О последствиях веселья и продолжении праздника

 

Хольмстаг был тих и покоен. На главную площадь, засыпанную конфетти, скорлупками от орехов и прочим праздничным мусором падал легкий и невесомый снежок, еще по ней моталась пара пьяных горожан, но не буяня, а тихонько мыча какую-то песню.

— Неужто кабаки закрыты? — с невероятной мукой в голосе произнес брат Мих — Я же очень даже просто сейчас и померть могу. Лопнет от напряга какая-нибудь мышца или сосудик — и все, вперед в землю, с медяками на глазах.

— От похмура никто не помирал — возразил ему я — От него только психические болезни бывают — эльфийки голые могут привидеться или, к примеру, летающие человечки примерещиться.

— Да тьфу на тебя — перепугался брат Мих — Эльфийки-то еще ладно, особенно если голые, а вот летающие человечки… Мне одной твоей дочки за глаза хватит.

— С наступившим — раздалось сверху.

— Ыыыыы! — брат Мих поднял голову вверх, после замахал руками, сделал несколько шагов назад, оступился и шлепнулся на заснеженную мостовую — Началось!!!!

Над нами порхал, глумливо корча рожи, толстячок в пестрых штанах с пакостной донельзя физиономией. Очень знакомой физиономией, я бы сказал — до боли. Той, которую я ему до могилы не забуду. Заднего, так сказать, направления.

— Уууу — завыл Тристан, приложил ладони ко лбу, выставив указательные пальцы вперед, и изображая то ли бодливую корову, то ли жука-рогача, ринулся сверху на брата Миха — Ууууу!

Бесстрашный счетовод икнул, и, помогая себе руками и ногами, на заду начал отползать назад.

— Это пикси — укоризненно сказал Назир счетоводу, который от ужаса уже выпучил глаза до пределов, отмеренных ему процессором главного сервера — Существа редкие, но вполне реальные, не выдуманные. От себя замечу — сволочи редкие.

— Ну вот кто бы говорил, а! — Тристан упер руки в бока, повернувшись к ассасину — А вы, дети ибн Кемаля, можно подумать все в белом и с арфами в руках. Кто в прошлом месяце исполнил визиря султана в Мейконге? Да шут с ним, что прикончили, главное — как? Позору было…

— А как? — заинтересовался я.

— А они подождали, пока он в отхожее место пойдет, чтобы о жизни подумать, и в самый, так сказать, разгар процесса его малым копьем ткнули не скажу куда — Тристан пакостоно захихикал, манерно прикрывая рот ладошкой — Позору было, когда его из нужника выносили…. Это тут, на Севере, на это никто внимания не обратит, а там к таким вещам особое отношение, теперь ни один член семьи покойничка к дворцу султанскому на милю не подойдет. До пятого колена в обе стороны.

— Это наша работа, пикси — сурово сказал Назир — Тебе не понять.

— А это — Тристан снова повернулся к Миху, указательными пальцами раздвинул рот до невероятных пределов, высунул язык, выкатил глаза, да еще и завращал ими, что довело бедного брата Миха до икоты — Это наше призвание, тебе тоже не понять.

— Заканчивай — попросил я его, поднимая счетовода на ноги — Довел человека до судорог.

— Вижу — с удовлетворением сказал Тристан — Вот это я понимаю работа — чернеца перепугать. Высший пилотаж, филигранное умение.

— Когда здоровье поправлю — брат Мих был бледен, но вроде его отпустило — то тебя непременно найду.

— Пфе, напугал — пикси насмешливо сплюнул и внезапно заорал — Хррррр!

Мы все дружно вздрогнули от неожиданности, а пикси захихикал и гордо сообщил -

— Нет мне равных в исскустве пугания доверчивых ду…

— Кого именно? — уточнил Назир, запуская пальцы в пояс.

— Ду — Тристан видно понял, что перегнул палку и запел, изображая в воздухе что-то вроде 'лунной дорожки' — Ду-ду-ду-ду!

— Чего хотел-то? — я уже понял, что паршивец пожаловал по мою душу — Чего надо?

— Передать привет и поздравления с праздником! — Тристан покопался в сумке, висящей у него через плечо, достал оттуда медную помятую дудку, приложил ее к губам и выдавил несколько на редкость хриплых и мерзких звуков — Я рад принести тебе поздравления от… Ну, ты знаешь кого. Чтоб ты был здоровенький, толстенький, счастливенький! Чтобы вернулась в этот мир царица фей тетушка Маби и подарила тебе красоту, а великий чародей Гуд восстал из мертвых, сел на свой зеленый трон и насыпал тебе в обе ладошки мозгов! Чтобы…

— Мастер Хейген, я могу убить эту болтливую тварь? — голос Назира был на редкость благодушен, из чего я сделал вывод, что пикси и впрямь балансирует на грани жизни и смерти.

Ради правды — я бы с радостью сказал 'да', поскольку существо это было слишком назойливым даже для НПС. Но этого я делать не стал, помятуя о том, что Странник испытывает к нему привязанность и кончина этого болтливого поганца может серьезно испортить мои отношения с ним. Да и жизнь он мне тогда и впрямь спас, во глубине Сумакийских гор. Пусть глумливо, как у них заведено — но спас.

— Считай, что мы с тобой квиты — сообщил я пикси.

— Не понял? — удивился летучий стервец, кокетливо поправляя галстук-бабочку в горошек, который он невесть зачем надел на шею.

— Да тебе и не надо — махнул я рукой — Ты все сказал?

— Нет, конечно — и Тристан снова поднес дудку к губам.

— Давай без трубадурства и болтовни — попросил я его — У меня дел еще полно, опять же ты мне чуть приятеля не добил. Он и так был плох, а теперь уж и не знаю — спасу я его или нет.

— Ты — может и нет — заявил Тристан — А вот пара запотевших литровых кружек холодного зимнего эля, нежного, бархатного, издающего терпкий аромат, янтарного, с легкой кислинкой и шапкой пены, которую так приятно сдувать…

— Убью!!!! — заревел брат Мих, подхватил какую-то оглоблю, которую невесть кто и невесть зачем оставил у стены, где мы стояли и помчался за пикси, который с хохотом и криками 'Не догонишь! Не попадешь!' закладывал лихие фигуры высшего пилотажа. Вдобавок еще он время от времени зверски рычал, изображая дракона, и издавал непристойные звуки губами, проносясь над головой счетовода.

— Тристан! — рявкнул я — Слушай, я все понимаю, но совесть имей.

— Имел и не раз — заверил меня пикси — А кабы ты ещё знал, в каких забавных позах!

Брат Мих потерял последние силы, прислонился к стене дома, тяжело дыша, хотел что-то сказать, но не смог. Все, на что хватило его сил — это многообещающе погрозить пикси пальцем.

— Боюсь-боюсь — заверил его Тристан — Не сомневайся!

После этого он сразу же начал корчить мне рожи, с многозначительным видом показывать пальцем на Назира и кивать подбородоком.

— Я не доверяю ему, мастер Хейген — Назир все понял, но у него явно было на этот счет свое мнение — Пикси очень коварны.

— Кто???? — возмутился Тристан — Мыыыы? Да пикси самые милые и тихие существа в Раттермарке, если бы не вы все, то мы занимались бы наукой и исскуством, разводили бы цветы и кроликов!

— Да ты что? — хмыкнул я.

— Ну да! — с горячностью влюбленного юноши заверил меня он — А так приходится разводить вас…

— Ладно — повернулся я к ассасину — Назир, отведи Миха вон, в кабак, купи ему эля. Я скоро буду. На, держи золотой.

— Как скажете — склонил голову ассасин, цапнул у меня с ладони монету, после же коротко глянул на Тристана — Я не предупреждаю, я просто ставлю тебя в известность — если с мастером Хейгеном что-то в мое отсутствие случится, винить в этом я буду тебя, и легкой смертью ты не умрешь. Клянусь в этом камнем Аль-Када и именем старца ибн Ладды.

— Да не случится с ним ничего — похоже, что эта клятва Тристана впечатлила — Тем более, что мы с ним старые знакомцы.

— Я сказал — ты услышал — безразлично ответил ему Назир, подошел к брату Миху, поднял его и повел к дверям стоящего неподалеку кабака с задорной вывеской, на которой бородатый северянин разрывает на две части оленя, на голове которого почему-то растет вишневое дерево. Интересно, что такое пил художник, когда ее малевал?

— Отродясь не видел картины забавнее — Тристан ткнул пальцем в удаляющуюся парочку — Отродье ибн Кемаля тащит в кабак чернеца Юра. Если кому расскажу — не поверят. Я бы и сам не поверил, кабы не видел своими собственными глазами.

— А что в этом такого? — удивился я.

— Смеешься? — Тристан надул щеки и хлопнул по ним ладонями, издав омерзительный звук — У них полянка одна и интересы одни, вот только косить с этой полянки пшеничку для прокорма каждый предпочитает в одиночку, и делиться ей никто не хочет.

Вот тебе и раз. Удивил.

— А ты этого не знал! — захихикал пикси — Глупый, глупый мальчик Хейген. И все-то его дуют, прямо как бычий пузырь. Он-то себя полагает шестеркой, а на деле он просто грань игральной кости — и не более того.

— Не перегибай — попросил я Тристана — Никем я себя не полагаю.

— Ой, да ладно — отмахнулся пикси — Я и своему обалдую говорю, чтоб он с тобой не связывался, потому как проблем от тебя будет куда больше чем пользы, жаль вот только он меня не слушает. Ты же влез во все гнилые дела, которые только есть в Раттермарке, и везде ты в результате окажешься крайним. Когда ты выполнишь все то, что тебе предназначено и чего от тебя ждут, то одни объявят за твою голову награду, другие захотят ее получить, а все остальные отвернутся, потому что никому не нужны те, кто сможет потребовать награду за хорошо выполненную работу. И еще — имей в виду, что для одних возможно ты станешь героем, а для других наверняка окажешься злодеем, но и в том, и в другом случае ты будешь всем нужен только мертвым. Объяснить почему?

— Объясни — мрачно сказал я.

— Потому что в живом виде и великие герои, и великие злодеи неудобны для обитающих на белом свете — пикси достал из сумки круглые очочки, нацепил их на нос и стал похож на лектора — Они напоминают всем остальным об их несовершенстве, об их неполноценности и невозможности стать такими же, как они. Поэтому героев и злодеев проще сначала убить, через некоторое время вознести на постамент в виде памятника, а после, умиляясь от собственной душевности и благородства, носить к нему цветы, приводить молодоженов и произносить речи, начинающиеся со слов 'И сколько бы он еще успел, кабы не нелепая смерть'. И еще непременно говорить о том, что память о них всегда будет жить в наших сердцах и пока жива наша земля, мы будем о них помнить. Правда непосредственно ты в этом аспекте можешь не волноваться

— Почему?

— Я говорил о великих героях, а ты на такого не тянешь — пикси хихикнул — Ты герой заурядный, стал по собственному недомыслию и недалекости, и потому с тобой все будет проще. Тебя просто прирежут, а после зароют в какой-нибудь яме на краю свалки и сделают вид, что не было такого Хейгена на свете вовсе.

— Все? — хорошего настроения как не бывало. Вот же пакость крылатая, а?

— Нет — растянул рот в улыбке Тристан — Это я тебе рассказал так, для поддержания разговора.

— Спасибо, прямо душевно вышло — зло ответил ему я.

— Вот и напрасно ты обо мне плохо сейчас думаешь — укоризненно произнес Тристан — Я-то тебе правду говорю, а остальные врут в глаза.

— Все? — саркастично поинтересовался я.

— Не все. Но многие — пикси снял очки с носа, дыхнул на них, потер о рукав рубахи и снова надел — А вот я не вру. И мой повелитель не врет. Не такие мы по своей сути, понимаешь?

— Вот тут ты перестарался — сморщил я нос — Грубо работаешь.

— Не понимаешь — как-то даже печально сказал Тристан — Ну да ладно, придет время — продолжим эту беседу. На, держи.

Он бросил вниз какой-то блестящий предмет, и я рефлекторно подставил руки, чтобы его поймать.

— Это тебе подарок — пояснил пикси — Не от меня, я-то считаю лучшим подарком добрый совет, а потому я тебя только что одарил на ближайшие лет десять. От всей души и чистого сердца.

— Неожиданно — покачал я головой — А я даже и не подумал…

— Это твое нормальное состояние — перебил меня Тристан, доставая из кармана штанов конфету в пестром фантике и разворачивая ее — Ты в нем живешь. Ладно, полечу я, дел еще полно. Да, чуть не забыл, вот еще что. Велено тебе передать, что на ту вещь, за которой ты гоняешься, есть и другие охотники. Берегись их.

— Да что за привычки говорить загадками! — возмутился я — О какой вещи речь?

— Батюшки мои — вытарашил глаза Тристан, одну руку вытянул вперед, другой засунул конфету в рот и неразборчиво продолжил — Пфинцесса Тифунуэль с пфинцем Фаспи идут!

— Чего? — обернулся я, никого там не увидел и снова развернулся к пикси.

В воздухе никого уже не было, только пестрый фантик медленно опускался на землю.

Нет, пикси это зло. Назадают кучу загадок и смоются конфеты жрать, а ты потом думай.

Я пнул ногой горку снега, на которую упал фантик и было сжал кулак, чтобы погрозить им небесам, но тут мне в ладонь впились острые грани предмета, который я поймал и про который как-то сразу и забыл, тонкого и при этом прочного.

Это было золотое перо. В самом прямом смысле. Не в смысле — 'писчее перо' и даже не нож, который в жаргонной речи тоже называют 'пером'. У меня на ладони лежало потрясающе искусно сделанное золотое перо, вроде как лебединое или голубиное, я не знаю, не разбираюсь я в этих нюансах

Я поднес его к глазам и повертел — тонкая, однако, работа

'Перо птицы удачи.

Уникальный рукотворный предмет разового использования.

Создатель — неизвестен.

При использовании единожды дарует владельцу 50 % шанс на то, что задумаманное им осуществится. Но для этого нужно, чтобы владелец пера в самом деле этого хотел, в противном случае магическая сила данного артефакта будет потрачена понапрасну.

Для его активации владельцу достаточно сжать его в ладони сказать: 'Пусть прилетит птица удачи' и подпрыгнуть на месте.

После использования данный артефакт можно использовать как украшение, подарок даме или попросту продать.

Особые свойства:

До использования — нельзя потерять, украсть, сломать, продать, подарить.

После использования — нельзя сломать'

Забавно. Подарить нельзя, а мне вроде как его презентовали как раз. Хотя притаранил мне его пикси, а на эту лихоманку, по-моему, вообще никакие запреты на распостраняются.

Создатель — неизвестен. А жаль, сдается мне, этот мастер много чего еще сделать может. И еще — он тот еще шутник. Подпрыгнуть на месте, такое еще придумать надо…

Я еще раз глянул в серое небо, с которого все так же сыпался снежок, и пошел в кабак. Надеюсь, брат Мих уже подбодрил свои угасающие силы, и мы отправимся дальше по нашим делам.

Брат Мих оправдал мои надежды. Да что там — за этот краткий отрезок времени он их не просто оправдал, он даже перекрыл оказанный ему лимит моего доверия с лихвой!

Перед ним стояло две пустых литровых кружки, сам же счетовод в этот момент жадно глотал живительную влагу из третьей. Как видно, сильно его психику травмировал Тристан. Надо же, я думал, что у всех людей брата Юра нервы как канаты.

— А я вам говорю — я имею право смотреть как, кто и из чего готовит еду для гостей вашего заведения! — долетел до меня красивый и глубокий женский голос.

Повертев головой, я увидел стройную эльфийку, стоящую у прохода в кухню. Она пререкалась с сонным и мордатым поваром, который недвусмысленно поигрывал кухонным ножом.

— Шла бы ты отсюда, подобру-поздорову — советовал он потрясающе красивой представительнице древней расы — Шляются тут всякие, а потом к нам люди не ходят.

— Они к вам не ходят потому, что вы готовите неизвестно что из неизвестно чего — со смешком сообщила ему эльфийка, поправив роскошные белокурые волосы и сверкнув красивыми глазами, в которых можно было не то, что утонуть, а просто раствориться навсегда, как в небытие — Я — Хелен из дома Летящей ветви, и моя работа — проверять такие заведения, как ваши, а после сообщать о результатах проверки в Объединенный совет владельцев странноприимных домов. По этой причине я имею право войти на вашу кухню.

— Я тебе сейчас лицо обглодаю — из кухни вылез какой-то небритый тип и грозно надвинулся на красавицу-эльфийку, занося волосатый кулак над ее головой — Ах ты…

Как и когда она провела бросок — я не понял, но небритыш пролетел через половину зала, сшибая стулья, столы и пьяных северян.

— Мое пиво! — заорал один из них и треснул соседа по уху.

— Да ты чего! — возмутился тот и по неизвестной причине отвесил зуботычину не своему обидчику, а какому-то совершенно другому человеку, заросшему бородой до самых глаз.

Через минуту дрался весь зал.

— И еще вам минус за отсутствие вышибал — долетел до меня звонкий голос Хелен из клана Летяцей ветви — И еще один — за хрупкую мебель, не соответствующую стандартам. Из дуба надо делать, а не из сосны, он не такой ломкий!

— Какие тут славные нравы — опустил брат Мих кружку на чью-то голову и с печалью посмотрел на оставшиеся у него в руке ее останки — Весело, бодро, празднично. Эй, еще пива мне!

— Все, пошли — толкнул я его в плечо — Пива тебе не видать — драка же. И потом — видишь, вон та красотка это заведение не одобрила, а она в них толк знает, сразу видно.

— Зато я одобрил эту красотку — приосанился брат Мих, сплюнул на ладони, пригладил волосы, и явно собрался пойти подбить к Хелен клинья.

