АРМАН ЖАН ДЮ ПЛЕССИ, ГЕРЦОГ ДЕ РИШЕЛЬЕ
МЕМУАРЫ. УСМИРЕНИЕ ГУГЕНОТОВ (1629 г.)
Покончив с этим затруднением[10], король позволяет герцогу де Рогану перевести общее собрание мятежников из Нима в Андюз, на что те едва согласились. Это собрание пожелало иметь сочувствие провинции Севен и Андюз; оно приняло к себе еще 6 депутатов от Нима и 6 от Андюз, и все вместе отправили депутацию ко двору. Сначала эти господа имели большие претензии: они намеревались сохранить свое положение [своих городов] в качестве маленьких республик, но необходимость заставила их подчиниться тому, на что они не согласились бы добровольно, хотя этого требовало благоразумие. Они были вынуждены принять мир не так, как они желали, но как было угодно дать его королю, и не в форме договора, как то они всегда делали в прошлом, но в виде прощения и милости. Прежде им оставляли укрепленные города; теперь король приказал их срыть все без всякого исключения укрепления тех городов, которые участвовали в мятеже, и сделать это за их счет собственными руками; это должно показать, что король желает иметь ту честь, чтобы воздвигнутое против его авторитета было разрушено самими же строителями. Некогда в местах, занятых этими несчастными, можно было служить богу только тайно, теперь они были обязаны восстановить церкви, допустить поразить идола Дагона, чтобы с триумфом бог вступил во все места, откуда его внешний культ был святотатственно изгнан. Некогда вожди мятежей получали видное положение, награды и огромные суммы не менее 40—50 тыс. экю. В этом случае герцог де Роган не только оставил Лангедок, но и королевство; едва ли ему давалась награда тем, что ему возвращали только его имущество и дали 100 тыс. экю, которые не составляли и половины стоимости разрушенных его построек и домов и опустошенных лесов. Надо еще заметить, что в других договорах на первом плане стоял частный интерес, тогда как в настоящем случае никогда герцог де Роган не узнал бы, что король пожелал пожаловать ему что-либо раньше, чем принял милость мира.
|
|
|
( пер. П. Н. Ардашева)
Текст воспроизведен по изданию: Хрестоматия по истории средних веков. Т. 3. М. 1950. С. 185.
АРМАН ЖАН ДЮ ПЛЕССИ, ГЕРЦОГ ДЕ РИШЕЛЬЕ
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
СОСТОЯНИЕ ФРАНЦИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА
Из “Политического завещания” Ришелье
Когда вы, ваше величество, решились предоставить мне одновременно и доступ в ваши советы и оказать значительное доверие в ведении ваших дел, то я могу удостоверить, что гугеноты разделяли государство с вашим величеством, что вельможи вели себя, как если бы они не были подданными вашего величества, а наиболее могущественные губернаторы провинций вели себя, как будто они были государями в своих должностях.
|
|
|
Я могу сказать, что дурной пример тех и других был столь вреден для королевства, что наиболее упорядоченные корпорации [парламенты] испытывали расстройство и, в известных случаях, уменьшали ваш законный авторитет, насколько это было им возможно, чтобы вознести свой далее разумных пределов.
Я могу сказать, что каждый измерял свою заслугу своей дерзостью; что вместо того, чтобы ценить благодеяния, которые они получали от вашего величества, по их собственной цене, они дорожили ими только тогда, когда они были пропорциональны их разнузданной фантазии: что наиболее предприимчивые считались умнейшими и оказывались наиболее счастливыми.
Я могу еще сказать, что иностранные союзы находились в пренебрежении: интересы частные предпочитались государственным; одним словом, достоинство вашего величества было столь унижено и столь отличалось от того, каким бы оно должно было быть, по вине тех, кто имел тогда главное управление вашими делами, что почти невозможно было признать его.
Нельзя было далее терпеть поступки тех, кому вы, ваше величество, доверили кормило своего государства, чтобы не потерять всего; с другой стороны, нельзя было также сразу изменить все, не нарушая законов благоразумия, которое не позволяет непосредственно переходить от одной крайности к другой.
|
|
|
Плохое состояние ваших дел, казалось, побудит вас к опрометчивым решениям без выбора времени и средств; однако, необходимо было выбрать и то и другое, чтобы извлечь пользу из перемены, которой требовала от вашего благоразумия необходимость.
Лучшие умы не думали, что можно без крушения обойти все подводные камни, которые появились в столь мало надежное время; двор был полон людей, которые уже порицали безрассудство тех, кто желал взяться за это; и так как все знали, что государи легко приписывают тем, кто находится при них, плохие успехи дел, относительно которых они получили хорошие советы, то столь немного людей надеялось на хороший исход перемены, которую, как объявили, я хотел произвести, что многие считали мое падение обеспеченным ранее, чем ваше величество возвысили меня.
