ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ

Р. Штейнер.

ТЕОСОФИЯ.

Предисловия

К НОВОМУ ИЗДАНИЮ ЭТОЙ КНИГИ

Перед выходом в 1918 году девятого издания этой кни­ги я подверг ее тщательной переработке. С тех пор ко­личество сочинений, направленных против выраженного в ней антропософского мировоззрения, значительно возросло. Издание 1918 г. было значительно расширено и дополнено. Проработка настоящего издания этого не потребовала. Кто захотел бы обратить внимание, как я, в разных местах своих трудов, сам себе делал возможные возражения для того, чтобы определить их вескость и лишить их силы, тот, в основном, сумел бы узнать мои ответы на труды оппонентов. Внутренних оснований подобным же образом дополнять содержа­ние, как в 1918 году, «а этот раз не было, несмотря на то, что с тех пор антропософское мировоззрение в моей душе, именно за четыре последних года, со многих сто­рон расширилось, и мне дано было его также углу­бить. Но это расширение и углубление привело меня не к сомнениям относительно изложенного в этой кни­ге, а к взгляду, что найденное с тех пор дает полное право в содержании этого основополагающего изложе­ния ничего существенного не изменять.

Рудольф Штайнер
Штутгарт, 24 ноября 1922 года

 

ПРЕДИСЛОВИЕ К ДЕВЯТОМУ ИЗДАНИЮ

Как перед выпуском предыдущих изданий этой книги, так и на этот раз я вновь проработал ее изложение. И эта проработка привела предстоящее новое издание к довольно большому числу дополнений и пояснений. В особенности сильно переработана глава «Перевоплоще­ние духа и судьба». Во всем том, что было дано в пре­дыдущих изданиях, как духовно-научные выводы, я ни­чего изменять не нашел нужным. Поэтому ничего суще­ственного из того, что имело в книге место прежде, не опушено. Напротив, многое добавлено. — В духовно-научной области постоянно испытывается потребность, довести уже высказанное однажды до большей ясно­сти, освещая изложение по возможности с разных сто­рон. Как видишь себя принужденным для нахождения меткого слова, для выработки выражения использовать то, что принес дальнейший душевный опыт, об этом я уже говорил в предисловии к шестому изданию. В этом новом издании я в особенности придерживался этой необходимости. Поэтому именно оно может быть обозначено, как «значительно расширенное и дополнен­ное».

Рудольф Штайнер
Берлин, июль 1918 года

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ К ШЕСТОМУ ИЗДАНИЮ

Почти каждый раз, когда являлась потребность в новом издании этой книги, я вновь тщательно перерабаты­вал то, что изложено в ней. И в этот раз я совершил ту же работу. Относительно новой переработки мне пришлось бы сказать подобное тому, что было сказано относительно третьего издания. Поэтому содержанию книги я предпосылаю «предисловие к третьему изда­нию». — Но на этот раз я особенно тщательно поста­рался привести многие детали изложенного к еще большей ясности, чем я смог это сделать в прежних из­даниях. Я знаю, что в этом отношении надо бы сделать еще очень и очень многое. Но при описании духовного мира, поскольку дело касается того, чтобы найти мет­кое слово, соответствующий оборот для выражения ка­кого-либо факта, переживания, находишься в зависимо­сти от путей по которым идет душа. На этих путях, когда «настало время», само собой является выраже­ние, которое напрасно ищешь, когда хочешь преднаме­ренно его найти. Я думаю, что именно по отношению к важным деталям в познании духовного мира мне было дано в некоторых местах этого нового издания достичь значительного. Кое-что представляется мне лишь те­перь выраженным так, как должно. Я могу сказать, что эта книга приняла некоторую долю участия в том, что со времени ее первого появления, 10 лет тому на­зад, пережила моя душа, стремясь к дальнейшему познанию духовного мира. Пусть план и даже само изло­жение этого издания во всем существенном еще и соот­ветствуют вполне первому изданию, все же из многих мест книги можно увидеть, что она для меня являлась чем-то живым,чему я дал часть того, что, как полагаю, я завоевал себе в продолжении десяти лет духовных исследований. Раз книга должна была стать не чем-то совершенно новым, а новым изданием старой, то есте­ственно, что переработка ее должна была ограничиться скромными рамками. Я старался также путем отдель­ных «дополнений и пояснений» позаботиться о том, что­бы на тот или иной вопрос, могущий возникнуть у чи­тателя, был дан ответ в самой книге.