— Еще бы — хмыкнул я — Знакомую брата Юра не одобрить.

Хмель слетел с брата Миха, как лист с дерева.

— Она его знает?

— А то — брат Юр мне эту ложь простит, а Хелен, уверен, про нее просто не узнает — А почему она так держится смело, сам подумай? Спорить с корчмарями — это не каждому дано. Тут нужна либо глупость, либо смелость. Либо уверенность в том, что ее никто не посмеет тронуть. Как ты думаешь — что здесь?

— Пошли за Флоси — брат Мих двинулся к выходу — И пиво здесь скверное, права эта милашка.

— Объединенный совет владельцев странноприимных домов будет настаивать на закрытии вашего заведения — услышал я, выходя из дверей.

Почему мне кажется, что этот кабак и впрямь закроют? А вообще — интересный НПС и квесты у него, наверное, забавные. Скорее всего — на ремесло.

За Гунтером или за Флоси идти сначала — решал я, стоя на перекрестке. Снег усиливался, вслед за легким снежком пришла средней силы метель.

— Мороз невелик, а стоять не велит — сообщил мне Мих, подпрыгивая на месте — Идем уже, и лучше всего туда, куда поближе!

Ближе была резиденция ордена, и, сочтя аргументы счетовода разумными, я направился именно к ней. Тем более, что Гунтера тащить на себе не надо будет, а вот Флоси почти наверняка.

Еще у входа я понял — что-то тут неладно. У него не стояли стражники, а дверь, ведущая в задние, была слегка приоткрыта, что было неприемлемо для ордена буквоедов и аккуратистов.

— Назад — Назир как-то так играючи отодвинул меня в сторону и скользнул внутрь, за ним двинулся брат Мих, буркнул мне -

— Постой тут покуда.

Вот так. И здесь меня в угол задвигают, того гляди и впрямь на краю свалки найду своё последнее пристанище. Хотя ладно, это я кокетничаю, на самом деле где-то даже приятно. Худо-бедно, а пока берегут мою тушку.

— Заходи — брат Мих выглянул из-за двери минуты через две, на его лице гуляла улыбка — Такое стоит увидеть.

Внутри здания был жуткий кавардак, тут то ли дрались, то ли плясали, вдобавок еще и ощущался запах то ли перегара, то ли уксуса.

— Они внизу — Назир, по-моему, был изумлен — Никогда ничего подобного не видел. Чтобы орденцы — и в таком виде?

Да, было от чего впасть в удивление. В огромных размеров хранилище бумаг (я даже и не подозревал что под немаленьким, в общем, зданием резиденции есть еще такое здоровое помещение) за длиннющим столом, заставленным запылившимися бутылками и заваленным каким-то объедками, сидело четыре человека в черных рясах и в дупель пьяный фон Рихерт. Они то и дело прикладывались к кружкам и слаженно выводили песню, время от времени смахивая с щек слезинки.

В углу заплачет брат-послушник, слезу рукой утрет писец

И наш грандма-а-астер не узнает, какой магистра был конец.

— Хейген — заметил меня фон Рихтер — Мих! Так вашу растак! А идите к нам, братие!

Нет, это просто какая-то алкогольная фантазия, так нельзя.

— Гунтер, нам пора — засобирался я. Мих повел своим носом, принюхиваясь к запахам вина, а это мне было ни к чему.

— Винишко-то не из местных подвалов — сообщил он писцам — Однако, растрата налицо. Подобные сорта отпускаются исключительно для представительских целей.

— Оп-па — сообщил один из писцов — Посыпались. Это люди брата Юра.

— Именно так — брат Мих улыбнулся так, что, наверное, даже крокодил постарался бы забиться под корягу — Я вот вижу там в углу сумку.

— Сколько бутылочек? — мигом сообразил тот из писцов, кто явно был потрезвее остальных.

— Сколько влезет — тоном, из которого было ясно, что вопрос изначально глуп, ответил Мих — Живенько, живенько.

— Мы уже идем? — захлопал глазами пьяненький фон Рихерт — Пора?

— Да оставайся здесь — мягко посоветовал ему я — Чего уж. А завтра…

— Нет — нахмурился рыцарь — Я с вами, я в замок…. А потом я пойду к мистресс Кролине и скажу ей… скажу ей… Я.

Боги, да что же это за хрень такая!

Хлопнула пробка, брат Мих предложил бутылку мне, потом Назиру, пожал удивленно плечами на наш отказ и припал ртом к горлышку.

Странно, что мне до сих пор не дали квест вроде 'Довези пьяных НПС до замка'. И деяние 'Бухарики' в придачу.

Брата Миха на старые дрожжи развезло, через полчаса, когда мы наконец вышли из замка (да, полчаса. Сначала мы искали щит, потом шлем, потом еще что-то, потом снова щит, поскольку все уже забыли, куда его убрали, чтобы не потерять) эта парочка шагала по улице в обнимку и горланила что-то совсем уже неразборчивое.

Да, разгадка с отсутствием народа в резиденции оказалась простой — еще вчера зачем-то выдернули в главный замок ордена. Совсем всех — от оруженосцев до главы представительства. Фон Рихерт, узнав об этом, засобирался туда же, но сначала он решил выполнить данное мне обещание (и ничего не нашел), потом выпил 'на посошок', потом 'шпорную' … А потом пришли мы.

Интересно — а зачем объявили полный сбор ордена? Надо будет это дело прокачать.

Как я их довел до того места, откуда Флоси утащила дородная тетка — я и сам не знаю. Назир вообще сделал вид, что он не с нами — метель подстихла, и на улицу выбрел похмельный северный народ, перед которым за этих обалдуев было стыдновато.

— Где тут тетка живет? — устало спросил я у стражника — С вооот такой красотой за пазухой, вдова, любит сирых и убогих пригревать.

— А, это, наверное, Мэтти-мельничиха — смекнул служивый и расправил усы. Видно, были у него с мельничихой приятные воспоминания связаны — Вон в тот переулок и налево. Дом с зеленой крышей, флюгер на нем еще в виде пса с поднятой лапой.

Все было верно — и дом, и пес, и тетка, и Флоси, состояние которого ничем не отличалось от парочки, голосящей за моей спиной что-то вроде 'И как приятно возвращаться под крышу замка Роттер-холл'. Уж не знаю, где такой замок, но видно хорошее место. А может так называется главный замок Ордена Плачущей богини?

— Пришли — пошатываясь, туалетный побежал к голосящей парочке и вскоре они образовали скульптурную группу 'Встретились — как не расставались'. Они хлопали друг друга по плечам и бессвязно выкрикивали фразы вроде -

— Наконец-то!

— А мы-то!

— Скучали?

Я потер лоб — такие вещи, конечно, рушат мозг.

— Прямо как после войны встретились — произнес Назир.

— Ну да — я вздохнул — Лучшие люди нашего дома скорби.

Не стану говорить, чего мне стоило всю эту троицу запихнуть в портал — история длинная и неинтересная. В какой-то момент я даже хотел на это дело плюнуть и уйти с Назиром, остановило только то соображение, что этот дятел Флоси тогда точно завязнет здесь, в лапах мельничихи, которая змеей смотрела на меня и коршуном на него. А там за это какой-то штраф положен был, так что нафиг.

В замке все тоже было весело. Мужская компания с заднего двора переместилась на центральную площадь, и, судя по всему, кубок замка вплотную приблизился к полуфиналу, а то и к финалу.

— М-мать! — чудовищно осипшим голосом гомонила фея сверху — Я слышу, как трещат ребра! Вахмурка — рулеззз!

Вой волынок, гул мужских голосов, притворное возмущение женской части публики, стоящей на лестнице и неотрывно глядящей на действо — все это доканало меня окончательно.

— Мордобой! — оживился Флоси и косолапо побежал к толпе — И без нас!

— Непорядок — поддержал его брат Мих и позвякивая бутылками, припустил за ним.

— Ммм — немного сонно произнес Гунтер и обиженно, как ребенок посмотрел на нас — А я?

— Не знаю — устало потер я щеки — Правда не знаю.

— Ну вот — вздохнул рыцарь, поднял с земли какие-то соломинки, расправил их как букет и побрел к лестнице, тихонько покрикивая — Мистресс Кролина, вы гдееее?

— Назир, как брата прошу — пригляди за ним — положил я руку на плечо ассасина — Не дай боги упадет в сугроб, он же себе в этих железках все отморозит.

Назир улыбнулся и последовал за рыцарем, после чего я облегченно нажал кнопку 'Логаут'. Хватит с меня на сегодня.

Надо отметить, что в первый раз за много дней я испытал странное удовлетворение от того, что вышел из игры в реальный мир. С учетом всех моих приключений и похождений в жестоком реальном мире, Файролл все больше становился для меня тем безопасным местом, где отсидеться можно, а тут гляди-ка — векторы маленько поменялись. Странное дело.

На кухне что-то звякнуло и меня немедленно передернуло — и Вика тоже бухает что-ли? Нет, это уж совсем никуда не годится.

Я вылез из капсулы и решительно потопал на кухню, полыхая правденым гневом.

— А вот и Киф — радостно попривествовал меня Азов, сидящий на стуле и размешивающий сахар в чашке — Заждались мы тебя!

Вика сидела напротив него, ковыряясь ложечкой в торте, который судя по всему безопасник и принес. Знатный такой торт, килограмма на полтора, с биквитом, цукатами и гигантских размеров кремовой розой в центре.

— А вот тортику? — предложил Азов — Спецзаказ, ему полусуток нет. И коньячок на пропитку пошел правильный, я это точно знаю! Сладости в подарок всем отличившимся сотрудникам 'Радеона' в первый новогодний день — это многолетняя традиция. Если ты его не получил — значит, есть, о чем задуматься. Если тебе подарили не торт, а пироженые — значит, где-то ты прокололся. Ну, и далее все зависит от веса торта, от того, из чего он сделан. Тобой, судя по всему, очень довольны.

— А тем, кто в здании не живет? — удивился я — Не все же здесь ночуют?

— Все, кто поумнее, уже отметились — безопасник отхлебнул чаю — Только мелочь офисная не приехала, но им и не надо.

— Ну не знаю, они же тоже люди? — усомнился я.

— Им в первый рабочий день торты по отделам разнесут — пояснил Азов — Никого не обидят. Или не разнесут, это как они работали.

— Разумная система — отметила Вика — Сразу человек понимает — довольны им или нет. Никаких разговоров, никаких сомнений. Выдали тебе пироженое весом в сто пятьдесят грамм — значит, работай лучше. Или вот этот торт — сразу ясно, что ты можешь спать спокойно.

— Если бы спокойность сна определялась только весом торта, то жизнь была бы прекрасна — я налил себе кипятка и опустил в него пакетик с чаем — Я бы тогда вовсе ни о чем не печалился.

— А о чем печали у тебя, отроче младо? — Азов хитро улыбался — Что, поднавалилось, пока меня не было?

— Сказал бы, что нет, так ведь совру тогда — я с одобрением посмотрел на Вику, которая плюхнула мне на тарелку изрядный кусок торта — А врать я не люблю. Умею — но не люблю.

— Вик, спасибо тебе — Азов глянул на девушку, та понятливо кивнула и вышла из кухни, поставив нам задачу убрать торт в холодильник, в случае, если мы его не доедим.

— Ну, что у тебя? — тон Азова поменялся, он стал деловитым.

— Завтра встречаюсь с моим замом по клану — загнул я один палец — Послезавтра с Еремой. А потом уезжаю в Касимов. Этих трех вещей мне лично за глаза.

— Ну, с барышней повстречаться одно удовольствие — Азов снова заулыбался — Ерема и его сотоварищи сейчас не опасны, А Касимов? Ну, что Касимов… Перетерпи. Водки выпей.

— Я ее там наверняка и без вашего совета пить буду — заверил я его — Чего там еще делать-то?

— Так, а в чем тогда печаль? — не понял Азов.

— Помимо патриархального уклада, ее родителей и безумной сестры? — уточнил я — Да во всем, начиная с дороги. А если на трассе нас встретят два джипа и покрошат всех в мелкий винигрет? У меня, например, на пули аллергия сильнейшая, я от них весь дырками покрываюсь.

— Ладно, это все лирика — Азов отмахнулся — Не будет ничего. Прикрытие я тебе выделил будь здоров, случайности исключать не стоит, но от прямых и явных угроз тебя защитят и на дороге, и на месте. Но это как с Касимовым дело будет обстоять. Теперь по двум другим встречам. С барышней где пересекаешься?

— В 'Капитале', на Кузнецком — ответил я — В два часа пополудни.

— Ага — Азов покивал — А с долгополым?

— Кем? — не понял я.

— С Еремой — кротко пояснил Азов.

— Это пока не знаю — открестился я — Это звонить надо.

— Так и звони — передо мной на стол лег телефон — Чего ждать?

— А он трубку может не взять — засомневался я — Номер-то не мой определится?

— Возьмет — заверил меня Азов — Да и с чего ты взял, что там вообще какой-то номер высветится?

— Да? — я недоверчиво посмотрел на телефон. Не хотел я никому звонить, если по правде — Надо пойти, номер его найти.

— Не надо — рядом с телефоном легла знакомая мне бумажка — Все есть. Звони, дружище. А встречу ему назначь все там же, в 'Капитале', чего мудрить? Часиков на…ммм… На одиннадцать — тебе же еще собираться на малую родину твоей благоверной.

— Чего мне делать? — хекнул я — Нищему собраться — только подпоясаться.

— Это ты так думаешь — назидательно произнес Азов — А Вика думает по-другому. Понятное дело к упаковке вещей и подарков она тебя не допустит, но сидеть рядом ты обязан.

— Ну да — согласился с ним я — Иначе прозвучит волшебное 'Можно подумать, мне одной это нужно'.

— Верно — кивнул Азов — Хоть по факту ей одной это и нужно. Звони.

Я набрал номер и после третьего гудка трубку на той стороне в самом деле сняли.

— Слушаю — это был Ерема.

— С праздником — радостно сообщил ему я — Это Никифоров, звоню, как и обещал!

— Рад слышать вас — чуть помедлив, ответил Ерема — И вас с праздником, и с этим, и с грядущим!

— Я чего сказать хотел — рассусоливать не стоило — Вы хотели увидеться — так я готов. Как насчет послезавтра, часиков в одиннадцать?

К моему великому удивлению, Ерема не стал задавать лишних вопросов и согласился на все предложения, которые прозвучали.

— Ну, вот и славно — телефон был изъят из моей руки отправился обратно в карман пиджака Азова — Ладно, я пойду, поздно уже.

— Илья Палыч — я все-таки решился задать этот вопрос. Может и не стоило, но профессиональное любопытство победило разум — Как так вышло…

— Правильный расчет, чрезмерная уверенность в себе кое-кого слишком шустрого и верно использованная информация — даже не дослушал меня Азов — Если хочешь, я могу рассказать и детали, только вот…

— Не надо — теперь инстинкт самосохранения взял верх надо любознательностью — Вы здесь, вы в порядке — мне этого достаточно. И — я правда рад, что вы вернулись. Честно.

— Верю — абсолютно серьезно ответил мне Азов — Вот еще что. Вика думает, что ты завтра едешь по моему заданию, так что не болтай лишнего. Это мой тебе подарок.

— Ценю — с плеч упал камень. Я все гадал — как завтра ей на уши лапши навешать, чтобы на скандал не нарваться, а тут все просто оказалось.

— И еще — Азов показал пальцем на перстень — Завтра его не надевай на встречу, а вот послезавтра — обязательно прихвати.

— Да я бы и рад, только он не… — я хотел показать безопаснику, что он не снимается, но перстень легко соскользнул с пальца — Ой.

— Вот и славно — Азов поднялся со стула — В двадцать минут второго будь готов, за тобой придут. И не волнуйся — все пройдет гладко, я в этом уверен.

И он оказался прав — когда я проснулся утром, Вика рылась в сети, дозаказывая в каких-то магазинах, которые даже и в праздники работали, дополнительные подарки для друзей и близких итолько отмахнулась от меня, когда я сказал ей, что отъеду. До центра мы домчались без пробок, и без пяти два я вошел в подвальное уютное помещение бара.

— У вас заказан столик? — спросил меня официант, но ответить ему я не успел, поскольку из-за моей спины раздался звонкий девичий голос -

— Надеюсь, иначе все окажется совсем уж печальным.

 

Глава девятнадцатая

О первой встрече

 

— Я вызываю чувство скорби и жалости? — поинтересовался я, не спеша поворачиваться.

— Ну, не до безумия — а голос звонкий, задорный, с нотками иронии. Везет мне в последнее время на молодых да ранних, словно искушает меня кто-то прямо как какого-то Святого Антония свежей девчатиной — По крайней мере, желания усыновить тебя у меня не возникает.

— Ну и зря — я повернулся и нахальным взглядом окинул стройную девичью фигурку в расстегнутой белоснежной шубке — Я был бы славным пасынком, милейшая Кро, хотя и с определенными эдиповскими наклонностями.

На всякий случай надо было катнуть пробный шар — а вдруг это не Кролина? Не хотелось бы казусов.

— Не с того начали — губы, чуть тронутые перламутровой помадой, раздвинулись в всего лишь еле заметной полуулыбке, голубые глаза же глаза искрились искренним смехом — Предлагаю сделать небольшой вино-брейк, а потом уже посостязаться в остроумии и злословии.

Это она, и она молодец. Явно ей всего двадцать один-двадцать два года, а речь поставлена хорошо, фразу вяжет добротно и без излишков.

— А ты точно совершеннолетняя? — с отеческой заботой спросил у нее я — Меня за спаивание юных девиц органы опеки или блюдения нравственности не привлекут к ответственности?

— Все-все, я капитулирен — выставила перед собой ладошки Кролина и повернулась ко мне спиной — Мужчина, девушка сдалась, пали редуты и в стене зияют бреши. Примите одежду и ведите меня кормить. Скоро стемнеет, а я еще даже не завтракала.

