Женские вспомогательные службы и батальоны смерти
До начала войны женщины служили в воинских частях, посвященных сестринскому делу. Императорская сестринская служба королевы Александры была сформирована в 1898 г., а в 1907 г. была организована первая медицинская служба по уходу за больными. Чуть более 400 женщин-добровольцев в 1914 г. присоединились к Императорской сестринской службе королевы Александры из добровольных отрядов помощи (WAR) Британского Красного Креста, Ассоциации скорой помощи св. Иоанна, Службы сестринского дела территориальных сил и собственных резервов. К концу войны более 130000 женщин были вовлечены в военный уход, многие из которых служили во Франции с Британским экспедиционным корпусом (БЭК).
В начале войны помощь женщин в прифронтовой зоне практически не допускалась. Одним из первых таких примеров является история Глэдис Уитерботтом. «Среди женщин тоже находились готовые идти под пули, однако подходящие для них роли на фронте подбирались с трудом. Глэдис Уитерботтом, чей муж Арчи служил младшим офицером в 5-м драгунском полку, оказалась исключением. Не в силах смериться, что на поле боя нет места женам и матерям, Глэдис отправила детей в деревню и в придачу к семейному автомобилю предложила кавалерийской дивизии в Олдершоте свои услуги в качестве водителя. Командир дивизии генерал-майор Эдмунд Алленби, которого в штабе за глаза называли Быком, выкроив немного времени, подписал 14 августа свидетельство: «Настоящим удостоверяю, что проехал пассажиром в автомобиле, управляемом миссис А. Уитерботтом. Она показала себя опытным и компетентным водителем, и я без колебаний рекомендую принять ее на службу». Когда Глэдис все-таки отказались привлекать к участию в боевых действиях, она стала водителем кареты скорой помощи при добровольном британском отряде, который присоединился к бельгийским войскам, и через несколько недель работала на поле боя»[115].
|
|
|
В 1915 г. был создан Женский легион для оказания помощи новым армиям в качестве поваров, клерков, водителей, прислужников, диспенсеров, телефонистов и т. д. Женский вспомогательный корпус вырос из решимости ее лидеров, таких как Кэтрин Ферс, скоординировать работу многочисленных благотворительных организаций. Ее планы организовать объединение военного типа утвердилось не без конфликта и горечи, взяв верх над планами Виолетты Маркхэм, не согласной с идеями военной структуры женского движения, и над планами маркизы Лондондерри, основавшей в 1915 г. Женский легион. После долгих сомнений военное ведомство склонилось в пользу официального Женского корпуса, возглавляемого миссис Челмерс Ватсон. Планировалось наделить его обычными военными атрибутами – званиями, уставами, униформой в надежде на то, что такой статус поможет ему контролировать другие женские организации и даже вобрать их в себя[116].
|
|
|
По словам Веры Бриттен: «Те, кто закончил свой университетский курс мог сразу занять ответственный пост – в правительстве, соцобеспечении или делопроизводстве, заняться организацией госпиталей, а позднее присоединиться к вспомогательной службе имени королевы Марии, женской вспомогательной службе ВМС, женской земледельческой армии, которые набирали все большую популярность среди выпускниц»[117].
Из этой и аналогичных организаций, таких как Женский волонтерский резерв, возникший в 1917 г., Вспомогательный корпус женской армии (WAAC), переименованный во вспомогательный армейский корпус королевы Марии в 1918 г. У WAAC было четыре секции канцелярская, кулинарная, механическая (транспортная) и разная. Около 41000 женщин служили в Корпусе, 1700 из них за границей и в основном с БЭК, первый прибывший во Францию в марте 1917 г. Они не имели военных званий,офицеры назывались чиновниками-диспетчерами, администраторами, а рядовые назывались рабочими.WAAC был распущен вскоре после войны, хотя некоторые женщины остались в Комиссии по военным захоронениям, а некоторые отправились на службу в британскую армию Рейна[118].
|
|
|
Непростая история корпуса свидетельствует, как трудно было современникам – и военным, и гражданским лицам – представить женщин в качестве солдат[119].
Так, например, в диалоге мисс Баркли с Фредериком Генри, мы находим, что отношение к вспомогательному женскому корпусу было настороженным: « - Она милая, - сказал я. – Да, очень милая. Она же сестра милосердия. – А вы? – Я – нет. Я из ЖДК. Мы трудимся, не жалея сил, но нам не доверяют. – Почему? – Нам не доверяют, пока ничего не происходит. Когда доходит до дела, отношение меняется. – А в чем разница? – Медсестра почти врач. Она к этому долго шла. ЖДК – короткий путь»[120].
