Дополнение 1: Олимпия против Сиэтла 11 страница
Официально Чед познакомился с Куртом и Кристом на последнем концерте «Malfunkshun» в «Community World Theatre», который состоялся 6 мая 1988 года, – там же играли «Lush»[111] и «Skin Yard», которые были хедлайнерами. Познакомил парней общий друг, Деймон Ромеро, участник «Lush» и «Treehouse»[112], студент Эвергрина. Курт помнил выступление группы Чеда на том концерте, где они сами играли под названием «Bliss»: особенно его впечатлила ударная установка из стекловолокна – конусообразные кожухи возвышались над барабанщиком. «Выглядело ужасно, – говорит Чед, – но звук получался очень мощный». Кроме того, группа «The Magnet Меn», существование которой ограничилось тем концертом, устроила радиовыступление с Джоном Гудмансоном – его записывал на кассету Курт. Поэтому Курт и Крист пригласили Чеда на их следующий концерт в Эвергрине.
– Они мне сказали: «Хочешь С нами играть?» – вспоминает Чед. – А я ответил: «Было бы круто». Я подружился с этими чуваками. Они казались веселыми и интересными. После концерта мы тусовались около их белого Тупоносого фургончика «додж». Именно на нем мы в первые дни ездили по концертам.
Их выступление мне понравилось, – продолжает он.Большинство песен я знал, потому что они тогда играли номера вроде «Mexican Seafood». Я смотрел за игрой Дэйва и пытался понять, почему они хотят сменить ударника. Он стучал достаточно хорошо. Возможно, дело было в человеческих качествах, и они просто не подходили друг другу.
|
|
|
– Чед им понравился, потому что у него была крутая, огромных размеров, ударная установка[113], – объясняет Слим Мун. – Он был первым, кто их устроил. Были, правда, сложности из-за того, что он собирался писать песни: что-то вроде мелодичное и в духе прогрессив-рока. Они этого не хотели. Плюс чувство ритма у него было не идеальным. Но он вполне подходил, чтобы начать ездить с концертами.
– Первый раз я играл с ними в подвале у Криста, в Такоме,говорит Чед. – Подвал был примерно с эту комнату величиной, может быть, чуть меньше. Везде был пенопласт ~ для звукоизоляции, и какие-то куски даже свисали с потолка. Кажется, у них там стоял магнитофон на четыре дорожки. Там было сыро – очень сыро, но опять же, в таких комнатах всегда сыро. В комнате размещалась моя установка, а в углу вроде бы валялись чьи-то старые, разбитые барабаны. Также там был большой красный усилитель Криста. Кажется, Курт был со своим усилителем «Randall», но он не играл на всю мощь 212 вольт в тот вечер.
Хотя новый барабанщик их привлек в первую очередь своей гигантской ударной установкой, Курт и Крист заставили Чеда уменьшить ее – как и в случае с Дэйвом. Группа начала серьезно репетировать: они играли песни с первой демо-записи и новый материал, такой как «School» (очень характерная для Олимпии песня) и «Big Cheese», напоминающий похоронный марш в духе «Melvins», – заглавный герой песни был списан с Джонатана Поунмэна. «В этой песне я говорю о том давлении, которое он оказывал на меня в то время, – он был слишком критичен и субъективен по отношению к тому, что мы тогда записывали», – рассказывал Курт Майклу Азерраду.
|
|
|
«У нас появился ударник, и мы начали постоянно играть в этом маленьком доме, – писал Крист в книге "О гранже и правительстве". – Мы по-настоящему напряженно репетировали. Выворачивались наизнанку. Все было настолько серьезно, что мы жутко расстраивались, когда нам казалось, что мы плохо играли во время репетиции. Если не удавалось поймать эту волну, это космическое чувство свободы – мы были разочарованы; трудно терять Бога, когда ты его однажды увидел. Мы не играли чужих песен и не устраивали растянутых блюзовых джемов. Это было чистое выражение душевного беспокойства».
Официально Чед никогда не играл в группе.
– Они постоянно звали меня на репетиции, – говорит он.Но никогда не говорили, что я принят в группу. Нашим первым концертом можно считать выступление либо в клубе «The Vogue» [3 июля], либо в «Central Tavern» [23 июля, на разогреве у «Leaving Trains»[114] и «Blood Circus»]. Ни на одном из этих концертов не было толпы народу.
|
|
|
До того как в группе появился Чед музыканты успели сыграть в мае несколько концертов: один в «The Vogue»; в другой раз друг попросил их выступить в Эвергрине на вечеринке, посвященной его 18-летию, – это было 14-го числа, там Курт сыграл кавер на песню группы «Scratch Acid» «The Greatest Gift». Был еще один концерт 5 июня в «The Central Tavern» в Сиэтле, организованный опять же Поунмэном.