— Если кормить — еще ладно — покорно согласился я и на мои руки упал невесомый мех, прошуршав шелком подкладки — А вот танцевать я вас, юная леди, после этого не буду. Годы не те, коленки болят…

— А у тебя денежки есть? — Кролина поправила светлые волосы, стянутые на затылке в фигурный пучок — Не в смысле, чтобы меня нынче накормить, а вообще?

— Эммм — я отдал ее шубку гардеробщику, туда же отправился мой пуховик — Ну не знаю, если для себя — то да, а так — нет.

— Жаль — прощебетала Кро, согнула мою руку крендельком, просунула в него свою лапку, на пальцах которой посверкивала пара перстеньков, явно очень недешевых — А то ты был бы выгодной партией.

— Кхе! — непроизвольно кашлянул я, слегка офигевая — В смысле?

— Ну, ты же старенький, ты скоро умрешь. У меня таких знакомых мало, в основном знакомые папки, но они все уже при женах — она язвительно улыбнулась, отчего на щечках, румяных от мороза, появились ямочки — А так все вышло бы славно — пожили пару лет, потом ты бы помер, а я тебя в стеночку колумбария замуровала. Ну, а потом уже наследницей твоего состояния стала. Но нет — так нет, что уж. Тогда хотя бы покорми.

Гардеробщик посмотрел на меня с сочувствием, и я не желаю знать, что он подумал. Во избежание.

Кролина была не красавицей, в общем понимании этого слова. Невысокая, мне по плечо, скорее худенькая, чем стройненькая, одетая совершенно не вызывающе, в брючный костюм, то есть без оголенных плеч, без провокационных разрезов, да что греха таить — с не слишком выдающимися женскими статями, она все равно приковала к себе взгляды большинства мужчин в зале. Ну, не в последнюю очередь это было обусловлено тем, что тут она была чуть ли не единственной юной представительницей слабого пола, да и расслабленное состояние мужчин за столиками способствовало естественному интересу, проявленному к ней, но помимо этого от нее на подсознательном уровне исходила сумасшедшая энергия молодости и свежести, и это чувствовали все.

— Миленько — сообщила она громко, оглядывая небольшой уютный зальчик — Мне нравится. А тут вкусно готовят?

— Вкусно — сообщил ей официант — Ваш столик.

Нас посадили в угол, как видно, подальше от заинтересованных взглядов багроволицых мужчин моего возраста. И хорошо, а то мало ли чего…

— Меню — протянул нам официант толстые желтоватые листы, как видимо символизирующие гранки бессмертного труда бородатого классика коммунизма — И винная карта.

— Ты вино будешь или как все, пиво станешь дуть? — спросила Кролина, углубляясь в винную карту — Скудноват выбор вин-то.

— Я пиво не пью — ответил я ей и тоже глянул в карту — Бутылку Корво Бьянко, пожалуйста. Дорогая, ты не против?

— Сухое — сморщила носик Кро, но возражать не стала.

— У нас только сухие вина — пояснил официант — Что будете кушать?

Лучше бы он этого у неё не спрашивал, ибо, судя по всему, Кро умела и любила поесть. А может, даже и готовить, поскольку она явно со знанием дела задавала бедолаге вопросы, в которых я даже не все слова знал. Она интересовалась, точно ли в брускетту кладут сыр 'Чеддер' и в каких пропорциях, в каком именно вине варят здесь мидий и из 'дор-блю' к ним делают соус или из какого другого голубого сыра (Боги мои! Сыр — и тот голубой). И это она пока пошуровала только в разделе горячих закусок. Ну, а что она начала творить с официантом, когда дошла до рыбных блюд, вам лучше не знать.

— Как ваша дама хорошо разбирается в кухне — с скорбью в глазах сказал мне официант минут через десять, когда Кро вобрала окровавленные когти в пальцы и, сыто облизываясь, стерла с губ кровь бедолаги.

— Не то слово — я подумал, что парню надо будет оставить побольше чаевых. К тому же, для него только первая серия кончилась, впереди еще десерт.

— А вам что принести? — обреченно спросил парень, ожидая еще какой-нибудь суюрприз.

— Ассорти из колбасок — не стал мудрить я.

— Оно на четыре персоны — предупредил официант.

— Не смотри, что она маленькая — показал я на Кро — В нее влезает много. Несите пока вино.

— И откройте его здесь — потребовала Кролина — Чтобы мы видели!

— Ну ты въедливая — покачал я головой, сам не зная — осуждаю я ее или одобряю — Чего ты его так шпыняла?

— Мама научила — Кро положила локти на стол, переплела пальцы и опустила на них подбородок, задумчиво смотря на меня — Если официантов сразу начать гонять, то они скажут поварам, что пришел въедливый клиент, а те начнут шевелиться быстрее и готовить тщательней.

— Или наоборот, плюнут в еду — не согласился я с версией ее мамы — Народ — он разный.

— Фу, какие ты гадости говоришь — тоненькие брови изобразили 'домик' — Я теперь даже не знаю — есть мне здесь или нет?

— Уплочено — заявил я — Ничего не знаю.

— Ваше вино — появился официант с бутылкой темного стекла и ловко ее открыл. Вино плеснуло в бокалы, красиво светясь в неярком свете.

— Где моя брускетта? — строго посмотрела Кролина на официанта — Сейчас этот пошарпанный дядька меня подпоит, голодный желудок пошлет импульс опьянения в мой юный мозг, еще непривычный к алкоголю, и завтра утром в своем моральном падении я буду винить именно вас, молодой человек. А если еще и беременность случится, то вам придется на мне жениться, как честному человеку.

Официант посмотрел на меня, видимо оценивая степень пошарпанности, на ехидно улыбающуюся Кролину, вздохнул и сказал -

— Пойду, потороплю повара.

В его голосе так и слышалось 'Держись, мужик'.

— Вот он сейчас как возьмет, как позвонит в комиссию по нравственности — припугнул я Кро.

— И чего? — отпила вина из бокала она — Заметут-то тебя, а не меня.

— Ты коварна и обольстительна — заявил я ей — Ты фам-фаталь, наносящая 'фаталити' любому из мужчин, ты…

— Фу, банальщина — как-то даже расстроилась Кро — Не расстраивай меня.

— А ты дослушай сначала — возмутился я — На чем я там закончил?

— На 'ты' — подсказала Кро — Танцем ты меня удивить не хочешь, так добей меня словом, глава клана.

— Ты… ты… — я потерял мысль — А, вот! Ты берешь мужчин за галстук и ведешь их на жертвоприношения твоей красоте, как древнегреческая жрица, твое лицо рисовали все художники, от первого неандертальского по имени Ы-уа и до Сафра Никосова, который только тебя одну и нарисовал бесплатно…

— Ты это откуда знаешь? — посерьезнела Кролина — Хотя насчет бесплатно я не уверена, это папка и приврать мог. Чтобы он — и бесплатно?

— Да тьфу на тебя — разозлился я, отметив, однако, что кто бы ни был папка Кролины, он явно небедный дядька. Портреты Никосова — привилегия сильных мира сего, бомж Витек или, к примеру, журналист Никифоров не могут рассчитывать не то, что на его работу маслом, а даже и на карандашный набросок — В общем, подытоживая — ты такая-растакая и я недостоин тебя. Это так, на всякий случай.

— Какой случай? Ты очумел? — Кролина даже икнула — Ты на себя в зеркало смотрел?

Вот так. Ну, расслабили тебя легкие победы на любовном фронте, а по факту ты старый хрен с горы, которого только что поставили на место.

— Надо же — какой молодой мужчина и какая взрослая у него дочь — донеслись до меня слова одной из двух проходящих мимо нас дам, слегка пьяненьких и потому пошатывающихся — Видать, грехи молодости.

— 'Воскресный' папа — согласилась вторая.

Ну что, вот и пресловутый 'фаталити', добили меня окончательно. Блин, ее даже за нимфетку не приняли, только за мою дочь. Вот и кончилась молодость…

Внезапно и впрямь заболели коленки, впервые в жизни. И еще захотелось выпить водки.

— Ты обиделся что ли? — хлопнула глазами Кро — Слушай, я не хотела, просто так вышло. Не обижайся, чего ты? Ну, мало ли, какую хрень я несу?

— Да какие обиды — хмыкнул я — Все правильно сказано. Ладно, это все лирика. Давай лучше познакомимся, а? Ну не Кролиной же мне тебя здесь называть?

— Юля — девушка протянула ко мне бокал — Можно Юлечка или даже Юлия. Но не Юли, терпеть не могу, когда меня так называют.

— А я Харитон — дзынькнул я своим бокалом об ее.

— Твои родители или большие затейники, или большие оригиналы — заметила Юля, отпивая вина — За что они тебя так?

— Понятия не имею — кстати, недурное вино и даже очень — Можешь называть меня Киф, так мне привычней будет, а тебе язык не придется ломать.

— Ваша брускетта — перед Юлей опустилось блюдо и приборы в салфетке, официант замер рядом со столом привычно-безразлично глядя в стену и ожидая едких комментариев от девушки.

— Молодец! — Юля положила на колени салфетку, развернула приборы и облизнулась — Свободны пока, суждения о качестве блюд будут высказаны вместе с оплатой счета. И с горячим не затягивайте!

Девушка похоже не врала насчет того, что голодна, это было заметно, но при этом она ела красиво и с достоинством, чувствовалось, что за столом она сиживала.

Вскоре подали горячее, колбаски пахли одуряюще вкусно, да еще и соусов разных к ним подали немало, по этой причине беседа минут на пятнадцать прекратилась.

— Не так уж и плохо — наконец сообщила Юля, кладя приборы на тарелку — Дорада была сомнительная, но при этом повар выжал из блюда тот максимум, на который был способен, за что ему честь и хвала.

— Еще вина? — я взял бутылку в руку.

— Не откажусь — без какого-либо кокетства сказал Юля, и подставила мне свой бокал.

— Слушай — спросила она у меня, отпив из него — Скажи мне, а что подталкивает немолодых дядек, вроде тебя, идти в игру? У вас же работа есть, семьи, дети…

— Ну, семьи у меня нет — почесал затылок я — Детей, по крайней мере, официальных тоже… Да и не старый я еще.

— Я не сказала 'старых' — немного капризно заметила Юля — Я сказала 'немолодых'.

— К немолодым я себя тоже пока не отношу — упрямо заявил я — Мне сорока нет!

— Шут с тобой — засмеялась Юля — Уговорил. Скажем так — что заставляет мужчин среднего возраста ходить в игру?

— Не знаю — ее вопрос всколыхнул мои давнишние размышления на это тему. Вроде бы и совсем недавно, но такое ощущение, что в какой-то другой жизни, я написал целых шесть статей на эту тему и пытался в них дать на него ответ — но так и не смог этого сделать — Вот правда — не знаю.

— Хорошо — Юля снова положила подбородок на руки и хитро поглядела на меня — А вот ты лично зачем играешь?

Черт, ну вот что она пристала? Поговорили бы лучше о чем-то другом. О погоде, о природе…

— По привычке — решил остановиться на полуправде я — Как-то врос в игру.

— Тяжело врать глаза в глаза? — сочувственно спросила Юля и махнула официанту, чтобы тот подошел.

— Чего сразу врать? — очень искренне возмутился я — Правду говорю.

— Ага, а я еще хожу в школу — хихикнула Юля и строго спросила у официанта — У вас есть мороженое?

— Разумеется — устало ответил тот.

— И чтобы с ежевикой и малиной — строго приказала ему девушка — И не с замороженными, чтобы на зубах ягодки не хрустели.

Парень устало кивнул и побрел в сторону кухни. Не уверен, что у них такое мороженое есть в меню, но он явно не хотел спорить.

— Так, о чем я? — Юля снова повернулась ко мне — Ну-ка Киф, сознавайся, что тебя в игре держит?

Она шутливо нахмурилась, при этом глаза ее были смешливыми донельзя. Вот же блин, не приведи господь в такую влюбиться, жизни не взвидишь. Хотя, наверное, только в таких и надо влюбляться по молодости. Да, это будет безумная нервотрепка, беспристанная ревность, постоянный каварадак в голове и жизни, разбитые надежды и иллюзии, когда придет время неизбежного финала и длительный запой в качестве бонусной награды, но именно эту девушку ты будешь вспоминать с теплом и нежностью всю свою жизнь. Просто она подарила тебе то, что не смогли дать другие, более покладистые и спокойные девушки. Она подарила тебе эмоции и ощущение полноты жизни, своим 'нет' она перебрала все струны твоей души. Она подарила тебе то, что поэты называют 'бурей чувств' и это бесценный подарок, просто осознаешь ты это только тогда, когда волосы становятся редкими, пузо отвисшим, а огни, некогда ярко горящие в душе, подергиваются пеплом и скоро станут кучкой золы. Собственно, потому и бегут иногда стареющие мужчины к молоденьким девушкам, вызывая гнев жен и общественности, которые не понимают, что не за молодым телом сделал рывок этот человек, а затем, чтобы хоть на миг стать тем веселым и беззаботным парнем, который давным-давно уже ушел за поворот бытия.

Впрочем, стоит ли догонять ушедшее навсегда? Я не знаю. Может кто-то другой и в курсе, а я не знаю. Впрочем, я такими вещами никогда и не занимался, поскольку ленив и инертен.

— Чего задумался? — прозвенел колокольчиками голос Юли — Эй, ты еще со мной?

— С тобой — заверил ее я — А задумался о тебе.

— Да? — кокетливо спросила она — И как я в твоих мыслях? Ничего?

— Красивая — я помолчал с полминуты — Умная. Недоступная. Порядочная притворщица.

— Да, это все обо мне — а вот уже и серьезные нотки появились в голосе — Нет, все-таки со сверстниками проще, они тупенькие, а с вами, мужиками в возрасте интереснее. Но вас хрен проведешь, вы все-таки куда умнее. Хотя тоже — какими средствами пользоваться. Мне вот не свезло.

— В смысле? — слово 'средства' меня смутило.

— Да не суть — отмахнулась Юля — Не бери в голову. Ладно, чую честного ответа мне от тебя не дождаться, хотя и вопрос-то был пустяковый, а потому давай побеседуем о более простых и понятных вещах. Например — скажи мне, как ты видишь дальнейшее развитие клана?

Елки-палки. Это — более простые вещи? Может лучше снова у меня в душе покопаемся?

— Я пока его никак не вижу — решил вовсе не врать я — Пока война не кончится.

— Извини, это чушь — Юля заметила официанта, который нес ей десерт и радостно облизнулась.

— Комплимент от ресторана — обрадовал ее официант — Специально сделанный для вас чизкейк.

Во взгляде Юли явно читалось 'Врешь ты все, просто ягод у вас нету'. Но спорить она не стала, с достоинством кивнула и потребовала себе кофе-латте.

Как по мне — они вовсе молодцы. Ресторан пивной, какое тут может быть мороженое? Сюда люди за пенным напитком и колбасками приходят, а не за десертами.

— Так вот — почему это чушь — продолжила девушка свою речь, когда официант отошел — Войны начинаются и заканчиваются, а кланы остаются. Ты понимаешь, у меня есть ощущение, что мы начали пробуксовывать. Все начиналось очень круто, а сейчас как-то остановилось. Стагнация у нас наблюдается некоторая.

Стагнация у нас. Ну-ну. С такими делами как у меня, стагнация мне бы была только в радость, это такие пустяки по сравнению с тем, к чему дело идет.

А Юля знай себе разливалась соловьем, объясняя мне, почему нас срочно надо искать других союзников, кроме Глена, упрекала меня в том, что я не развиваю отношения с Седой Ведьмой и до сих пор не познакомил ее, Юлю, с ней, перечисляла названия некогда могучих, а теперь отдавших концы кланов и отважно проводила сравнительные аналогии нас с ними.

— Юль, очень много слов — наконец прервал я ее — Ты по-русски скажи — чего ты хочешь. Без этих всех прелюдий.

— Без граммотной прелюдии не бывает хорошего секса — назидательно сказал девушка — Не все мужчины это понимают, а потому поневоле все женщины раньше или позже становятся хорошими актрисами. В каком амплуа объяснять надо?

— Моя милая девочка, сейчас ты совокупляешь мои мозги, уж прости за прямоту — немного раздраженно сказал ей я — При этом без всяких прелюдий. Говори четко и ясно — тебе чего от меня надо?

— Не взять ли нам в холм, тот, что по квесту, пару человек не из нашего клана? — наконец разродилась Юля — Это потенциальные союзники, люди, которые могут повлиять на заключение договоров о взаимопомощи на выгодных для нас условиях.

— Душа моя, а им-то какой интерес туда переться? — удивился я — Рядовой квест, обычный холм, набитый до отказа нежитью, в конце будет какой-нибудь главный дух мерзкого вида.

— Как тебе объяснить — Юля отпила кофе, которой ей принесли, скорчила недовольную гримаску, но критиковать его вслух не стала. Однако, всем хороша девочка, но балованная, на такую денег не напасешься — Есть игроки, для которых игра это способ заработка. Есть игроки, для которых игра — это развлечение. Есть и те, для кого это образ жизни, ради правды я подобных типов избегаю, они на всю голову ушибленные. А есть еще те, для кого игра это хобби. Их цель — достичь максимума во всем — в пройденных квестах, в титулах, в…

— Коллекционеры — оборвал ее я — Ты мне про них сто лет назад рассказывала, да и не ты одна. Вопрос — если ты мне в свое время не советовала брать их в клан, то на кой ляд мне брать их в рейд? Ну, абстрагируясь от бредовых, уж извини, обещаний помочь нам вступить с кем-то в союз?

— Почему сразу бредовых? — отхлебнула кофе Юля — Очень даже веские аргументы.