Невзирая на все эти затруднения, которые я представил вашему величеству, я, зная, что могут делать короли, когда они хорошо пользуются своей властью, осмелился обещать вам, по моему мнению, не безрассудно, что вы обретете благо вашему государству и в непродолжительном времени ваше могущество и благословение божие придадут новый вид этому королевству.
|
|
|
Я обещал вашему величеству все свое искусство и весь авторитет, который вам угодно было дать мне, чтобы сокрушить партию гугенотов, сломить спесь вельмож, привести всех подданных к исполнению их обязанностей и поднять ваше имя среди иностранных наций на ту ступень, на которой оно должно находиться.
ОТНОШЕНИЕ РИШЕЛЬЕ К ДВОРЯНСТВУ
Из “Политического завещания” Ришелье
Я говорю, что дворянство надо рассматривать, как один из главнейших нервов государства, могущий много способствовать его сохранению и упрочению. Оно в течение некоторого времени было столь унижено благодаря большому числу чиновников, которых зло века создало в ущерб ему, что оно весьма нуждается в поддержке против посягательств этих людей. Богатство и спесь одних отягчают нужду других, богатых только храбростью, благодаря которой они свободно жертвуют жизнью государству, от которого чиновники получают содержание.
Происходящим из этого сословия свойственна обычная ошибка жестоко обращаться с народом, которому бог, по-видимому, дал руки скорее для того, чтобы добывать пропитание, нежели для того, чтобы защищать свою жизнь.
Весьма важно прекратить подобный беспорядок обуздывающей строгостью, благодаря которой слабые ваши подданные, даже будучи безоружными, имели бы под сенью ваших законов столько же безопасности, как если бы в руках у них было оружие.
Дворянство, засвидетельствовав в войне, счастливо завершившейся миром, что оно унаследовало доблесть своих предков, которой Цезарь отдавал предпочтение перед всякой другой, нуждается в дисциплине, чтобы оно помогло приобрести новую и сохранить прежнюю репутацию и с пользой служить государству.
Хотя дворяне заслуживают того, чтобы с ними обращались хорошо, когда они поступают хорошо, но нужно быть с ними строгим, если они пренебрегают тем, к чему обязывает их рождение. Я без всякого колебания говорю, что те, кто, отстав от доблести предков, уклоняются от того, чтобы служить короне шпагой и жизнью с постоянством и твердостью, коих требуют законы государства, заслуживают быть лишенными выгод своего происхождения и принужденными нести часть бремени народа.
Ввиду того, что честь для них должна быть дороже жизни, их следует карать скорее лишением первой, нежели последней.
Лишать жизни людей, которые ежедневно рискуют ею ради простой фантазии о чести,— меньшее наказание, чем лишать их чести и оставить жизнь, которая для них в таком состоянии является вечным наказанием. Если ничего не следует забывать, чтобы сохранить дворянство в истинной доблести его предков, то в то же время не надо ничего делать, чтобы сохранить за ними владение пожалованными ему землями или же заботиться о возможности для него приобретать новые.
Многочисленные браки, совершающиеся в королевстве в каждой фамилии, тогда как в других государствах вступает в брак только старший, являются одной из истинных причин того, что в короткое время разоряются наиболее могущественные фамилии. Однако если этот обычай приводит к бедности отдельные фамилии, то он настолько обогащает государство, сила которого состоит в массе верных людей, что вместо того, чтобы жаловаться, надо быть довольным им и, вместо того, чтобы изменять его, надо стараться лишь доставить тем, кто благодаря этому обычаю появляется на свет, средства существовать в чистоте сердца, которую они получают от своего происхождения. Этим путем следует отличать дворянство придворное от деревенского.
Придворное дворянство будет весьма облегчено, если будут сокращены роскошь и невыносимые расходы, которые мало-помалу вошли в обычай при дворе, так как несомненно, что подобное распоряжение будет столь же для него полезно, как и все пенсии, которые ему дают.
Что касается деревенского дворянства, то хотя оно и не получит от подобного распоряжения столько облегчения, ибо его нищета не позволяет ему делать излишних расходов, но и оно не замедлит почувствовать результаты этого средства, столь необходимого для всего государства, которое без того не может избежать разорения.
ОТНОШЕНИЕ РИШЕЛЬЕ К НАРОДУ
Из “Политического завещания” Ришелье
Все политики согласны с тем, что если бы народ слишком благоденствовал, его нельзя было бы удержать в границах его обязанностей. Они основываются на том, что, имея меньше знаний, чем другие сословия государства, несравненно лучше воспитанные и более образованные, народ едва ли оставался бы верен порядку, который ему предписывают разум и законы, если бы он не был до некоторой степени сдерживаем нуждою.
Разум не позволяет освобождать его от каких бы то ни было тягот, ибо, теряя в таком случае знак своего подчинения, народ забыл бы о своей участи и, будучи освобожден от податей, вообразил бы, что он свободен и от повиновения.
