B) Проблематическое суждение 7 страница
Согласно этому субъективному способу рассмотрения субъект и предикат рассматриваются каждый как нечто, находящееся вне другого и само по себе готовое: субъект — как предмет, который существовал бы также и в том случае, если бы он не обладал данным предикатом, и предикат — как некоторое всеобщее определение, которое существовало бы и в том случае, если бы оно не было присуще этому субъекту. С актом суждения связано согласно этому размышление о том, можно ли и должно ли приписывать тот или иной предикат, находящийся в голове, предмету, который имеет бытие вне ее, сам по себе; сам акт суждения состоит в том, что лишь им некоторый предикат приводится в связь с субъектом, так что, если бы эта связь не получила места, то как субъект, так и предикат дались бы, каждый сам по себе, тем, что они суть: первый — существующим предметом, а второй — представлением в голове. Но предикат, приписываемый субъекту, должен быть также и присущ ему, т. е. должен быть сам по себе тождественен с ним. Этим значением «приписывания» субъективный смысл акта суждения и безразличное внешнее пребывание субъекта и предиката снова упраздняются; «это действие есть хорошее»; связка «есть» указывает на то, что предикат принадлежит к бытию субъекта, а не приводится лишь во внешнюю связь с ним. В грамматическом смысле указанное субъективное отношение, при котором исходным пунктом служит безразличная, внешняя связь субъекта и предиката, имеет полную силу; ибо здесь внешним образом приводятся в связь не что иное, как слова. — По этому поводу можно также заметить, что хотя предложение и имеет субъект и предикат в грамматическом смысле, это еще не значит, что оно обязательно есть суждение. Для суждения требуется, чтобы предикат относился к субъекту по типу отношения определений понятия, следовательно, как некоторое всеобщее к некоторому особенному или единичному. Если то, что высказывается о единичном субъекте, само есть лишь нечто единичное, то это — простое предложение. Например, «Аристотель умер на 73-м году своей жизни (28), в 4-м году 115-й Олимпиады» — есть простое предложение, а не суждение. В нем было бы нечто от суждения только в том случае, если бы одно из обстоятельств — время ли смерти или возраст этого философа — подвергалось сомнению, но по какому-либо основанию отстаивались бы приведенные цифры. Ибо в таком случае их брали бы как нечто всеобщее, как существующее и без сказанного определенного содержания — смерти Аристотеля, наполненное другим содержанием или же пустое время. Подобным же образом известие — «мой друг N умер» есть предложение; оно было бы суждением лишь в том случае, если бы вопрос шел о том, действительно ли он умер или же здесь имеется лишь кажущаяся смерть.
|
|
|
Если суждение обычно объясняется так, что оно есть, дескать, соединение двух понятий, то для внешней связки можно, пожалуй, сохранить неопределенное выражение «соединение» и признать, далее, что соединяемые члены по крайней мере должны быть понятиями. Но вообще это объяснение в высшей степени поверхностно и дело не только в том, что, например, в разделительном суждении соединено более двух так называемых понятий, а больше в том, что объяснение значительно лучше, чем то, что служит здесь предметом объяснения; ибо то, что здесь имеется в виду, не есть вообще понятия и едва ли даже определения понятия, а в сущности говоря, лишь определения представления. При рассмотрении понятия вообще и определенного понятия мы уже заметили, что то, чему обычно дается это название, никоим образом не заслуживает названия понятия; а если так, то откуда же в суждении могут взяться понятия? — Главным же образом, сказанное объяснение поверхностно потому, что оно упускает из виду существенную сторону суждения, а именно, различие его определений, и еще более оно упускает из виду отношение суждения к понятию.
|
|
|
Что касается дальнейшего определения субъекта и предиката, то уже было указано, что они, собственно говоря, должны получить свое определение именно лишь в суждении. Но поскольку суждение есть положенная определенность понятия, ей присущи указанные различия непосредственно и абстрактно, как единичность и всеобщность. — Поскольку же суждение есть вообще наличное бытие или инобытие понятия, еще не восстановившего себя снова, не возвратившегося к тому единству, в силу которого оно имеет бытие как понятие, то здесь выступает также и та определенность, которая чужда понятию, — противоположность бытия и рефлексии или в-себе-бытия. Но так как понятие составляет существенное основание суждения, то указанные определения по крайней мере столь безразличны, что в каждом — одном, присущем субъекту, и другом, присущем предикату — имеет место также и обратное отношение. Субъект, как единичное, выступает ближайшим образом как сущее или для-себя-сущее согласно определенной определенности единичного, — как некоторый действительный предмет, хотя бы он и был лишь предметом представления, — как, например, храбрость, право, соответствие и т. п., — предмет, о котором судят; напротив, предикат, как всеобщее, выступает как эта рефлексия о предмете суждения или же, вернее, как его рефлексия в себя самого, выходящая за пределы указанной непосредственности и снимающая определенности как всего лишь сущие, — предикат выступает как его в-себе-бытие. — Постольку в суждении исходят из единичного, как первого, непосредственного, и возводят его через суждение во всеобщность, равно как и обратно — всеобщее, которое есть лишь в себе, нисходит в единичном до наличного бытия или становится некоторым для-себя-сущим.