— Расскажи их Вахмурке, он добрый и наивный, а еще у него нос картошкой — порекомендовал ей я — Или Трень-Брень, она в это сразу поверит. А чего нет? Она и в Карлсона, который живет на крыше верит, и в то, что Элвис Пресли жив и даже в телепузиков.

— Ладно, у меня есть свой интерес в этом — неохотно сказала девушка — Скажем так — есть за мной пара должков.

Ну вот, а я-то раскатал губы на то, что девушке просто интересен. Ан нет, все как всегда — корыстные личные интересы. Хотя так тоже неплохо, скажем так — долг платежом красен. И полезен.

— Ну, так и сказала бы сразу — зацепил я вилкой кусочек колбаски и отправил его в рот — Чего тень на плетень наводить? Долги дело святое, долги платить надо. Кстати — надеюсь, не карточный?

— Еще не хватало — возмутилась Юля — Подобными вещами не увлекаюсь. Нет, просто люди мне в свое время помогли, а я не люблю жить в кредит. Да и не жила никогда. Они, конечно, сказали, что это было сделано от чистого сердца, но все равно я-то знаю, что раньше или позже мне счет предъявят.

— Путано у тебя как-то все — поморщился я — Как по мне ты все усложняшь. Тебе сказали — от чистого сердца, так зачем что-то отдавать?

— Я не понимаю — ты против? — Юля ковырнула чизкейк, но есть не стала — Если против — то закрыли эту тему, переходим к следующей.

— Ну почему против — пожал плечами я — Ты в моем клане, твои игровые долги — долги клана. Если тебе так надо — не вопрос, разумеется, при условии, что эти люди не станут претендовать на топор Дуллаха как на трофей, чтобы потом его на стенку повесить.

— Само собой не станут — оживилась девушка — Просто этот холм, оказывается, давно народу известен, все знают, что внутри есть призраки, их даже ходили туда гонять, но босса никто никогда не видел. При этом все знают, что босс есть, он значится в одном из деяний и без того, чтобы его убить, оно не закрывается.

— Ясно — теперь все встало на свои места — Я правильно услышал — их будет двое?

— Двое — подтвердила Юля — Сильные игроки и здесь, по ходу, появляется еще одна проблема.

— Уровни — сообразил я — Оба, поди, сильно за сотый?

— Сто сороковой плюс — девушка вздохнула — И я за сотый. Так что тебе, с твоим семьдесятым там может прийтись лихо, система всегда округляет в большую сторону. Да и Вахмурке тоже…

— И? — коротко глянул я на Юлю.

— Можно пригласить еще двоих таких же тяжеловесов — бойко предложила она — Ты пойдешь в хвосте, мы за паровозов, всем хорошо. Опять же приподнимешься. Да и с лутом будет повкуснее, он же под уровень подгоняется. Разрыв в пилке добычи поставим — пятьдесят на пятьдесят.

— Как ты там тогда сказала — я потер лоб — 'Нам своих качать надо'. Вопрос — кто тут свои?

— Слушай, я только предложила — насупилась Юля — Но ты сам посуди — монстров поставят со средним уровнем сто — сто десять. Ты и Вахмурка сливаетесь сразу, Дарин чуть погодя. Все, офф.

— Какой интерес в двух других варягах? — полюбопытствовал я.

— Коммерческий — Юля повертела в пальцах ложечку, которой мешала уже остывающий кофе — Экипировка, свитки, ремесленники, поддержка — что назовем, то и будет.

— Ты знаешь, я соглашусь не потому что мы там сольемся — медленно проговорил я — Я соглашусь только потому что меня просишь об этом ты. Я с первого дня, еще с того момента, как тебя со мной познакомил Рейнеке привык тебе доверять. После того, как ты стала моим замом, я к тебе еше и привязался, по-людски, по-доброму. И я не могу сказать тебе 'нет'. Пусть будет, как ты хочешь.

Ну вот как-то так. Один долг ты отдала, другой приобрела.

— Ты негодяй — вздохнула девушка, опустив глаза — Ты ужжжасный негодяй, потому что ты заставил меня сейчас ощутить себя алчной стервой. И еще — ты очень хитрый и ловкий негодяй, и я очень рада, что ты уже немолод. Страшно подумать, как ты мог бы мной манипулировать, если бы мы вдруг сошлись.

Тобой поманипулируешь, как же. Слова проникновенные, а пальчики не дрожат, хотя должны бы. Ладно, мы договорились.

— Одно условие, обязательное — хорошо, что вспомнил, что сообразил — Среди тех, кто пойдет с нами не должно быть игроков из 'Двойных щитов' или связанных с ними кланов.

— По идейным соображениям их видеть не желаешь, как друг 'Гончих'? — Юля поняла, что трогательный момент закончен и все-таки скушала кусочек чизкейка — Или просто их не любишь?

— По идейным, дитя мое, по идейным — ну, где-то так оно и есть. Я ведь их еще и не люблю.

— Не волнуйся, таких не будет — заверила меня Юля — Я подготовлю список мзды, потом его тебе перешлю, если надо будет чего тебе лично — дополним. Тут шанс золотой, но он один, надо стричь шерсть по полной.

 

— Я тебе доверяю в этих вопросах — сказал я ей — Так что набирай, что сочтешь нужным. И приплюсуй к этому имуществу полную сбрую на воина семьдесят второго уровня, да попристойней.

— Семьдесят третьего — посоветовала Юля — Бери с запасом, даже если там три уровня не возьмешь, потом доберем. Тебе принципиально — крафтовая или игровая?

— Мне хорошая нужна, желательно с уклоном в силу и телосложение. А какая именно она будет — по барабану.

— На когда назначим вылазку? — деловито спросила она — Мне же надо назвать день и час.

— Ориентируйся на девятое-десятое, на вечер — подумав, ответил я — Думаю, как-то так. Как из вояжа вернусь — сразу тебе отпишусь.

— Лучше отзвонись — попросила Юля, которая явно повеселела. Все-таки есть у нее нервишки, она этого разговора ждала и опасалась. А теперь ее отпустило — Тебе несложно, мне приятно. Куда вояжируешь? Поди на лыжах кататься? У меня папка с мамой тоже в Альпы на днях отбыл.

— Ну, что-то вроде этого — подтвердил я — Снег, спиртное, может даже и лыжи…

— Если ты в Австрию, то я могу ему звякнть, тебе в гостинице дискаунт будет неплохой — предложила Юля — Он там почетный гость.

— Да нет, не надо — отказался я — Я не в Австрию, я поближе,

— Ну, была бы честь предложена — Юля положила ложечку на тарелку — А теперь о текучке.

Что примечательно, ее и в самом деле интересовали дела клана. Она выдала мне кучу идей и соображений, поругала за инертность и пообещала устроить досрочные перевыборы главы клана. Не знаю, зачем это было говорить здесь и сейчас, но она это сделала.

'Надо же' — думал я, глядя на нее — 'Как она переменилась, стоило ей только заговорить об игре'

— Юль — спросил я у девушки, когда она закончила излагать свои измышления — вот ты спрашивала у меня, зачем я играю.

— Так, не надо задавать мне этот вопрос — нахмурилась Юля — Не надо!

— А зачем играешь ты? — проигнорировал ее просьбу я.

— Все-таки спросил! — всплеснула руками она — Дурацкий, сто лет как мне надоевший и навязший в зубах вопрос!

— А ты просто ответь мне честно и все будет не так, как всегда — посоветовал ей я.

— А почему ты думаешь, что всем остальным, кто меня об этом спрашивал, я врала?

— Ну, не всем, скорее всего, но подавляющему большинству наверняка — я выдал всепонимающую и всезнающую улыбку птицы Додо — Я так полагаю.

— Ой, какой ты мудрый! — Юля прижала ладони к щекам и вытаращила глаза — Тебе теперь надо еще бородищу отпустить и в серые тряпки замотаться. А, еще шляпу напялить смешную.

— Не хочешь — не говори — колбаски совсем остыли и стали склизковатыми от жира — Вольному воля.

Юля открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут у меня зазвонил телефон.

— Ты где? — требовательно спросила Вика, это была она.

— В кабаке — флегматично ответил я — Есм колбаски, пью пиво.

— Я бы сказала, что все как обычно, но не припоминаю, чтобы ты делал то или другое в нашу совместную бытность — А ведь она даже не помнит, что я не пью пиво. Вот как-то так и живем — Ладно. Где это заведение?

— На Кузнецком мосту.

— Очень хорошо. Сбрось мне на телефон координаты и жди меня там, машину не отпускай. У нас появились важные дела.

Батюшки, что еще произошло?

— Что-то серьезное? — обеспокоился я.

— При встрече — коротко ответила Вика — Жду сообщение.

— Все нормально? — поинтересовалась Юля — Кто звонил-то?

— Жена — ответил я коротко, вбивая требуемое сообщение в телефон.

— Ты женат? — в голосе девушки было удивление и небольшое раздражение — А чего не сказал?

— А что тут такого? — я отправил письмо и убрал телефон в карман — Я человек немолодой, мне одному за собой ухаживать тяжело уже.

— Отквитался — признала Юля — Но все равно — не похож ты на женатого, ты смотришь по-другому, не так как они, мне ли не знать. Ладно, давай тогда собираться помаленьку, а то твоя жена меня еще увидит, приревнует, в драку полезет.

— Она мне доверяет — идеализировал я Вику, сразу и безусловно признав правоту Юли — И потом — где я и где ты, юное и безмятежное создание? Кто наше общение воспримет иначе, чем попытки дряхлого старика угнаться за прекрасной юностью?

— Ты в гольф не играешь? — встала со стула Юля — Нет?

— Нет — опешил я.

— Начни, у тебя получится — посоветовала она — Умеешь притвориться новичком, выждать момент и одним ударом загнать мяч в лунку. Я на минуту, припудрить носик.

Вернулась она, разговаривая по телефону

— Да, на Кузнецком — деловито вещала она в трубку — Минут через пять А, ну так ты совсем рядом. Ага, прикольно. Да. И 'мартишки' возьмем. Ну все, на Сандуновском тогда.

— Я так понимаю, мы уже уходим? — утверждающе поинтересовался я.

— Ну да, сводная сестра оказывается тут совсем рядом сейчас, вот решили с ней посидеть вечером, потрещать о том и о сем — Юля убрала телефон в сумочку и назидательно сказала — Это иногда очень важно — поговорить с сестрой о всяком разном. И, может быть, даже поплакать.

— Давай без этих ваших натуралистичных подробностей — попросил ее я — Неинтересно мне это.

— Ну, тогда расплатить и пошли — Юля подняла руку вверх и щелкнула пальцами. Возникло такое ощущение, что официант только и ждал этого, он понятливо кивнул головой и не стал скрывать радостную улыбку — И дай этому славному мальчишке денежек на чай, он молодец.

Я не стал это все комментировать, ибо что для одного причуда, то для другого образ жизни.

На улице подморозило, на этот раз зима в Москве и на самом деле была зимой.

— Спасибо тебе — натянула перчатки Юля, и мы не торопясь зашагали по Рождественке, за нами, изображая прохожих, проследовали два моих сопровождающих — И за вечер, и за то, что выслушал и за то, что все правильно понял. За то, что не жлоб — отдельное спасибо.

— Да ладно тебе — отмахнулся я — И потом — это я сейчас такой, знала бы ты меня, когда я твоим ровесником был! Впрочем, ты бы меня и знать не пожелала.

— Чего это? — Юля снова заставила у меня внутри что-то дзынькнуть, выдав свою улыбку с ямочками на щеках. Хотя, что я стесняюсь? Нормальная реакция взрослого мужика на красивую молодую девочку. Было бы странно, если бы было по-другому.

— Я был нахален, непочтителен, беспардонен и нищ. Я был бунтарь и пустозвон. — не стоит лакировать свое прошлое. Что было — то было.

— Поверь, с тех пор мужское народонаселение этой возрастной группы мало изменилось — заверила меня она — Они все такие. Ну, кроме тех, кто относится к другой ипостаси, противоположной.

— Душные зануды? — понимающе хмыкнул я, остановившись на повороте у Сандуновского переулка — Да, эти еще хуже.

— О, вроде Ленкина машина — Юля, прищурившись, глянула вдаль — Ну, точно.

Я посмотрел на упомянутое авто и в голове моей сначала защелкали костяшки фактов, складываясь в общую картину, а после зазвучала музыка из индийских фильмов, раздались тягучие песни и мелодичный женский голос сообщил бессмертное — 'Так ты сестра мне!'. В переулке, попыхивая дымком из выхлопной трубы, стоял серебристый 'мерседес' с до боли знакомыми номерами.

— Странный выбор для девушки — отметил я, делая шаг назад, так, чтобы меня скрывал угол дома — 'Мерседес'. Мужская машина.

— Странной девушке — странную машину — серебристо, в тон сумеркам и падающему снежку, засмеялась Юля — Ленка у нас белая ворона в семье. Благотворительностью не занимается, по клубам не ходит, на показах мод все коллекции не скупает, хотя и могла бы, с ее-то фигурой и вкусом. Больше того — она работает.

— Это в вашем семействе не принято? — без тени фальши спросил я.

— Для женской половины — нет — не рисуясь, ответила Юля — Папка говорит, что женщины должны сидеть дома и бить баклуши.

Хороший папка, мне мой такого не говорил. Мне мой обратное все время твердил, что же до женского труда, он был уверен, что женщины, когда у них нет детей или те уже выросли, должны работать много и подолгу, ибо от безделья они дуреют и глупости всякие начинают выдумывать, вроде феминизма и диет. А бить их по пятницам, как наши пращуры испокон века делали, запретил закон. Вот ведь как — сколько отцов — столько и мнений.

— И кем трудится твоя сестра? — я знал ответ, но вдруг?

— Журналистка она, в каком-то журнале трудится — хихикнула Юля — Акула пера. Ну, я правда иногда думаю, что она не акула, а скорее стерлядь, но ей этого не говорю. У нее фантазия богатая, особенно на пакости.

— Богаче, чем у тебя? — немного гиперболизированно усомнился я — Не верю.

— Она и старше — самокритично признала Юля — Точнее — старее.

'Мередес' бибикнул, Юля махнула рукой.

— Ну все, я побежала — меня чмокнули в щеку — И вот что — я постоянно в игре, потому что это то место, где я — это я, такая какой хочу быть, а не какой меня хотят видеть. Банально, избито — но зато правда. Вернешься — позвони.

Белая шубка повернулсь ко мне спиной и быстро зашагала к урчащей машине.

Как же тесен мир — думалось мне, когда я прислонился к стене дома и прикуривал сигарету.

— Все в порядке? — подскочили ко мне ребята из охраны — Что с вами?

— Нет, все в порядке — признался я им и глянул в глаза того, чтоб был слева, русоволосого и голубоглазого — Скажи мне, у тебя нет родинки на шее?

— Нет — по-моему парень очень удивился — А должна быть?

— Если нет — значит, не брат ты мне — грустно сказал я ему.

— Харитон Юрьевич, а может домой? — фальшиво-задушевно спросил второй — А там и в люлю!

— Да не нажрался я — понятно, ребята решили, что я перебрал — Просто от сестер нынче не протолкнуться в моей жизни. Причем одна из них всегда играет, а вторая со мной работает. Блин, это даже не смешно уже!

Ребята придвинулись ко мне поближе и заулыбались, а я задумался вот о чем. Если следовать традициям, то вторая сестра не только со мной работает, но еще со мной и спит. Тое есть, хоть что-то положительное в этой вывернутой наизнанку ситуации наличиствует, теперь осталось только объяснить правила игры Шелестовой. Ну, и выжить после этого.

Нет, ну какие у нее будут глаза, когда она узнает, с кем встречалась ее сестрица! Жаль я это не увижу.

Да, вот еще. Представляю, какие у Вики будут глаза, когда она узнает, как именно я развлекался в этот вечер.

— Ребята, а с кем я время в пивной проводил? — невинно спросил я у охранников.

— С девушкой — ошарашенно сказал тот, что не стал мне братом и посмотрел на напарника.

— Не то — покачал головой я.

— С мужиком каким-то — тут же ответил второй — Мордатым, в очках и с шрамом на роже. И рожа, заметим — наглая.

— Самое то — кивнул я — Спасибо за понимание.

Вика уже стояла у машины и топала ножкой в красивом сапожке.

— Где ходите? — недовольно сказал она — Время уходит.

— Что случилось? — напусти я на себя озабоченность и приобнял ее за плечи — Что-то не так?

— Конечно — Вика всплеснула руками — Еще как не так! Эти негодяи не желают мне до послезавтра везти заказ, пришлось ехать самой. Ве бы ничего, но я там еще и для тебя кое-какие вещи выбрала, не поедешь же ты к моим в одном свитере. Я думала, что ты спокойно все померяешь дома, без спешки, а теперь надо ехать к ним в магазин. Так что, давай, давай, садись в машину!

Господи, спасибо тебе за то, что есть все-таки на земле хоть какая-то стабильность! Или спасибо конкретно за эту стабильность надо говорить не тебе?

 

Глава двадцатая

О второй встрече

 

Надо отметить, что такого количества одежды у меня, наверное, не было никогда. Даже не так — мне ее столько никогда не покупали, ни родители, ни, тем более я сам. Я в целом со здоровым пофигизмом отношусь к этому вопросу, основной критерий шмотки для меня удобность, а потому если вещь, которая приходится мне по душе, не трет, не жмет и не вызывает раздражения расцветкой, то она носится до той поры, пока не приходит если не в полную негодность, то в вид, наводящий на полицейских на мысль 'А не спросить ли у него паспорт, он точно не бомж?'.

А тут за несколько месяцев вторая массовая закупка гардероба, и это при том, что я и до первого-то обновления толком не добрался.