Его следует сравнивать с мулом, который, привыкнув к тяжести, портится от продолжительного отдыха сильнее, чем от работы. Но подобно тому, как работа мула должна быть умерена, а тяжесть животного соразмеряется с его силою, то же самое должно быть соблюдаемо и относительно повинностей народа: будучи чрезмерными, они не перестали бы быть несправедливыми даже и в том случае, если бы они были полезны для общества.
Я хорошо знаю, что когда короли предпринимают общественные работы, прав тот, кто говорит, что королям возвращается в виде тальи то, что у них зарабатывает народ. Но можно также утверждать, что народу возвращается то, что у него берут короли, и что народ дает, чтобы снова получить, ибо он пользуется своим имуществом и безопасностью, которые он не мог бы сохранить, если бы он не содействовал существованию государства.
Я знаю, кроме этого, что многие государи потеряли свои государства и своих подданных потому, что они не держали войск, необходимых для их сохранения, из боязни излишне обременить налогами своих подданных, и что некоторые подданные попали в рабство к врагам потому, что излишне желали свободы под властью их прирожденного монарха. Но есть некоторая граница, которую нельзя перейти, не сделав несправедливости, так как здравый смысл учит каждого, что должно быть соответствие между тяжестью и силами, которые ее подъемлют.
Это соотношение должно быть соблюдаемо как божественный закон, так что, как нельзя считать хорошим государя, берущего от своих подданных больше, чем следует, так нельзя считать всегда наилучшим и того из них, который берет меньше, чем следует. Наконец, как у раненого человека сердце, ослабевшее от потери крови, привлекает к себе на помощь кровь нижних частей организма лишь после того, как истощена большая часть крови верхних частей, так и в тяжелые времена государства монархи должны, поскольку это в их силах, воспользоваться благосостоянием богатых прежде, чем чрезмерно истощать бедняков.
(пер. С. Д. Сказкина)
Текст воспроизведен по изданию: Хрестоматия по истории средних веков. Т. 3. М. 1950. С. 179-182.
ЮСТ ЛИПСИЙ. ПОЛИТИКА
Определение Монархии, разъясняемое по частям. Прежде всего,
оба ли пола способны возглавлять государство?
Однако я не превозношу всякую Монархию без разбора, но лишь истинную и законную. Я определяю ее как ВЛАСТЬ ОДНОГО, ПОЛУЧЕННУЮ СОГЛАСНО ОБЫЧАЯМ ИЛИ ЗАКОНАМ, ПРИНЯТУЮ И НЕСОМУЮ НА БЛАГО ПОДДАННЫХ. В эту формулу, если не ошибаюсь, я включил не только всю суть хорошей Монархии, но и путь к ней. Разделю и поясню свое определение. Прежде всего, я назвал ВЛАСТЬ ОДНОГО, но должен ли это быть мужчина или женщина? Любой из них, но больше мужчина, поскольку так требует природа.
Ведь мужчина по своей природе более приспособлен к руководству, чем женщина[11].
Также и разум этого требует. Ведь очевидно, что сотворивший нас бог женщинам
вложил лукавство в душу,
В силе же им отказал[12].
И не дал им Постоянства:
Ни одна из женщин не умеет
Долго постоянство сохранять[13].
Благоразумия им также недостает, и по большей части женская рассудительность хуже[14].
А ведь именно это истинные орудия управления. Добавлю сюда пороки [женщин], поскольку сей пол не только непригоден для войн и трудов, но, если дать ему волю, жесток и тщеславен[15].
А что сказать о притворстве этого пола? Сколь опасно сие для государства! Ведь женщина, потерявшая стыдливость, уже ни от чего не откажется[16].
Наконец, такое подчиненное положение [мужчин] слишком позорно и подобно рабству. Мой учитель пишет об одном варварском племени, что над ними господствует женщина: вот до чего они пали по сравнению не только со свободой, но и с подчинением[17].
По этой причине женщина, как представляется, достаточно славы подчиняться[18].
Вот, однако же, не слабое орудие в защиту слабого пола. В их пользу свидетельствует тот довод, что добродетель ни для кого не закрыта; она всех допускает к себе[19].
Она не разбирает ни состояния, ни пола[20].
И действительно, разве мы не читали, не слышали, не видели сами, что встречаются превосходные правительницы? Твердые, осмотрительные, целомудренные: поглощенные мужскими заботами, они освободились от женских слабостей[21].
В их пользу говорит также единодушная поддержка некоторых племен. У древних Британцев они распоряжались не только в делах управления, но и на войне. Британцам привычно воевать под предводительством женщин[22].
Германцы некогда ценили женщин выше, чем своих мужчин и полагали, что в них есть нечто священное и вещее[23].
Поэтому они не отвергали их советов и не пренебрегали их мнением[24].
И, считая многих женщин (смеешься ты или хмуришься?) провидицами, они дошли в этом суеверии до того, что даже стали видеть в них богинь[25].
Таким образом, они полагали, что женщины способны держать скипетр. Я тоже так полагаю, если это не противоречит закону, или обычаю страны.
(Пер. О.Э. Новиковой.)
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 237; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!