» или «смерти» имеет слово metodsceaft . Ср. строки 2814 и далее, где слово wyrd имеет более активное значение, чем metodsceaft . Таким же образом слово metod используется в древнесаксонском, где в нем тоже ощущается оттенок значения неисповедимых (идаже враждебных) аспектов мироздания. В «Спасителе» [99] Гавриил говорит, что ИоаннКреститель не притрагивается к вину: so habed im uurdgiscapu, metod gimarcod endi maht gode s [так ему определили судьбы, Господь и сила Божия — др. сакс .] (128); об Анне после смерти ее мужа говорится: that sie thiu mikila maht metodes todelda, uured uurdigiscapu [что их великая сила Господа разделила, жестокая судьба — др. сакс .] (511). Древнесаксонские слова metod(o)giscapu и metodigisceft означают Судьбу, как и др. англ. metodsceaft .
[38] Ср. например, вставку комментария в «Саге о названных братьях», где об описании мрачного языческого ритуала говорится следующее: ekki var hjarta hans sem fóarn í fugli, ekki varþat blóðfult, svá at þat skylfi af hræðslu, heldr var þat hert af enum hæsta höfuðsmið í öllum hvatleik (гл. 2) [ибо сердце его не было подобно зобу птицы: оно не обливалось кровью, чтобы дрожать от страха, но было закалено вышним кузнецом мира до наивысшей храбрости — здесь и далее пер. А. Циммерлинга]; и далее Almáttigr er sá sem svá snart hjarta ok óhrætt lét í brjóstÞorgeiri; ok ekki var hans hugpryði af mönnum ger né honum í brjóst borin, heldr af enum hæstahöfuðsmið [Всемогущ вложивший в грудь Торгейра столь твердое и бесстрашное сердце; игордость его тоже была не людской, и вложена в грудь не людьми, но верховным кузнецом мира] (там же). Здесь эта мысль высказывается напрямую (хотя и нелепо и невпопад).
[39] Строго говоря, неправда, что он «отождествляется» с их языческим богом (как считает, среди прочих, Хопс). Согласно христианской теории, такие боги в действительности не существовали, а являлись измышлениями дьявола, и могущество идолов объяснялось тем, что в них вселялся сам дьявол или его приспешники, которые представали во всем своем уродстве, как только развеивалась иллюзия. Ср. проповеди Эльфрика о св. Варфоломее и св. Матвее, в которых сила ангела или святого разоблачает вселившегося в идолов дьявола — черного silhearwa [100].
[40] Кроме того, именно в силу особенностей характера, которым поэт наделил Хродгара, гипотетические исправления и дополнения не нанесли его проповеди особого вреда. Весь отрывок написан очень хорошо, но он только выиграл бы от удаления строчек 1740–1760, которые по другим причинам также считаются поздними интерполяциями. Если все было именно так, то связки написаны не менее искусно, чем отрывок, который я считаю более ранним.
[41] Kommentar zum Beowulf [Hoops Johannes. Kommentar zum Beowulf , Heidelberg, 1932, S. 39].
[42] Некоторые из них можно найти в этой книге на стр. 25: в особенности, широко известного «шефа ужасов» [‘boss of horrors’], перевод fyrena hyrde , строка 750, в настоящем переводе «преступный владыка» [‘master of crimes’], а также «развеселый салун» [‘genial saloon’], перевод слова winsele , здесь «винный зал» [‘winehall’]. Ассоциации с «Гран–Гиньолем» [9] и пабами сомнительной репутации совершенно чужды оригиналу.
[43] При наличии доступа к текстам и их изданиям примеры найти нетрудно. Самый обширный класс — такие существительные, как guma «человек», но и слов других классов немало, например, ongeador (1595) «вместе», gamol (58 и далее) «старый», sin (1236 и далее) «свой». В случае этих четырех слов во времена поэта в повседневном обиходе уже употреблялись предки современных слов: mann, togædere, ald, his .
[44] Др. англ. bera ; др. исл. biörn «медведь».
[45] Буквально «жадный»; др. исл. freki , «волк».
[46] Многие глоссарии к древнеанглийским текстам приводят, вдобавок к настоящему переводу, еще и современное английское слово, которое, как предполагается, происходит от данного древнеанглийского; к тому же, его печатают особым шрифтом, чтобы оно еще больше бросалось в глаза и заслоняло собой правильный перевод. Это пагубная привычка. Составителей словарей она, возможно, забавляет, но место в данном случае тратится на нечто совершенно бессмысленное. Студентам в запоминании слов она точно не помогает, и они быстро понимают, что этимологические глоссы совершенно бесполезны. Студенты должны относиться к таким глоссариям с подозрением. Чтение «Беовульфа» нужно для того, чтобы выучить древнеанглийский язык и овладеть иным способом поэтического выражения. Уроки истории английского языка следует отложить для другого случая.
[47] Не все они — синонимы в строгом смысле этого слова. Слова ceorl, mann и wer бытовали и в своих прямых значениях (свободный землевладелец, человек, взрослый мужчина или муж).
[48] «Носитель mund », то есть некто, принявший человека низкого статуса или лишенного друзей под свое покровительство, или mund .
[49] Сочетание boat–ward , в северной форме batward , встречается в хронике Уинтона XV века [14] — оно, вероятно, было образовано заново, а не унаследовано от древнеанглийского.
[50] О swanrad см. выше. Beado–leoma «луч света в битве» значит «меч» (вынутый из ножен и сверкающий), woruld–candel «свеча мира» — солнце; goldwine «золото–друг» — господин или король (щедро наделяющий сокровищами своих родичей и преданных рыцарей); ban–hus «дом с балками из костей» — тело.
[51] middangeard.
[52] garsecg.
[53] læne lif ( 2845).
[54] metodsceaft (1180, 2815).