Среди наиболее проблематичных ролей, которые женщины могли взять на себя, были те, которые были связаны с военными, и, таким образом, воспринимались как мужские. Почти с начала войны некоторые женщины выразили свое желание принять более активное участие в войне, при этом они хотели зайти дальше, чем «традиционные» женские роли поддержки войск посредством вязания и рукоделия, как представлено Гильдией Руководителя королевы Марии, предоставляющей помощь военным беженцам. Однако усилия по поиску работы, которую эти женщины рассматривали, как имеющихзначениечасто расстраивались. В газетах были опубликованы многочисленные письма женщин, чьи предложения о помощи в военной сфере были отменены. Существующие женские военизированные организации, такие как «Первая помощь по уходу за больными»(FANY), образованная в 1908 г., сообщили военному ведомству о том, что для них не было никакой роли, в то время как подразделение добровольной помощи (VAD), укомплектованная женщинами, находилось под эгидой Территориальных сил. Учитывая решимость военного ведомства поддерживать гендерные различия и исключать женщин из военной сферы, неудивительно, что в первые дни войны наблюдались появление волонтерских женских военизированных организаций, таких как Вспомогательные силы для женщин, Корпус домашнего обслуживания и британский сервисный корпус. Крупнейшей и наиболее известной из этих добровольных организаций был Женский волонтерский резерв.
|
|
|
Женский добровольный резерв, сформированный после бомбардировки Восточного побережья в декабре 1914 г., был наиболее заметным из добровольных военных организаций для женщин. Заявленные цели Женского волонтерскогорезервазаключались в том, чтобы «отправить больше мужчин за линию огня» и «организовать больше помощи нуждающимся». Работа и обучение, проводимые Женским волонтерским резервом, включали перевозные столовые для солдат, транспортировку раненых, приготовление лагерей, оказание первой помощи и транспортные работы. Более придирчиво, его члены носили цвета хаки, цвет, связанный с «жертвами» в строевом человеке, научились параду и строевым упражнениям, называли их местные группы дивизионов и их членов солдатами и офицерами, а иногда предлагали возможность обучения ношения оружия. Записи Резервадемонстрируют критику, с которой столкнулась организация, благодаря присвоению военного символизма, связанного с мужчинами-военными, таких как «предоставление упражнений в военной форме»[121].
В 1915 г. был создан добровольный женский легион. Легион был менее милитаристским, чемЖенский волонтерский резерв; он не тренировался, и работа, проводимая его членами, такая как кулинария и обслуживание в военных столовых, оставалась более четко в пределах установленной женской сферы, чем работа, проводимая членами Женского волонтерского резерва. Возможно, из-за этого женский легион оказался более приемлемым, чем Женский волонтерский резерв. К октябрю 1915 г. Годовой отчет WEC, который контролировал обе организации, заявил, что Женский волонтерский резерв был просто одним из аспектов Женского легиона. Женский легион был официально признан Советом армии в феврале 1916 г., когда его члены начали работать непосредственно с армией, выступая в качестве заменителя мужчин-солдат в кулинарии и на транспорте, позволяя армии перемещать этих людей на позиции. Работа этих женщин, хотя и свидетельствовала о первом официальном признании британской армией потребности в женском труде в тотальной войне, также способствовала укреплению установленных гендерных моделей работы и статуса. Их основная функция заключалась в том, чтобы заменить мужчин, предназначенных для фронта, путем выполнения работы, которая считается более подходящей для женщин.
Войнапородила целый ряды «патриотических» волн женских общественных организаций, таких как Корпус Чрезвычайных происшествий женщин, Рождественский фонд моряков принцессы Марии и солдат и Рождественская гильдия королевы Марии. Примечательно, что только в 1916 г. военное ведомство и правительство официально признали необходимость организованного женского труда. Признание Армейского Совета Женского легиона знаменует собой как первое официальное использование женского труда вооруженными силами, так и то, как, несмотря на движение женщин в новые сферы деятельности, война способствовала укреплению установленных гендерных рамок труда и статуса. Эти женщины работали как заменители мужчин, принимая в военную сферу уже установленную концепцию.
Формирование вспомогательного корпуса женской армии (WAAC) в 1917 г. было результатом обзора роли женщин и женского военного труда, сопровождающего Закон о военной службе 1916 г. и введения мужской воинской повинности. По мере того как мужчины были призваны, вклад женщин в военные усилия стал предметом возобновленного рассмотрения. В течение всей войны из-за этого иногда требовали женщин, которые брали на себя службу вместе с мужчинами. Один из ранних корреспондентов EveningStandard утверждал, что «поскольку в Англии нет мужчин, почему бы не обратиться к женщинам?».