В тревожное время, с взволнованной душой пишу я эти строки, которые должны предшествовать шестому изданию этой книги. Она была напечатана уже до 163 стр., когда над Европой разразилось роковое собы­тие, переживаемое теперь человечеством. Сейчас, когда я пишу это предисловие, мне представляется невозмож­ным пройти мимо того, что обрушивается на душу в по­добное время.

Рудольф Штайнер
Берлин, 7-го сентября 1914 года

 

ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ

То, что было сказано по поводу выхода второго издания этой книги, может быть высказано также и отно­сительно третьего. И на этот раз в отдельных местах были вставлены «дополнения и пояснения», которые кажутся мне важными для более точного формулиро­вания изложенного; необходимости же в существен­ных изменениях того, что заключалось в первом и вто­ром издании, как мне казалось, нигде не было. — Не требует в настоящее время изменения также и то, что было сказано по поводу задачи этой книги уже при ее первом появлении и прибавлено в предисловии ко вто­рому изданию. Поэтому здесь будет повторено преди­словие первого издания, а также и то, что было добав­лено в предисловии ко второму изданию.

В этой книге будет дано описание некоторых облас­тей сверхчувственного мира. Тот, кто хочет признавать один лишь чувственный мир, сочтет это описание за не­существующее порождение фантазии. Но кто хочет ис­кать пути, ведущие за пределы чувственного мира, тот скоро научится понимать, что человеческая жизнь при­обретает цену и значение только через прозрение в иной мир. Таким прозрением человек не отчуждает­ся — как опасаются многие — от«действительной» жизни. Ибо лишь благодаря ему научается он твердо и уверенно стоять в этой жизни. Он знакомится с при­чинами жизни, между тем, как без этого прозрения он, как - слепой, ощупью пробирается через следствия. Лишь через познание сверхчувственного, чувственно «действительное» получает смысл. Поэтому, через та­кое познание человек становится пригоднее для жизни, а не наоборот. Действительно «практическим» челове­ком может стать лишь тот, кто понимает жизнь.

Автор этой книги не описывает ничего, чего бы он не мог засвидетельствовать на основании опыта, тако­го рода опыта, какой возможен в этих областях. Лишь пережитое им самим в этом смысле будет здесь изло­жено.

Как обыкновенно в наше время читаются книги, так эту книгу читать нельзя. В известном отношении каждая страница, даже каждая фраза этой книги должна быть проработаначитателем. Это было сознательнопоставленной задачей. Ибо только так эта книга может стать для читателя тем, чем она должна стать. Тот, кто только прочитает ее, не читал ее совсем. Ее истины должны быть пережиты. Лишь в этом смысле Духоведение имеет ценность.

Эту книгу нельзя судить с точки зрения общеприня­той науки, если точку зрения для такого суждения не взять из нее же самой. Если критик станет наэту точ­ку зрения, то он, конечно, увидит, что в изложенном нет ничего такого, что противоречило бы истинной на­учности. Автор знает, что ни одним словом он не же­лал - вступить в противоречие со своей научной добросовестностью.

Кто захотел бы еще на ином пути искать изложен­ные здесь истины — найдет его в моей «Философии Свободы». Различным образом обе эти книги стремят­ся к одной и той же цели. Для понимания одной из этих книг вовсе нет необходимости в прочтении другой, хотя для иных, конечно, и полезно.

Кто в этой книге станет искать «самых последних» истин, тот, может быть, отложит ее неудовлетворенным. Но из всей области Духовной науки сначала необходи­мо было дать основные истины.