[55] Здесь читателя стоит отослать к изданиям поэмы и другим публикациям, собранным в небольшой библиографии (т. е. приведенной в «Кларк–Холле»). К ней можно добавить статью профессора Р.У. Чемберса «“Беовульф” и героическая эпоха» [16], приложенную в качестве предисловия к стихотворному переводу Стронга (1925 г.) и переизданную в сборнике «Man’s Unconquerable Mind» [«Непобедимый человеческий разум»] (1939 г.).
[56] Полноударной вершине можно присвоить значение 4. Второстепенное ударение (с более низкой интенсивностью и тоном), встречающееся в таких сложных словах, как highcrèsted , получает значение 2. Но редукция происходит и в других случаях, например, во втором ударном слове на стыке двух ударений в предложении. Ударение одного из двух следующих друг за другом слов (по отдельности равноударных), например, существительного и прилагательного, также часто редуцируется до значения 3. Используя такие приблизительные значения, мы заметим, что общее значение каждой краткой строки, как правило, равно 10. Строки типа С чаще бывают облегченными, а Е — утяжеленными.
[57] Таким образом, мы говорим не о чисто фонетическом явлении: нельзя приписать ему точные значения (вроде описанных выше) или измерить его с помощью приборов.
[58] Е в строке 210 и Db в строке 227 не считаются отягощенными, т. к. pàssed, thèn — слабые слова.
[59] В фонетическом смысле: так, ph аллитерирует с f , но sh не аллитерирует с s ; yes аллитерирует с use . Сочетания st, sp, sc в древнеанглийском считаются «согласными дифтонгами», представляющими собой единое целое. Они могут аллитерировать друг с другом, например, stone–stiff–strong . В других случаях из сочетания начальных согласных должен повторяться только первый.
[60] Это явление часто наблюдается во время упадка аллитерационной поэзии в среднеанглийский период, когда данное правило стало часто нарушаться.
[61] В манускрипте поздняя форма dōgores .
[62] В манускрипте sund liden , исправлено Кроуфордом [23].
[63] Неизвестное слово или искажение, метрическое значение которого неясно.
[64] Если начало строки совпадало с началом нового предложения (как в строках 216 и 228), это происходило не всегда. Новая строка в начале периода или перехода часто начиналась со спада или слабого ударения, и тон повышался к ее концу. Так, после точки в строке 216 новая строка начинается со слова gewāt` , а высшая точка в 217 достигается на слове w毴 g . После строки 228 новый период начинается с довольно редкого восходящего типа В: 229 ðā of wéalle geséah «тогда со скалы увидел».
[65] В этом случае глагол hrysedon может быть переходным, а lēode — подлежащим. Но есть и однозначные случаи вставки несвязанных элементов. Например, в строке 402, где в данном переводе употреблена подчинительная конструкция «воин, ведущий их», в оригинале стоит «они поспешили — человек вел — под крышу Хеорота». То же в строке 405, где перевод воспроизводит бессоюзную вставку «—кольчуга сверкала—».
[66] В английском языке слово pentangle [‘пентаграмма’] впервые зарегистрировано в лексиконе автора поэмы; собственно говоря, автор — единственный, кто использует его в среднеанглийском. Однако поэт уверяет, что англичане повсеместно называют ее Бесконечным Узлом. Можно утверждать по меньшей мере следующее: отсутствие письменных упоминаний наверняка случайность, поскольку форма, которую поэт использует, penta(u)ngel , уже свидетельствует о широком употреблении, будучи образована от правильного книжного pentaculum через ассоциацию с английским словом angle [угол]. Более того, при том, что поэт уделяет большое внимание символике, говорит он так, словно его аудитория вполне в состоянии представить себе эту фигуру.
[67] Попытка описать сложную фигуру и ее символический смысл оказалась не вполне по силам даже нашему поэту, мастерски владеющему длинной аллитерационной строкой. Как бы то ни было, поскольку пентаграмма отчасти символизирует взаимосвязанность веры, благочестия и учтивости в человеческих взаимоотношениях, попытка перечислить «добродетели» выявляет произвольность подобной классификации и их отдельных именований в любое время, равно как и непрестанную изменчивость значений этих имен (как, например, pité [благочестие или сострадание] или fraunchyse [щедрость]) от эпохи к эпохе.
[68] А отчего храброму рыцарю пентаграмма пристала, Я поведаю вам, пусть заведомо и замешкавшись. (27.623–624)
[69] Хотя на самом деле, как мне кажется, в литературоведении все это разбиралось чересчур подробно. Ускользнула от внимания, насколько я знаю, лишь одна–единственная деталь: автор постарался наглядно подчеркнуть, что хозяин замка самолично, своими руками (ане охотники вообще) убивал и добывал добычу , которую по возвращении вручал Гавейну. Это, разумеется, самоочевидно в случае вепря и лиса. Но даже в эпизоде первой охоты есть на это указания: «Прежде чем с ело с олнце, он в лес ах настрелял \ Столько ол еней и л аней, что изумл яться впору» (53.1321–1322). Но (поскольку, по всей видимости, других высокопоставленных лиц в охоте не участвовало) the best [здесь: самый знатный, самый высокопоставленный] в строке 1325 — это, вероятно, и есть владелец замка: он–то и распоряжаетсяразделкой своей собственной отборной «добычи». В таком случае didden [форма мн. ч. прошедшего времени от гл. do — (здесь) велеть, заставлять] в строке 1327 — это одна измногих ошибок в рукописи, где вместо единственного числа употреблено множественное, исходя из ближайшего контекста, не вполне понятного переписчику. Именно владелец замка выбрал самого жирного оленя из своей собственной «дичи» и распорядился, чтобы тушу должным образом разделали для подношения his venysoun [своей оленины] (1375).Может показаться, что подробность эта несущественна и не имеет никакого отношения к предмету обсуждения, но мне кажется, что она напрямую связана с темой lewté и верности своему слову, которую нам и предстоит рассмотреть подробнее.
[70] Кроме как, пожалуй, в мыслях у пресыщенных литературой критиков. Однако даже они наверняка понимают, что нам полагается воспринимать происходящее глазами Гавейна, чувствовать то же, что и он, а Гавейн со всей очевидностью ни о чем не подозревает.