Женская военная служба была предметом пристального внимания в 1915 г., когда введение Национального реестра, предназначенного для каталогизации численности и годности мужчин, потенциально доступных для военной службы, привело к обсуждению роли женщин в военное время и рассмотрению их двойной роли как рабочие, жены и матери. Введение мужской воинской обязанности в 1916 г. привело к новому рассмотрению роли женщин в военном времени и, в частности, дискуссии о возможности призыва женщин на военную работу, чтобы «освободить мужчину на фронт». Несмотря на приток призывников в войска в 1916 г.,потребность в людских ресурсах оставалась актуальной[122].
После катастрофических потерь в битве при Сомме генерал-лейтенанту Х.М. Лоусону было поручено провести исследование, оценивающее, что может сделать армияженского труда. Предложение Лоусона о том, что армия должна расширить свое использование женского труда, была воспринята скептически Фельдмаршалом Хейгом, начальником британских армий во Франции. Хейг настаивал на том, чтобы женщин применяли как разбавителей, предлагая соотношение 200 женщин для замены 134 мужчин в качестве клерков и на дому. Опасения Хайга относительно влияния женщин на мужской мир армии сводились к тому, что занятость женщин в Базовых депо приведет к «вероятности сексуальных трудностей» и нарушению работы армии в эти складах. И Лоусон, и Хейг были обеспокоены тем, что женщины должны были выполнять свою работу отдельно мужчин.Лоусон заявлял о том, что, если женщины будут использоваться армией, они должны стать частью закрытых подразделений, обеспеченных их собственными женщинами-офицерами и НКО[123].
Введение женщин в армии должно было быть организовано таким образом, чтобы не дестабилизировать существующую связь между мужественностью и солдатами.
Создание WAAC было объявлено в печати в марте 1917 г., и первый проект женщин, всех ранее являвшихся членами Женского легиона, отправился во Францию в том же месяце. Попытки управлять и регулировать роль женщин в форме можно увидеть во всех аспектах организации и работы WAAC. Женщины работали в пяти широких категориях занятости: домашнем, кулинарном, механическом, канцелярском и на военных захоронениях, во всех из которых они использовались как разбавители. Хотя члены Корпуса носили хаки, символический цвет военного человека, все остальные регалии военной службы тщательно охранялись. В 1917 г. в военном ведомстве было принято решение о том, что «никакие военные значки нельзя носить», а второй проект общих правил для WAAC заявил, что «униформа не будет изменена или добавлена. Поскольку СьюзанГрейзель утверждала, что создание WAAC, тесно контролируемое военным ведомством и Советом армии, рассеивало некоторые из критических замечаний женщин в военной форме, которые были сделаны в предыдущие годы. Тем не менее, они никогда полностью не исчезли, и женщина в военной форме, по-прежнему являлась предметом озабоченности во время войны, часто подвергались критике, как и «мужеподобной», и женственными и сексуальными хищниками, охотившихся на мужчин солдат британской армии. Действительно, слухи о сексуальной деятельности WAAC во Франции достигли такого уровня в начале 1918 г., что правительство считает, что они воздействовали на вербовку в корпус, а также Комиссия по расследованию была сформирована Министерством труда, чтобы проверить деятельность WAAC. Доклад Комиссии был опубликован в марте 1918 г. и показал, что большинство слухов основывалось на письмах, отправленных домой войсками, которые, по мнению Уполномоченных, мотивировались «ревностью и враждебностью по отношению к WAAC», что их «выбили»из боевых задач женским прибытием[124].
Несмотря на то, что Отчет оправдал WAAC, это было омрачено немецким наступлением 1918 г., которое началось на следующий день после его публикации. В этом наступлении девять членов ВААК были убиты в результате бомбардировки в Абвилье, и их похороны с полными воинскими почестями показали, что женщины заслужили «свое право на хаки», что сделало их «сочувствующими и жертвами» боевой службы[125].
WAAC были переименованы в Армейский вспомогательный корпус королевы Марии (QMAAC) в апреле 1918 г., а королева Мэри приняла почетную должность главнокомандующего Корпусом. Вместе с публичной симпатией, последовавшей за гибелью женщин в корпусе, выводы отчета и преобразование WAAC в QMAAC фактически отменили оскорбительные слухи, которые витали в воздухе. К концу войны, когда женщины в форме стали более широко признанным явлением общества, рожденным в муках тотальной войны, со всеми вытекающими из этого требованиями и жертвами, женщины, не имеющие какой-либо формы, подвергались все большей критике за их недостаточный патриотизм[126].