— Куда столько? — кротко спрашивал я у Вики, которая с жутко сосредоточенным видом прикладывала ко мне какие-то джемпера, измеряла талию (Она нашла у меня талию! Офигеть…) сантиметром и объясняла девушке-служительнице, которая, судя по ее помятому виду, явно страдала головной болью и испытывала жуткую жажду, почему эту груду вещей надо унести и необходимо принести новую, побольше.

— Запас карман не тянет — деловито поясняла мне моя избранница — Тем более, что все расходы на себя берут наши хозяева, грех таким случаем не воспользоваться.

— Это новость — удивился я — С чего бы такая щедрость?

— Понятия не имею — пожала плечами Вика — Пришла девушка, принесла корпоративную радеоновскую карту и сказала, что все расходы на гардероб и прочее корпорация берет на себя. Хотя, еще тогда, когда мы заселились, Зимин говорил про что-то такое. Повернись. Да не так, боком. Киф, ты меня вообще слушаешь? Бо-ком! Да не тем! Господибожетымой, за что мне это все! Бо-ком! Стой ровно!

Я вертелся туда-сюда, время от времени горестно вздыхая.

— Красавицы Кадикса замуж не хотяяят — замурлыкала Вика, прикладывая к моей руке рукав свитера с оленями — Вот этот померь, он вроде как очень даже неплох.

— Да ты офигела! — я глянул на рогатую звериную морду красного цвета, которая украшала этот свитер — Я тебе чего, клоун?

— Это сейчас самое то — с видом Самого Главного Знатока Современных Веяний в Моде сообщила Вика — Ничего ты не понимаешь!

— И не собираюсь — расстроил я ее — И вообще — поехали домой. Задолбался я манекеном работать.

— Куда домой? — Вика уперела руки в бока — Это мы твой гардероб заканчиваем комплектовать, а свой я даже еще примеривать не начинала!

Знаете, как мужчины оценивают качество магазинов одежды? Нет? Вот если в нем есть удобный диванчик для мужей, любовников, однокурсников и прочих страдальцев, вынужденно таскающихся со своими половинками по этим адским задворкам жизни — то это магазин хороший. А если его нет вовсе, или есть какой-нибудь низенький пуфик, сидя на котором даже ноги не вытянуть, и с которого то и дело тебя норовят согнать гражданки с горящим взором — то это не магазин, а фуфло. Высшая же оценка, которую мужчина может дать магазину дамского платья, которая звучит как 'А, так мы в этот лабаз идем? Не, он нормальный'. Но она выдается очень редко и исключительно в тех случаях, если к удобному дивану еще добавлен телевизор и автомат со снеками, причем все это должно быть в шаговой доступности. Я такое видел только два раза.

Отдельной статьей проходят магазины и отделы с дамским исподним, они квалифицируются подавляющим мужским большинством как 'Да иди ты нахрен, дорогая, вот мне больше делать нечего'. Мужскому большинству дискомфортно в окружении прозрачности, кружев и ироничных взглядов работниц этих заведений. Да и ходить потом не всегда удобно, так сказать — только широкий шаг после них приемлем.

Здесь магазин был фуфлыжный, я с трудом пристроился на какой-то барный стул около запылившейся пальмы и задремал, время от времени реагируюя на реплики Вики высказываниями вроде 'Ага', 'Да нормально, чё ты', 'Бери, платим все равно не мы'.

Во взглядах охранников было немалое уважение, когда они в два захода перетаскивали покупки в машину, видимо такое они видели не каждый день. Или наоборот, это было не уважение, а исключительно хорошо завуалированная усмешка. Люди непростые, поди, пойми, что у них на уме…

Зато вечером я получил приятный бонус от этой поездки — Вике было не до меня. Она начала разбирать и мерять купленные вещи, чуть позже она еще и Генриетту вызвонила, по этой причине я был предоставлен самому себе, что меня вполне устраивало. Я облобызал ручку сестре Зимина, отсидел пять минут, положенных по этикету и пошел спать. Завтра будет трудный день и, надо полагать, бессонная ночь, надо набраться сил.

Когда Вика легла спать и ложилась ли она вовсе — мне неизвестно, но меня разбудил топот в прихожей и ее голос, бодро сообщающий кому-то, видимо, очередному курьеру из магазина -

— Нет-нет-нет. Что значит — 'платите, и я пойду'? Сначала мы сверим комплектность заказа, после я проверю все ли так кондиционно и вот только потом…

Я накинул халат, затянул поясок и заметил, выходя из комнаты -

— Дорогая, если ты будешь и дальше скупать промышленные товары в таких количествах, то нам придется ехать на твою малую родину не на легковой машине, а на трейлере.

Курьер, молодой парень в фирменном пуховике, усмехнулся, Вика же укоризненно глянула на меня -

— Я не покупаю лишнего, поверь. И потом — я не каждую неделю езжу домой и даже не каждый месяц.

— И не каждые полгода — продолжил я за нее — Только не упрекай меня в том, что я лишил тебя этой возможности. Я тут не при чем.

— Очень остроумно — Вика внимательно посмотрела на пол около моих ног — Странно, не вижу пыли или песка. Шутка такая древняя, что или то, или другое должно было непременно просыпаться.

— Прогрессируешь, дорогая — поцеловал я ее в щеку — Очень неплохо сказано, не хуже, чем…

— Чем у кого? — нехорошо посмотрела на меня Вика — Чем у Шелестовой? Так сказать — у нашего мерила злословия?

— Молодой человек, я вам сейчас принесу стул — сказал я курьеру — Вам выпала возможность посмотреть первый акт трагедии 'Скандал в 'Радеоне'.

— А почему только первый? — заинтересовался курьер.

— Второй акт — он связан с примирением, уж извините, но ни смотреть его, ни тем более в нем участвовать вам никак невозможно, по ряду причин.

— Да тьфу на тебя! — покраснела Вика и повернулась к пареньку — Давайте, где там подписать надо?

— Как так? — курьер явно оказался парнем с неплохим чувством юмора — А проверить все? Комплектность, целостность, наличие? Нет-нет, так не пойдет.

— Расплатись — приказала Вика мне, подхватила два немаленьких тючка, перетянутых липкими лентами и удалилась в комнату.

— Терпи, мужик — сочувственно сказал мне курьер, после того как я расписался в накладной которая был аж на трех листах, и отсчитал ему деньги — У тебя еще ничего жена, поверь мне, я видел, я знаю.

— Да? — с сомнением глянул я в сторону комнаты, где уже трещала отдираемая липкая лента — Куда уж хуже?

— Есть куда — курьер снова хмыкнул — Такие иногда стервозины бывают, что ты! Ладно, с прошедшим тебя!

За дверью его ждал крепкий охранник в костюме, все как полагается. Безопасность на высоте, сразу видно что шериф вернулся в город.

А время уже поджимало, я как-то разоспался. И ведь никто даже в бок не толкнет, мол — вставай, приятель, время.

— Ты помнишь, что сегодня у тебя встреча? — поинтересовалась Вика, сидевшая на полу в окружении каких-то коробочек, коробок и даже одной коробищи — Палыч звонил, просил тебе про это напомнить.

— Давно звонил? — полюбопытствовал я.

— С час назад — ответила Вика, открывая одну из коробочек и улыбаясь при виде статуэтки, изображающей мальчика в шортиках и девочки в шляпке — Прелесть какая! Это Машке Лепеховой, она такие вещи любит!

— У нее славый вкус — тактично отметил я — Не помнишь, куда я свои джинсы вчера засунул?

— Какие джинсы? — открывая следующий подарок, предназначенный для друзей и знакомых, спросила Вика — Я так понимаю, что встреча будет важная и тебе костюм погладила с рубашкой, они висят в шкафу. Что ты все как гопник бегаешь?

А почему бы и нет? Ну, хотя бы в целях разнообразия? Предстану перед Еремой в нестандартном виде, шокирую его. Хотя… Что-то мне подсказывает, что если я даже туда с фиговым листочком на чреслах приду, то его не удивлю этим совершенно. Ему по ходу просто по барабану, как я выгляжу.

— И еще — Вика оторвала взгляд от миниатюрной вазочки перламутрового цвета — Особо не рассиживася на этой встрече, нам еще сегодня чемоданы паковать.

— Чемоданы? — я повертел головой, оглядываясь — Так у нас их нет?

— Пока — Вика убрала вазочку в ее желто-псевдобархатное вместилище — Через час привезут. Я хочу, чтобы ты помнил, где что лежит. И еще — ты должен запомнить, что кому мы дарим.

— Зачем? — обреченно спросил я.

— Извини, не так выразилась — Вика встала, подошла ко мне и обняла — Мне важно, чтобы ты помнил, что мы подарим маме с папой, может быть, ты даже скажешь по этому поводу небольшой спич, ну, как ты это умеешь. А ты это умеешь, я знаю. Ну и Эльке еще подарок, она конечно зараза редкая, но мне сестра все-таки.

— А что мы подарим Эльке? — заинтресовался я.

— А вот — Вика отпустила меня и шустро отыскала приличных размеров коробку — Она всегда любила всякие такие штуки.

В коробке были какие-то гребешки, палочки, брошки, каждая из которых лежала в своем гнезде.

— Это чего? — я потыкал пальцем в гребешок.

— Набор аксессуаров для волос — пояснила Вика — Дорогой такой, что мама моя! Она своей гривой гордится, хотя, как по мне, безосновательно и очень любит такие вещи. Между прочим, сделаны из слоновьей кости. Из бивня, если изготовители не врут, конечно. Но вроде сертификат есть, там тоже про это написано.

Я на секунду завис, после потер лоб и откашлялся.

— Вик, а давай немного попонтуемся — очень серьезно сказал я жене — Давай ей скажем, что эта красота из бивня мамонта сделана?

— Да не вопрос — согласилась с готовностью Вика, видимо очень довольная тем, что я ее сходу не послал с этими делами — Сертификат только вынуть надо.

Да, чую весело мне будет в лоне семьи Травниковых. Мама с папой, сестры и я — залог крепости домашнего очага. Надеюсь, их фамильный особняк переживет наше совместное проживание. А я переживу это приключение. Да, кстати, об особняках.

— Слушай, солнышко, я все как-то забывал спросить — Теперь уже я присел на пол рядом с Викой и обнял ее за талию — У мамы с папой двухкомнатные хоромы или трехкомнатные? Собственно — может, я лучше в отеле поживу? Или, что было бы совсем уж идеально — мы поживем?

— Восьмикомнатные — Вика хихикнула — моя рука проникла под её халат.

— Так ты богатая невеста? — удивился я. Восемь комнат? Они этаж выкупили что-ли?

— Мой любимый московский мальчик — Вика повернулась ко мне и потерлась своим носом об мой — Ты забываешь о том, что не все люди в России живут в панельных, монолитно-кирпичный и прочих высотных строениях. Очень-очень много человек живет в частных домах, зачастую постройки еще того века, причем я имею в виду не таунхаусы и коттеджи. Я говорю о простых домах, у которых есть свое личное крыльцо, а не подъезд, в которых поскрипывают лестницы, в которых пахнет деревом. Вот в одном из таких и живыут мои родители.

— Ишь ты — моя рука направилась в путешествие по приятно-прохладному телу Вики — И нам перепадет одна из восьми комнат?

— Тебе перепадет — мягко заметила Вика — Мои родители консервативны, и пока они не увидят колец на наших пальцах и печатей в паспортах… Ну, ты понял.

— Винтаж — признал я — И как же я без радостей плоти почти неделю жить буду?

— А я в ночи буду к тебе прокрадываться — Вика задышала чуть тяжелее — я уже безобразничал вовсю в запретных зонах — Это будет очень романтично.

— Ну да — я глянул на часы — время еще было. Да и потом — праведник если что подождет. Он проповедует смирение и терпение, ну, а я люблю грешить. Дадим каждому право заниматься свои делом — А твоя сестра будет тебя выслеживать и выдавать строгим родителям. Давай будем авансом ее звать Хуанитой!

— Почему Хуанитой? — наши лица были совсем близко, и мы уже оба дышали прерывисто. Ну да, она решила отплатить мне той же монетой.

— А как еще? Все это напоминает один из бесконечных бразильских или аргентинских сериалов, а главную интриганку в них почти всегда зовут Хуанита. Вот мы ее…

— Да ну ее в задницу! — Вика безжалостно смела в сторону коробки, коробочки и даже коробищу — Какое мне до нее дело. Да и до всего остального тоже, мне сейчас нужно другое!

И я, конечно, на встречу опоздал. И, если честно, ни капли об этом не жалел.

Официант 'Капитала', тот самый, что обслуживал накануне нас с Юлией, увидев меня, маленько сбледнул с лица, в его глазах мелькнуло затравленное выражение, и он судорожно сглотнул.

— Не-не-не — вытянул я руки, успокаивая его — Ее не будет, я тут с другими целями, не рандевушными. Меня здесь приятель ждать должен.

— Харитон, друг мой — из-за стола в конце зала мне замахал Ерема — Я тут.

— А, вот и он — сказал я официанту, на лице которого явно читалось облегчение от отсутствия со мной спутницы — И тащите сразу ваши колбаски, те, что на здоровенной тарелке, они у вас очень вкусные. И соусов к ним, поострее. И пива кружку, светлого. Литровую!

— Какого? — поинтересовался официант — Нашего фирменного или же…

— Фирменного — решил не мудрить я. Как разница, все равно не разбираюсь в вкусовых пивных тонкостях.

А чего скромничать? Платит приглашающая сторона, а потому я собираюсь как следует облегчить ее кошелек. Поесть дома я не успел, а та произвольная программа, которую мы прошли с Викой, порядком раззадорила мой и без того неслабый аппетит. А что я пиво не пью как правило… Ну, раз в год и палка стреляет.

— Народу у вас прибавилось — заметил я, проходя мимо столиков, за которыми сидели люди, налегающие на простую и вкусную немецкую кухню.

— Третье число — пояснил официант — Многим надоело 'оливье' и заливная рыба, вот они и выбираются в город поесть. Каждый год одно и то же.

— Харитон — Ерема протянул мне руку, я ему ответил тем же и заметил, как он скривился, заметив на моем пальце перстень, подаренный Стариком. Но рукопожатие все-таки состоялось.

— Какое безвкусное украшение — Ерема брезгливо дернул щекой, глядя на черный камень — Зачем оно вам?

— Подарок — не стал скрывать правду я — Опять же — импозантная штука. Неформат.

— Да уж — Ерема улыбнулся, но видно было, что через силу — Что-то закажете?

— Так уже — бодро отрапортовал я — Колбасок и всего другого. Составите компанию, там блюдо на четверых рассчитано?

— Я не употребляю мясо. Но я уже заказал овощи, так что в определенном смысле компанию я все-таки составлю.

Нет, он не пророк. Он святой. Мяса не ест, за опоздание не упрекнул, смотрит кротко, аки птаха.

— Ну, надеюсь, вид того, как я буду жадно и смачно кусать эти упоительно горячие, острые и жирные колбаски, брызгающие пряным и ароматным соком в разные стороны и запивать их светлым, чуть горьковатым и очень холодным пивом вас не смутит? — невинно поинтересовался я.

— Совершенно — по-детски улыбнулся Ерема — А вы меняетесь, Харитон, меняетесь. Вы научились исскуству подавать пороки как благодеяние, а это серьезный шаг.

— Вперед или назад? — откинулся на спинку тяжелого дубового стула я.

— А это с какой стороны посмотреть — не стал чиниться Ерема — С моей — назад, а с вашей… Решите для себя сами.

— Пока не могу — я понимал, что сейчас иронизирую над своим собеседником, который смотрел на меня каким-то просто всепонимающим и всепощающим взглядом, но удержаться не мог — На пустой желудок у меня отсутствуют способности к системному анализу.

— Ваше пиво — офциант положил на стол квадратик подставки и опустил на него литровую запотевшую кружку пива — Через пару минут будут колбаски. Может, еще какие-то горячие закуски желаете?

— Нет-нет — ответил я — Спасибо.

Я отхлебнул фирменного 'капиталовского' пива. А чего — недурственно. Не слишком горькое, чуть пряное. Очень даже.

— Как встретили праздник? — поинтересовался я у своего собеседника.

— Праздник еще не настал — перед Еремой поставили тарелку с овощами, приготовенными на гриле, он одобрительно глянул на официанта — Благодарю вас. Так вот — до праздника еще три дня.

— А, Рождество — я вертел головой, в ожидании своей снеди. Желудок от запахов еды и попавшего в него пива уже собирался пожирать сам себя — Да, светлый праздник, не стану спорить.

— Если вы не против, я бы перешел к основной теме нашего разговора — Ерема не приступал к еде, он то ли из чувства такта ждал, пока принесут мой заказ, то ли просто есть не хотел.

— Можно — не стал спорить я — Но я, если вы не против, совмещу это дело с трапезой, ибо зрю, как к нам приближается податель благ земных в красном фартуке и с большим блюдом!

Ерема чуть поморщился. Ага, задел я тебя. Не по душе тебе моя аналогия.

— Ваш заказ — официант поставил передо мной огромное блюдо, аналог вчерашнего.

— Дай тебе бог жену хорошую — искренне пожелал я парню счастья, освободил приборы от салфетки и вонзил вилку в ближайшую колбаску — И — детишек побольше.

— Пожалуй, сперва поедим — посмотрев на меня, сказал Ерема и тоже взялся за вилку и нож.

Это было вкусно. Черт, я так проголодался, что убрал почти всю еду с огромного блюда, рассчитаного на четверых.

— Уффф — я вытер салфеткой рот и очень по-доброму посмотрел на пророка — Нет, не понимаю я вегетарианцев, уж извините. Вот так, сознательно, лишать себя таких радостей, такого праздника? Нет, не понимаю. Отказываюсь понимать.