Конечно, человеку по самой его природе свойствен­но сразу ставить вопросы о происхождении и конце мира, о цели бытия и о существе Бога. Но кто стремит­ся найти не одни лишь слова и понятия для рассудка, а истинные познания для жизни, тот знает, что в сочи­нении, в котором идет речь о начале Духовного позна­ния, он не вправеговорить о вещах, принадлежащий к высшим ступеням мудрости. Лишь понимание этого начала уяснит, как должны ставиться высшие вопросы. В другой книге того же автора, непосредственно сле­дующей за этой, именно в «Тайноведении», можно най­ти дальнейшие сообщения о рассматриваемой здесь об­ласти.

В предисловии ко второму изданию было добавле­но: Кто в настоящее время дает изображение сверх­чувственных фактов, тот должен уяснить себе две ве­щи. Во-первых, что наше время нуждается в развитии сверхчувственных познаний; а во-вторых, что теперь в духовной жизни встречается множество представле­ний и ощущений, которые делают для многих такое изложение прямо-таки дикой фантастикой и мечта­тельностью. Настоящему времени необходимы сверх­чувственные познания, ибо все то, что человек узнает о мире и жизни обычным путем, пробуждает в нем бес­численные вопросы, на которые ответ могут дать лишь сверхчувственные истины. Ибо в этом не следовало бы себя обманывать: то, что может быть сообщено об ос­новах бытия внутри теперешнего духовного течения, для более глубоко чувствующей души является не от­ветами, а вопросамио великих загадках мира и жизни... Человек может некоторое время придерживаться мне­ния, что в том, что дают «строго научные факты» и вы­воды иного современного мыслителя, он имеет разре­шение загадок бытия. Но когда душа доходит до тех глубин, которых она должна достичь, если она поисти­не понимает самое себя — тогда то, что сначала каза­лось ей решением, открывается ей лишь как побужде­ние к истинному вопросу. И ответ на этот вопрос не должен идти навстречу одному лишь человеческому любопытству, но от него зависит внутренний покой и цельность душевной жизни. Достижение такого ответа удовлетворяет не только стремление к знанию, оно де­лает человека работоспособным и созревшим для жиз­ненных задач, тогда как отсутствие разрешения соот­ветствующих вопросов обессиливает его душевно, а в конце концов также и физически. Познание сверхчувст­венного дает нечто не только для теоретических вопро­сов, но и для истинной жизненной практики. Именно вследствие характера современной духовной жизни по­знание духа является необходимой областью познания для нашего времени.

С другой стороны, мы стоим пред фактом, что мно­гие сейчас с наибольшей силой отвергают именно то, что для них всего необходимее. Принудительная власть многих мнений, которые строятся на основании «досто­верных научных опытов», для многих так велика, что они неизбежно должны отнестись к содержанию такой книги, как эта, как к беспочвенной бессмыслице. Тот, кто излагает сверхчувственные познания, может без всякой иллюзии отнестись к этому. Конечно, легко поддаться искушению потребовать от такого авто­ра «непреложных» доказательств того, что он из­лагает. Но только при этом не принимают в соображе­ние, что здесь сами впадают в заблуждение, ибо тре­буют — конечно, сами того не сознавая, — не доказа­тельств, лежащих в самой вещи, но таких, какие же­лают признать сами, или же какие он в состоянии признать. Автор этой книги знает, что в ней нет ничего, чего не мог бы признать каждый, кто стоит на почве современного естествознания. Он знает, что можно от­дать должное всем требованиям естествознания и имен­но потому признать само по себе обоснованным при­мененный здесь способ изображения сверхчувственно­го мира.

Да, именно подлинный научный способ представления и должен был бы почувствовать себя в этой кни­ге как дома. И кто так думает, на того многие споры произведут то впечатление, которое охарактеризовано в глубоко верных словах Гете: «Ложное учение не под­дается опровержению, ибо оно основывается на убеж­дении, что ложь есть истина». Споры бесплодны с тем, кто допускает лишь доказательства, соответствующие его собственному складу мышления. Кто знаком с сущ­ностью «доказывания», для того ясно, что человече­ская душа находит истину иначе, чем путем спора. — В силу этих взглядов пусть эта книга будет выпущена в свет и во втором издании.