К моменту перемирия в ноябре 1918 г. в британских вспомогательных силах служило от 80 до 90 000 женщин. Помимо самого большого из них, WAAC,женщины также служили в Королевском военно-морском заповеднике женщин (WRENS), образованном в ноябре 1917 г. и Королевских военно-воздушных силах женщин (WRAF), образованных в апреле 1918 г. Несмотря на то, что женщины в этих дополнительных вспомогательных организациях были значительно меньше по размеру, чем WAAC и QMAAC, они работали в аналогичных ролях, занимаясь такими видами занятий, как повара, официантки, механики, клерки, хранители и водители. Как и WAAC, целью этих дополнительных вспомогательных организаций было освобождение мужчин от боевых ролей в их различных службах. Поскольку они были менее многочисленными и, следовательно, менее заметными, чем WAAC, их члены и деятельность подвергались меньшей критике, но, тем не менее, они угрожали еще больше подорвать разделение между военным опытом между мужчиной и женщиной, внутренним фронтом и военным фронтом[127].
Задача, стоявшая перед государством, заключалась в том, чтобы сбалансировать потребность в женском труде и ощутимую необходимость сохранения существующих гендерных ролей. В конце войны не существовало всеобъемлющей схемы демобилизации военизированных женщин. Поскольку они зачислялись, а не зачислялись, они официально сохраняли статус гражданских лиц и, в отличие от своих мужских коллег, освобождались от службы в соответствии с требованием их квалификации на рабочем месте, роль женщин в доме была ключевым фактором, определяющим их демобилизацию. Замужние женщины и женщины с детьми были освобождены первыми. QMAAC официально прекратил свое существование в сентябре 1921 г., когда последние тридцать один активный участник, который работал с Управлением регистрации могил и запросов во Франции, был отправлен домой. Хотя расширение женской работы и, в частности, их единообразная работа с военными, стоящими за линиями боевых действий, угрожали подорвать разделение между военным опытом между мужчинами и женщинами, контроль и регулирование каждого аспекта женской работы означали, что эти границы были в основном поддержаны. С окончанием войны их можно было перестроить[128].
Причиной массового участия женщин во вспомогательных и тыловых службах кроются в желании быть полезными фронту, что явно подпитывалось патриотическим подъемом. Не последнее место занимали зарплаты, которые здесь были выше, чем на фабрике. А также предвкушение морского путешествия и жажда приключений. Формирование и участие во вспомогательных и тыловых службах, по мнению Л Абрамса, также могло быть спровоцировано борьбой за равноправие, т.к. женщины с одной стороны также служили свой Родине наравне с мужчинами, а с другой стороны носили униформу, символизирующую смену традиционных гендерных ролей[129].
Подобной практики создания женских вспомогательных корпусов в России мы не наблюдаем. Это может быть связано, во-первых, с ненадобностью таких корпусов в русской армии, так как численность мужского населения Российской империи было достаточным, чтобы все военные должности занимали мужчины. На начало войны численность населения России составляла 169 млн. человек, а в Великобритании на тот момент 47 млн. человек[130], т.е. численность населения России, была в 3,5 раза больше, чем в Великобритании. Во-вторых, существенное влияние оказывало то, что общество являлось традиционным и не всегда поддерживало рвение женщин участвовать в войне. Так, например, офицер Павел Чаплыгин на заявление жены Анны, что если бы не ребенок, то она пошла бы в сестры милосердия, реагирует резко отрицательно. Он пишет, что « в дружине сотня мальчишек и из них каждый мне искренно, по-видимому, говорил, что они ни за что бы ни рискнули когда-нибудь жениться на «боевой» женщине, какой бы красоты она ни была». Хотя в роте у него было три девушки, безупречные в работе[131]. В-третьих, не было необходимой материально-технической базы и инфраструктуры. Снабжение русской армии техникой далеко отставало от всех стран, вступивших в войну в 1914 г. за исключением лишь австро-венгерской армии[132]. В-четвертых, в России не существовало системы обучения женщин данным профессиям. И наконец, основные грузоперевозки производились по железным дорогам и водным путям, а также в случае необходимости использовались гужевые повозки местного населения[133]. Однако, существовали редкие исключения, когда женщины замещали мужчин на данных должностях. Это было неорганизованно и спорадически.
Хотя массово британские женщины не приняли участия в военных действиях Первой мировой войны, были случаи, когда британки становились солдатами в союзнических армиях.Например, Флора Сандс, которая начала войну в качестве сестры милосердия, но обстоятельства сложились так, что она стала солдатом албанской армии[134].
В это же время на фронте оказывались всё новые волны мобилизованных, средикоторых были не только запасники, но и ополченцы и даже белобилетники, т.е. мужчины, освобожденныеот военной службы в мирное время. Перед командованием русской армии в полный рост встала задача патриотического воспитания вновь прибывающего пополнения, в том числе и при помощи формирования «героических символов», которые должны были реализовывать «героическое» уже в контексте окопнойвойны, в оккупации, в плену и пр.Задача регулирования морально-психологического состояния общества становилась актуальной и для тыла,где также отмечалось понижение градуса патриотической эйфории[135].