я: Что вы можете сказать о ваших ранних концертах?
– Там никого не было, – утверждает Чед.
я: Были ли какие-нибудь драки, беспорядки?
– Не особенно. Мы сами бесновались на сцене и ломали аппаратуру, но не с самого начала. Это началось, может быть, концерте на третьем. И я не придумывал этого намеренно. Я лишь присоединился к тому, что уже творилось на сцене. Нам было реально весело. Не то чтобы мы договаривались: «Так, Крист, ты, короче, прыгаешь высоко-высоко, бросаешь басуху вверх и ловишь ее башкой. А ты, Курт, падаешь на пол и начинаешь извиваться, как червяк». Нас просто уже тошнило, выворачивало от этого стадионного рока, его спецэффектов и всего того, что полагалось делать на сцене – и чего мы делать не хотели.
|
|
|
я: Вы когда-нибудь играли пьяным?
– Никогда! А вот Крист играл. Об этом все знали. Я никогда не пил во время концерта. После – пил, но очень редко напивался.
11 июня «Nirvana» вернулась в студию «Reciprocal», решив наконец записать сингл для «Sub Pop». Первой песней стала «Blandest», затем были записаны версии «Love Buzz» и «Big Cheese», первые варианты «Mr. Moustache» и «Blew», а также инструментальная версия «Sifting» с фуззом. В этот раз процесс шел тяжелее, чем во время демо-записи. Возможно, из-за того, что все знали: сейчас они записывают уже готовый продукт. Кроме того, Курту не нравилось, что Чед стучит по барабанам недостаточно сильно.
На самом деле «Nirvana» старалась основательно изменить свое звучание, пытаясь сформировать собственный образ, стать непохожими на свои любимые группы. Они совмещали мачизм рокеров из «Black Flag» и «Led Zeppelin» и более деликатный подход, свойственный «R.E.M.» и «The Beatles».
Группа дважды возвращалась в студию дописывать сингл 30 июня и 16 июля. Песни записывались поверх предыдущих треков, поэтому не приходилось платить дополнительные 50 баксов за новую ленту. Вторая версия «Love Buzz» вошла на сингл; вначале шел 10-секундный аудиоколлаж, вырезанный Куртом со своей кассеты со звуковыми сэмплами «Montage Of Heck». Курт хотел, чтобы песня начиналась 45-секундной записью этих сэмплов, но его отговорили от этого шага.
– Не уверен, что Курт остался доволен тем, что на стоPolly «А» поставили кавер, но в итоге он решил, что по поводу сингла нечего спорить, – говорит Джек Эндино. – На стоPolly «В» они собирались поставить песню «Blandest» («Слабейший»). Она не зря так называется (смеется). Но остальным членам группы она не очень нравилась, и Чед не знал, как ее играть. Они показали ему партию за день до записи. В итоге они сыграли «Big Cheese» и еще пару песен. Я подумал: «Ого, а эти будут покруче». Они легко согласились на то, чтобы поставить песню «Big Cheese» на стоPolly «В». Первая собственная песня должна сразу же привлекать внимание людей – вряд ли это могла сделать шумная, достаточно медленная композиция. Они собирались впоследствии переписать «Blandest», но так в итоге и забросили ее.
я: Был ли этот кавер выбран по каким-то особым причинам?
– Нет, – отвечает продюсер. – Это был единственный кавер в их репертуаре на то время[115], и он понравился Джонатану. Это была его идея. Запись кавера в качестве первого сингла может навредить группе – часто это означает конец карьеры. Но ребята были достаточно умны, чтобы дальше не перепевать чужие песни.
«Sub Pop» заплатил за эту сессию – согласно легенде, позже, когда гранж уже был на волне популярности, а финансы лейбла были в полном беспорядке, они возвращали чеки в «Reciprocal». – На самом деле было всего один или два чека, – признает Джек, – но от подобной репутации трудно избавиться.
Печально известная некомпетентность лейбла в финансовых вопросах не добавляла уверенности их музыкантам. Однажды, вскоре после заключения соглашения о выпуске cингла, Брюс позвонил Курту и попросил у него в долг 200 долларов.