Рудольф Штайнер

Введение

 

Когда осенью 1813 г. Иоганн Готтлиб Фихте высту­пил со своим «Учением», как зрелым плодом своей жиз­ни, всецело посвященной служению истине, то в самом начале его он высказал следующее: «Это учение пред­полагает совершенно новый внутренний орган чувства, которым будет восприниматься новый мир, вовсе не су­ществующий для обыкновенного человека». И затем он показал на сравнении, как непонятно должно быть это учение тому, кто хочет судить о нем по представлениям обычных чувств: «Представьте себе мир слепорожден­ных, которым ведомы лишь те вещи и те соотношения между ними, которые существуют благодаря чувству осязания. Придите к ним и заговорите с ними о крас­ках и об иных соотношениях, существующих лишь бла­годаря свету и для зрения. Вы будете говорить им о том, чего нет; и самое лучшее, если они скажут вам об этом прямо; по крайней мере вы скоро заметите свою ошибку, и если вы не в силах раскрыть их глаза, то вы прекратите напрасную речь». — И вот, кто говорит людям о таких вещах, как в этом случае Фихте, тот слишком часто оказывается в положении, похожем на положение зрячего между слепорожденными. Но ведь это именно те вещи, которые относятся к истинному существу и высшей цели человека. И кто подумал бы, что необходимо «прекратить напрасные речи», — тот должен был бы, таким образом, отчаяться в человече­стве. Напротив, ни одного мгновения не следует сомне­ваться, что «раскрыть глаза» на эти вещи возможно каждому, кто только сам проявит на то добрую во­лю. — Поэтому, исходя из этого предположения, говорили и писали все те, кто чувствовал в себе самом вы­росшим этот «внутренний орган чувства», при помощи которого они могли познать скрытое от внешних чувств истинное существо человека. И потому, с самых древ­них времен, вновь и вновь говорится об этой «сокровен­ной мудрости». — Тот, кто что-либо воспринял из нее, чувствует себя в своем знании так же уверенно, как об­ладающие нормальными глазами в своих красочных представлениях. Поэтому для него эта «сокровенная мудрость» не нуждается в «доказательстве». И он знает также, что не требуется доказательства и для того, у кого, подобно ему, открылось «высшее чувство». С таким человеком он может говорить так, как путешест­венник говорит об Америке с теми, кто хотя сами и не видели Америки, но способны составить себе представ­ление о ней, так как они увидели бы все то, что видел он, как только им представился бы к тому случай.

Но не только к исследователям духовного мира дол­жен обращаться наблюдатель сверхчувственного. Он должен обращать свои слова ко всем людям. Ибо ему надо говорить о вещах, которые касаются всех людей; ибо он знает, что без познания этих вещей никто не мо­жет быть «человеком» в истинном смысле этого слова. И он говорит со всеми людьми, потому что ему извест­но, что существуют различные степени понимания того, что он может сказать. Он знает, что даже и те, кото­рые еще далеки от мгновения, когда им откроется воз­можность собственного духовного исследования, все же могут отнестись к нему с пониманием. Ибо чувство и понимание истины есть в каждом человеке. И прежде всего он обращается к этому пониманию, которое мо­жет вспыхнуть в каждой здоровой душе. Он знает так­же, что в этом понимании есть сила, которая постепен­но должна привести к высшим степеням познания. Это чувство, которое сначала может быть совсем ничего не видит из того, о чем ему говорят, оно и есть тот вол­шебник, что раскрывает «око духа». Это чувство под­нимается во тьме. Душа не видит, но, благодаря этому чувству, она бывает охвачена могуществом истины, и затем постепенно истина приблизится к душе и раскро­ет в ней «высшее чувство». Для одного это может длиться дольше, для другого короче; у кого есть терпе­ние и выдержка — тот достигает этой цели. — Ибо, если и нельзя оперировать каждого физически слепо­рожденного, то каждое духовное око может быть раскрыто; и лишь вопрос времени, когда оно откроется.