Иными словами, характер Первой мировой войны, вовлечение в ее орбиту различных социальных групп,а также неудачный ход военных действий потребовали от российских властных структур кардинально нового уровня работы пропагандистского аппарата, который и на этом этапе должен был «создать систему смыслов для каждого мобилизованного солдата, которые бы объясняли, зачем ему лично нужно жертвовать собой на фронте»[136].
В России уже в первые месяцы войны в столице через газеты велась агитация за прием женщин в армию. Однако это инициатива не получила поддержки у высшего командования и у властей. Женщина-солдат представлялась аномалией, заявления с просьбой отправить их воевать отклонялись[137].
Но не смотря на все преграды, русские женщины все же умудрялись пробираться на фронт и становились солдатами. Им всегда приходилось скрывать свой пол. Обычно женщины использовали один тот же сценарий для перевоплощения. Молодые женщины отрезали свои косы, старались затемнить цвет лица, начинали курить, чтобы голос становился грубым, затем приобретали солдатскую форму и пробовали устроиться в войска действующей армии в качестве добровольцев. Прежде всего, женщины пытались выдать себя за подростков, так как особенности фигуры не позволяли сходить за взрослого мужчину.
По словам В. Ермолова «на фронт кроме женщин-медиков отправились и те, кто непременно хотел лежать за пулеметами или же ходить в конные атаки. В кавалерию часто просились казачки, привычные к верховой езде. Многие добивались согласия командиров полков.Известная спортсменка Кудашева, объездившая верхом всю Сибирь и Малую Азию, явилась на передовую на собственной лошади и была зачислена в конную разведку. Туда же приняли кубанскую казачку Елену Чубу, которая была не только лихой всадницей, но и прекрасно владела холодным оружием. В учебной рубке на всем скаку она опережала любого казака на 2—4 фигуры (в таких упражнениях обычно использовались чучела).Спортсменка Мария Исаакова великолепно владела конем, фехтовала на эспадронах и при этом обладала большой для женщины физической силой.Поначалу женщин на фронте пытались определить в нестроевые части или же держать при штабах, но доброволицы настойчиво требовали отправить их в окопы. Это стремление необученных и не подготовленных к боям женщин вскоре стало настоящим кошмаром для Главнокомандующего русскими армиями великого князя Николая Николаевича Старшего. В конце концов, он издал приказ, запрещавший появление женщин в расположении частей; воинские чины, нарушившие этот приказ, подвергались суровым наказаниям.Ноофицеры маршевых рот часто не соблюдали этого ясного указания главнокомандующего — если речь шла о родных или двоюродных сестрах, других родственницах их боевых товарищей»[138].
Многие из женщин, став солдатами, проявляли героизм и самоотверженность, получали боевые награды и становились унтер-офицерами. Некоторые были тяжело ранены или убиты, что часто являлось причиной выяснения пола. Точное число участниц боевых действий в русской армии установить невозможно, но их было больше, чем в любой другой стране во время Первой мировой войны. Некоторые исследователи предполагают, что около пяти тысяч россиянок находились в действующей армии в годы войны.
Перед россиянками, попавшими в ряды действующей армии, вставала новая задача – не выдать себя, иначе ее могли отправить обратно, или же не допустить до боевых действий. Журнал «Война», описывая подвиг ефрейтора Глущенко, под именем которого служила девица Чернявская, констатировал, что большинство таких «девиц» подобно монахам отрекались от своей личности, как бы умирали, чтобы возродиться в солдатской шинели и получить право умереть за Родину[139].
Примером мужества и самопожертвования является история Антонины Пальшиной. Антонина Тихоновна родом была из крестьянской семьи. Узнав о начале войны, она продала шубу, шляпу, золотые кольца и на вырученные деньги купила коня и обмундирование. Под видом добровольца Антошки Пальшина вступила во 2-й Кавказский кавалерийский полк. После подготовки участвовала в сражениях и ходила в конные атаки, но была ранена, и ее тайна раскрылась. Выписавшись из госпиталя, А. Пальшина окончила курсы сестер милосердия и была направлена на фронт. Но девушка не могла смериться с этой ролью. Как она отмечала в воспоминаниях: «её неудержимо тянуло на передовую линию, чтобы вместе с солдатами в боях и в окопах»[140]. И вскоре она снова уходит в действующую армии. Она вновь участвовала в боях, ходила в разведку и даже брала «языка». Однако новое ранение прервало ее военную службу. За боевые заслуги была награждена 4 раза, «а Георгиевский крест 3-й степени приколол сам Генерал Брусилов и велел отдать приказ по полку произвести в младшие унтер-офицеры»[141].
Кроме этого женщины активно осваивали мужские военные специальности. В 1915 г. были открыты водительские курсы для женщин под руководством автомобильной службы при Союзе земств. Было с удивлением отмечено, что женщины несколько уступают мужчинам в практике, но значительно превосходят в теории и усердии. Все 58 женщин успешно прошли курсы, и отныне женщина-шофер стала обычным явлением на фронте[142].