В августе Джонатана и Брюса посетила удачная идея, как можно бороться с проблемой притока денег: они решили создать «Клуб синглов» – меломаны платят 35 долларов и получают подписку на один год; в течение этого года им каждый месяц присылают по почте сингл. Было решено, что синглу «Nirvana» будет оказана честь стать первым в этой серии – диск был выпущен ограниченным тиражом в 1000 копий. Курт был разочарован этим известием – он хотел, чтобы у его группы состоялся «настоящий дебют», – но не передумал: в конце концов, большинству групп вообще не удается записать и выпустить хоть какой-нибудь диск.
Движение началось – в самом Сиэтле и в окрестных городах. «Soundgarden» приобрели сомнительную репутацию группы, подписанной сразу на трех лейблах: «Sub Pop», «551» (там они выпустили местами просто восхитительный альбом «Ultramega ОК»[116]) и «А&М» – мейджор, с которыми они и стали в дальнейшем сотрудничать. Вскоре появилась хеви-метал группа «Alice In Chains»[117], но в 1988 году главными ньюсмейкерами в городе была именно команда Криса Корнелла. «SST» уже давно подписал «Screaming Trees» и выпустил три их альбома, в том числе и клаустрофобический «Buzz Factory» (1989), продюсером на котором выступил Джек Эндино, а также ЕР-альбом номеров, не вошедших на другие диски, «Other Worlds». После этого «Screaming Trees» недолгое время сотрудничали с «Sub Pop», успев выпустить блестящий двойной семидюймовый диск «Change Has Come», а затем подписали контракт с крупным лейблом «Epiс». Начинал принимать участие в движение и нью-йоркский лейбл «Homestead records»[118]- на нем вышел двойной 12-дюймовый диск «Screaming Trees» и «Beat Happening»[119] (Кэлвин продюсировал самые первые концерты «Trees», проходившие за пределами Элленсбурга).
– К лету 1988 года ситуация в городе значительно поменялась, – говорит гитарист «Mudhoney» Стив Тернер. – Мы дали несколько концертов; и вдруг внезапно оказалось, что, где бы мы ни выступали, место было забито под завязку. Мы играли внизу в « Comet Tavern» – вместе с «The Walkabouts» и вроде бы «Blood Circus», – все билеты были проданы. Положение менялось очень быстро. Раньше на местные команды никто не ходил! Мы решили, что это какая-то странная аномалия, поэтому старались оторваться по полной: море пива и сумасшествия. Мы выступали в «The Vogue» так много раз за эти девять месяцев, что все эти концерты слились у меня в один.
Ближе к концу 1988 года «Mudhoney» выпустили альбом «Superfuzz Bigmuff» и отправились в свое первое турне по США. Концерты были неистовыми, безумными: месиво из потных тел и длинных волос; Марк Арм язвительно приглашал фанатов на сцену и бросался в драку; Мэтт Люкин с одинаковой периодичностью отхлебывал из пивной бутылки и бил по своей бас-гитаре. музыканты из других городов – «Sonic Youth», Том Хэйзелмайер из хардкоркоманды «Halo of Flies» со Среднего Запада и влиятельный диджей Джон Пил из Великобритании – начинали проявлять интерес.
«Sonic Youth» выпустили совместный 12-дюймовый сингл с «Mudhoney» на британском лейбле «Blast First»: каждая группа играла кавер на песню другой («Halloween» и «Touch Me I'm Sick» соответственно). В следующем году команды отправились в турне по Великобритании – именно тогда в Соединенном Королевстве впервые воочию увидели гранж. Я представлял «Mudhoney» на их первом английском концерте – в клубе «Riverside», город Ньюкасл, – надев на себя пиджак в стиле мод. Я должен был прокричать несколько слов и прыгнуть в толпу, однако было столько народу, что я испугался и убежал за сцену, где встретил басгитаристку «Sonic Youth» Ким Гордон. «Ты куда это собрался?» рявкнула она. Короче, я прыгал со сцены семь раз, и каждый раз толпа выбрасывала меня обратно на сцену.
Этот диск я сделал синглом недели в Великобритании, написав в «Мелоди мейкерс»: «Бессознательный, первобытный рок – такой, каким он должен быть. "Sub Pop" скоро до вас доберется лучше поберегитесь».
