В 1949 году неожиданно скончался Толбухин. Это стало для Раневской страшным ударом.
Ее подруга Елизавета Моисеевна Абдулова с грустью вспоминала: «Я помню, сколько времени после похорон Толбухина Фаина находилась в печали…»
Как ни странно, но об отношениях Раневской с Толбухиным почти ничего не известно, почему‑то все, кто писал о ее жизни, обычно обходили их стороной. Только в книге Алексея Щеглова (сына Ирины Анисимовой‑Вульф, которого Раневская называла своим эрзац‑внуком) мельком упоминается: «В эти дни Фуфа подарила мне машинку‑сувенир от маршала Толбухина для ее „эрзац‑внука“, наверное, выпросила у маршала этот обтекаемой формы темно‑синий автомобильчик, размером с челнок зингеровской швейной машинки, с поперечным колесиком на брюшке…»
Эта страница в жизни Раневской и по сей день покрыта завесой тайны. И это тем более странно, если вспомнить мимоходом брошенную фразу Елизаветы Абдуловой: «Иногда я думаю, что после войны Федор Иванович – единственный мужчина, которым была увлечена Фаина, и это при том, что она о мужчинах вообще слышать не хотела».
В 1949 году Раневскую пригласили в Театр имени Моссовета.
Приглашение исходило от главного режиссера театра, Юрия Александровича Завадского, который знал Раневскую не только как актрису, но и был знаком с ней лично – он был одно время женат на Ирине, дочери Павлы Вульф.
Он как раз готовил постановку комедии И. А. Крылова «Модная лавка», где была подходящая роль и для Раневской. Спектакль этот многие очень ждали: время было сложное – разгар борьбы с космополитизмом – и большинство театров предпочитало не оригинальничать, а спокойно ставить пьесы советских драматургов. На этом фоне Крылов был как глоток свежего воздуха. А Завадский в свою очередь ничем особо не рисковал – великого баснописца советские идеологи уважали.
|
|
|
Спектакль был тепло принят публикой, а для Раневской начался новый период в ее жизни – период, связанный с Театром Моссовета и с Завадским. Наверное ни с кем и никогда у нее больше не было таких сложных и неоднозначных отношений. Она уходила, возвращалась, пылко ненавидела Завадского, но именно у него сыграла свои лучшие роли и в его театре прослужила почти до самой смерти.
В конце 40‑х – начале 50‑х гг. карьера Раневской складывалась очень удачно как в театре, так и в кино. Казалось, что наконец‑то ее все оценили по достоинству.
За первой Сталинской премией последовала вторая – за роль Агриппины Солнцевой в спектакле «Рассвет над Москвой» А. А. Сурова. Спектакль был не слишком интересный, типичная советская производственная драма, но зато идеологически выверенный. Что поделать, именно за участие в таких спектаклях обычно премии и давали.
|
|
|
Потом была и третья премия, уже за кино – за роль фашистки фрау Вурст в пропагандистском фильме «У них есть Родина» по пьесе Сергея Михалкова. Фильм тоже ничего особенного из себя не представлял, но фрау Вурст у Раневской действительно хорошо удалась, и она даже включила эпизод с ней в список сцен, которые подбирала для фильма к своему 80‑летию. «Да, фрау Вурст у меня получилась, – вспоминала она. – Вурст – по‑немецки колбаса. Я и играю такую толстую колбасу, наливающую себя пивом. От толщинок, которыми обложилась, пошевелиться не могла. И под щеки и под губы тоже чего‑то напихала. Не рожа, а жопа».
Третья роль Раневской в Театре имени Моссовета премий ей не принесла, но зато принесла новый виток славы.
Это был роль одесской торговки‑спекулянтки в пьесе Владимира Билль‑Белоцерковского «Шторм». Та самая роль, после которой Утесов говорил, что Раневская должна была родиться в Одессе.
Пьеса была о гражданской войне, в 20‑40‑е годы ее ставили часто, а потом она как и большая часть ранней советской классики была забыта. Раневская играла там спекулянтку на допросе в ЧК. Небольшой эпизод, в прежних постановках особо не запоминающийся. Но Раневская углубила роль и добавила в нее изюминку – когда ее героиня начинала плакать, она доставала платок, для чего поднимала многочисленные юбки… под которыми оказывались красные галифе. Публика была в истерике.
|
|
|
Кстати, когда Раневская на репетицию принесла кипу своих заметок по поводу роли и переписанные реплики, Билль‑Белоцерковский сказал: «Пусть играет как хочет и что хочет. Все равно лучше, чем она, эту роль сделать невозможно».
В итоге, роль спекулянтки оказалась самой заметной в спектакле, и после нее часть публики просто уходила, что очень раздражало Завадского. Он безуспешно пытался заменить Раневскую и в конце концов просто снял спектакль с репертуара.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 143; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!