[71] Я имею в виду, если бы мы задали автору этот вопрос, он бы на него, безусловно, ответил, ибо обдумал произведение досконально, от начала и до конца, в особенности же все то, что содержит в себе морально–этический аспект; и я так думаю, что ответ автора, в терминах его времени, был бы именно таким, какой пытаюсь сформулировать я.
[72] Тем самым сопротивление Гавейна служит тем более к его чести, ибо он не сознает никакой опасности, кроме опасности «греха», и противится соблазну лишь на морально–этическом основании, а вовсе не из страха перед магической силой или хотя бы разоблачением.
[73] В машинописном варианте значилось: «никогда не достигнет. Да и пытаться не станет. Ибо [это] способ дать почувствовать неподдельное напряжение, что полагается ощутить в повествовании о духовной борьбе». Когда «едва ли достигнет» было переправлено на «никогда не достигнет», следующая фраза была взята в скобки, словно для изъятия {Ред.}.
[74] Данное утверждение принадлежит автору. Подробнее см. Предисловие {Ред.}.
[75] В машинописном тексте карандашом вписано: «а эту жертву он пока что принести не готов» — данное добавление предполагалось внести либо в конец фразы, либо после слов «пришлось бы нарушить слово» {Ред.}
[76] Грубиян и невежа.
[77] Отсылка на издание поэмы «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» под редакцией сэра Израэля Голланца, выпущенное «Обществом по изданию ранних английских текстов» [56] в 1940году, стр. 123, прим. к строке 1880 {Ред.}.
[78] И, к слову, написавший, вне всякого сомнения «Перл», не говоря уже о «Чистоте» и «Терпении».
[79] Поскольку действенность исповеди целиком и полностью зависит от настроя кающегося и никакие слова священника не в состоянии искупить дурные намерения либо сознательное утаивание приходящего на память греха.
[80] Я, разумеется, не утверждаю, что настоящий договор , пусть даже заключенный в шутку, лишен какой бы то ни было морально–этической подоплеки и не подразумевает никаких обязательств. Я лишь хочу сказать, что в глазах автора «рождественские игры», вроде тех, в которые играют владелец замка и Гавейн, — это явления иного порядка. К данному вопросу я еще вернусь.
[81] То, что Гавейн присовокупляет к понятию synne соображение, благодаря которому грех становится еще более отталкивающим и отвратительным, а именно, предательство гостя по отношению к хозяину, этически вполне оправдано и согласуется с характером персонажа. А также весьма уместно в поэме, имеющей дело с верностью на всех планах. Здесь Гавейн отвергает вероломство , что на самом деле обернулось бы грехом, благодаря чему мы получаем возможность оценить истинные масштабы недостатка верности , в котором героя впоследствии обвиняют.
[82] Так, Чосер сообщает о своем perfit gentil knight [безупречном благородном рыцаре], что he neuer yet no vileinye ne sayde… unto no maner wight [он доселе в жизни не говорил ничего грубого никому из людей] [57]; а позже демонстративно защищается от обвинений в vileinye (и здесь имеется в виду именно манера изъясняться вульгарно и непристойно), что можновыдвинуть против его более грубых рассказов и персонажей.
[83] Назвал бы он приглашение дамы vileinye , это вопрос другой. На самом деле поступки господина и госпожи вообще никак не оцениваются. Критическому анализу подвергается лишь поведение Гавейна как показательное для Куртуазности и Благочестия. Слова и деяния остальных персонажей используются главным образом лишь для создания ситуаций, в которых возможно пронаблюдать действия и характер Гавейна.
[84] Что он впоследствии искупает совершенно в том же духе, рассказывая о происшедшем всем и каждому.
[85] Хотя, вздумай мы подвергнуть эту деталь волшебной сказки подробному анализу (для которого она слишком незначительна), могло бы показаться, что поцелуй вернуть невозможно, и,в любом случае, раз источник его не назван, никак нельзя утверждать, что поцелуй жены по назначению передан мужу. Однако даже эту тонкость автор не упустил. Два ложных удара, возможно, и были boute scaþe [безвредны] (94. 2353) для плоти Гавейна, однако оказались весьма болезненны. Зеленый Рыцарь (или сэр Бертилак), похоже, не считал, что принимать поцелуи от его жены — дело пустячное, даже если принимались они «из учтивости».
[86] В обычном, мирском смысле. Если наш автор написал еще и «Перл» (в чем я не сомневаюсь),для тех, кто задается целью рассмотреть его взгляды и представления в целом, он усложняет дело, используя там слово «вежество» в более возвышенном смысле: применительно к обхождению не земных дворов, но Двора Небесного; это Божественная Щедрость и Милость, и беспредельное смирение и милосердие блаженных душ; то есть тот самый дух, из которого должна исходить даже мирская «учтивость», для того, чтобы сохранить жизнь, и искренность, и чистоту. Возможно, это прослеживается в сочетании clannes [чистоты] и cortaysye [учтивости, куртуазности, рыцарственности] (28.653) в «пятой пятерке» Пентаграммы, воплощающей в себе добродетель человеческих взаимоотношений.
[87] На первый взгляд этот монолог покажется недостатком — возможно, даже единственным серьезным просчетом во всей поэме. Думаю, он и в самом деле облечен в форму, что Гавейну едва ли пристала, и прочитывается скорее как сентенция ученого–педанта, как если бы ее произнес сам auctor [автор]. Но в основе своей монолог этот вполне уместен, он вполне согласуется с характером Гавейна в целом и соответствует его «реакции» в данный конкретный момент. Гавейн вообще склонен заходить несколько дальше, нежели того требует ситуация. Ему довольно было бы сказать: многие мужи, куда более великие, чем я, бывали обмануты женщинами, так что и мне оно простительно. Ему вовсе незачем распространяться о том, что мужчинам пошло бы куда как на пользу, если бы они могли любить женщин, при этом ни на йоту им не доверяя. Однако — продолжение следует. И это не только абсолютно в духе нашего Гавейна, но и вполне естественно для «придворного», которого выставили на посмешище через его же учтивость и законную гордость собственным вежеством. Так пусть же все сводится просто–напросто к игре и притворству! — восклицает он (в тот момент).