Широкая агитация оппозиции всех толков на фронте и в тылу практически парализовала управление русскими армиями. Произошло это почти накануне намеченного на апрель 1917г. контрнаступления. Русское командование в лице генералов Брусилова, Алексеева, Деникина, Корнилова было вынуждено принять меры по стабилизации обстановки на фронте, для этого было принято решение о создании батальонов смерти[143].
В мае 1917 г. возник женский батальон, идея создания которого принадлежала фронтовичке, Георгиевскому кавалеру, унтер-офицеру М. Бочкаревой[144].
Через несколько недель успехи амазонок были впечатляющими. Однако, не смотря на успехи в подготовке женщин, в батальоне росло недовольство М. Бочкаревой, которая была груба и не гнушалась заниматься рукоприкладством. В результате в батальоне осталось около 300 верныхдоброволиц.
Неудачи российской армии на Юго-Западном, Восточном, Кавказском фронтах в 1917 г. вызвали новыйподъём патриотических чувств, охвативший девушек, которых не пускали на фронт, опираясь на то, что они имеют статус женщины. Значительное количество лиц женского пола после гибели мужчин на фронте подавалипрошение или самостоятельно шли добровольцами в действующую армию и несли солдатскую службу. Женщиныразных социальных слоёв активно участвовали в этой войне,на передовую рвались из городов, станиц и сёл необъятнойРоссии[145].
Уже летом 1917 г. подобные батальоны стали стихийно образовываться в различных городах: Киеве, Минске, Полтаве, Иркутске, Одессе, Баку и т.д. А в июле 1917 г. даже началось обучение женской морской бригады[146].
Ответ общества на данное мероприятие было таковым:
«№ 82. Письмо женщины-добровольца военному министру.
Милостивый государь, господин военный министр!
Обращаюсь к вам покорнейше с ходатайством о разрешении мнелично переговорить с вами о сформировании мною (если вы разрешите) женского баталиона «Черных гусар смерти», за что искреннобуду вам верна до самого гроба.
Я, бывший доброволец-женщина 21-го Сибирского стрелковогополка, служившая в названном полку в качестве ротного телефонистов окопах, на передовой линии (неприятель от нас находился в 20-тишагах), приехала с фронта 15-го мая с. г. ввиду сильных беспорядков,происшедших на почве бунта солдат и т.п.
Поступила на военную службу еще при старом режиме, когда режим был гораздо строже, нежели теперь. Между прочим, прежде чемотправиться на позицию, я пробыла в одном из запасных петроградских полков, почти два месяца в учебной команде.
В свою очередь, честь имею сообщить вам, что 14-го марта с. г.за удачный взрыв нами воронки или, вернее, австрийских окопов награждена георгиевскою медалью 4-й степени, в чем имею бумагу изштаба 6-й Сибирской стрелковой дивизии об утверждении моего рапорта.
Ввиду того, что я уже старый солдат, т.е. уже видавший виды напозиции, честь имею ходатайствовать о допущении меня лично переговорить с вами относительно соорганизования другого женского баталиона—баталиона «Черных гусар смерти». Мы тогда докажемнашим врагам, каковы бывают гусары смерти.
Надеюсь на скорый ваш утвердительный ответ, остаюсь глубокопреданная вам доброволец-женщина Валентина Петрова»[147].
«№ 86. Телеграмма генерал-квартирмейстера Ставки начальникуЮго-Западного фронта от 16 июня 1917 г.
В Киеве формируется женский военный отряд составе 300 человек, президиум инициативной группы коего обратился ходатайствомГлавковерху принять отряд распоряжении ускорить обучение и отправить его на фронт. Отряд этот подлежит включению Юго-Западныйфронт, почему настоящее ходатайство направляется на распоряжениеГлавксоюза. О настоящем президиуму инициативной группы телеграфируется адресу: «Киев, Президиуму Киевского женского отряда,Голландской, Фомичевой, Вакар».Романовский»[148].
Печать публиковала письма женщин из провинции с просьбой включить их в эти батальоны. Невеста одного белобилетника послала своему жениху записку следующего содержания: «Пока ты будешь пользоваться отсрочкой от призыва, я успею за тебя повоевать с врагами Родины»[149].
Военное ведомство, убежденное, «что успех войны зависит... исключительно от восстановления моральной боеспособности армии», охотно поддержало формирование женских «батальонов смерти», но командующие армиями отнеслись к этой затее крайне отрицательно, ибо хорошо знали отношение солдат к войне и не были уверены, что женские батальоны и команды смогут изменить ситуацию в лучшую сторону.
Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал-лейтенант А.И.Деникин на ходатайстве о создании женского военного отряда в Минске написал резолюцию: «На фронт прибывает Петроградский женский легион Бочкаревой. Нужно выждать и посмотреть, как к нему отнесутся войска. До тех пор признаю формирование преждевременным и нежелательным»[150].
Но женские батальоны не смогли изменить настрой деморализованных солдат. Поэтому Верховный главнокомандующий Л.Г.Корнилов принял решение, что: «Дальнейшее формирование из женщин-доброволиц частей чисто боевого назначения прекратить: части уже существующие оставить пока на фронте... воспользоваться ими для охраны дорог».
Совсем иную оценку боевой работе женщин дали офицеры и солдаты тех частей, которые не были дезорганизованы большевистской пропагандой и сохранили верность воинскому долгу.
Разную оценку женской военной деятельности давали командующие, офицеры и солдаты. По свидетельству офицеров 525-го пехотного полка 132-й дивизии, занимавшей позиции в районе Крево, приданный им женский батальон Бочкаревой в течение двух дней 9—10 июля 1917 г. отбил 14 атак противника. Женский батальон вел себя «геройски, все время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами», — говорилось в донесении.[151] Генерала русской армии А.И. Деникина так оценил женские батальоны: «Что сказать про “женскую рать”?.. Я знаю судьбу батальона Бочкаревой. Встречен он был разнузданной солдатской средой насмешливо, цинично. В Молодечно, где стоял первоначально батальон, по ночам приходилось ему ставить сильный караул для охраны бараков... Потом началось наступление. Женский батальон, приданный одному из корпусов, доблестно пошел в атаку, не поддержанный “русскими богатырями”. И, когда разразился кромешный ад неприятельского артиллерийского огня, бедные женщины, забыв про технику рассыпного строя, сжались в кучку — беспомощные, одинокие на своем участке поля, взрыхленного немецкими бомбами. Понесли потери. А “богатыри” частью вернулись обратно, частью совсем не выходили из окопов... Видел я и последние остатки женских частей, бежавших на Дон, в знаменитом корниловском кубанском походе. Служили, терпели, умирали. Были и совсем слабые телом и духом, были и герои, кончавшие жизнь в конных атаках. Воздадим должное памяти храбрых»[152].
Риторический вопрос о том, есть ли место женщины в армии, был положительно решен в условиях Первой мировой войны. Не случайно в Советской России, а потом и в СССР существовали многочисленные женские воинские формирования, а традиции женского присутствия в армии получили дальнейшее развитие, в том числе и современной России.
Подобная практика не возникла в Великобритании по нескольким причинам. Во-первых, этого не захотели сами женщины. Взяться за оружие для них оказалось излишним, нелепым и глупым. Во-вторых, к этой затее солдаты отнеслись бы весьма прохладно, так как они раздражительно относились к женщинам во вспомогательных службах, носивших военную форму, ведь она традиционно считалось мужской, она «пропитана мужской кровью». Женщине не место в армии, ее удел семейные дела и хлопоты. И наконец, власть и высшее командование было против этого, т.к. появление женщин в рядах армии могло лишь усугубить положение на фронте[153].
Стоит отметить, что в начале войны на волне патриотического подъема принимать участие в сражениях выразили желание казачки, представители интеллигенции и буржуазии. Но уже в 1917 г. при формировании «Батальонов смерти» в них массово стали записываться представительницы большинства сословий: «с сильно бьющимся сердцем вышла на плац, где происходило ученье, и невольно остановилась. Первое впечатление – казалось, что я попала на луг, усеянный яркими цветами. Яркие сарафаны крестьянок, косынки сестре милосердия, разноцветные ситцевые платья заводских работниц, элегантные платья барышень из общества, скромные наряды городских служащих, горничных, нянек… Кого здесь только не было!»[154].
После выхода России из войны в марте 1918 г. сложно проследить судьбу женщин солдат и сестер милосердия, так как Мировая война для России плавно сменилась Гражданской войной.
Подведем итоги второй главы. В начале войны женщины в большинстве своем заняли традиционные роли, связанные с ожиданием своих мужчин с войны, при этом помощьсвоей стране заключалась в уходе за ранеными, изготовлении перевязочного материала и организации общественного питания. Но с того момента, когда война стала носить позиционный характер и потребовалось мобилизовать значительную часть мужского населения страны, женщины начинают занимать новые для себя роли и должности. Наиболее радикальными в этом плане оказались русские женщины, отправившиеся на фронт в качестве добровольцев. Такое решение женщин объясняется как личными мотивами, патриотическим подъемом, а также сложившейся ситуацией на фронте, а именно боевые действия велись на территории Российской империи, а после Февральской революции положение осложнилось разложением армии.