— Люби свою веру, но не осуждай другие, так говорят мусульмане — Ерема отправил в рот кусочек болгарского перца — Я не навязываю другим то, во что верю сам, но стараюсь донести до них свою веру.

— Насколько я помню, изначально ваша вера отрицала других богов — я отхлебнул пива — Первые проповедники отчаянно жгли старых кумиров, уничтожали жрецов и волхвов, разве не так? Да и друг дружку тоже, достаточно вспомнить гугенотов и католиков.

— Были перегибы — согласился Ерема — Но в любом деле случаются проколы, ошибки, неверное понимание ситуации.

— Не во всяком деле цена ошибки миллионы жизней — возразил я — Впрочем, это теософский спор со сроком давности лет эдак…

— Он вечен — Ерема отложил вилку в сторону — И поверьте, у меня аргументов больше чем у вас, потому я предлагаю его завершить. У нас разные категории.

— Весовые? — предположил я.

— Нет — негромко засмеялся Ерема — Скажем так — видения ситуации. Поговорим о другой вещи, тоже очень важной. Поговорим о вашей безопасности.

— Как вы громко назвали то, чего у меня нет — печально заметил я — Так меня и норовят убить злые люди. Вы, кстати, не знаете случайно кто?

— Увы — опечалил меня Ерема — Мы вышли на одного из исполнителей, но он ничего толком не знал. Все, что мы от него смогли узнать, это то, что был некий заказчик, он же и составитель планов по вашему захвату. Но кто он, откуда, имя, внешность — этот бедняга ничего не знал. Его с друзьями приставили к некоему человеку, чтобы он был на подстраховке и, если надо, помог тому физически, но и только.

— Фига себе — бедняга — я понял, что речь идет о ком-то из тех, кто меня пас у подъезда, из тех, кто убил Алексея — Таких бедняг в мешок надо зашивать и в сортирах топить.

— Но это все, что мы узнали — повторил, пропустив мои слова мимо ушей Ерема — Увы и ах. И описать того человека, у которого он был подручным он тоже не смог, не видел его лица, оно все время было у него закрыто.

— Жалко — вздохнул я — Порядком надоело от каждой тени шарахаться и в туалет с охраной ходить.

— Мы можем предложить вам убежище — с готовностью предложил Ерема — Одно слово — и вы под нашей защитой, и, поверьте, более надежного заслона от любых бед вам не найти. Мы очень заинтересованы в том, чтобы ваша жизнь была в безопасности.

— Спасибо, конечно — на полном серьезе, без тени иронии произнес я — Но у меня уже есть те, кто меня защищает.

— Они вас не защищают — мягко, как маленькому, сказал Ерема — Они вас используют. Вы для них марионетка, живец, полигон…

— Жнец, швец и на дуде игрец — перебил я его — Послушайте, милейший Ерема, мы с вами видимся не в первый раз, и всегда все сводится к одному — они плохие, мы хорошие, уйди от них, приди к нам. А к кому вам? Вот вы мне прямо сейчас честно и прямо можете сказать — кто вы? Кто они? Ну? И может быть я приму то решение, к которомы вы меня так усиленно склоняете? И самое главное — зачем я вам так нужен? Я самый обычный человек, грешный, простой. Чего ради весь этот хоровод вокруг меня кружится?

Вот ведь как меня все это допекло, а? И это ведь я пиво пил. А коли водки бы хватанул?

— Мы — Консорциум — с каким-то недоумением сказал Ерема — Они 'Радеон'. Что я вам еще могу сказать?

— Недопоняли мы друг друга — я отпил еще пива и вцепился зубами в колбаску — Не хотите вы мне глаза на происходящее открыть. Ну и шут с вами, стало быть, все остается по-прежнему, и не говорите потом, что я не делал к вам шаг навстречу.

— Правда всегда прекрасна, но бывает и так, что она губительна — пробормотал Ерема — Есть вещи, которые надо знать всем, есть вещи, которые надо знать избранным и есть вещи, которые…

— Я понял, понял — замахал я рукой — Все что делается, делается для моей пользы. Христос с вами, пусть будет так. Только тогда отдайте нам с этой же целью того гопника, что вы взяли в плен. Нам есть, о чем с ним поговорить и должок за ним кое-какой остался.

— Он уже понес свое наказание — строго сказал Ерема — Поверьте. Ваше мщение — смерть, а наше мщение жизнь. И спорный вопрос, кто из нас более жесток.

— 'Ваше' — это мое? — уточнил я — Я не убийца, не маньяк и не насильник. Я просто человек.

— Это вы так думаете, и напрасно. Вы очень близки к тому, чтобы стать не тем, кем были — печально сказал Ерема — Увы, но ваша, душа уже сильно изменилась, хотя ваше сердце все еще бьется и кровь стуится по жилам, но вы уже иначе смотрите на мир. Я вас предупреждал об этом, и не раз, но вы были глухи. Хотя дорога назад еще есть, поверьте.

— Вы знаете, что более всего меня в вас, извините, раздражает? — абсолютно спокойно сказал я ему — Все эти ваши намеки, полутона, лакировка. Да и не только ваши, мои работодатели тоже хороши. И все вот вы все пытаетесь заставить меня что-то сделать так, как нужно вам, они по-своему, вы — по-своему, и все страшилками какими-то. Кем я стал? Оборотнем? Вампиром? Что за дичь, милейший Ерема? Гляньте за оконо, там ездят машины, летают самолеты и когда наступают сумерки, зажигаются фонари. Электрические! Я — это я и более никто. Я человек, им рожден и им умру. И никто — ни вы, ни они, никто не сможет заставить меня сделать то, что я не хочу. Упросить — можно. Даже купить — реально. Но заставить…

— Тогда снимите перстень — никак не отреагировал Ерема на мою горячую речь, он был все так же невозмутим — Вот прямо сейчас.

— Да с чего бы? — снизил тон я.

— Считайте это моей финальной просьбой — а в нем что-то изменилось. Тон, взгляд, кулаки, сжатые до белизны, лежат на столешнице. И где тюфяк и мямля, что степенно ел овощи? — Я прошу вас снять перстень.

— Спасибо, что не штаны — зря он так. Я ведь теперь из принципа упрусь, я себя знаю — Ладно, пойду. Дела у меня еще.

Я тряхнул часы, с которыми теперь, выходя из номера, не расставался. Не нравятся мне такие метаморфозы.

— Я бы на вашем месте выполнил просьбу моего коллеги — а это уже не Ерема, это кто-то стоит за моей спиной.

Тяжелая рука опустилась мне на плечо, буквально вдавив в стул.

— Харитон, я вас прошу о двух одолжениях — вроде, как и привычно мягко, но со сталью в голосе сказал Ерема — Снимите перстень и проследуйте с нами. Это нужно вам больше чем нам, поверьте. Если бы не особые обстоятельства, я бы не стал этого делать, но вы не оставили мне выбора.

— Была одна просьба, стало две — саркастично бросил я — Опять же, как вы мне по телефону говорили? 'Просто посидим, поговорим'. Эх, доверчивость меня сгубила, доверчивость. Говорили мне умные люди — не верь всякой шантрапе.

— Как ты назвал пророка Иеремию? — прогудел голос сзади, и началась фигня.

Мою голову как будто зажали в тиски, в висках бешено застучала кровь, и я понял, что меня по ходу убивают.

— Марк, остановись — это Ерема — Я приказываю тебе!

— Отпусти мальчишку — а это кто?

Жуткие ощущения сгинули, как будто их и не было, только шея болела.

— Киф, ты как? — я обернулся (блин, больно) и увидел незнакомого мне человека, который прислонил дуло пистолета к боку довольно крепкого блондина с очень красивым породистым лицом, перекошенным невероятно злобной гримасой.

— Шея болит — ответил я.

— Само собой, он тебе ее чуть не свернул — хмыкнул мой спаситель — Давай на выход, пока мы тут этих шутов гороховых на прицеле держим.

Я глянул в зал и криво улыбнулся. Некоторые посетители ресторана сидели так, как будто кто-то им скомандовал 'замри', при этом руки у большинства из них находились под столами.

— Он не собирался сворачивать вам шею, просто немного погорячился — спокойно сказал Ерема — Мой друг еще очень молод, а потому несдержан. Я приношу вам извинения за него и обещаю, что наказание его будет соразмерно провинности. И все-таки, Харитон — одно ваше слово и мы покинем эту корчму вместе. Не знаю, будет ли еще у тебя шанс изменить свой путь, так не упускай этот.

— Я не верю вам — грохотнуло отодвигаемое мной кресло — Не верю.

— Очень жаль, что всякий раз что-то мешает нам понять друг друга — в голосе Еремы была вселенская печаль — Что-то или кто-то.

— Киф, уходи — сказал сзади тот, кто меня, похоже, спас — Не задерживайся здесь.

— Надеюсь, вы оплатите счет? — поинтересовался я у Еремы, на что тот кивнул — Ну и славно. Мне пора.

— До встречи — негромко сказал пророк — Я верю, что она состоится.

— Уж и не знаю, радоваться мне этим словам или огорчаться — съязвил я напоследок — Простите за банальность — но лучше прощайте.

Я прошел мимо все так же недвижимых людей и у выхода столкнулся с официантом.

— Мой приятель оплатит счет — успокоил я ресторанного служителя, заметив нервный тик на его лице.

— Да это ладно — отмахнулся тот — Скажите, а вы завтра придете к нам?

— А вы с какой целью интресуетесь? — даже опешил я.

— Если придете — я выходной возьму — мученически произнес официант — Очень вы беспокойный клиент. Всякие люди у нас бывают и ситуации тоже, но чтобы такие геморрои два дня подряд… Я уже хотел в набат бить и милицию вызывать, но мой шеф сказал что не надо, но как по мне…

— Не-не, завтра не приду — успокоил я его — Хотя мне у вас понравилось, всем своим друзьям ваш ресторан буду рекомендовать.

— Не надо — взмолился официант — Пожалуйста!

Я оделся, вышел на улицу, где меня буквально зафиксировали между собой двое знакомых мне охранников и через пару минут оказался в машине. По дороге к ней я все вертел в голове слова, сказанные тем, кто прикрыл мою спину -

— Ну, а теперь поговорим о делах наших скорбных?

Ерема, конечно, жуком еще тем оказался, но зла я ему не желал. Надеюсь, там все закончится миром.

— Уфф — плюхнулся я на заднее сидение и сказал водителю — И как в меня столько еды влезло?

— Киф, ты молодец — с переднего сидения ко мне повернулся Азов — Ты умница.

— О, Илья Палыч — удивился я — И вы здесь.

— Ну а где ж мне быть? — хохотнул Азов — Вот, бдил за тем, чтобы тебе никто не навредил.

— Это да — потрогал я шею — Представляете, мне там сейчас чуть голову не открутили, в прямом смысле. И здоровый же лось этот Марк, еще мальца — и настал бы мне карачун.

— В курсе, в курсе. И, если тебя порадует — ему так холку намылят, что мало не покажется — Азов потер руки — Но в целом все они такие, в Консорциуме. Чуть не по их воле что происходит — и вся позолота мигом слетает. Вот и оцени разницу в отношении к хорошему человеку, а конкретно к тебе.

Если в курсе, мог бы этого и не допустить. Или наоборот — это и должно было случиться?

— Да это понятно все — я расстегнул пуховик — Другое удивило — больно все это было как-то топорно сделано, показушно. Как в плохой пьесе. Нереалистично, я бы сказал.

— Мыслитель — Азов перегнулся через сидение и потрепал меня по волосам — Не забивай себе голову всякой ерундой, хорошо? Ты же завтра в Касимов едешь? Вот и езжай себе. Подыши чистым воздухом, на лыжах походи, водки выпей с папашей Виктории. Деньги есть?

— Наверное — пожал плечами я — Казной Вика ведает.

Забавное дело — раньше мне денег все время не хватало, и я точно знал, какая сумма у меня есть на жизнь. А сейчас я вовсе об этом не думаю, потому как живу на всем готовом и это, между прочим, плохо. Все когда-нибудь кончается, и это пройдет, а жить будет сложнее — к растительному существованию уже привык, поди отвыкни. Прав народ — не жили хорошо, и нечего начинать было.

— Скажу кому надо — пусть тебе материалку выпишут — деловито сказал Азов — Мало ли — подарки какие будущим родственникам купить, еще чего.

— От денег не откажусь — я же не дурак, но тех подарков уже вагон с тележкой в нашем номере лежит — отмахнулся я — Не знаю даже, как мы их в машину потащим, там грузчиков вызывать надо. Едем-то на четыре-пять дней, а набрала Вика с собой столько, что волосы дыбом встают.

— Женщина, чего ты хотел — Азов развернулся и скомандовал шоферу — Поехали.

А из 'Капитала' за то время, что мы беседовали так никто и не вышел. Даже покурить.

— Быстро ты — Вика стояла над кроватью, на которой были разложены груды вещей. Она больше всего напоминала скульптора в мастерской, в тот момент, когда он смотрит на кучу глины или на кусок мрамора и прикидывает как из этого ничего сделать что-то — Фу, ты пил пиво?

— Маленькую кружечку — я шмыгнул носом — Чтобы, стало быть, вкус хоть вспомнить.

— Теперь будет весь вечер этой гадостью пахнуть — он снова принюхалась — И еще чесночное что-то ел? Орел! Ну да ладно, хоть теперь точно знаю, что не у бабы был, кто такой аромат кроме меня терпеть станет? А ну марш зубы чистить!

— Придумаешь тоже — проворчал я — Откуда такие фантазии только в голову приходят?

— Да вчера как-то беспокойно было — Вика переложила какое-то платье из одной кучки в другую и снова впала в задумчивость — Не знаю почему.

— Напридумываешь вечно — я решил не рисковать и отправился в ванную. Вот ведь чуйка у нее. Как у Джульбарса какого-нибудь…

Вика эдак зависала над вещами еще с полчаса, я чуть не задремал, но потом видимо кусочки паззла сложились в общую картину и все в миг изменилось.

Чемоданы начали заполняться, причем время от времени мое внимание обращали на то, что 'Этот свитер — вот здесь', 'Носки в этом кармашке', 'Вот здесь носовые платки'

Причем это еще и сопровождалось провокациями, то есть периодически Вика сверлила меня взглядом контрразведчика и внезапно спрашивала -

— Где носовые платки?

— Там — вяло отвечал я, показывая рукой на чемодан.

— Там — где?

— Внутри — зевал я — Вик, у меня есть рукав и палец, на кой ляд мне твой платок?

— Я не хочу, чтобы кто-то не то что сказал, а даже подумал, что ты у меня дурно воспитан.

— Так я у тебя дурно воспитан — заверил ее я — Это на самом деле так.

— Наговариваешь на себя — Вика застегнула один чемодан — Любишь ты это дело — шлангом прикидываться. И зря, между прочим, тебе не идет.

После подарков папе и маме (кстати, надо своим старикам позвонить), которые были мной изучены и одобрены, меня, к великой радости, отпустили покемарить в маленькую комнату. И это было замечательно, поскольку я даже не представлял, сколько времени я проведу в игре нынче ночью. А выезжать — утром, часов в восемь, так что, может, и вовсе спать не придется.

Глаза я продрал в районе десяти вечера, рядом сопела Вика, которая, судя по всему, собралась полностью и тоже решила лечь пораньше. Только с чего на этом диване, чего не в большой комнате? И ведь поместилась, и даже полпледа у меня отжала.

В большой комнате был филиал вокзальной камеры хранения, что объяснило мне присутствие жены на нешироком диване. Здесь было очень неуютно…

А в игре была ночь. Небо было чистое, звезды яркие, по стенам бродили стражники — все, как всегда.

Я, сразу же по появлении в игре запустил руку в сумку, достал свиток портала и отправился на родное мне уже кладбище. Надо было поспешать — Назир неведомыми мне путями узнавал о моем прибытии в Файролл и всегда очень быстро оказывался рядом, а брать его с собой сегодня я не собирался. Не хватало еще того, чтобы ибн Кемаль узнал о моем знакомстве с Бароном. Это все равно, что ему на хранение свою жизнь сдать добровольно…

Я пролез в знакомый провал и помахал рукой паре скелетов, которые стояли друг напротив друга и скрипели челюстями. Надо полагать делились последними новостями и обсуждали беспардонное и вызывающее поведение дождевых червей.

— Привет — подошел я к ним — Барон дома, не в курсе?

Черепа неупокоенных, скрипя и похрустывая позвонками повернулись ко мне, один из собеседников кивнул.

— Слушай, тут у вас темно, заплутаю еще — задушевно обратился я к кивнувшему — Проводи меня к нему, а?

Скелет замахал руками, показывая на собеседника, зашаркал ногой и взял его под руку.

— Блин — я понял. Это не собеседник у него, а собеседница. У них свидание — Извини пожалуйста, я же не знал. И вот еще что — сударыня, вы прекрасно выглядите.

Ходячая засмущалась, прикрыла оскаленный в улыбке череп такой же костлявой ладонью и потупилась.

— Удачного свидания — раскланялся я с ними — И славной ночи!

Я был удостоен шарканья ступней с одной стороны и реверанса с другой. После скелет взял скелетиху под ручку, и они пошли вдоль могил, причем галантный кавалер то и дело поднимал руку к полной луне, видимо читая стихи. Ментально, надо полагать. — Вот какая она, любовь загробная — даже как-то позавидовал я этой парочке, после повернулся к ним спиной и зашагал к тому месту, где, по моим прикидкам должен был находиться Сэмади.

 

Глава двадцатая

О второй встрече

 

Надо отметить, что такого количества одежды у меня, наверное, не было никогда. Даже не так — мне ее столько никогда не покупали, ни родители, ни, тем более я сам. Я в целом со здоровым пофигизмом отношусь к этому вопросу, основной критерий шмотки для меня удобность, а потому если вещь, которая приходится мне по душе, не трет, не жмет и не вызывает раздражения расцветкой, то она носится до той поры, пока не приходит если не в полную негодность, то в вид, наводящий на полицейских на мысль 'А не спросить ли у него паспорт, он точно не бомж?'.