[88] Хотя можно задуматься и о том, что Гавейн не приблизился бы настолько к совершенству, если бы не взял своим идеалом абсолютное или математическое совершенство, символически выраженное в Пентаграмме.
[89] И чем милосерднее человек, тем зачастую шире расхождение, как можно наблюдать на примере суровых к себе святых.
[90] Под словом kynde [природа, сущность, род] в оригинале автор, возможно, подразумевал врожденный характер Гавейна; но менее интроспективная трактовка — «люди моего круга», то есть поведение, подобающее членам его ордена (рыцарям), — пожалуй, здесь уместнее.
[91] Вероятно, порядок не так уж и важен (строго его придерживаться вообще невозможно),за исключением того, что про Пояс упоминается в самом конце.
[92] Однако слово это не всегда было настолько сильным, как сейчас, когда, благодаря ассоциации со словами «treason» [измена, государственная измена — совр. англ .] и «traitor» [предатель, изменник — совр. англ .] (изначально они между собою не связаны), употребляется лишь по отношению к действиям особенно низким и наносящим серьезный ущерб.
[93] Разве что сама она повинуется некоему высшему закону, а не себе самой и не «любви».
[94] В переводе моего отца эти строки из поэмы «Перл» звучат так: Grace enow may the man receiveWho sins anew, if he repent;But craving it he must sigh and grieveAnd abide what pains are consequent [Человек, согрешивший вновь, обретет достаточно милости, если раскается; но взыскуя этой милости, он должен вздыхать и горевать и терпеть любую боль] {Ред.}.
[95] Чосер, «Рассказ Сквайра», строки 95–96. [58] На отрывке, из которого заимствованы эти строки, как раз и основано (отчасти) мнение моего отца, прозвучавшее в начале лекции(стр. 73) о том, что Чосер знал поэму «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» {Ред.}.
[96] Процитированные выше в переводе, стр. 88.
[97] Хотя Пояс вполне мог послужить Господним орудием в мире, где такие вещи возможны и законны.
[98] Любопытная деталь, со стороны поэта наверняка неслучайная: пояс, ради которого Гавейн нарушил правила игры и тем самым допустил единственную оплошность в своем безупречном поведении на всех уровнях, на самом деле ему вообще не пригодился, даже успокоения ради.
[99] Что можно воспринимать как прискорбное явление в артурологии в целом. Лично я считаю, что умаление Короля (как sumquat childgered [отчасти мальчишеский] [59] и все такое) на пользу ей не идет.
[100] Я говорю о том, что происходило задолго до всплеска интереса к фольклору других стран. Слова английского языка, такие как «эльф» (elf ), издавна находились под влиянием французского (из которого заимствованы слова fay (фея ) и faёrie, fairy (фаэри, фэйри ); но в более поздние времена, благодаря их использованию в переводах, слова «фэйри» и «эльф» вобрали в себя атмосферу немецких, скандинавских и кельтских преданий, и многие характеристики huldu–fólk, daoine–sithe и tylwyth teg [7].
[101] О вероятности того, что ирландский Хи Бресал повлиял на название Бразилии см. Нансен, «В северных туманах», ii, 223–230.
[102] Их влияние Англией не ограничилось. Немецкое слово Elf, Elfe , по всей видимости, заимствовано из «Сна в летнюю ночь» в переводе Виланда (1764) [11].
[103] «Confessio Amantis», стих 7065 и далее.
[104] За исключением особых случаев, таких, как сборники валлийских или гэльских преданий. В таковых истории про «Прекрасное Семейство» или народ ши порою выделяются в особую группу «сказок про фэйри» в отличие от «народных сказок», повествующих об иных чудесах. В этом значении «волшебные сказки» либо «волшебный фольклор» — это обычно короткие рассказы о появлениях «фэйри» либо об их вмешательстве в дела людей. Но это различие — лишь следствие перевода.
[105] И это тоже чистая правда, даже если эльфы — лишь создания человеческого разума, «правда» как способ отражения одного из представлений Человека об Истине.
[106] См. ниже, стр. 142–143.
[107] «Беовульф», 111–112.
[108] См. Примечание А в конце (стр. 157).
[109] «Глостерский портняжка», пожалуй, ближе всех прочих. «Миссис Тигги–мигл» тоже оказалась бы не дальше, если бы не намек на объяснение через сон. К сказкам о животных я также отнес бы «Ветер в ивах».
[110] Таковы, например, «Бессердечный великан» в «Скандинавских народных сказках» Дейзента [32]; или «Русалочка» в «Народных сказках западных нагорий» Кэмпбелла (№ iv, ср. также № i) [33]; или менее к ним близкий «Die Kristallkugel» [34] у братьев Гримм.
[111] Бадж [37], «Египетские тексты для чтения», стр. xxi.
[112] См. Кэмпбелл, там же., т. i.
[113] «Скандинавские народные сказки», стр. xviii.
[114] За исключением разве что особенно благоприятных случаев; либо отдельных эпизодических подробностей. В самом деле, куда проще распутать одну–единственную нить — эпизод, имя, мотив — нежели проследить историю целой картины , определяемой множеством нитей. Ведь вместе с картиной в гобелен вплетается новый элемент: картина — это нечто более великое, нежели сумма составляющих ее нитей, и через таковые не объясняется. Здесь–то и заключен врожденный недостаток аналитического (или «научного») метода: посредством него выясняется многое касательно элементов повествования, но мало или вообще ничего касательно их влияния на отдельно взятую историю.
[115] Например, Кристофер Доусон [45] в книге «Прогресс и религия».