Ученость и научное образование не являются непре­менными условиями для раскрытия этого «высшего чув­ства». Оно может раскрыться и у простого человека точно так же, как и у высокоученого. То, что ныне час­то именуется «единственно-истинной» наукой, может служить скорее даже помехой, чем помощью к дости­жению этой цели. Ибо эта наука, естественно, считает «действительным» лишь то, что доступно обыкновенным чувствам. И потому, как ни велики ее заслуги в области познания этой действительности, но, объявляя нормой всякого человеческого знания то, что необходимо и пло­дотворно для ее науки, она в то же время создает мно­жество предрассудков, которые закрывают доступ к высшим действительностям.

Против того, что здесь сказано, часто возражают, что человеческому познанию раз и навсегда поставлены «непреодолимые границы». Эти границы нельзя пере­ступить; поэтому необходимо отклонять всякое позна­ние, нарушающее эти «границы». И крайне нескром­ным считается тот, кто хочет что-либо утверждать о ве­щах, относительно которых многие убеждены, что они лежат по ту сторону границ человеческой способности познания. При таком возражении оставляют совершен­но без внимания, что высшему познанию должно непре­менно предшествовать развитие человеческих познава­тельных сил. То, что до этого развития лежит по ту сторону границ познания, после пробуждения тех спо­собностей, которые дремлют в каждом человеке, те­перь находится всецело внутри области познания. — Правда, при этом нельзя упускать из виду одно обстоя­тельство. Могут сказать: что пользы говорить людям о вещах, для которых еще не пробуждены их познава­тельные силы и которые, следовательно, для них самих остаются закрытыми? Однако такое суждение неверно. Необходимы известные способности, чтобы найти те ве­щи, о которых здесь идет речь. Но когда их, после того, как они уже найдены, сообщают, то понять их может каждый человек, обладающий непредвзятой логикой и здоровым чувством истины. В этой книге не сообщает­ся никаких иных вещей, кроме тех, которые на каждого человека, обладающего всесторонним, незатемнен­ным никаким предрассудком мышлением и непринуж­денным, свободным чувствам истины, могут произвес­ти впечатление, что при помощи них дается удовлетво­рительное объяснение загадок человеческой жизни и мировых явлений. Надо только стать на точкузрения вопроса: дает ли это удовлетворительное объяснение жизни, если истинно все то, что здесь утверждается? И мы увидим, что жизнь каждого человека дает подтверж­дение этому.

Для того, чтобы стать «учителем» в этих высших областях бытия, конечно, еще недостаточно, чтобы в че­ловеке просто раскрылось чувство для них. Для этого нужно также «знание» их, как требуется знание и для учительства в области обыкновенной действительности. «Высшее зрение» не делает еще человека «знающим» в духовной области, как здоровые чувства еще не дела­ют его «ученым» в чувственной действительности. И так как, на самом деле, всядействительность, низшая рав­но как и высшая духовная, составляет лишь две сторо­ны одной и той же основной сущности, то невежествен­ный в области низших познаний, по большей части, ос­танется также невеждой и в высших вещах. Отсюда в том, кто — по духовному призванию — чувствует себя призванным рассказать о духовных областях бы­тия, рождается чувство неизмеримой ответственности. Оно обязывает его к скромности и сдержанности. Но это никого не должно удерживать от занятий высшими истинами. Даже того, кому его жизнь не дает повода заниматься обычными науками. Ибо можно вполне ис­полнить свое назначение как человека, ничего не пони­мая в ботанике, зоологии, математике и иных науках; но невозможно быть «человеком» в полном смысле сло­ва, не приблизившись как-нибудь к сущности и назна­чению человека, которые раскрываются через знания о сверхчувственном.

Высшее, к чему человек может обратить свой взор, он именует «божественным». И он должен свое высшее назначение мыслить в какой-либо связи с этим божест­венным. Поэтому и та, выходящая за пределы чувст­венного, мудрость, которая раскрывает ему его сущест­во, и тем самым его назначение, может быть названа «божественной мудростью» или Теософией.

Исследования духовных событий в человеческой жизни и во вселенной можно обозначить, как Духоведение (Geisteswissenschaft). Если, в частности, выде­лить в Духовной науке те изыскания, которые относят­ся к духовному зерну человеческого существа, как это сделано в этой книге,то для обозначения этой области можно употребить выражение «Теософия», так как в те­чение столетий оно применялось именно в этом смысле.