А тут за несколько месяцев вторая массовая закупка гардероба, и это при том, что я и до первого-то обновления толком не добрался.

— Куда столько? — кротко спрашивал я у Вики, которая с жутко сосредоточенным видом прикладывала ко мне какие-то джемпера, измеряла талию (Она нашла у меня талию! Офигеть…) сантиметром и объясняла девушке-служительнице, которая, судя по ее помятому виду, явно страдала головной болью и испытывала жуткую жажду, почему эту груду вещей надо унести и необходимо принести новую, побольше.

— Запас карман не тянет — деловито поясняла мне моя избранница — Тем более, что все расходы на себя берут наши хозяева, грех таким случаем не воспользоваться.

— Это новость — удивился я — С чего бы такая щедрость?

— Понятия не имею — пожала плечами Вика — Пришла девушка, принесла корпоративную радеоновскую карту и сказала, что все расходы на гардероб и прочее корпорация берет на себя. Хотя, еще тогда, когда мы заселились, Зимин говорил про что-то такое. Повернись. Да не так, боком. Киф, ты меня вообще слушаешь? Бо-ком! Да не тем! Господибожетымой, за что мне это все! Бо-ком! Стой ровно!

Я вертелся туда-сюда, время от времени горестно вздыхая.

— Красавицы Кадикса замуж не хотяяят — замурлыкала Вика, прикладывая к моей руке рукав свитера с оленями — Вот этот померь, он вроде как очень даже неплох.

— Да ты офигела! — я глянул на рогатую звериную морду красного цвета, которая украшала этот свитер — Я тебе чего, клоун?

— Это сейчас самое то — с видом Самого Главного Знатока Современных Веяний в Моде сообщила Вика — Ничего ты не понимаешь!

— И не собираюсь — расстроил я ее — И вообще — поехали домой. Задолбался я манекеном работать.

— Куда домой? — Вика уперла руки в бока — Это мы твой гардероб заканчиваем комплектовать, а свой я даже еще примеривать не начинала!

Знаете, как мужчины оценивают качество магазинов одежды? Нет? Вот если в нем есть удобный диванчик для мужей, любовников, однокурсников и прочих страдальцев, вынужденно таскающихся со своими половинками по этим адским задворкам жизни — то это магазин хороший. А если его нет вовсе, или есть какой-нибудь низенький пуфик, сидя на котором даже ноги не вытянуть, и с которого то и дело тебя норовят согнать гражданки с горящим взором — то это не магазин, а фуфло. Высшая же оценка, которую мужчина может дать магазину дамского платья, которая звучит как 'А, так мы в этот лабаз идем? Не, он нормальный'. Но она выдается очень редко и исключительно в тех случаях, если к удобному дивану еще добавлен телевизор и автомат со снеками, причем все это должно быть в шаговой доступности. Я такое видел только два раза.

Отдельной статьей проходят магазины и отделы с дамским исподним, они квалифицируются подавляющим мужским большинством как 'Да иди ты нахрен, дорогая, вот мне больше делать нечего'. Мужскому большинству дискомфортно в окружении прозрачности, кружев и ироничных взглядов работниц этих заведений. Да и ходить потом не всегда удобно, так сказать — только широкий шаг после них приемлем.

Здесь магазин был фуфлыжный, я с трудом пристроился на какой-то барный стул около запылившейся пальмы и задремал, время от времени реагируя на реплики Вики высказываниями вроде 'Ага', 'Да нормально, чё ты', 'Бери, платим все равно не мы'.

Во взглядах охранников было немалое уважение, когда они в два захода перетаскивали покупки в машину, видимо такое они видели не каждый день. Или наоборот, это было не уважение, а исключительно хорошо завуалированная усмешка. Люди непростые, поди, пойми, что у них на уме…

Зато вечером я получил приятный бонус от этой поездки — Вике было не до меня. Она начала разбирать и мерить купленные вещи, чуть позже она еще и Генриетту вызвонила, по этой причине я был предоставлен самому себе, что меня вполне устраивало. Я облобызал ручку сестре Зимина, отсидел пять минут, положенных по этикету и пошел спать. Завтра будет трудный день и, надо полагать, бессонная ночь, надо набраться сил.

Когда Вика легла спать и ложилась ли она вовсе — мне неизвестно, но меня разбудил топот в прихожей и ее голос, бодро сообщающий кому-то, видимо, очередному курьеру из магазина:

— Нет-нет-нет. Что значит — 'платите, и я пойду'? Сначала мы сверим комплектность заказа, после я проверю все ли так кондиционно и вот только потом…

Я накинул халат, затянул поясок и заметил, выходя из комнаты:

— Дорогая, если ты будешь и дальше скупать промышленные товары в таких количествах, то нам придется ехать на твою малую родину не на легковой машине, а на трейлере.

Курьер, молодой парень в фирменном пуховике, усмехнулся, Вика же укоризненно глянула на меня:

— Я не покупаю лишнего, поверь. И потом — я не каждую неделю езжу домой и даже не каждый месяц.

— И не каждые полгода — продолжил я за нее — Только не упрекай меня в том, что я лишил тебя этой возможности. Я тут не при чем.

— Очень остроумно — Вика внимательно посмотрела на пол около моих ног — Странно, не вижу пыли или песка. Шутка такая древняя, что или то, или другое должно было непременно просыпаться.

— Прогрессируешь, дорогая — поцеловал я ее в щеку — Очень неплохо сказано, не хуже, чем…

— Чем у кого? — нехорошо посмотрела на меня Вика — Чем у Шелестовой? Так сказать — у нашего мерила злословия?

— Молодой человек, я вам сейчас принесу стул — сказал я курьеру — Вам выпала возможность посмотреть первый акт трагедии 'Скандал в 'Радеоне'.

— А почему только первый? — заинтересовался курьер.

— Второй акт — он связан с примирением, уж извините, но ни смотреть его, ни тем более в нем участвовать вам никак невозможно, по ряду причин.

— Да тьфу на тебя! — покраснела Вика и повернулась к пареньку — Давайте, где там подписать надо?

— Как так? — курьер явно оказался парнем с неплохим чувством юмора — А проверить все? Комплектность, целостность, наличие? Нет-нет, так не пойдет.

— Расплатись — приказала Вика мне, подхватила два немаленьких тючка, перетянутых липкими лентами и удалилась в комнату.

— Терпи, мужик — сочувственно сказал мне курьер, после того как я расписался в накладной которая был аж на трех листах, и отсчитал ему деньги — У тебя еще ничего жена, поверь мне, я видел, я знаю.

— Да? — с сомнением глянул я в сторону комнаты, где уже трещала отдираемая липкая лента — Куда уж хуже?

— Есть куда — курьер снова хмыкнул — Такие иногда стервозины бывают, что ты! Ладно, с прошедшим тебя!

За дверью его ждал крепкий охранник в костюме, все как полагается. Безопасность на высоте, сразу видно что шериф вернулся в город.

А время уже поджимало, я как-то разоспался. И ведь никто даже в бок не толкнет, мол — вставай, приятель, время.

— Ты помнишь, что сегодня у тебя встреча? — поинтересовалась Вика, сидевшая на полу в окружении каких-то коробочек, коробок и даже одной коробищи — Палыч звонил, просил тебе про это напомнить.

— Давно звонил? — полюбопытствовал я.

— С час назад — ответила Вика, открывая одну из коробочек и улыбаясь при виде статуэтки, изображающей мальчика в шортиках и девочки в шляпке — Прелесть какая! Это Машке Лепеховой, она такие вещи любит!

— У нее славный вкус — тактично отметил я — Не помнишь, куда я свои джинсы вчера засунул?

— Какие джинсы? — открывая следующий подарок, предназначенный для друзей и знакомых, спросила Вика — Я так понимаю, что встреча будет важная и тебе костюм погладила с рубашкой, они висят в шкафу. Что ты все как гопник бегаешь?

А почему бы и нет? Ну, хотя бы в целях разнообразия? Предстану перед Еремой в нестандартном виде, шокирую его. Хотя… Что-то мне подсказывает, что если я даже туда с фиговым листочком на чреслах приду, то его не удивлю этим совершенно. Ему по ходу просто по барабану, как я выгляжу.

— И еще — Вика оторвала взгляд от миниатюрной вазочки перламутрового цвета — Особо не рассиживайся на этой встрече, нам еще сегодня чемоданы паковать.

— Чемоданы? — я повертел головой, оглядываясь — Так у нас их нет?

— Пока — Вика убрала вазочку в ее желто-псевдобархатное вместилище — Через час привезут. Я хочу, чтобы ты помнил, где что лежит. И еще — ты должен запомнить, что кому мы дарим.

— Зачем? — обреченно спросил я.

— Извини, не так выразилась — Вика встала, подошла ко мне и обняла — Мне важно, чтобы ты помнил, что мы подарим маме с папой, может быть, ты даже скажешь по этому поводу небольшой спич, ну, как ты это умеешь. А ты это умеешь, я знаю. Ну и Эльке еще подарок, она конечно зараза редкая, но мне сестра все-таки.

— А что мы подарим Эльке? — заинтересовался я.

— А вот — Вика отпустила меня и шустро отыскала приличных размеров коробку — Она всегда любила всякие такие штуки.

В коробке были какие-то гребешки, палочки, брошки, каждая из которых лежала в своем гнезде.

— Это чего? — я потыкал пальцем в гребешок.

— Набор аксессуаров для волос — пояснила Вика — Дорогой такой, что мама моя! Она своей гривой гордится, хотя, как по мне, безосновательно и очень любит такие вещи. Между прочим, сделаны из слоновьей кости. Из бивня, если изготовители не врут, конечно. Но вроде сертификат есть, там тоже про это написано.

Я на секунду завис, после потер лоб и откашлялся.

— Вик, а давай немного попонтуемся — очень серьезно сказал я жене — Давай ей скажем, что эта красота из бивня мамонта сделана?

— Да не вопрос — согласилась с готовностью Вика, видимо очень довольная тем, что я ее сходу не послал с этими делами — Сертификат только вынуть надо.

Да, чую весело мне будет в лоне семьи Травниковых. Мама с папой, сестры и я — залог крепости домашнего очага. Надеюсь, их фамильный особняк переживет наше совместное проживание. А я переживу это приключение. Да, кстати, об особняках.

— Слушай, солнышко, я все как-то забывал спросить — Теперь уже я присел на пол рядом с Викой и обнял ее за талию — У мамы с папой двухкомнатные хоромы или трехкомнатные? Собственно — может, я лучше в отеле поживу? Или, что было бы совсем уж идеально — мы поживем?

— Восьмикомнатные — Вика хихикнула — моя рука проникла под её халат.

— Так ты богатая невеста? — удивился я. Восемь комнат? Они этаж выкупили что-ли?

— Мой любимый московский мальчик — Вика повернулась ко мне и потерлась своим носом об мой — Ты забываешь о том, что не все люди в России живут в панельных, монолитно-кирпичный и прочих высотных строениях. Очень-очень много человек живет в частных домах, зачастую постройки еще того века, причем я имею в виду не таунхаусы и коттеджи. Я говорю о простых домах, у которых есть свое личное крыльцо, а не подъезд, в которых поскрипывают лестницы, в которых пахнет деревом. Вот в одном из таких и живут мои родители.

— Ишь ты — моя рука направилась в путешествие по приятно-прохладному телу Вики — И нам перепадет одна из восьми комнат?

— Тебе перепадет — мягко заметила Вика — Мои родители консервативны, и пока они не увидят колец на наших пальцах и печатей в паспортах… Ну, ты понял.

— Винтаж — признал я — И как же я без радостей плоти почти неделю жить буду?

— А я в ночи буду к тебе прокрадываться — Вика задышала чуть тяжелее — я уже безобразничал вовсю в запретных зонах — Это будет очень романтично.

— Ну да — я глянул на часы — время еще было. Да и потом — праведник если что подождет. Он проповедует смирение и терпение, ну, а я люблю грешить. Дадим каждому право заниматься свои делом — А твоя сестра будет тебя выслеживать и выдавать строгим родителям. Давай будем авансом ее звать Хуанитой!

— Почему Хуанитой? — наши лица были совсем близко, и мы уже оба дышали прерывисто. Ну да, она решила отплатить мне той же монетой.

— А как еще? Все это напоминает один из бесконечных бразильских или аргентинских сериалов, а главную интриганку в них почти всегда зовут Хуанита. Вот мы ее…

— Да ну ее в задницу! — Вика безжалостно смела в сторону коробки, коробочки и даже коробищу — Какое мне до нее дело. Да и до всего остального тоже, мне сейчас нужно другое!

И я, конечно, на встречу опоздал. И, если честно, ни капли об этом не жалел.

Официант 'Капитала', тот самый, что обслуживал накануне нас с Юлией, увидев меня, маленько сбледнул с лица, в его глазах мелькнуло затравленное выражение, и он судорожно сглотнул.

— Не-не-не — вытянул я руки, успокаивая его — Ее не будет, я тут с другими целями, не рандевушными. Меня здесь приятель ждать должен.

— Харитон, друг мой — из-за стола в конце зала мне замахал Ерема — Я тут.

— А, вот и он — сказал я официанту, на лице которого явно читалось облегчение от отсутствия со мной спутницы — И тащите сразу ваши колбаски, те, что на здоровенной тарелке, они у вас очень вкусные. И соусов к ним, поострее. И пива кружку, светлого. Литровую!

— Какого? — поинтересовался официант — Нашего фирменного или же…

— Фирменного — решил не мудрить я. Как разница, все равно не разбираюсь в вкусовых пивных тонкостях.

А чего скромничать? Платит приглашающая сторона, а потому я собираюсь как следует облегчить ее кошелек. Поесть дома я не успел, а та произвольная программа, которую мы прошли с Викой, порядком раззадорила мой и без того неслабый аппетит. А что я пиво не пью как правило… Ну, раз в год и палка стреляет.

— Народу у вас прибавилось — заметил я, проходя мимо столиков, за которыми сидели люди, налегающие на простую и вкусную немецкую кухню.

— Третье число — пояснил официант — Многим надоело 'оливье' и заливная рыба, вот они и выбираются в город поесть. Каждый год одно и то же.

— Харитон — Ерема протянул мне руку, я ему ответил тем же и заметил, как он скривился, заметив на моем пальце перстень, подаренный Стариком. Но рукопожатие все-таки состоялось.

— Какое безвкусное украшение — Ерема брезгливо дернул щекой, глядя на черный камень — Зачем оно вам?

— Подарок — не стал скрывать правду я — Опять же — импозантная штука. Неформат.

— Да уж — Ерема улыбнулся, но видно было, что через силу — Что-то закажете?

— Так уже — бодро отрапортовал я — Колбасок и всего другого. Составите компанию, там блюдо на четверых рассчитано?

— Я не употребляю мясо. Но я уже заказал овощи, так что в определенном смысле компанию я все-таки составлю.

Нет, он не пророк. Он святой. Мяса не ест, за опоздание не упрекнул, смотрит кротко, аки птаха.

— Ну, надеюсь, вид того, как я буду жадно и смачно кусать эти упоительно горячие, острые и жирные колбаски, брызгающие пряным и ароматным соком в разные стороны и запивать их светлым, чуть горьковатым и очень холодным пивом вас не смутит? — невинно поинтересовался я.

— Совершенно — по-детски улыбнулся Ерема — А вы меняетесь, Харитон, меняетесь. Вы научились искусству подавать пороки как благодеяние, а это серьезный шаг.

— Вперед или назад? — откинулся на спинку тяжелого дубового стула я.

— А это с какой стороны посмотреть — не стал чиниться Ерема — С моей — назад, а с вашей… Решите для себя сами.

— Пока не могу — я понимал, что сейчас иронизирую над своим собеседником, который смотрел на меня каким-то просто всепонимающим и всепрощающим взглядом, но удержаться не мог — На пустой желудок у меня отсутствуют способности к системному анализу.

— Ваше пиво — официант положил на стол квадратик подставки и опустил на него литровую запотевшую кружку пива — Через пару минут будут колбаски. Может, еще какие-то горячие закуски желаете?

— Нет-нет — ответил я — Спасибо.

Я отхлебнул фирменного 'капиталовского' пива. А чего — недурственно. Не слишком горькое, чуть пряное. Очень даже.

— Как встретили праздник? — поинтересовался я у своего собеседника.

— Праздник еще не настал — перед Еремой поставили тарелку с овощами, приготовленными на гриле, он одобрительно глянул на официанта — Благодарю вас. Так вот — до праздника еще три дня.

— А, Рождество — я вертел головой, в ожидании своей снеди. Желудок от запахов еды и попавшего в него пива уже собирался пожирать сам себя — Да, светлый праздник, не стану спорить.

— Если вы не против, я бы перешел к основной теме нашего разговора — Ерема не приступал к еде, он то ли из чувства такта ждал, пока принесут мой заказ, то ли просто есть не хотел.

— Можно — не стал спорить я — Но я, если вы не против, совмещу это дело с трапезой, ибо зрю, как к нам приближается податель благ земных в красном фартуке и с большим блюдом!

Ерема чуть поморщился. Ага, задел я тебя. Не по душе тебе моя аналогия.

— Ваш заказ — официант поставил передо мной огромное блюдо, аналог вчерашнего.

— Дай тебе бог жену хорошую — искренне пожелал я парню счастья, освободил приборы от салфетки и вонзил вилку в ближайшую колбаску — И - детишек побольше.

— Пожалуй, сперва поедим — посмотрев на меня, сказал Ерема и тоже взялся за вилку и нож.

Это было вкусно. Черт, я так проголодался, что убрал почти всю еду с огромного блюда, рассчитанного на четверых.