[116] Это подкрепляется более тщательным и чутким изучением «первобытных» народов, т. е. народов, что по сей день живут в унаследованном язычестве и не являются, как мы говорим, цивилизованными. Поверхностный обзор выявляет лишь наиболее фантастические из их сказок, исследование более углубленное выявляет космологические мифы; но лишь терпение и знание народа «изнутри» обнаруживают философию и религию: истинное поклонение, где «боги» совсем не обязательно выступают воплощением чего бы то ни было, а если и выступают, то с переменным успехом (что зачастую зависит от решения самого индивидуума).
[117] А избавлять не надо бы — разве что всю сказку отложить на потом, когда дети окрепнут настолько, чтобы суметь ее переварить.
[118] См. Примечание B в конце (стр. 157).
[119] В том, что касается сказок и прочего детского фольклора, срабатывает еще вот какой фактор. Зажиточные семьи нанимали для своих детей нянь, и те рассказывали детям сказки, отчасти близкие к деревенскому и традиционному фольклору, позабытому их «господами». Этот источник давным–давно пересох, в Англии, во всяком случае; но некогда он играл немаловажную роль. Но опять–таки, это отнюдь не доказывает, что дети — наиболее подходящая аудитория для восприятия этого исчезающего «фольклора». Няням с тем же успехом (или даже с большим) можно было бы поручить выбирать картины и мебель.
[120] См. Примечание С в конце (стр. 158).
[121] Сам Лэнг и его помощники. Большая часть содержания сборников в своей исходной форме (или в древнейших сохранившихся вариантах) такому определению не соответствует.
[122] Гораздо чаще дети спрашивали меня: «А он добрый? А он злой?». То есть им было важнее правильно обозначить стороны Добра и Зла. Ибо этот вопрос одинаково значим как в Истории, так и в Фаэри.
[123] Предисловие к «Сиреневой книге сказок».
[124] См. Примечание D в конце (стр. 158).
[125] Естественно, именно это дети зачастую и имеют в виду, когда спрашивают: «А это правда?» Они подразумевают: «Мне это нравится, но водится ли такое в наши дни? Могу ли я спать спокойно в своей кроватке?» И услышать они хотят: «Разумеется, нынче в Англии драконов уже нет», — и всего–то навсего.
[126] Предисловие к «Сиреневой книге сказок».
[127] То есть порождает Вторичную Веру или управляет ею.
[128] Это справедливо далеко не для всех снов. В некоторых Фантазия вроде бы играет некую роль. Но такие сны — исключение. Фантазия — деятельность рациональная, а не не иррациональная.
[129] См. Примечание Е в конце (стр. 159).
[130] См. Примечание F в конце (стр. 159).
[131] Кристофер Доусон, «Прогресс и религия», стр. 58, 59. Ниже он добавляет: «Полное викторианское облачение из цилиндра и фрака, вне всякого сомнения, в культуре девятнадцатого века символизировало нечто важное, символизирует и по сей день, ведь культура эта распространилась по всему миру так, как ни одной моде на одежду прежде не удавалось. Возможно, что наши потомки усмотрят в ней некую мрачную ассирийскую красоту, символ, достойный века безжалостного и великого, ее породившего; но, как бы там ни было, моде этой недостает ясной, очевидной красоты, что необходима любой одежде, ибо, подобно исходной культуре, викторианская мода утратила связь с природой, в том числе и человеческой».
[132] См. Примечание G в конце (стр. 160).
[133] Или в группе сходных сказок.
[134] «Королева, желавшая испить из некоего Колодца, и Лорганн» (Кэмпбелл, xxiii); «Der Froschkönig»; «Девушка и лягушка».
[135] См. Примечание H в конце (стр. 160).
[136] Для колеблющихся Лэнговых весов такое весьма характерно. На поверхностный взгляд сказка подражает «придворной» французской conte с сатирическим уклоном, и теккереевской «Розе и Кольцу» [77] в частности — такая сказка, будучи неглубокой и даже легковесной по природе своей, не производит, да и не стремится произвести эффекта столь сильного; но под внешним лоском таится более серьезный дух Лэнга–романтика.
[137] Такие сказки Лэнг называл «традиционными» и на самом деле предпочитал их всем прочим.
[138] «Черный бык Норроуэйский».
[139] Ибо все детали до одной могут не быть «истинными»: нечасто «вдохновение» оказывается настолько сильным и длительным, чтобы оживить все в целом и не оставить практически ничего банального, скучного и «надуманного».
[140] Здесь Искусство представлено скорее в самой сказке, нежели в пересказе таковой; ибо Автором ее были отнюдь не евангелисты.
[141] Некоторые его работы можно найти в рукописи B[ritish]. M[useum]. MS. Add. 31922, вместе с сочинениями Генриха и его друзей.
[142] Имена, от которых произошли Cerdic и Ceadwalla , возможно, в позднебриттской форме выглядели как Car [a ]d΄īc и Cadwallōn . В западносаксонских формах ударение сдвинулось назад на начальный слог, в соответствии с германской системой. В Ceadwalla , как и, возможно, в Cerdic , начальное c изменило артикуляцию на более переднюю и произносилось, вероятно, ближе ксовременному английскому ch , чем к c . Cerdic стоит в начале генеалогии в том смысле, что такзвали предка позднейших королей, который впервые высадился в Британии в 495 году н. э.(согласно «Англосаксонской Хронике») в месте под названием Cerdices ora . Насколько этот рассказ соотносится с реальными событиями — вопрос спорный. Однако по крайней мере заимствование имен, по всей видимости, указывает на тесные контакты. Если этот Кердикдействительно существовал, его семья вряд ли пришла в Британию впервые только в его время. Однако, когда мы доходим до Кадды [Cadda ] в четвертом поколении после Кердика и Кеадваллы в шестом (в конце VII века), ситуация уже совсем другая.