|
|
|
|
|
|
Это значение суждения следует брать как его объективный смысл и вместе с тем как истину встречавшихся у нас ранее форм перехода. Сущее становится и изменяется, конечное тонет в бесконечном; существующее выходит из своего основания, вступает в явление и идет ко дну, погружается в основание; акциденция выявляет богатство субстанции, равно как и ее мощь; в бытии необходимое соотношение обнаруживает себя через переход в другое, в сущности — через свечение в некотором другом. Эти переход и свечение теперь перешли в первоначальное разделение понятия, которое (понятие), возвращая единичное во в-себе-бытие его всеобщности, вместе с тем определяет всеобщее как действительное. Эти два процесса, — то, что единичность полагается в ее рефлексию в себя, а всеобщее полагается как определенное, — суть одно и то же.
Но это объективное значение подразумевает также и то, что указанные различия, выступая теперь вновь в определенности понятия, вместе с тем положены лишь как являющиеся, т. е. что они не суть нечто неподвижное, а приложимы как к одному определению понятия, так и к другому. Поэтому следует брать субъект также и как в-себе-бытие, а предикат, напротив, также и как наличное бытие. Субъект без предиката представляет собой то же самое, что в явлении вещь без свойств, вещь-в-себе, — пустое неопределенное основание; он, таким образом, есть понятие внутри себя самого, получающее различение и определенность лишь в предикате; последний, стало быть, составляет сторону наличного бытия субъекта. В силу этой определенной всеобщности субъект находится в соотношении с внешним, открыт для влияния других вещей и вступает в действие по отношению к ним. То, что налично, выходит из своего внутри-себя-бытия, вступая во всеобщую стихию связи и отношений, в отрицательные соотношения и взаимовлияние действительности, а это есть продолжение единичного в другие единичные и потому всеобщность.
Только что указанное тождество, состоящее в том, что определение субъекта в одинаковой мере присуще также и предикату, и обратно, имеет место, однако, не только в нашем размышлении; оно не только имеется в себе, но также и положено в суждении; ибо суждение есть соотношение обоих; связка выражает собой, что субъект есть предикат. Субъект есть определенная определенность, а предикат есть эта его положенная определенность; субъект определен только в своем предикате, или, иначе сказать, только в нем он есть субъект, в предикате он возвращен в себя и есть в нем всеобщее. — Но поскольку субъект есть самостоятельное, указанное тождество характеризуется тем, что предикат не имеет сам по себе самостоятельного устойчивого наличия, а имеет свое устойчивое наличие лишь в субъекте; он принадлежит последнему. Согласно этому, поскольку отличают предикат от субъекта, первый есть лишь некоторая отдельная (vereinzelte) определенность последнего, лишь одно из его свойств; сам же субъект есть конкретное, тотальность многообразных определенностей, из которых предикат содержит в себе лишь одну; субъект есть всеобщее. — Но, с другой стороны, и предикат есть самостоятельная всеобщность, а субъект, наоборот, есть лишь одно из его определений. Предикат, стало быть, подводит под себя субъект; единичность и особенность не обладают самодовлеющим бытием, а имеют свою сущность и свою субстанцию во всеобщем. Предикат выражает субъект в его понятии; единичное и особенное суть случайные определения в субъекте; предикат есть их абсолютная возможность. Если при процессе подведения [под более общее] думают о некотором внешнем соотношении субъекта и предиката и представляют себе субъект как нечто самостоятельное, то в таком случае процесс подведения относится к вышеупомянутому субъективному акту суждения, в котором исходят из самостоятельности их обоих. В этом случае подведение оказывается лишь применением всеобщего к некоторому особенному или единичному, которое ставится под всеобщим на основании некоторого неопределенного представления, как нечто, имеющее меньшее количество [меньший объем].