Казалось, Брюс и Джонатан выпускали сингл каждую неделю «Blood Circus», «Tad», «Swallow», «The Fluid», «Screaming Trees» … у этого списка не было конца. Тогда существовали и другие лейблы – « С/Z, «Pop Llama», «Т/К» из Портленда, – но настоящим лидером был именно «Sub Pop», движимый энергетикой Джонатана и проницательностью Брюса. Снимки делал Чарлз Питерсон, альбомы записывал Джек Эндино … «Sub Pop» – кустарное производство – был впереди всех.
– Во сколько обошелся диск «Touch Me I’m Sick», в 100 долларов? – задает риторический вопрос Пэвитт. – На запись «Bleach» ушло 600 долларов, а диск разошелся 1,5-миллионным тиражом. Это, видимо, самый крупный возврат капиталовложений в музыкальную пластинку со времен «Sun Sessions» Элвиса[120]. Эндино великолепен. Кто-то должен уметь увидеть талант и проводить последовательную политику – мне кажется, именно в этом заключалась моя заслуга.
– Джек работает очень неброско и очень тщательно, – говорит Марк Арм. – Был какой-то период, когда он стал работать по шестьдесят часов в неделю, и именно тогда, мне кажется, он утратил какую-то часть своей спонтанности.
– Примерно в течение года мне казалось, что все без исключения группы записывались у меня, – комментирует Эндино. Может быть, они мне доверяли, потому что я сам был музыкантом. Я играл не только в «Skin Yard», я был ударником в «Crypt Kicker Five», басистом в нашей с Терри Ли Хейлом [музыкант, записывающийся на «Sub Pop»] группе «The Ones» – в 1988 году я был участником трех команд. Кроме того, мы записывали практически даром. Как бы то ни было, я оказался в эпицентре всех этих событий. «Sub Pop» постоянно присылал мне записи. Каждый раз, когда Джонатан или Брюс занимались одноразовым синглом для своего «Клуба cинглов», они отправляли группу ко мне.
Чаще всего записывали семидюймовые пластинки, – продолжает продюсер. – За время расцвета гранжа я записал больше сотни семидюймовых дисков. Сейчас про них все забыли, но тогда они высоко ценились. Сердце коллекционера при виде их начинало биться чаще: «О, это коллекционное издание, вышло только 500 экземпляров». Мне очень нравились семидюймовые пластинки. Удовольствие достигалось мгновенно. Идешь в студию, записываешь пару песен, они выходят пару месяцев спустя, и ты с полным правом можешь говорить, что ты записал пластинку. В общем, нам надо было записывать все эти одноразовые синглы для других групп не из Сиэтла – «L7» [женская группа из Лос-Анджелеса), «Babes in Toyland», «Helios Creed»[121].
Больше других я любил «Babes In Toyland». Все, что я находил важным в рок-музыке, было связано с этими тремя женщинами из Миннеаполиса. Кэт Бьелланд стояла на сцене с искаженным от ярости лицом, выплевывая слова о любви и ненависти поверх изломанного гитарного риффа. Она носила низкие каблуки, шифон и вообще создала странный образ маленькой девочки: сильно обесцвеченные кудри, как у малышки из детского сада; порванное «кукольное» платьице; красная помада и широко распахнутые глаза. Кортни Лав позднее утверждала, что это она изобрела взгляд «девочки-шлюхи» (она играла в командах вместе с Бьелланд и басгитаристкой «L7» Дженнифер Финч) – но первенство, без сомнения, принадлежит Кэт. К концу выступления ее ноги были сплошь в синяках – от соприкосновения с гитарой; эта боль заглушалась нескончаемым потоком виски.
Но ничего «девчачьего» или детского в ее выступлениях не было. От ее криков кровь стыла в жилах, они были очищением, изгнанием дьявола прошлого и вереницы недавних бойфрендов-ублюдков. Рядом с ней стояла Мишель Леон, которая могла бить по бас-гитаре с адской силой – от девушки ее габаритов ничего подобного не ожидаешь. За ними сидела Лори Барберо – нахальная, громкая, любимая сестричка всех и каждого – и выбивала дурь из ударной установки, иногда подпевая в своей оперной, протяжной манере. В конце выступления она вскакивала из-за установки и фотографировала зрителей – как будто все мы были гостями на какой-то частной вечеринке. Тем не.менее все внимание публики было каждую секунду приковано к Кэт – она закатывала глаза к небу, стучала ногой по сцене и била своей гитарой, облепленной стикерами, по бедрам. От Кэт исходило электричество.