[143] После битвы при Тетфорде (1004): hi naefre wyrsan handplegan on Angelcynne ne gemetton þonne Ulfcytel him to brohte [никто никогда во всей Англии не наносил им худшего поражения в схватке, чем Ульфкютель] («Хроника», списки C и D).
[144] В Шотландии существуют проблемы несколько другого рода, которые нас в данном случае не касаются, однако дают некоторое представление о том, что языковая кельтизация нашего острова былапроцессом по меньшей мере столь же сложным, что и тот, который в конце концов сформировал«английский». Что касается проблемы выживания докельт ского неиндоевропейского языка в «Пиктленде», то последнее по времени обсуждение можно найти в VI главе книги профессораДжексона «Пиктская проблема» (K. H. Jackson, The Problem of the Picts , ed. F.Wainwright, 1955).
[145] Jackson, там же., стр. 156.
[146] «Белгское» вторжение ничуть не напоминало вторжения скандинавские в том, что касается путейили затронутых областей жизни. На самом деле в этом отношении оно необыкновенно походит на приход в Британию той части «англосаксов», которой дано спорное наименование «юты».
[147] В дни Ульфилы [71] наречие Скандинавии было, очевидно, во многих аспектах куда более архаичным.
[148] В частности, эстетическое. Готский предоставляет нам образцы настоящего языка, и хотя вних мы, к сожалению, не видим примеров его свободного и естественного использования, мыпонимаем, что это был красивый и упорядоченный язык, хорошо подходящий для литургии — где он одно время и применялся.
[149] Безусловно, языковые изменения не позволяют проводить четких границ между «периодами»,но этот второй, или «средний» период развития английского закончился в XIII веке, а посленего началась третья стадия. Обычно, однако, разделение проводится другое.
[150] В качестве примеров, где проявляются эти черты, можно привести слова ciwdod (лат. cīuitāt–em )[город, крепость ], ciwed (cīuitās ) [город, крепость ], gem (gemma ) [драгоценный камень ]; pader (Păter noster ) [«Отче наш»] по сравнению с yscawl, ysgol (scāla ) [лестница ]; ffydd (fĭdes ) [вера ] по сравнению с swydd (sēdēs ) [должность ] [72].
[151] В то время как бретонцы — бритты, переселившиеся обратно на континент, в Арморику, — изменили þ (th ) в s и позже в z .
[152] При этом можно все же отметить: многое из того, что сейчас кажется потомкам саксов особенно странным и непреодолимо сложным в валлийском, было абсолютно несущественно в эпохи древнейших контактов бриттского и английского наречий. Я полагаю, в основном речь идет очередованиях начальных звуков (идущих вразрез с германскими представлениями о первом согласном слова как о важнейшей его отличительной черте) и произнесении ll (глухой l ) и ch (глухойзадний щелевой). Однако чередования возникают благодаря грамматическому использованию результатов фонетического процесса (мягкой мутации, или лениции), который, вероятно, тольконачинался в дни Вортигерна. В древнеанглийском были и глухой l , и глухой задний спирант ch .
[153] Альфред был, без сомнения, исключительной личностью. Однако в нем мы наблюдаем редкий пример того, как даже жестокая война не вполне убивает жажду познания. Он отчаянно сражался с противником, который едва не лишил его почти всего законного наследия, и при этом он сообщает о своих беседах с норвежцем Охтхере о географии и экономике Норвегии, куда английской король со всей определенностью не намеревался вторгаться; из рассказа Охтхере также явствует, что Альфред задавал ему и вопросы о языках.
[154] Это представляется достаточно вероятным; но историку языка не стоит ожидать, что этот факт позволит ему сразу сделать множество надежных выводов, — ему придется иметь дело с латынью,попавшей в валлийский и в древнеанглийский (а у каждого из этих языков своя фонетическая история), а также с разными видами латыни по обоим берегам пролива.
[155] Здесь мы видим, как это слово применяется по отношению к языку кельтскому, но не бриттскому. В древнеанглийском слово wealhstod стало обычным по отношению к переводчикам устным либо письменным, однако уже гораздо позже. Впрочем, оно, по всей видимости, никогда не использовалось при описании общения с «данами».
[156] Латинское «Житие», глава xxxiv. «Случилось так в дни Кенреда, короля мерсийцев {704–709},когда бритты, яростные противники рода саксов, не давали англам покоя войной, грабежами и обширным разорением. Однажды ночью, на рассвете, когда блаженной памяти муж Гутлак занимал время бдения молитвами, внезапно его как будто сковало сновидение, и ему показалось,что он внимает крикам многошумной толпы. Тут, в мгновение ока пробудившись ото сна, он вышел из кельи, где сидел до того, и стоя, прислушавшись, узнал вульгарную речь бриттских воинов, приближающихся к его жилищу; некогда в прошлом ему доводилось находиться в изгнании среди них, и он научился понимать их варварское наречие. Сразу же уверившись в том, что они пытаются проникнуть через соломенную крышу, в тот же миг он увидел, что все его строения охвачены пламенем». Затем бесы воздели Гутлака на копья. [Перевод выполнен по латинскому изданию: Felix’s Life of Saint Guthlac , ed. B. Colgrave, Cambridge, 1956. В некоторых местах Толкин выбирает вариант перевода, основываясь на других рукописях «Жития»; в таких случаях перевод приближен к толкиновскому. — пер. и прим. М. Артамоновой ].
[157] Его происхождение здесь неважно. Обычно считается, что это слово происходит оттуда же,откуда и название кельтского племени вольков (в латинских источниках — Volcae ), причем заимствовано оно было достаточно рано и успело германизироваться.