Заключение
Таким образом, изучив источники и литературу по истории Первой мировой войны и участия в ней женщин,мы пришли к следующим выводам.
Первая мировая война явилась катализатором тех важных процессов, результатом которых стало освобождение женщин из-под власти отца и мужа, а также активное участие женщин в общественной и политической жизни страны и мира. Эти процессы начались в двух странах в разное время, и по-разному проявлялись в различных социальных группах. Но благодаря войне эти процессы значительно ускорились, и к концу войны женщины смогли по праву получить избирательные права и стать полноценными членами общества, как это произошло в Британии и в России, но уже Советской.
Проанализировав воспоминания участников и участниц Первой мировой войны, сравнив их с полученной информацией из периодической печати и художественной литературы, подкрепив монографической литературой мы пришли к выводу о том, в ходе войны женщины примеряют на себя новые роли. Из хранительницы домашнего очага, женщина становится кормильцем семьи, из покорно ждущей жены, сестры, матери, появляется новая женщина, активно выступающая не только в традиционной роли помощницы, сестры милосердия, но и солдата, бойца вспомогательной службы, работницы тяжелой промышленности.
В данном исследовании мы проследили, что в годы войны значительно выросло число женщин занятых в промышленности. Так, некоторые ученные считают, что к концу войны на российских предприятиях женщины составляли 40% рабочих. В Великобритании только в военной промышленности количество женщин-рабочих выросло в 20 раз. Значительным было и число женщин, занятых в сельском хозяйстве. Особенно это характерно для России с ее аграрным укладом экономики. Новым явлением стало образование женских добровольческих организаций. Российских женских добровольческих служб нами выделено не было в силу отсталости в техническом оснащении русской армии. Но известны случаи, когда женщины оканчивали водительские курсы, при этом инструктора давали высокую оценку возможностей женщин, особенно в теории, и служили водителями карет медицинской помощи.Кроме того, существуют упоминания о том, что женщины служили в штабах телеграфистами. В Великобритании добровольческие отряды были очень популярны среди женщин, особенно к концу войны. Но самым радикальным проявлением женской активности и желания помочь стало участие женщин в боевых действиях и создание батальонов смерти. Это явление было характерно, прежде всего, для России, так как фронт проходил непосредственно по территории Российской империи, а Великобританию от боевых действий отделял Ла-Манш, здесь сыграло определенную роль островное мышление. Но есть единичные случаи, когда британки участвовали в боевых действиях на континенте в качестве солдат. Такие случаи были зафиксированы в Сербии.
Смена ролей и участие женщин в войне было обусловлено целым рядом внутренних и внешних причин, и хотя Великобритания значительно превосходила Россию по уровню жизни, в целом проблемы государств были аналогичными и направления решений проблем были схожими.
Правительства ни одной из воюющих стран не могло и представить насколько разрушительной и всепоглощающей будет война, насколько быстро израсходуются всё произведенное и накопленное снаряжение и продовольствие. Уже с конца 1914 – начала 1915 г. начинается снарядный голод, который будет преодолен только к 1916 г. Поэтому для отстаивания своих интересов и продолжения войны государству было необходимо вновь и вновь призывать свежие силы, забирать на войну мужское население своей страны. В Великобритании в начальный период войны добровольцами ушли значительная часть квалифицированных рабочих. Аналогичная картина была и в России, отсрочка давалась только рабочим военной промышленности. Таким образом, в результате мобилизации в странах возникла нехватка рабочей силы, поэтому было необходимо в кратчайшие сроки найти источники рабочих рук. Одним из таких источников стали женщины.
Жены, матери, дочери, сестры оставшись без кормильцев, были вынуждены стать рабочими на предприятиях химической, военной, добывающей промышленности, занять освободившиеся места на транспорте, на почте, в правительстве или штабах армии. Деревня в годы войны во многом держалась на плечах женщин, стариков и детей. Чтобы как-то прокормить семью, многие были вынуждены сменить вид деятельности с домашней прислуги, тем более что богатые дома начинали отказываться от служанок, и заняться более доходной деятельностью, которой и являлась до тех пор мужская работа.
Немалую роль сыграл и патриотический подъем, вызванный тем, что война носила оборонительный характер для России,а также что Россия должна была помочь маленькой Сербии, гарантом независимости которой и являлась. Великобритания в свою очередь также оказывала помощь Бельгии, героически сопротивляющейся немецким захватчикам.Данное обстоятельство сплотило всё население обеих империй и вызвало такое активное проявление помощи и самопожертвования.
Не стоит забывать, что после Великой французской революции женщины начинают отстаивать свои права. Особенно это характерно для Великобритании, однако, такие веяния проникли и в Россию. Вследствие этого женщины восприняли войну как возможность проявить себя, чем они и воспользовались.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 269; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!