Исходя из намеченного здесь образа мыслей, в этой книге дается очерк теософского мировоззрения. Напи­савший его не излагает ничего, что не являлось бы для него фактом в таком же смысле, как переживание внеш­него мира является фактом для зрения, слуха и обык­новенного рассудка. Ведь здесь мы имеем дело с пере­живаниями, которые становятся доступными каждому, кто решится вступить на «путь познания», очерченный в особом отделе этой книги. В правильное отношение к вещам сверхчувственного мира становятся, когда предполагают, что здоровое мышление и восприятие в состоянии понять все, вытекающее из высших миров, как истинное познание, и что исходя из этогопонима­ния и беря его за основание, тем самым делают важный шаг и на пути к своему собственному видению; хотя для достижения его нужно присоединить еще и нечто иное. Но, пренебрегая этим путем и желая проникнуть в высшие миры только иным способом, закрывают себе дверь кистинному высшему познанию. Положение, что можно признать высшие миры, лишь увидев их, являет­ся препятствием для самого этого видения. Желание же сначала здравым мышлением понять то, что потом можно будет видеть, способствует этому видению. Оно волшебным образом вызывает наружу могучие силы души, ведущие к такому «созерцанию видящего».

Существо человека

 

Следующие слова Гете прекрасно определяют исход­ную точку одного из путей, на котором может быть познано существо человека: «Как скоро человек заме­чает вокруг себя предметы, он их рассматривает в их отношениях к себе самому; и он прав, потому что вся его судьба зависит от того, нравятся ли они ему или нет, привлекают ли его или отталкивают, приносят ли ему пользу или вред. Этот вполне естественный способ смотреть на вещи и судить о них кажется столь же легким, как и необходимым; и все же человек подвер­жен при этом тысяче ошибок, которые часто смущают его и отравляют ему жизнь. — Гораздо более тяже­лый труд берут на себя те, чье живое стремление к знанию побуждает наблюдать вещи в природе, каковы они сами по себе и в их взаимоотношениях; ибо они скоро утрачивают то мерило, которое помогало им, пока они как люди рассматривали вещи то отношению к себе. Теперь им недостает мерила удовольствия и не­удовольствия, притяжения и отталкивания, пользы и вреда; они должны совсем отказаться от него; как рав­нодушные и богоподобные существа, они должны ис­кать, и исследовать то, что есть, а не то, что нравится. Так, настоящего ботаника не должна трогать ни кра­сота, ни полезность растений; он должен исследовать их строение, их отношение к остальному растительному царству; и как все растения вызываются наружу и ос­вещаются солнцем, так должен и он ровным, спокой­ным взглядом взирать на них и осматривать их все и мерило для этого познания, данные для суждения о них брать не из себя, а из круга наблюдаемых им вещей».

Эта высказанная Гете мысль обращает внимание человека на три области. Первая — это предметы, о ко­торых к нему постоянно притекают вести через врата его чувств, предметы, которые он осязает, обоняет, про­бует на вкус, слышит и видит. Вторая — это впечатле­ния, которые на него производят эти предметы и кото­рые сказываются, как его удовольствие и неудовольст­вие, желание или отвращение, в том, что одни вещи он находит привлекательными, другие — отвратительны­ми, одни — полезными, другие — вредными. И третья — это познания, которые он как «богоподобное существо» получает о предметах; это — тайны действия и бытия этих предметов, которые раскрываются ему.

В человеческой жизни эти три области четко разде­ляются. И поэтому человек замечает, что он трояко связан с миром. — Первое есть нечто, что он застает, что он принимает, как данный факт. Благодаря второ­му он делает мир чем-то, что касается его самого, что имеет значение для него. Третье — это то, что он рас­сматривает как цель, к которой он должен неустанно стремиться.