[158] Сохраняются некоторые следы значения «римляне». В «Видсиде» [73], где содержится много воспоминаний о временах до переселения, мы находим архаичную форму mid Rumwalum [с римо–валами ] и упоминание о Wala rice [государстве валов ], где правит Casere [Цезарь ]; в двух глоссах наius Quiritum [74] встречаются weala sunderriht [особое право валов ] и reht Romwala [право римо –валов ].Но такое употребление скорее необычно; впоследствии слово использовалось по отношению к Галлии, но, скорее всего, такое употребление не восходит к собственно английской традиции. Люди, занявшие замок Ричарда в Херефорде в 1052 году, назывались Normanni на латыни и þa Frencyscan по–древнеанглийски, но «Хроника Питерборо» [75] дает þa welisce (waelisce ) menn [валлийские люди ]. А когда Эдуард Исповедник [76] вернулся в Англию, в той же летописи мы читаем, что он приехал из Weal–lande [т. е. «страны валлийцев»], но имеется в виду Нормандия. Подобные случаи не являются нормой для английского языка, и мы обязаны имискандинавскому влиянию, под которое англичане попали достаточно поздно. В скандинавских источниках слова valskr и Valland по–прежнему употреблялись только по отношению к Галлии. К тому же есть и другие свидетельства скандинавского влияния именно в этой части этой же рукописи: фраза woldon raedan on hi , которую обычно неверно переводят как «злоумышляли против них», является в действительности калькой со скандинавского ráða á ‘напасть’ [т. е. значит «хотели напасть на них»].
[159] Так считалось раньше; однако с тех пор было доказано, что многие на самом деле содержат элементы weall ‘стена’ или weald ‘лес’. Тем не менее не исключено, что скептицизм порою заходит слишком далеко. В любом случае необходимо признать, что в некоторых названиях действительно содержится именно корень walh , причем некоторые из этих мест находятся на востоке и далеко от Уэльса: в Суррее, Хартфордшире, Норфолке и Суффолке. Когда появились эти названия, они,очевидно, относились к группам людей, которых рассматривали как бриттов, а не как англичан, — и главной характеристикой, на основании которой проводилось это разделение, был, скорее всего,именно язык. Однако как долго такое положение дел могло сохраняться — вопрос другой.
[160] Здесь неважно, кто был автором замечания: сэр Гэвин или рецензент — оба изображали из себя ученых.
[161] Стоит отметить и то, что эти непохожие значения выражаются одной формой. В древнеирландском в обеих функциях выступают формы на b -, но будущее и хабитуалис различаются с помощью окончаний. В валлийском языке в целом оба значения эти выражаются с помощью форм ряда byddaf , но в более древнем языке была и форма 3 л. ед. ч. bid (пишется bit ), используемая только для хабитуалиса. Различия в функциях еще не вполне осознаны специалистами по древнеанглийскому. Более старые словари и грамматики попросту его игнорируют, и даже в более новых грамматиках не говорится ничего определенного; хабитуалис обычно не замечают, хотя его следы сохраняются в английском вплоть до времен Чосера, у которого встречается beth как хабитуальная форма ед. и мн. числа.
[162] Ирландские, валлийские и английские формы связаны со старым корнем bī -, bij - (ср. латинское fīs , fīt , и т. д.). Переход bij –в валлийское bið –связан с усилением согласного j , которое началось еще в бриттском языке. Когда именно сочетание ij стало ið — неизвестно, но датировка примерно 500 годом н. э. выглядит правдоподобно.
[163] Возможно, здесь сказалось влияние краткого ĭ в формах истинного настоящего: в додревнеанглийский период они должны были выглядеть как im, is, ist (или is ).
[164] Странно, что окончание множественного числа (обыкновенно употребляющееся в прошедшем времени) было прибавлено к форме 3 л. ед. ч., уже имевшей окончание. В этом заключается отличие biðun от расширенной формы sindun , происходящей от старого множественного числа sind : в этой последней–nd не выделялось как окончание, в то время как в bið мы находим совершенно правильное окончание 3 л. ед. ч. ið .
[165] Некоторые филологи (в частности, Ферстер в статье «Der Flussname Themse» [«Название реки Темза»]) теперь считают, что в английском процесс этот восходит к VII веку и закончился в начале VIII веке. Таким образом, он полностью принадлежит Британии и относится ко времени не более раннему, чем завершился первый этап бриттской перегласовки на i (так называемая «конечная перегласовка на i »). Но в Британии с лингвистикой все обстоит непросто. Начался процесс, несомненно, еще до вторжения в Британию, что бы мы ни говорили о его итогах или о любых изменениях гласных, достаточно заметных, чтобы найти отражение в написании. Ибо это явление встречается не только в английской разновидности германского наречия, перенесенной на запад, в кельтскую Британию. На самом деле его родина, кажется, была в самом центре области, затронутой этим фонетическим изменением (которое вначале, вероятно, произошло главным образом с согласными). К северу от прародины англичан мы видим, что скандинавские диалекты затронуты почти столь же радикально, в то время как на юге оно либо произошло позже, либо было не столь всеохватным. Нет никакого сомнения, что, двигаясь в западном направлении внутри области этого изменения, английский испытал на себе его влияние ничуть не в меньшей степени (что случилось бы, двинься он на юг, — вопрос другой), и в конце концов превратился, напротив, в язык сi –умлаутом par excellence [т. е. языком, для которого это явление в наибольшей степени характерно]; а итоги этого процесса в английском проявились куда заметнее, чем в каком бы то ни было бриттском наречии. К примеру, в бриттском не были затронуты долгие гласные, в то время как в английском перегласовке подверглись почти все долгие гласные и дифтонги.
[166] По большей части. Письменный, старательно культивируемый язык Уэльса был, несомненно,во все времена менее открыт для вторжений. Впрочем, главным источником заимствований был отнюдь не литературный, письменный английский язык.
[167] Вероятно, этот вариант происходит из случаев расподобления носового в окончании с носовым, содержащимся в корне, как в случае tincian/tincial (среднеангл. tinken ); mwmial , mwmlian ‘mumble ’.
[168] Кроме того, колледжу принадлежит рукопись Jesus Coll. Oxford 29, где содержится раннесреднеанглийская поэма «Сова и соловей» [«The Owl and the Nightingale»], история которой тоже достаточно своеобразно иллюстрирует судьбы английского слова. Написанная на юго–востоке, она была перенесена в Западный Мидлендс и облеклась в одежды западномидлендского диалекта. Однако рукопись сохранилась в Уэльсе и попала в Джизус–Колледж в рукописи XVII в. из Гламоргана.