Если в предыдущем изложении тождество субъекта и предиката рассматривалось так, что иногда первому присуще одно определение понятия, а второму — другое, иногда же — наоборот, то это тождество тем самым все еще остается лишь чем-то в-себе-сущим; ввиду самостоятельной разности этих двух сторон суждения, их положенное соотношение также имеет указанные две стороны, имеет их ближайшим образом как разные. Но истинное соотношение субъекта с предикатом образуется, собственно говоря, таким тождеством, которое свободно от различия. Определение понятия само есть по существу соотношение, ибо оно есть некоторое всеобщее; следовательно, теми же самыми определениями, которыми обладают субъект и предикат, обладает также и само соотношение между ними. Оно всеобще, так как оно есть положительное тождество обоих, субъекта и предиката; но оно есть также и особенное (29), так как определенность предиката есть определенность субъекта; оно, далее, есть также и единичное, ибо самостоятельные крайние термины сняты в нем, как в своем отрицательнее единстве. — Но в суждении это тождество еще не положено; связка выступает как еще неопределенное соотношение бытия вообще: А есть В; ибо самостоятельность определенностей понятия или крайних терминов — вот в суждении та реальность, которой в нем обладает понятие. Если бы связка «есть» была уже положена как указанное определенное и наполненное единство субъекта и предиката, как его понятие, то суждение было бы уже умозаключением.
Восстановить или, вернее, положить это тождество понятия есть цель движения суждения. Что уже имеется налицо в суждении, это — отчасти самостоятельность, но вместе с тем и определенность субъекта и предиката по отношению друг к другу, отчасти же их, тем не менее, абстрактное соотношение. Субъект есть предикат, — вот что ближайшим образом высказывается в суждении; но так как предикат не должен быть тем, что представляет собой субъект, то получается противоречие, которое должно быть разрешено, должно перейти в некоторый результат. Но вернее будет сказать, что так как в себе и для себя субъект и предикат составляют тотальность понятия, а суждение есть реальность понятия, то поступательное движение суждения есть лишь развитие; в нем уже имеется то, что в нем обнаруживается, и доказательство есть постольку лишь показывание, рефлексия как полагание того, что в крайних терминах суждения уже имеется налицо; но и самое это полагание уже имеется налицо; оно есть соотношение крайних терминов.
Суждение, каково оно непосредственно, есть ближайшим образом суждение наличного бытия; его субъект есть непосредственно некоторое абстрактное, сущее единичное, а предикат — некоторая непосредственная определенность или свойство субъекта, нечто абстрактно всеобщее.
Так как это качественное в субъекте и предикате снимает себя, то определение одного ближайшим образом светится в другом; таким образом, суждение есть, во-вторых, суждение рефлексии.
Но это скорее внешнее синтезирование (30) переходит в существенное тождество некоторой субстанциальной, необходимой связи; таким образом, суждение есть, в-третьих, суждение необходимости.
В-четвертых, так как в этом существенном тождестве различие субъекта и предиката стало формой, то суждение становится субъективным; оно содержит в себе противоположность понятия и его реальности и их сравнение; это — суждение понятия (31).
Это выступление понятия обосновывает переход суждения в умозаключение.
А. Суждение наличного бытия
В субъективном суждении стремятся видеть один и тот же предмет двояким образом: во-первых, в его единичной действительности, и, во-вторых, в его существенном тождестве или в его понятии; это — единичное, возведенное в свою всеобщность, или, что то же самое, всеобщее, сделанное единичным, перешедшее в свою действительность. Суждение есть, таким образом, истина, ибо оно есть согласие понятия и реальности. Но не таков характер суждения с самого начала; ибо сначала оно непосредственно, поскольку в нем еще не получилось рефлексии и движения определений. Эта непосредственность делает первое суждение суждением наличного бытия, которое можно также назвать качественным суждением, — однако лишь постольку, поскольку качество не только принадлежит к определенности бытия, но также включает в себя и абстрактную всеобщность, которая равным образом имеет в силу своей простоты форму непосредственности.
Суждение наличного бытия есть также и суждение присущности (der Inhärenz); так как непосредственность есть его определение, а в различии субъекта и предиката субъект есть непосредственное и вследствие этого первое и существенное в этом суждении, то предикат имеет форму чего-то несамостоятельного, имеющего свою основу в субъекте,
А) Положительное суждение
1. Субъект и предикат, как было указано, суть ближайшим образом названия, действительное определение которых получается лишь в ходе суждения. Но как стороны суждения, которое есть положенное определенное понятие, они обладают определениями моментов последнего; однако в силу непосредственности эти определения еще совсем просты, отчасти не обогащены опосредствованием, отчасти же носят ближайшим образом характер абстрактной противоположности, представляя собой лишь абстрактную единичность и всеобщность. — Предикат (начнем с него) есть абстрактное всеобщее; но так как абстрактное обусловлено опосредствованием снятия единичного или особенного, то это опосредствование есть постольку лишь некоторое пред-положение. В сфере понятия не может быть иной непосредственности, кроме такой, которая в себе и для себя содержит опосредствование и возникла лишь через его снятие, т. е. кроме всеобщей непосредственности. Таким образом, и само качественное бытие есть в своем понятии некоторое всеобщее; но как бытие непосредственность еще не положена так; лишь как всеобщность она есть такое определение понятия, в котором положено, что ему по существу присуща отрицательность. Это соотношение имеется в суждении, где оно есть предикат некоторого субъекта. — И точно так же субъект есть некоторое абстрактно-единичное или, иначе говоря, такое непосредственное, которое должно иметь бытие именно как непосредственное; поэтому субъект должен представлять собой единичное как некоторое нечто вообще. Постольку субъект составляет в суждении тот абстрактный аспект, по которому понятие перешло в нем во внешность. — Точно так же, как определены оба определения понятия, определено и их соотношение, «есть», связка; оно равным образом может иметь значение лишь непосредственного, абстрактного бытия. От этого соотношения, не содержащего еще в себе никакого опосредствования или отрицания, это суждение получает название положительного.