Почему является человеку мир в этом трояком об­разе? Простое наблюдение может пояснить это. — Я иду по лугу, поросшему цветами. Цветы говорят мне о своих красках при помощи моего глаза. Это — факт, который я принимаю, как данное. — Я радуюсь вели­колепию красок. Этим я обращаю данный факт в нечто, касающееся меня самого. При помощи моих чувств я связываю цветы с моим собственным бытием. Через год я снова прохожу по этому же лугу. На нем растут другие цветы. Новая радость вырастает во мне при ви­де их. Моя радость прошлого года возникает вновь, как воспоминание. Она во мне; предмет который за­жег ее, отошел. Но цветы, которые я теперь вижу, того же рода, как и прошлогодние; они выросли по тем же самым законам. Если я постиг этот род, эти законы, то найду их вновь и в этих цветках, как я узнал их в прошлогодних. И, быть может, я подумаю так: цветы прошлого года отошли; моя радость о них осталась лишь в моем воспоминании. Она связана только с мои» бытием, но то, что я узнал о цветах в прошлом году и опять узнаю и в этом году, это пребудет, пока растут такие цветы. Это есть нечто, открывшееся мне, но зависящее от моего бытия иначе, нежели моя радость. Мое чувство радости остается во мне; законы же, сущность цветов, остаются вне меня в мире.

Так человек постоянно связан трояким образом с вещам мира. Не будем пока ничего вкладывать в этот факт, воспримем его таким, каким он нам представля­ется. Из него следует, что у человека в его существе есть три стороны. Только это, а не что-либо иное, долж­но быть пока обозначено здесь тремя словами: тело, душа и дух. Тот, кто с этими тремя словами соединит какие-либо предвзятые мнения или даже гипотезы, не­избежно поймет превратно дальнейшее изложение. Под телом здесь подразумевается то, посредством чего для человека открываются предметы окружающего его ми­ра, как луговые цветы ввышеприведенном примере. Слово душа указывает на то, посредством чего чело­век связывает вещи со своим собственным бытием, по­средством чего ощущает он от них удовольствие и не­удовольствие, приятное и неприятное, радость и боль. Под духом подразумевается то, что открывается в че­ловеке, когда, по выражению Гете, он, как «богоподоб­ное существо», взирает на вещи. — В этом смысле че­ловек состоит из тела, души и духа.

Посредством своего тела человек на мгновение мо­жет привести себя в связь с вещами. Благодаря своей душе он сохраняет в себе впечатления, производимые на него вещами; и через его дух открывается ему то, что сами вещи хранят в себе. Только рассматривая человека с этих трех сторон, возможно надеяться по­стичь его существо. Ибо эти три стороны являют его в трояком различном родстве с остальным миром.

Своим телом человек сродни вещам, которые пред­ставляются извне его чувствам. Вещества внешнего мира составляют это его тело, силы внешнего мира действуют также и в нем. И как рассматривает он предметы внешнего мира своими чувствами, так может он наблюдать и свое собственное телесное бытие. Но душевное бытие невозможно рассматривать тем же спо­собом. Происходящие во мне физические процессы, мо­гут также восприниматься телесными чувствами. Но мое удовольствие и неудовольствие, мою радость и боль, ни я, ни кто-либо другой не может воспринять телесными чувствами. Душевное — это область, недоступная телесному созерцанию. Телесное бытие человека открыто взглядам всех; душевное же бытие он не­сет в себе, как свой собственный мир. Через дух же че­ловеку открывается внешний мир более высоким обра­зом. Хотя внутри человека раскрываются тайны внешнего мира, но в духе он выступает из себя и предо­ставляет самим вещам говорить о самих себе, о том, что имеет значение не для него, а для них. Человек поднимает взор к звездному небу: восторг, переживае­мый его душой, принадлежит ему; но те вечные зако­ны звезд, которые он постигает в мысли, в духе, при­надлежат не ему, а самим звездам.

Итак, человек гражданин трех миров. Своим те­лом он принадлежит к миру, который он также вос­принимает своим телом; своей душой он строит себе свой собственный мир; через его дух перед ним рас­крывается мир, который выше этих обоих миров.

Становится ясно, что, вследствие существенного различия между этими тремя мирами, возможно ясно понять их, а также долю участия, которую может иметь в них человек, только путем трех различных спо­собов исследования.

 

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 315; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!