[169] Ведь глаз всегда получает удовольствие от правописания родного, выросшего вместе с языком,хотя большинство тех, кто занимается орфографическими реформами, к подобному слепы.
[170] Меру эту сложно определить, не зная о бесконечно многих поколениях предков человека. Дажедети одних и тех же родителей могут в этом отношении сильно различаться.
[171] Я имею в виду современный французский. И говорю я главным образом о формах слов и об их отношении к значению, особенно в том, что касается базовой лексики. Монстры вроде incomprehensible в любом языке вряд ли являются произведениями искусства, и уж тем более в английском.
[172] Каждое из них, конечно, вместе со «смыслом».
[173] Да будет мне позволено еще раз сослаться на свой труд, «Властелин Колец» — имена персонажей и названия мест в книге в основном придумывались в соответствии с моделями, намеренно воспроизводящими валлийские (и получились весьма похожими, но не вполне совпадающими). Этот элемент повествования, возможно, доставил большее удовольствие большему количество читателей, чем что бы то ни было еще.
[174] Dyscwch nes oesswch Saesnec / Doeth yw e dysc da iaith dec [Учите английский всю жизнь / Изучать его мудро, то прекрасный, отличный язык ].
[175] В черновике первого абзаца этого эссе (вероятно, перерабатывая его), отец написал, что он «уже не так уверен, что [искусственный язык] — это благо», и добавил: «Теперь я думаю, что мы скорее всего получим нечеловеческий язык, а поваров вовсе не останется — их место займут специалисты по питанию и дегидрирующие средства».
[176] В рукописи изначально стояло «свыше 20 лет». Впоследствии эта дата была исправлена карандашом на «почти 40 лет». См. Предисловие.
[177] Фламандец Бусбек записал некоторые слова из языка крымских готов: восточногерманского языка, на котором еще говорили в Крыму в XVI веке.
[178] Имеется в виду древнегерманское слово, которое в древнеанглийском выглядело как guma , ‘человек’.
[179] Фонетический значок š соответствует звуку, в английском языке обозначаемому буквосочетанием sh ; æ соответствует ‘a’ в слове scrath .
[180] [Язык и мифология] равны изначально, они не соотносятся друг с другом как болезнь со здоровьем или как побочный продукт с главным результатом {Прим. автора}.
[181] Последняя фраза входит в изначальный текст, см. прим. 2.
[182] Данная английская версия не входит в текст рукописи, а представляет собой машинописный лист, вложенный в текст эссе в этом месте. Первоначально название было напечатано как «Последний корабль», впоследствии «корабль» был заменен на «ковчег», и в то же время над английским названием было приписано Oilima Markirya . В другом варианте этой английской версии «зеленые скалы» и «багровое небо» в последней строфе были заменены на «темные скалы» и «руины неба». После примечаний приводятся другие варианты стихотворения на обоих языках.
[183] Дева Ниэлик(в)и, Ниэликки фигурирует (только) в наиболее ранней версии мифологии,«Книге утраченных сказаний», где она — дочь валар Оромэ и Ваны. Там же упоминаются и «оарни, фалмарини и длиннокудрые вингильди — духи пены и океанского прибоя» [Пер. А. Куклей].
[184] Это стихотворение существует в виде машинописного текста, вложенного в рукопись в этом месте. В другом варианте в него внесены изменения: «поют дикие песни» > «подгоняют корабль», а «шумный ветер» > «восточный ветер».
[185] Название Небрахар больше нигде не встречается, и легенды, к которой отсылало бы данное стихотворение, нет ни в одной из существующих форм мифологии. Стихотворение и его переводы имеются также в черновом виде: в этом черновике Luithien пишется как Lúthien, а в переводе объясняется, что «Каменнолицые» — это «орки», а Небрахар — «местность [?гоблинов]».
[186] Альтернативой было бы ввести, помимо обычного Предварительного экзамена, экзамен «онор модерейшенз» по английской филологии, который позволил бы более способным и честолюбивым студентам провести в университете четыре года. Мне кажется, что такой вариант меньше подошел бы английскому факультету, все разнообразие которого на ранних стадиях не так–то легко охватить. Наша главная цель — позволить новичкам обнаружить возможности университета и собственные склонности и таланты. [Предложение заключается в том, чтобы кроме Предварительного экзамена(который в то время сдавался после двух первых триместров) студенты сдавали поистечении двух лет более официальный экзамен «онор модерейшенз», после которого программы бы разделялись: в таком случае полный курс обучения занимал бы четыре года. В результате было принято компромиссное решение: все студенты английского факультета стали сдавать «онор модерейшенз» после одного года обучения, а курс остался трехгодичным {Ред. }.
[187] Курсы I и II: варианты программы, предлагаемые на выбор на английском факультете в Оксфорде и позволяющие студентам заниматься более ранними периодами. Эти два курса пользуются умеренной популярностью и в основном состоят из «Яз.», в то время как гораздо более популярный «курс III» по большей части состоит из «Лит.» {Ред. } [29].
[188] «усеянная звездами грамматика»: здесь имеется в виду традиционная практика помечать звездочками гипотетические, не сохранившиеся формы слов, предшествующие самым ранним источникам {Ред. }.
[189] fród in ferðe : исполненный мудрости, пришедшей с опытом.
[190] vánier — таково было написание в тексте «Намариэ» (прощальная песньГаладриэли в Лориэне) в первом издании «Властелина Колец». Во втором издании онобыло заменено на avánier {Ред. }.
[191] Это строки из стихотворения «Морестранник»; остальные цитаты и отсылки — из «Скитальца» {Ред. }.
[192] duguð : благородная дружина (в королевских палатах). dréam : звуки радостных голосов и музыка пира {Ред. }.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 149; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!