— Уффф — я вытер салфеткой рот и очень по-доброму посмотрел на пророка — Нет, не понимаю я вегетарианцев, уж извините. Вот так, сознательно, лишать себя таких радостей, такого праздника? Нет, не понимаю. Отказываюсь понимать.

— Люби свою веру, но не осуждай другие, так говорят мусульмане — Ерема отправил в рот кусочек болгарского перца — Я не навязываю другим то, во что верю сам, но стараюсь донести до них свою веру.

— Насколько я помню, изначально ваша вера отрицала других богов — я отхлебнул пива — Первые проповедники отчаянно жгли старых кумиров, уничтожали жрецов и волхвов, разве не так? Да и друг дружку тоже, достаточно вспомнить гугенотов и католиков.

— Были перегибы — согласился Ерема — Но в любом деле случаются проколы, ошибки, неверное понимание ситуации.

— Не во всяком деле цена ошибки миллионы жизней — возразил я — Впрочем, это теософский спор со сроком давности лет эдак…

— Он вечен — Ерема отложил вилку в сторону — И поверьте, у меня аргументов больше чем у вас, потому я предлагаю его завершить. У нас разные категории.

— Весовые? — предположил я.

— Нет — негромко засмеялся Ерема — Скажем так — видения ситуации. Поговорим о другой вещи, тоже очень важной. Поговорим о вашей безопасности.

— Как вы громко назвали то, чего у меня нет — печально заметил я — Так меня и норовят убить злые люди. Вы, кстати, не знаете случайно кто?

— Увы — опечалил меня Ерема — Мы вышли на одного из исполнителей, но он ничего толком не знал. Все, что мы от него смогли узнать, это то, что был некий заказчик, он же и составитель планов по вашему захвату. Но кто он, откуда, имя, внешность — этот бедняга ничего не знал. Его с друзьями приставили к некоему человеку, чтобы он был на подстраховке и, если надо, помог тому физически, но и только.

— Фига себе — бедняга — я понял, что речь идет о ком-то из тех, кто меня пас у подъезда, из тех, кто убил Алексея — Таких бедняг в мешок надо зашивать и в сортирах топить.

— Но это все, что мы узнали — повторил, пропустив мои слова мимо ушей Ерема — Увы и ах. И описать того человека, у которого он был подручным он тоже не смог, не видел его лица, оно все время было у него закрыто.

— Жалко — вздохнул я — Порядком надоело от каждой тени шарахаться и в туалет с охраной ходить.

— Мы можем предложить вам убежище — с готовностью предложил Ерема — Одно слово — и вы под нашей защитой, и, поверьте, более надежного заслона от любых бед вам не найти. Мы очень заинтересованы в том, чтобы ваша жизнь была в безопасности.

— Спасибо, конечно — на полном серьезе, без тени иронии произнес я — Но у меня уже есть те, кто меня защищает.

— Они вас не защищают — мягко, как маленькому, сказал Ерема — Они вас используют. Вы для них марионетка, живец, полигон…

— Жнец, швец и на дуде игрец — перебил я его — Послушайте, милейший Ерема, мы с вами видимся не в первый раз, и всегда все сводится к одному — они плохие, мы хорошие, уйди от них, приди к нам. А к кому вам? Вот вы мне прямо сейчас честно и прямо можете сказать — кто вы? Кто они? Ну? И может быть я приму то решение, к которому вы меня так усиленно склоняете? И самое главное — зачем я вам так нужен? Я самый обычный человек, грешный, простой. Чего ради весь этот хоровод вокруг меня кружится?

Вот ведь как меня все это допекло, а? И это ведь я пиво пил. А коли водки бы хватанул?

— Мы — Консорциум — с каким-то недоумением сказал Ерема — Они 'Радеон'. Что я вам еще могу сказать?

— Недопоняли мы друг друга — я отпил еще пива и вцепился зубами в колбаску — Не хотите вы мне глаза на происходящее открыть. Ну и шут с вами, стало быть, все остается по-прежнему, и не говорите потом, что я не делал к вам шаг навстречу.

— Правда всегда прекрасна, но бывает и так, что она губительна — пробормотал Ерема — Есть вещи, которые надо знать всем, есть вещи, которые надо знать избранным и есть вещи, которые…

— Я понял, понял — замахал я рукой — Все что делается, делается для моей пользы. Христос с вами, пусть будет так. Только тогда отдайте нам с этой же целью того гопника, что вы взяли в плен. Нам есть, о чем с ним поговорить и должок за ним кое-какой остался.

— Он уже понес свое наказание — строго сказал Ерема — Поверьте. Ваше мщение — смерть, а наше мщение жизнь. И спорный вопрос, кто из нас более жесток.

- 'Ваше' — это мое? — уточнил я — Я не убийца, не маньяк и не насильник. Я просто человек.

— Это вы так думаете, и напрасно. Вы очень близки к тому, чтобы стать не тем, кем были — печально сказал Ерема — Увы, но ваша, душа уже сильно изменилась, хотя ваше сердце все еще бьется и кровь струится по жилам, но вы уже иначе смотрите на мир. Я вас предупреждал об этом, и не раз, но вы были глухи. Хотя дорога назад еще есть, поверьте.

— Вы знаете, что более всего меня в вас, извините, раздражает? — абсолютно спокойно сказал я ему — Все эти ваши намеки, полутона, лакировка. Да и не только ваши, мои работодатели тоже хороши. И все вот вы все пытаетесь заставить меня что-то сделать так, как нужно вам, они по-своему, вы — по-своему, и все страшилками какими-то. Кем я стал? Оборотнем? Вампиром? Что за дичь, милейший Ерема? Гляньте за окно, там ездят машины, летают самолеты и когда наступают сумерки, зажигаются фонари. Электрические! Я — это я и более никто. Я человек, им рожден и им умру. И никто — ни вы, ни они, никто не сможет заставить меня сделать то, что я не хочу. Упросить — можно. Даже купить — реально. Но заставить…

— Тогда снимите перстень — никак не отреагировал Ерема на мою горячую речь, он был все так же невозмутим — Вот прямо сейчас.

— Да с чего бы? — снизил тон я.

— Считайте это моей финальной просьбой — а в нем что-то изменилось. Тон, взгляд, кулаки, сжатые до белизны, лежат на столешнице. И где тюфяк и мямля, что степенно ел овощи? — Я прошу вас снять перстень.

— Спасибо, что не штаны — зря он так. Я ведь теперь из принципа упрусь, я себя знаю — Ладно, пойду. Дела у меня еще.

Я тряхнул часы, с которыми теперь, выходя из номера, не расставался. Не нравятся мне такие метаморфозы.

— Я бы на вашем месте выполнил просьбу моего коллеги — а это уже не Ерема, это кто-то стоит за моей спиной.

Тяжелая рука опустилась мне на плечо, буквально вдавив в стул.

— Харитон, я вас прошу о двух одолжениях — вроде, как и привычно мягко, но со сталью в голосе сказал Ерема — Снимите перстень и проследуйте с нами. Это нужно вам больше чем нам, поверьте. Если бы не особые обстоятельства, я бы не стал этого делать, но вы не оставили мне выбора.

— Была одна просьба, стало две — саркастично бросил я — Опять же, как вы мне по телефону говорили? 'Просто посидим, поговорим'. Эх, доверчивость меня сгубила, доверчивость. Говорили мне умные люди — не верь всякой шантрапе.

— Как ты назвал пророка Иеремию? — прогудел голос сзади, и началась фигня.

Мою голову как будто зажали в тиски, в висках бешено застучала кровь, и я понял, что меня по ходу убивают.

— Марк, остановись — это Ерема — Я приказываю тебе!

— Отпусти мальчишку — а это кто?

Жуткие ощущения сгинули, как будто их и не было, только шея болела.

— Киф, ты как? — я обернулся (блин, больно) и увидел незнакомого мне человека, который прислонил дуло пистолета к боку довольно крепкого блондина с очень красивым породистым лицом, перекошенным невероятно злобной гримасой.

— Шея болит — ответил я.

— Само собой, он тебе ее чуть не свернул — хмыкнул мой спаситель — Давай на выход, пока мы тут этих шутов гороховых на прицеле держим.

Я глянул в зал и криво улыбнулся. Некоторые посетители ресторана сидели так, как будто кто-то им скомандовал 'замри', при этом руки у большинства из них находились под столами.

— Он не собирался сворачивать вам шею, просто немного погорячился — спокойно сказал Ерема — Мой друг еще очень молод, а потому несдержан. Я приношу вам извинения за него и обещаю, что наказание его будет соразмерно провинности. И все-таки, Харитон — одно ваше слово и мы покинем эту корчму вместе. Не знаю, будет ли еще у тебя шанс изменить свой путь, так не упускай этот.

— Я не верю вам — грохотнуло отодвигаемое мной кресло — Не верю.

— Очень жаль, что всякий раз что-то мешает нам понять друг друга — в голосе Еремы была вселенская печаль — Что-то или кто-то.

— Киф, уходи — сказал сзади тот, кто меня, похоже, спас — Не задерживайся здесь.

— Надеюсь, вы оплатите счет? — поинтересовался я у Еремы, на что тот кивнул — Ну и славно. Мне пора.

— До встречи — негромко сказал пророк — Я верю, что она состоится.

— Уж и не знаю, радоваться мне этим словам или огорчаться — съязвил я напоследок — Простите за банальность — но лучше прощайте.

Я прошел мимо все так же недвижимых людей и у выхода столкнулся с официантом.

— Мой приятель оплатит счет — успокоил я ресторанного служителя, заметив нервный тик на его лице.

— Да это ладно — отмахнулся тот — Скажите, а вы завтра придете к нам?

— А вы с какой целью интересуетесь? — даже опешил я.

— Если придете — я выходной возьму — мученически произнес официант — Очень вы беспокойный клиент. Всякие люди у нас бывают и ситуации тоже, но чтобы такие геморрои два дня подряд… Я уже хотел в набат бить и милицию вызывать, но мой шеф сказал что не надо, но как по мне…

— Не-не, завтра не приду — успокоил я его — Хотя мне у вас понравилось, всем своим друзьям ваш ресторан буду рекомендовать.

— Не надо — взмолился официант — Пожалуйста!

Я оделся, вышел на улицу, где меня буквально зафиксировали между собой двое знакомых мне охранников и через пару минут оказался в машине. По дороге к ней я все вертел в голове слова, сказанные тем, кто прикрыл мою спину:

— Ну, а теперь поговорим о делах наших скорбных?

Ерема, конечно, жуком еще тем оказался, но зла я ему не желал. Надеюсь, там все закончится миром.

— Уфф — плюхнулся я на заднее сидение и сказал водителю — И как в меня столько еды влезло?

— Киф, ты молодец — с переднего сидения ко мне повернулся Азов — Ты умница.

— О, Илья Палыч — удивился я — И вы здесь.

— Ну а где ж мне быть? — хохотнул Азов — Вот, бдил за тем, чтобы тебе никто не навредил.

— Это да — потрогал я шею — Представляете, мне там сейчас чуть голову не открутили, в прямом смысле. И здоровый же лось этот Марк, еще мальца — и настал бы мне карачун.

— В курсе, в курсе. И, если тебя порадует — ему так холку намылят, что мало не покажется — Азов потер руки — Но в целом все они такие, в Консорциуме. Чуть не по их воле что происходит — и вся позолота мигом слетает. Вот и оцени разницу в отношении к хорошему человеку, а конкретно к тебе.

Если в курсе, мог бы этого и не допустить. Или наоборот — это и должно было случиться?

— Да это понятно все — я расстегнул пуховик — Другое удивило — больно все это было как-то топорно сделано, показушно. Как в плохой пьесе. Нереалистично, я бы сказал.

— Мыслитель — Азов перегнулся через сидение и потрепал меня по волосам — Не забивай себе голову всякой ерундой, хорошо? Ты же завтра в Касимов едешь? Вот и езжай себе. Подыши чистым воздухом, на лыжах походи, водки выпей с папашей Виктории. Деньги есть?

— Наверное — пожал плечами я — Казной Вика ведает.

Забавное дело — раньше мне денег все время не хватало, и я точно знал, какая сумма у меня есть на жизнь. А сейчас я вовсе об этом не думаю, потому как живу на всем готовом и это, между прочим, плохо. Все когда-нибудь кончается, и это пройдет, а жить будет сложнее — к растительному существованию уже привык, поди отвыкни. Прав народ — не жили хорошо, и нечего начинать было.

— Скажу кому надо — пусть тебе материалку выпишут — деловито сказал Азов — Мало ли — подарки какие будущим родственникам купить, еще чего.

— От денег не откажусь — я же не дурак, но тех подарков уже вагон с тележкой в нашем номере лежит — отмахнулся я — Не знаю даже, как мы их в машину потащим, там грузчиков вызывать надо. Едем-то на четыре-пять дней, а набрала Вика с собой столько, что волосы дыбом встают.

— Женщина, чего ты хотел — Азов развернулся и скомандовал шоферу — Поехали.

А из 'Капитала' за то время, что мы беседовали так никто и не вышел. Даже покурить.

— Быстро ты — Вика стояла над кроватью, на которой были разложены груды вещей. Она больше всего напоминала скульптора в мастерской, в тот момент, когда он смотрит на кучу глины или на кусок мрамора и прикидывает как из этого ничего сделать что-то — Фу, ты пил пиво?

— Маленькую кружечку — я шмыгнул носом — Чтобы, стало быть, вкус хоть вспомнить.

— Теперь будет весь вечер этой гадостью пахнуть — она снова принюхалась — И еще чесночное что-то ел? Орел! Ну да ладно, хоть теперь точно знаю, что не у бабы был, кто такой аромат кроме меня терпеть станет? А ну марш зубы чистить!

— Придумаешь тоже — проворчал я — Откуда такие фантазии только в голову приходят?

— Да вчера как-то беспокойно было — Вика переложила какое-то платье из одной кучки в другую и снова впала в задумчивость — Не знаю почему.

— Напридумываешь вечно — я решил не рисковать и отправился в ванную. Вот ведь чуйка у нее. Как у Джульбарса какого-нибудь…

Вика эдак зависала над вещами еще с полчаса, я чуть не задремал, но потом видимо кусочки паззла сложились в общую картину и все в миг изменилось.

Чемоданы начали заполняться, причем время от времени мое внимание обращали на то, что 'Этот свитер — вот здесь', 'Носки в этом кармашке', 'Вот здесь носовые платки'.

Причем это еще и сопровождалось провокациями, то есть периодически Вика сверлила меня взглядом контрразведчика и внезапно спрашивала:

— Где носовые платки?

— Там — вяло отвечал я, показывая рукой на чемодан.

— Там — где?

— Внутри — зевал я — Вик, у меня есть рукав и палец, на кой ляд мне твой платок?

— Я не хочу, чтобы кто-то не то что сказал, а даже подумал, что ты у меня дурно воспитан.

— Так я у тебя дурно воспитан — заверил ее я — Это на самом деле так.

— Наговариваешь на себя — Вика застегнула один чемодан — Любишь ты это дело — шлангом прикидываться. И зря, между прочим, тебе не идет.

После подарков папе и маме (кстати, надо своим старикам позвонить), которые были мной изучены и одобрены, меня, к великой радости, отпустили покемарить в маленькую комнату. И это было замечательно, поскольку я даже не представлял, сколько времени я проведу в игре нынче ночью. А выезжать — утром, часов в восемь, так что, может, и вовсе спать не придется.

Глаза я продрал в районе десяти вечера, рядом сопела Вика, которая, судя по всему, собралась полностью и тоже решила лечь пораньше. Только с чего на этом диване, чего не в большой комнате? И ведь поместилась, и даже пол пледа у меня отжала.

В большой комнате был филиал вокзальной камеры хранения, что объяснило мне присутствие жены на нешироком диване. Здесь было очень неуютно…

А в игре была ночь. Небо было чистое, звезды яркие, по стенам бродили стражники — все, как всегда.

Я, сразу же по появлении в игре запустил руку в сумку, достал свиток портала и отправился на родное мне уже кладбище. Надо было поспешать — Назир неведомыми мне путями узнавал о моем прибытии в Файролл и всегда очень быстро оказывался рядом, а брать его с собой сегодня я не собирался. Не хватало еще того, чтобы ибн Кемаль узнал о моем знакомстве с Бароном. Это все равно, что ему на хранение свою жизнь сдать добровольно…

Я пролез в знакомый провал и помахал рукой паре скелетов, которые стояли друг напротив друга и скрипели челюстями. Надо полагать делились последними новостями и обсуждали беспардонное и вызывающее поведение дождевых червей.

— Привет — подошел я к ним — Барон дома, не в курсе?

Черепа неупокоенных, скрипя и похрустывая позвонками повернулись ко мне, один из собеседников кивнул.

— Слушай, тут у вас темно, заплутаю еще — задушевно обратился я к кивнувшему — Проводи меня к нему, а?

Скелет замахал руками, показывая на собеседника, зашаркал ногой и взял его под руку.

— Блин — я понял. Это не собеседник у него, а собеседница. У них свидание — Извини пожалуйста, я же не знал. И вот еще что — сударыня, вы прекрасно выглядите.

Ходячая засмущалась, прикрыла оскаленный в улыбке череп такой же костлявой ладонью и потупилась.

— Удачного свидания — раскланялся я с ними — И славной ночи!

Я был удостоен шарканья ступней с одной стороны и реверанса с другой. После скелет взял скелетиху под ручку, и они пошли вдоль могил, причем галантный кавалер то и дело поднимал руку к полной луне, видимо читая стихи. Ментально, надо полагать.

— Вот какая она, любовь загробная — даже как-то позавидовал я этой парочке, после повернулся к ним спиной и зашагал к тому месту, где, по моим прикидкам должен был находиться Сэмади.

 

---

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 220; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!