2. Ближайшим чистым выражением положительного суждения служит поэтому предложение:
«единичное есть всеобщее».
Это выражение не должно быть облечено в форму «А есть В»; ибо А и В суть совершенно бесформенные и поэтому лишенные значения названия; суждение же вообще, и потому уже даже суждение наличного бытия, имеет своими крайними терминами определения понятия. «А есть В» может в той же мере представлять собой любое простое предложение, как и какое-либо суждение. Но в каждом, даже более богато определенном по своей форме суждении утверждается предложение, имеющее следующее определенное содержание: «единичное есть всеобщее», а именно, поскольку всякое суждение есть также и абстрактное суждение вообще. Об отрицательном суждении и о том, в какой мере оно тоже может быть высказано посредством этого выражения, будет сейчас итти речь. — Если же обыкновенно не думают о том, что каждым, по крайней мере, положительным суждением (будем пока говорить только о нем) высказывается утверждение, что единичное есть всеобщее, то это происходит потому, что отчасти упускается из вида та определенная форма, которой субъект отличается от предиката, так как полагают, что суждение есть просто-напросто соотношение двух понятий, отчасти же, может быть, и оттого, что сознанию предносится прочее содержание суждения: «Кай учен» или «роза красна», и сознание, занятое представлением о Кае и т. п., не размышляет о форме, хотя такое, по крайней мере, содержание, как логический Кай, который обычно должен служить примером, представляет собой весьма мало интересное содержание, и это неинтересное содержание скорее как раз для того и выбрано, чтобы оно не отвлекало внимания от формы (32).
По объективному своему значению предложение: «единичное есть всеобщее», как мы при случае упомянули выше, выражает отчасти преходящий характер единичных вещей, отчасти же их положительное наличие в понятии вообще. Само понятие бессмертно, но то, что выступает из него при его разделении, подвержено изменению и возвращению в его всеобщую природу. Но и обратно, всеобщее сообщает себе некоторое наличное бытие. Подобно тому как сущность переходит в своих определениях в видимость, основание — в явление существования, субстанция — в обнаружение, в свои акциденции, так всеобщее раскрывается, чтобы стать единичным; суждение есть это его раскрытие, развитие той отрицательности, которой оно уже было в себе. — Последний процесс находит себе выражение в обратном предложении: «всеобщее единично», — предложении, которое равным образом высказывается в положительном суждении. Субъект, который ближайшим образом есть непосредственно единичное, соотнесен в самом суждении со своим другим, а именно, со всеобщим; он, стало быть, положен как конкретное, а по своему бытию — как некоторое нечто со многими качествами; или — как конкретное рефлексии, как некоторая вещь с многообразными свойствами, как некоторое действительное с многообразными возможностями, как субстанция с многообразными акциденциями. Так как это многообразие принадлежит здесь субъекту суждения, то нечто или вещь и т. п. в своих качествах, свойствах или акциденциях рефлектировано в себя, или, иначе говоря, проходя сквозь них, непрерывно продолжается в них, сохраняет себя в них, а также и их в себе. Положенность или определенность принадлежит к в-себе-и-для-себя-бытию. Поэтому субъект в себе самом есть всеобщее. — Напротив, предикат, как эта не реальная или конкретная, а абстрактная всеобщность, есть по отношению к субъекту определенность и содержит в себе лишь один момент его тотальности, с исключением других. В силу этой отрицательности, которая вместе с тем, как крайний термин суждения, соотносится с собой, предикат есть некоторое абстрактно-единичное. — Например, в предложении: «роза благоуханна» предикат выражает лишь одно из многих свойств розы; он изолирует это свойство, которое в субъекте сращено с другими, делает его единичным, подобно тому как при разложении вещи многообразные присущие ей свойства изолируются, становясь отдельными самостоятельными материями (33). Поэтому предложение суждения (der Satz des Urteils) гласит с этой своей стороны так: «всеобщее единично».
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 236; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!