– Пластинка «Spanking Machine» [группы «Babes In Toyland», 1989] – один из самых гениальных альбомов за всю историю,сбивчиво рассказывала мне Кортни в 1992 году. – Это истина, уверенность, кислотные приходы, бэд-трипы, ложь, идиоты из Миннесоты, открытые рваные раны, дешевое вино, День святого Валентина, старые вонючие ночнушки, никаких парней, обожание Ника Кейва и «Butthote Surfers», суровая зима и клевые киски, чувство, что ты одна на свете чокнутая девушка, да и еще какие-то эмо тексты, но это не важно, просто от этого даже лучше.
– Вначале мы даже не понимали, что создаем какую-то особенную, уникальную, по общему мнению, эстетику, – объясняет Чарлз Питерсон. – Мы были больше впечатлены деятельностью «Touch And Go», «Homestead», «SST» и «Dischord». Брюс с Джонатаном шутили о «всемирном господстве "Sub Pop"», говорили, что мы станем популярны. Мы отвечали: «Да-да, конечно». Мы просто хотели поменьше платить за аренду. И с музыкальной точки зрения было интересно, прикольно, ребята записывали хорошие альбомы … но, черт, у нас не было групп вроде «The Replacements», «Sonic Youth», «Black Flag» или «Butthole Surfers». Вот что было реально.
я: Сколько людей приходило на ранние концерты групп из «Sub Pop» в Сиэтле?
– Мало, – отвечает Питерсон. – Не больше ста человек. «Central Tavern» вмещал максимум двести пятьдесят.
я: Как одевались зрители?
– Ужасно, – смеется фотограф. – Насчет одежды в Сиэтле никто особенно не запаривался. Как и сейчас. На одной фотографии-, сделанной в 1983 году, изображены зрители того времени, мы их называли «деревенскими бродячими собаками». Нет какого-то одного представления о стиле. Что-то от хиппи, что-то от глэмрока; на одном тренч, на другом фланелевый плащ, на третьем – кожаная куртка со значком «Сид Вишес»; что-то от панка. Просто все тогда одевались в дешевых магазинах. Носили всё подряд. Потом началось разделение на лагеря. Я больше общался с фанатами «Mudhoney», которые носили «дудочки» и олдскульные рубашки «Пингвин». Это было ближе к гаражному року.
я: Я всегда считал, что у «Mudhoney» чувствуется это влияние модов.
– За исключением Мэтта Люкина, никто из них в жизни бы надел фланелевую рубашку, – кивает Чарлз. – Это идет от эстетики олдскульного панка. Именно он был нашим вдохновением, и именно на нем мы выросли. По сравнению с ними я больше любил английские группы. Марк больше слушал чокнутые американские хардкор-команды вроде «The Angry Samoans». Значение, которое имел для всех нас панк-рок, часто недооценивается. То, что делала «Soundgarden», кардинальным образом отличалось от той музыки, которую играли «Mudhoney» и «Nirvana». На концерте «Alice In Chains» не найдешь никого, кого можно было увидеть на концерте «Mudhoney». На выступления «Pearl Jam» я не ходил уже много лет.
– Тем, кто приходил на концерт, было от 18 до 29 лет, – вспоминает бывший звукооператор «Nirvana» Крэйг Монтгомери. Одеты они были в старые джинсы и футболки с символикой рок-команд, кожаные куртки, много фланелевых рубашек, трусы торчали над джинсами … У многих были длинные волосы, ботинки «Доктор Мартенс» или кеды «Конверс». Это были студенты колледжей или бездельники – уж точно не поклонники мейнстримовых рок-н-ролльных команд и не фанаты готических или хардкорных групп. Ненавижу слово гранж, но …
– Я родилась в Истсайде, поэтому казалось, что мы сделали частью своей культуры эти садо-мазо штуки, которые тогда приходилось покупать в жутких подпольных секс-шопах. Все носили черные джинсы, – говорит Джулиан Андерсон. – Всем было по хрен. Мы носили футболки с переведенными вручную изображениями. Многие девушки, например я, очень любили вещи из секонд-хендов, скажем, домашние платья 50-х годов и прочие вещи в стиле ретро. Не было какой-то системы или моды; вся эта чепуха насчет пристрастия к фланели – это все выдумки СМИ. Да, некоторые люди носили фланелевые рубашки, но …
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 229; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!